Адыгская литературная диаспора. История. Этнодуховная идентичность. Поэтика

И в первом, и во втором образах змей выступает как спаситель. В первом случае - это мнимое спасение, символ соблазнов и ошибок, совершенных народом, во втором случае - это магическая сила, утверждающая жизнь народа и на чужбине тоже.

Один из выводов диссертации состоит в том, что произведения писателей диаспоры ХХ в. глубоко пронизаны духом народа, что достигается еще и за счет мифологических образов и символов. В диаспоре, где утрата родного языка и вопрос ассимиляции стоят остро, художественная литература выполняет важнейшую функцию по сохранению и передаче последующим поколениям традиционных ценностей народа. Это делается писателями через различные сферы культуры народа. Для Апщаца все сосредоточено в энергетике мифологии, фольклора и этнопсихологии народа. И самое главное в знаках. Она в своих романах высвечивает знаки бессмертия народа, словно пытаясь сказать, что образы и символы тысячелетенего возраста призывают адыгский народ держаться, выстоять и двигаться дальше во имя своего будущего.

Конечно, еще многое не сказано об Апщаца, многое предстоит раскрыть и через другие ее символы. Они не менее интересны и не менее глубоки. При всем очевидном стремлении автора создать историко-художественное полотно о Кавказской войне и махаджирстве (в основном критики обращают внимание только на эту сторону), главным объектом художественного исследования Апщаца, на наш взгляд, являются смыслы пути народа, его миссия. Она находит свой источник повествования (и предмет изображения) в вечном, не умирающем духе народа.

Тема черкесской (или северокавказской) диаспоры не исчерпывается темой Кавказской войны XIX в. и трагического исхода из материковой родины. История Кавказской войны и махаджирства - это время и события, иногда целиком, полностью и навсегда меняющие жизнь народа; но и человеческие судьбы того времени - это отражение сути эпохи, мира людей, народов. Мир этих героев - лъапсэ, формирующее сознание, в художественной литературе диаспоры выявляет этнопсихологию народа, этнографические характеристики его культуры, язык, образ его мышления и, говоря в целом, его этноидентичность.

История и судьба народа на каком-то отрезке времени - это не единственная тема национальной художественной литературы адыгов диаспоры. Есть плеяда адыгских авторов, пишущих не только на тему Кавказской войны и махаджирства. Из-под пера, например, Мухамеда Омара Азоко (1942) вышли романы о Ближнем Востоке («Черный снег», Бейрут, 1988; «Две минуты над Тель-Авивом», 1990; «…За зимой следует весна»); в них писатель выстраивает модель взаимоотношения восточных людей, выявляя их менталитет, и высвечивая новые аспекты осмысления их культур. Все три романа четко отражают также политическое и социально-экономическое положение молодой страны Иордании в период 1970-1990 гг. Писатель акцентирует внимание на арабской культуре именно Иордании, выявляя особенности характеров и поведения населения этой страны. Вместе с тем, он весьма активно вовлечен в жизнь культурной черкесской диаспоры весьма активно. Наряду с автором коротких рассказов и главным редактором журнала «Нарт» в Аммане, Джамилем Исхак'ат, он ведет в настоящее время наиболее важные литературные мероприятия в Хасэ: встречи с писателями других черкесских диаспор, а также материковых и пр.

Мухамед Азоко, свободно владеющий кабардинским, арабским, английским, турецким и французским языками, - один из самых плодотворных переводчиков на арабский язык крупных адыгских авторов (диаспоры и материка). Он перевел, например, все кавказские романы М. Кандура (с английского), публицистику Г. Чемсо (с адыгейского) и роман К. Натхо «Николас и Надюша» (с английского) и др.

Среди современных адыгских писателей пристального внимания заслуживает Кадир Натхо. Роман «Отчужденные» К. Натхо вызвал в свое время большой интерес в широком литературном мире от США, (где впервые опубликован под названием «Nicolous and Nadusha») до Европы и России (в русском переводе - Майкоп, 1992).

