На географической карте кластеризация может быть показана следующим образом (см. Рисунок 22, 23).

Рисунок 22 - карта разбивки стран на кластеры по данным за 2017 год

Источник: построено с помощью MapChart по данным Eurostat, BP, United Nations

Рисунок 23 - карта разбивки стран на кластеры по данным за 2012 год

Источник: построено с помощью MapChart по данным Eurostat, BP, United Nations

На основании сравнительных характеристик за 2017 год и соотношения со средними значениями по признакам, можно описать полученные кластеры (см. Таблица 6).

Таблица 6 - уровень выраженности признаков в разбивке по странам в 2017 году

№	страна, вошедшая в кластер	доля ВИЭ(%)	на ск-ко % сократить потребление (%)	энерго-зависимость (%)	величина ПГ (т/чел)	степень урбанизации (%)
1	Бельгия, Болгария, Великобритания, Венгрия, Германия, Испания, Литва, Мальта, Нидерланды, Польша, Словакия, Франция, Хорватия, Чехия	ниже среднего	выше среднего (12%)	средняя	ниже среднего	выше среднего
2	Дания, Финляндия, Швеция, Эстония	высокая	4% (= среднее по всем странам)	низкая	выше среднего	высокая
3	Ирландия, Кипр, Люксембург	низкая	потребление можно повысить значительно (12%)	высокая	высокая	выше среднего
4	Австрия, Греция, Италия, Латвия, Португалия, Румыния, Словения	выше среднего	потребление можно повысить немного (6%)	средняя	ниже среднего	ниже среднего

Источник: составлено автором по данным Eurostat, BP, United Nations

Анализируя характеристики кластеров, можно сделать вывод о степени прогрессивности кластеров: кластер №2 - наиболее прогрессивный; далее следуют кластер № 4, кластер № 1 и кластер №3- наименее прогрессивный.

Нам удалось кластеризовать страны, а также показать динамику их постепенного перехода из одних групп в другие.

· Часть стран сохраняет своё положение в кластере на протяжении всего рассматриваемого периода: Бельгия, Болгария, Германия, Франция, Венгрия, Литва.

· Часть стран совершает переход из менее в более прогрессивные с точки зрения перехода к климатически нейтральной экономике: Швеция, Финляндия, Дания.

· Некоторые страны переходят из одних кластеров в другие, однако не могут закрепить своё положение, и затем возвращаются в исходную группу: Чехия, Эстония, Великобритания, Нидерланды (поочередно находятся в кластере № 1 или №2).

· Часть стран переходят из более в менее прогрессивные кластеры: Люксембург (из кластера №4 в №3), Кипр (последовательно из №2, в №1, а затем в №3).

Таким образом, наша гипотеза подтвердилась лишь частично.

Стоит отметить также, что помимо изменения состава кластеров с течением времени меняется и их описательные характеристики (см. Таблица 7). Однако, несмотря на количественные изменения, степень прогрессивности кластеров сохраняется: кластер №2 - наиболее прогрессивный; далее следуют кластер № 4, кластер № 1 и кластер №3- наименее прогрессивный (см. Таблица 8).

Таблица 7 - сравнение описательных статистик по классам в 2012 году

Источник: построено с помощью SPSS по данным Eurostat, BP, United Nations

Таблица 8 - уровень выраженности признаков в разбивке по странам в 2007 году

№	страна, вошедшая в кластер	доля ВИЭ(%)	на ск-ко % сократить потребление (%)	энерго-зависимость (%)	величина ПГ (т/чел)	степень урбанизации (%)
1	Бельгия, Болгария, Великобритания, Венгрия, Германия, Испания Литва, Нидерланды, Франция	ниже среднего	выше среднего (13%)	средняя	ниже среднего	выше среднего
2	Дания, Латвия, Польша, Румыния, Финляндия, Хорватия, Чехия, Швеция, Эстония	высокая	потребление можно повысить немного(4%)	низкая	ниже среднего	среднее
3	Ирландия, Кипр, Люксембург, Мальта	низкая	потребление можно повысить значительно (12%)	высокая	выше среднего	выше среднего
4	Австрия, Греция, Италия, Португалия, Словакия, Словения	выше среднего	= среднее (1%)	выше среднего	ниже среднего	ниже среднего

Источник: составлено автором по данным Eurostat, BP, United Nations



Глава 3. Оценка стратегических планов и программ развития ТЭБ в ЕС

3.1 Оценка результативности действующих программ по развитию энергетического сектора ЕС

ЕС ставит долгосрочную цель перехода к климатически нейтральной экономике, для реализации которой были разработаны стратегические программы, определяющие особенности производства и потребления энергии. Так, в 2008 году был принят пакет мер в области энергетики и изменения климата («Energy and Climate» package). Смысл данного проекта состоит в том, чтобы обеспечить выполнение ЕС своих задач, входящих в так называемую политику «20-20-20»:

1. Сокращение выбросов парниковых газов (ПГ) в ЕС на 20% по сравнению с уровнями 1990 года;

2. Увеличение доли используемых возобновляемых ресурсов в валовом конечном энергопотреблении в ЕС до 20%;

3. Повышение энергоэффективности в ЕС на 20%. 2020 climate & energy package, European Commission, [Электронный ресурс] // https://ec.europa.eu/clima/policies/strategies/2020_en (дата обращения: 14.05.2020).

Также в 2014 году Европейским советом были определены дальнейшие направлении климатической и энергетической политики и установлены более высокие целевые показатели на 2030 год:

1. Сокращение эмиссии ПГ не менее чем на 40% по сравнению с уровнями 1990 года;

2. Доля ВИЭ в конечном энергопотреблении должна составлять как минимум 32%;

3. Энергоэффективность должна составлять не менее 32,5%. Conclusions on 2030 Climate and Energy Policy Framework, European Council, 2014.

От реализации поставленных задач должны выиграть не только отдельные участники, например, домохозяйства за счёт потенциального снижения цен за электроэнергию, но и ЕС в целом. В случае достижения целей энергопакета, ЕС сможет снизить техногенные риски, возникающие в ходе эксплуатации энергетических установок и негативное влияние на окружающую среду. Кроме того, это осуществление поспособствует снижению зависимости ЕС от поставщиков традиционных ископаемых видов топлива. Таким образом, в совокупности реализация целей приведёт к повышению энергетической безопасности стран ЕС.

