Национально-культурная специфика и символическая значимость числительных

2.2 Символика числительных в Беовульфе

Числа находились под влиянием как христианских, так и дохристианских, мифов и саг. Как отмечает Шиммел: Numbers influence the character of things that are ordered by them, thus the number becomes a mediator between the divine and the created world, it follows that if one performs operations with numbers, these operations work upon the thing connected with the numbers used”. (1993: 16). Символика числительных в значительной степени формируются под влиянием эпохи и культуры к которым они принадлежат. Хоппер обращает внимание на тот факт, что числа имеют важное значение и происходят из средневековой философии, он заявляет, что: “The nature of medieval philosophy is a combination of three distinct modes of thought: first of these is derived from man's original struggles to enumerate and his identification of certain immediately observable and fixed natural groups with their corresponding numbers. The second and the most prolific source of significant numbers, is an elaboration of the first. The third number theory is the Pythagorean Theory that fixed the relationship of the numbers to one another and accordingly the places of the astrological aggregates in the cosmic order (1996: i-ix)”.

Таким образом, каждая цифра воплощает в себе особый характер, свою мистику, и специальный метафизический смысл. Использование символического смысла чисел в Беовульфе весьма значительно. Подробное изучение чисел позволяет проследить как дохристианские саги, легенды и библейские работы повлияли на мистику числа в Беовульфе.

Рассмотрим функционирование числа 3 на материале древнего кельтского эпоса «Беовульф» - поэмы о языческих временах с элементами христианства. Общий тон и этическая позиция поэта, безусловно, христианские: проповедуются умеренность и альтруизм, Бог признается движущей силой всего происходящего в мире, а сочувствие везде на стороне слабого; можно найти черты сходства между Беовульфом и Христом, а дракон, хотя и не исчадие ада,- хорошо известный символ дьявола в церковной литературе, так что все битвы героя направлены против сил зла в христианском смысле этого слова.

В использовании чисел в Беовульфе наблюдаются сходства и различия. Так, в Беовульфе можно увидеть мистическое повторение числа три.

Как уже отмечалось выше, число три используется для выражения божественности. Данный смысл числа 3 использован и в Беовульфе для выражения Божественности или богоподобных атрибутов. Это обусловлено древностью представлений о троичном видении мира. О глубокой древности и широком распространении формулы тройственного деления мира говорил М.Элиаде. Во-первых, он отмечал, что в традиционных цивилизациях, как правило, Мир считается состоящим из трех этажей - Неба, Земли и Преисподней, соединенных между собой центральной осью.(5) Затем он еще раз обратился к этому вопросу, анализируя значение мистических чисел 7 и 9. Указав, что отождествление Мирового Древа о семи ветвях с семью планетными небесами вызвано месопотамскими влияниями, Элиаде в то же время подчеркнул, что числу 3, символизирующему три космические области, религиозное значение стало предаваться раньше, чем числу 7. Принято говорить также о 9 небесах (и о девяти богах, девяти ветвях Мирового Древа и т.д.). По мнению Элиаде, мистическое число 9 следует объяснять как 3х3 и, следовательно, рассматривать как часть символики более древней, чем символика месопотамского происхождения, проявляющаяся в числе 7.(6) Кельты, как предки английского народа, придавали очень большое значение числу "три", которое занимало важное место в их религиозно-мифологической традиции. Так, одним из самых широко распространенных образов, которые встречаются на фигуративных памятниках, происходящих из Галлии, является трицефал - божество с тремя головами или тремя лицами. Например, на северо-востоке Галлии культ трехголового божества был распространен у кельтского племени ремов и их клиентов - суессионов. На территории этих племен было найдено 15 памятников, на которых изображен трицефал. Тройственные образы свойственны не только фигуративным памятникам кельтской религии. Вандри отмечает, что триада - формула, группирующая три факта или три наставления, является господствующим жанром в гномической литературе Ирландии или Уэльса и тройные персонажи и триады занимают важное место в эпической традиции обоих народов. Ф.Леру и Х.Гионварк связывают тройственность кельтской традиции с гипотезой о трехчастной идеологии индоевропейцев, как известно, введенной в научный обиход Ж.Дюмезилем. "Кельты сохранили, - пишут они, - как и большая часть индоевропейцев, но несомненно больше, чем некоторые из них, привычку тройного видения мира, существ и вещей, идущую из времен изначальной общности".(4) Однако, по-видимому, в действительности символизм числа "три" древнее, чем даже время первоначального индоевропейского единства и охватывает более обширные регионы, чем один только индоевропейский мир.

Таким образом, число "три" принадлежит к древним фундаментальным символам человека и мира, и поэтому оно имеет распространение в самых глубинных пластах мифологии и религии древних цивилизаций. И то обстоятельство, что кельты уделили особенно большое внимание священному числу "три" в их мифологии и религии, свидетельствует о том, что они, возможно, были ближе, чем другие народы, не только к своим индоевропейским истокам, но и к истокам изначальной традиции всего человечества.

Так как Беовульф находится под влиянием скандинавских и германских языческих лингвокультур, необходимо рассмотреть символику числа три в этих лингвокультурах.

В скандинавской культуре, число три часто используется для обозначения трех Норн, трех цветов радуги, трёх корней Едразила, и трех богов: Одина, Тора и Фреи. Хоппер также утверждает, что большая часть тевтонской мифологии следует этому шаблону триадического (1969: 203). Наиболее распространенными социальным значением числа 3 является триада семьи: мужчины, женщины и ребенка. Подобно Хопперу, Экиз также утверждает, что “the idea of generation is the most obvious reason for the existence of the world and the gods; it is a short step from the recognition of the family on earth to the hypothesis of the family in heaven “(1986: 43).

В этом отношении, что число три как репрезентант понятия “семьи” имеет большое значение в эпосе.