К. Натхо из тех писателей диаспоры, которые не пишут о Кавказской войне XIX в., но в своем повествовании о Второй мировой войне наглядно воплощают махаджирскую судьбу горцев. Роман «Отчужденные» К. Натхо повествует о послевоенной эмиграции из СССР в страны Европы адыгов, балкарцев, русских, казаков, белорусов, украинцев и др. Герои романа неразрывно связаны с родиной; они - носители культуры своей страны и народа. У них проявляется четкая этнодуховная идентификация в обычной повседневной жизни. Их нельзя изменить, спутать с кем-либо. Но путь домой им отрезан. К. Натхо точно показывает чувства своих героев, выявляя острые моменты: падение, поиски и возвращение снова к жизни.

Повествование в романе ведется от третьего лица (автора-повествователя) в объективированной форме. Автор не углубляется в этнографические и мифологические образы и детали. Однако в ходе повествования он выделяет определенные штрихи к портретам героев, которые на первый взгляд кажутся малозначимыми, но они метко определяют сущностную характеристику адыгов.

Один из любопытнейших героев романа - Николас. Именно с его образом писатель идентифицирует, с нашей точки зрения, свое авторское и этническое «я», хотя его характер весьма необычен для такого рода самоотождествления; ведь Николас вовсе не воплощение черкесского идеала, и тем более не герой-романтик. Он меняется, облагораживается любовью Надюши и своей любовью к ней. Тем не менее, Николас - главный объект художественно-психологического исследования писателя, представляющий все же черкесскую идентичность в романе. В этом тоже парадокс: ведь Николас не рожден черкесом. Он вообщем-то «дитя трагедии», не знающий в лицо своих настоящих родителей. Это безродный мальчик, без имени и фамилии, подобранный стариком - черкесом Дамадом на Варшавской железнодорожной станции и спасшим его от голодной смерти.

В произведении люди и события пересекаются так же, как и в реальности: случайные совпадения фильтруют всяческие «разрывы», указывая на неизбежность естества целостности мира («мир тесен», - как говорится в русском присловье), что проявляется в природе взаимоотношений и взаимонахождений людей, даже тех, кто пытается бежать друг от друга.

Роман «Отчужденные» К. Натхо - скорее психологическая драма, связанная с проблемой разрешения извечного вопроса «власти» и «личности». Эта народная драма, разворачивающаяся на фоне наиболее значительных исторических событий в России, в диаспоре и в мире в целом.

Прошлое, по мысли писателя, живет и в настоящем, и в будущем. Так, одна из героинь (Марфа Любенцова, будущая теща Николаса), оказывается, родилась на Кавказе - ее предки переселились туда из Украины и жили рядом с черкесами во времена Кавказской войны. Она хранит в себе лермонтовско-цветаевское романтическое отношение к черкесам. И это очень дорого Николасу. Марфа говорит Николасу: «О Николас, Николас. Я же выросла на Кавказе и знала черкесов очень хорошо….По-русски мы звали их черкесы. Бывало, я мечтала выйти замуж за черкеса. А кто не мечтал! Весь мир восхищался их красотой, умением ездить на коне, мужеством. «Освободи дорогу, черкес едет», - так говорил еще дед мой, русский. А ведь он считался врагом, русский-то для черкесов!. Но это было так…» И далее Марфа делится с Николасом своими заниями о Кавказской войне. И в этой сложной картине писатель воссоздает человеческие взаимоотношения между русскими и черкесами даже во времена Кавказской войны. Никакого радикализма или скрытого упрека, напротив, в коротком параграфе о прошлом черкесов он вскрывает другую правду периода выселения адыгов. «…Весь мир был поражен их героическими подвигами, патриотическим духом и неуклонным сопротивлением», - говорит Марфа Николасу.

Это «мужество», способность быть «благородным», «любить без условий» - главные принципы адыгагъэ (адыгства), которые в него закладывал его учитель и приемный отец черкес Дамад. Эти черты, живущие в нем, в конце концов, открыто проявятся, и они возьмут верх в его характере.

