Семантика русского глагольного вида

Теория видовой парности, активно разрабатываемая в отечественной аспектологии приблизительно на протяжении последнего полувека, сегодня пользуется широким признанием. Она не только продолжает обсуждаться и развиваться в аналитических трудах, но и излагается в общих грамматиках и учебной вузовской литературе по русскому языку. Сомнения по поводу данной теории высказываются в отечественной науке редко. (См., напр.: Милославский, И.Г. К определению основных понятий аспектологии / И.Г.Милославский // Изв. АН СССР, сер. лит. и яз. - 1987. - Т. 46, № 4). Чаще, что характерно, скепсис раздается «со стороны» - от зарубежных аспектологов: Х. Томмола (Финляндия), Ф.Фичи Джусти (Италия), С.Кароляк (Польша). Ср. высказывание польского исследователя: «…нет никаких семантических оснований для того, чтобы придерживаться в аспектологии принципа парности» (Кароляк, С. К вопросу о типологии вида в славянских и романских языках / С.Кароляк // Типология вида: проблемы, поиски, решения. - М.: Школа «Языки русской культуры», 1998.- С.177).

Но не все однозначно с этой теорией и в отечественной аспектологии. Известны, например, бесконечные споры на тему «пара или не пара». Они - порождение дефицита в четком и компактном осмыслении общей семантики вида (И.Б.Шатуновский, З.Д.Попова, М.Ю.Черткова, Л.Ясаи, Ю.Марти-новский и др.). Впрочем, Русская грамматика формулирует достаточно четко принцип формирования видовой пары - на базе глаголов с «предельным значением основ», что означает семантическое соотношение в паре - «процесс / завершение процесса». Однако, судя по иллюстрациям РГ, «работает» этот принцип не удовлетворительно: даже с натяжкой многие примеры невозможно интерпретировать указанным соотношением: украсть - закончить красть? расщедриться - закончить расщедриваться? (Русская грамматика: в 2 т. Т. 1. - М.: Наука. - С. 584-589).

При отсутствии надежного семантического критерия, пары практически устанавливаются интуитивно - путем субъективного отождествления лексического значения глагольных основ. Показательные результаты дали ответы на вопрос вышеупомянутой анкеты Аспектологического семинара о принадлежности к видовым парам следующих корреляций: видеть - увидеть, гулять - погулять, есть - поесть, идти - пойти, кричать - закричать, петь - пропеть, прыгать - прыгнуть (с. 140). В числе более 20-ти ответов, поступивших от отечественных и зрубежных исследователей, ни одна из этих корреляций не получила уверенной поддержки в признании ее парности. Разброс мнений - от признания парными всех приведенных корреляций (М.Ю.Черткова) до исключения всех из состава видовых пар (А.В.Бондарко).

В диссертации разработан и еще более весомый контраргумент. Теория видовой парности не выдерживает проверки функциональным критерием, о который одновременно «спотыкается» также признание организующей роли видовых пар в видовой системе (см. выше). В речи глаголы, признаваемые обычно парными, систематически выходят за рамки сформулированной в РГ семантической базы парности - процесс / завершение процесса - и выражают другие значения (некоторые из них если и вовлекаются отдельными авторами в орбиту видовой парности, то произвольно, не мотивированно): Деревья бросали / бросили на степь длинные тени; Привалы всегда сокращали / Привал сократили; Мы вас освобождаем от должности / Расставшись, они освободили друг друга и другие подобные корреляции, не укладывающиеся в прокрустово ложе соотношения «процесс - завершение процесса». Резкий контраст между языковой и речевой проекциями видовой парности продемонстрировал анализ употребления 30-ти глаголов, парность которых регистрируется в БАС, в составе около 500 контекстов. Эти глаголы составили субвыборку (20 глаголов) из выборки в 276 глаголов, извлеченных из Обратного словаря абсолютно непроизвольным способом, исключающим субъективизм, а также контрольную десятку глаголов из РГ. Тексты для анализа заимствованы из иллюстративного материала БАС. Результаты этого эксперимента: базовое семантическое соотношение «процесс / завершение процесса» реализуют от 9 до 16 процентов случаев употребления (16 % - по контрольной десятке). Количество видовых пар (только суффиксальных - по БАС) в языке (на уровне лексики) оценивается, по нашим подсчетам, произведенным по указанной выборке (276 глаголов), в 60 %, а за вычетом частичнопарных (т.е. парных не во всех значениях) - в 47 процентов. Ср. оценку объема полностью парных глаголов (также в части имперфективации) А.Н.Тихонова - свыше 90 процентов (Тихонов, А.Н. Виды глагола и их отношение к слово- и формообразованию / А.Н.Тихонов // Труды аспектологического семинара филологического факультета МГУ им. М.В.Ломоносова. - М.: Изд-во МГУ, 1997. - Т. 3. - С. 181-182).

