Лирический сюжет встречи в ранних стихах и "Необычайном приключении" В. Маяковского

Видение и как древний текст в тексте (в «Одиссее», «Энеиде» и др.), и как средневековый клерикальный жанр по своей природе монологично. Тайновидец либо наблюдает со стороны и описывает невероятное увиденное, либо застывшим в почтении, «впавшим в тонок сон» (в древнерусских вариантах) воспринимает слово, действие явившегося к нему свыше, его волю и тоже, в конечном счете, их воспроизводит (в библейских, древнерусских видениях, в «Пророке» Пушкина). В произведениях Маяковского с виденческой выразительностью лирический герой всегда активен, он устремлен к контакту, более того, он его по-своему организует. Это он врывается к Богу, добивается, «чтоб обязательно была звезда» («Послушайте!»). Он позвал солнце «на чай», и оно изменило направление своего движения в космическом пространстве. Центральной частью сюжета встречи у Маяковского становится либо более или менее разработанный диалог героя с высшей (трансцендентной) инстанцией («Послушайте!», «Необычайное приключение»), либо диалогизированный монолог самого лирического героя с включениями слов виртуального собеседника («Юбилейное», «Товарищу Нетте»), либо в последних произведениях («Разговор с товарищем Лениным», «Во весь голос») - монолог лирического героя со своим, прямо обращенным к собеседнику или собеседникам, словом.

На фоне «Необычайного приключения» в «Юбилейном» и других названных лирических произведениях с виденческим сюжетом встречи будет заметно нарастать изначальная активность героя, станет преобладающим в общении его слово- поведение. Но очевидно убывающим к концу 20-х гг. на ситуативном уровне окажется драматургическое оформление встречи и комическое начало. Последнее ощутимо сохранится лишь в иронии и самоиронии монолога поэта в поэме «Во весь голос». Но неизменно для характеристики другой инстанции встречи в пяти названных произведениях с виденческой природой поэт соединяет в единый мотивный комплекс [Русанова, 2006] соотносимые позиции из указанных выше пар (верх и низ, движение и статика и главная - живое, человеческое и мертвое). Солнце - потом Пушкин, Нетте, Ленин и сам лирический герой в поэме «Во весь голос» - утверждаются в координатах верха, движения и жизни - будущей, вечной.

Особое место стихотворения «Необычайное приключение» в лирике поэта определяется, кроме всего прочего, тем, что в авторской разработке в нем трансформировались, получили сказочные коннотации отдельные компоненты и выразительные возможности видения как одного из древнейших сюжетов. В нем не просто состоялась, наконец, встреча, но в сцене дружеского чаепития возник самый тесный контакт лирического героя с персоной из иной реальности, из самой высокой сферы, самое полное их взаимопонимание. Уходя от патетики первых революционных лет, Маяковский широко использовал самоиронию в изображении себя как лирического героя и выразительность драматургического рода - жанровой, исполненной юмора сценки для представления солнца как героя.

Вынесением в заголовочный комплекс имени поэта «Необычайное приключение» может быть соотнесено с ранней трагедией «Владимир Маяковский». Трудно сказать, насколько осознанно, специально. Но тем острее это дает возможность почувствовать разность состояний лирического героя. Произведения, более оптимистичного, пронизанного светом и теплом отношений, полнотой взаимопонимания в процессе невероятной встречи, чем «Необычайное приключение», у Маяковского не было и не будет. Герой с именем поэта в названии стихотворения, внешним образом как бы приземливший солнце в качестве своего гостя, оказался метафорически поднят светилом на его высоту, уравнен с ним как «товарищ» в значимости своей работы.

Список литературы

References

Al'fonsov V. Nam slovo nuzhno dlya zhizni. V poeticheskom mire Mayakovskogo [A word we need for life. In the poetic world of Mayakovsky]. Leningrad, 1983, 248 p.

Chumakov Yu. N. V storonu liricheskogo syuzheta [Towards a lyrical plot]. Moscow, LRC Publ. House, 2010, 88 p.