Постановка подобных целей со стороны ЕС способствует изменению состояния топливно-энергетического баланса и оказывает влияние на конкуренцию между энергоресурсами. Так, принимаемые меры, направленные на ограничение эмиссии ПГ, безусловно, приводят к необходимости отказа от, например, угольных электростанций, загрязняющих окружающую среду, а действия по популяризации ВИЭ сами собой подразумевают распространение альтернативных энергоносителей. Поэтому, оценив успех ЕС или частичную неудачу в реализации поставленных целей, можно будет объяснить изменения на энергетических рынках ЕС.

Для достижения заявленных показателей страны-члены ЕС предпринимают определённые действия, например, создание в 2005 году системы торговли выбросами парниковых газов (ЕСТВ). В настоящее время ЕСТВ находится в третьей фазе развития (2013-2020) и накладывает ограничения на эмиссию ПГ более 11 000 энергопотребляющих установок, а также авиатранспорта, тем самым покрывая порядка 45% всех выбросов на территории ЕС (1 квота предполагает 1 тонну эмитированного в атмосферу CO2). Щуплова И.С., Рыбин Д.В. Глобальное изменение климата как вызов энергетической политике и обеспечению энергетической безопасности // European science. 2018.№ 6. С.14-18 На первых двух этапах у стран была возможность выбирать между способом распределения квот: бесплатным и посредством аукционов. С наступлением третьей фазы было введено правило, требующее обязательную раздачу части квот на аукционах, а также сокращено количество годовых квот. EU Emissions Trading System (EU ETS), European Commission, [Электронный ресурс] // https://ec.europa.eu/clima/policies/ets_en#tab-0-1 (дата обращения: 14.05.2020). Кроме того, на национальном уровне приняты цели по сокращению выбросов. Это затрагивает те сектора, которые не вошли в систему ЕСТВ: сельское хозяйство, транспорт за исключением авиации, жилищное строительство. При этом целевые показатели отличаются в зависимости от экономического положения страны. Если для наиболее богатых стран предусмотрено сокращение на 20%, то для наименее обеспеченных ставится цель, при которой выбросы на их территории увеличатся не более, чем на 20%. Несмотря на разброс поставленных задач, программа предполагает в одинаковой степени от всех стран приложение усилий по сокращению выбросов.

В теории считается, что торговля квотами является более эффективным инструментом по сокращению эмиссии ПГ по сравнению с углеродным налогом за счёт ценовых сигналов. В отличие от налога, который не даёт гарантий достижения более низкого уровня выбросов, система торговли квотами предполагает такую гарантию при отсутствии верхнего предела цены. Башмаков И. А. Эффективность европейской системы торговли квотами на выбросы ПГ и ее эволюция // Экологический вестник России. 2018. № 4 С. 28-37. Однако на практике оказалось сложно оценить целевой уровень эмиссии ПГ, и как следствие установить порядок цены на углерод. Это привело к возникновению избытка квот (в 2013 году - избыток увеличился до 2,1 млрд., что превышало годовую эмиссию ПГ), в результате которого цена на них снизилась до уровня, при котором отсутствуют стимулы инвестировать в низкоуглеродные технологии (см. Рисунок 24). По этой же причине у производителей электроэнергии не было мотивов переходить с угля на более экологически чистый газ. Иными словами, низкий уровень цены на углерод не то, что не способствует, а даже в какой-то степени препятствует сокращению выбросов, так как крупным эмитентам ПГ фактически дешевле докупить необходимые квоты или оплатить штрафы за их превышение, чем модернизировать своё производство.

Рисунок 24 - динамика цен на квоты в ЕСТВ (евро/тСО2)

Источник: Markets Insider

Данные за 2005-2015 годы позволяют оценить, в какой степени различные факторы повлияли на снижение ПГ в ЕС в этот период. Фактически система торговли выбросами позволила уменьшить их объём на 40-80 млн.. тСО2, что составляет только порядка 1,7-3,3% от общей величины сокращения ПГ. В действительности, основными причинами сокращения ПГ стали действия по стимулированию использования ВИЭ и повышения энергоэффективности. Так, эти меры позволили в совокупности уменьшить объем выбросов ПГ на 220 млн.. тСО2, что составляет около 9% от общего объёма снижения ПГ. Кроме того, большую роль в изменении эмиссий сыграла экономическая рецессия (190-240 млн.. тСО2, что эквивалентно 8-10% от общего объёма снижения ПГ). Отдельное внимание стоит уделить фактору изменения стоимости энергоресурсов. Снижение цены на уголь способствовало переориентации участников энергосистемы на него, и в результате привело к дополнительному увеличению выбросов СО2 на 50 млн..тСО2, то есть практически нивелировало эффект от системы торговли выбросами.Marcu A., E. Alberola, J.-Y. Caneill, M. Mazzoni, S. Schleicher, W. Stoefs and C. Vailles. 2017 State of the EU ETS Report. The European Roundtable on Climate Change and Sustainable Transition (ERCST). The Wegener Center for Climate and Global Change. NomismaEnergia. I4CE

Ввиду наличия установленной цели по сокращению эмиссии ПГ, фактор выбросов загрязняющих веществ и величина квот может влиять на конкуренцию между энергетическими ресурсами. Особенно это касается взаимозамещения угля и газа при выработке электроэнергии. Сравнивая два типа станций: угольную и газовую, стоит отметить более высокий КПД у последних (может достигать 60%). Кроме того, значительное количество угольных электростанций намного старше газовых аналогов, что приводит к дополнительному снижению эффективности производства на них. CEDIGAZ рассчитали уровень квот, при котором появляется стимул перейти с использования угольной станции на газовую. Согласно оценкам он составляет 30,4 евро/тСО2 для случая перехода со старой угольной на новую газовую электростанцию, чья эффективность практически в 1,5 раза выше. Тем не менее, при ценах на углерод выше 12,7 евро/тСО2маржа для угольных заводов становится отрицательной, что должно приводить к их закрытию (см. Таблица 9). Таким образом, ЕСТВ проявила себя не только как слабый механизм регулирования эмиссии ПГ, но и оказалась неспособна в значительной степени влиять на изменение топливно-энергетического комплекса ЕС.



Таблица 9 - доходность тепловых станций в зависимости от углеродной цены

Источник: Gas and coal competition in the EU Power Sector, 2014

Снижение потребления энергии, вызванное коронавирусом и сопутствующими карантинными мероприятиями, стало также фактором сокращения выбросов ПГ в 2020 году. По аналогии с экономической рецессии в прошлые годы, произошло падение эмиссии ПГ: по сравнению с первым кварталом 2019 года она упала 8%.

