Проблемы имплементации международно-правовых стандартов в области предупреждения и запрещения рабства и принудительного труда

Кроме того, как отмечается в п. 2 данного Постановления с целью эффективной защиты прав и свобод человека судами учитываются правовые позиции Европейского Суда, изложенные в ставших окончательными постановлениях, которые приняты в отношении других государств - участников Конвенции.

При этом правовая позиция учитывается судом, если обстоятельства рассматриваемого им дела являются аналогичными обстоятельствам, ставшим предметом анализа и выводов Европейского Суда.

Правовые позиции Европейского Суда учитываются при применении законодательства Российской Федерации Теоретический источник.

В частности, содержание прав и свобод, предусмотренных законодательством Российской Федерации, должно определяться с учетом содержания аналогичных прав и свобод, раскрываемого Европейским Судом при применении Конвенции и Протоколов к ней.

Таким образом, права человека уже давно перестали быть исключительно внутренним делом одного государства. Наоборот, признание и уважение прав человека и его свобод стало цементирующим фактором общеевропейского правового пространства.

Вывод по пункту должен быть сосредоточен на том, каким образом Европейская конвенция регулирует исследуемые вопросы.

2.2 Анализ практики Европейского суда по правам человека по делам, касающихся практики применения норм, запрещающих рабство и принудительный труд

В соответствии со ст. 15 (ч. 4) Конституции РФ Конвенция стал составной частью правовой системы страны, что повлекло за собой практическую необходимость изучения практики Европейского Суда по правам человека - органа, призванного обеспечить соблюдение обязательств, принятых на себя государствами - участниками Конвенции.

Следует отметить, что по ст. 4 Конвенции редко является предметом обращений заявителей, следовательно, незначительна и судебная практика по ней.

Анализ практики ЕСПЧ показывает, что в основном она направлена на ограничения исключений, указанных в ч. 3 ст. 4 Конвенции и квалификации терминов «принудительный и обязательный труд». Так, например, по одному из дел ЕСПЧ указал, что принудительный или обязательный труд в значении пункта 2 статьи 4 Конвенции подразумевает работу, выполняемую под угрозой наказания и против воли заинтересованного лица, то есть работу, на которую оно не соглашалось добровольно Теоретический источник.

Однако необходимо принимать во внимание, в частности, характер и объем работы. Эти обстоятельства позволяли отличать «принудительный труд» от работы, которой разумно можно требовать в рамках семейной взаимопомощи или сожительства. В настоящем деле первая заявительница выполняла такой объем работ, что без ее помощи пара, пользовавшаяся ее услугами, была бы вынуждена привлечь профессионального - и потому оплачиваемого - работника. Кроме того, хотя «наказание» может достигать степени насилия или физического принуждения, оно может принимать более мягкую психологическую форму, такую как донос в полицию или иммиграционные службы о работниках, не имеющих надлежащих документов. Первая заявительница рассматривала возвращение в Бурунди как наказание, а угрозу этого возвращения как «опасность» исполнения этого «наказания». Следовательно, первая заявительница подверглась «принудительному или обязательному труду» Теоретический источник.

Напротив, ситуация второй заявительницы, которая посещала школу, подвергалась меньшей изоляции и была обязана выполнять меньший объем работы, не соответствует понятию «принудительного или обязательного труда». (ii). Касаемо понятия «подневольное состояние» суд установил, что в настоящем деле существенный элемент, отличающий подневольное состояние от принудительного или обязательного труда в значении статьи 4 Конвенции, заключался в ощущении жертвами того, что их положение не может измениться, и потенциал перемен отсутствует. В этой части достаточно того, что это ощущение было основано на объективных элементах, созданных или сохраняемых виновными.

В настоящем деле первая заявительница полагала, что не может освободиться от опеки данной пары без риска стать нелегальным иммигрантом, это ощущение подкреплялa ее госпитализация под чужим именем. Кроме того, она не посещала школу и не получала профессиональной подготовки, которая могла бы ей позволить когда-нибудь найти оплачиваемую работу за пределами этой семьи. Не имея выходных или отдыха, первая заявительница была лишена возможности внешних контактов, которые позволили бы ей просить помощи.

Соответственно, она считала, что ее положение не получит развития и останется неизменным, в частности, поскольку оно сохранялось четыре года. данная ситуация сформировалась, когда она была несовершеннолетней и продолжалась во взрослом состоянии.

Следовательно, первая заявительница находилась в подневольном состоянии (b) Информация о Постановлении ЕСПЧ от 11 ноября 2012 г. по делу «C.N. и V. (C.N. and V.) против Франции» (жалоба № 67724/09) // Бюллетень Европейского Суда по правам человека - 2013 - № 3.

В другом своем Постановлении ЕСПЧ отметил, что г-н и г-жа В. поддерживали в заявительнице чувство страха и внушали ей, что ее иммиграционный статус будет урегулирован. Поэтому можно считать, что заявительницу, по крайне мере, привлекали к принудительному труду в том значении, которое придается этому понятию Статьей 4 Конвенции. Что касается опроса о рабстве, то следует заметить: хотя заявительница была лишена своей личной независимости, имеющиеся доказательства не указывают на то, что она содержалась в рабстве в буквальном смысле, иными словами, что г-н и г-жа В. осуществляли в ее отношении реальное право собственности, низведя тем самым ее статус до вещи. Соответственно, нельзя считать, что заявительница содержалась в рабстве в традиционном смысле этого понятия. Что же касается вопроса о подневольном состоянии, то таковым следует считать обязанность предоставлять услуги под принуждением, и это понятие надлежит увязывать с понятием рабства.

