Формирование тайваньской проблемы и политика США

Вместе с тем пассивное ожидание развития событий становилось все менее возможным по мере того, как Тайвань превращался в основную базу гоминьдановского руководства и военно-стратегический аспект тайваньской проблемы дополнялся политическим. Позиция администрации Г. Трумэна в отношении правительства КР, изложенная в «Белой книге», разделялась далеко не всеми американскими политическими лидерами. Сложившаяся за годы второй мировой войны традиция опоры на Чан Кайши в Китае не могла быть сломана так просто. К тому же, в 1949 г. стало четко обозначаться стремление республиканцев «раскрутить» тему «потери Китая» для политической дискредитации демократов, удерживающих контроль над Белым Домом с 1933 г. В ответ на «Белую книгу» сенаторы Г. Бриджс, У. Ноуленд, Маккэрэн и К. Уэрри выпустили меморандум, в котором отвергали основные аргументы администрации и называли «Белую книгу» «1054-страничной попыткой оправдать надуманную политику ничегонеделания, ведущую к угрозе завоевания Азии Советами»[73]. Более радикальные критики уже тогда начали утверждать, что речь идет не об ошибочной пассивности, а о целенаправленной подрывной политике, проводимой прокоммунистически настроенными чиновниками в госдепартаменте[74].

Тем временем, администрация пыталась продемонстрировать, что факт переезда гоминьдановского правительства на Тайвань не только не прибавил острову значимости в глазах Вашингтона, но скорее наоборот, окончательно устранил США от проблемы тайваньской обороны. В августе, после получения известий о начале закрепления Чан Кайши на Тайване, в Вашингтоне было предпринято новое межведомственное исследование ситуации. Несмотря на изменившуюся политическую ситуацию, вывод, содержащийся в докладе Объединенного комитета начальников штабов (ОКНШ) был тем же самым - Соединенные Штаты не обладают достаточными ресурсами для того, чтобы без серьезного ущерба для своих интересов силовым путем предотвратить захват Тайваня коммунистами[75].

Уверенность многих членов администрации Трумэна в неминуемой потере Тайваня отражает и один любопытный документ, составленный 26 августа 1949 г. В этом меморандуме известный нам генерал Ведемейер (занимавший тогда пост заместителя начальника штаба по политическому планированию) рекомендовал заместителю госсекретаря по связям с общественностью, Дж. Аллену, приступить к осуществлению «успокоительной пропаганды», которая должна была надлежащим образом подготовить «друзей США в Восточной и Юго-Восточной Азии» к известию о захвате острова коммунистами. Хотя данная рекомендация и не была сразу же использована, несколько позже, как мы увидим, идея Ведемейера окажется воплощенной в жизнь[76].

Насколько можно судить по имеющейся информации, действительному устранению США от участия в событиях вокруг Тайваня в конце лета - осенью 1949 г. помешала только существующая в американском государстве система принятия внешнеполитических решений. Если бы президентская администрация могла единолично определять курс внешней политики, все связи США с агонизирующим на Тайване гоминьдановским режимом были бы, по всей видимости, разорваны. Однако исполнительная власть должна была считаться с мнением конгресса, а также с его финансовыми полномочиями. В результате, помощь Чан Кайши продолжала поступать и после его переезда на Тайвань, как в соответствии с ранее принятыми законами, так и согласно новым. К примеру, в октябре 1949 г. был принят Закон о совместной обороне и взаимопомощи, предоставлявший правительству КР очередные 75 млн. долларов[77]. Кроме взаимодействия с конгрессом администрация должна была также приходить к внутреннему согласию, для чего требовалось достижение компромисса между многочисленными ее структурными подразделениями, ответственными за ведение внешней политики. В том же октябре 1949 г. в аппарате Совета национальной безопасности (СНБ) был разработан детальный план превращения Тайваня в стратегическую базу США, который, по мнению его авторов, мог быть реализован даже несмотря на сложность существовавшего положения. План предусматривал несколько этапов, на каждом из которых Соединенные Штаты должны были прибегать исключительно к средствам дипломатического давления. Сначала, необходимо было заставить Токио передать Тайвань по мирному договору не Китаю, а США. Затем, предполагалось добиться согласия на подобную схему со стороны Чан Кайши, в обмен на гарантии личной безопасности и обещание поддержки политики «возвращения на материк». Наконец, через Генеральную Ассамблею ООН нужно было оформить опеку США над Тайванем, а затем превратить остров в штаб Тихоокеанской антикоммунистической ассоциации, неприступность которого обеспечивалась бы мощным присутствием американских вооруженных сил[78]. Следует отметить, что существование подобных проектов не столько подчеркивало «коварство» трумэновской администрации, которая несмотря ни на что продолжала строить расчеты в отношении Тайваня, сколько отражало специфику внутренней организации американских внешнеполитических ведомств, при которой ни один из мыслимых вариантов политического поведения не должен быть упущен и сброшен со счетов без специального рассмотрения. Значение «плана СНБ» не выходило за пределы аналитической записки, содержание которой лишь давало пищу для размышлений главным ответственным лицам, но ни в коей мере не диктовало им надлежащую линию поведения.

