Лингвокогнитивное моделирование научного дискурса

Подобная точка зрения на науку вызвала и продолжает вызывать оживленные споры, одним из особо оспариваемых моментов выступает именно соотношение рационального и иррационального компонентов в структуре научного мышления (Сухотин 1978). В процессе научного творчества выявляется ряд этапов, характеризующихся доминированием логического или интуитивного типов мышления. Подобное сочетание интуитивного и логического характерно для всех видов творчества, оно лежит в основе метафорического осмысления действительности. Метафорические механизмы, базирующиеся на интуитивном поиске аналогии в когнитивной сфере индивида, составляют основу гносеологии. Гносеологическая функция метафоры едва ли не более значима, нежели экспрессивная, так как метафорическая модель позволяет перенести структуры уже имеющегося знания, опыта на новые неизвестные фрагменты действительности.

Обращение к истории исследования феномена метафоры показывает, как изменяются взгляды на метафору в аспекте ее функциональной неоднозначности.

Наиболее раннее направление в исследовании метафоры рассматривает ее как языковую структуру, реализующую экспрессивную функцию (Аристотель). Поздняя античность упрочивает традицию подобного понимания метафоры. Философия средневековья актуализировала гносеологическую значимость и познавательную ценность метафоры, дающую возможность познать мир сверхчувственного, имеющего божественную природу. Эпоха Возрождения предлагает противоречивые теории метафоры, если вначале рефлексируются представления прошедшего периода, то по мере дифференциации науки и искусства, развития литературы, переоценивается функциональная значимость метафоры - сфера ее применения сужается, она исключается из языка философии и науки, становится обязательным атрибутом художественной речи. Философия Нового времени поставила точку в окончательном разделении дискурсов искусства и науки, обратившись к формированию методологии научного познания мира. Рационализм занимается «очищением» научного языка от всего, что может привести к неоднозначности интерпретации и в первую очередь отвергаются средства, активно функционирующие в художественном дискурсе. Моделирующий потенциал метафоры осознается только к концу XIX в. философами-иррационалистами.

В XX в. метафора исследуется в русле различных направлений науки, при этом в фокус внимания попадают разные ее функции. В философии, с одной стороны, продолжается изучение метафоры в рамках концепций, исследующих природу иррационального и мифологического аспектов человеческого мышления (Э. Кассирер). С другой - значительное влияние на формирование современного понимания метафоры оказали логические концепции, заложившие основу современной семантики. Обращение к семантическим аспектам языка повлекло за собой разработку целого ряда структуралистских методик, направленных на анализ лингвистической семантики. Именно это направление сформировало целый ряд положений, из которых вырастает когнитивная теория метафоры: 1) обращение к метафоре как семиотическому феномену, свойственному языку в целом, позволило говорить об универсальности данного механизма; 2) метафора базируется на сравнении, аналогии, но одновременно и преодолевает ее, порождая синтетическую модель, объединяющую свойства главного и вспомогательного объектов; 3) идея интеракциональности метафоры позволяет актуализировать ее когнитивную природу, так как для осуществления метафоры необходимо, чтобы автор и адресат обладали общей системой когнитивных моделей.

Исследование метафоры в филологии и лингвистике первоначально связано с функционально-стилистическим направлением. Метафора рассматривается как неотъемлемый компонент художественного текста. Однако описание системно-структурных параметров лексики приводит к выявлению метафоричности как ключевой категории языка. Теория регулярной многозначности формируется на базе целого ряда исследований, посвященных выявлению системно-структурных аспектов лексического уровня языка. Эта проблема исследуется в работах целого ряда лингвистов (Ю.Д. Апресян, Н.Д. Арутюнова, Л.Г. Бабенко, Ш. Балли, Н.И. Бахмутова, В.Г.Гак, Л.М. Васильев и др.). Методики описания моделей регулярной многозначности и выявленные модели позволили, в свою очередь, актуализировать проблему целостной модели мировосприятия - проблему языковой картины мира, так как обнаруженная несимметричность моделей в разных языках требовала теоретического обоснования. Теоретическая концепция образного строя языка (Е.А. Юрина), развивающаяся на базе теории лексической мотивации (О.И. Блинова), рассматривает типовые образные представления, сформированные культурной традицией и закрепленные в языковой практике, выявляя образные, метафорические основы национального мышления.

При активнейшем интересе к метафоре со стороны философов и лингвистов вопрос о гносеологическом потенциале метафоры возникает и начинает решаться недавно. Одним из первых обращается к этой проблеме Х. Ортега-и-Гассет, говоря о двух функциях метафоры в гносеологической деятельности. Научный дискурс актуализирует гносеологический потенциал, поэтический - экспрессивный, но, так или иначе, речь идет об одном когнитивном феномене. Успешно развивается эта проблематика в работах В.В. Петрова С.С. Гусева, В.А. Суровцева, В.Н. Сырова, Е.О. Гогоненковой. Научная метафора рассматривается как неотъемлемый компонент научной деятельности, каждая метафора, в том числе и экспрессивная, является в определенном смысле гипотезой о новых свойствах объекта. Именно в гипотетичности заключается эвристичность метафоры. Исследуется специфика научной критики, проявляющаяся как деконструкция метафорического текста. Философское осмысление феномена метафоры позволяет говорить о базовом его статусе в процессе научного познания. Когнитивная концепция метафоры, обобщая результаты исследований в области метафорологии, предлагает рассматривать метафоризацию как феномен психический, как ментальный механизм, обеспечивающий концептуализацию мира.

