Исторические идеи и политические практики сибирского сепаратизма

Во второй половине 1990-х гг. в Сибири была предпринята попытка создания сибирской региональной политической партии, которую нельзя квалифицировать как политический сепаратизм. Партия начала осуществлять деятельность на территории Новосибирской, Омской, Томской и Кемеровской областей. Ее активисты во всех публичных выступлениях заявляли о поддержке идеи единства России. В то же время учредители Межрегиональной общественной организации «Сибирская партия», зарегистрированной в Новосибирске в августе 1997 г., в уставе организации в качестве ее главной цели заявили о праве населения быть хозяином на своей земле и о необходимости «превращения Сибири из сырьевого придатка страны в регион устойчивого, динамичного развития с гарантированными социальными правами граждан» [36. Л. 2]. В заявлении-обращении Сибирской партии к сибирякам, в котором содержались признаки националистического дискурса, подчеркивалось, что «Сибирская партия сегодня как никогда нужна всем, потому, что мы все сибиряки, люди особого сплава, особой судьбы и особой земли» [37. Л. 1]. В плане эмоционального содержания партийной пропаганды интересна листовка Сибирской партии, в которой говорилось: «В Сибири ежегодно добывается 100 т золота, или 68-72% от всей его добычи в стране. Сибирь дает более 70% нефти, 90% газа, 80% угля. Но живем мы хуже, чем население европейской части России. В Москве возводятся грандиозные памятники, а у нас безработица, низкий уровень жизни, задержка выплаты пенсий, долги по заработной плате. Численность сибирского населения сокращается. В страну проникают граждане сопредельных государств, идет ползучее отторжение ими российских земель. Существующие партии управляют Сибирью из Москвы и только в интересах Москвы. Такое положение нетерпимо!

Сибиряки, не раз спасавшие Россию, обжившие пространства русской Азии, сильные духом и сохранившие лучшие черты национального характера, - заслуживают достойной жизни наравне со всеми. Именно поэтому Сибирь испытывает острую нужду в политической силе, способной защитить ее народ от произвола московских, зарубежных и финансовых воротил, национальных и транснациональных корпораций. Такая сила есть! Это - Сибирская партия!» [38. Л. 1]. Дискурс листовки является показателем того, что, как и в XIX в., идея сибирской партии основывалась на эмоции зависти сибиряков по отношению к жителям Европейской России и особенно Москвы, вызванной неравенством в условиях жизни населения. Однако идея региональной политической партии в Сибири не прижилась. Российские власти при помощи административного ресурса всячески пресекали любые проявления регионального самосознания и патриотизма, а у населения региона отсутствовала политическая культура, способствующая ее успешной реализации. В ходе укрепления в России вертикали власти широкая публичная деятельность региональной партии стала невозможной.

Как было показано, сепаратистский дискурс и идеи, питавшие его, существовали в Сибири с начала ХУШ в. Областничество как общественно-политическое движение группы сибирских интеллектуалов сплотило часть местной интеллигенции с 1860-х по 1920-е гг. Возродив сепаратистский дискурс в годы Перестройки в СССР, группы интеллектуалов, его породившие, пытались связать свою деятельность с историческими идеями и политической практикой областников, но по факту, учитывая порядка 70 лет забвения, это было рождение нового сибирского национализма - «неообластничества», детерминированного новой перестроечной реальностью.

Несмотря на затухание сибирского сепаратизма к концу ХХ в., в начале XXI в. он вновь активизировался и вышел на политическую арену. И если в «смутные 1990-е» это было объяснимо ослаблением российской государственности, то в современных условиях ее укрепления существование сибирского сепаратизма требует объяснения. В настоящее время существуют факторы, прямо или косвенно способствующие его развитию в современной Сибири.

Во-первых, основной предпосылкой для развития сепаратизма в Сибири, на взгляд его сторонников, является несправедливое распределение доходов от эксплуатации природных богатств между Москвой и регионами Сибири. В таких условиях сторонники самостоятельности Сибири на первый план выдвигают требование экономической самостоятельности, которое заключается в том, «чтобы Сибирь, как единый регион, или совокупность регионов, обладала собственными ресурсами для развития, составляла и осуществляла свои планы экономического развития» [39. С. 290]. Согласно публикуемым в материалах современных средствах массовой коммуникации (СМК) данным, посвященным развитию сепаратизма в Сибири, уровень жизни сибиряков значительно ниже, чем у жителей столицы. И это при том, что Сибирь является основным донором для бюджета страны. Например, расходы бюджета на душу населения в год в Москве в 2010-2012 гг. составляли 147 023 руб., а в Новосибирске (являющемся одним из самых развитых городов края) - 34 311 руб. [40. С. 17]. При такой разнице для жителя Сибири очевидно, что его малая родина - сырьевой придаток Москвы. Поэтому современные акции сибирских националистов обязательно проводились с экономическими лозунгами и требованиями. Достаточно привести в пример акцию в Новосибирске «Марш за федерализацию Сибири» с лозунгом «Хватит кормить Москву» [41]. В Иркутском государственном университете по инициативе общественного движения «Областническая альтернатива Сибири» прошел семинар для студентов 5-го курса Сибирско-американского факультета. Темой его было заявлено «Моделирование экономики государства Сибирь». Эти акции вызвали достаточно громкий общественный резонанс [42. С. 14].