Тройственное видение мира и значение числа три как общества, символа продолжения семейных корней (царства или племен) и престола косвенно репрезентировано в Беовульфе. Например, это прослеживается в наименовании датчан, которые называются в эпосе Bright-Danes, South-Danes и West-Danes; Геты называются War-Geats, Sea-Geats и Weather-Geats. Общества воплощенные в Беовульфе придают большое значение своим корням и делятся на группы соответственно их месту происхождения и семейным отношениям. Отец, мать и сын, которые организованы согласно триадической картине мира составляют ядро общества. В Беовульфе единство мужчины, женщины и ребенка также построено согласно вышеуказанной тройственной модели. Отец и мать предстают как прародители, а сын считается продолжением династии.

Как и в дохристианских культурах, триадная модель семьи представлена и в христианства. Так, в Ветхом Завете упоминается, "нитка, втрое скрученная не скоро порвется »(Ecless 4: 12). Данное выражение означает, что представления значение цифры три как «семьи» отображается и религиозном мировоззрении. В христианстве, «три» - это три буквы имени Бога, означающие христианскую Троицу Отца, и Сына, и Святого Духа. Фаулер также отмечает, что в интеллектуальном мире «три» означает три иерархии ангелов, сгруппированных в три троицы (1970: 11). Кроме того Троица является библейской концепцией, которая выражает динамический характер Бога. Хотя термин Троица не появляется в Писание, тринитарная структура, появляется в Новом Завете, в котором утверждается, что сам Бог проявляется через Иисуса Христа посредством Святого Духа. Пек утверждает, что “an extension of three is a marriage number and a sign of fruitfulness and the active life by referring to the father, the mother and the son” (1967: 204-15).).

Эта традиция триады божественности семейных корней представлена и в Беовульфе. Так, Шилд является мифическим и датским королем, который является примерным показателем тех свойств, которыми должен обладать настоящий добропорядочный король. Церемония его бракосочетания не описываются в поэме, однако отмечается, что он был отцом Беовульфа: “Shield had fathered a famous son: Beow's name was known through the North”.

В этих строках репрезентируется понятие единства, воплощающее концепцию семьи. В другом примере, датский король Хротгар женится на Велзо и их первый ребенок сын по имени Гретрик, является одним из самых молодых последователей, которому предстоит наследовать датский престол:

“The fortunes of war favored Hrothgar,

Friends and kinsmen flocked to his ranks,

Young followers, a force that grew to be a mighty army”. (64-67)

Как и в триадной структуре датской семьи, король Гилек женится на Хайге, и их старший ребенок сын Heardred. После смерти Гилека среди фризов, Беовульф восполняет триадическую структуры семьи. Беовульф становится королем и правителем династии дяди и наследует трон Гилека:

A lot was to happen in the later days

In the fury of the battle. Hygelac fell

And the shelter of Heardred's shield proved useless

Against the fierce aggression of the Shylfings:

Ruthless swordsmen, seasoned campaigners,

They came against him and his conquering nation,

And with cruel force cut him down

So that afterwards the wide kingdom

Reverted to Beowulf. (2200-2209)

Одним из символических значений числа «три» является «примирение конфликтов, начало синтеза». Приведем пример из Библии в отношении третьего сына Адама - Сифа, вновь обретшего Рай, заменив отцу убитого Авеля. Этот сюжет точно соответствует логике происхождения чисел: Авель (1) угоден Богу. Каин (2) не угоден Богу (его жертвы отвергаются), т.к. 2 есть отрицание 1. Это отрицание яснее выражается убийством Авеля Каином. Сиф (третий сын) есть возврат к Единству (3 = 1 + 2). Авель дал начало чистой ветви человечества, Сиф - источник особой божественной духовной множественности. Интересно и то, что Сиф, по-древнееврейски «seth», тождественно санскритскому корню «sat», Чистое Бытие. 3 являясь принципом Мудрости, дает человеку возможность управлять временем, организуя настоящее, предвосхищая будущее и применяя опыт прошлого.

Вышеуказанное значение числа «три» воплощено и в Беовульфе, в сцене описывающей поединок Беовульфа с драконом. Дракон атакует его дважды, но Беовульфу удаётся защитить себя. Когда дракон нападает в третий раз, Беовульф получает смертельную рану, и это третий удар предвещает, смерть Беовульфа, т.е начало новой жизни в небытие.

When he wielded a sword,

No matter how blooded and hard-edged the blade,

His hand was too strong, the stroke he dealt

( I have heard) would ruin it. He could reap no advantage.

Then the bane of that people, the fire-breathing dragon,

Was mad to attack for a third time.

When a chance came, he caught the hero

In a rush of flame and clamped sharp fangs

Into his neck. Beowulf's body

Ran wet with his life-blood: it came welling out. (2684-93)

Таким образом, что триада в скандинавской мифологии выражает тройственную структуру богов. После обращения в христианство, триадная картина не меняется: оно наблюдается в Ветхом Завете, в пониятии о Троице. В Беовульфе, символика числительного «три» проявляется в концепции о триадной структуре семьи, состоящей из отца, матери и ребёнке, а также как о начале чего-то нового.

Следующим часто используемым в Беовульфе числом является число “девять”. Как отмечает Шиммел “In many of the Nordic traditions, nine is connected with the spheres, and the highest ninth heaven is located beyond the seven planetary spheres and the upper vault of the sky that contains the fixed stars”. Число девять имеет схожее значение и в языческом мире Англо-Саксонов: “Celtic Cymrians, the first inhabitants of Wales, used it in practical life as well as in legal affairs: nine steps are used to measure distance, thus a fire may be lit nine steps away from a house, and a dog that has bitten someone may be killed nine steps away from the house of his owner” (1993: 173).

Таким образом, число 9 символизирует идею полноты и совершенства, связанных с синтезом трех миров, т.е. тройной троичностью (Бог, Универсум, Человек). Кроме того, 9 есть конец - предел цифровой серии до ее возвращения к единице и поэтому символизирует полный период или цикл.

Девять - священное число и в скандинавской и древнегерманской символике. Верховный бог в германо-скандинавской мифологии Один (Вотан), пригвоздив сам себя копьем, девять дней и ночей висел на Мировом Дереве Иггдрасиле (вязе), чтобы добыть для людей тайны мудрости. Богиня света Скельди, согласно мифологии, три месяца живет в своей горе, а девять месяцев -- в море Ньорда.