Николас - человек мира. Такой же, каковыми стали черкесы - эмигранты времен Второй мировой войны. Вовсе необязательно, что путь выхода в люди Николаса имеет отношение к адыгам или северокавказцам в целом. Пути у всех разные и индивидуальные. Адыгские писатели и в своих не «кавказских» романах выявляют четкую этнодуховную идентичность, которая в каждом случае может быть интерпретирована по-разному, но все они, в конце концов, черпают истоки адыгагъэ (адыгства) и цIыхугъэ (человеческого, человечности) в лъапсэ. По-другому оно, по-видимому, и быть не может. Ведь лъапсэ - передается по наследству, лъапсэ удерживается в национальной памяти, динамика лъапсэ не прерывается и в масштабах мировых катаклизмов (войны, эмиграция и пр.), о чем ярко и убедительно свидетельствуют произведения авторов диаспоры.

Натхо, будучи историком, знатоком мифологии, фольклора, археологии своего народа, публицистом, разносторонне рассматривает историю и особенности жизни и быта черкесского народа; он даже пытается восстановить древние топонимы с помощью легенд и преданий. Но писатель стремится воссоздать жизнь своего народа через пути скрещения культур, с которыми на определенных этапах своей истории народ общался; восстановить эпическую память народа, обрести утраченное общеадыгское достояние и не только через романы и повести, но также и в исследовательских статьях.

Одним из интересных современных писателей литературной диаспоры является Самир Шамс Эддин Харатоко (р. 1948, Амман). О нем мало известно в отечественном литературоведении. Харатоко - автор романа «Орлы. Любовь и война на Кавказе» (Амман, 1999), хорошо известного в Иордании.

Сюжет, положенный в основу романа, определяет подход автора к истории. Главная героиня произведения, черкесская девочка Мариан, дочка князя Губида Кабарда, похищенная русским офицером во время ночной атаки на адыгское село. Мариан воспитывают в семье русского офицера, она растет в любви и заботе своих новых «родителей».

Антитезы: уничтожение и сохранение, жестокость и сочувствие, любовь и ненависть наполняют повествование философией жизненности и правды. Похищение Мариан было совершено с целью ее спасения.

Харатоко акцентирует внимание на этом немаловажном факте, более того, он художественно усиливает его, наделяя приемного отца девочки чувствами глубокого достоинства, добродушия, богобоязненности, высокой нравственности. Отношения, складывающиеся между черкесской девочкой и ее русскими «родителями», близки к идеалу. Они наполнены любовью и взаимоуважением.

Вообще все основные события в романе связаны с поиском Мариан своей первоначальной семьи в обществе турецкого купца Кара. Сильное желание найти родных приводит ее к разным путям, в широком философском смысле. Как и у Кандура в романе «Революция», (вспомним путь поиска Аслана своих родителей в Османской империи), Харатоко показывает, каким тяжелым может оказаться путь поиска во время войны.

Писатель в этом контексте (через образ, цели и мотивы Кара) ярко высвечивает судьбу девочки, которая может ее ожидать в Османской империи, которая проявляет интерес не только к военноспособным мужчинам, годным для воинской службы, но и к красивым черкесским девушкам: ими пополнялись гаремы султанов. Одной из «претенденток» на такое трагическое будущее была и Мариан.

Думается, что в такой художественно-философской параллели писатель пытается выявить контраст между тем, что может ожидать черкешенку в русском обществе и турецком. Это во многом и задает тон всему произведению. По замыслу писателя, адыгам по пути с русским народом, ибо он близок им по духу. Таков, казалось бы, неожиданный вывод писателя. Именно эту главную мысль писатель хочет донести до русского, адыгского и мирового читателей.

Харатоко - самобытный художник, глубоко исследующий адыгскую душу, и пытающийся интерпретировать события, вовлекшие адыгов в столетнюю войну и вынудившие их эмигрировать. Второе (эмиграция) он пытается понять через раскрытие первого (война); при этом писатель не сосредоточивается на детальном описании исторических фактов.

Сочетание этих двух важных задач определяет и мотивы произведения, отраженные во второй части названия романа «Орлы. Любовь и война на Кавказе». Правда в том, что любовь и сподвигнула народ на войну; речь, конечно, идет о любви к свободе, любви к справедливости, любви к родине и т.д. Любовь зовет к гибели. Любовь же спасает.