Несмотря на слабую роль в сокращении эмиссии ПГ со стороны ЕСТВ, ЕС удалось раньше 2020 года достичь поставленной цели: в период с 1990 по 2017 годы выбросы загрязняющих веществ в ЕС сократились на 23%.

Страны-члены ЕС также приняли в 2009 году директиву по ВИЭ, обязывающую их увеличивать долю альтернативных источников энергии в конечном валовом потреблении энергии к 2020 году до 20%. Как и в случае с сокращением выбросов в секторах, не вошедших в систему ЕСТВ, есть различия в целевых показателях для разных стран. Кроме того, директива включает обязательство по увеличению доли возобновляемого топлива к 2020 до уровня не менее 10% от общего энергопотребления в транспортном секторе.

Реализация амбициозных целей по декарбонизации экономики ЕС невозможна без развития новых средств, позволяющих изменять энергопотребление в сторону климатически нейтрального. По этой причине ЕС поддерживает разработки и финансирование низкоуглеродных технологий посредством создания специальных проектов, например, «NER 300» или «Горизонт 2020». За счет продажи квот в рамках системы торговли выбросами ПГ происходит финансирование «NER 300», совокупный объём которой составляет 2,1 млрд. евро. Implementation of the NER 300 funding Programme - Final progress report, Directorate-General for Climate Action (European Commission) , Ricardo Energy & Environment, 2020 В рамках программы предполагается поддержка 39 проектов из 20 стран ЕС, при успешном запуске которых можно ожидать увеличение производства энергии из ВИЭ на 18 ТВт/ч в год и сокращение выбросов, объёмом эквивалентному выбросу 3 млн. автомобилей. Сами проекты представлены широким спектром, затрагивающим как развитие фотоэлектрических, ветровых и геотермальных сетей, так и технологий по улавливанию и хранению углерода. Funding innovative low-carbon technologies: the NER 300 programme, European Commission, 2017 Стоит отметить, что некоторые проекты, такие как наземный ветровой парк Windpark Handalmв Австрии или Nordsee и Veja Mate в Германии уже запущены и поставляют энергию потребителям. Что касается «Горизонт 2020», то данная программа исследований и инноваций, на которую с 2014 по 2020 годы было выделено около 80 млрд. евро, является крупнейшей в ЕС. В отличие от «NER 300», поддерживающей исключительно проекты в сфере изменения климата, «Горизонт 2020» ставит себе в приоритеты задачи различного характера. Так, примерно треть бюджета программы идёт на развитие информационно-коммуникационных и нанотехнологий, а также средств освоения космоса.

Как было отмечено выше, с целью диверсификации энергоснабжения ЕС принимает меры, направленные на содействие использованию ВИЭ. Помимо программ, поддерживающих исследования и разработки низкоуглеродных технологий, правительства стран ЕС оказывают финансовую помощь в виде, например, субсидий или налоговых льгот. При этом в зависимости от сектора меры поддержки могут различаться. Так, в электроэнергетике ЕС наряду с системой квотирования и торговлей зелеными сертификатами, используется установление льготной цены (feed-in-tariff) на покупку энергии, выработанную с использованием ВИЭ. Ермоленко Г.В. и др. Справочник по возобновляемой энергетике европейского союза. - М.: Институт энергетики НИУ ВШЭ, 2016. - 96 с. Суть тарифного механизма заключается в следующем: государство закупает у частных лиц и предприятий электроэнергию, произведённую с помощью солнечных электростанций, ветрогенераторов и прочих ВИЭ. В результате таких действий у тех лиц, которые владеют необходимым оборудованием, с одной стороны, пропадает необходимость закупать электроэнергию у государства, а с другой стороны, появляется дополнительный доход за счёт продажи излишков энергии в сеть. Таким образом, данный способ позволял компенсировать высокую стоимость установки за счёт высокой закупочной цены и тем самым, способствовал более активному распространению оборудования для возобновляемых источников энергии.

Зелёные тарифы проявили себя как действительно эффективный метод в контексте популяризации ВИЭ: увеличение размера субсидий приводило к резкому увеличению объёма энергии, производимого на основе альтернативных источников энергии. Однако такой рост приводил к необходимости дополнительного субсидирования, что ложилось тяжёлым грузом на государственный бюджет. Так, в 2014 году правительство Испании было вынуждено выделить около 11 млрд. долларов на выплату субсидий по солнечной энергетике. Кроме того, подобные меры приводили в конечном итоге к увеличению стоимости электроэнергии, от чего страдают конечные потребители. Кавешников Н.Ю. Стратегия ЕС в области климата и энергетики // Современная Европа. 2015. № 1. С. 93--103 Серьёзный недостаток механизма зеленых тарифов также проявился в 2011 году, когда в результате сокращения объёма субсидирования в ЕС из-за кризиса, количество производимой и потребляемой энергии из возобновляемых источников сократилось.

Среди мер поддержки ВИЭ в транспортном секторе стоит выделить налоговые льготы на экспорт и импорт биотоплива.

В бытовом секторе технологии ВИЭ используются в основном для обогрева помещений, например, при помощи солнечных коллекторов или геотермального отопления. По сравнению с электроэнергетикой данное направление не получило повсеместной и значительной поддержки, однако ряд стран-членов ЕС всё-таки содействовали их распространению за счёт системы выдачи грантов и налоговых льгот. Так, в Великобритании с 2011 по 2014 годы действовала государственная программа Renewable Heat Premium Payment, предоставлявшая денежные выплаты домохозяйствам на покупку оборудования, которое бы позволяло отапливать помещения за счет ВИЭ. За время существования проекта было выделено около 40 млн. фунтов. При этом, размеры выдаваемых грантов отличались в зависимости от устанавливаемого оборудования. Если выплата в сумме 300 фунтов выдавалась на покупку и монтаж солнечных коллекторов, то для тепловых насосов и котельных на биомассе сумма составляла 850 и 1250 фунтов соответственно. Однако позднее данная программа помощи была свернута, и вместо неё был введена следующая система: Renewable Heat Incentive. По факту она является аналогом Зеленых тарифов в электроэнергетике, потому что пользователи могут получать деньги за производимую горячую воду и отопление.