Число девять встречается в кельтской традиции столь часто, что его называют «северным аналогом священной семерки» культур Ближнего Востока. По кельтской традиции это число центра, поскольку восемь направлений плюс центр дают девятку. В средневековом валлийском обществе девятое поколение было признано пределом родственных отношений, даже человеческое тело, как принято, было считать, состояло из девяти частей. В валлийских законах девятый день месяца нередко отмечает начало или конец некоего периода, а в качестве законченного временного промежутка в литературе часто упоминается период в девять дней и девять ночей.

В кельтской, скандинавской и германской мифологическом видении мира, если девять людей собираются атаковать одного, это считается настоящей и опасной атакой. Это традиция получила воплощение и в Беовульфе, в сцене где девять созданий собрались и атаковали Беовульфа, Беовульф убил всех девяти и доказал свою доблесть:

Light came from the east,

Bright guarantee of God, and the waves

Went quiet; I could see headlands

And buffeted cliffs. Often, for undaunted courage,

Fate spares the man it has not already marked.

However it occured, my sword had killed

Nine sea-monsters. Such night dangers

And hard ordeals I have never heard of

Nor of a man more desolate in surging waves. (569-77)

В христианстве число “ девять” связано с мученичеством, так как Иисус умер в девятом часу дня. Этот час считается полднем. В Беовульфе нет особых указаний на Христа, но символика и его поступки свидетельствуют о том, что автор сравнивает Беовульфа с Христом. Базелман утверждает что “Beowulf reflects some of Christ's virtues, not in his words but in his deeds, just as the good men in The Old Testament had done. Beowulf's non-committal attitude towards God and his excessive trust in his own powers diseappear when God gives him solace and support in his battle with Grendel, and when in his fight with Grendel's mother. He shows him the sword that will bring him victory. As from that time onwards, as was the case with Abraham, a true belief and trust in God takes root in Beowulf. When the fire-breathing dragon attacks Beowulf, he discovers the deadly poison, but the death time is not known” (2689-2715).

Число девять, как уже отмечалось, может усиливать значение числа три как совершенного числа и отождествляться с тройной троичностью. Например, у Эйджи, Бога моря, есть девять дочерей, что свидетельствует о многобожии, однако, в источниках не указано что эти дочери были Богинями. Другим примером может служить девять Ангелов в христианстве, которые интерпретируются как отражение троичного совершенства. Данное значение совершенства прослеживается и в Беовульфе. Другой пример это девять ангелов в Христианстве которое объясняется как отражение идеальной тройки. Совершенство числа “три' раза в Беовульфе. Когда Беовульф получает смертельный удар он погибает как герой, который воплощает в себе девять ангелов:

To the everlasting Lord of all,

To the King of Glory, I give thanks

That I behold this treasure here in front of me,

That I have been allowed to leave my people

So well endowed on the day I die. (2794-98)

С другой как отмечает Пек, одним из символических значений числа 9 является идея духовного совершенства и единства, которому не достаёт единицы до десяти, числа абсолютного совершенства и числовой завершенности, возвращающей к источнику всех однозначных чисел - единице (Peck 1967: 207). Пэк также утверждает что, число девять имеет значение “райский”. Данное значение обусловлено тем, что число 9 в кельтской мифологии символизирует мир, состоящий из восьми центров и оси земли. Таким образом можно утверждать что Беовульф райский персонаж у которого период похорон продлился десять дней:

Then the Geat people began to construct

A mound on a headland, high and imposing,

A marker that sailors could see from far away,

And in ten days they had done the work,

It was their hero's memorial; what remained from the fire

They housed inside it, behind a wall

As worthy of him as their workmanship could make it. (3156-62)

The work related to his funeral attains perfection in ten days as it is observed in the characteristics of a perfect hero and king of Greatland.

Эти отрывки посвящаются церемонии похорон Беовульфа, подготовка к которым длилась десять дней, что свидетельствует о том, что Беовульф достиг абсолютного совершенства и духовного единства.

2.3 Символика чисел в поэме Навои “Саббаи сайёр”

В устном народном творчестве и письменной литературе народов мира имеется множество понятий, связанные с числами, которые используются мастерами слов в художественных целях. Понятия, основанные на числа могут иметь реальные научно-филосовское, мифолоческое или религиозное происхождение.

В своем творчестве зрелый художник может использовать понятия любого происхождения в качестве определения элементы формы в своем произведении с реальным содержанием. К числу таких художников в области словесного искусства относится Алишер Навои, который мастерски использовал символику чисел в поэме “Саба-йи саййар”.

Число “семь” занимает особое место в числовой символике как ряда тюркских народов так и различных народов мира. Иногда оно связывается с добрым началом, а порою и со злым, но в большенстве случаев это число считается священным. Этому способствовало наличие в природе явлений, состоящих из семи единиц, семь частей, или представляемых таковыми, как семь планет, семь климатических поясов земли, семь дней недели, семь небесных сфер и т.п.

Главную роль в освещении числа “семь” сыграли семь планет: Сатурн, Солнце, Луна, Марс, Меркурий, Юпитер, Венера с которыми были связаны дни недели.

Касательно числа 7, семи планет и космологических понятий связанных с ними следует подчеркнуть тот факт что их начало связано с древним Вавилоном. В древнем Вавилоне планеты рассматривались как божественная сила. Вся слава Вавилонской астрономии, которая связана с астрологией обусловлена этим. Храмы или Зиккураты служили вавилонянам в качестве обсерватории. Зиккураты строились в виде семи ступеней, расположенных друг на друге.

Шумерами был создан особый культ семи планет в четвертом тысячилетии до нашей эры на юге древнего Вавилона. Впоследствии число “семь” приобрело особое значение в связи с упомянутыми планетами у вавилонцев и практической жизни.

Связь дней недели с планетами и основными цветами восходят к астрологическим учениям Вавилона, что сохранилось в европейских календарях до сегодня. Например, английское название субботы звучит как “Saturday” (день Сатурна), воскресенья - “Sunday” (день солнца), понедельника - “Monday” (день луны).