Принудительный труд, навязанный заявительнице, длился 15 часов в день, семь дней в неделю. Привезенная во Францию родственником отца, она сама не выбирала, работать ли на г-на и г-жу В. Как несовершеннолетняя, она не имела денежных средств, была уязвима и изолирована от людей; у нее не было никаких средств к существованию, кроме того, что ей предоставлялось в доме г-на и г-жи В., где она спала в одной спальне с их детьми. Заявительница была полностью во власти г-на и г-жи В., поскольку они отобрали ее документы, и ей обещали, что ее иммиграционный статус будет урегулирован, но этого не произошло. Не было у заявительницы, которая боялась, что ее арестует полиция, и свободы передвижения и свободного времени. Кроме того, поскольку ее не послали учиться в школу, вопреки обещаниям, сделанным ее отцу, у заявительницы не было перспективы улучшения ее ситуации, и она полностью зависела от г-на и г-жи В.

В этих обстоятельствах Европейский Суд считает, что заявительница, несовершеннолетняя в период времени, фигурирующий по делу, содержалась в подневольном состоянии в том значении, которое придается этому понятию Статьей 4 Конвенции. Постановление Европейского Суда от 26 июля 2005 г. по делу «Силиадин против Франции» [Siliadin v. France], жалоба № 73316/01 // источник официального опубликования

Интересным в контексте применения ст. 4 Европейской Конвенции является Постановление ЕСПЧ от 7 января 2010 г. «Дело «Ранцев (Rantsev) против Республики Кипр и Российской Федерации».

По делу обжалуется отсутствие надлежащего расследования обстоятельств смерти дочери заявителя, нарушение обязательств по ее защите от торговли людьми и принудительного труда, а также отсутствие надлежащего расследования обстоятельств предполагаемой торговли людьми. По делу нарушены требования статьи 4 Конвенции.

Прежде всего, в рамках рассматриваемой жалобы возник вопрос относиться ли настоящее дело к сфере действия ст. 4 Конвенции, т.к. в ней не упоминается торговля людьми. ЕСПЧ отметил, что отсутствие прямого указания на торговлю людьми в Конвенции неудивительно.

Однако при оценке пределов ст. 4 Конвенции не следует упускать из виду особые характеристики Конвенции и тот факт, что она представляет собой живой инструмент, который должен толковаться с учетом современных условий.

Требуются все более высокие стандарты в сфере защиты прав человека и основных свобод, которые неизбежно требуют большей твердости при оценке нарушений фундаментальных ценностей демократического общества Постановление Большой Палаты по делу "Сельмуни против Франции" (Selmouni v. France), жалоба N 25803/94, § 101, ECHR 1999-V; Постановление Большой Палаты по делу "Кристин Гудвин против Соединенного Королевства" (Christine Goodwin v. United Kingdom), жалоба N 28957/95, § 71, ECHR 2002-VI.

В связи с чем ЕСПЧ с учетом распространения самой торговли людьми и мер по борьбе с нею Европейский Суд считает целесообразным в настоящем деле рассмотреть пределы, в которых торговля людьми сама по себе может считаться противоречащей духу и цели статьи 4 Конвенции, чтобы относиться к сфере действия гарантий, предусмотренных этой статьей, не вдаваясь в оценку того, какой из трех видов запрещенного поведения охватывается конкретным обращением в данном деле.

При оценке наличия нарушения статьи 4 Конвенции должна учитываться существующая нормативная или регулятивная база Постановление Большой Палаты по делу "Начова и другие против Болгарии" (Nachova and Others v. Bulgaria), жалобы N 43577/98 и 43579/98, § 93, ECHR 2005-VII // источник официального опубликования.

Европейский Суд полагает, что спектр гарантий, установленных в национальном законодательстве, должен быть адекватным для обеспечения практической и эффективной защиты прав потерпевших или потенциальных потерпевших от торговли людьми.

На основании всего вышеизложенного можно сделать следующие выводы: 1) отличительной чертой Европейской конвенции является то, что она связывает гарантированные права и их судебную защиту наднациональным юрисдикционным органом - Европейским судом по правам человека.

Впервые на международном уровне признавалось право физического лица, после использования средств правовой защиты обратиться в ЕСПЧ с жалобой на государство, которое нарушило его конвенционные права.

По своей правовой природе Конвенция является международным договором и источником права, которая занимает особое место в правовых системах государств- членов Совета Европы по сравнению с традиционными нормами международного права и международными договорами.

Конвенция играет важную роль в предупреждении рабства и принудительного труда, т.к. прямо предусматривает в ст. 4 запрещение рабства и принудительного труда.

Анализ практики Европейского суда по правам человека по делам, касающихся практики применения норм, запрещающих рабство и принудительный труд, показал, что в основном она направлена на ограничения исключений, указанных в ч. 3 ст. 4 Конвенции и квалификации терминов «принудительный и обязательный труд».

3. Проблемы имплементации международно-правовых стандартов по запрещению рабства и принудительного труда в РФ

В специальной литературе отмечается, что внутреннее трудовое законодательство РФ в настоящее время открыто для воздействия со стороны международных трудовых стандартов Теоретический источник. В этой связи возникает вопрос о некоторых проблемах имплементации международно-правовых стандартов по запрещению рабства и принудительного труда в РФ.

Перед тем как перейти непосредственно к выделению основных проблем имплементации и разработки рекомендаций по решению выделенных проблем необходимо определить понятие термина «имплементация» и выделить необходимые условия для имплементации.

В западной литературе под имплементацией принято понимать процесс, в ходе которого «национальные правовые системы приводят международное право в действие» Теоретический источник.

Для отечественной юриспруденции характерно подыскивание соответствующего аналога. Так, С.Ю. Марочкин предлагает отказаться от использования термина «имплементация» и называть процесс по воплощению норм международного права в поведение деятельность государства и других субъектов реализацией Марочкин, С.Ю. Международное право/ отв. ред. Г.В. Игнатенко, О.И. Тиунов. М.: Издательская группа НОРМА-ИНФРА М, 1999. 145-146..