Таким образом, можно утверждать, что разработка темы «спасения Тайваня» не являлась приоритетным направлением занятий трумэновской администрации осенью 1949 г. Однако американский конгресс практически компенсировал это обстоятельство, превратив обсуждение тайваньской проблемы в основной пункт повестки дня заседаний и слушаний в конце 1949 - начале 1950 гг. Понятно, что главным поводом для этого явился «исход» на остров гоминьдановского режима, тем не менее, в ходе дискуссий конгрессмены значительное внимание уделяли не только проблеме помощи старому союзнику - Чан Кайши, но и вопросу о сохранении Тайваня как такового, в качестве стратегического опорного пункта США в Восточной Азии. Интерес к тайваньской проблеме стал настолько ажиотажным, что некоторые члены конгресса даже совершили поездки на Дальний Восток, чтобы непосредственно познакомиться со сложившейся ситуацией. Один из них, влиятельный сенатор-республиканец, представитель штата Нью-Джерси А. Х. Смит, после возвращения, 4 ноября 1949 г., направил письмо Д. Ачесону, в котором предложил немедленно приступить к осуществлению ряда дипломатических шагов, необходимых для сохранения американского присутствия на Тайване. Интересно, что содержание предложений Смита почти буквально повторяло содержание охарактеризованного выше «плана СНБ» октября того же года[79]. Не дождавшись реакции на свое обращение, А. Смит решил познакомить со своим планом широкую публику. Сначала, 29 ноября, он изложил его в выступлении перед комитетом по иностранным делам (КИД) сената[80], а затем, 1 декабря, представил план на пресс-конференции журналистам, причем сообщил, что в ходе личной беседы он заручился полной поддержкой своего проекта со стороны столь влиятельной фигуры, как Дуглас Макартур[81]. Таким образом, с декабря 1949 г. обсуждение перспектив тайваньской политики США, по сути дела, приобрело публичный характер. Конгресс изначально захватил инициативу в борьбе с администрацией, предложив конкретную программу действий. Белый Дом и госдепартамент были вынуждены ограничиваться официальными заявлениями о приверженности традиционной политике, в то время как все межведомственные исследования и разработки носили секретный характер. Накануне наступления нового, 1950 г., интенсивность высказываний конгрессменов по вопросам, связанным с Тайванем, достигла апогея. 30 декабря 1949 г. прозвучало сразу два новых предложения: сенатор У. Ноуленд призвал к посылке на Тайвань очередной разведывательной миссии во главе с А. Ведемейером, с целью подготовки размещения на острове контингента вооруженных сил США; сенатор Р. Тафт заявил в интервью, что настало время послать к тайваньским берегам мощные подразделения военно-морского флота Соединенных Штатов. 2 января 1950 г. стало известно, что предложение Тафта поддержал бывший президент США Герберт Гувер[82]. Некоторые конгрессмены - представители демократической партии также высказывались в это время против политики «умывания рук». Давая общую оценку позициям представителей республиканской и демократической партий по тайваньской проблеме на рубеже 1949 - 1950 гг., В.Н. Барышников отмечал, что республиканцы выступали за военное вмешательство, демократы - за более мягкий подход, например введение торгового эмбарго против КНР[83]. Следует заметить, что и среди республиканцев существовала прослойка «умеренных» - такие известные партийные деятели как Г.К. Лодж-младший, А. Ванденберг, высказывали сомнения по поводу целесообразности полномасштабного военного вмешательства, У. Джадд говорил, что следует ограничиться лишь посылкой разведывательной миссии[84].

В администрации тем временем продолжалось скрытое от внимания посторонних бюрократическое обсуждение тайваньской политики, в ходе которого, по сути дела, окончательно подавлялось сопротивление сторонников ее активизации. 15 декабря военное министерство направило в госдепартамент предложения, разработанные в ОКНШ в свете последних событий (окончательного переезда гоминьдановского правительства на Тайвань): послать на Тайвань разведывательную миссию, выделить Чан Кайши дополнительные средства на приобретение необходимых для обороны острова вооружений. Госдепартамент предложения военных отверг, заявив, что подобные шаги лишь нанесут вред американским интересам на Дальнем Востоке[85]. 23 декабря госдепартамент официально отказал в помощи послу Китайской Республики, в этот же день по зарубежным дипломатическим миссиям США была разослана циркулярная телеграмма, составленная на основе предложений генерала А. Ведемейера от 26 августа. Американских дипломатов предупреждали, что окончательное поражение режима Чан Кайши ожидается в ближайшее время, и что это событие, равно как и переход Тайваня под контроль коммунистов, должны быть восприняты без лишних эмоций[86].

Очевидное расхождение в подходах между исполнительной и законодательной властями окончательно вышло на поверхность после того, как 3 января 1950 г. информация о циркуляре 23 декабря проникла в прессу. Ситуация требовала немедленного прояснения позиций, и не дожидаясь намеченной на 10 января конференции по тайваньской проблеме в КИД сената, где Д. Ачесон должен был обстоятельно охарактеризовать тайваньскую политику администрации, президент Г. Трумэн уже 5 января 1950 г. выступил с официальным заявлением. В очередной раз подтвердив приверженность США решениям Каирской и Потсдамской конференций, Трумэн сказал: «В настоящее время Соединенные Штаты не стремятся к приобретению особых прав или сооружению военных баз на Формозе. Кроме того, они не намерены использовать свои вооруженные силы для вмешательства в существующую ситуацию. Соединенные Штаты не станут проводить политический курс, который повлечет за собой вмешательство в гражданский конфликт в Китае. Также, правительство США не будет предоставлять военную помощь, или посылать военных советников для поддержки китайских сил на Формозе»[87]. Казалось, что здесь были расставлены все точки над i, разве что выражение «в настоящее время» оставляло некоторый простор для маневра. Эта фраза была добавлена в текст в последний момент, а выражение «США не хотят отделить Формозу от Китая», присутствующее в первоначальном варианте, напротив, исчезло. Инициатором таких перестановок выступил председатель ОКНШ Омар Брэдли[88].

Более развернутое толкование позиции американского правительства представил Д. Ачесон, сначала выступивший 10 января в КИД сената, а затем, 12 января в Национальном пресс-клубе. Наиболее важной частью этих выступлений была характеристика «оборонительного периметра» США в Восточной Азии - линия, очерченная Ачесоном, пролегала восточнее Тайваня и Южной Кореи, не захватывая их[89].