Развитие освещения числа “семь” в религиозном направлении среди народов семитского происхождения получило в иудаизме. В торе число семь планет были одухотворены иудеями и связаны с ангелами: Солнце с Рафаэлем, луна с Джабраэлем, Марс с Шимаэлем, Меркурий с Микаэлем, Юпитер с Задкаэлем, Венера с Аннаэлем, Сатурн с Кафзиэлем, Были связаны с ангелами и дни недели.

Согласно древнеиндийским мифологическим представлениям, по данным Беруни, имеются семь земель, лежащих одна на другой пластами и семь небес, расположенных одно за другим, которые соотнесены с членами организма - земли с членами от пупка до ступни, а небеса от черепа до живота.

Беруни отмечает, что на основании религиозных преданий индийцы придерживаются таких представлений: Земля, на которой мы находимся, круглая и окружена морем. За эти морем - земля в форме ожерелья, а за той землёй - ещё круглое море. Этот ряд продолжается до тех пор, пока число морей и ожерелий из суши, называемых островами, не завершаются семью.

Числу “семь” уделено особое внимание и в античных мифах. В древней Греции число семь принадлежало божеству врачевания, поэзии и искусству Апполону, в честь которого устраивали жертвоприношения каждый месяц когда оставалось семь дней до нового месяца.

Зороастрийцы особо почитали семь великих ангелов добра - (хафт амшаспандан - семь амшаспандов), имена шести из которых сохранились в современном персидском языке в качестве названий шести месяцев иранского солнечного календаря. Бог зла, Ахриман, сотворил семь злых духов (Камарикан), каждый из которых противостои одному из семи ангелов добра.

Число “семь” имело особое значение и в митракультуре (солнцнепоклонстве), согласно которому существует семь этапов освещения солицепоклонника, что начинается со специального омовения и сопроваждается ретуальными упражнениями.

Числу “семь” придается особое значение и в христианстве. При озарении святому Иоганну семь душ, семь солнцев, семь картин, убитый ягненок, имеющих семь рогов и семь глаз, семь золотых чаш, семь стран, семь ангелов, которые присуствовали у Бога и которым были вручены семь труб.

Число “семь” в основном под влиянием других религий приобрело определенное значение в исламе. Оно неоднократно упоминается в Коране.

Освещение числа “семь” достигло своего совершенства у шиитских семеричников, которые признают лишь семь имамов а не двенадцать как другие. Семеричники (саб'иййа) все космологические понятия и мировые события связывают с числом “семь”. Они считают, что возникновение и развитие бытия имеет семь стадий: первая стадия - существование бога, вторая - сотворение универсальной души, четвертая - сотворение первоматерии, пятая - появление пространства, шестая - возникновение времени и седьмая - появление земной жизни человек.

Исмаилиты считают, что людская история развивается в семи эрах. В начале каждой эры является с откровением пророк, носитель божьей речи, которого они называют “говорящими” (натик) после него появляются семь имамов, которые называются “безмолвными”. На земле побывали семь “говорящих”: Адам, Ной, Авраам, Моисей, Иисус, Мухаммад, Мухаммад сын Исмаила. В исмаилитской иерархии имеются семь степеней: первая степень- “говорящего”, вторая- “основы”, третья- имама, четвертая- “доказательство” (хужжат), пятая-проповедника (дан), шестая- доверенного (мазун) и седьмая- неофита (мустажиб).

В исламитской литературе число “семь” встречается довольно часто. В одном из анонимных исмаилитских трактатов религиозно-философского содержания утверждается, что в небе слоев на земле семь климатических поясов, в теле человека - семь частей. Хуруфиты, обожествляющие человека, усматривали на его лице семь черных черт, считавшиеся материнскими и семь белых - отцовских черт. Основными божественными чертами являлись материнские.

Число «семь» играет большое значение в суфийской литературе. Имеются следующие понятия, связанные с этим числом:

Семь состояний (атвар-и саб`а), первое из них естественное состояние (Та`б), второе-страсть (нафс), третье-сердечное (к,алб), четвертое душевное (рух), пятое - тайное (сирр), шестое - скрытое (хафи), седьмое - самое скрытое (ахфа).

Семь долин (хафт вади). Первая долина - притязание (талаб), вторая - любовь (ишк,), третья - познание (маърифат), четвертая - независимость (истигна), пятая - единение (тавхид), шестая - смятение (хайрат) и седьмая - самозабвение (фана).

Семь мужей (хафт мардан) семь групп озарённых мужей: актаб (вожди, буквально “полюсы”), абдал (святые), айхар (благодетели), автад (столпы), гавс (покровитель), нукаба (предводители), нуджаба (благородные).

Как известно, А. Навои придерживался учений суфизма, что нашло отражение и в его произведении “Сабъаи сайёр”. Навои особое внимание уделяет символике. Рассмотрим это на примере следующего отрывка:

Лутф бу назм аро багоятдур

Гараз аммо етти хикоятдур

Чунки к,ойил етти мусофир эди,

Ки алар сайр шунга мохир эди.

Булди чун бу рак,ам иши тайёр,

Куйдим отини “Сабъаи сайёр”

Данный поэтический отрывок подтверждает, что Навои уделяет большую роль символам. Он подчеркивает, что его целью является рассказать семь рассказов семи скитальцев. Он связывает число семь с названиями небесных тел в Восточной астрономии и цветовыми символами. Рассказы излагаются семи скитальцами из семи континентов в течении семи дней в дворцах семи цветов. Семь дворцов соответствуют семи планетам. Семь планет освещает семь континентов земли.