В последнее время появляется все больше работ, в которых исследуется роль метафоры в различных научных областях. Выявлены две точки зрения на роль метафоризации в научном познании. Первая точка зрения трактует метафору в науке как основной принцип научной деятельности, как базовый механизм, лежащий в основе научного мышления (Манин 2008; Анкерсмит 2003). Сфера науки (как в целом, так и частные научные области) моделируются таким же образом, как литературные квазиреальности и другие области, имеющие виртуальную природу.

Текстовые метафоры, определяющие специфику представления объекта исследования, метафорическая природа термина рассматривается в работах лингвистов (Алешина 2003; Степанов 1995; Плисецкая 2003; Галкина 2004; Дьяченко 2003), философов (Ермоленко 2001), биологов (Седов 2000; Шмерлина 2001).

Эвристичность и информационная емкость метафоры напрямую связаны с ее свойствами: соединением в механизме метафоризации двух принципиально отличных друг от друга способов осмысления мира: интуитивного и рационального; синтетичностью метафорической модели, включающей как новую, так и уже известную информацию; компрессивностью: метафорическое моделирование всегда предполагает выбор языковой единицы, представляющей признак, значимый для отображения свойств объекта, но при этом ассоциативные связи выстраивают образ целостной ситуации. Специфичной является также интеракциональность метафорической модели, связанная с гештально-фреймовой организацией. Метафорический образ специфичен тем, что он по-разному организован для того, кто метафору порождает, и для того, кто ее воспринимает.

Ключевым для исследования является понятие «концептуальная метафора», понимаемая нами вслед за целым рядом исследователей (Дж. Лакофф, М. Джонсон, Н.Д. Арутюнова, А.Н. Баранов, А.П. Чудинов, З.И. Резанова и мн.др.) как базовая когнитивная модель, основанная на аналогии и позволяющая осмыслять объекты (явления, сущности) на основе знаний о других объектах (явлениях, сущностях). Эта модель получает регулярное выражение в языке, дискурсе, тексте в виде целостной системы метафорических выражений: от традиционного лексико-семантического варьирования до модели, участвующей в выстраивании целостного текста, либо дискурса. Вследствие того, что концептуальная метафора принадлежит когнитивной сфере, ее реализация в языке обозначается как метафорическая модель, объединяющую систему речевых репрезентантов - метафор.

Типологизация концептуальной метафоры была осуществлена в работе Дж. Лакоффа и М. Джонсона. Онтологические метафоры представляют результаты концептуальных операций на базе доязыкового опыта и проецируют самые общие параметры некоторых базовых понятий, таких как объект, вещество, живое/неживое, вместилище. Ориентационные (пространственные) метафоры концептуализируют пространственные параметры: ориентацию и направление движения, а также виды пространства (открытое/закрытое), схемы структурирования пространства (центр - периферия) и маршруты движения (начало движения - путь - цель). Структурные метафоры проецируют структуру одной понятийной сферы на другую, представляя детали организации, внутреннее устройство второй понятийной сферы.

Данная типология концептуальной метафоры не противоречит результатам анализа научного текста и вполне адекватна им, поэтому в данном исследовании она избирается в качестве базовой

Типология метафорических моделей, получающих реализацию в научном тексте, выстраивается на основе анализа их функционирования.

Анализ научных текстов позволяет говорить о нескольких уровнях функционирования в нем метафорических моделей, связанных с дискурсивной специализацией средств естественного языка, которая напрямую касается и отбора метафорических моделей, задействованных в моделировании ментального пространства той или иной научной сферы.

1. Уровень научного текста - любой дискурс воплощается как массив текстов, создаваемых на пересечении интеллектуальных интенций автора и дискурсивных параметров, поэтому научный текст включает метафорические модели, выстраивающие научный дискурс как ментальное пространство.

2. Уровень научной парадигмы - в рамках научной коммуникации гносеологическая модель, представленная в одном из научных текстов, приобретает интертекстуальный характер - заимствуется в качестве базовой или критикуемой (отвергаемой). Система научных текстов, реализующих подобные метафорические модели, образует парадигму. Одновременно с парадигмальной моделью формируется и терминологическая система, коррелирующая с парадигмальной метафорой.

3. Уровень научного дискурса - метафорические модели терминологического или парадигмального характера могут выходить за пределы дискурса отдельной научной дисциплины и оказываются востребованными в других сферах, оказывая, таким образом, влияние на модели представления объекта описания в рамках других дисциплин.

4. Интердискурсивный уровень - предполагает еще более существенное расширение сферы функционирования научных метафорических моделей, переход их в область культуры, образования, общих областей знания.