Понятно, что принимая вызов, брошенный конгрессом, и вынося свою политическую позицию на широкое обсуждение, администрация должна была запастись достаточным количеством веских аргументов, которые оправдывали бы отказ от продолжения поддержки Чан Кайши и поиска путей сохранения американского присутствия на Тайване. Помимо всего прочего, исполнительной власти пришлось столкнуться и с моральным аспектом проблемы - «уход» США с Тайваня означал окончательное устранение Вашингтона от участия в судьбе коренного населения острова и несомненное лишение последнего столь ценимого американцами права на самоопределение. Как отмечал в письме Дж. Кэрру (в то время - служащему американской дипломатической миссии на Тайване) один из тайваньцев: «Японцы-агрессоры получат от США гарантированную демократию, а мы, угнетаемые японцами на протяжении 50 лет, будем оставлены «на съедение» коммунистам»[90]. Идея провозглашения независимой «Формозской республики» была чрезвычайно популярна в конгрессе в первые дни после заявления Трумэна, в ее поддержку высказывались такие известные сенаторы как Тафт и Ванденберг[91]. Однако отстаивая позицию администрации, Д. Ачесон отверг возможность такого решения, причем также использовал этическое обоснование: «мы не можем отказаться от ранее признаваемого факта передачи Формозы Китаю только из-за того, что обстановка изменилась не в нашу пользу. Мы же приличные люди»[92]. В ходе дебатов в конгрессе по тайваньской проблеме Ачесон отмечал, что Соединенные Штаты не должны проводить в Азии империалистическую политику, уподобляясь при этом СССР[93]. Надо сказать, что и среди конгрессменов предложения сделать Тайвань независимым в конечном счете не получили поддержки большинства: 9 января КИД палаты представителей пришел к выводу, что «поздно проводить референдум [о статусе Тайваня среди жителей острова], Тайвань уже китайский, референдум будет истолкован как бесцеремонное американское вмешательство»[94].

Наиболее серьезным аргументом сторонников политики «умывания рук» в январе 1950 г. оставалось нежелание подавляющего большинства американцев подвергаться риску вовлечения в кровопролитную войну на Дальнем Востоке из-за пока еще вполне локальной тайваньской проблемы. Зловещий образ китайских коммунистов тогда еще только начинал формироваться, а в окружении Д. Ачесона и вовсе шли разговоры о высокой вероятности возникновения китайского «титоизма», с перспективой дальнейшего раскола внутри мирового коммунистического лагеря. В случае реализации данного варианта и коммунистический Тайвань не представлялся для США окончательно потерянным. Все эти обстоятельства привели в январе 1950 г. к фактической нейтрализации оппозиции курсу администрации со стороны «китайского лобби»; 17 января на партийной конференции сенаторы-демократы почти единогласно поддержали тайваньскую политику Г. Трумэна[95].

Однако претворение в жизнь программы устранения США от тайваньских дел, изложенной в выступлениях Трумэна и Ачесона, оказалось делом практически неосуществимым. Из слов представителей администрации следовало, что никаких специальных действий Соединенные Штаты предпринимать не будут - они просто воздержатся от прямого вмешательства в случае окончательного поражения Чан Кайши и захвата Тайваня НОАК. Понятно, что для осуществления такого «воздержания» необходимо было дождаться захвата - а он, как мы помним, откладывался по ряду причин. Длительный период напряженного ожидания конечно не мог быть «пустым» - дискуссии по тайваньской проблеме продолжались, и продолжалось фактическое сотрудничество США с чанкайшистами на Тайване[96].

Тем временем, в процесс формирования политики США в отношении Китая и Тайваня вмешался новый мощный фактор. В феврале 1950 г. сенатор Дж. Маккарти выступил со своей печально знаменитой речью, обвинив чиновников госдепартамента в сотрудничестве с коммунистами. В том же месяце Маккарти встретился с известным деятелем «китайского лобби», Альфредом Кохльбергом, который занимался разоблачением коммунистических агентов уже несколько месяцев, правда искал их не в госдепартаменте, а в Институте тихоокеанских отношений. Итогом встречи стало то, что проблемы «потери Китая» и «подрывной деятельности коммунистов в США» слились воедино - провалу во внешней политике нашлось простое объяснение[97]. Натиск маккартизма был настолько силен, что администрации Г. Трумэна пришлось по ряду позиций перейти к плотной обороне. В такой ситуации фактическое пренебрежение к последнему осколку «свободного Китая» - гоминьдановскому режиму на Тайване, продемонстрированное в январских заявлениях президента и госсекретаря, становилось мощнейшим козырем в руках их политических противников. Вполне естественным в связи с этим выглядит нежелание исполнительной власти каким-то образом активизировать процесс ухода с Тайваня весной-летом 1950 г. Тем не менее, администрация упорно отказывалась и от какого-либо отступления, смягчения январской позиции. 23 июня Д. Ачесон в очередной раз заявил, что США не будут принимать участие в гражданской войне в Китае[98].

Весь расклад сил изменился через два дня, 25 июня 1950 г., когда началась Корейская война. Она была истолкована в Вашингтоне как начало массированного наступления «мирового коммунизма» на позиции «свободного мира» в Восточной Азии. Тайвань теперь нужно было оборонять не просто из соображений защиты стратегических интересов США, или симпатий к Китайской Республике - остров оказался частью «зоны свободы», которую во что бы то ни стало нужно было сохранить в неприкосновенности, а в дальнейшем максимально расширить. Данное понимание очень быстро нашло воплощение в серии политических решений. О новых шагах США в отношении Тайваня президент Г. Трумэн официально заявил 27 июня. Основных шагов было два: во-первых, в Тайваньский пролив для его нейтрализации направлялись подразделения 7-го флота Соединенных Штатов и, во-вторых, изменялась позиция Вашингтона по вопросу о статусе Тайваня - он теперь признавался неопределенным вплоть до стабилизации обстановки в Азиатско-Тихоокеанском регионе[99].