И.И. Лукашук указывает на то, что отечественное законодательство предпочитает не употреблять иностранный термин «имплементация», хотя сам термин используется в литературе, а в значительной мере и в практике для обозначения осуществления международного права.

Он различает имплементацию в широком смысле, т.е. как «все меры по реализации норм международного права», и в узком смысле как «их осуществление во внутригосударственной сфере» Лукашук, И.И. Международное право. Общая часть. Издательство Волтерс Клувер, 2008. 222-223.

В большинстве документов ООН на русский язык термин «имплементация» переводится как «осуществление». Например, в Пособии по правам человека для судей, прокуроров и адвокатов, подготовленном Офисом Верховного комиссара ООН Права человека при отправлении правосудия: пособие по правам человека для судей, прокуроров и адвокатов. Организация Объединенных Наций. Нью-Йорк; Женева, 2003 (2003) и изданном на всех официальных языках Организации Объединенных Наций, авторы русского перевода использовали термин «осуществление».

Мы согласны с мнением, что попытки подыскать точный термин, соответствующий значению понятия «имплементация» в русском языке, заслуживают уважения, поскольку этот процесс, несомненно, способствует развитию правовой лексики в отечественной доктрине международного права, но подход, в котором заметны усилия избежать иностранной терминологии любой ценой, представляется нам не совсем рациональным.

Действительно, применение вместо слова «имплементация» (которое среди ученых различных правовых систем, занимающихся вопросами взаимодействия международного и национального права, стало интернациональным) иных терминов, таких как «осуществление», «соблюдение», «выполнение», «применение», «реализация», привело бы к разночтениям в ходе обмена научными идеями и практикой.

Кроме того, представляется, что некоторые из предлагаемых в русском языке терминов обрели устоявшееся значение для процессов, которые никогда не будут ассоциироваться с процессом перехода международного права в национальную правовую систему Ульяшина Л. Международно-правовые стандарты в области прав человека и их реализация: теория и практика применения / Л.В. Ульяшина. - Вильнюс : ЕГУ, 2013..

Понятие «имплементация» как отражение процесса перехода международных норм в национальное право стало важной доктриной в теории и практике международного права. Развитие этой доктрины, как и введение термина, было постепенным процессом. Если в тексте Билля о правах авторы использовали выражения «to give effect to the rights» («обеспечить эффект правам») или «undertakes to take steps» («предпринять определенные шаги»), то уже в разъяснениях, подготовленных договорными органами в процессе реализации этих договоров, стал применяться термин «имплементация» «Implementation at the national level». CCPR General Comment. № 3 (Art. 2) (1981); «Reporting guidelines». CCPR General Comment. № 02 (1981); «General measures of implementation of the Convention on the Rights of the Child» (arts. 4, 42 and 44, para. 6) СRС. № 5 (2003); «The Obligations of States Parties under the Optional Protocol to the International Covenant on Civil and Political Rights». CCPR General Comment. № 33 (2009) и др. // источник официального опубликования.

Именно он и стал отражать понятие, характеризующее меры, принимаемые государством для того, чтобы выполнить обязательства, которые они принимают на основании международных соглашений. В теоретических исследованиях этого понятия также, как правило, применяется термин «имплементация». Наличие единого термина для этой доктрины позволяет не смешивать ее с другими правовыми явлениями, делает ее узнаваемой и отличной. Этот подход позволит избежать ненужных споров о дальнейшем толковании понятия и сделает в конечном итоге процесс его применения более эффективным.

Понятие и термин «имплементация» следует отличать от ряда смежных явлений: «применение» (от англ. «application»), «принудительное исполнение» или «исполнение (судебных) решений» (от англ. «enforcement»), «добровольное исполнение или соответствие обязательствам» (от англ. «compliance»). Их нередко используют в качестве синонимов имплементации, в то время как между ними есть существенное различие.

Смысл понятия «применение права» и этимологию этого правового термина исследует И. Лукашук. Он замечает, что этот термин имеет два значения: общее - как «осуществление норм в целом» и специальное - как «властное осуществление права в случае правонарушения или спора о праве». По его мнению, для международно-правовых норм наиболее характерно общее значение, при этом осуществление норм в целом происходит, как правило, при «взаимодействии власти суверенных государств» Теоретический источник.

Примерами применения международного права в специальном значении, т.е. как «властное осуществление полномочий при решении конкретных вопросов на основе юридических норм», автор называет решения международных органов в отношении государств-правонарушителей Лукашук И.И. Международное право. Общая часть. М.: Волтер Клуверс, 2008. 233..

Одним из справедливых понятий «имплементации» представляется определение имплементации как всего комплекса мер, «направленных на реализацию международно-правового обязательства во внутреннем правопорядке». Толстых В.Л. Курс международного права - М.: Волтерс Клувер, 2009.

Следует отметить, что в таком понимании процесс имплементации включает в себя принятие как мер общего характера, направленных на определение основ и принципов взаимодействия международного и внутригосударственного права, так и мер частного характера, связанных с осуществлением на практике конкретных международно-правовых норм Липкина Н.Н. Обязательство государств-участников по имплементации конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г: содержание и формы реализации // Юридическая наука, 2014 - №1..

Переоценить значение процесса имплементации невозможно, так как он включает в себя не просто процесс нормативного апробирования норм международного права, но также сводится к самому главному - фактической реализации международных обязательств на внутригосударственном уровне. От степени его реализации зависит не только статус государства как стабильного международного партнера, но и степень обеспечения и защиты прав и законных интересов человека, развитие и повышение уровня системы материального и процессуального права.