Коронавирус и его дестабилизирующее влияние на нефтяной рынок способствует усилению позиций ВИЭ. Несмотря на то, что не было выявлено корреляции между инвестициями в ВИЭ и ценами на нефть, при более низких ценах «зеленые» проекты становятся более привлекательными. В частности, при цене нефти 35$/баррель внутренняя норма доходности проектов в сфере альтернативной энергетики становится выше, чем у нефтяных проектов (см. Рисунок 25). Could clean energy be the winner in the oil price war? Wood Mackenzie, 2020 Кроме того, сокращение энергопотребления, вызванное распространением вируса, повлияло на структуру производства энергии и привело к разгрузке электростанций, использующих ископаемые виды топлива. Так, в ФРГ выработка электроэнергии из ВИЭ увеличилась на 14% по сравнению с 2019 годом с одновременным снижением выработки на угле.

Рисунок 25 - внутренняя норма доходности типовых энергетических проектов

Источник: Wood Mackenzie

Оценивая степень реализации цели по увеличению доли ВИЭ в конечном валовом энергопотреблении, можно отметить, что ЕС-28 практически добился поставленной задачи. В 2018 году этот показатель достиг 18%, что более чем в 1,5 раза больше по сравнению с 2009 годом (12,6%)Renewable energy statistics, Eurostat, 2020. При этом, в среднем доля ежегодно увеличивалась на 4%, поэтому, отчасти, есть основания полагать, что к концу 2020 года заявленный показатель в 20% будет достигнут. Кроме того, если рассматривать ЕС-27, то показатель получается ещё выше (18,9%), так как национальная цель Великобритании по ВИЭ составляет 15%, тем самым занижая общий коэффициент.

В зависимости от региона прогресс отличается и на 2018 год только 12 стран реализовали свои национальные задачи по увеличению доли возобновляемых источников в конечном энергопотреблении (см. Рисунок 26). Особого успеха на этом поприще достигла Швеция, где необходимый показатель составил 54,6%, что на 11% выше целевого значения. Кроме того, можно отметить такие страны, как Финляндия и Латвия, в которых ВИЭ занимают более 40%. Что касается наименее успешных в достижении поставленных целей по ВИЭ участников ЕС, то здесь стоит сказать о Мальте, Люксембурге и Бельгии. Несмотря на то, что в этих странах целевые показатели намного ниже, чем во всех остальных: 10%, 11% и 13% соответственно, на 2018 год доля ВИЭ в них составила только 8%, 9,1% и 9,4% соответственно.

Тем не менее, наиболее сильно отстают от поставленной цели Нидерланды: согласно стратегии к 2020 году необходимо достичь доли ВИЭ в 14%, однако на 2018 год доля составила только 7,4%, что практически вдвое меньше. Основная проблема заключается в том, что уровень цен на электроэнергию не позволяет компенсировать операционные расходы, связанные с поддержанием ветрогенераторов в рабочем состоянии. Однако из всего спектра альтернативных источников энергии Нидерланды делают акцент именно на ветровой энергетике. Стоит отметить также, что Великобритания не особо преуспела в увеличении доли ВИЭ в своем энергопотреблении, тем самым негативно влияя на совокупное значение по ЕС. Поэтому её выход из объединения в январе 2020 года может положительно повлиять на общий показатель.

Рисунок 26 - доля энергии из возобновляемых источников в конечном валовом энергопотреблении: (фактические и целевые значения), 2018

Источник: Eurostat

Чтобы достичь установленной цели по энергоэффективности по всей энергетической цепочке, Европейским союзом в 2012 году были определёны меры, вошедшие в так называемую директиву по энергоэффективности. Directive 2012/27/EU of the European Parliament and of the Council of 25 October 2012 on energy efficiency, amending Directives 2009/125/EC and 2010/30/EU and repealing Directives 2004/8/EC and 2006/32 // Official Journal of the European Union № 315(1) Несмотря на очевидную логику, необходимо понимать, что выгоды от экономии энергии должны быть больше тех издержек, которые могут возникнуть в ходе модернизации инфраструктуры. Именно по этой причине ЕС сконцентрировался на тех секторах, где потенциал для повышения эффективности видится наибольшим, в частности, на строительном комплексе.

В разработанной директиве по энергоэффективности сразу можно выделить один недостаток: программа не содержит в себе распределения обязательств между странами ЕС. По этой причине каждый член ЕС создавал свой национальный план, в котором были указаны количественные обязательства по энергопотреблению к 2020 году.Кавешников Н.Ю. Политика Европейского союза в области энергосбережения // Вестник МГИМО-Университета, 2014, № 4, с. 109-115. Было бы логично предположить, что сумма этих обязательств должна дать показатель, установленный директивой. Однако на практике путем сложения страновых целей для потребления первичной энергии получалось число примерно на 3% большее, чем прописанное в программе. То есть даже при достижении национальных показателей, задача прописанная в директива не будет реализована. (Для конечного уровня потребления сумма показателей по странам получалась больше на 1% по сравнению с директивой) (см. Таблица 10).

Таблица 10 - национальные цели по сокращению потребления первичной энергии и конечного энергопотребления, млн. т н. э.

Источник: European Commission

К числу способов, реализуемых на общеевропейском и национальном уровнях, наиболее распространены обязательные технические стандарты. Так, сокращению энергопотребления поспособствовало введение обязательства закупки для нужд государства только тех товаров, которые соответствую стандартам «EnergyStar». Там же Данная программа помогла сэкономить в 2010-2012 годах около 11 ТВт, что составляет порядка 16% объёма электроэнергии, потребляемой офисным оборудованием. Фактически это уменьшило счета за электроэнергию на 1,8 млрд. евро, а выбросы ПГ- на 3,7 млн.. тонн. К похожему эффекту привело введение маркировки для товаров, потребляющих энергию, а также влияющих на энергосбережение, например, окна или двери. Чтобы стимулировать спрос на энергоэффективные товарные метки делались более понятными для покупателей: зелёная - максимальная энергоэффективность, красная - минимальная и т.д. Bertoldi P., Hirl B., Labanca N. Energy Efficiency Status Report 2012. Joint Research Centre, European Commission, 2012. 142 p.

Не менее полезен стал запрет на применение ламп накаливания в 2010 и галогенных в 2018 годах соответственно. За счёт перехода на светодиодные и энергосберегающие лампы появилась возможность экономить до 80% электроэнергии, используемой для освещения. В свою очередь, освещение помещений составляет около 14% от конечного потребления энергии бытовым сектором или порядка 41 млн. т н. э. Тем не менее, оплата более дорогостоящих лампочек ложится на плечи конечных потребителей, что напоминает негативные последствия от введения Зеленых тарифов в виде роста цен на электроэнергию.