Впоследствии, в мемуарах, Г. Трумэн утверждал, что к концу июня 1950 г. у него еще не было четкого представления о том, как в новой ситуации будут строиться отношения с гоминьдановским режимом, и что решение о вводе 7-го флота рассматривалось тогда как временное[100]. В тексте заявления 27 июня президент призвал гоминьдановцев прекратить любые диверсионные акты в отношении материка во избежание провоцирования коммунистов. Однако по мере развития событий в Корее, и особенно после начала участия в войне китайских «добровольцев», обратной дороги для США практически не оставалось. Уже 27 июля 1950 г. американский президент одобрил предложение СНБ о принятии новой программы военной помощи режиму Чан Кайши на Тайване, и об отправлении на остров группы военных советников[101]. Вскоре было принято решение об активном участии США в разработке экономической политики Китайской Республики. Связи Вашингтона и Тайбэя стали развиваться в геометрической прогрессии, и в такой ситуации перспективы захвата Тайваня НОАК выглядели уже достаточно призрачно. Во всяком случае, любая попытка подобного захвата подразумевала активное противодействие со стороны США. Вместе с тем очевидно, что власти КНР не могли полностью отказаться от намерений окончательно покончить со своим основным политическим противником, а также установить контроль над Тайванем. Возникал явный круг противоречий, в котором Соединенные Штаты играли одну из главных ролей. Их вовлечение в борьбу вокруг Тайваня представлялось теперь несомненным.

Исторический обзор процесса формирования тайваньской проблемы был бы неполным, если бы мы не обратили внимание на еще один весьма важный его аспект. Речь идет о зарождении проблемы представительства Китая в международных организациях, а также о вопросе признания двух китайских режимов другими членами мирового сообщества. Казалось бы, на фоне ожесточенного противостояния между КПК и гоминьданом, когда решался вопрос о жизни или смерти Китайской Республики, странно считать обозначенный аспект по-настоящему важным. Кстати говоря, именно такое отношение к нему можно было заметить в 1949 - 1950 гг. со стороны США и западноевропейских держав. Если большинство из них сразу и не признали КНР, подразумевалось, что после того, как в Китае останется один единственный режим, его признание произойдет почти автоматически, вне зависимости от политических симпатий и антипатий. Как отмечал в одном из выступлений Д. Ачесон: « Когда мы открываем посольство или миссию в другой стране, мы делаем это вовсе не для того, чтобы продемонстрировать одобрение курса ее правительства. Нам просто необходим канал для осуществления межгосударственных отношений и защиты законных интересов США»[102]. Мало кто до начала Корейской войны мог предвидеть будущее значение вопроса о формальных связях КНР и КР с мировым сообществом. Но оказалось, что после вмешательства США и «замораживания» гражданской войны в Китае, тема признания и представительства приобрела особый смысл, так как только на этом дипломатическом фронте КНР и КР смогли продолжить реальную борьбу, не имея возможности раз и навсегда разрешить свои фундаментальные противоречия.

Исходя из этого, важное значение имеет рассмотрение «стартового состояния», формальных позиций, занимаемых сторонами в «мировой бюрократической иерархии» накануне потрясений лета 1950 г.

Прежде всего, следует отметить существенное превосходство, сохраненное гоминьдановцами в интересующей нас сфере, несмотря на все их военные поражения. Представитель КР продолжал заседать в Совете безопасности ООН, причем в качестве постоянного его члена. Подобное право чанкайшисты получили благодаря тому же доброму союзническому отношению со стороны Соединенных Штатов, которое позволило им в Каире приобрести Тайвань. 26 июня 1945 г., в Сан-Франциско, на учредительной конференции ООН, делегация КР первой из 50-ти присутствующих поставила свои подписи под хартией этой организации.

После образования КНР лидеры нового государства заявили о своем стремлении занять место КР в ООН. Впервые это желание было сформулировано и донесено до генерального секретаря ООН 15 ноября 1949 г., причем в поддержку КНР сразу же выступили СССР, Польша и Чехословакия. 10 января 1950 г. представитель СССР внес на рассмотрение Совета безопасности резолюцию, в которой шла речь о непризнании полномочий представителя КР и содержалось предложение о его исключении из Совета безопасности[103]. Понятно, что подобный способ решения проблемы был неприемлем для остальных членов Совета и резолюция была отвергнута[104]. Однако реакция советского представителя на отклонение его проекта была довольно неожиданной - он объявил о временном прекращении своего участия в заседаниях Совета, вплоть до положительного решения вопроса о членстве КНР. Весьма примечательно, что в монографиях советского периода факт бойкота замалчивался[105]. Ряд западных авторов выдвигают предположение, что уход СССР из Совета безопасности ООН в январе 1950 г. представлял собой тонкий политический маневр, и имел целью установление зависимости Пекина от Москвы - ведь до тех пор, пока Советский Союз не возобновил бы участие в заседаниях Совета безопасности, решение вопроса о членстве КНР в ООН было даже теоретически маловероятным. При этом, по некоторым сведениям, Соединенные Штаты весной 1950 г. были готовы не использовать вето в случае внесения «приличной» резолюции о вступлении КНР в ООН (например, на правах «двойного представительства» с КР)[106].