Общий вывод, к которому приходит диссертант: регулярные видовые корреляции лексически тождественных глаголов в современном русском языке - явление очевидное, однако его осмысление должно быть иным, по сравнению с ныне широко распространенным представлением. Во-первых, это явление демонстрирует не отражательный характер вида (т.е. не выражение парными глаголами предельных по своей природе действий), а интерпретационный, т.е. выражение одних и тех же действий в разных аспектах восприятия действительности. Во-вторых, роль видовой парности в теории вида и особенно в практике преподавания языка (см. об этом ниже) не оправдывает того огромного внимания, которое уделяется этому явлению в современной аспектологии.

Раздел 2.5 посвящен преподаванию вида. Состояние современной русской аспектологической науки прямо отражается на обучении как практическому употреблению видовых форм, так и теории категории вида (на филологических факультетах). С другой стороны, практика (в данном случае педагогическая) проверяет если не истинность, то познавательную ценность теоретических знаний и установок.

Озабоченность положением с преподаванием русского вида выражали многие отечественные и зарубежные аспектологии, специалисты-методисты, связывая его (положение) прежде всего с отсутствием в теории простого и четкого описания семантики этой категории, напр.: Е.Г.Борисова, Т.В.Васильева, Е.Ф.Журавлева, А.А.Караванов, К.Ласорса-Съедина (Италия), К.Чвани (США) и др.. О важности заполнения указанной лакуны в русской аспектологии для практического изучения русского языка иностранцами пишет голландский славист А.Барентсен: «Несмотря на трудности адекватного формулирования инварианта, само это понятие слишком важно, чтобы от него отказаться, …хотя бы для практики преподавания русского языка иностранцам. Необходимо как можно точнее передавать учащимся то общее, что для русского говорящего объединяет разнообразные случаи употребления одного или другого вида» (Барентсен, А. Признак «секвентная связь» и видовое противопоставление в русском языке / А.Барентсен // Типология вида: проблемы, поиски, решения. - М.: Школа «Языки русской культуры», 1998. - С. 44). При обсуждении этого пункта в диссертации приводятся факты непоследовательного и неэффективного использования в учебной литературе семантических характеристик вида, распространенных в теории (см., напр.: Бабайцева, В.В. Русский язык: теория. 5-9 кл.: учеб. для общеобразоват. учреждений / В.В.Бабайцева, Л.Д.Чеснокова. - 10-е изд., стереотип. - М.: Дрофа, 2001. - С. 120; Надеждина, И.Ф. Учебник русского языка: для студентов-заочников из национальных республик / И.Ф.Надеждина, В.М.Нечаева, Н.Ф.Орбелиани. - 2-е изд., испр. и доп. - М.: Высш. школа, 1978. - С. 157-161).

Далее. Установка на учение о видовой парности, содержащаяся практически во всех современных учебных и справочных пособиях и разработках (А.Н.Тихонов, М.А.Шелякин, Анна А.Зализняк, А.Д.Шмелев, Т.В.Васильева, Б.Н.Егорова и др.), по мнению диссертанта, не способствует дальнейшему совершенствованию преподавания вида. Негативной иллюстрацией этой установки служит обычный тип упражнений для студентов-филологов на подбор парного глагола к глаголам заданного перечня. В перечнях, как правило, встречается немало глаголов, явно спорных в их отношении к понятию парности и привлеченных составителями пособия скорее по языковой интуиции, а не по теоретическому критерию, типа: работать, смешить, годиться, махать, курить и т.п. (см., напр.: Тренировочно-контрольные упражнения по морфологии современного русского языка. - М.: Просвещение, 1968. - С. 99-100).