Целью процесса имплементации не является кардинальное изменение принципов и ценностей, сложившихся в обществе конкретного государства, его назначение заключается в постепенной модификации сложившихся культурных и правовых традиций под влиянием развитых демократических систем Дзыбова С.Г. Общие закономерности имплементации норм международного права в национальное законодательство // Вестник Адыгейского гос. ун-та. - № 1- 2010..

Важным условием имплементации, по мнению ученых является совершенствование механизма и понятийного аппарата имплементации, поскольку процесс реформирования российской правовой системы далеко не всегда отличается необходимой степенью целесообразности и адекватности сложившимся реалиям Белянская О.В., Пугина О.А. Условия имплементации международно-правовых норм в российское законодательство // Право и политика. 2005. № 8. С. 15-18..

Следующим условием имплементации международно-правовых норм в российское законодательство является вопрос примата международного права, соотношение национального права с международным, порядок их взаимодействия. Вопрос о соотношении международного и национального права является одним из дискуссионных.

Проблемы в его определении стали возникать одновременно с развитием самого международного права. Споры о примате одного права над другим идут уже более ста лет, и правовая наука в вопросе соотношения международного и внутригосударственного права выработала три основных направления: одно дуалистическое и два монистических.

Суть дуализма заключается в том, что международное и внутригосударственное право рассматриваются как два различных правопорядка. Основоположником этого направления считается немецкий ученый Г. Трипель.

Суть монистических концепций, как это видно из их названия, состоит в признании единства обеих правовых систем. Международное и внутригосударственное право рассматриваются как части единой системы права. При этом одни из сторонников этих концепций исходят из примата (верховенства) внутригосударственного права, другие - из примата международного права Восканов С.Г. Процесс и способы согласования норм внутригосударственного права с нормами международного права // Право: теория и практика. - 2003. - № 4..

Сегодня следование принципу примата норм международного права в процессе взаимодействия уже существующих норм двух различных систем выступает одной из правовых гарантий обеспечения мира, взаимовыгодного и нормального сотрудничества между государствами. Однако это не означает признания единства международного и национального права.

Что касается конкретно Российского государства, то стоит отметить, что примат международного права в правовой системе Российской Федерации кажется безусловным, благодаря ст. 15 Конституции РФ, и многие ученые считают, что ч. 4 ст. 15 Конституции РФ делает российскую правовую систему открытой для любых норм международного права.

Важным условием эффективности процесса имплементации является также организация юридического текста российского законодательства и способы его усовершенствования. Как правило, рассматривая данное положение, многие правоведы указывают на проблемы лингвистического характера. Однако, на наш взгляд, немаловажной, а может быть, и более существенной является организация юридического текста в правовом значении. А именно соотнесение положений международных договоров и национального массива законодательства Теоретический источник.

Конечно же, юридический текст - одна из важнейших, жизненных форм выражения права, и для принятия решения о ратификации международного договора и последующего его применения необходимо: во-первых, чтобы текст договора был доступен не только физически, но и лингвистически. Во-вторых, текст договора должен быть столь же официален, что и текст российского закона.

Это требует внесения на ратификацию текста договора на русском языке, который является государственным языком Российской Федерации. Как известно, нормативные акты Совета Европы не имеют русского аутентичного текста. Но и в этом случае на ратификацию вносится заверенная копия не официального перевода, а официального текста.

И здесь М.Ю. Рыхтикова указывает, что различие между «текстом» и «переводом» юридически важно. Под текстом понимается тот вариант договора, который окончательно признан всеми его участниками. Перевод же - это изложение договора, за соответствие которого подлиннику отвечает тот, кто выполнил этот перевод, и он не обязывает участников договора, не причастных к переводу Рыхтикова Л.Ю. Конституционно-правовые основы имплементации норм международного права в Российской Федерации. М., 2004. С. 53..

Еще одной проблемой, связанной с имплементацией норм международного права в национальное законодательство, является выработка действенной системы мер обеспечения реализации этих норм. Так, рассматривая влияние правового содержания норм международного права на процесс их реализации на внутригосударственном уровне, следует отметить, что по характеру нормативных предписаний и возможности их применения внутри государства в нем содержится два вида норм - самоисполнимые и исполнение которых зависит от помощи национального права.

Главным в содержании исполнимых обязательств является то, что принятие соответствующего национального законодательства должно признаваться одной из фундаментальных обязанностей государства.

Анализ юридической литературы и нормативно-правовых актов по исследуемой проблеме позволил выявить ряд несоответствий национального законодательства и международно-правовых стандартов по запрещению рабства и принудительного труда в РФ. Н.Л. Лютов указывает на то, что ст. 4 ТК РФ Трудовой кодекс Российской Федерации от 30 декабря 2001 № 197- ФЗ (ред. от 4 ноября 2014) // Собрание законодательства РФ - 2002 - № 1 (ч. 1). - Ст. 3 о принудительном труде очень близко, но не дословно воспроизводит положение двух фундаментальных конвенций МОТ № 29 и № 105.

Более того, как указывает ученый, в отрыве от текста конвенций определение принудительного труда по ст. 4 ТК РФ выглядят нелогично: сначала дается общее понятие о том, что собой представляет принудительный труд: «выполнение работы под угрозой применения какого-либо наказания (насильственного воздействия)», а далее перечисляются отдельные частные разновидности принудительного труда: в целях поддержания трудовой дисциплины, в качестве меры ответственности за забастовку и др.

По его мнению, никакого практического или юридического смысла в этом перечислении нет: любые работы, попадающие под указанное выше определение и не включенные в изъятия, приводящиеся далее в статье, в любом случае запрещены Теоретический источник.