Во-вторых, важнейшим фактором для развития сибирского сепаратизма во всех формах его проявления является политика федеральных властей. Напомним, что в предшествующий период политика Советского государства привела к ликвидации предпосылок для развития сибирского сепаратизма. Современные российские власти своей политикой игнорирования элементарных потребностей сибирского населения, создали новые предпосылки для активизации интеллектуалов с лозунгами о сибирской самостоятельности. В этой связи один из лидеров движения «Областная альтернатива Сибири» в беседе со столичным корреспондентом О. Герасименко заявил: «Для нас федералы - это захватчики. 20 лет я занимаюсь проблемами Восточной Сибири - все они порождены только политикой федералов. От приватизации до офшорной политики холдингов, от навязанной нам структуры муниципалитетов до запрета ловить в Байкале рыбу местным жителям. Разгром Ленского флота, 15 машиностроительных заводов Иркутска, обанкроченных целенаправленными действиями федералов, губернаторы-гастарбайтеры, не способные понять, куда их прислали губернаторствовать, - все для нас губительно. Золотая Орда у Руси забирала 10% - и это называлось татарским игом. А как назвать, когда забирают 70%?» [42. С. 15]. Общавшаяся с активистами движения за суверенизацию Сибири корреспондент О. Герасименко сделала довольно точное наблюдение о социальной базе для протестных настроений. Она пишет: «сепаратизма не существует, есть просто не довольные текущим положением дел люди» [Там же. С. 20]. Это верно в отношении масс сибиряков, поддерживающих активистов сибирской самостоятельности, но не правильно в отношении деятельности интеллектуалов, порождающих и тиражирующих сепаратистский дискурс, организующих политические акции по агитации за суверенизацию Сибири.

В-третьих, за три века русской колонизации Сибири в регионе сформировалась культурная идентичность местного населения. Некоторые жители Сибири считают себя в первую очередь «сибиряками», а не «россиянами» или «русскими». Сибиряк чувствует себя жителем колонии, и идеи сибирского сепаратизма при умелой пропаганде вызывают симпатии среди некоторой части населения региона. Чем сильнее будет разрыв в уровне жизни москвича и сибиряка, тем среди большего количества сибиряков будет популярна идея сибирской самостоятельности. Современные исследователи отмечают, что «разница в оценках возможного официального самоназвания с очевидностью показывает противоречивое отношение сибиряка к России. В его интерпретациях Россия либо сужается до размеров федерального центра - “владельца колоний”, либо теряет географические очертания и становится воплощением культурной прародины, духовное родство с которой не зависит от политической конъюнктуры» [43. С. 117]. Так, известный томский историк В. П. Зиновьев следующим образом характеризует свое самосознание: «Думаю, что многие жители нашего суперрегиона, как и я, чувствуют себя, прежде всего, сибиряком, затем только россиянином, а после этого - европейцем или азиатом в зависимости от национальности. Но сибиряки чувствуют себя и еще жителями дискриминируемой окраины в отношениях с Москвой» [44. С. 123]. Сама по себе идентификация «сибиряк» не является культурным или политическим сепаратизмом. Она представляет собой показатель полиэтничности России, где во множестве присутствуют сложные, множественные культурные самоидентификации граждан. Однако сибирская культурная идентичность - важнейшее условие для деятельности интеллектуалов, выступающих за суверенизацию Сибири.