Поэтическую структуру произведения составляют ряд мифоэпических символов и фольклорно-жанровые вкрапления (притчи, сказания, пословицы) в текстуру романа.

Значительное место в романе занимает образ орла, который постоянно парит над Кавказом. Да и сам факт выноса его в название романа несет символический смысл.

Известно, что орел во многих мифологиях народов мира - символ небесной (солнца) силы, огня и бессмертия. Это одна из наиболее распространенных обожествляемых птиц - символов богов и их посланий. В адыгском архетипическом сознании орел - самое мощное и самое сильное существо в царстве птиц. Он символизирует недосягаемую высоту и свободу. Это тот самый идеал, о котором говорится в стихотворных строках, приводимых писателем в самом начале произведения. Заметим, что идеал свободы, в действительности, никуда не исчез. Он является одним из сущностных характеристик адыгэ хабзэ: постижение внутренней свободы сродни постижению тайн души. Иными словами, такая свобода проявляет себя не только во внешних конфликтах, но она может способствовать и обретению мира в душе. Реализовать свободу, в адыгском мифоэпическом понимании, означает прекращение всех внешних войн, катаклизмов и т.д. Псатхэ - в адыгской мифологии бог души, царь покоя и гармонии; в пантеоне богов следует за Тхашхо - Всевышний, главный бог, и Тхэ - Бог). Псатхэ, раздающий псэ - души вместе с Тхэ, и является их хранителем. Он чаще всего выступает как усмиритель ураганов, бушующих океанов, взрывающихся вулканов и т.д.

Подводя итог к сказанному, нужно отметить, что авторы, о которых шла речь в данной главе, составляют важную, во многом определяющую, часть литературной диаспоры адыгов ХХ в.

В свете нашей проблемы - выявления этнодуховной идентичности адыгов через художественную литературу современной адыгской диаспоры - ярко высвечивается роль (общих для адыгов не только диаспоры, но и исторической родины) мифоэпических традиций, определяющих морально-нравственные и этико-философские представления народа. Они же и определяют во многом стиль произведений и их поэтическую структуру.

Можно смело утверждать, что общие для исторической родины и диаспоры принципы этнодуховной идентичности и сильнейшее стремление к их воплощению в художественной литературе определил в целом характер литературного процесса диаспоры ХХ в.

Заключение

В Заключении подчеркивается историко-литературное и социо-культурное значение адыгской диаспорной литературы, которая является неотъемлемой частью общенациональной адыгской литературы.

Адыгская диаспорная литература, достигшая за одно столетие весомых успехов, является продуктом длительного историко-духовного развития народа. В течение тысячелетий адыги не раз оказывались на грани исчезновения, однако народу удавалось выжить и сохранить традиционную культуру. В рамках этого историко-культурного процесса сформировался богатый и уникальный фольклор, отразивший мировосприятие и философские взгляды адыгов и их эстетическое отношение к жизни, природе и человеку, развивался язык, постоянно испытывавший воздействие других языков (турецкого, арабского, английского, иврита, русского и др.), создавалась система морально-этического, этнодуховного мировоззрения, философия лъапсэ, внутри которой совершенствовались структурообразущие этноса - кодекс народа - адыгэ хабзэ и этнодуховный канал адыгагъэ, способствующие самоосознанию адыгов как части человечества. Культура адыгов, развивавшаяся на основании этнодуховной идентификации лъапсэ была открытой, постоянно находилась в диалоге с культурами народов, среди которых она жила и творила. Она не только испытывала влияние других культур, но сама оказывала на них воздействие.

Естественно, многие рассмотренные проблемы требуют еще исследования, но ясно одно: необходим комплексный подход к изучению истории диаспорной национальной культуры и литературы с учетом современных достижений смежных наук: фольклористики, историографии, этнографии, этнолингвистики, этнопсихологии, культурологии и др.