В третьей главе «Метафорическое моделирование пространства научной деятельности: дискурсивно-онтологическая метафора» описывается первый этап моделирования научного дискурса, начинающийся с оформления пространства научной деятельности, конструируемого на основе переноса физических способов действия в сферу абстрактного. В этой связи данный уровень моделирования может быть назван онтологическим, определяющим базовые параметры дальнейшего моделирования. Метафорические модели, функционирующие на этом уровне, представляют результат работы древних гносеологических механизмов, формируют для носителя языка онтологизированное знание - систему исходных представлений о реальности, в т.ч. и о реальности научной, репрезентируются в тексте «стершимися» языковыми метафорами. В силу того, что термин «онтологическая метафора» уже задействован в терминосистеме Дж. Лакоффа и М. Джонсона, в работе предлагается использовать для наименования модели этого уровня термин дискурсивно-онтологическая метафора, актуализируя роль моделей этого типа в онтологизации дискурса как отдельной ментальной области.

Функцию дискурсивно-онтологического моделирования обычно выполняют пространственные и онтологические метафорические модели, а также некоторые структурные.

Параграф 3.1. «Онтологическая и пространственная метафорическая модель как основа моделирования ментального пространства науки» посвящен исследованию роли пространственных и онтологических метафор в создании ментального пространства научного дискурса.

Осмысление науки в целом, отдельных дисциплин, направлений и научных школ реализуется прежде всего через пространственные метафоры и может быть обозначена как «наука - это физическое пространство»: научная область. В качестве отдельного пространства может быть осмыслен любой абстрактный феномен. При этом научные пространства не являются изолированными. В рамках пространства науки расположены объекты исследования, сам исследователь, его оппоненты, происходит научное взаимодействие и т.п. Сопоставление абстрактных феноменов может происходить как пространственное соотнесение. Например: Область идеологии совпадает с областью знаков (В.Н. Волошинов). Пространственное описание научной сферы в большей части связано с горизонтальным параметром: это области и границы между ними. Вертикальная ориентация выступает в качестве сферы-донора в связи с необходимостью качественной оценки. Вертикальное маркирование «надземного» пространства осуществляется с привлечением понятия «высокий/низкий уровень»: потребности «более высокого уровня» отступают на второй план (С.Г. Кара-Мурза). Вторая часть модели связана с объектами, расположенными ниже уровня опорного пространства, и, соответственно, основной параметр измерения в данном случае - это глубина. Подобные пространственные объекты интерпретируются как препятствие (глубокие различия), так как нахождение в «подземном» пространстве связано с трудностями восприятия и получения объектов любого типа. Достижение «скрытого в глубине» объекта - цель научного действия и условие успешного результата: Для того, чтобы разобраться в хитросплетении этих противоборствующих причин и следствий, необходимы разноплановые исследования и глубокий анализ исследуемых проблем (Е.В. Ковалевская).

Пространственная метафора в научном дискурсе пересекается с онтологической моделью вместилище, что характерно и для общекогнитивной сферы. Она основывается на значимом для когнитивной сферы европейцев параметре, отмеченном еще в работе Б.Уорфа, проявляющемся в том, что практически любая сущность физическая или абстрактная может быть осмыслена в терминах формы и содержания: Внутри самой области знаков, т.е. внутри идеологической сферы, существуют глубокие различия: ведь сюда входят и художественный образ, и религиозный символ, и научная формула, и правовая норма (В.Н. Волошинов). Пересечение моделей позволяет дифференцировать собственно онтологический и гносеологический аспекты: онтологические сущности представляют собой содержимое, а все, что связано с их категоризацией и классификацией, - вместилище.

О тесной взаимосвязи категории пространства и визуального восприятия свидетельствует целый ряд метафор, репрезентирующих модель «познание - видение». Основополагающий статус визуального восприятия отмечается многими исследователями. Активное вовлечение «принципа наглядности» в научный дискурс позволяет предположить, что с ним ассоциируется сам процесс познания и понимания (Рябцева 2005). Наличие в любом научном тексте значительного количества выражений Видимо…; Рассмотрим … и отсутствие лексических маркеров других видов восприятия свидетельствует о том, что научное познание тесно связывается с визуальной информацией. Использование визуальной метафоры связано с интенцией автора сформировать у читателя текста представление о достоверности приводимых данных, приглашая его к совместному визуальному наблюдению объекта. Привлечение этой модели в научный дискурс позволяет смоделировать различные планы восприятия объектов и процессов, показать зависимость свойств наблюдаемого объекта от пространственной позиции наблюдателя (Такая точка зрения на алгоритмы позволяет увидеть неожиданные аналогии и постановки задач, заслуживающие обдумывания (Ю.И. Манин)). Здесь находит свое отражение еще один аспект опыта визуального восприятия многомерных объектов - невозможность одновременного видения всех сторон предмета. Абстрактная сущность осмысляется как многомерный, не плоскостной объект, а его исследование - как взгляд с одной из сторон. Для того, чтобы составить полное, объективное представление об объекте исследования, требуется всестороннее рассмотрение. При выборе объекта исследования значимым параметром выступает анатомо-физиологическая ограниченность восприятия углом зрения, поэтому объект исследования осмысляется как попавший/не попавший в поле зрения. Со сферой визуального восприятия связана бинарная модель «познание - свет, отсутствие познания - тьма». Данная модель базируется на особенностях устройства человеческого зрения. Свет выступает в качестве необходимого условия познания и поэтому процесс познания, его этапы, ассоциируется с процессом освещения и напротив: Навсегда темными остаются для нас те особенности нашей душевной жизни, которых мы не выразим никакими средствами (А.А. Потебня).