В первой главе поэмы « Семь планет” Навои пишет:

Чектинг этканда захр бунёдни

Етти гумбаз сипхри минозин

Суньунг этти бу етти коки рафиь

Натм гавхарлари била тарсиь

Етти кох ичра етти фарзона

Дегали хикматингдан афсона,

Етти афсона барчас зинбанд

Иккиси бир-бирига йук монанд

Етти гумбаз агарчи миноранг

Етти афсона лек ранго-ранг

Сен чекиб муртафиь етти афлок,

Мулкат айлаб бу ичра маркази хок

Етти гардун демайки етти лаган

Х,ар бири ичра шамь нур афган

Х,ар лаган дурми кавкаб афрузи,

Кавкаби гавхари шаб афрузи

Х,ар бирисида узра хосият

Узгача рашку узга мохият,

Азр жирми к,илиб эти тахсим

Айладинг хар бирини бир ик,лим

Ул эти кавкати жахон паймо

Не жахон, балки осмон паймо

Ким етти кукда келдилар сойир,

Сувда андокки нетмгун тойир

Хар бири солибон к,илурда зухур

Етти иклимдан бири уза нур

Рахматингдин зиё тутуб хар шамь

Шамь йук етти луъбати рак,к,ос

Хафтанинг куни бирисига мос

В этом отрывке часто употребляется число семь. В частности, Навои обращаясь к Всевышнему, говорит: “Ты создал небо. Оно состоит из семи слоев. Они словно семь куполов”. Поэты Востока тонко чувствовали магическое предназначение цифр. Семь небесных куполов означает по нашему мнению, семь слоев атмосферы. По мнению Навои, Бог создал семь небесных замков. В этих замках семь мудрецов читают его мудрые слова. Эти легенды ничем не похожи друг на друга. Несмотря на то, что эти купола бирюзового цвета, семь легенд украшены разными цветами. Далее Навои пишет: ”Ты возвысил, о, Всевышний эти семь небес высоко и понизил их центр. Эти семь небес подобны семи лаганам. Внутри каждого есть лучезарные свечи. В каждом лагане есть звезды подобные изумруда. Ты разделил о Всевышний Землю на семь частей и каждую часть уподобил одному континенту. Семь планет бродит по миру, по небе. Как они появятся, эти семь континентов становятся светлыми. Они берут энергию у тебя и озарят ночь. Нет они не свечи, а бесподобно красивые танцовщицы. Они связаны одним днем недели и днем как бутоны цветка, а ночью являются луноликой красавицой».

Как известно, последователь суфизма по пути к приближению Всевышнему, должен пройти семь ступеней суфийского учения. Когда он достигает полного совершенства он не чувствует нужды семи нужных для жизни человека вещей: воздуха, пищи, воды, движения и отдыха, сна, пищеварения и обмена веществ. Другими словами, он сливается со Всевышним. Как мы видим, и здесь присутствует число 7. Помимо космогонных понятий данное число обозначает жизненно важные понятия.

Навои мастерски использовал слово “семь”, во-первых для намека на “семь слоев” небесной сферы каково считалась она в исламском представлении, и во вторых для выражения относительности понятия, “семь небес” что достигнута с помощью слова “шесть”.

К,удратинг олдида фалакка хисоб,

Сарсар эсганда олти-етти хубоб.

Неки махлук, ичига кагилган,

Сен яратган - алар яротилган.

Интересен тот факт, что Навои числу “семь” придает земное значение с помощью художественных средств, в первую очередь сравнением. Поэт в свою поэму ввел специальную главу, где он разъясняет свое отношение к художественному произведению и свою целевую установку, направленную на решение реальных проблем земной жизни. Автор поэмы уже в названии главы “райскую семь” переводит в земную с помощью сравнения, иначе говоря “райская семь” используется, как элемент формы, а “земная семь” как элемент содержания:

Бу етти гулшани жаннат осо ва етти к,аср сипехр фарсо таррохлигининг жихати ва меьморлигининг кайфияти ва бисотин тархини тагйирлар била хушрок, ва к,усур биносин табдиллар била дилкашрок, к,илмак, ва густохликлар узрин демак ва бебохликлар маьзиратин айтмак,

Нафасим мояи хает айла

Ракамимни хати нажот айла

Ушбу жаннатки, айладим маьмур,

Хам кусур анда, хам кусур аьло хур.

Етти каср андабарчаси дилкаш,

Етти хур ул кусур аро махваш

К,асрларни назарда маргуб эт

Хурларни кунгулга махбуб эт

Cлово “семь” (етти) употреблено в поэме девяносто раз в отношении семи путников и их семи рассказов, семи климатических поясов земли, семи красавиц, семи царей, семи дворцов, семи цветов, семи дней недели, семи небес, семи планет и т.д.

В центре содержания поэмы, как отмечает сам Навои, находятся семь рассказов, в которых воспеты гуманные идеи, необходимы для наступательного развития всего человечества, благосостояния каждого его члена, а все остальное имеет форменно-структурную значимость.

В поэме встречается выражение “семь вызовов” Рустама сына Зала ( Рустам-и Зал хафтхани).

В поэме, число семь приобретает символическую значимость и используется в значении «испытание». Герой поэмы Рустам отправился в Мазандаран, чтобы освободить Кейкауса, который попал в плен к демонам. Он ехал семь дней и каждый день останавливаясь на отдых подвергаляся опасностям, которые предстают в поэме как испытание. В первый день напал на него лев когда он спал но Рахш, конь Рустама убил льва. В второй день напал на него дракон который им был убит. в третий день пришла колдунья чтобы заколдовать Рустама но он убил её. В четвертый день выступил против него один из мазандаринских демонов по имени Увлад с войском, которое было разбито Рустамом, а сам Увлад убежал. В пятый день Рустам настиг Увлада. В шестой день он долго сражался с демоном по имени Аржанг и наконец обезглавил его. В седьмой день он сразил большое количество демонов и подчинил себе главаря демонов бед, затем он поборол Белого демона который был главарём многих демонов и высвободил Кейкауса.

Интересным представляется то, что “Семь вызовов” Рустама Навои упоминается там, где поэт говорит о преодоленных им трудностях в создании поэмы в той форме какой им была она задумана:

Ки неча сафхани каро килдим,

Бир неча шархи можаро килдим,

Сурубон рокиби баен асру,

Килким улди сабук инон асру.

Йул юрурга узимни чун туттум,

Етти бу навъ акбадин уттим.

Не ети акба, етти манзили бийм,

Бийимдин эсмай ул даманга насим.

Етти кукнинг бало макони ул,

Рустами Зол хафт хони ул.

Хар нечук булса гарчи кать эттим

Балки максад харимига эттим.

