Возникновение философии как историко-философская проблема

Рассмотрим теперь доктрину еще одного автора - А. Ф. Лосева. В отличие от ранее упоминаемых концепций, она не страдает от натурализма и внутренней непоследовательности, однако обладает единственным, но очень существенным недочетом. Она - также классична, что видно из присутствующих в работе фигур ментализма, являющихся базисом всей теории и не позволяющих ей быть современной. Чтобы осознать классичность структуры мысли Лосева, вполне достаточно просмотреть оглавление его труда «История античной философии»:

Что возможно описать по такой схеме? Лишь формирование предмета мышления. Часть II повествует о предметном содержании, часть I поясняет, по какой причине оно реализовалось в конкретной форме, а часть III демонстрирует сам непрерывный процесс формирования предметности философии. Это есть объяснение мысли через предмет - то есть, классический ментализм. Здесь приведем изречение из одной работы Лосева, весьма широкое, но содержащее всю его идею целиком: «Если основным методом и идеологией общинно-родовой формации была мифология, то рабовладельческая формация, возникшая на почве разделения умственного и физического труда, в идеологической области уже не могла удовлетвориться мифами и должна была заменить их рациональными построениями. Все эти категории в скрытом виде, конечно, были и в самой мифологии, но функционировали в слитном и нерасчлененном виде. Рабовладельческое сознание, будучи уже мышлением, а не мифологической фантазией, должно было расчленить все эти категории и потому быть в конфликте с мифологией. Но конфликт этот, однако, не мог быть окончательным, поскольку родственные отношения продолжали играть огромную роль и в период внеродственных отношений... Собственно говоря, рабовладельческое мышление было не столько критикой мифологии, сколько критикой ее антропоморфизма. Если на очереди стояла выработка мыслительных категорий, то для чистого мышления авторитетом была не мифология, но собственная же, чисто мыслительная последовательность. Поэтому переход от общинно-родовой формации к рабовладельческой ознаменовался, во-первых, критикой антропоморфизма, и во-вторых, стремлением вместо мифологии создать мыслительную систему абстрактных категорий. Но абсолютного отрицания мифологии здесь не могло быть, ведь само же рабовладение базировалось на вещественно-телесных интуициях. А такого рода интуиция была на первом плане и в период мифологии. Надо было только эти вещественно-телесные интуиции выдвинуть на первый план и отвергнуть всю базировавшуюся на них общинно-родовую картинность. А это и значило критиковать антропоморфизм, оставаясь на почве вещественно-телесного мироощущения, и вместо него строить систему абстрактных категорий. В современной науке это часто обозначается как переход от мифа к логосу»[16].

В итоге, переход к логосу от мифа раскрывается как исторический процесс, понимаемый Лосевым вслед за Гегелем в качестве диалектического совершенствования, поступательного развития - в начале есть миф, затем появляется его критика(отрицание мифа), потом - отрицание этого самого отрицания (присутствие мифа в снятом виде), а снимание мифа - есть философия., Здесь возникает недоразумение - диалектика способна проводить логическое описание предметов, но она не может породить мысль как живое событие, тут она бессильна. Она предметна, категорична, структурна. Нельзя объяснить возникновение мысли с диалектической позиции, иначе мысль окажется «мертвой» субъект-объектной системой. Предметы мыслить диалектически можно, а мыслить мысль нет, иначе она здесь будет рассматриваться только лишь в качестве остывших неживых следов - ее результатов и того, что она в себе содержала. Диалектический подход со своей объяснительной силой, таким образом, убивает, как это ни странно, любую возможность понимания - в этом состоит недостаток не какого-то определенного автора, будь то Гегель или Лосев, а всей классической рациональности в целом.

Затем уже в частных моментах эта невозможность мысли проявляется у Лосева. Неужто критика антропоморфизма и построение категориальной модели мышления и заключают в себе всю философичность? Пантеон божеств заменяют пантеоном абстрактных категорий, повышая так называемую «производительность труда» и получает - неужели философию?! Лосев так же определяет философию как мировоззрение, систему понятий о мире и бытии - то есть мы вновь сталкиваемся с тем, что философия - это не что иное, как философский предмет, то есть формально содержательное единство.

Лосев не схож с Кессиди в убеждении о логичности философии и нелогичности мифа, ведь внутри мифа, по мнению последнего рассмотренного автора, миф всегда внутренне логичен. Любой субъект мифологии логичен, но знает об этом лишь только классический эллин, поскольку только он выискивает рефлексию внутренней упорядоченности и последовательности, например, мифологического высказывания. Благодаря рефлексии можно увидеть работу мышления - а именно в силу абстрагирования структуры внутренней логики рассуждений, отделения формы от содержания. В принципе, все три автора схожи тем, что буквально приравнивают философию к абстрактному мышлению. Движение от натурфилософов к Платону рассматривается в срезе роста навыков абстракции. И тогда «бытие» Парменида предстает как задачка для мышления - сконструировать что-нибудь наиболее абстрактное, то есть создать наипустейшее понятие.