Вторая важнейшая базовая модель «нечто - объект/вещество» позволяет адаптировать для познания любые абстрактные сущности, оформляя их как объекты различной структуры и определить способы оперирования ими. Осмысление абстрактной сущности как вещества или объекта позволяет смоделировать такие ее параметры как дискретную/недискретную природу и способность к трансформации.

Онтологическая метафора «нечто - объект/вещество» является основой для образования практически любой структурной метафоры, моделирующей конкретные объекты с определенным набором свойств или характерные для науки виды действий. Например, если рассмотреть структурную метафору «метод - инструмент», то построение подобной модели возможно только на основе более глубинной онтологической метафоры «метод - физический объект». Подобное сворачивание информации в метафоре, своего рода структура «матрешки», наблюдается в большинстве текстовых метафор. В частности, это относится почти ко всем метафорическим терминам.

Понимание науки как ментального пространства определяет способы моделирования действий в нем - в первую очередь это движение: На примере счета ясно виден переход от подсчетов малых количеств предметов («человеческий масштаб») к масштабам экономики целого государ-ства (Ю.И. Манин). При этом движение не является хаотичным, а выстраивается на основе кинестетических моторных программ: источник - путь - цель; центр - периферия. Процесс познания осмысляется как путь, при этом в фокус метафоризации может попадать сам процесс движения; мы переходим к выводам; либо как маршрут, показывающий направление, правильное, позволяющее достигнуть цели, или неправильное, препятствующее достижению: Эти исследования велись в разных направлениях, и с различными целями (А.А.Залевская). В качестве цели движения выступает научная проблема. Образ-схема «центр - периферия» регулярно реализуется в научных текстах, выполняя ту же роль, что и в других типах дискурса, - определение значимости, важности явления, объекта. Данный тип ментального позиционирования связан со спецификой восприятия - человек лучше воспринимает то, что находится непосредственно перед его глазами (центр восприятия), периферийные же участки, воспринимаемые боковым зрением, не видны во всех подробностях, деталях: Опыт наук XVIII в. поставил в центре его внимания вопрос о закономерностях такого движения познающей мысли (М.К. Мамардашвили).

Второй значимый тип действия, осуществляемый по отношению к объектам науки - конструирование и деконструирование, что отвечает основным установкам научного познания: анализу объекта и синтезирования новой модели его представления. Познавательное мышление изначально метафорически осмыслялось как действие, вносящее дискретность в континуальность бытия, разделяющее это бытие на познанное, понятое, освоенное и неизвестное. В современном научном тексте для моделирования способов научного действия активно привлекаются глаголы деконструирования. Процесс анализа тесно связан с представлением деконструкции объекта: разделение, вычленение, выделение. При этом любой тип объекта, попадающий в сферу научного познания, изначально мыслится как конструктивный - поддающийся деконструкции без утраты основополагающих свойств. Это позволяет говорить о механистической доминанте даже в сфере наук естественных, имеющих дело с живыми объектами, способными утратить значимые свойства в результате деконструкции.

С другой стороны, синтез, создание новых наук, концепций понимается как конструирование. Доминантной сферой-донором выступает представление не о любом конструктивном объекте, а о здании, в большинстве случаев интерпретируемом как фундамент и собственно строение. Фундамент осмысляется как наиболее значимая часть, от которой зависит прочность и устойчивость здания. Именно эта метафорическая модель выступает в качестве базовой при квалификации наук и разделении их на фундаментальные и прикладные, а также при выделении в рамках каждой из дисциплин фундаментальной и прикладной части.

Абстрактная сущность, осмысляемая как физический объект, может быть наделена более конкретными чертами: растения, живого существа, человека. Метафорическая модель «нечто - растение» используется в научном дискурсе для представления абстрактных процессов как обладающих собственным жизненным циклом, автономным бытованием и, соответственно, независимо протекающих. Данная модель является одной из наиболее востребованных для отображения различного рода иерархий и представлений отношений зависимости или близости: Две науки, бывшие единой ветвью на дереве познания, к нашему времени далеко разошлись (Ю.И. Манин).

Анимационная метафора также основана на фундаментально значимом разграничении - способности отличать животное от растений и неживой природы. Понятийная сфера «животное», выступая в качестве исходной области метафорического моделирования, позволяет актуализировать ряд основополагающих признаков. Она позволяет перенести акцент с реального деятеля - ученого, исследователя - на модельный субъект. Эта замена служит для актуализации параметра объективности: ученый выступает не как активный субъект, действующий в пространстве науки, а как субъект-наблюдатель, лишь фиксирующий независимую от него реальность.

Из сферы живого/одушевленного в научный дискурс привлекаются представления о жизненном цикле живого существа. Это позволяет представить появление, образование абстрактной сущности, а также связь между различными сущностями как естественный процесс, происходящий без контроля человека. Именно поэтому из понятийной сферы живое/одушевленное привлекается фрейм «возникновение живого существа»: Объект - это то, на что направлен процесс познания, все то, что явно или неявно содержит социальное противоречие и порождает проблемную ситуацию (М.К. Мамардашвили). С различием между живым и неживым тесно связана актуализация той или иной научной проблематики. Противоположные состояния (жизнь - смерть) проецируются на наличие/отсутствие развития, функционирования. При этом выделяются фазы перехода из живого в неживое: от старости, конца жизненного цикла (отживающие теории) до полного перехода - смерти (мертвые теории). Однако нетождественность абстрактных сущностей и живых существ осознается вполне, что позволяет трансформировать исходную модель, нарушив правило необратимости смерти для живого, в этой новой модели мертвое может породить живое. В метафорическом отображении наблюдается симметрия.

