Мотивы лирики Марины Цветаевой

Весной 1926 года Цветаева через Пастернака заочно знакомится с Райнером Мария Рильке, поэзией которого она восхищалась. Рильке и Пастернака Цветаева считала самыми крупными поэтами современности. Начинается эпистолярный «роман троих». Вдохновленная этой перепиской, Цветаева пишет посвященную Пастернаку поэму «С моря», ему же и Рильке она посвящает «Попытку комнаты». Тогда же создана была и «Поэма Лестницы», в ко торой нашла выражение ненависть Цветаевой к «голоду голодных» и «сытости сытых».

С Рильке Цветаева так никогда и не увиделась. Его смерть в конце 1926 года глубоко потрясла ее. Она создает стихотворение-реквием «Новогоднее», а затем «Поэму Воздуха» (1927), в которой размышляет о смерти и вечности. Одним из поводов для написания поэмы стал беспосадочный перелет американского летчика Ч. Линдберга через Атлантический океан. Тема «человек вне земли» у Цветаевой перерастает в тему «человек после земли». Историческое событие превращается в "универсальный символ бытия. Сама Цветаева говорила: «Эта поэма, как многие мои вещи, написана -- чтобы узнать».

«Поэма Воздуха» -- многоплановое и чрезвычайно сложное для восприятия произведение. Это своеобразный философский трактат о посмертном блуждании духа, или о том, какие мучительные фазисы проходил непрестанно ищущий дух Цветаевой, к какой высоте он стремился и в какие бездны срывался. Поэма - апофеоз одиночества как необходимого условия совершенствования, пути в «сердцевину Всегда», вечность.

«Поэма Воздуха» содержит множество культурных кодов - мифологических, религиозных, философских и касающихся психологии творчества. Цветаева строит собственную модель иного мира, состоящего из семи небес, которые последовательно проходит лирическая героиня. Это одинокий переход в мир вечности, в отличие от предыдущих поэм Цветаевой, которые заканчивались парными полетами «в лазурь» («Молодец»). «Каждому этапу пути -- изменению пространства соответствует трансформация лирической героини, постепенно теряющей все земные ощущения». Параллельно сюжету восхождения и развоплощения идет процесс «постижения». На каждом этапе пути обретается новое знание, обогащается духовный опыт. Его можно трактовать по-разному: опыт умирания, опыт самопознания, описание творческого состояния, мистический опыт соприкосновения со сверхчувственной реальностью.

В годы эмиграции Цветаева возвращается к драматургии. Еще в Чехии она задумала трилогию в стихах «Гнев Афродиты» -- о мифологическом герое Древней Греции Тезее, счастливом в подвигах и несчастном в любви. Все три части названы именами женщин: «Ариадна», «Федра», «Елена» (последняя часть не была написана). Главной для Цветаевой была разработка темы Рока -- излюбленно го мотива всего ее творчества. В отличие от мифа, который послужил основой для всего произведения, поступки героев у Цветаевой заметно психологизированы. Несмотря на то, что действие происходит в далекие времена, оно все же множеством нитей связано с любовной лирикой Цветаевой. Это придает трилогии неожиданно исповедальный характер.

Особое место в творчестве Цветаевой 1930-х гг. занимает ее «пушкиниана» -- стихотворный цикл «Стихи к Пушки ну» (1931), очерки «Мой Пушкин» (1936), «Пушкин и Пугачев» (1937). Перёд гением этого поэта она преклонялась с младенческих лет и в своих произведениях стремилась показать своеобразие своего к нему отношения. Главное обаяние Пушкина в глазах Цветаевой -- его независимость, непокорство, бунтарство. Все его свершения -- плод не только вели кого поэтического дара, но и великого усилия, мощи духа:

Преодоленье

Косности русской --

Пушкинский гений?

Пушкинский мускул

На кашалотьей

Туше судьбы --

Мускул полета, Бега,

Борьбы.

Сама Цветаева характеризовала «Стихи к Пушкину» как «страшно-резкие, страшно-вольные, ничего общего с канонизированным Пушкиным не имеющие, и всё имеющие - обратное канону». Она считала, что каждый поэт обязательно должен «выйти» из Пушкина, взяв нужное из пушкинского неоскудевающего источника, поэт обязан двигаться дальше -- вместе со своим временем. Ею Пушкин не воспринимался ни в роли монумента, ни мавзолея Пушкин -- эталон понимаемого по-цветаевски искусства. Не случайно в последнем абзаце своей «пушкинианы» Цветаева сказала о нем просто и в то же время возвышен, но и полно: «Был Пушкин -- поэтом».

Цветаева верила в поэтический талант, но еще больше верила в то, что он непременно должен быть помножен на труд. Об этом она сказала в поэтическом цикле «Стол». Отмечая «тридцатую годовщину союза» (так как писать стихи всерьез начала в десять-двенадцать лет), Цветаева обращает к Столу благодарственные строки: «Мой заживо смертный тёс! / Спасибо, что рос и рос./ Со мною...». Это благодарность осчастливленной ремеслом своему союзнику, благодарность мудрому деспоту, учителю: «учивший, что нету -- завтра, / Что только сегодня -- есть. / И деньги, и письма с почты -- / Стол -- сбрасывающий в поток! / Твердивший, что каждой строчки / Сегодня -- последний срок». И, наконец, письменный стол -- последнее ложе Поэта на земле:

Квиты вами я объедена,

Мною -- живописны,

Вас положат на обеденный,

А меня -- на письменный...