Накопленный народом историко-культурный опыт отразился в произведениях адыгской литературной диаспоры в различных жанровых решениях: романе (особенно историческом романе), коротких рассказах, поэзии, которые художественно осмысливают прошлое и настоящее, находя в них этнодуховное начало творчества и восстанавливая целостность и непрерывность исторического процесса.

Адыгская литературная диаспора уже в период становления (вторая пол. XIX - нач. ХХ в.в.) обратилась к исторической и этнографической тематике, четко выявляя проблемы этнодуховной идентичности в своих творениях, тем самым формируя традиции литературного отражения жизни и быта адыгов в прошлые века, которые впоследствии стали основой жанра исторического романа. Первые опыты художественного осмысления истории народа связаны с именами А. Мидхата (роман «Кавказ», повесть «Черкесские воспоминания»), Р. Рушди (роман «Жан»), Кубы Шабан (пьесы «ПсыикIыж махуэ» / «День перехода через море»/; «Къэбэрдей жэщтеуэ» / «Ночной злой дух над Кабардой/», поэмы «Баркъокъошхэм итхыд» / «История Баркуков»/, «Абдурахьман /Шэихь Махьмуд/ (1412-1421») / «Абдурахман Шейх Махмуд»/, Сами Аль Баруди (стихи «Мой адыгский характер», «Мое поколение мамлюков») и др.

Рамки исторического времени, к которому обращалась адыгская диаспорная литература, не ограничивались XIX веком (периодом Кавказской войны) и отчасти первой четвертью XX столетия (эпохой революционных событий и установления советской власти). Предметом художественного осмысления писателей диаспоры становился и черкесско-мамлюкский период, в особенности период правления адыго-абхазской династии в Египте (XII-XV вв.). Это объясняется тем, что, во-первых, диаспорные адыги идентифицируют свою судьбу с судьбой черкесских мамлюков, которые тоже, хотя и гораздо раньше, вынужденно покинули свою историческую родину, и во-вторых, в диаспоре существует живая связь с потомками черкесских мамлюков.

Тема же Кавказской войны и махаджирства является основной в современной диаспорной литературе, и возникновение исторического романа непосредственно связано с ней. В памяти народа еще были свежи трагические события XIX в., сопровождавшиеся гибелью и выселением в Турцию сотен тысяч адыгов (черкесов), абхазов и других горцев Северного Кавказа. А последствия «махаджирского» времени постоянно давали о себе знать и в XX столетии, ибо адыги, превратившись в «малочисленный» народ в диаспоре (да и на своей родине тоже), регулярно оказывались под угрозой естественной ассимиляции среди больших народов. Мировая историческая публицистика и мемуаристика XIX - нач. XX в.в. оставили огромное наследие - произведения о жизни и быте горцев, Кавказской войне XIX столетия, которые были доступны диаспорным писателям; все эти факторы сыграли важную роль в обращении литературы к историческому роману и повести во второй половине XX в.

Понятно, что каждый этап этнодуховного развития народа выдвигал плеяду выдающихся писателей, философов, историков и ученых, которые, по сути, были и деятелями культуры; они активно участвовали в создании Адыгэ Хасэ - культурных обществ, издании литературных журналов и т.д.; создавали алфавиты, пропагандировали собственную культуру, выступали со статьями о сохранении народа на страницах газет и журналов, организовывали и проводили конференции по языковым проблемам адыгов и т.п. (Характерные примеры: от Ахмета Мидхата до Мухадина Кандура).

Среди эпических произведений второй половины XIX в. особое место занимает «Кавказ» А. Мидхата - это в какой-то мере противостояние той литературе, которая зарождалась на исторической родине и которая была во многом социологизирована, отражала классовую борьбу и т.д. В романе «Кавказ» Мидхата уже сделана попытка отражения традиций, идеалов и принципов лъапсэ, адыгэ хабзэ и адыгагъэ, явившаяся безусловным симптомом зарождения национальной литературы в диаспоре. Вся его художественная система произведения строится на основе образов двух героев, создающих стержень, структурирующий части повествования, позволяющий отнести его к жанру романа.