Понятийная сфера «человек» задействована в структурировании представления об абстрактных сущностях научного дискурса, но избирательно: единственным репрезентантом «функциональной» анатомии человека в данной сфере является интеллектуальное орудие - мысль. При моделировании пространства научного дискурса в качестве исходной понятийной сферы чаще всего выступает область социальных отношений от наиболее древних моделей межличностного взаимодействия, связанных с осмыслением категорий принадлежности (Подынтегральное выражение в (12) может иметь интегрируемые особенности в точках s = 0,1(Е.В. Губкина)) и собственности (множество T невыразимо в языке LAr, если язык L достаточно богат (В.Е. Федюкович)), до вербальной коммуникации как наиболее совершенной формы коммуникативного взаимодействия (Об этом говорят объективные показатели, не зависящие от идеологических оценок (С.Г. Кара-Мурза)).

В научном дискурсе получают переосмысление иерархические социальные отношения (…почему оказалось, что паскалевский «порядок» управляет нашей символической деятельностью, и действительно ли она «бесполезна при всей своей глубине» (Ю.И. Манин)), а также первичные варианты культурного взаимодействия: игра и картина. В качестве наиболее древних и традиционных способов моделирования реальности давно осмысляются ритуал и изображение - вторичные моделирующие системы, формирующие динамическую и статическую модели мира. Ритуал тесно связан с понятием игры и трансформируется далее в целый ряд игровых действий. В фокус метафоризации попадают различные аспекты, связанные с неоднозначной интерпретацией феномена игры. В научном дискурсе могут быть актуализированы условия протекания игры - наличие правил, определяющих поведение участников в рамках этой деятельности. Попадает в сферу рефлексии и особая черта феномена игры - модельный характер, или то, что принято называть «условностью». Игра, даже самая серьезная - это всегда некоторое условное действие, творящее свою виртуальную реальность: Реальная история--продукт этого притворства, этой условной игры (М.К. Мамардашвили). Наиболее последовательно реализуется понимание функции элемента как его театральной роли, что позволяет уточнить параметры функционирования: смоделировать некоторый феномен как отдельное пространство (…сознание … играет роль на арене бытия (М.К. Мамардашвили); указать на функцию и ее определяющий характер относительно действий актера, собственно роль (роль публичного ключа проверки, Институциональное общение - это коммуникация в своеобразных масках (В.И. Карасик)); указать на ранг, статус функции в этой смоделированной иерархической системе (…использование приведенных: высказываний вовсе не имело целью умалить роль вербального кода (А.А. Залевская)). При этом значимой представляется и позиция исследователя как зрителя - наблюдателя, определяющего все эти параметры смоделированной системы.

Сложившееся положение дел, общее представление, детали отдельные аспекты интерпретируются как картина, при этом может быть актуализирован ее модельный характер. Однако можно говорить об амбивалентности данной модели. С одной стороны фокусируется аспект наблюдателя, воспринимающего визуальную реальность в непосредственной данности. Это позволяет представить некоторое состояние как объективно протекающее, находящееся вне сферы влияния наблюдателя: То, что мы получили в результате этих исследований, представ-ляет собой высокотехническую картину взаимосвязей (Ю.И. Манин). С другой стороны, когнитивная модель «картина» предполагает наличие не только наблюдателя, но и автора, что позволяет смоделировать ситуацию «ментальное пространство внутри ментального пространства» и указать на то, что автор, создающий картину, избирательно относится к действительности, включает в свою модель не все ее свойства: Столь незначительный вклад этого фактора в общую картину объяс-няется равномерным характером увлажнения всей территории (И.А. Бех, А.М. Данченко). Важна информационная значимость картины, связанная с ее семиотической природой. Картина может быть проинтерпретирована как сообщение, несущее более или менее достоверную информацию.

Четвертая глава «Метафорическое моделирование научного феномена: гносеологическая метафора» посвящена описанию функционирования гносеологической научной метафоры.

Анализ специфики формирования внутритекстовой метафорической системы, отражающей модель объекта исследования, показал, что в различных гуманитарных сферах этот процесс осуществляется подобным образом. Специфичными параметрами являются меньшая определенность объекта описания в философском дискурсе и, в связи с этим, меньшая научная строгость текста, что влечет за собой апелляцию к моделям аксиологического типа. Например, в статье «Язык и смерть» В.П. Руднев, чтобы охарактеризовать современное состояние лингвистики и философии языка, обращается к парадигмальным моделям, определяющим развитие этих гуманитарных наук в XX в. (Язык - это деятельность; Язык - это структура) и встраивает их в аксиологическую шкалу архетипической модели «жизнь - смерть», где жизнь оценивается положительно, а смерть - отрицательно. Таким образом автор дает косвенную оценку конкурирующим концепциям и видит выход из кризисного состояния, обусловленного подходом к языку как «мертвому» объекту, в признании ведущей роли психоаналитической модели, рассматривающей язык как действие, как ассоциативный механизм.