«Вас» -- значит «сытых», богатых, заклятых врагов По эта: «Вы -- с отрыжками, я -- с книжками... / Вы - с оливками, я -- с рифмами...». Это анафема поэта - пресыщенной и равнодушной «черни». Цветаева в этом стихотворении, как и во многих других произведениях эмигрантского периода, выступает обличительницей духовного оскудения буржуазной культуры, пошлости окружающей ее обывательской среды. Но основной в ее поэзии этого периода стала все же медитативная, философская лирика («Уединение: уйди...», «Куст», «Сад» и др.).

Часто в стихах появляются ностальгические интонации по утраченному дому («Тоска по родине! Давно...», «Роди на»). Но при всей силе своей ностальгии Цветаева не представляла своего возвращения: «Можно ли вернуться / В дом, который -- срыт?». Она хорошо понимала, что ждет ее в России: «Здесь я не нужна, там -- невозможна. Здесь меня не печатают, там -- не дадут писать». Но ее мнение не разделяли другие члены семьи.

С. Эфрон, страстно стремившийся к возвращению на родину, начинает сотрудничать с советской разведкой. В 1937 году он получил задание руководить слежкой за бывшим советским шпионом Игнатием Рейссом. После убийства Рейсса Эфрон исчез из Парижа и был тайно переправлен в СССР. Тогда же в 1937 году уехала в Советский Союз и дочь Цветаевой Ариадна, которая была исполнена надежд на будущее. Такие же на строения были и у сына. Отъезд Цветаевой был предрешен.

Она находится в тяжелом душевном состоянии, больше полугода ничего не пишет, готовит к отправке свой архив. Цветаева знала, куда возвращается, и тщательно отбирала рукописи, «неподходящие для ввоза в СССР». Таких оказалось немало, и среди них была поэма об убийстве царской семьи. Желая сохранить свое наследие, Цветаева отдала часть рукописей в архив в Амстердаме, где они погибли при немецкой бомбежке во время оккупации Голландии.Из молчания Цветаеву вывели сентябрьские события 1938 года. Нападение Германии на Чехословакию вызвало ее бурное негодование, вылившееся в цикл «Стихи к Чехии». Цветаева восклицала:

О мания! О мумия

Величия!

Сгоришь,

Германия!

Безумие,

Безумие

Творишь!

(«Германии»)

Это были ее последние стихи, написанные на чужбине. Летом 1939 года она с сыном возвратилась на родину. Радость от воссоединения семьи длилась недолго. В августе арестовали дочь, а в октябре -- мужа, которого расстреляли в 1941 году. Цветаева скитается с сыном по чужим углам, стоит в очередях с передачами дочери и мужу. Жила она на редкие гонорары за переводы, своего практически ничего не писала. Небольшой сборник ее стихотворений и прозы, подготовленный к изданию, был, отвергнут. В нескольких ее стихах, написанных в 1940-41 годах, и в дневниковых записях неотвратимо повторяется мотив близкого конца:

Пора снимать янтарь,

Пора менять словарь,

Пора гасить фонарь

Наддверный...

(«Пора снимать янтарь...»)

В начале Великой Отечественной войны Цветаева с сыном эвакуировалась из Москвы. Вначале -- Чистополь, где не нашлось ни работы, ни жилья, затем -- Елабуга, маленький городок на Каме, где тоже не оказалось никакой работы. Одиночество, мысли о гибели мужа, невозможность работать, разлад с сыном и в собственной душе привели к самоубийству. 31 августа 1941 года Цветаева повесилась. «Попала в тупик» -- так она объясняла свое само убийство в предсмертном письме к сыну.

Марина Цветаева прожила трудную и яркую жизнь Ее пророчество о том, что «стихам, как драгоценным винам, / Настанет свой черед», исполнилось. Они вошли в культурную жизнь мира, в наш духовный обиход, заняв достойное место в истории поэзии, а она сама стала достойной участницей высокого сообщества тех, кто участвовал в создании нового поэтического языка эпохи и во многом опередил ее своими новаторскими находками.

За то, что мне - прямая неизбежность -

Прощение обид,

За всю мою безудержную нежность

И слишком гордый вид,

За быстроту стремительных событий,

За правду, за игру…

- Послушайте! - Ещё меня любите

За то, что я умру.

Список использованной литературы

1. Бродский К О Цветаевой. М., 1997.

2. Гаспаров М.Л. Марина Цветаева: от поэтики быта к поэтике слова// Гаспаров М.Л. Избранные статьи. М., 1995.

3. Ельницкая С. Статьи о Марине Цветаевой. М., 2004.

4. Кудрова И.В. После России. Марина Цветаева: годы чужбины. М., 1997.

5. Марина Цветаева в воспоминаниях современников: ВЗ т. М.,2002.

6. Осипов а И.О. Творчество М.И. Цветаевой в контексте культурной мифологии Серебряного века. Киров, 2000.

7. Разумовская М. Марина Цветаева. Миф и действительность. М., 1994.

8. Саакянц А. Марина Цветаега. Жизнь и творчествам., 1997.

9. Цветаева А. Воспоминания. М., 1983.

10. Швейцер В. Быт и бытие Марины Цветаевой. М., 1992.

11. Шевеленко Я. Литературный путь Цветаевой: Идеология - поэтика - идентичность автора в контексте эпохи.М., 2002.

12. Эфрон А. О Марине Цветаевой. М., 1989.

Размещено на Allbest.ru