Итак, логически структурированное содержание философии есть и в мифе. Философия возникает как рефлективное раскрытие логического момента внутри мифа, как выявление его диалектики. Выходящая на первый план диалектичность обуславливает переход космоса из антропоморфного в исключительно мыслительное состояние. Боги превращаются в идеи, преобразуются в категории. Комплектование философии теперь кажется генезисом множества различных идей, приходивших в головы античных мыслителей - идей первоначала, мирового разума, души и тому подобного. Тут мы в очередной раз сталкивается с менталистической фигурой - Лосев толкует образование различных философских идей, но не упоминает о появлении феномена философствования как такового, как начала самостоятельной событийной мысли. По Лосеву, именно реконструкция, а не событийность, является уделом философии. Речь идет о его знаменитом тезисе: «Античная философия началась с мифологии и закончилась мифологией»[17]. На последнем этапе античного философствования, то есть в неоплатонизме полностью обрела себя греческая мифология, и тем самым она самоисчерпалась. С точки зрения Лосева, этот конец содержит в себе отражение судьбы - то есть цели любого философствования. «Если мы теперь примем во внимание, что тут перед нами не просто мифология, а именно реставрация мифологии, то станет ясным также и отсутствие в этой неоплатонической мифологии всякой наивности и разработка ее при помощи сознательных усилий рассудка, разума, внутреннего чувства. Тут мы имеем не мифологию просто, а философию мифологии, логику и диалектику мифологии, изыскания разного рода сознательных приемов превращения человека и всей истории в мифологию, все эти утонченные, изысканные методы мистической, магической, аскетической и умозрительной практики»[18]. Описанное Лосевым походит скорее не на философствование, а на рационализацию. Рационализация создает картину мира, объединяя между собой различные предметы до бесконечности рассудочным методом. Она идеологична. Рационализировать миф - значит интерпретировать его так, что он сможет сделать мифом абсолютно все. Философствование в мифологии не занимается ее реставрацией, не воссоздает предметность мифологии, а лишь пытается помыслить миф как состояние сознания. Лосеву тоже не дает увидеть эту тонкую грань, эту принципиально важную разницу именно классический тип рациональности, в рамках которого рассматривается исключительно предметное мышление. В результате философия воспринимается как логика мифа.

Перейдем к вопросу о историческом устройстве философского генезиса. Поскольку миф каким-то образом внутренне связан с философией, то единственной внефилософской основой является социально-исторический прогресс. Лосев обуславливает смещение от антропоморфизма к абстрактному мышлению рабовладением. Эта связь кажется достаточно детерминистичной, и еще раз закрепляет идеологический статус философии как картины мира, свойственной для определенным образом сформированного общества. Философия возникла, когда разделение труда потребовало от мифа выглядеть абстрактно, соответственно: 1) философия будет социально необходима до тех пор, пока наличествует разделение труда; 2) тип этого разделения обуславливает специфику философии, - к примеру, античная философия - рабовладельческая.

Необходимо отменить, что несмотря на очевидную близость к Марксу, Лосев подразумевает нечто не совсем идентичное. В теории Маркса, из рабовладения выходили все грани античной философии, именно рабовладельческая формация являлась базисом всего, в то время как Лосев объясняет и само рабовладение. Рабовладение - это разделение труда по-язычески. Без христианский учений об откровении личности, человеку свойственна только лишь естественная интуиция вещественности, интуиция тела. В тот момент, когда прогрессивность производства приводит социум к необходимости разделения труда, последнее происходит соответственно по вещественному типу - согласно языческому мироощущению. Иными словами, философия зарождается как мировоззрение язычества исторического этапа государственности. При таком раскладе проблема Востока становится опасной. И Лосев совсем ее не затрагивает, в другом случае он вынужден был бы говорить о нехватке ресурсов, торговли, денег или недостаточно хорошей государственности, что на востоке отсутствовало европейское разделение труда и не было никакой возможности возникнуть абстрактному мышлению.

В конце концов, мы снова сталкиваемся с философией в античности, но не с античной философией, так же как и в случае с Кессиди и Чанышевым. И снова история философии делится на стадии по нефилософскому принципу : языческая, христианская - то есть все основывается только на мифе, который выступает в качестве объекта философствования.

Заключение

Итак, изучив и сделав анализ различных теорий происхождения философии, обобщив результаты мы пришли к следующему выводу. Во введении данной работы поставлен был ряд вопросов, теперь же, посредством изучения и анализа, получены ответы на них.

История философии - не случайное и беспорядочное движение мысли, но закономерное, линейное поступательное следование к более совершенным формам сознания. Наука требует того, чтобы непременно прослеживалась связь и преемственность между всеми этапами и стадиями, потому как объяснить что-то новое можно лишь тогда, когда оно - результат линейного прогресса предшествующего, иначе история просто перестанет быть историей, в том числе и история философии. Разрывы, пробелы и провалы недопустимы, когда речь идет об историческом формировании и развитии мысли, возможны « белые пятна», выяснение связи которых с остальными элементами истории является как бы «творческой задачей» для историка философии. Эта преемственность прогрессивна, в ней проявляет себя закон диалектического развития, преодоления старого с целью продвижения вперед. Прикладывая данную прогрессивность к определенному историческому содержанию, мы приобретем то, чем наполнены большинство учебников - то есть всяческими «измами» (когда речь идет о школах и традициях).