После начала Корейской войны шансы КНР на членство в ООН резко сократились, а с момента принятия в феврале 1951 г. резолюции, в которой КНР признавалась агрессором, решение вопроса и вовсе было отложено на десятилетия. Таким образом, гоминьдановскому режиму удалось сохранить свои позиции в ООН и Совете безопасности, что стало для него важным козырем в ходе дальнейшей борьбы за выживание на Тайване.

В вопросе о признании со стороны мирового сообщества гоминьдановцам тоже поначалу повезло больше, чем коммунистам. До начала Корейской войны КНР установила дипломатические отношения с правительствами всего лишь 15 государств, еще несколько заявили о своем признании нового режима[107]. В числе последних была и Великобритания, которая заявила о признании КНР 5 января 1950 г., руководствуясь при этом, главным образом, своими экономическими интересами в Китае, которые были у нее наибольшими, по сравнению с остальными западными державами. Позиция США по поводу возможности признания КНР также не была полностью негативной. Еще в мае - июне 1949 г. между послом США в КР Стюартом и Хуан Хуа, отвечающим в КПК за международные связи, состоялось несколько встреч, в ходе которых главной темой бесед был вопрос о признании нового режима. Стюарт, следуя указаниям из Вашингтона, вовсе не отвергал такой возможности, лишь говорил о необходимости соблюдения двух условий: создании правительства, которое имело бы поддержку народа и выполнении этим правительством международных обязательств своих предшественников[108]. Однако целый ряд обстоятельств помешал нормализации отношений США с китайскими коммунистами в 1949 - 1950 гг. Во первых, сторонники гоминьдановского режима в США предприняли серьезные усилия для того, чтобы признания власти КПК Вашингтоном не произошло. Здесь показателен такой эпизод: 1 июля 1949 г. посол Стюарт (оставшийся в Нанкине и после эвакуации оттуда гоминьдановцев), был приглашен в Пекин для встречи с высшим руководством КПК. Понятно, что прежде чем принять приглашение, Стюарт запросил инструкций из Вашингтона. Но как раз незадолго до этого, 24 июня, 16 сенаторов-республиканцев и 6 сенаторов-демократов направили Г. Трумэну письмо с призывом ни в коем случае не признавать коммунистический режим в Китае. В ответном письме президент обещал «воздерживаться от непродуманных шагов» и в любом случае заранее проводить консультации с конгрессом. В тот же день Стюарту была направлена телеграмма с указанием в Пекин не ехать[109].

Несмотря на то, что на протяжении всего 1949 г. лидеры КПК явно стремились не доводить отношения с США до фазы открытой конфронтации, рассчитывая избежать таким образом полной зависимости от Советского Союза[110], их неосторожные, а часто и просто враждебные действия по отношению к американским дипломатам и собственности США в Китае тормозили процесс сближения и приводили к разрушению уже имеющихся связей. Как уже говорилось, американское посольство не стало странствовать по временным столицам вслед за гоминьдановским правительством, а осталось в Нанкине. Однако несмотря на настойчивые предложения коммунистов, Соединенные Штаты не пошли и на постепенное перемещение дипломатического персонала в Пекин, а 2 августа посол Стюарт и вовсе уехал в США[111]. 20 августа американское посольство было официально закрыто[112]. Помимо всего прочего, Вашингтон явно не хотел подвергать своих дипломатов риску - еще с осени 1948 г. американский консул в Мукдэне и четверо его сотрудников находились под домашним арестом, наложенным новыми властями. В октябре 1949 г., после того, как США прореагировали на образование КНР заявлением о продолжении признания КР в качестве единственного законного правительства Китая[113], в отношении сотрудников мукдэнского консульства были применены еще более жесткие меры - их месяц продержали в тюрьме а затем выдворили из страны, обвинив в шпионаже[114]. 14 января 1950 г. в Пекине по распоряжению правительства КНР были заняты несколько зданий, которые госдепартамент США считал своей собственностью. В ответ на это, Соединенные Штаты отозвали из КНР всех своих дипломатических представителей. Д. Ачесон так прокомментировал это радикальное решение: «Мы не хотим посылать туда наших дипломатов только для того, чтобы их бросили за решетку и держали в заключении годами»[115].

К моменту начала Корейской войны единственной дипломатической миссией США в Китае оставалось тайбэйское консульство. В конце 1950 г., после того, как американские и китайские солдаты начали стрелять друг в друга в Корее, это консульство было официально превращено в посольство, и на Тайвань приехал новый американский посол, Карл Ранкин - известный деятель «китайского лобби», активный сторонник Чан Кайши. Соединенные Штаты окончательно встали на позицию признания Китайской Республики на Тайване единственным законным правительством Китая.

Итак, мы можем сделать вывод, что тайваньская проблема как особый политический феномен возникла в результате: (1) образования двух противоборствующих политических режимов (КР и КНР), каждый из которых заявил претензии на единоличное обладание китайским национальным суверенитетом; (2) вытеснения одного из этих режимов (КР) на ряд прибрежных островов, самым крупным из которых являлся Тайвань; (3) вмешательства США и предотвращения окончательного разрешения политического спора между КР и КНР.

Прямое вовлечение США - одной из сверхдержав - вывело тайваньскую проблему на качественно новый уровень политической значимости. Американское участие в судьбе Тайваня превратилось в важнейший фактор развития ситуации в Тайваньском проливе. Характер этого участия в значительной степени мог теперь задавать параметры политического поведения Пекина и Тайбэя.

Мы выяснили, что борьба между различными группировками в американском правительстве по вопросу о целесообразности вмешательства во внутрикитайский спор была достаточно острой, причем за прекращение поддержки режима Чан Кайши и отказ от участия в обороне Тайваня публично высказывались весьма влиятельные фигуры, в том числе госсекретарь Д. Ачесон и президент Г. Трумэн. Окончательное же решение о вовлечении было принято очень быстро под давлением чрезвычайных обстоятельств (начала войны в Корее), которые нейтрализовали все аргументы против американского участия в событиях вокруг Тайваня.