В романе «Кавказ» Мидхата сильно влияние уэркъ хабзэ как интерпретация воинского идеала адыгэ хабзэ.

В одном ряду с крупными историческими романистами ХХ в. стоит М. Кандур с романами кавказского цикла «Чеченские сабли», «Казбек из Кабарды», «Тройной заговор», «Черкесы. Балканская история», «Революция», «Дети диаспоры». Они объединены хронологией исторических событий, поколениями людей, связанных родственными узами, наличием духовной концепции лъапсэ, адыгэ хабзэ и адыгагъэ. В них содержится богатый пласт исторического материала: писателю и историку, свободно владеющему многими европейскими языками, были доступны архивные материалы многих библиотек в разных странах мира, включая и Россию.

В исторических романах М. Кандура объемно отражаются самые значительные вехи жизни адыгского народа в XVIII-ХХ вв. В них история народа раскрывается в контексте истории других народов Кавказа, а также Турции, Балкан, Иордании, США, России.

В романах М. Кандура впервые масштабно поставлены сложнейшие вопросы истории Кавказской войны XIX столетия, рассмотрена трагедия войны и «махаджирства» (выселения), осмыслен ХХ век, который стал веком тяжелейшего опыта национального выживания. Автор отразил не только судьбу этноса, поставленного на грань исчезновения, но и выразил общую картину жизни и судьбы многих народов. Махаджирство, потеря родины для тех адыгов и кавказцев, которые оказались в диаспоре, писатель рассматривает как историософскую, общечеловеческую проблему: не только махаджиры адаптировались к новой среде и испытывали сложности, но и коренные жители стран, куда эмигрировали горцы, тоже обретали новый, и не всегда легкий, опыт.

Эти произведения всей своей духовной силой предупреждают: мир един, никто не застрахован от опасности, уничтожения или исчезновения; то, что произошло с адыгами и другими народами Северного Кавказа, может произойти с каждым народом. Произведения ставят немало других вопросов философского и историософского характера, среди них - война и человек, судьба этноса в контексте мирового исторического процесса, личность и народ, личность и национальная этика, язык и культура в условиях чужбины, диаспорный адыг и современность и т.д. Писатель, с одной стороны, активно использует традиции мировой исторической публицистики XIX - начала XX в., достижения историографии и этнографии, с другой - его произведения полемизируют с ними, часто отвергая некоторые лживые концепции исторических событий эпохи Кавказской войны и созидания нового общества в диаспоре и на исторической родине в первой половине ХХ в.

Цикл кавказских исторических романов М. Кандура - значительное явление в адыгской национальной литературе, которое обобщило прошлые традиции исторической прозы и поэзии. Писатель предложил новую концепцию истории народа, сложную и многоступенчатую повествовательную структуру романа, которая и позволила преодолеть многие трудности, сопутствовавшие процессу отражения жестокой исторической действительности.

Благодаря М. Кандуру в национальной литературе впервые возникают новые образы героев, в том числе исторических личностей (Черкес Эдхам - главный конкурент Кемаля Ататюрка в Турции в начале ХХ в., Бетал Калмыков - первый секретарь Кабардино-Балкарской автономной республики и др.).

Его художественный опыт стал хорошим подспорьем для авторов последующих романов, в частности З. Омар (Апщаца) («Вышедшие из Сосруко»), С. Харатоко («Любовь и орлы») и др. В произведениях Захры Омар (Апшаца), Кадира Натхо, Джамиля Исхак'ата, Фейсала К'ата, Самира Харатоко отражены целостная картина жизни народа в эпоху Кавказской войны и махаджирства, в годы Второй мировой войны, проблемы адаптации горцев к чужой стране и культуре в ХХ в.

В этом ряду произведений выделяется роман З. Омар (Апщаца) «Вышедшие из Сосруко», который художественно обобщил не только традиции адыгской прозы о махаджирстве, но и воплотил богатейший материал по этнографии, фольклору и мифологии народа. Воссозданы уникальные символы и знаки, берущие свои истоки в культуре хаттов - прародителей адыго-абхазов, показаны их «живучесть» и сохранность в сознании народа.