Эффективная налогово-бюджетная политика в транспортном секторе также оказывает влияние на снижение энергопотребления ЕС. Правительства в более чем половине стран ЕС поощряют покупку экономичных видов транспорта, тем самым изменяя соотношение между энергоэффективными и неэнергоэффективными автомобилями. Так, в Великобритании граждане получают при покупке личного электрического транспортного средства налоговые льготы величиной до 25% от стоимости машины (но не более 7800$).Аналогичный механизм действует в Дании, сопровождаемый освобождением от регистрационных сборов владельцев электромобилей. Меры поддержки в виде дотации на приобретение электромобиля действуют в Эстонии: в размере 50 % его стоимости (но не более 18 000 евро), а также в Португалии: в размере 5000 евро. Тем не менее, стоит отметить, что следствием подобного административного навязывания электрического транспорта в ЕС является своего рода искривление рынка, что создаёт препятствия естественному пути развития транспортного сектора.Халова Г.О., Йорданов С.Г., Полаева Г.Б. Анализ развития рынка электромобильного транспорта в ЕС // Инновации и инвестиции. 2018. №1. С. 93-97.

Распространение коронавируса в 2020 году привело к сокращению объёма энергопотребления в ЕС. Несмотря на то, что на данный момент полной информации, касающейся совокупного потребления нефти в ЕС в 2020 году пока нет, можно оценить влияние коронавируса на нефтяную отрасль отдельных стан ЕС. Если в Испании, в марте 2020 года спрос на нефтепродукты упал на 23%, то в Италии, продажа топлива сократилась на 85%. How the Pandemic Wiped Out Oil Demand Around the World. [Электронный ресурс] // Bloomberg. 2020. 9 апреля. URL: https://www.bloomberg.com/news/articles/2020-04-09/how-the-pandemic-wiped-out-oil-demand-around-the-world (дата обращения: 14.05.2020). Такое резкое сокращение потребления вызвано преимущественно за счёт транспортного сектора, оказавшегося уязвимым ввиду карантинных мероприятий во всём мире. Не меньшее влияние оказал коронавирус в совокупности с более теплой погодой в ЕС на спрос на газ. Так, его потребление со стороны промышленного сектора в Италии за период карантина сократилось на 28% по сравнению со средним уровнем в 2014-2019 гг.; в электроэнергетике - на 23%. В ряде других стран также было зафиксировано падение спроса на газ: в Германии на 9%, Испании - 25%, Франции - 34%. Коронакризис: влияние COVID-19 на ТЭК в мире и в России / под ред. Т.А. Митрова, Е.В.Грушевенко, С.Капитонов, Ю.Мельников, А.Пердеро, Н.Доброславский. Центр энергетики Московской школы управления «Сколково», 2020 Кроме того, если до начала пандемии согласно прогнозам Rystad Energy следовало ожидать увеличение спроса на газ на 6 млрд. куб м. ввиду снижения цен на него, то в текущий момент этот показатель составляет только порядка 2 млрд. куб м. Там же, С.36-37 Тем не менее, существуют региональные различия между странами ЕС: если в Италии и Франции наблюдалось максимальное снижение электропотребления, то в скандинавских странах ввиду их особой политики по борьбе с коронавирусом был зафиксирован небольшой рост спроса. В действительности, длительность возвращения энергопотребление на прежний уровень зависит в наибольшей степени от того, как быстро будет восстановлена экономическая активность в ЕС.

Достижение третьей крупномасштабной цели ЕС на 2020 год: повышения энергоэффективности на 20%, в количественном выражении изначально означало снижение первичного и конечного уровня потребления энергии в ЕС до уровня, при котором оно не будет превышать 1483 млн. т н. э. и 1086 млн. т н. э. соответственно. Однако в связи с выходом Великобритании из состава ЕС, эти показатели были пересмотрены в сторону уменьшения до уровня 1312 млн. т н. э. и 959 млн. т н. э. соответственно.

ЕС в целом приблизился к реализации поставленной задачи по увеличению энергоэффективности. За счёт пересмотра целевого показателя по энергопотреблению выход Великобритании из состава ЕС практически не повлиял на прогресс в достижении желаемого результата. Так, на 2018 год объём конечного энергопотребления в ЕС-28 составил 1124 млн. т н. э., что на 3,5% больше изначальной цели (1086 млн. т н. э.). При этом, если посмотреть на величину конечного энергопотребления без учета Великобритании, то есть для ЕС-27, и сравнить её с новым целевым показателем (959 млн. т н. э.), то разница составит 3,2% (см. Рисунок 27). Стоит отметить, что при проведении аналогичных расчетов для величины потребления первичной энергии и цели на 2020 по нему получатся такая же небольшая разница в 5-6%.

В 2014-2015 годах ЕС достиг и даже перевыполнил цель на 2020 год, однако основной причиной такого временного успеха стоит всё-таки считать падение спроса на газ в 2014 году в различных секторах потребления. Так, в электроэнергетике оно может быть объяснено выросшими ценами на импортное сырьё. Что касается коммунально-бытового сектора, то отчасти спад был вызван погодными условиями: на эти годы выпали аномально теплые зимы по сравнению с 2013 годом.Аникина Е.А. Конкурентоспособность различных трубопроводных поставщиков газа в перспективе развития стран ЕС // Мировая энергетика: конкуренция и сотрудничество. 2019. С. 18-28 Поэтому в последующие годы изменение потребления газа и более холодная зима привели вновь к увеличению конечного энергопотребления.

Рисунок 27 -динамика конечного энергопотребления с учетом целевого показателя на 2020 год для ЕС-27 и ЕС-28

Источник: Eurostat

Помимо указанных выше директив и стратегий, в ЕС существуют другие программы, нацеленные на модификацию энергосистемы ЕС. Ряд таких проектов затрагивает только определённые сектора, например, Директива по качеству топлива действует только для транспортной отрасли, а Директива по энергоэффективности зданий применяется только в жилищном и коммерческом секторах. В общем виде это может быть представлено в виде следующей схемы (см. Рисунок 28) State of the EU ETS Report 2019, ERCST, Wegener Center, ICIS, I4CE and Ecoact.

Рисунок 28 - обзор климатической и энергетической политики ЕС

Источник: State of the EU ETS Report 2019

Результаты достижения целей стратегии 2020 может быть представлены в виде следующей таблицы (см. Таблица 11).