Решение о «нейтрализации» Тайваньского пролива с помощью введения туда 7-го флота Соединенных Штатов не было первым эпизодом оказания поддержки закрепившемуся на Тайване гоминьдановскому режиму со стороны американского правительства. Однако это решение завершило период полной неопределенности, когда США фактически помогали Чан Кайши (оказывали техническое содействие в ходе эвакуации, предоставляли кредиты на покупку продовольствия и вооружений, медлили с дипломатическим признанием КНР, продолжая признавать гоминьдановский режим и т. п.), но открещивались от участия в судьбе Тайваня, когда дело доходило до официальных заявлений представителей администрации. Присутствие американского флота в Тайваньском проливе после 27 июня 1950 г., равно как и сам факт официального вмешательства столь влиятельной державы как США, несомненно внесли коррективы в планы Пекина относительно проведения операции по захвату Тайваня (хотя пока мы не имеем документальных подтверждений тому, что действия США явились непосредственным поводом для решения о переносе тайваньской операции НОАК - теоретически такое решение могло быть принято и раньше, на основании реалистичных оценок военного потенциала НОАК, либо могло быть связано с общим изменением обстановки из-за начала войны в Корее). Тайваньская проблема была «заморожена», и как впоследствии выяснилось - на долгие годы.

Перечень ссылок

[1] См. например: Davidson J. The island of Formosa: past and present. N.Y., 1988; Shinkichi Eto. An Outline of Formosan history // Formosa today. Ed. by M. Mancall. New York - London, 1964; Long S. Taiwan: China's last frontier. N.Y., 1991.

[2] Тодер Ф.А. Тайвань и его история (XIX в). М., 1978. В 1990-е гг. в России было опубликовано еще несколько работ, посвященных истории Тайваня. Среди них, как наиболее подробный, можно отметить очерк П.М. Иванова (Иванов П.М. Очерк истории Тайваня // Современный Тайвань. Иркутск, 1994).

[3] Английский исследователь Кристофер Хьюз в своей последней монографии отмечает, что претензии правительства КНР, выдвигаемые им на основании «исторических прав» Китая на обладание Тайванем, являются анахронизмом, т. к. в Китае до начала ХХ в. вообще не существовало национальной идеи в европейском понимании этого термина, суверенитет Поднебесной империи формально распространялся на всю заселенную людьми территорию. Понятно, что такой тип суверенитета никак не может выступать аргументом в современной дискуссии (Hughes C. Taiwan and Chinese nationalism: national identity and status in international society. London - New York, 1997. РР. 2-5).

[4] The Republic of China Yearbook 1998 // Government Information Office homepage (http://www.gio.gov.tw/info/yb97/html/ch2.htm).

[5] Hughes C. Op. cit. Р. 4. В работе П.М. Иванова говорится об административном включении островов Пэнху в состав одной из провинций Китая в период правления династии Южная Сун (1127 - 1279). Не совсем понятно однако, свидетельствовало ли это о распространении китайской административной власти и на близлежащий Тайвань (скорее нет, чем да). Надо заметить, что вся ранняя история Тайваня характеризуется П.М. Ивановым главным образом на основе данных, содержащихся в монографиях историков из КНР, что, конечно, ставит под сомнение объективность этой характеристики (Иванов П.М. Указ. соч.. С. 28, С.85).

[6] До сих пор на Тайване прослеживается традиция дифференциации населения по признаку принадлежности к потомкам переселенцев из Фуцзяни или Гуандуна. Кроме того, присутствует еще более дробное деление, так как «…внутриэтнические перегородки и лингвистические различия были характерной чертой населения и Фуцзяни, и Гуандуна, создавая специфику отношений среди мигрировавших китайских общинников» (Тодер Ф.А. Указ. соч.С. 16). Среди переселенцев из Гуандуна наиболее многочисленную группу составляли т. н. «китайцы-хакка» (Там же. С. 287).

[7] Поводом для активизации процесса переселения послужили социальные потрясения в Южном Китае в период династии Южная Сун (1127-1276).

[8] Shinkichi Eto. Op. cit. РР. 44-45.

[9] Некоторые современные тайваньские исследователи продолжают эту аналогию, утверждая, что в обоих случаях на Тайвань эвакуировались китайские патриоты, боровшиеся с иностранными завоевателями. В XVII в. в роли последних выступали «дикие маньчжуры», в наше время - коммунисты, действовавшие в качестве агентов Советского Союза (Copper J. Words across the Taiwan strait. Lanham, 1995. Р. 7 ).

[10] Тодер Ф.А. Указ. соч.. С. 86; Copper J. Op. cit. Р. 8.

[11] Тодер Ф. А. Указ. соч. С . 151.

[12] Гримм Э. Д. Сборник договоров и других документов по истории международных отношений на Дальнем Востоке (1842-1925). М., 1927. С. 94-95.

[13] Кроме всего прочего, Тайбэй стал первым китайским городом с электрическим уличным освещением (Tucker N. Taiwan, Hong Kong and the United States, 1945 - 1992: Uncertain Friendship. N.-Y., 1994. P. 27).

[14] По результатам переписи 1893 г. население Тайваня составляло около 2,5 млн. человек ( Shinkichi Eto. Op. cit. Р. 53).

[15] Shinkichi Eto. Op. cit. Р. 48.

[16] Hughes C. Op. cit. Р. 6.

[17] Ibid.

[18] Ibid.

[19] Fairbank J. China: a new history. Cambridge (Mass.), 1992. Р. 338.