Наличие сибирского самосознания активно пытаются применять для мобилизации населения немногочисленные политически активные сибирские сепаратисты, использующие для этого возможности СМК. Если оружием областников в Х1Х-ХХ вв. были книги и газеты, то для современных сибирских националистов основным оружием являются интернет-ресурсы. Их информацию государство не в состоянии оперативно контролировать. Используя возможности Всемирной паутины, интеллектуалы пытаются организовать широкое политическое движение и проводят резонансные акции, направленные на рост протестных настроений среди жителей региона. Самой громкой стала акция блогеров в ходе проведения всероссийской переписи населения 2010 г. Сибирские националисты призвали жителей региона указывать национальность «сибиряк». Этим они пытались доказать существование нации «сибиряков», имеющей право на национальное самоопределение. На это Росстат отреагировал резким заявлением, что «такую национальность в соответствующую графу заносить не будут» [45. С. 24], тем самым подогрев интерес к акции среди жителей Сибири и вызвав в прессе широкое обсуждение и популяризацию «сибирского сепаратизма» (чего и хотели организаторы акции). В результате многие жители региона решили записаться «сибиряками» просто из любопытства либо для того, чтобы выразить свой протест по поводу экономической политики федерального центра. Данные о количестве записавшихся сибиряков официально не публиковались, что дало возможность неообластникам и прессе спекулировать на этой теме. В периодической печати встречались сведенья, что, по разным оценкам, «сибиряков» от 100 тыс. до 4 млн [46]. Следует признать, что акция вызвала интерес у сибиряков и бурное обсуждение в прессе перспектив сибирского сепаратизма.

Говоря о наличии сибирской идентичности, следует подчеркнуть, что в настоящее время она не имеет широкого распространения среди жителей региона. В мае-июне 2010 г. в Омске проводился социологический опрос, посвященный изучению этнокультурного многообразия и отношению населения к идее российской нации. Полученные данные свидетельствовали, что «большинство респондентов (74,4%) считают, что у жителей России больше сходств, чем различий. Основные различия респонденты связывают с уровнем обеспеченности (70,7% из них ответили, что в нашей стране значимые различия существуют между бедными, богатыми и среднеобеспеченными)» [47. С. 317318]. Эти данные показывают, что пропаганда сибирского сепаратизма может иметь успех лишь в случае использования данных о неравенстве в уровне жизни сибиряков и москвичей, которые вызывали бы зависть и недовольство у сибиряков.

В-четвертых, в последнее время появляются свидетельства о попытках иностранных государств разыграть сибирскую карту для расчленения Российского государства и установления контроля над его сибирскими ресурсами. На этом акцентирует внимание С.В. Новиков. Он пишет: «С точки зрения ряда зарубежных политиков - “освоенная представителями всего мирового сообщества” и, как следствие, “принадлежащая всему человечеству”. Реализация проекта по отторжению региона от Российского государства находится на начальной, около 30 лет деятельности, стадии выполнения. О наличии подобного вида деятельности свидетельствуют попытки:

- обосновать отделение региона от СССР или РФ, с необходимостью создания “независимого” государства, под протекторатом США;

- прозондировать возможности реализации проектов создания этногосударственных объединений, как- то: Чукотско-Алеутская конфедерация, входящая одновременно в РФ и США;

- заявить о возможной покупке США территории Сибири подобно Аляске;

- распространение в регионе «научной литературы», обосновывающей целесообразность самостоятельности региона с последующим его переходом под международную юрисдикцию;

- поддержка научных и околонаучных концепций, доказывающих отсутствие у РФ прав на владение регионом;

- эпизодическое распространение посредством СМИ вышеперечисленных идей в доступной для усвоения форме» [48. С. 5-6].

Мы сознательно поставили данный фактор на последнее место поскольку иностранцы не способны дестабилизировать обстановку в стране, если в ней нет для этого значимых внутренних предпосылок которые они смогут использовать в своих интересах. Для того чтобы эффективно противостоять сибирскому сепаратизму, Российскому государству нужно просто эффективно решать социально-экономические проблемы жителей региона и не допускать падения здесь жизненного уровня населения ниже, чем он находится в среднем по стране. В то же время теоретически фактор иностранного влияния на развитие сепаратизма в Сибири объясняет развитие сепаратизма в условиях относительной стабилизации Российского государства. Отметим, что историку сложно зафиксировать факты зарубежного влияния на распространение сепаратизма, так как если такая работа существует, ее ведут спецслужбы, умеющие скрывать свою деятельность.

Таким образом, следует признать, что в современных условиях существуют факторы, способствующие развитию сибирского сепаратизма. Это несправедливое распределение доходов внутри государства и деятельность активистов неообластнического движения, пользующихся экономическим недовольством сибиряков. Кроме того, к факторам популяризации сибирского сепаратизма можно отнести достаточно бурное обсуждение его угрозы в СМК и работу из-за рубежа, направленную на расчленение России. Все это не дает угаснуть теме сибирского сепаратизма в общественном сознании.