Для улучшения ситуации с преподаванием категории вида в диссертации предлагается, во-первых, отказаться от опоры на понятие видовой парности - по меньшей мере, в качестве организующего видовую категорию центра (кстати, насколько известно автору, указанное понятие резонно не акцентируется и часто вообще не упоминается в средней общей школе, а также в некоторых вузовских пособиях); во-вторых, обновить в методике семантическую базу категории вида, например на основе разработанной в реферируемом сочинении концепции. Последнее предложение обосновывается результатами лингвистического эксперимента, описанного в диссертации.

Суть эксперимента заключалась в анкетном опросе по выбору для глаголов в целостном тексте семантических дефиниций вида из ряда заданных - с целью выявить наиболее «работоспособную» дефиницию в восприятии среднеобразованного носителя русского языка. В роли информантов выступили первокурсники романо-германского отделения университета; текстом для анализа послужил фрагмент из «Евгения Онегина». В ряд предложенных дефиниций вошли наиболее распространенные сегодня определения общего значения видов, из них однородные и близкие по смыслу - в обобщенных формулировках; две дефиниции - также в сжатых формулах - отражают понимание семантического инварианта каждого вида диссертантом. Именно их приоритет (для НВ и СВ) был уверенно показан итоговым результатом. В группе признаков по НВ: а) неограничнность действия временными пределами, б) многократность действия, в) действие, представляемое безотносительно к времени и ситуации - из общей суммы ответов 79 % приходится на последний признак. По трем признакам СВ: а) ограниченность действия начальным и/или конечным пределом, б) однократность действия, в) изменение действием ситуации до и/или после него - соответствующий показатель для последнего признака - 76 %.

Анализ результатов эксперимента попутно подтвердил и наглядно продемонстрировал глубокую структурно-уровневую диффузность различных семантических определений вида, ставших уже традиционными. Так, ряд респондентов (на предварительном этапе эксперимента) приписали признак «начало действия» глаголу приготовляться - очевидно, под влиянием лексического значения (приготовляться к чему?). Напротив, во многих ответах значение глагола поскакать (в конном экипаже) было определено как многократное - т.е. данный признак был, по-видимому, приписан глаголу в результате непроизвольного отвлечения от контекстного переноса: скакать (о лошади, ср. скакнуть) > «быстро ехать с помощью лошади».

Еще один вывод из эксперимента - уже собственно дидактический: уровень сложности семантических дефиниций вида важно устанавливать для определенной категории обучаемых.

Третья глава («Семантическое варьирование видов») посвящена частным значениям вида. Начинается она анализом современных классификаций (К.В.Горшкова, А.Н.Гвоздев, А.В.Бондарко, М.А.Шелякин, А.Н.Тихонов, В.В.Цапукевич). Отмечается их разнообразие по основаниям, составу рубрик и по отношению к делению глаголов на парные и одновидовые. Причина этого, явно избыточного плюрализма решения проблемы видится автору в отсутствии надежного фундамента в виде семантического инварианта, на что, как говорилось выше, обращали внимание и другие исследователи.

Далее описывается авторская классификация как реализация изложенной в первой главе концепции семантического инварианта, но уже под другим, более точным, по мнению диссертанта, названием - «семантические варианты вида».

У СВ это общее для обоих видов название трансформируется в соответствии с его спецификой - способы фиксации действия. Выделено 5 возможных способов: 1) фиксация начальной точкой - побежать, заговорить; 2) фиксация конечной точкой - придти, отвоеваться; 3) рамочная фиксация поговорить, пробежать (дистанцию); 4) фиксация условно-ориентированной точкой - разговориться, обогнать; 5) фиксация нечленимого действия - дать, случиться. Отмечается доминирование последнего способа из перечисленных по удельному весу в глагольном словаре и по активности в речи. Показываются особенности реализации инварианта СВ разными способами; их связи с лексическим, словообразовательным и контекстным значением; конверсия (Выехали рано - начало действия, Выехали на лето в деревню - нечленимое действие).

У НВ на первом уровне выделяются два функциональных варианта: 1) выражение сосуществующего действия, 2) выражение отвлеченно существующего действия. В первом варианте действие изображается как наблюдаемое, протекаемое, существующее в конкретном времени. Смысл такого представления действия - его собственная квалификация. Во втором варианте действие представляется отвлеченно от конкретного времени - для характеристики какого-либо другого явления. Ср.: Река раскинулась. Течет, грустит лениво И моет берега (А.Блок) - Эта река уже сто лет течет по новому руслу. В первом случае - акцент на качестве самого действия: река не несется, не бурлит, не стоит, а - течет. Во втором случае выделенный глагол характеризует реку с точки зрения ее географии. Выявлены системные различия между указанными вариантами с точки зрения: а) соотносительности глагола с противоположным - совершенным - видом; б) их связей с категорией времени и др.