Исторический текст моделируется как целостный образ прошедшего, но с обязательным включением фактографической информации, что не исключает его метафоричности. При моделировании в историческом тексте также возможно обращение к аксиологически ориентированным архетипическим моделям. Например, в работе С.Г. Кара-Мурзы «Гражданская война (1918-1921). Урок для XXI века» гносеологическая модель, выстраиваемая системой текстовых метафор, по-новому представляет цепь исторических событий 1917-1918 гг. и формирует отличный от сформированных ранее образ ситуации. Естественное развитие русской государственности было нарушено насильственным воздействием представителей государственности западного типа (Февральская революция 1917 г.), но эта государственная система была отвергнута, так как не являлась органичной для русского народа, что повлекло за собой резкое обострение ситуации и войну, однако в этом конфликте государственность-агрессор (буржуазно-либеральная) была отвергнута окончательно - народ выбрал большевиков и Советское государство как новое воплощение традиционного типа государственности. Имплицитная оценочность реализуется за счет апелляции к моделям, реализующим культурно закрепленные оценочные смыслы: «свой - чужой», «креативность - деструкция».

Для научного дискурса особую значимость имеют интертекстуальные и интердискурсивные связи, обеспечивающие взаимосвязность и целостность познавательной деятельности. Интертекстуальность реализуется, в том числе, в форме вовлечения в текст метафорической модели представления объекта исследования. Гносеологическая метафорическая модель, созданная в отдельном тексте, выходит за его пределы и занимает позицию интертекстуального компонента, выступая в качестве негативного или позитивного образца. Модель, избранная в качестве позитивной, детализируется и подвергается трансформации в процессе поиска новых свойств объекта. Но в связи с тем, что ни одна эпистемологическая модель, даже парадигмальная, не является полностью адекватной объекту исследования, наступает момент, когда эмпирические данные об объекте исследования не укладываются в рамки этой модели и происходит ее замена. Процесс выбора опорной модели в разных научных областях осуществляется подобным образом. В работе подробно рассматривается механизм выбора опорной модели в работе А.А. Потебни «Мысль и язык».

Метафорическая модель, успешность которой проявляется в наиболее частом заимствовании ее в качестве опорной, становится парадигмальной и формирует доминирующие способы видения объекта. Исследованию подобных моделей посвящена работа Ю.С. Степанова «Изменчивый «образ языка» в науке XX века», в которой представлен ретроспективный ряд научных «образов языка». В последнее время все больше исследований посвящается описанию парадигмальных метафор в различных научных областях, например, парадигмальные метафорические модели генетики описаны в работе А.Е. Седова.

Результаты проведенного анализа показывают, что отдельные научные области не являются изолированными, а взаимопроникновение концепций и терминов из одной области в другую приводит к формированию общедискурсивного пространства науки, где обнаруживаются свои «линии метафоричности» (Резанова 2007). Анализ метафорических терминосистем позволяет говорить о том, что гносеологическая (парадигмальная) метафора, задающая рассмотрение объекта исследования, влечет за собой целый спектр единиц, репрезентирующих эту модель и тесно с ней связанных. Исследование лингвистического дискурса в этом аспекте дает интересные результаты. Сравнительно-историческое языкознание, выдвигая в качестве базовой анимационную модель, разворачивает ее в целом спектре терминов-метафор: гнездо, ветвь, древо, семейство. Структуральная концепция языка привносит целый спектр метафорических терминов, основанных на осмыслении категории пространства: позиция, оппозиция, пртивопоставление, ряд, место в системе, уровень, сторона, движение и т.п. Кибернетическая концепция Н. Хомского - «порождающая грамматика», - основанная на анимационной метафоре, также повлекла за собой формирование терминологической группы: порождение речи, порождение высказывания. Эта базовая метафора, в свою очередь, послужила основой для формирования терминологических метафор в психолингвистике: …в лексиконе перечисляются только непроизводные единицы, к которым далее применяются некоторые правила порождения других единиц; часть устройства для порождения предложений (А.А. Залевская).

Выход научной метафоры в сферу общекогнитивную приводит к возрастанию уровня абстрактности мышления при сохранении его глубинных «телесных» оснований. Семантические сдвиги, обусловленные научным видением мира, также получают закрепление в языковой картине мира и расширяют понятийную сферу носителей языка в целом.

Отдельный параграф в работе посвящен метафоричности терминов и терминосистем. Терминологические системы предположительно являются семантически устойчивыми и однозначными, но результаты их анализа с точки зрения метафоричности показывают, что они подчиняются законам, по которым существует лексикон в целом. При формировании терминосистем активно действуют метафорические механизмы, и при этом метафорическая внутренняя форма термина осознается как «живая» метафора и помогает усваивать значение термина. Модели этого вида могут быть названы частнонаучными, так как обычно являются специфичными для той или иной научной области. Например, в астрономии - черная дыра; в генетике -митотическое веретено; в медицине - яродолъные гребешки; в физике -квантовые суперструны; в теории вероятности - волна вероятности; в лингвистике - словообразовательное гнездо; в философии - чистое самосознание. Вопрос о степени образности метафорического термина также активно исследуется. Метафорические термины, давно функционирующие в науке, утрачивают свою «живую» метафоричность, но при этом переходят на уровень онтологизированного знания, включаясь в систему моделей глубинного, онтологического уровня. Функционирование уже готовой терминологической единицы, даже заимствованной из другого языка и поэтому не имеющей очевидной для носителя русского языка внутренней формы, часто связано с возникновением новых семантических оттенков и значений - также предполагает метафорическое переосмысление.