Неточность и узость понятия принудительного труда в ТК РФ связано с тем, что данное понятие было заимствовано из более старой Конвенции МОТ № 29. В п. 1 и 2 ст. 1 Конвенции № 29 говорится о требовании упразднить использование принудительного труда «…в возможно кратчайший срок» и о возможности применения в течение переходного срока принудительного труда исключительно для общественных целей и с соблюдением гарантий, предусмотренных конвенцией.

Конвенция № 29 не содержится немедленного запрета на применение любых форм принудительного труда. Отдельные формы принудительного труда, подлежащие немедленному запрещению, перечисляются как раз в Конвенции № 105. Именно эти формы и воспроизведены в тексте ст. 4 ТК РФ Источник официального опубликования акта.

Таким образом, получается, что в актах МОТ содержится требование о необходимости постепенного искоренения принудительного труда в целом, и немедленный запрет отдельных его форм, а в ТК РФ и принудительный труд в целом, и отдельные его формы запрещены.

Существенные различия между МОТ и ТК РФ можно найти также применительно к связи принудительного труда с трудовыми отношениями.

В некоторых случаях принудительный труд непосредственно связан с трудовыми отношениями, например, если речь идет о задержке выплаты заработной платы или принуждении работника выполнять работу, несмотря на угрозу его жизни и здоровью вследствие нарушения правил охраны труда.

Однако, в существенном количестве случаев принудительный труд может вообще не быть связан с трудовыми отношениями. Примером может служить принуждение к выполнению какой-либо работы заключенного следственного изолятора, когда не имеется вступившего в законную силу приговора суда.

Несмотря на то что принуждение к труду запрещено в ст. 4 ТК РФ, возникает вопрос, применим ли сам Кодекс к ситуациям, не связанным с трудовыми отношениями. Проблема заключается в том, что ТК РФ относится к трудовому законодательству (ст. 5 ТК РФ), а оно, в свою очередь, регулирует трудовые и иные непосредственно связанные с ними отношения, ограничительный перечень которых дан в ст. 1 ТК РФ.

Собственно, принудительный труд вряд ли вообще можно назвать правовыми отношениями, поскольку речь идет о не правовом принуждении человека выполнять работу без его согласия. То есть, если ограничительно толковать содержание ТК РФ, может получиться абсурдная ситуация: принуждение к труду не относится к «принудительному труду» по ТК РФ, поскольку человек не вступил в трудовые и иные непосредственно связанные с ними отношения или, другими словами, не согласился на то, чтобы его принуждали. Хочется верить, что судьи, применяя ТК РФ, в данном случае будут исходить из того, что сфера применения ст. 4 ТК РФ шире, чем сфера применения Кодекса в целом. Конвенция же № 29 к таким ситуациям, безусловно, применима, поскольку в ней нигде не говорится о том, что она распространяется исключительно на отношения по трудовому договору Теоретический источник.

При заимствовании из текста конвенции № 29 формулировки принудительного труда законодатель сильно ее отредактировал, чем заметно ее ухудшил.

Проблема заключается в том, что законодатель добавил в скобках указание на то, что наказание должно быть насильственных, и убрал указание на то, что принудительный труд - это работа, для выполнения которой работник не предложил своих услуг добровольно. Следует отметить, что без этого указания смысл легального определения принудительного труда во многом теряется. Ведь если работник не будет выполнять свои трудовые обязанности без уважительных причин, он может быть подвергнут дисциплинарному взысканию, т.е. наказанию.

Таким образом, дословное толкование ст. 4 может привести к абсурдному выводу: любой труд по трудовому договору -- принудительный, поскольку за его невыполнение работник может быть наказан, например, законно уволен за прогул.

Следующее несоответствие национального закона международно-правовым стандартам по запрещению рабства и принудительного труда в РФ связана с тем, что в исключениях, касающихся недобровольного труда, не считающегося принудительным, делается ссылка на труд военнослужащих.

В ст. 4 ТК РФ речь идет о работе, «…выполнение которой обусловлено законодательством о воинской обязанности и военной службе или заменяющей ее альтернативной гражданской службе».

В этой связи следует отметить, что ни в Федеральном законе «О воинской обязанности и военной службе» 1998 г. Федеральный закон от 28 марта 1998 № 53-ФЗ (ред. от 21 июля 2014, с изм. от 14 ноября 2014) «О воинской обязанности и военной службе» // Собрание законодательства РФ. - 1998 - № 13. - Ст. 1475, ни в Федеральном законе «Об альтернативной гражданской службе» 2002 г. Федеральный закон от 25 июля 2002 № 113 - ФЗ (ред. от 25 ноября 2013 ) «Об альтернативной гражданской службе» // Собрание законодательства РФ - 2002 - № 30. - Ст. 3030. , ни в иных правовых актах, касающихся порядка прохождения военной службы, не содержится объяснения того, к каким именно видам работ можно привлекать призванных в армию или на альтернативную гражданскую службу граждан.

Кроме того, отсутствует фраза содержащаяся в Конвенции № 29, о том, что такое изъятие касается лишь работ, носящих «чисто военный характер».

Следовательно, согласно данному исключению, если речь идет о работах, связанных со строительством, например, частного здания солдаты не смогут отказаться от выполнения соответствующего приказа командира, ссылаясь на норму ст. 4 ТК РФ. Хотя согласно Конвенции МОТ № 29 у них такое право есть.

Отметим также, что сфера применения запрета принудительного труда, предусмотренного Конвенцией № 29 менее категорична, нежели в ТК РФ, поэтому напрямую применить норму Конвенции как прямо запрещающую принудительный труд на территории России, невозможно.

В связи с этим мы предлагаем внести изменения в ст. 4 ТК РФ дополнив соответствующий абзац ст. 4 ТК РФ фразой « … носящий чисто военный характер».

Данное дополнение на наш взгляд позволит устранить несоответствие национального трудового законодательства международным стандартам.