Несмотря на действие указанных факторов, превращение сибирского сепаратизма в значимое явление политической жизни страны в данный момент представляется нереалистичным по ряду причин.

Во-первых, для развития сепаратизма необходимо существование этнической или гражданской сибирской идентичности с перспективой создания на ее основе нации. Отсутствие этнической группы или народа «сибиряки» лишает сибирский сепаратизм социальной базы для развития. Единицы современных жителей Сибири, самоидентифицирующие себя в качестве сибиряков, растворяются во множестве проживающих в Сибири представителей национальностей не желающих терять своей идентичности и культуры. Это и русские, среди которых в последние годы укрепилась православная вера, являющаяся основой для самоидентификации. Это и коренные сибирские народы, многие из которых в ХХ в. обрели национально-территориальную автономию в составе России, и массовый переход их представителей в «сибиряки» невозможен. Поэтому сибирский сепаратизм не имеет достаточной социальной базы.

Во-вторых, сибирский сепаратизм не имеет непрерывной, продолжительной истории развития, он не институализирован в массовом общественно-политическом движении. Отдельные всплески сибирского сепаратизма не связаны между собой. Легенда о сепаратизме М.П. Гагарина и тиражировавший ее дискурс не вызывали общественно-значимого политического резонанса в Российской империи. Формирование областнического движения во второй половине XIX в. основывалось на процессе складывания сибирской общности из сибирских крестьян-старожилов и казаков, но в результате революции и Гражданской войны в России данный процесс прервался. Современный всплеск сепаратизма в Сибири связан с недовольством населения социально-экономическими условиями жизни. Это позволяет говорить о том, что всплески сибирского сепаратизма были обусловлены разными причинами и не связаны между собой.

В-третьих, в современном российском обществе социальная мобильность граждан страны находится на достаточно высоком уровне. Гражданин России, не желающий жить в каком-то сибирском регионе, достаточно легко может поменять место жительства, переехав в другой российский регион или столицу. Не случайно многие «москвичи, скупившие провинцию», на деле оказываются успешными выходцами из регионов, где они когда то проживали и теперь приобретают собственность, вкладывая свободные деньги [46]. Современное состояние транспортной инфраструктуры страны также не позволяет регионам замкнуться в себе. В общем, современные условия социальной мобильности не благоприятны для развития сепаратизма в Сибири.

На материалах истории Сибири, обращаясь к проблеме поиска критериев тождества национализма на одной территории, следует признать, что основой для признания тождества является наличие в определенных территориальных границах уже имеющейся или формирующейся культурной идентичности. На ее основе интеллектуалы вырабатывают идеи о национальном самоопределении, а элита ведет политическую борьбу под его лозунгами. При этом для тождества важно, чтобы борьба имела непрерывную историю, т. е. в той или иной форме велась активистами беспрерывно и была институализирована в общественно-политическое движение или политическую партию. Анализ трехвековой истории всплесков сибирского сепаратизма показывает, что его не существовало непрерывно в своем развитии, но существовал сибирский дискурс, пропагандировавший идею самостоятельного политического развития Сибири, оспаривавший идею единства России. Этот дискурс основывался на эмоциях и чувствах жителей Сибири, которые испытывали эмоцию зависти к лучшим социальным условиям жизни в России, и такое положение жители края обоснованно считали несправедливым. Активизации движения за суверенизацию Сибири всегда была тесно связана с обострением общественно-политической ситуации в России, переводившим идеи сибирского национализма в область политической практики. Актуализация националистических дискурсов в Сибири связана с кризисными явлениями в жизни российской государственности. Сибирский национализм активизировался преимущественно в периоды кризисов российской государственности: в 1860-х гг. на фоне реформ Александра II и всплеска революционного движения в России; в ходе Первой русской революции 1905-1907 гг.; в ходе Русской революции и Гражданской войны в России (19171923 гг.); в период Перестройки в СССР. В то же время в связи с его активизацией во второй декаде XXI в. нельзя сбрасывать со счетов и иностранное влияние, которое может стимулировать его развитие. На протяжении Х1Х-ХХ1 вв. отмечаются всплески деятельности сибирских националистов, в интервалах между которыми движение за суверенизацию Сибири либо сходило на нет, либо было малоактивно и не играло в политической жизни заметной роли. Политические затухания сибирского национализма всегда были связаны с укреплением государства в России. Под общей вывеской сибирского областничества в конкретных исторических условиях существовали обособленные сепаратизмы, прерывавшие свое развитие. Периодические всплески сепаратизма в Сибири базируются на идее независимости региона и в каждом случае имеют собственные причины возникновения. Несмотря на устойчивость термина «областничество» (неообластничество), с точки зрения современного социального знания сибирских областников точнее называть сибирскими националистами, поскольку их деятельность по суверенизации Сибири основывалась на тезисе об этнографическом отличии сибиряка от русского и на стремлении к политическому самоопределению Сибири. Однако, как и прежде, в настоящее время сибирский национализм представляет собой «национализм без нации». Слишком небольшое количество жителей региона определяют свою идентичность как «сибиряк». Отсутствие в массах идентичности «сибиряк» лишает современных идеологов сибирского сепаратизма социальной базы и политической перспективы. В случае, если российские власти обратят внимание на экономические нужны Сибири, сибирский сепаратизм будет бесперспективен. В ином случае, при умелой пропаганде в СМК (настроенной в первую очередь на эмоциональное, а затем уже и на идейное воздействие на аудиторию), демонстрирующей несправедливую экономическую политику Москвы и пропагандирующей сибирскую культурную идентичность, сибирский национализм может усилить свои позиции в регионе.