Внутринаучное метафорическое взаимодействие происходит прежде всего между близкими научными областями. Такова, например, история функционирования некоторых метафорических терминов гуманитарной сферы, таких как картина мира, пропозиция, референция, дискурс, играющих значительную роль в современной философии, лингвистике, литературоведении, культурологии, истории, социологии.

Интердискурсивность может проявляться в привлечении в дискурс отдельной научной области целостной модели, фрейма из какой-либо области знания. В работе рассматривается модель, связанная с концептом «деньги», заимствованная из экономики и получающая различное преломление в работах лингвистов в зависимости от их видения основного объекта описания. Актуализируя различные аспекты понятия «деньги» и избирая их в качестве опорных, ученые моделируют значимые для них аспекты языка. Для А.А. Потебни важно объяснить, почему значимое для него понятие внутренней формы слова нивелируется во многих языковых единицах. Ф. де Соссюр акцентирует внимание на системном статусе языкового знака, на его зависимости от других знаков и потому в фокус метафорического переосмысления попадает номинал денежного знака. Для С.К. Шаумяна оказывается важным поиск формальных моделей в языке, и он актуализирует другой аспект: «деньги - эталон стоимости» и подобно им формальная языковая модель - эталон значения.

Результаты исследования метафорического моделирования в науке показывают, что мышление, пытаясь решить проблему адаптации нового знания, обращается ко всем индивидуальным информационным ресурсам: знаниям, личному опыту.

Активное функционирование отдельных метафорических моделей в различных научных областях и общедискурсивной сфере в целом приводит к формированию метафорических архетипов научного дискурса. От метафорических моделей дискурсивно-онтологического типа они отличаются тем, что регулярно используются именно в гносеологической функции и на этом основании могут быть названы гносеологическими универсалиями.

Результаты анализа позволяют говорить о том, что к подобным универсалиям относятся представления об объектах природной сферы: дерево, поле, вершина, поток, а также область человека в его телесном проявлении. Фитоморфная метафора отличается тем, что при гносеологическом моделировании в качестве базового фрагмента исходной понятийной области избирается структурный аспект: генеалогическое древо, квадратный корень, земная кора.

Ландшафтная метафора вовлекает в процессы метафоризации представления об устройстве окружающего мира. Ключевыми являются два типа ландшафта: 1) свободное, открытое пространство значительного размера, но при этом ограниченное, заполненное однородными объектами (феноменальное поле; векторное поле скоростей); 2) пространство, находящееся на значительной высоте (вершина иерархии, вершина графа.).

Метафорическая модель «нечто - поток» позволяет представить любую абстрактную сущность, процесс как движущуюся в ограниченном с двух сторон пространстве воду: поток ассоциаций, поток частиц, поток генов.

Активно задействована в процессах формирования гносеологических универсалий представление о биологических аспектах человека: 1) «нечто - это тело»: тело знака; мозолистое тело; 2) модель «нечто - сила»: сжимающая сила; теория сильных взаимодействий.

Второй фокус метафорической концептуализации - наиболее ранний способ социальной организации: род, семейство, семья. При группировке объектов на основе какого-либо сходного признака или связанных причинно-следственными отношениями, используется именно эта модель: языковая семья; семейства множеств без перекрытий.

Многие исследователи (М. Арбиб, С.С. Гусев, Ю.И. Манин, С.Е. Никитина, В.Н. Прохорова, А.И. Седов) отмечают, что «антропоморфная» метафора вновь актуализируется в современной науке, приходя на смену «машинной». Расширением сферы человека может выступать область артефактов как результатов человеческой деятельности, получающая метафорическое отображение в области научного дискурса.

Метафора «нечто - ткань» характерна для целого ряда научных областей: ткань произведения, ткань. Вариантом «тканевой» метафоры выступает метафора «нечто - сеть». Сеть связывает в единое целое различные объекты, создавая структуру и «не выпуская» их за пределы этой структуры. Не случайно эта модель появляется в лингвистике в структуралистских текстах: сеть функций. Анализ текстов самых различных областей научной деятельности показывает широкое распространение этой модели: сеть художественных конвенций; разностная сетка. Метафорический термин оказал влияние на трансформацию семантики слова «сеть» в языке в целом. Широко употребляются в настоящее время выражения коммуникационные, электрические, телефонные сети. Феномен Интернет также получает название «сеть».