Еще одно отличие формулировок ст. 4 ТК РФ и Конвенции № 29 касается труда заключенных. Согласно ч. 4 ст. 4 ТК РФ понятие принудительного труда не включает, в т. ч., «…работу, выполняемую вследствие вступившего в законную силу приговора суда под надзором государственных органов, ответственных за соблюдение законодательства при исполнении судебных приговоров».

В России действие этой нормы применяется в отношении отбытия наказания в виде обязательных работ в соответствии с главой 4 Уголовно-исполнительного кодекса РФ Уголовно-исполнительный кодекс Российской Федерации от 8 января 1997 г. № 1- ФЗ (ред. от 23 июня 2014 ) // Собрание законодательства Российской Федерации - 1997 - № 2 - Ст. 198. . Трактовка Конвенции в данном случае шире положений ТК РФ, так как в ней, в отличие от Кодекса, содержится указание на то, что заключенные при отбытии наказания не могут быть переданы в распоряжение частных лиц, компаний и обществ.

Еще одно важное противоречие касается указания в определении принудительного труда согласно Конвенции № 29 на то, что к нему относится не только работа под угрозой наказания, но и то, что для выполнения этой работы соответствующее лицо «не предложило своих услуг добровольно».

Эта часть понятия упущена из определения принудительного труда по ст. 4 ТК РФ. В результате неясно, как трактовать ситуацию, когда, например, студентов будут привлекать к подсобным работам под страхом отчисления из учебного заведения: можно ли считать эту угрозу угрозой «наказания (насильственного воздействия)» согласно формулировке ТК РФ? Это очень спорно. Трактовка же Конвенции № 29 не оставляет на этот счет никаких сомнений, если «работодателю» не удастся доказать добровольность предложения услуг.

В общем обзоре Комитета экспертов МОТ 2007 г. указывается, что отсутствие добровольного предложения услуг имеет место и в ситуациях, когда, например, работники-мигранты были вовлечены путем обмана, ложных обещаний и незаконного удержания документов или вынуждены оставаться в распоряжении работодателя.

Такие действия представляют собой явное нарушение Конвенции №29. Определение принудительного труда в ТК РФ не распространяется на такие случаи Теоретический источник.

Следующим проблемным моментом несоответствия внутреннего национального международным стандартам является институт регистрации.

Несмотря на то, что в ст. 64 ТК РФ есть прямой запрет на установление прямых или косвенных ограничений, или преимуществ при заключении трудового договора, в т.ч., в связи с регистрацией по месту пребывания или жительства, понадобились специальные разъяснения со стороны Верховного суда РФ, данные в Постановлении от 17 марта 2004 г. № 2 Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 17 марта 2004 № 2 (ред. от 28 сентября 2010) «О применении судами Российской Федерации Трудового кодекса Российской Федерации» // Бюллетень Верховного Суда РФ - № 6 - 2004. , о том, что регистрация по месту жительства или пребывания относится к одному из критериев дискриминации. Это свидетельствует о широком распространении практики отказа в приеме на работу по данному критерию. Уровень экономического развития в различных регионах Российской Федерации очень существенно отличается.

Сдерживание внутренней трудовой миграции любыми средствами, включая институт регистрации, косвенно принуждает работников к труду в тех регионах, где они проживают, что противоречит Рекомендации МОТ № 35. Кроме того, снижая трудовую мобильность, этот институт «работает» против мер по поддержанию занятости, одной из которых является как раз повышение внутренней трудовой мобильности граждан Теоретический источник.

Одной из мер по противодействию этим тенденциям должна быть отмена унизительного и нарушающего права человека института обязательной регистрации граждан по месту пребывания и проживания Лютов Н. Л. Российское трудовое законодательство и международные трудовые стандарты: соответствие и перспективы совершенствования. М.: АНО «Центр социально-трудовых прав», 2012..

Кроме того, изучение международно-правовых стандартов по запрещению рабства и принудительного труда в РФ позволило выявить ряд проблем имплементации, связанных с юридической техникой.

Пункт 2 ст. 2 Конвенции МОТ № 29 в п. b в качестве исключения термина «принудительный или обязательный труд» называет всякую работу или службу, являющуюся частью обычных гражданских обязанностей граждан полностью самоуправляющейся страны.

В отечественной юридической науке категория «обычные гражданские обязанности» не изучена, и ни в одном из указанных международно-правовых документов не разъясняется, что входит в обыкновенные гражданские обязанности. Но изучение анализа практики ЕСПЧ, позволило сделать вывод, что данный термин достаточно часто встречается в актах ЕСПЧ. Так в одном из своих Постановлений ЕСПЧ констатировал, что принудительное выполнение функций присяжного заседателя, как это имеет место на Мальте, является одной из «обычных гражданских обязанностей», предусмотренных пп. «d». п. 3 ст. 4 Конвенции. Информация о Постановлении ЕСПЧ от 20 июня 2006 по делу «Зарб Адами (Zarb Adami) против Мальты» (жалоба № 17902/02) // Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2007 - № 1.

Кроме того, существует некоторое противоречие между практикой ЕСПЧ и внутренним законодательством РФ. Так, в соответствии с п. 2 ч. 1 ст. 7 Федерального закона от 31 мая 2002 № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» Федеральный закон от 31 мая 2002 № 63- ФЗ (ред. от 2 июля 2013) «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» // Собрание законодательства Российской Федерации - 2002 - № 23 - Ст. 2102. (далее - Закон об адвокатуре) адвокат обязан «исполнять требования закона об обязательном участии адвоката в качестве защитника в уголовном судопроизводстве по назначению органов дознания, органов предварительного следствия или суда, а также оказывать юридическую помощь гражданам Российской Федерации бесплатно в случаях, предусмотренных настоящим Федеральным законом».