Предмет классически понимаемой истории философии - мысль, но мысль в специфическом ракурсе. Это - идея как рационально познаваемый и объективно установленный момент движения, фрагмент исторической действительности, то есть исторический факт. Ибо факт - изобретение классической науки - и представляет собой «атом» объективного знания, полученный трансцендентальным субъектом. Факт всегда абсолютно завершен и положен во вне. Это - явление, которое универсально (наблюдаемо всеми), необходимо (в смысле закономерно), то есть описуемо в однородном пространстве непрерывного опыта. Определение «исторический» накладывает на понятие факта некоторую специфику, отличающую его от факта естественных наук, поскольку в нем особенно выпукло выступает конструктивный момент (который в естественных науках иногда теряется из виду). Мало того, что элемент социального опыта всегда конструкт хотя бы потому, что является вещью чувственно-сверхчувственной и другим способом не может предстать в качестве предмета познания, но к тому же исторический момент - это еще и момент абсолютного прошлого, которого больше нет в наличии (чистая длительность необратима, в ней нет оснований для возвращения чего бы то ни было, а поэтому вещи, помещенные в нее, имеют только одно свойство - постепенной, но полной энтропии), а потому он не просто конструкт, но и реконструкция.

Всякая мысль прошедшего, с классической точки зрения, преобразуется в факт -она завершена, мертва, она не изменится и потому поддается классификации, ее можно объяснить. При таком взгляде историк философии имеет право сказать, что теории того или иного философа в определенное время были закономерны и вызваны рядом необходимостей, рядом некоторых объективных причин.

Воссоздание идеи, то есть реконструкция идеи, воспринимаемой как культурно-исторический факт, проходит в двух разных течениях - с одной стороны - в синхроническом, с другой - в диахроническом. Во-первых, она рассматривается как часть системы, структурный элемент, необходимый и своевременный в тех условиях. С другой точки зрения, переустройство подразумевает формирование этой мысли во временном этапе - иначе говоря, поиск и изучение ее «предшественников», то есть тех идей, которые постепенно преобразуясь и усложняясь, привели в конечном итоге к возникновению представленной нам идеи. В воссоздании рядов причинно-следственных связей, итогом которого должно стать объяснение структурного места искомого предмета, перед нами, очевидно, предстает метод генезиса. Генезис - философская категория, выражающая возникновение, происхождение, становление развивающегося явления. Генезис - это способ наукообразного объяснения появления факта, в том числе и факта мысли. Генезис предполагает 1) линейный процесс, 2) необратимую смену стадий 3) поступательную смену стадиями друг друга 4) казуальную зависимость 5) непрерывность. Непрерывность как раз все разъясняет и обеспечивается тем, что в любой наступающей стадии нет ничего того, что не было бы заложено в предшествующей.

Мы рассмотрели место генезиса в мыслительной сфере классической рациональности путём нисхождения к её самым глубинным основаниям, возвращению к истокам и тем самым определили, почему именно с его помощью решается вопрос появления философии. Так же мы убедились в двойственности происхождения философских идей. Итак, из предшествующего должно быть понятно, что стремление мифогенных и гносеогенных концепций объяснить возникновение философии как генезис идей является отнюдь не случайностью. Это - необходимое следствие ментализма, невозможности в рамках классической субъект-объектной структуры опыта мыслить начало мысли как событие, а не диалектически формируемый предмет.

Список литературы

1. Библер В. С. Целостность античной культуры // Культурологические штудии. Голос античности в современной культуре. М., 1996.

2. Библер В. С. Исторический факт как фрагмент действительности // Источниковедение. Теоретические и методические проблемы. М., 1969.

3. Гуревич А. Я. Что такое исторический факт // Источниковедение. Теоретические и методические проблемы. М., 1969.

4. Емельянов Б. В., Любутин К. Н. Введение в историю философии. М., 1987.

5. Кессиди Ф. Х. От мифа к логосу. М., 1972.

6. Лосев А. Ф. История античной философии в конспективном изложении. М., 1989.

7. Лосев А. Ф. История античной эстетики. М., 1963.

8. Мамардашвили М. К. Классический и неклассический идеал рациональности. Обнинск, 1994.

9. Мамардашвили М. К. Лекции о Прусте. М., 1995.

10. Мамардашвили М. К. Лекции по античной философии. М., 1997.

11. Семушкин А. В. Мифологический и эмпирический истоки философского знания // Историко-философский ежегодник. 1990.

12. Bruno Snell “The Discovery of Mind: The Greek Origins of European Thought”. New York, 1960.

13. Чанышев А. Н. Курс лекций по древней философии. М., 1981.

14. Чанышев А. Н. Начало философии. М., 1982.

15. Интернет-ресурс : http://coolreferat.com.

Размещено на Allbest.ru