Таблица 11 - оценка реализации целей политики «20-20-20»

	цель на 2020 год	ЕС-28 (2018г.)	ЕС-27 (2018г.)	Цель выполнена?
снижение выбросов ПГ (%) - данные на 2017г.	20%	27%	23%	да
увеличение доли ВИЭ(%)	20%	18,9%	18%	нет
повышение энергоэффективности, т.е.	20%			нет
потребление первичной энергии, млн. т н. э.	1483/1312	1552	1376	нет
конечное потребление энергии, млн. т н. э.	1086/959	1124	989	нет

Источник: составлено автором по данным Eurostat

3.2 Перспективы реализации целей стратегии на 2030 год на основе различных прогнозных сценариев

Несмотря на то, что ЕС уже достиг определённых успехов в декарбонизации своей экономики, он ставит себе ещё более амбициозные планы на 2030 год. Реализация этих целей наряду с различными политическими и экономическими факторами будет оказывать дополнительное влияние на изменение топливно-энергетического баланса ЕС. По этой причине представляется интересным оценить перспективы реализации целей стратегии на 2030 год, и как следствие их потенциальное воздействие на межтопливную конкуренцию в ЕС. Для дальнейшего анализа было решено остановиться на прогнозах развития энергетики ЕС, выпущенных несколькими организациями: ИНЭИ РАН - Московская школа управления СКОЛКОВО; Equinor; Европейское агентство по окружающей среде

ИНЭИ РАН - Московская школа управления СКОЛКОВО предлагает три потенциальных сценария: консервативный, инновационный и сценарий Энергоперехода, отличия которых строятся на том, как быстро будут развиваться технологии и меняться регулирование. Среднегодовые темпы роста мирового ВВП на рассматриваемый период 2015-2040 гг., а также численность населения к 2040 году (9,2млрд. человек) предполагаются для всех вариантов одинаковыми. Так, в случае консервативного сценария предполагается сохранение текущей государственной энергетической политики, а в случае сценария Энергоперехода - концентрация всех стран на политики декарбонизации. Прогноз развития энергетики мира и России 2019 / под ред. А.А. Макарова, Т.А. Митровой, В.А. Кулагина. ИНЭИ РАН-Московская школа управления СКОЛКОВО - Москва, 2019.

Для ЕС выдвинут следующий сценарий: в отличие от всех стран мира, где предполагается рост потребления природного газа, здесь его не ожидается. Более того, согласно прогнозу к 2040 году спрос на природный газ в ЕС окажется на уровне 2016 года ввиду ряда причин. В последние годы потребление газа росло (2015-2017, 2019 гг.) преимущественно из-за снижения его цены, что позволило немного увеличить свою долю в структуре потребления (с 21% от потребления первичной энергии в 2014 до 24% в 2017г.). Однако стабилизация совокупного энергопотребления в совокупности с увеличением использования ВИЭ будет препятствовать дальнейшему росту природного газа в топливном балансе. Кроме того, потенциал по замещению газом угля понемногу заканчивается. Однако при этом доля природного газа в производстве электроэнергии при общем росте производства электроэнергии увеличится (см. Таблица 13).

Цель ЕС по повышению энергоэффективности на 32,5% к 2030 году в количественных показателях выглядит как снижение потребления первичной энергии до уровня 1273 млн. т н. э., конечного - до 956 млн. т н. э.. Тем не менее, согласно прогнозу ИНЭИ РАН несмотря на падение спроса на энергию, даже в случае сценария Энергоперехода добиться такого показателя не удастся (см. Таблица 12).



Таблица 12 - потребление первичной энергии в ЕС при различных сценариях, млн. т н. э.

Источник: ИНЭИ РАН, расчёты автора

Во всех сценариях будет идти увеличение абсолютных и относительных объёмов потребления ВИЭ. Однако если за период 10 лет с 2008 по 2018гг. рост составил более чем 10 раз, то к 2030 году ожидается увеличение только в 1,36-1,57, ввиду уже сформировавшейся более высокой базы для роста (см. Рисунок 29).

Рисунок 29 - прогноз структуры потребления первичной энергии в ЕС к 2030 году и состояние на 2018 год, %

Источник: ИНЭИ РАН, Eurostat

Кроме того, предполагаются следующие перспективы развития электроэнергетики: на фоне опережающего повышения генерации энергии из ВИЭ, будет происходить сокращение производства из угля. Аналогичным образом вне зависимости от предполагаемого сценария ожидается сокращение атомной генерации электроэнергии на фоне усилений позиций газа. В целом, можно ожидать роста производства электроэнергии: на 6%, 7% и 13% в зависимости от сценария.

Таблица 13 - производство электроэнергии в разных сценариях, ТВт·ч

Источник: ИНЭИ РАН, Eurostat

Во всех сценариях прогноза ИНЭИ РАН ожидается снижение уровня выбросов CO2 преимущественно за счёт растущей доли ВИЭ: как минимум на 27% по сравнению с показателями 2018 года в случае Консервативного сценария, и как максимум в 36% в случае сценария Энергоперехода (см. Рисунок 30). В период с 2000 по 2018гг. доля выбросов углекислого газа от общего объёма эмиссии ПГ в ЕС составляла 77-80%. Исходя из предположения, что это соотношение сохранится и в 2030 году, можно оценить прогнозный объём эмиссии ПГ при различных сценариях. Следуя этой предпосылке, можно говорить, что во всех сценариях ЕС достигнет и перевыполнит цель по сокращению ПГ.

Рисунок 30 - выбросы ПГ, млн. т

Источник: ИНЭИ РАН, BP

Несколько иной вариант будущего энергетики ЕС предлагает ведущая норвежская нефтедобывающая компания Equinor, представляя также 3 потенциальных сценария: «Реформы», «Соперничества», и «Обновления». Первые два иллюстрируют, как будет происходить развитие в случае отсутствия существенных изменений на энергетических рынках. Сценарий «Соперничества» предполагает геополитическую нестабильность и неэффективное решений макроэкономических проблем со стороны государств, что приводит к замедлению энергетического перехода. Сценарий «Реформы» отражает собой будущее, в котором драйверами развития выступают технологии и мягкие рыночные силы в сочетании с ужесточающейся политикой в области энергетики и климата. Сценарий «Обновления» содержит в себе предпосылку об ужесточении энергетической и климатической политики государствами, что в совокупности с мировым политическим сотрудничеством позволяет сокращать эмиссию ПГ и в целом вносить вклад в устойчивое развитие. При этом предполагаемые сценарии имеют общие характеристики: численность населения к 2050 году составит около 10 млрд. к 2050 году; несмотря на увеличение потребления электроэнергии ввиду обширной электрификации в большинстве секторов экономики, будет повышаться энергоэффективность. Energy Perspectives 2019 Long-term macro and market outlook, Equinor, 2019

Во всех сценариях, предлагаемых норвежской национальной компанией Equinor, предполагается сокращение выбросов СО2 на 13%, 24% или 38%. По аналогии с расчетом, проведенным по данным ИНЭИ РАН, можно посчитать примерный уровень эмиссии ПГ для ЕС. В таком случае, в сценарии «Соперничества» сокращение составит только 32% по сравнению с уровнем 1990 года, что меньше поставленной цели на 2030 год. В сценарии «Реформы» и «Соперничества» выбросы ПГ сократятся на 41% и 52% соответственно (см. Рисунок 31).