Применительно к подобной российской практике вызывают интерес выводы, сделанные ЕСПЧ по делу «Ван дер Мюсселе против Бельгии (Van der Mussele v. Belgium)» Eur. Court H. R. Van der Mussele v. Belgium, Judgment of 23 November 1983. Series A. No. 70..

Суд рассматривал жалобу заявителя, который как адвокат-стажер должен был защищать клиента бесплатно и ему не были возмещены связанные с этим расходы. По мнению г-на Ван дер Мюсселе, это представляло собой "принудительный или обязательный труд", не совместимый с положениями ст. 4 Конвенции.

Однако Суд посчитал, что в данном случае нельзя усмотреть наличие важного признака принудительного труда - отсутствие добровольного согласия на выполнение работы, а, следовательно, не было и нарушения п. 2 ст. 4.

По мнению Суда, заявитель заранее дал согласие на то, что составляло предмет его жалобы, поскольку будущий адвокат еще до начала карьеры взвешивает все плюсы и минусы этой профессии. Заявитель знал заранее об обязательстве защищать клиентов бесплатно, предполагавшем определенные количественные (около 14 дел ежегодно) и качественные (в период стажировки) ограничения. Г-н Ван дер Мюсселе знал и о соответствующих преимуществах - свободе, которой он пользуется при осуществлении своих обязанностей, возможности познакомиться с работой суда, создать платную клиентуру.

Суд также отметил, что подобная помощь основывается на концепции социальной солидарности и не может быть признана необоснованным обременением. Кроме того, она представляет собой обязательство того же порядка, что и обычные гражданские обязанности, предусмотренные в пп. «d» п. 3 ст. 4. По мнению Суда, возложенное на заявителя бремя нельзя признать несоразмерным.

Согласно ст. 26 Закона об адвокатуре юридическая помощь гражданам РФ, среднедушевой доход семей которых ниже величины прожиточного минимума, установленного в субъекте РФ в соответствии с федеральным законодательством, а также одиноко проживающим гражданам РФ, доходы которых ниже указанной величины, оказывается бесплатно в следующих случаях:

1) истцам - по рассматриваемым судами первой инстанции делам о взыскании алиментов, возмещении вреда, причиненного смертью кормильца, увечьем или иным повреждением здоровья, связанным с трудовой деятельностью;

2) ветеранам Великой Отечественной войны - по вопросам, не связанным с предпринимательской деятельностью;

3) гражданам Российской Федерации - при составлении заявлений о назначении пенсий и пособий;

4) гражданам Российской Федерации, пострадавшим от политических репрессий, - по вопросам, связанным с реабилитацией.

Кроме того, юридическая помощь оказывается во всех случаях бесплатно несовершеннолетним, содержащимся в учреждениях системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних.

Учитывая, что в большинстве случаев законы субъектов РФ предусматривают лишь компенсацию расходов адвоката при оказании бесплатной юридической помощи, но не оплату его труда Анисимов В. Ф. Оказание бесплатной юридической помощи в Ханты-Мансийском автономном округе - Югре // Вестник Федеральной палаты адвокатов РФ. 2009. № 1, на первый взгляд, указанная работа может рассматриваться в качестве принудительного труда в смысле ст. 4 ТК РФ (с учетом того, что российское трудовое законодательство не выделяет такой признак принудительного труда, как отсутствие согласия на осуществление услуг) Теоретический источник.

Однако представляется, что с учетом выводов, сделанных Европейским судом по делу «Ван дер Мюсселе против Бельгии», юридическая помощь не является таковой, поскольку, во-первых, положения Конвенции МОТ «Относительно принудительного или обязательного труда» как международного договора, ратифицированного Российской Федерацией, имеют в силу ч. 4 ст. 15 Конституции РФ большую юридическую силу, чем ТК РФ, в т. ч. и применительно к определению принудительного труда, во-вторых, оказание адвокатами юридической помощи некоторым категориям граждан бесплатно подпадает под понятие «обычные гражданские обязанности», выполнение которых не является принудительным трудом в силу той же Конвенции МОТ, а также других международно-правовых документов Куницына О. Допустимые случаи принуждения к труду в международно-правовых актах о правах человека // Вопросы трудового права. - № 5. -2011.

В целом положения Конституции РФ о труде соответствуют конвенциям МОТ. Это касается обеспечения и свободы труда, условий труда, отвечающих требованиям безопасности и гигиены, и права на отдых.

Конституция РФ не раскрывает данных принципов, но их содержание понимается вполне однозначно, они находят свое дальнейшее развитие в отраслевом законодательстве.

По мнению многих авторов, следовало бы иначе закрепить положения ст. 37 Конституции РФ, связанные с запретом принудительного труда. Безусловно, принудительный труд применяется в определенных случаях. Происходит это вполне легально и в соответствии с внутренним и международным законодательством. Задачей этого принципа является четкое разграничение обязательного труда, применяемого в соответствии с законом, и принудительного труда, который законом запрещен. Более содержательная конструкция этого принципа позволит обезопасить граждан от необоснованного привлечения их к обязательному труду, а также предоставит возможность защитить свободу труда в конституционном порядке.

Необходимо отметить, что конвенция МОТ о запрете принудительного или обязательного труда допускает определенные исключения: военная служба, надлежащим образом контролируемые обязательные работы, труд при чрезвычайных обстоятельствах Теоретический источник.

На наш взгляд, разграничение обязательного и принудительного труда возможно осуществить двумя способами:

1. определение случаев принудительного труда;

2. определение случаев обязательного труда, который не следует отождествлять с трудом принудительным.

Первый вариант менее надежен, поскольку перечислить все случаи, когда труд нужно считать принудительным, невозможно. Второй вариант является предпочтительным, так как все случаи применения обязательного труда закрепляются на законодательном уровне. Но и такой способ решения проблемы не оптимален, поскольку, даже являясь слишком конкретным, не может предусмотреть всех случаев, когда применение обязательного труда будет являться крайне необходимым.