Сравнение поэтом преодоления им семи труднопроходимых перевалов (то есть завершения семи рассказов, составляющих основное содержание поэмы “Саба-йи саййар”) c “семи вызовами” Рустама имеет особое символическое значение. Здесь, Навои обращает внимание читателя на ту истину, что для достижения благой цели необязятельно отыскивать и убивать нереальных злых существ, как это представляется в легендах и мифах, а достаточно перебороть собственные злые качества и приобрести добрые, что и составляет основную идею поэмы Навои.

Выводы ко второй главе

Числа в английского и узбекского языках являются универсальными символами мировой культуры, с одной стороны, и обладают национально-культурной семантикой, с другой.

В узбекском и английском языке числа 1, 2, 3, 4, 5, 7, 9, 12, 40 являются национально-культурно маркированными, составляя часть национальной картины мира. Это обусловлено тем, что символическую значимость приобретают не все числа, а только определенные. Наиболее продуктивными в символизации являются числительные первого десятка. С усложнением морфологической структуры числительных снижается активность их употребления, о чем свидетельствует ограниченное количество составных числительных, обладающих национально-культурной семантикой.

Имена числительные активно участвуют в формировании ФЕ, формируя тем самым большой пласт ФЕ. Проведенный анализ фразеологизмов с компонентом-числительным в сопоставляемых языков выявляет относительно объемные блоки ФЕ с компонентом-числительным английского и узбекского языков, объединенные общностью содержания и отражающие понятийное, предметное сходство обозначаемых явлений. Общее в узбекских и английских ФЕ проявляется в организации одинаковых фразеотематических блоков, объясняемое одинаковым инвариантным значением компонентов -- числительных, которые несут на себе печать универсального символизма.

Проведенная классификация ФЕ с компонентами-числительными английского и узбекского свидетельствует о значительном сходстве макросистем фразеологических фондов сопоставляемых языков. В то же время в них ярко проявляется национально-культурная специфика.

Специфические ФЕ в обоих языках помимо своеобразия языковой номинации, раскрывают историко-культурные различия узбекской и английской лингвокультур. В узбекском языке специфическими ФЕ с компонентом-числительным по отношению к английскому языку являются ФЕ, которые связаны с отражением в них традиций узбекского народа, экономического уклада жизни, обычаев, связанных с мусульманским бытом культурой, этнографией (икки дунёни ро?атини кўрмо?, уч чинор, учни ўтказиш, еўрт томонинг ?ибла, тўрт мучали со?).

Английские ФЕ отражают стороны быта, социальной деятельности англичан и американцев (the Thirty-nine Articles -- "39 догматов англиканской церкви" и the three golden balls -"вывеска или лавка ростовщика (три шара были изображены на гербе семьи Медичи. Банкиры Ломбардии были первыми крупными ростовщиками в Европе)"), а также национальный характер.

Специфика компонентного состава обоих языков проявляется в том, что определенные компоненты-числительные обнаруживают в том и другом языках различную фразообразовательную активность. Число компонентов-числительных, участвующих в фразообразовании в английском языке, разнообразнее, чем в узбекском. Причины продуктивности числительных в фразообразовании кроются в характере проявления значений большинства их в составе ФЕ и истории возникновения счёта. Усложнение морфологической структуры числительных снижает их продуктивность в формировании ФЕ. Из структурных разрядов числительных первообразные, корневые числительные являются компонентом ФЕ более трёх четвертей всего количества фразеологизмов с компонентом-числительным. Так, в английском языке числительные "one", "two", "first", "second" обладают высокой продуктивностью, а в узбекском языке - "бир", "ики", "беш", "етти" и "?ир?". ФЕ с этими компонентами составляют более двух третей всех фразеологизмов с компонентом-числительным.

Числовой компонент фразеологизма играет определяющую роль в процессе символического смыслообразования в ФЕ и проявляет высокий семиотический статус как знака в системе языка, обнаруживая свою связь с мифологическими, символическими, философскими и другими понятиями в культуре народов сопоставляемых языков.

Как показали результаты исследования, числовая символика проявляется и на уровне художественного текста. Символические значения чаще всего представлены в художественном тексте имплицитно, однако могут находить и эксплицитное выражение. Анализ поэтического эпоса «Беовульф» показал, что в данном произведении большую символическую значимость играют числа «три» и «девять». В произведении А.Навои особую символичность приобретает число «семь».

Различия в трактовках символического значения чисел в английском и узбекском языках выводят нас в разные языковые картины мира и обусловлены различной значимостью реалий в культурах изучаемых народов, исторических событий, определяющих эволюцию понятия числа и перемену отношения к нему в западноевропейской культуре и культуре узбекского народа, а также разнородной системой абстрактно-теоретических взглядов и образно-чувственных представлений двух народов.



Заключение

1. Символы представляют собой одно из важнейших средств, на основе которых развивается и функционирует культура. Числа составляют элементы особого числового кода, с помощью которого описывается Вселенная, человек и сама система метаописания. Числовой код пронизывает любую культуру, систематизируя и группируя накопленные знания этноса, передавая из поколения в поколение национальную числовую символику. В архаических культурах числа являлись сакральным средством ориентации и космизации Вселенной. В древних мифопоэтических традициях число было не только образом мироздания, но служило моделью его периодического восстановления.

2. Начальным этапом становления категории количества как категории абстрактного мышления является этап установления равночисленности конкретных множеств предметов. Понятие числа возникло из счета отдельных предметов. В процессе эволюции наглядность и предметность уступили место абстрактному представлению о числе. Категория количества, выражающая внешнее взаимоотношение предметов или их частей, а также свойств, связей, получает наиболее конкретное выражение в числительных.

3. Число в любом языке, помимо прямой функции вести счёт предметов, имеет символическое значение позволяя более глубоко постичь этот мир и самого человека. Универсальность применения числа как символа объясняется антропоцентричностью взглядов на мир и универсальной системой развития человечества, а также желанием человека объяснить устройство мира, общества и самого себя через сакральную силу чисел. Сакральную семантику приобретают не все числа, а только определенные числа языка. Наиболее продуктивными в символизации являются числительные первого десятка. С усложнением морфологической структуры числительных снижается активность их употребления, о чем свидетельствует ограниченное количество составных числительных, обладающих национально-культурной семантикой.