Романы А. Мидхата, М. Кандура, Захры Омар (Апшаца), Кадира Натхо, Джамиля Исхак'ата, Самира Харатоко и поэзия Фейсала К'ата и других сформировали прочные традиции художественного воплощения прошлого и настоящего народа в диаспоре, играющие важную роль в дальнейшем развитии адыгской национальной литературы в целом.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях автора

1. Балагова-Кандур Л.Х. Адыгская литературная диаспора. История. Этнодуховная идентичность. Поэтика. - М.: ИМЛИ РАН, 2009. - 15 п. л.

2. Балагова-Кандур Л.Х. К вопросу о переоценке (переосмыслении) истории материковой литературы в контексте культурно-литературной диспоры адыгов (черкесов) // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. - Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 2008. - №2. - 0,5 п. л.

3. Балагова-Кандур Л.Х. Эволюция романа в XX веке: материк и диаспора (художественно-стилевые аспекты изучения) // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. - Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 2008. - №2. - 0,7 п. л. (В соавторстве).

4. Балагова-Кандур Л.Х. Современная материковая и диаспорная литература адыгов / черкесов: сходства и различия // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. - Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 2008. - №3. - 0,6 п. л. (В соавторстве).

5. Балагова-Кандур Л.Х. Литературная диаспора адыгов: проблемы изучения. Творчество Мухадина Кандура // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. - Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 2008. - №3. - 0,5 п. л.

6. Балагова-Кандур Л.Х. Некоторые аспекты проблемы этнодуховной идентичности в современной литературе адыгской диаспоры: на примере творчества Захры Омар (Апщаца) // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. - 2008. - Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 2008. - №4. - 7 п. л.

7. Балагова-Кандур Л.Х. Современная культурная и литературная диаспора адыгов / черкесов: попытка нового прочтения // Вестник Санкт-Петербургского государственного университета. Серия 9. Филология. Востоковедение. Журналистика. - СПб., 2009. - №1. - 0,6 п. л.

8. Балагова-Кандур Л.Х. Этнодуховная идентичность литературной диаспоры адыгов (черкесов). Методология. Подходы // Гуманитарные исследования. - Астрахань: Издательский дом «Астраханский университет», 2008. - №4 (28). - 0,6 п. л.

9. Балагова-Кандур Л.Х. Черкесы в Америке // Эхо Кавказа. - М., 1994. - №2 (5). - 0,4 п. л.

10. Балагова-Кандур Л.Х. «Адыгэ хабзэ» как основание этнической идентификации адыгов // Этнокогнитология. Этноосознание. - М.: Российский НИИ культурного и природного наследия, 1996. - Вып. 2. - 0,5 п. л.

11. Балагова-Кандур Л.Х. История народа сделала Кандура человеком мира // Кавказский дом. - М., 1998. - 0,4 п. л. (С. 9-15).

12. Балагова-Кандур Л.Х. Литературная диаспора адыгов. (М.И. Кандур «Балканская история» // Respublica. - Нальчик: Институт гуманитарных исследований Правительства КБР и КБНЦ РАН. - 2001. - Вып. 2. - 1,2 п. л. (С. 201-220).

13. Балагова-Кандур Л.Х. Литературное пространство основоположника кабардинской литературы Али Шогенцукова: его роль в формировании диаспорной литературы адыгов // ЩIэплъыпIэ - Horizon. [Литературный альманах]. - Нальчик: Эль-Фа, 2001. - №2. - 1 п. л. (С. 143-152). (Та же статья на английском языке в этом же номере альманаха).

14. Балагова-Кандур Л.Х. Откуда он родом, или Лъапсэ М. Кандура // ЩIэплъыпIэ - Horizon. [Литературный альманах]. - Нальчик: Эль-Фа, 2003. - №3. - 0,8 п. л. (С. 82-92).

15. Балагова-Кандур Л.Х. Литературная диаспора адыгов. Проблемы этнодуховной идентичности // Литературное зарубежье: Лица. Книги. Проблемы. - Вып. IV. - М.: ИМЛИ РАН, 2007. - 1 п. л. (С. 183-204).

