Эмотивная отвлеченная лексика в языке произведений М.Ю. Лермонтова

Основная проблема, лежащая в основе данного исследования, связана с формированием семантики эмотивности и образа в лирике Лермонтова: «размытость семантики» в поэтических «сплавах», в устойчивых поэтических оборотах (штампах), широко используемых Лермонтовым в начале творческого пути, сменяется кристаллизацией сем и их особым сочетанием в лирике более поздних периодов.

Мы исследуем семантику повторяющейся поэтической образности, которая закономерно складывается в семантику эмотивности, понимаемую как устойчивый повторяющийся ряд, ассоциативная цепочка образов, формирующий контекст поэтическая фраза (фрагмент) в совокупности репрезентирующих ее поэтику особенностей.

Оценочный эпитет - непременный атрибут эмотивности. Стремление сделать зримое, вещественное лаконичным знаком загадочного, таинственного, придать точному и однозначному определению дополнительный смысловой объем и глубину определяет своеобразный характер лермонтовских эпитетов. Высказывалось суждение, что в поэзии М.Ю. Лермонтова эпитеты несли полярные семантические нагрузки: одни эпитеты были продиктованы жаждой «семантической остроты», и стихи, украшенные ими, воспринимаются как «сумасшедшие», «вычурные»; другие, наоборот, предельно просты и «не выпирают».

В юношеских, «лабораторных» созданиях Лермонтова наличествуют так называемые «безразличные эпитеты»:

Над непреклонной головой

Удар спустился роковой.

Он пал в крови; и пал один -

Последний вольный славянин!

«Последний сын вольности»

Метафора также является средством создания эмоционального фона высказывания. Одна из неожиданных в историко-литературном плане особенностей "стилистики Лермонтова -- отсутствие в его произведениях сколько-нибудь оригинальных и неожиданных метафор. Его творчеству не свойственны самобытные метафорические образования на уровне словосочетания. Как правило, Лермонтов использует клишированные метафоры, обычные для стиля романтической поэзии и прозы.

От тайных дум томится грудь.

И эти думы - вечный яд.

Им не пройти, им не уснуть.

«Farewell»

И пища многих будет смерть и кровь…

«Пpeдсказание»

Все исследователи лермонтовского творчества особое внимание обращают на обилие антитез в языке его произведений. Антитеза помогает формированию эмоционального стиля поэта. Думается, что наиболее глубокая характеристика дана в «Лермонтовской энциклопедии»: «Антитеза, антитетичность, в широком смысле, - принцип мировосприятия, заключающийся в обнаружении противоположности двух явлений: в искусстве - прием, запечатлевающий контрастность понятий, ситуаций, атрибутов быта и т.п. Антитеза интенсивно используется Лермонтовым на протяжении всего творческого нуги; из локального художественного приема антитеза у Лермонтова перерастает в мировоззренческий гносеологический феномен и обретает новую жизнь, полную художественных неожиданностей» [Лермонтовская энциклопедия 1981].

Ах! Если ты меня поймешь.

Прости свободные намеки;

Пусть истину скрывает ложь:

Что ж делать? - Все мы человеки!.. «Жалобы турка»

В той башне высокой и тесной

Царица Тамара жила:

Прекрасна, как ангел небесный,

Как демон, коварна и зла.

«Тамара»

И ненавидим мы, и любим мы случайно...

...И царствует в душе какой-то холод тайный.

Когда огонь кипит в крови

«Дума»

Делюся с умными и безумными,

Живу для сердца своего.

«Договор»

Отвлеченное слово в грамматике создает эмоциональный тон перепевом форм. Например, лермонтовскому слогу свойственно так называемое «переносное употребление» времен, то есть употребление форм настоящего времени в значении прошедшего и будущего времени, форм прошедшего времени в значении будущего, форм будущего времени в значении прошедшего. Это создает соотносительность использования тех или иных временных форм. Настоящее историческое выразительно, наглядно, оно представляет прошедшее действие как бы совершающимся у нас на глазах. Поэтому часто используется в языке художественной литературы, где замещает формы прошедшего времени.

Вот он слышит, в сенях хлопнули,

Потом слышит шаги торопливые;

Обернулся, глядит - сила крестная! -

Перед ним стоит молода жена…

«Песня...»