У каждого варианта описано по четыре разновидности. Констатируется их неравноценность по активности в речевой практике; например, «настоящее репортажное» употребление НВ, ограниченное лишь одним жанром, несопоставимо с обычным изображением действий - как гомогенных, так и гетерогенных - в их линейном существовании (Ярко светило солнце; Глухо гремел гром). Описанными разновидностями функции НВ не исчерпываются: в силу своей специфики - называние действий, не зависимых от ситуации, не сопряженных с ней, - НВ располагает большими возможностями для мыслительных манипуляций. По этой же причине он теснее, чем СВ, связан с контекстом.

Четвертую главу - «Глагольный вид в русскоязычном сознании», - хотя и объединенную общей идеей, выраженной в заголовке, но достаточно разнородную по ее раскрытию, в частности по фактическому материалу, - изложим в виде следующих тезисов.

1. Роль сознания в употреблении вида сегодня в русской грамматике недооценивается. Аспектологи говорят о пониженной интенциональности вида, отводя ей третье место после двух факторов: 1) отражение видами различных реальных ситуаций (Я несу/принес елку домой) и 2) обусловленность видов структурой высказывания (Сидел и читал; Сел и прочитал).

2. Соотношение указанных факторов диссертанту представляется принципиально иным, в подтверждение чего рассматривается следующий неопровержимый факт. Русскоговорящие без малейших колебаний используют в своей речи виды, не путая их даже тогда, когда виды безразличны к изображаемой ситуации и не связаны конструкцией. Такие случаи, по нашей оценке, составляют основную массу употребления видов. Возьмем рядовую газетную фразу: Сегодня наука стала движущей силой прогресса. Почему стала, а не становится и не есть: ведь в принципе наука всегда двигала прогресс? Очевидно, перед журналистом стояла задача показать изменения в сегодняшней общественной жизни, а не ее состояние и не протекающие в ней процессы. А соответствие этой задаче совершенного вида - это идет уже от языкового опыта, заложенного в подсознании носителя русского языка. Подсознательную мотивацию выбора вида можно назвать скрытой, имплицитной интенциональностью; она имеет приоритет перед денотатным и структурным факторами, так как в первую очередь и чаще всего определяет употребление видов.

3. Иллюзия пониженной интенциональности возникает тогда, когда исследователь меняет вид глагола в одном и том же тексте и наблюдает изменение или разрушение смысла. Рассмотрим пример, которым иллюстрируется денотатная основа употребления противоположных видов: Я вспомнил о нем, когда возвращался домой. - Я вспомнил о нем, когда возвратился домой (Шведова, Л.Н. Трудные случаи функционирования видов русского глагола / Л.Н.Шведова. - М.: Изд-во МГУ, 1984. - С. 7-8). Автор работы, откуда взят этот пример, справедливо полагает, что противоположные виды в данных текстах называют разные «объективные ситуации» и потому не конкурентны, т.е. не зависят от воли говорящего. Однако сами объективные ситуации здесь ни при чем: ничто не мешает говорящему изобразить каждую из них противоположными видами - хотя бы и в другом лексическом наполнении: Я вспомнил о нем, когда уже пошел домой. - Я вспомнил о нем, когда уже был дома. Подобные наблюдения, изложенные в реферируемой работе, привели автора к гипотезе о том, что говорящий подбирает не вид глагола для уже сформированного высказывания, а выбирает (или формирует) конструкцию с видом глагола, соответствующим задуманному аспекту изображения.