[20] Shinkichi Eto. Op. cit. P. 54.

[21] Наиболее полное изложение данной концепции см. в: Цин Жу-цзи. История американской агрессии на Тайване. М., 1956. С. 139-142.

[22] Бурин С. Н. Политика США на Дальнем Востоке // История внешней политики и дипломатии США. 1775 - 1877 / Отв. Ред. Н. Н. Болховитинов. М.: Международные отношения, 1994. С. 282.

[23] Thomson J., Stanley .P, Perry J. Sentimental imperialists : the American experience in East Asia. New York : Harper & Row, 1981. P. 26.

[24] Содержание проектов излагается по: Тодер Ф.А. Указ соч. С. 131-145.

[25] Yen S. Taiwan in China's foreign relations, 1836-1874. Hamden (Conn.), 1965. Р.67

[26] Yen S. Op. cit. РР. 69-70.

[27] China : U.S. policy since 1945. Washington, D.C. : Congressional Quarterly, 1980. PP. 85-88; Kerr G. Formosa betrayed // (http://www.formosa.org/~taiwanpg). PP. 388, 391.

[28] Tucker N. Taiwan, Hong Kong, and the United States, 1945-1992 : uncertain friendships. New York : Maxwell Macmillan International, 1994. P. 29; Kerr G. Op. cit. P. 386.

[29] Коренные жители острова в феврале 1947 г. попытались с помощью массовых акций протеста добиться от гоминьдановской администрации расширения своих политических прав и проведения экономических реформ. Губернатор Чэнь Ю был вынужден пойти на переговоры с лидерами восставших, послав при этом секретную телеграмму в Нанкин с просьбой о помощи. Карательные войска прибыли на Тайвань в начале марта и на острове начался настоящий правительственный террор. По разным оценкам за две недели было уничтожено не менее 10-15 тысяч человек, по сути дела вся тайваньская образованная элита (См.: Mendel D. Politics of Formosian nationalism. Los Angeles,1970. PР.27-42).

[30] Kiyoshi Ito. History of Taiwan / Ed. By W. Chen // http://www.lecsu.com; Kerr G. Op. cit. P.380; Tucker N. Op. cit. P.73.

[31] Kerr G. Op. cit. P.375

[32] Kiyoshi Ito. Op. cit.

[33] Ibid.

[34] Ibid. Срок действия этого указа оказался гораздо более продолжительным, чем можно было тогда предположить. Военное положение было отменено на Тайване только 15 июля 1987 г.

[35] Kerr G. Op. cit. P.382.

[36] Ibid. P. 390-391.

[37] Tucker N. Op. cit. P.242.

[38] Kerr G. Op. cit. P. 390.

[39] Ibid. P. 395.

[40] Ibid.

[41] Ibid. P. 384.

[42] Ibid. P. 397; Барышников В. Н. Тайваньский вопрос в китайско-американских отношениях (1949-1958). М., 1969. С. 45.

[43] При этом было не так уж важно, что реально Ву мало что мог сделать, постоянно натыкаясь на сопротивление со стороны центральных ведомств, и только за первые 50 дней своего губернаторства дважды просился в отставку (Kerr G. Op. cit. P. 403)

[44] Из 2961 депутата Национального собрания на Тайвань эвакуировался 1281, из 760 депутатов Законодательного юаня - 376, из 180 депутатов Контрольного юаня - 57 человек. Подавляющее большинство во всех палатах принадлежало представителям партии гоминьдан (Clough R. Island China. Cambridge, Mass. : Harvard University Press, 1978.P. 52).

[45] Ibid. P. 403-404.

[46] China : U.S. policy since 1945. P. 86.

[47] Усов В.Н. Тайваньский кризис 1958 г. // Проблемы Дальнего Востока, 1993, №6. С. 118.

[48] Kerr G. Op. cit. P. 407.

[49] Blum R. Drawing the line: the origin of the American containment policy in East Asia. N.Y. - L.: W.W. Norton and Company, 1982. P. 167; Chang J.J. United States - China normalization: an evaluation of foreign policy decision making. Baltimor, 1986. P. 17; Tucker N. Op. cit. P. 30.

[50] Kerr G. Op. cit. P. 407; Воронцов В.Б. Судьба китайского Бонапарта. М.: Издательство политической литературы, 1989. С. 294.

[51] Kerr G. Op. сit. P. 388.

[52] Ibid. P. 407.

[53] История второй мировой войны, 1939 - 1945. В 12-ти томах. Т. 8. М., 1977. С. 29-30; Cairo Declaration. December 1, 1943 // Taiwan Documents Project (http://newtaiwan.virtualave.net/cairo.htm). Впоследствии, в 1961 г., вспоминая об этом эпизоде, известный американский дипломат Дж. Кеннан писал: «Из всех действий США, относящихся к этой несчастной категории [дальневосточной дипломатии в годы второй мировой войны], подписание Каирской декларации представляется мне наиболее плачевным по последствиям актом…Эта безрассудная передача Китаю стратегически важного острова…привела к возникновению ситуации, которая создает сегодня серьезные затруднения для ведения американской внешней политики, и представляет собой одну из наиболее острых проблем в современной системе международных отношений». (Цит. по: Mendel D. Op. cit. P. 26).

[54] Potsdam Declaration. July 26, 1945 // The Avalon Project at the Yale Law School (http://www.yale.edu/lawweb/avalon/decade/decade17.htm).

[55] Clough R. Op. cit. P. 6.

[56] Tucker N. Op. cit. PP. 27, 257.

[57] Mendel D. Op. cit. P. 26; Clough R. Op. cit. P. 6.

[58] Барышников В.Н. Указ. соч. С. 10.