Формы прошедшего времени для выражения ближайшего будущего у Лермонтова более экспрессивны, чем формы будущего прошедшего времени. В свою очередь, формы будущего прошедшего времени приобретают экспрессивную окраску, выступая в значении прошедшего. В таких случаях формы будущего простого обычно находятся в окружении форм прошедшего времени «Десятник нас повел по городу. К которой избе не подъедем занята». («Герой нашего времени»)

Формы времени весьма существенны для композиционной организации и эмоционально-экспрессивной окраски текста. Прошедшее время совершенного вида обозначает действия, следовавшие одно за другим. Оно характерно для рассказа о прошедших событиях и тем самым обеспечивает динамику сюжета:

Кровь загорелася в груди!

Все офицеры впереди...

Верхом помчался на завалы

Кто не успел спрыгнуть с коня...

«Ура!» - и смолкло. «Вон кинжалы,

В приклады!» - и пошла резня.

«Валерик»

Прошедшему совершенному времени свойственно также значение такого прошедшего действия, результат которого остается в настоящем, то есть это результат такого прошедшего действия, которым лицо или предмет характеризуется в настоящем:

Поутру труп оледенелый

Нашли на пенистых брегах.

Он хладен был, окостенелый;

Казалось, на ее устах

Остался голос прежней муки:

Казалось, жалостные звуки

Еще не смолкли на губах...

Узнали все. Но поздно было!

«Кавказский пленник»

В отличие от прошедшего совершенного, прошедшее несовершенное обозначает прошедшие события не в их последовательности, не как совершившееся одно за другим действия, а как действия, происходившие в одном временном отрезке. Прошедшее несовершенное изображается для усиления эмоциональной окраски описания:

Кругом меня цвел божий сад;

Растений радужных наряд

Хранил следы небесных слез,

И кудри виноградных лоз

Вились, красуясь меж дерев

Прозрачной зеленью листов;

И грозды полные на них,

Серег подобье дорогих,

Висели пышно, и порой

К ним птиц летал пугливый рой.

«Мцыри»

В силу присущей ему протяженности во времени прошедшее несовершенное может обозначать действия, которые характеризуют лицо, явление или предмет, выступая как их свойство:

Сквозь листья дождик пробирался;

Вдали на тучах гром катался;

Блистая, молния струей

Пещеру темпу озаряла,

Где пленник бедный мой лежал,

Он весь промок и весь дрожал…

«Кавказский пленник»

Кроме «основных» форм прошедшего времени на -л, в стилистических конструкциях языка произведений М.Ю. Лермонтова употребляются также ярко экспрессивные формы прошедшего времени «мгновенно-произвольного» действия. Это глагольные междометия типа бряк, стук, прыг, mолк, хвать, щелк и т.п.:

Я говорил, - он слушал, он был весь

Вниманье... Глядь, а вечером уж здесь!..

И я нашел, что мне его исправить

Труднее в прозе, чем в стихах прославить.

«Сашка»

Экспрессивные формы наклонений глаголов широко употребляются в разговорной речи и из нее переходят в язык художественной литературы и далее в публицистический стиль. Как и формы времени, формы наклонений могут употребляться взаимообратимо, то есть могут заменять одна другую. Эти случаи употребления наклонений наиболее выразительны в эмоциональном стиле М.Ю. Лермонтова. В значении повелительного наклонения может употребляться условное наклонение. При этом значение повеления ослабляется и на первый план выдвигается значение пожелания и просьбы с частицей бы.

И слезы и мольбы... В тебе же возбудили

Они лишь смех. О! лучше бы пронзить

Меня кинжалом.

«Маскарад»

Значение повелительного наклонения могут иметь и формы изъявительного наклонения, а именно - формы будущего простого времени:

«Уж вы, братцы мои, други кровные, Побалуемтесь да обнимемтесь

На последнее расставание».

«Песня...»

«Ребята! не Москва ль за нами?

Умремте ж под Москвой...»

«Бородино»

Категорическое требование, резкий приказ могут быть выражены формой инфинитива:

Про меня моим детушкам не сказывать.

«Песня...»

Частица -ка, присоединяясь к формам повелительного наклонения, придает им характер просьбы и сообщает дружески разговорный оттенок, выступая средством репрезентации эмотивности:

Вы потешьте царя нашего батюшку!

Выходите-ка во широкий круг...

«Песня...»

Таким образом, в синтаксических конструкциях повеление и просьба выражаются рядом соотносительных форм, являющихся ярким средством создания эмоциональности.