Наиболее отрефлексированной в науке является метафорическая универсалия, базирующаяся на понятийной области «механизм». Она по-разному именуется в различных работах, но чаще всего используется термин «машинная» метафора. Способ познания, базирующийся на «машинной» метафоре предполагает взгляд на космос как на гигантскую машину. Человек, выступая создателем действующих механизмов, переносит принципы конструирования и деконструкции на весь познаваемый мир. Научные открытия Нового времени утверждают правильность такого представления о мире, здесь стоит вспомнить астрономическую «небесную механику», когда планеты открывали не глядя в телескоп, а «на кончике пера», выстраивая математическую модель (Гусев 1984). Метафорическая модель «нечто - механизм» получает выражение в целостной системе детализирующих структурных моделей: «тело человека - работающий механизм», «языковая деятельность - производство» (производство речи), «мыслительная деятельность - производство» (производство знания), «человеческий интеллект - компьютер», «наука - производство знания». В работе M.К Мамардашвили «Формы и содержание мышления» метафорическая модель «наука - производство знания» реализована в тексте посредством целостной системы метафор: автор моделирует научное познание как производство (завод), на котором посредством прилагаемого труда вырабатываются знания, от способов получения знания - форм мышления (технологий) - зависит итоговый продукт. Данная модель противопоставляется метафорической модели «получение знания - отражение, картина», представленная, по мнению автора, в работе Г. Гегеля.

Метафорические модели «нечто - игра», «нечто - картина» также функционируют в качестве гносеологических универсалий. Вовлечение понятийной сферы «искусство» в научный дискурс может показаться парадоксальным, но соотношение глубинных основ этих видов деятельности еще мало исследовано. Функционирование метафорической модели «нечто - игра» в лингвистическом и экономическом дискурсе было рассмотрено в работе З.И. Резановой, универсальность этой модели для экономики и теории вероятности исследуется в работе Ю.И. Манина. Не менее значима для научного дискурса и когнитивной сферы в целом модель «нечто - картина». Сфера использования ее очень широка и она вполне заслуживает статуса общекогнитивной: бытование термина «картина мира» обнаруживается во всех научных областях. Модель «нечто - картина» как гносеологическая универсалия вполне согласуется с онтологической установкой научного дискурса на визуализацию знания.

Универсальные гносеологические модели могут подвергаться трансформации под воздействием изменений, происходящих в общей системе знания. С появлением такой новой формы пересоздания реальности, как кинематограф, рассмотренные выше метафорические модели объединяются. Р.О. Якобсон, рассматривая семиотику кинематографа, говорит о том, что кинематограф совмещает в себе два вида пересоздания реальности, трансформируя их, и метафорическая модель «картины» преобразуется в метафору «кадр». В качестве иллюстрации этого может быть рассмотрено и название одной из работ Ю.С. Степанова: "Субъектность или эгоцентризм французского кадра". В связи с этим появляется новая понятийная область, выступающая в качестве источника для метафорических моделей новых направлений лингвистики: фрейм, рамка, сценарий. Наиболее показательно парадигмальность этой метафорической модели реализована в работе В.З. Демьянкова «Семантические роли и образы языка»: когда говорят, что концепт, выражаемый некоторым словом в предложении, "играет" семантическую роль агенса, имеют в виду, что в картине, входящей в смысл всего предложения, в данном месте (в данной "прорези") видится действующее одушевленное существо… Указывая на различие подходов в понимании языка, автор опять актуализирует кинематографическую метафору, акцентируя внимание на разных ее аспектах: для лексикографического подхода более важен признак «роль в фильме», а для философского - «свойства актера».

Универсальность использования некоторых метафорических моделей позволяет говорить о более глубоком междискурсивном взаимодействии, включающем, с одной стороны, осознание четкой дифференциации дискурсивных областей, с другой - осознание синтетичности мира как внешнего, так и внутреннего, единства мира в его многообразии.

Заключение

Обобщает результаты исследования и намечает возможные перспективы дальнейшей работы в этом направлении.

Сфера науки как оформленная институциональная сфера обладает своим институциональным дискурсом, который представляет собой единство правил коммуникативного поведения и порождения текстов, формации текстов как результата коммуникации в социальной сфере и дискурсивной картины мира. Научный дискурс как целостное коммуникативно-когнитивное пространство моделируется посредством использования различных лингвокогнитивных моделей. Наиболее гибким и активно задействованным в познавательных процессах инструментом, являются метафорические модели. Они позволяют синтезировать образы отдельных объектов путем проецирования представлений об одном объекте на другой. Это позволяет по-новому взглянуть на феномен метафоры в аспекте его гносеологической значимости. В языковом плане научная реальность моделируются таким же образом, как создаются другие области, имеющие виртуальную природу.

Метафорическая концептуализация задействована на разных уровнях научной деятельности: она выступает как базовая модель при формировании науки как отдельного ментального пространства, создании моделей представления объекта исследования, которые могут выступать в качестве парадигмальных, участвует в терминообразовании. Метафоризация в науке - значительно более глубокое явление, нежели предполагалось ранее, так как сам факт оперирования воображаемыми абстрактными сущностями возможен лишь на базе аналогического мышления.

Синтетичность когнитивной сферы человека проявляется в том, что метафоры могут выходить за пределы своих научных областей и оказывать значительное влияние на формирование и развитие науки и когнитивной сферы в целом. Функционирование гносеологической метафоры выходит и в общекогнитивную сферу, что способствует возрастанию уровня абстрактности мышления при сохранении его глубинных «телесных» оснований. Результаты исследования метафорического моделирования в науке показывают, что в процессах познавательной деятельности человек обращается ко всем индивидуальным информационным ресурсам, что ведет к формированию интердискурсивных моделей гносеологического типа, своего рода гносеологических универсалий. Эта проблематика открывает перспективы для дальнейшего исследования роли метафорического моделирования научного дискурса.