4. Результаты исследований числительных и трактовка их символов обнаруживают сходство числительных и их символики в различных культурах: "один" символизирует собой не только единство, но и первотолчок, первое движение и начало; число "два" обладает бинарными оппозициями -- сдвоенными противоположностями и символизирует изменчивый характер и внутреннее беспокойство, конфликт, противовес или противопоставление. Число "три", представляя собой начало синтеза, соединяет воедино и примиряет конфликт между двумя противоположностями. Число "пять" обозначает любовь и здоровье, "семь" как абсолютное число ведёт к познанию премудрости, "двенадцать" является священным при выполнении обрядов.

5. Числительные компоненты активно участвуют в формировании фразеологических единиц. Лексемы, обозначающие числа, в результате фразеологизации обнаруживают не свойственные им в свободном употреблении специфические семантические особенности, которые позволяют им включаться в процессы метафорического и символического смыслообразования в изучаемых фразеологизмах. Числовой компонент фразеологизма играет определяющую роль в процессе символического смыслообразования в ФЕ и проявляет более высокий семиотический статус как знака в системе языка, обнаруживая свою связь с мифологическими, символическими, философскими и другими понятиями в культуре народов сопоставляемых языков. Символические значения числовых компонентов во фразеологизмах сопоставляемых языков имеют тенденцию к преимущественному совпадению, однако это не исключает проявлений в них национальной специфики. Лингвокультурологический анализ образных параллелей и несоответствий в сопоставляемых группах фразеологизмов выявляет как близость фразеологических картин мира английского так и узбекского народов, так и их национальное своеобразие. Национальное своеобразие проявляется в:

а) различной фразообразовательной активности базовых компонентов-числительных. Так, для английской лингвокультуры характерна высокая частотность числительных “one”, “nine”; в узбекской лингвокультуре наибольшей частотностью обладают “етти” и “?ир?”.

б) различной символической нагруженности. Зачастую фразеологизмы с числительным выражают символы, которые в других языках не имеют соответствующих параллелей. Так, seven во всех культурах - символ раздвоенности, отсутствия единства, противоречия: англ.: a donkey between two bundles of hay; between two devils. В узбекском языке символика числа ikki дополняется и наибольшей степени относится к наличию двух миров: ikki dunyoni rohatini ko'r; ikki dunyo rohatini ko'rma.

в) отсутствии той или иной фразеологической единицы с числительным компонентом для вербализации определенных концептов. Так, в английской лингвокультурной общности число девять символизирует максимум возможного: англ.: a cat has nine lives, be on cloud nine, а в узбекском языке число девять в основном используется в верованиях, связанных с рождением ребенка, в заговорах, где обращались к магии обратного счета.

6. Как показали результаты исследования, в художественном тексте символическая значимость числа может проявляться как имплицитно, так и эксплицитно. Так, в известном поэтическом эпосе “Беовульф” символическую значимость приобретают числа “три” и “девять”. Число “три” репрезентирует и символизирует божественную тринарную структуру “семьи”, а также символизирует начало синтеза, т.е. начало чего-то нового, не соответствующее бинарности. Число “девять” символизирует идею полноты и совершенства, связанных с синтезом трех миров, т.е. тройной троичностью. В произведении «Саббайи-сайёр» известного узбекского поэта А. Навои символическая значимость числа «семь» проявляется эксплицитно, о чём свидетельствует само название. Автор использует практически всю символическую гамму данного числа. Кроме того, число «семь» в произведении приобретает несвойственную ему символическую значимость, так как используется в значении «труднопроходимое испытание», что на наш взгляд обусловлено универсальным символическим значением числа семь как «полный период или цикл».



СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. Акуленко Л.Г. Лексико-фразеологические средства выражения неопределенно большого и неопределенно малого количества в немецком языке и тексте // Вестник Харьковского университета. - 1982. - № 23. - С. 3-8.

2. А. Е. Бертельс Низами Из-во ЦК ВЛСКМ “Молодая гвардия” 1947 c 200-201.

3. А. Е. Бертельс Насири Хасрав и исламизм М., Из-во Восточной литературы 1939 стр 241 прим 145

4. А.Е. Бертельс цитированная работа стр 26

5. А. Е. Бертельс цитированная работа стр 248 прим. 169 младший проповедник

6. А.Е. Бертельс Введение в изучение текстов в книге: Пять философских трактатов на тему “ Афак и Аирус”, главная редакция Восточной литературы 1970, стр 18

7. Апресян Ю.Д. Избранные труды в 2-х тт. Т. 2. Интегральное описание языка и системная лексикография. М., 1995. -- 766 с.

8. А.Я. Гуревич категории средневековой культуры ... 025(01)-84. Издательство «Искусство», 1984 г. стр 31

9. Багдасарян В.Р. Лексические средства выражения неопределенной количественности в современном английском языке: Автореф. дис. ...канд. филолог, наук. -М, 1987. - 19 с.

10. Берман Г.Н. Число и наука о нём. М.: Гос. изд-во технико-теоретической литературы,1954.-164с.

11. Беруни, избранные произведения Т.2. Ташкент, Из-во Аи УзССР 1903 стр. 221-222

12. Беруни цитированная работа стр.223

13. Бесолова Е.Б. Лингвистическая реконструкция духовной культуры осетин (на материале ритуальной лексики). ... Нальчик, 2006. 21.

14. Бородин А. И. Число и мистика. Изд. 2-е. Донецк: „Донбасс", 1972. 143 с.

15. Ботина Л.Г. Из наблюдений над семантикой нумеративных ФЕ в русских говорах // Вопросы семантики ФЕ. -Самарканд, 1983.-С. 115-145.

16. Бояджиев Ж. Категория числа и способы ее выражения в разных языках // Сопоставительное языкознание. -1987. - № З.-С. 35-44.

17. Верещагин, Е. М. Лингвострановедческая теория слова / Е. М. Верещагин, В. Г. Костомаров. -М., 1980. 320 с.

18. Виноградов В.В. Русский язык (Грамматическое учение о слове): учебник пособие для вузов М: Высшая школа 1986-640

19. Виноградов В.В. Язык художественного произведения // ВЯ. 1954. - № 5. - С. 10-20.