В четвертой главе «Роль эмотивной лексики в синтаксических построениях в языке произведений М.Ю. Лермонтова» анализируются роль синтаксических средств в создании эмоционального стиля, неопределенность характера синтаксических конструкций, рассматривается сравнительный оборот и взаимозаменяемость сравнений как характерных приемов эмоционального стиля М.Ю. Лермонтова.

Универсальным средством создания эмоционального стиля является разнообразие типов простых предложений, различающихся целью высказывания, эмоциональной окраской.

Повествовательные предложения наиболее универсальны. Они употребительны во всех разновидностях стилистических конструкций:

Хозяин был старик угрюмый

С огромной лысой головой.

«Тамбовская казначейша»

Восклицательные предложения экспрессивны. Они употребляются преимущественно в разговорной речи:

А этот носик! эти губки.

Два свежих розовых листка!

А перламутровые зубки,

А голос сладкий, как мечта!

Вопросительные предложения характерны для диалога:

Вдруг дверью стукнули. «Кто там?

Андрюшка! Ах, тюлень ленивый!..»

«Тамбовская казначейша»

Вопросительное предложение может заключать в себе не только вопрос, но и утверждение, выраженное в форме вопроса. Такой вопрос называется риторическим, то есть свойственным риторике, ораторскому искусству, и, несомненно, принадлежащим к категории особой стилистической эмоциональности:

Она картаво говорила,

Нечисто «р» произносила;

Но этот маленький порок

Кто извинить бы в ней не мог?

«Тамбовская казначейша»

Вопросительные предложения также используются М.Ю. Лермонтовым для того, чтобы особо подчеркнуть какое-либо место текста, обратить на него внимание:

Что ж? Знание ее сгубило!

Один улан, повеса милый...

«Тамбовская казначейша»

Полные и неполные предложения тесно связаны с двумя главными разновидностями языкового употребления: полные - с подготовленным монологом, а неполные - с неподготовленным диалогом. При этом неподготовленный монолог выступает как эмоционально окрашенная единица.

Сравним:

Спешил о редкостях Тамбова

Он у трактирщика узнать.

И

«Ах, посмотри сюда, кузина,

Вот этот!» - «Где? Майор?» - «О. нет!

Как он хорош, а конь - картина,

Да жаль, он, кажется, корнет...»

«Тамбовская казначейша»

Полные двусоставные предложения в творчестве М.Ю. Лермонтова можно рассматривать как наиболее соответствующие «норме» литературного языка, а неполные и односоставные предложения - как будто бы в чем-то отступающие от этой «нормы»; с высокой степенью накала они демонстрируют эмоциональный тон повествования.

«Малашка, дура, Катерина,

Скорее туфли и платок!

Да где Иван? Какой мешок!

Два года ставни отворяют...»

«Тамбовская казначейша»

Использование односоставных предложений передает оттенок некоторой суматохи, когда некогда (и незачем) произносить полные двусоставные предложения. Эмоциональность достигается чередованием неполных восклицательных и вопросительных односоставных предложений.

Порядок слов в предложении также является эмотивным средством творчества М.Ю. Лермонтова. A.M. Пешковский назвал порядок слов главной сокровищницей синтаксической синонимики русского языка Огромные выразительно-эмоциональные возможности порядка слон несомненны. Источник этих возможностей - значительная свобода в расположении членов предложения. Существует, правда, порядок слов, который считается «нормативным» для литературного языка: подлежащее предшествует сказуемому, дополнение располагается после управляющего слова, согласованное определение -- перед определяемым, обстоятельство -- перед сказуемым. Однако существует немало условий, при которых отступления от такого порядка также можно считать «нормативными». Например, если подлежащее обозначает отрезок времени или явление природы, а сказуемое выражено глаголом бытия, расположение сказуемого перед подлежащим воспринимается как обычное, нормативное:

... И оживилися леса;

Скликались дико голоса

Под их зелеными шатрами.

«Валерик»

Начало предложения с дополнения - довольно редкое явление, оно служит цели достижения особой эмоциональности в передаче содержания:

От счерти лишь из сожаленья

Младого русского спасли...