Рисунок 31 - выбросы ПГ, млн. т

Источник: Equinor

Каждый вариант дальнейшего развития топливно-энергетического комплекса ЕС предполагает сокращение энергопотребления на 8%, 13% или 17% при растущем влиянии ВИЭ. В отличие от прогноза ИНЭИ РАН, Equinor не предполагает такого существенного роста со стороны ВИЭ, однако в целом тенденции, представленные двумя различными организациями, совпадают (см. Таблица 14, Рисунок 32). Также, несмотря на то, что первичное потребление природного газа будет сокращаться, за счёт сокращения энергопотребления его доля в структуре будет напротив расти.

Таблица 14 - потребление первичной энергии в ЕС при различных сценариях, млн. т н. э.

Источник: Equinor, расчеты автора

Рисунок 32 - структура потребления первичной энергии в ЕС при различных сценариях, млн. т н. э.

Источник: Equinor, Eurostat

Третий вариант прогноза развития топливно-энергетического комплекса ЕС от Европейского агентства по окружающей среде (ЕАОС), которое предлагает только два потенциальных сценария: «с текущими мерами», который отражает существующие и принятые в настоящее время политики и меры, и «с дополнительными мерами» - подразумевает под собой реализацию запланированных национальных политик и мер. Trends and projections in Europe 2019 Tracking progress towards Europe's climate and energy targets, EEA, 2019

Так, несмотря на усилия, предпринимаемые на национальном уровне странами, по оценкам ЕАОС, ЕС удастся снизить объём эмиссии ПГ только на 33% или 39% при разных сценариях к 2030 году.

Чтобы достичь ЕС цели по увеличению доли ВИЭ в конечном потреблении до 32%, темпы роста спроса на альтернативные источники должны ежегодно увеличиваться на 1,1% до 2030 года. Однако в период с 2005 по 2017 средний темп прироста в год составлял порядка 0,7. Исходя из этого, ЕАОС выдвигает предположение о невозможности осуществления поставленной задачи. Кроме того, для дальнейшего развития ВИЭ, в целом необходимы дополнительные меры, направленные на повышение доверия инвесторов к данному направлению, а также на снижение потребления энергии.

Аналогичным образом, ЕАОС аргументирует неосуществимость цели ЕС по увеличению энергоэффективности. В период с 2005 по 2017 год потребление первичной энергии в ЕС сокращалось в среднем на 13 млн. т н. э. в год, а конечное энергопотребление - на 6 млн. т н. э. в год. Однако чтобы достичь задачи, определённой на 2030 год, необходимо увеличить ежегодное сокращение энергопотребления в несколько раз: до 22 млн. т н. э. в год для первичного и до 13 млн. т н. э. в год для конечного спроса.

Таким образом, на основании прогнозов выбранных организаций можно сделать несколько утверждений. Во-первых, маловероятно, что амбициозные цели ЕС, направленные на декарбонизацию экономики, запланированные на 2030 год, будут полностью реализованы. Во-вторых, несмотря на сокращение использование угля, этот энергоноситель сохранит за собой место в энергобалансе, как минимум за счёт своей низкой стоимости. В-третьих, если использование ВИЭ в ближайшие 10 лет будет вероятнее всего увеличиваться, то потребление газа при сокращении в абсолютных значениях будет увеличивать свою долю в энергобалансе. То в каком соотношении, будут происходит данные изменения зависит не только от действий стран ЕС, но и геополитических факторов.



Заключение

В данной работе был проведён анализ топливно-энергетического баланса ЕС. В ходе исследования была достигнута поставленная цель. Во-первых, были выявлены ключевые тенденции развития топливно-энергетического баланса ЕС. Во-вторых, был проведён анализ возможных перспектив его изменения к 2030 году.

В ходе дипломной работы были осуществлены все задачи, определённые для достижения цели исследования.

· Были определены политические, экономические, социальные и технологические детерминанты и проанализировано их влияние на изменение структуры топливно-энергетического баланса ЕС. Политические причины подразумевают под собой, в первую очередь, государственные программы, направленные на развитие энергетики ЕС. Экономические детерминанты включают в себя такие значимые события как мировой финансовый кризис 2008 года, «арабскую весну» в начале 2011 года, сланцевую революцию начала 21 века, а также распространение коронавирусной инфекции в 2020 году. Кроме того, существенная разница в ценах на разные энергоносители и особенности формирования цены на природный газ на европейском газовом рынке влияют на состояние топливно-энергетического баланса ЕС. Под социальными причинами следует понимать уровень урбанизации стран ЕС, численность и возрастную структуру населения. На тенденции развития в энергетике ЕС также воздействуют научно-технический прогресс, объёмы выбросов ПГ и аварии на атомных электростанциях. Эти факторы были отнесены к категории технологических.

· На основе статистики производства и потребления энергоресурсов в ЕС, удалось представить развитие конкуренции субститутов в период с 1993 по 2018 гг. На фоне общего сокращения генерации первичной энергии в ЕС, единственными энергоресурсами, производство которых растёт, является ВИЭ и биотопливо. ЕС продолжает импортировать большие объёмы нефти и нефтепродуктов, и газа из других стран, обеспечивая более 50% своих энергетических потребностей за счёт поставляемых энергоносителей. ЕС постепенно сокращает энергопотребление, преимущественно за счёт сокращения использования нефти и угля. Несмотря на активный рост ВИЭ, в структуре потребления наибольшую долю продолжает сохранять нефть.