20. Воскресенский В.Д. К изучению темы „Имя числительное,, И РЯШ. 1957. -№1.-С.49-52.

21. Гвоздарев Ю.А. Сопоставительное описание фразеологии разных языков // Образование и функционирование ФЕ. -Ростов-на-Дону: 1981.-С. 116-121

22. ГолубеваЕ.В. Национально-культурная специфика картины мира в калмыцком языке: на примере культурных концептов. Дис. . канд. филол. наук. М., 2006. - 212 с.

23. Евсюков, В. В. Мифы о Вселенной / В. В. Евсюков.--Новосибирск, 1988. -176 с.

24. Есперсен 0. Философия грамматики. М.: Изд-во иностр. л-ры, 1958. -404 с.

25. Жуков В.П. Русская фразеология: Учеб. пособие для филол. спец. вузов. -М.: Высшая школа, 1986.-310 с.

26. Иванов С. Магическая семерка // Наука и религия. - 1990. -№3.-С. 46-49.

27. Карпов В.А. Этюды о числе // Число, язык, текст. - Минск: БГУ, 1998.

28. Клименко Н.Л. Лексико-фразеологические средства выражения неопределенно большого количества в современном русском и английском языках: Автореф. дис. .. .канд. филолог, наук. - М., 1982. - 24 с.

29. Колшанский Г.В. Объективная картина мира в познании и языке. -М.: Наука, 1990. -103 с.

30. Копыленко М.М, Попова З.Д. Очерки по общей фразеологии: Фразеосочетания в системе языка. - Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1989.

31. Кубрякова Е.С. Роль словообразования в формировании языковой картины мира // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. - М., 1988. - С.141-172.

32. Кумахов М.А. Число и грамматика // Вопр. языкознания. -1969. - № 4.

33. Кумыкова М.М. Фразеологические единицы кабардинского языка со значением количества и времени. Дис. . канд. филол. наук. -- Нальчик, 2006.- 147 с.

34. Кунин А.В. Английская фразеология (теоретический курс). -М.: Высшая школа, 1970. - 343 с.

35. Кунин А.В. Внутренняя форма фразеологических единиц // Слово в грамматике и словарях. - М: Наука, 1984. - С. 183-188.

36. Кунин А.В. Курс фразеологии современного английского языка. - М: Высшая школа, 1986. - 336 с.

37. Ломтев Г.П. Квантитативы современного русского языка (Памяти академика В.В. Виноградова) // Сборник статей. -М., 1991.-С.106-116.

38. Лосев, А. Ф. Знак. Символ. Миф. Труды по язкознанию / А. Ф. Лосев. М.: Изд-во МГУ, 1982.-479 с.

39. . Лосев, А. Ф. Проблема символа и реалистическое искусство / А. Ф. Лосев. -- М.,1995.

40. Лотман Ю.М. Семантика числа и тип культуры // Лотман Ю. Статьи по типологии культуры. Тарту, 1970. - С. 58-

41. Маковский М.М. "Картина мира" и миры образов: Лингвокультурологические этюды // Вопросы языкознания. -1992.-№6.

42. Маковский М.М. Удивительный мир слов и значений: Иллюзии и парадоксы в лексике и семантике. - М.: Высшая школа, 1989. - 199 с.

43. Маковский М.М. Язык - миф - культура: Символы жизни и жизнь символов. - М., 1996. - 329 с.

44. Мамуна Н. Почему именно 12? // Наука и религия. - 1991. -№9.-С. 50-54.

45. Миллер Дж. А. Магическое число семь плюс или минус два. О некоторых пределах нашей способности перерабатывать информацию // Инженерная психология. М., 1964. С. 192225.

46. м.Мойн Тахлил “Хафт пайкар” с Низами Бахш аввал; Техран 1938 (1960 ) стр. 10-11

47. М. Мойн цитированная работа стр. 4

48. М. Мойн цитированная работа стр. 5

49. Мурзаев, Э. М. Тюркские географические названия / Э. М. Мурзаев. М.: Изд. фирма "Восточная литература" РАН, 1996. - 254 с.

50. Мусаев, К. М. Лексика тюркских языков в сравнительном освещении (западнокыпчакская группа) / К. М. Мусаев. М.: Наука, 1975. - 355 с.

51. Мяль Л. Э. Число „5" в буддизме // Сборник статей по вторичным моделирующим системам. Тарту, 1973. 17-31.

52. Новикова Е.Н. Фразеологические единицы с нумеративным компонентом в современном немецком языке: Дис. ...канд. филолог, наук. - Киев, 1991. - 130 с.

53. Ольховская СВ. О фразеологических единицах с компонентом-числительным // Лексико-грамматическая сочетаемость в германских языках. - Челябинск, 1977. -Вып. 2. -С. 74-79.

54. П. Шамсиева: Алишер Навои “Саббаи саййёр”

55. Пасечник, Татьяна Борисовна Лингвокультурологический анализ фразеологических единиц с числовым компонентом в русском языке в сопоставлении с английским 2009 Москва 10.02.20

56. ПлиеваЕ.Б. Сравнительно-типологическая и сопоставительная сущность языка перевода: На материале осетинского эпоса «Нарты» и его переводов на русский и французский языки. Дис. . канд. филол. наук.-М., 2006.-168 с.

57. Полянский А.Н. План содержания категории количества в русском языке // Филологические науки. - 1984. - № 1. - С. 34-41.

58. Попов Р.Н. Методы исследования фразеологического состава языка. Учебное пособие для студентов факультета русского языка и литературы. - Курск: Кур. пед. ин-т, 1976. -83 с.

59. Польская М.И. Семантико-синтаксический анализ слов с количественным значением в современном английском языке: Автореф. дис. ... канд. филолог, наук. - Л., 1981. -17с.

60. Праведников, С. П Имена числительные в фольклорном тексте: лексикологический и лексикографический аспекты / С. П. Праведников. Курск: Изд-во КГПУ, 1996. -120 с.

61. Ройзензон Л.И. Лекции по общей и русской фразеологии: Учеб. пособие. - Самарканд: Изд-во СамГУ им. А. Навои, 1973. -223 с.