«Кавказский пленник»

Но наиболее стилистически значимы, конечно, те случаи, когда поэт сознательно использует такой порядок слов, который наиболее способствует выразительности и изобразительности фразы. В.В. Виноградов указывает, что если расположить наречия или вопросительные слова перед глаголами (а также исключить один союз «и»), то есть придать фразе «нормативность», то повествование теряет взволнованность, эмоциональность, соответствующую описываемым событиям. Например:

Так пленник мой с родной страною

Почти навек «прости» сказал!

Терзался прошлою мечтою,

Ее места воспоминал:

Где он провел златую младость,

Где испытал и жизни сладость.

Где много милого любил,

Где знал веселье и страданья.

Где он, несчастный, погубил

Святые сердца упованья...

«Демон»

Отмечая особенности синтаксических конструкций эмоционального стиля М.Ю. Лермонтова, необходимо отметить обилие многоточий в конце предложений, чаще всего односоставных или неполных:

«Да!... пленник... ты меня забудешь...

Прости!... прости же... навсегда;

Прости !Навек!... Как счастлив будешь,

Ах!... вспомни обо мне тогда...

Тогда!.. быть может, уж могилой

Желанной скрыта буду я;

Быть может... скажешь ты уныло:

«Она любила и меня!..»

В языке Лермонтова закрепляются целые ряды других экспрессивных конструкций, придающих речи лирическое волнение и патетическое напряжение. Например, мотив лишенности, обреченности, обездоленности связан со своеобразным тяготением к анафорическому употреблению предлога без; «Без дружбы, без надежд, без сил»; «Без дум, без чувств, среди долин»; «Без дум, без трепета, без слез»; «Почти без чувств, без дум, без сил»; «Едва дыша, без слез, без дум, без слов».

Повтор служит средством обострения повествования. Тяготение к широким обобщениям реалистических образов, облеченных в формы живой разговорной речи вместо многословных, ограничивается повтором ключевого слова, например, в «Валерике»:

Вот жарче, жарче...

Крик!.. Глядим:

Уж тащут одного, - за ним

Других... и много... ружья носят

И кличут громко лекарей.

Эмоциональный стиль Лермонтова так идеально прост, что мог казаться прозаическим, если бы не был насыщен чувством, «окрашенным» с помощью редупликации:

Во-первых, потому, что много

И долго, долго вас любил.

«Валерик»

Строки Лермонтова с повтором всегда емки и подразумевают обширный подтекст. Несколько штрихов -- и картина описываемых событий будет полной. Редупликация заставляет слушающих задумываться над каждой строчкой и додумывать ситуацию. Таким образом, редупликация в стихах М.Ю/Лермонтова стилистически выступает в двух вариантах:

образует рамочную конструкцию с помощью повторения одной и той же фразы, подтверждая тем самым истинность и непреложность позиции поэта;

употребляется в середине произведения, путем повтора одного и того же слова для усиления констатации главной мысли.

Итак, эмоциональный стиль М.Ю. Лермонтова отличается:

взаимопроницаемостью сравнений;

смысловым акцентом на определения:

неожиданностью оценочных эпитетов;

иносказаниями;

грамматической нечеткостью конструкций;

семантической стертостью слов;

общей эмоциональностью речи.

В Заключении обобщены результаты теоретического анализа изучаемой проблемы, определены основные подходы к практическому изучению языковых и изобразительно-выразительных средств эмоционального стиля в языке произведений М.Ю. Лермонтова; сделаны определенные выводы о системе эмотивной отвлеченной лексики, используемой М.Ю. Лермонтовым в эмоциональном стиле своего творчества.



ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ ДИССЕРТАЦИИ ИЗЛОЖЕНЫ В СЛЕДУЮЩИХ ПУБЛИКАЦИЯХ

1. Разновидности художественного стиля в русском литературно языке // Вестник МГОУ. Сер. «Русская филология». № 4 . - М.: Изд-во МГОУ, 2007. - С. 82-86 (0,5 п.л.).

2. Приемы противопоставления лексических единиц как выражение стиля в творчестве М.Ю. Лермонтова // Русский язык в системе славянских языков: история и современность (Выпуск 1). Сборник научных трудов. - М., Издательство МГОУ, 2006. - С.90-97 (0,3 п.л.).

3. Эмотивная отвлеченная лексика эмоционального стиля произведений М.Ю. Лермонтова // Русский язык в системе славянских языков: история и современность (Выпуск II). Сборник научных трудов. - М., Издательство МГОУ, 2008. - С.321 -325 (0,5 п.л.).

Размещено на Allbest.ru