· При анализе структуры потребления по секторам в ЕС, было выявлено три крупных категории, отличающиеся между собой структурой топливной корзины. Несмотря на доминирование нефти и нефтепродуктов, в транспортном секторе наблюдается тенденция к сокращению использования данного энергоносителя на фоне увеличения потребления ВИЭ. В бытовом и промышленном секторе наблюдается похожая тенденция, однако если в первом сегменте доминирующее положение стоит за природным газом, то во втором - природный газ немного уступает электроэнергии. Отдельное внимание было уделено электрогенерации, где на фоне сокращения выработки из нефти, угля, атомной энергии, растёт влияние ВИЭ. Использование природного газа в этой отрасли увеличивается после значительного падения в годы высоких цен на газ.

· В ходе проведения кластерного анализа была подтверждена гипотеза о возможности кластеризации стран по однородным группам, характеризующимся степенью перехода к климатически нейтральной экономике. Однако гипотеза о том, что все страны с течением времени переходят из менее прогрессивных в этом плане в более прогрессивные кластеры, для ряда стран была опровергнута.

· На основании статистических показателей по объёму выбросов ПГ, доле ВИЭ в конечном валовом потреблении энергии и первичному и конечному объёму потребления энергии, была проведена оценка существующих энергетических программ ЕС. Было определено, что по данным на 2018 год можно говорить о реализации как хотя бы одной из трех целей, определенных комплексом мер в области энергетики и изменения климата и направленных на декарбонизацию экономики. Среди основных мер, поспособствовавших осуществлению данных задач, следует отметить создание фондов, финансирующих развитие низкоуглеродных технологий, введение Зелёных тарифов, обязательных технических стандартов, а также налогово-бюджетная политика в транспортном секторе.

· Базируясь на прогнозах ИНЭИ РАН - Московская школа управления СКОЛКОВО, Equinor и Европейского агентства по окружающей среде были рассмотрены дальнейшие перспективы изменения ТЭБ ЕС к 2030 году. Несмотря на наличие различных предпосылок в прогнозах, организации в целом говорят об сходных трендах в будущем: снижение энергопотребления при растущем использовании ВИЭ; сокращение выбросов ПГ. Тем не менее, практически во всех сценариях целевые показатели, определённые стратегией на 2030 год для ЕС, оцениваются как недостижимые.



Список используемой литературы

1. Аникина Е.А. Конкурентоспособность различных трубопроводных поставщиков газа в перспективе развития стран ЕС // Мировая энергетика: конкуренция и сотрудничество. 2019. С. 18-28

2. Башмаков И. А. Эффективность европейской системы торговли квотами на выбросы ПГ и ее эволюция // Экологический вестник России. 2018. № 4 С. 28-37.

3. Демографические факторы энергетических стратегий / Энергетический бюллетень. - 2016. - № 35 // Аналитический центр при Правительстве Российской Федерации. [Электронный ресурс]: [сайт] URL: http://ac.gov.ru/files/publication/a/8814.pdf

4. Ермоленко Г.В. и др. Справочник по возобновляемой энергетике европейского союза. - М.: Институт энергетики НИУ ВШЭ, 2016. - 96 с.

5. Кавешников Н.Ю. Политика Европейского союза в области энергосбережения // Вестник МГИМО-Университета, 2014, № 4, с. 109-115.

6. Кавешников Н.Ю. Стратегия ЕС в области климата и энергетики // Современная Европа. 2015. № 1. С. 93-103

7. Климатическая нейтральность к 2050 г., долгосрочная стратегическая концепция процветающей, современной, конкурентоспособной и климатически нейтральной экономики ЕС, Европейская комиссия, 2019

8. Коронакризис: влияние COVID-19 на ТЭК в мире и в России / под ред. Т.А. Митрова, Е.В.Грушевенко, С.Капитонов, Ю.Мельников, А.Пердеро, Н.Доброславский. Центр энергетики Московской школы управления «Сколково», 2020

9. Коронакризис: влияние COVID-19 на ТЭК в мире и в России / под ред. Т.А. Митрова, Е.В.Грушевенко, С.Капитонов, Ю.Мельников, А.Пердеро, Н.Доброславский. Центр энергетики Московской школы управления «Сколково», 2020

10. Международная шкала ядерных и радиологических событий. Руководство для пользователей. ИНЕС - Международное агентство по атомной энергии, Вена, 2010 г.

11. Митрова Т. А., Галкина А. А. Межтопливная конкуренция // Экономический журнал ВШЭ. 2013. Т. 17. № 3. С. 372-389

12. Митрова Т. Эволюция рынков природного газа. Основные тенденции. LAP LAMBERT Academic Publishing, 2011

13. Прогноз развития энергетики мира и России 2019 / под ред. А.А. Макарова, Т.А. Митровой, В.А. Кулагина. ИНЭИ РАН-Московская школа управления СКОЛКОВО - Москва, 2019.

14. Руководство по энергетической статистике. Международное энергетическое агентство (МЭА), ОЭСР, Евростат 2007

15. Стерн, Д. Установление цен на природный газ: прошлое, настоящее и будущее//Экономический журнал Высшей школы экономики. - 2013. - Т. 17. - № 3. - С. 430-455.

16. Халова Г.О., Йорданов С.Г., Полаева Г.Б. Анализ развития рынка электромобильного транспорта в ЕС // Инновации и инвестиции. 2018. №1. С. 93-97.

17. Ценообразование на рынках газа / Энергетический бюллетень. - 2015. - № 21 // Аналитический центр при Правительстве Российской Федерации. [Электронный ресурс]: [сайт] URL: http: // ac.gov.ru / files / publication / a / 4857.pdf

18. Щуплова И.С., Рыбин Д.В. Глобальное изменение климата как вызов энергетической политике и обеспечению энергетической безопасности // European science. 2018.№ 6. С.14-18

19. 2020 climate & energy package, European Commission, [Электронный ресурс] // https://ec.europa.eu/clima/policies/strategies/2020_en (дата обращения: 14.05.2020).

20. Bertoldi P., Hirl B., Labanca N. Energy Efficiency Status Report 2012. Joint Research Centre, European Commission, 2012. 142 p.

21. BP Statistical Review of World Energy 2019

22. CO2 European Emission Allowances. [Электронный ресурс] // Markets Insider. URL: https://markets.businessinsider.com/commodities/co2-european-emission-allowances/euro (дата обращения: 14.05.2020).

23. Conclusions on 2030 Climate and Energy Policy Framework, European Council, 2014.

24. Could clean energy be the winner in the oil price war? Wood Mackenzie, 2020

25. Directive 2012/27/EU of the European Parliament and of the Council of 25 October 2012 on energy efficiency, amending Directives 2009/125/EC and 2010/30/EU and repealing Directives 2004/8/EC and 2006/32 // Official Journal of the European Union № 315(1)