Gasparov M. L. Sovremennyy russkiy stikh. Metrika i ritmika [Contemporary Russian verse. Metrics and rhythmics]. Moscow, 1984.

Golovchiner V. E. Epicheskaya drama v russkoy literature XX v. [Epic drama in Russian literature of the 20th century]. Tomsk, 2007, 318 p.

Golovchiner V. E. “Khoroshee otnoshenie k loshadyam” i “Prozasedavshiesya” v kontekste russkoy klassiki [“Good attitude to horses” and “Prozasedavshiesya” in the context of Russian classics]. Siberian philological journal, 2007, iss. 3, pp. 38-47.

Fevral'skiy A. Pervaya sovetskaya p'esa [The first Soviet play]. St. Petersburg; Moscow, 1971, 271 p.

Frazeologicheskij slovar' russkogoyazyka [The Russian phraseological dictionary]. Moscow, 1978, 543 p.

Kantor K. M. Trinadtsatyy apostol [The thirteenth apostle]. Moscow, Progress-Tradition, 2008, 368 p.

Katanyan V. A. Mayakovskiy. Khronika zhizni i deyatel'nosti [Majakovsky. The life and activity chronicle]. Moscow; St. Petersburg, 1985, 648 p.

Mayorov E. V avangarde poezii. Predislovie k reprintnomu izdaniyu [In avant-guard of poetry. The foreword to the reprint edition]. Mayakovskiy Vl. Prostoe kakmychanie. [Majakovsky Vl. Simple as low] Pg., 1916. (Repr. izd. Moscow, Kniga, 1990).

Mayakovskiy Vl. Prostoe kak mychanie. [Vl. Majakovsky Simple as low]. Petrograd, 1916, 116 p. (Repr. izd. Moscow, Kniga, 1990, 116 p.).

Majakovsky V. V. Sobraniye sochineniy: V12 t. [Collection of works in 12 vols]. Moscow, 1978, vol. 1.

Pasternak B. Vozdushnyeputi. [Air ways]. Moscow; St. Petersburg, 1982, 492 p.

Prokofev N. I. Videnie kak zhanr v drevnerusskoy literature [Vision as a genre in the old Russian literature]. Uch. zap. Moskovskogo gos. ped. in-ta im. V. I. Lenina. 1964, vol. 231.

Propp V. Ya. Morfologiya <volshebnoy> skazki. Istoricheskie korni volshebnoy skazki. [Morphology of <magic> fairy tale. Historical roots of magic fairy tale] Labirint Publ., 1998, 512 p.

Rusanova O. N. Motivnyy kompleks kak sposob organizatsii epicheskoy dramy. [The complex of motives as a way of the organization of an epic drama]. AKD Publ., Novosibirsk, 2006.

Shatin Yu. V. Estetika agiograficheskogo diskursa v poeme V. V. Mayakovskogo “Vladimir Il'ich Lenin” [Aesthetics of hagiographical discourse in V. V. Majakovsky's poem “Vladimir Ilich Lenin”]. Discours, 1996, no. 2.

Silant'ev I. V. Liricheskiy motiv v stikhotvornom i prozaicheskom tekste [Lyrical motive in the poetic and prosaic text]. Siberian philological journal. 2009, iss. 2, pp. 39-57.

Tyryshkina E. V. K voprosu o literaturnykh pereklichkakh: V. Mayakovskiy i I. Annenskiy [To the problem of literary musters: V. Majakovsky and I. Annensky]. Siberian philological journal. 2007, iss. 3, pp. 48-52.

Vanyushkina S. G. Samoironiya v rannem tvorchestve V.Mayakovskogo [Self-irony in early creativity of V. Majakovsky]. Tomsk State University Journal of Philology. 2011, 7(109),

pp. 118-121.

Yakobson R. O pokolenii, rastrativshem svoikh poetov [About the generation which has wasted the poets]. Voprosy literatury [Questions of literature]. 1990, no. 12, pp. 73-98.

Размещено на Allbest.ru