4. Интенциональность употребления видов проявляется не только скрытым способом. Виды русского глагола - чрезвычайно выразительное речевое средство. В этом качестве они показаны в диссертации на материале самых разных форм, стилей и жанров современного русского языка. Описаны, в частности, различные приемы обыгрывания и манипуляции с видами в художественных и публицистических текстах; в устной импровизированной речи - литературной кодифицированной, разговорной и просторечной; в маргинальных жанрах, вроде рекламных текстов, анекдотов и т.п. Например: А вот в Астрахани и Липецке выборы уже не состоялись (из газеты); Лечит больного врач, Но излечивает природа (рекламный девиз курорта); Маше задают на неделю по 150 задач по физике и алгебре, я ей подрёшиваю понемногу (из разговора в автобусе) и т.д. В орбиту интенциональности включаются переводы на русский язык зарубежной художественной литературы, в которых виды переводчик употребляет в принципе так же, как и в оригинальной русской речи. Например: Знаменитая глава была уже почти начата и была бы совсем начата, если бы не ветер (Ч.Диккенс, ироническое изображение творческого процесса).

5. Вид, будучи категорией интерпретационной, отражает диалектическую особенность русского менталитета: стремление к движению и переменам, с одной стороны, и склонность к покою и созерцательности - с другой. Обе ипостаси укоренились в русскоязычном сознании как взаимно обусловленные и вместе с тем самоценные стороны мироощущения. Это показывается на примерах эстетически значимого употребления видов в произведениях русской классической литературы (А.Пушкин, П.Ершов и др.). В диссертации не утверждается, что указанная особенность мироощущения - исключительное свойство русского характера; в то же время для сравнения привлекается и другая оценка двоякого ощущения времени, исторически сложившаяся у американского народа как национальная черта. В диссертации это раскрывается на анализе знакового американского художественного фильма «День сурка», ярко демонстрирующего отношение американца к времени, - отношение, которое задолго до этого фильма выразил американский классик У.Фолкнер в предисловии к роману «Особняк»: «…жизнь есть движение, а движение - это изменения и перемены, а единственная антитеза движению есть неподвижность, застой, смерть…». Аналогичную оценку зарубежные лингвисты нередко соотносят и с русским глагольным видом, утверждая, например, что СВ отражает восприятие нормального, естественного течения времени, а НВ - фиктивную остановку, искусственную задержку времени (Galton, H. Aorist und Aspekt im Slavischen. Eine Studie zur funktionellen und historischen Syntax / H.Galton. - Wiesbaden, 1962. - P. 118). Точка зрения диссертанта, вытекающая из всего вышеизложенного, - вид в русском языке отражает взаимообусловленную антиномию русского менталитета: членимая сознанием непрерывность воспринимается как изменение, нивелируемое сознанием изменение - как покой. Ни одна из этих ипостасей не доминирует в русскоязычном сознании, так как воспринимается только через свой антипод, только в контрасте с ним.

В заключении излагаются результаты исследования, из которых здесь считаем необходимым указать важнейшие:

1. Семантический инвариант русского глагольного вида обнару-живается не в плоскости изолированной характеристики действия, выраженного глагольной основой, а в его (действия) отношении к объективному времени и к изображаемой ситуации, заполняющей время.

2. Глаголы СВ обозначают действие, фиксируемое на векторе объективного времени для его сопряженности с ситуативным фоном; глаголы НВ называют действие, отвлеченное от объективного времени и тем самым не сопряженное с ситуацией.

3. Конечный смысл двоякого отношения русского глагола к объективному времени и к ситуации - изображение действительности в динамике (СВ) или в статике (НВ). Совершенный вид придает динамичность высказыванию через свой конституирующий признак - переход, движение от ситуации к действию и/или наоборот. Отстраненность от этого признака глаголов несовершенного вида служит средством представления действия в статике, в его собственном качестве. Следует подчеркнуть: динамично-статичное изображение фрагмента действительности, высказываемой мысли - главное свойство категории вида, т.е. это значение грамматическое, объединяющее все глагольные лексемы. Это значение нельзя смешивать с лексическим значением глаголов, называющих активные действия, видимое изменение ситуации и т.п., типа: рисовать, ехать, подшивать, драться и т.д. В литературе у таких глаголов развитие, значит - динамичность, нередко усматривается именно в несовершенном виде; тогда как к виду это не имеет никакого отношения. Ср. глаголы отвлеченной семантики, представляющие ряд лексико-семантических групп, никак не связанные с изменением материального мира: лежать, находиться, принадлежать, виднеться, зависеть, относиться, быть, мочь, соответствовать, преобладать и т.д. Как известно, частичное расхождение между грамматическим и лексическим значениями - явление нормальное не только для русского, но и для любого естественного языка; например русское: Съел жареного цыпленка; На стройку привезли кирпич, где выделенные слова демонстрируют несоответствие грамматических форм одушевленности и единичности их денотатному смыслу. Другое дело - наблюдаемая в определенных случаях редукция категориального значения вида, свойственная, например, кратким страдательным причастиям прошедшего времени, которые обычно фокусируют внимание на состоянии, отделенном во времени от действия, типа Магазин закрыт. Однако, в принципе, такое состояние тоже подразумевает смену другого состояния, предшествующего действию, - Магазин открыт, т.е. оттенок динамичности сохраняется и здесь.