16. Балагова-Кандур Л.Х. `Adab Sharakisat Al Shatat-Lapsa'. (Лъапсэ Черкесского литературного зарубежья) // Almou'tammar Aldowali Alawal lil'lugha Al Sharkasia. Awrak Al amal. (Сборник докладов: по материалам Международной конференции по проблемам адыгского языка и литературы в диаспоре). - Амман, 2008. - 1 п. л. (С. 57-74). - На арабском языке.

17. Балагова-Кандур Л.Х. Эпико-мифологическое сознание народа в творчестве писателя адыгской диаспоры Кубы Шабана // Материалы второй Международной научно-методической конфкренции «Эпический текст: проблемы и перспективы изучения». 17-19 октября 2008 г. - Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 2008. - 1, 2 п.л.

18. Балагова-Кандур Л.Х. Реализация понятия лъапсэ в романе М. Кандура «Кавказ» // Caucasus Philologia. - Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 2008. - №2 (5). - 1 п. л.

19. Балагова-Кандур Л.Х. Символика «пути», «коня» и «одинокого всадника» в творчестве Мухадина Кандура // Материалы Межвузовской научно-практическая конференции «Языковая личность в современном мире». 2009, 6 мая. - Магас: Изд-во Ингушского государственного университета, 2009. - 0,5 п. л.

20. Балагова-Кандур Л.Х. Этнодуховная идентичность в культуре и литературе адыгской диаспоры // Материалы Международной научно-практической конференции «Пограничные процессы в литературе и культуре». 2009, 16-19 апреля. - Пермь: Изд-во Пермского государственного университета, 2009. - 0,6 п. л.

21. Балагова-Кандур Л.Х. Адыгэ хабзэ и адыгагъэ как сущностные структурообразующие стороны этнодуховной жизни адыгов // Caucasus Folklore. - Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 2009. - №1. - 0,7 п. л.

22. Балагова-Кандур Л.Х. Отражение адыгагъэ в адыгской билингвальной диаспорной и материковой литературе // Материалы Международной научно-практической конференции «Теоретические и методические проблемы национально-русского двуязычия». 2009, 27-28 мая. - Махачкала: Изд-во Института языка, литературы и искусства им. Г. Цадасы Дагестанского научного центра РАН, 2009. - 0,4 п. л.

23. Балагова-Кандур Л.Х. Мифопоэтические мотивы в творчестве писателей адыгской диспоры (М. Кандур, Р. Рушди, З. Апщаца, К. Натхо) // Материалы VI Сургучевских чтений «Культура Юга России - пространство без границ». 2009, 29-30 мая. - Ставрополь: Изд-во СГУ, 2009. - 0,5 п. л.

24. Балагова-Кандур Л.Х. Би(поли) лингвальное литературно-философское пространство адыгской диаспоры // Материалы второй Международной научной конференции «Русскоязычие и би(поли) лингвизм в начале XXI века: когнитивно-концептуальный аспект». - 2009, 23-24 апреля. - Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 2009. - 0,7 п. л.

25. Балагова-Кандур Л.Х. Литературная диаспора адыгов (М.И. Кандур. Балканская история) // Альманах социально - политических и правовых исследований. Институт Гуманитарных Исследований КБР И КБНЦ РАН. - Нальчик, 2009. - Выпуск №2. - 1 п. л.

26. Балагова-Кандур Л.Х. Начало литературных встреч // Вестник. Институт Гуманитарных Исследований КБР И КБНЦ РАН. - Нальчик, 2009. Выпуск №16. - 0,3 п.л. (на кабардинском языке) с. 16-21

27. Балагова-Кандур Л.Х. Этнодуховная идентичность в современнолитературной диаспоре адыгов // Вопросы кавказской филологии. - Нальчик, 2009. Выпуск №6. - 0,7 п.л. с. 2-15

28. Балагова-Кандур Л.Х. Канон и пути формирования адыгской литературной диаспоры // Современные гуманитарные исследования - Нальчик, 2009. Выпуск №4 (29) 0,3 п.л. с. 79-81

Размещено на Allbest.ru