[59] Там же. С. 12.

[60] Там же. С. 11.

[61] Корреспондент «Нью-Йорк Таймс» Тиллман Дардин отмечал в своем репортаже: «Иностранцы, только что возвратившиеся в Китай с Формозы свидетельствуют о факте настоящей резни, устроенной китайскими войсками и полицией во время [разгона] антиправительственных демонстраций месяц тому назад…Сообщают о том, что формозцы пытались добиться вмешательства ООН в происходящее на острове. Некоторые из них обращались в консульства различных государств с просьбами о передаче Формозы под юрисдикцию Совета верховных главнокомандующих союзных держав, либо превращении ее в американский протекторат» (Durdin T. Formosa killings are put at 10,000 // New York Times. March 29, 1947).

[62] Барышников В.Н. Указ. соч. С. 20.

[63] Mendel D. Op. cit. PP. 40-41.

[64] Kerr G. Op. cit. P. 359.

[65] Ibid. P. 361.

[66] Ibid. P. 360.

[67] Ibid. P. 369.

[68] Tang T. America's failure in China, 1941-50. Chicago: University of Chicago Press, 1963. P. 527.

[69] Schaller M. The United States and China in the twentieth century New York : Oxford University Press, 1990. P. 122; Tucker N. Op. cit. P. 31.

[70] Tucker N. Op. cit. PP. 29-30.

[71] United States relations with China. With special reference to the period 1944-1949. Michigan, 1971. P. 1042.

[72] Tucker N. Patterns in the dust : Chinese-American relations and the recognition controversy, 1949-1950. New York : Columbia University Press, 1983. P. 1.

[73] Chang J. Op. cit. P. 16.

[74] Ibid.

[75] Blum R. Op. cit. P. 166; Tucker N. Taiwan, Hong Kong, and the United States. P. 30.

[76] Tang T. Op. cit. PP. 527-528.

[77] Tucker N. Taiwan, Hong Kong, and the United States. P. 242.

[78] Sino-American relations, 1945-1955. A joint reassessment of a critical decade / Ed. By H.Harding and Yuan Ming. Wilmington (Del): A scholarly resources imprint, 1989. P. 200.

[79] Congressional Record, XCVI, 81st congress, 2d cess. Wash., D.C.: GPO, 1950. P. 150.

[80] Ibid. PP. 156-160.

[81] Tang T. Op. cit. P. 528.

[82] Ibid. PP. 529-530; Kerr G. Op. cit. P. 393.

[83] Барышников В.Н. Указ. соч. С. 32-33.

[84] Tang T. Op. cit. P. 530.

[85] Tang T. Op. cit. PP. 528-529.

[86] Tucker N. Taiwan, Hong Kong, and the United States. P 30; Blum R. Op. cit. P. 179.

[87] U. S. Department of State Bulletin. January 16,1950. P. 79.

[88] Sino-American relations, 1945-1955. PP. 199-200; Blum R. Op. cit. P. 180.

[89] China : U.S. policy since 1945. P.78.

[90] Kerr G. Op. cit. P. 401.

[91] Ibid. P. 398.

[92] Изложение смысла высказывания Д. Ачесона по: Барышников В.Н. Указ соч. С. 29-30.

[93] Sino-American relations, 1945-1955. Р. 200.

[94] Барышников В.Н. Указ соч. С. 31.

[95] Tang T. Op. cit. P. 535.

[96] Tucker N. Taiwan, Hong Kong, and the United States. P. 31.

[97] Ibid. P. 30.

[98] Ibid. P. 32.

[99] Против американской оккупации Тайваня и происков США, направленных на создание двух Китаев. Сборник документов и материалов. Пекин: Издательство литературы на иностранных языках, 1958. С. 9. В своем заявлении Трумэн так объяснял причины американского вмешательства: «Нападение на Корею со всей очевидностью показывает, что коммунизм уже не ограничивается подрывной деятельностью для покорения независимых стран и будет теперь использовать военную интервенцию и войну… При таких обстоятельствах оккупация Формозы коммунистическими войсками будет прямой угрозой для безопасности в зоне Тихого океана и для вооруженных сил США, выполняющих в этом районе законные и необходимые функции. В связи с этим, я приказал 7-му флоту воспрепятствовать любому нападению на Формозу».

[100] Truman H. Years of trial and hope. Garden City, New York: Doubleday, 1956. P. 339.

[101] Tucker N. Taiwan, Hong Kong, and the United States. P. 32.

[102] Цит. по.: Chang J. Op. cit. P. 19.

[103] Капица М.С. КНР: три десятилетия - три политики. М.: Издательство политической литературы, 1979. С. 48-49.

[104] Дж. Кэрр отмечает, что представитель КР в это время председательствовал в Совете безопасности, так что отклонение резолюции было, пожалуй, единственным возможным исходом (Kerr G. Op. cit. P. 399).

[105] К примеру, в монографии М.С. Капицы мы можем прочитать, что и после отрицательного голосования 10 января «представители СССР, Польши и Чехословакии во всех органах ООН настойчиво требовали восстановить права КНР» (Капица М.С. Указ. соч. С. 50).

[106] Tucker N. Taiwan, Hong Kong, and the United States. P. 34.

[107] Энциклопедия нового Китая. М.: Прогресс, 1989. С. 156.

[108] Chang J. Op. cit. PP. 14-15.

[109] Ibid. P.15

[110] Schaller M. Op. cit. P. 124.

[111] China: U.S. policy since 1945. P. 87.

[112] Kerr G. Op. cit. P. 391.

[113] Ibid.

[114] Chang J. Op. cit. PP. 18-19.

[115] Цит. по.: Ibid. P.20; см также: Blum R. Op. cit. P. 184.