4. Инвариант каждого вида, в соответствии со своей спецификой, по-разному реализуется в речи. СВ представлен в речи пятью способами фиксации действия на векторе объективного времени, каждый из которых обозначает определенную комбинацию сопряженности действия с ситуативным фоном - с соответствующим оттенком (степенью) динамичности изображаемого. Инвариант НВ реализуется в речи более разнообразно, и его семантические варианты не составляют однородного ряда. На первом уровне различаются два общих варианта, объединяющих каждый разновидности, количество которых не является строго ограниченным. Это объясняется тем, что глаголы НВ, называя действия, не сопряженные во времени с ситуативным фоном, обеспечивают сознанию больше возможностей для мыслительных манипуляций с ними, по сравнению с СВ. Общие варианты и их разновидности по-разному представляют статичное в принципе изображение предмета мысли. Отсутствие привязки действия к объективному времени в определенной точке отнюдь не означает абсолютную отстраненность от него - это не ахрония и не панхрония. Так, два общих варианта - сосуществующее и отвлеченно существующее действия - означают соответственно: а) действие наблюдаемое, протекающее в конкретном времени, б) действие потенциальное, происходящее в разное время, существующее вообще, постоянное свойство или признак предмета и т.п. В свою очередь разновидности общих вариантов детализируют и эту двоякую соотнесенность действия с реальным временем.

5. На основе проведенного исследования диссертант приходит к выводу, что интенциональность вида проявляется в более широких границах, чем принято в настоящее время считать. Она не ограничивается возможностью сознательного выбора вида субъектом речи в пределах конкретного высказывания. Более значимыми и более масштабными в совокупности проявлениями интенциональности выступают:

а) Автоматизм выбора говорящим вида в высказываниях, составляющих по меньшей мере существенный массив речевой практики, в которых вид не обусловлен конструкцией и безразличен к изображаемой ситуации (Я читал/прочитал об этом в газете). Этот автоматизм основан на языковом опыте, который подсознательно задает статичный или динамичный аспект изображения. Такую интенциональность можно назвать скрытой, или имманентной.

б) Возможность изображения одной и той же реальной ситуации высказываниями с разным лексическим наполнением и с противоположными видами (Зима тянулась долго - Весна наступила поздно), что свидетельствует не о выборе вида для определенной конструкции, а, наоборот - о выборе говорящим конструкции с определенным видом.

в) Выразительность видов в художественной, публицистической, разговорно-бытовой речи, в маргинальных жанрах (рекламные тексты и др.), часто обогащенная коннотативным компонентом.

г) Эстетически значимое варьирование видов писателями, издатель-скими работниками при издании и переиздании художественных произведений. Творческий механизм выбора вида или соответствующей конструкции включается также в работу переводчика на русский язык зарубежных произведений.

д) Непроизвольное восприятие аномального употребления видов - намеренного или ненамеренного - адресатом речи и его оценка услышанного с точки зрения правильности, допустимости, явных или скрытых целей.

6. Вид в русском языке отражает диалектическую черту русского национального характера: стремление, с одной стороны, к движению и переменам, с другой - склонность к покою и созерцательности.

Публикации автора по теме диссертации

Монографии

1. Карпухин, С.А. Семантика русского глагольного вида / С.А.Карпухин. - Самара: Изд-во «Самарский университет», 2006. - 187 с.

Работы, опубликованные в изданиях, рекомендованных ВАК

2. Карпухин, С.А. К вопросу о видовых парах глаголов в русском языке / С.А.Карпухин // Вестник Самарского государственного университета. - Самара, 1999. - № 3. - С. 108-114.

3. Карпухин, С.А. К проблеме семантического инварианта глагольного вида в русском языке / С.А.Карпухин // Русский язык в школе. - 2002. - № 1. - С.65-69.