С. Ю. Головина предлагает следующую формулировку: «Не считается принудительным трудом работа или служба, которую гражданин должен выполнить (пройти) в силу установления законом обязанности в целях обеспечения безопасности государства или граждан, защиты конституционного строя либо в виде наказания за совершенное преступление» Головина С. Ю. Понятийный аппарат трудового права. Екатеринбург, 1997. С. 137.

В целом с предложенной С. Ю. Головиной формулировкой можно согласиться, однако она требует уточнения. Так, для привлечения работника к обязательному труду необходима не только причина, связанная с обеспечением безопасности государства и граждан, но и требование невозможности такого обеспечения иными способами.

Таким образом, ч. 2 ст. 37 Конституции РФ необходимо дополнить следующим положением: «Не считается принудительным трудом работа или служба, которую гражданин должен выполнить (пройти) по приговору суда за совершенное преступление либо в силу установления законом обязанности в целях обеспечения безопасности государства или граждан, защиты конституционного строя и в иных случаях, ставящих под угрозу жизнь или нормальные жизненные условия всего населения или его части, когда обеспечить эти условия иным способом невозможно». Остается только добавить, что в соответствии с нормами международного права даже в случае законного применения принудительного труда остальные принципы не утрачивают своего значения Беймлер П.Ю. Основы законодательства, содействующие безопасности и гигиены труда в нормах международного и российского права на современном этапе // Вестник Челябинского государственного университета. Серия «Право». 2007. № 7 (85). С. 63-71..

В качестве итога можно сказать, что международные трудовые стандарты оказывают достаточно существенное влияние на современное внутреннее российское законодательство.

При этом имплементация трудовых международных норм в российском законодательстве приводит к их значительной трансформации под влиянием как национальных особенностей российской системы трудового права, так и недостаточным пониманием содержания и сути международных норм отечественным законодателем.

В самом же внутреннем законодательстве России осталось достаточно много положений, либо вступающих в прямое противоречие с международными трудовыми нормами, либо могущих быть улучшенными с учетом содержания международных трудовых стандартов.

Заключение

Рассмотрев основные аспекты предупреждения и запрета рабства и принудительного труда, мы смогли прийти к следующим выводам: во-первых, вопросы запрещения рабства и принудительного труда регламентируются большим количеством, разнообразных актов, принятых ООН.

Во-вторых, в современных условиях Международная организация труда является основным объектом международно-правового регулирования труда, имеет статус специализированного учреждения ООН и в соответствии со своим Уставом наделяется полномочиями по принятию международных конвенций и рекомендаций по вопросам организации и применения труда; по разработке отдельных международных программ, направленных на улучшение условий труда и жизни трудящихся.

Роль МОТ в предупреждении рабства и принудительного труда очень трудно переоценить, т.к. с самого начала своего существования она боролась с различными формами принудительного труда.

МОТ является универсальной по характеру членства международной межправительственной организацией, наделенной исключительной компетенцией по координации деятельности государств в области международно-правового закрепления и обеспечения соблюдения прав человека в сфере труда.

Отличительной чертой Европейской конвенции является то, что она связывает гарантированные права и их судебную защиту наднациональным юрисдикционным органом - Европейским судом по правам человека.

Впервые на международном уровне признавалось право физического лица, после использования средств правовой защиты обратиться в ЕСПЧ с жалобой на государство, которое нарушило его конвенционные права.

По своей правовой природе Конвенция является международным договором и источником права, которая занимает особое место в правовых системах государств- членов Совета Европы по сравнению с традиционными нормами международного права и международными договорами.

Конвенция играет важную роль в предупреждении рабства и принудительного труда, т.к. прямо предусматривает в ст. 4 запрещение рабства и принудительного труда.

Анализ практики Европейского суда по правам человека по делам, касающихся практики применения норм, запрещающих рабство и принудительный труд, показал, что в основном она направлена на ограничения исключений, указанных в ч. 3 ст. 4 Конвенции и квалификации терминов «принудительный и обязательный труд».

Международные трудовые стандарты оказывают достаточно существенное влияние на современное внутреннее российское законодательство.

При этом имплементация международных трудовых норм в российском законодательстве приводит к их значительной трансформации под влиянием как национальных особенностей российской системы трудового права, так и недостаточным пониманием содержания и сути международных норм отечественным законодателем.

В самом же внутреннем законодательстве России осталось достаточно много положений, либо вступающих в прямое противоречие с международными трудовыми нормами, либо могущих быть улучшенными с учетом содержания международных трудовых стандартов.

В целях дальнейшего совершенствования трудового законодательства в области запрещения принудительного труда с учетом содержания международных трудовых стандартов нами сформулированы следующие предложения и рекомендации: в частности, ч. 2 ст. 37 Конституции РФ необходимо дополнить следующим положением: «Не считается принудительным трудом работа или служба, которую гражданин должен выполнить (пройти) по приговору суда за совершенное преступление либо в силу установления законом обязанности в целях обеспечения безопасности государства или граждан, защиты конституционного строя и в иных случаях, ставящих под угрозу жизнь или нормальные жизненные условия всего населения или его части, когда обеспечить эти условия иным способом невозможно».

Также в целях противодействия сдерживанию внутренний трудовой миграции, и как следствие косвенному принуждению к труду предлагаем отменить институт обязательной регистрации граждан по месту пребывания и проживания.

Предлагаем внести изменения в ст. 4 ТК РФ дополнив соответствующий абзац ст. 4 ТК РФ фразой «… носящий чисто военный характер». Данное дополнение на наш взгляд позволит устранить несоответствие национального трудового законодательства международным стандартам.