4. Карпухин, С.А. Русский глагольный вид в языковом сознании / С.А.Карпухин // Русский язык в школе. - 2004. - № 3. - С. 101-108.

5. Карпухин, С.А. Семантика совершенного вида / С.А.Карпухин // Русский язык в школе. - 2005. - № 3. - С. 81-86.

6. Карпухин, С.А. Семантика несовершенного вида / С.А.Карпухин // Русский язык в школе. - 2006. - № 2. - С. 63-69.

7. Карпухин, С.А. Об одной «неправильной» глагольной форме / С.А.Карпухин // Русский язык в школе. - 2007. - № 1. - С. 78-80.

8. Карпухин, С.А. Глагольный вид как отражение противоположных свойств бытия / С.А.Карпухин // Русский язык в школе. - 2008. - № 4. - С. 72-76.

Работы, опубликованные в других изданиях

9. Карпухин, С.А. Выражение членимости действия в простом глагольном предложении / С.А.Карпухин // Семантическая системность языковых единиц: сб. статей. - Самара: Изд-во «Самарский университет», 1996. - С. 51-55.

10. Карпухин, С.А. О сочетаемости глаголов разных видов с наречием никогда / С.А.Карпухин // Семантическая системность языковых единиц: сб. статей. - Самара: Изд-во «Самарский университет», 1997. - С. 83-88.

11 .Карпухин, С.А. Глаголы «бегущие» и «застывшие» на месте / С.А.Карпухин // Наука и жизнь. - 2004. - № 6. - С. 62-64.

12. Карпухин, С.А. К проблеме глагольного вида в русском языке / С.А.Карпухин // Труды аспектологического семинара филологического факультета МГУ им. М.В.Ломоносова. - М.: МАКС Пресс, 2004. - Т. 4. - С. 101-107.

Материалы конференций

13. Карпухин, С.А. К проблеме общего значения глагольного вида / С.А.Карпухин // Лингвистика: взаимодействие концепций и парадигм: материалы конференции. - Харьков: Харьковский ин-т механизации и электрификации сельского хоз-ва, 1991. - Вып. 1, ч. 1. - С. 175-177.

14. Карпухин, С.А. Глагольный вид в русском языке: К новой парадигме / С.А.Карпухин // Русский язык: исторические судьбы и современность: Международный конгресс исследователей русского языка (Москва, филологический факультет МГУ им. М.В.Ломоносова, 13-16 марта 2001 г.): труды и материалы. - М.: Изд-во МГУ, 2001. - С. 165.

15. Карпухин, С.А. К проблеме семантического инварианта глагольного вида в русском языке / С.А.Карпухин // Языковые средства в системе, тексте и дискурсе: материалы международной конференции: в 2 ч. Ч. 1. - Самара: Изд-во СамГПУ: Изд-во «Самарский университет», 2002. - С. 228-238.

16. Карпухин, С.А. Русский глагольный вид в языковом сознании / С.А.Карпухин // Языковая система - текст - дискурс: категории и аспекты исследования: материалы Всероссийской научной конференции. - Самара: Изд-во «Самарский университет», 2003. - С. 27-39.

17. Карпухин, С.А. Глагольный вид в системе, тексте и дискурсе / С.А.Карпухин // Русский язык: исторические судьбы и современность:

II Международный конгресс исследователей русского языка (Москва, МГУ им. М.В.Ломоносова, филологический факультет, 18-21 марта 2004 г.): труды и материалы. - М.: Изд-во МГУ, 2004. - С. 258-259.

18. Карпухин, С.А. О преподавании русского глагольного вида / С.А.Карпухин // Текст: проблемы и перспективы. Аспекты изучения в целях преподавания русского языка как иностранного: материалы IV международной научно-практической конференции (Москва, МГУ им. М.В.Ломоносова, филологический факультет, 22-24 ноября 2007 г.). - М.: МАКС Пресс, 2007. - С.170-173.

19. Карпухин, С.А. Русский глагольный вид как отражение в языковом сознании непрерывности и членимости бытия / С.А.Карпухин // Континуальность и дискретность в языке и речи: материалы Международной научной конференции. - Краснодар: Просвещение-Юг, 2007. - С. 100-102.

Размещено на Allbest.ru