ЛИТЕРАТУРА

1. Двойнев А.В. Отечественная историография сибирского областничества (60-е годы XIX века - 20-е годы ХХ века) : автореф. дис. ... канд. ист. наук. Омск, 2006. 22 с.

2. Акишин М.О. Полицейское государство и сибирское общество. Эпоха Петра Великого. Новосибирск : Автор, 1996. 224 с.

3. Шиловский М.В. Судьбы, связанные с Сибирью: Биографические очерки. Новосибирск : ИД «Сова», 2007. 376 с.

4. Зайнутдинов А.Э. А.П. Щапов - предтеча сибирского областничества // Областническая тенденция в русской философской и обществен

ной мысли: К 150-летию сибирского областничества / отв. ред. А.В. Малинов. СПб. : Изд. Дом СПб. ун-та, 2010. С. 39-56.

5. Потанин Г.Н. Воспоминания. Литературное наследство Сибири. Новосибирск : Зап.-Сибир. книж. изд-во, 1983. Т. 6. С. 22-327.

6. Шиловский М.В. Сибирское областничество в общественно-политической жизни региона во второй половине XIX - первой четверти ХХ в. Новосибирск : ИД «Сова», 2008. 270 с.

7. Дело об отделении Сибири от России / публ. А.Т. Топчия, Р. А. Топчия ; сост. Н.В. Серебренников. Томск : Изд-во Том ун-та, 2002. 388 с.

8. Сушко А.В. Процессы суверенизации народов Сибири в годы Гражданской войны. 2-е изд., испр. и доп. М. : ЛЕНАНД, 2014. 376 с.

9. Шиловский М.В. Дело сибирских областников 1865 г. // Известия Омского государственного историко-краеведческого музея. 1998. № 6. С. 229-246.

10. Коржавин В.К. К характеру сибирского общественного движения второй половины XIX века // Литературное наследство Сибири. Новосибирск : Зап.-Сибир. книж. изд-во, 1979. Т. 4. С. 7-15.

11. Ядринцев Н.М. Сочинения. Т. 1: Сибирь как колония: современное положение Сибири. Ее нужды и потребности. Ее прошлое и будущее / под ред. С.Г. Пархимовича. Тюмень : Изд-во Ю. Мандрики, 2000. 480 с.

12. Сибирская Советская энциклопедия. Новосибирск : Сибкрайиздат, 1929. Т. 1. 988 с.

13. Тишков В. А. Российский народ: история и смысл национального самосознания. М. : Наука, 2013. 649 с.

14. Ремнев А.В. Университетский вопрос в Сибири ХГХстолетия // Регион в истории империи: Исторические эссе о Сибири. Серия Новые границы. М. : Новое издательство, 2013. С. 97-127.

15. Потанин Г.Н. Нужды Сибири // Сибирь ее современное состояние и ее нужды. СПб., 1908. С. 260-294.

16. Новый сборник статей о Сибири // Сибирские вопросы. 1908. № 31-32. С. 26-28.

17. Сибирский Студент. 1915. № 1-2. С. 110-115.

18. Козьмин Н.Н. Областничество // Сибирские записки. 1918. № 1. С. 40-54.

19. Свободная Сибирь. 1917. 15 марта.

20. Государственный архив Российской Федерации. Ф. Р-10073. Оп. 2. Д. 450. Л. 1.

21. Сибиряк и Крестьянин. 1917. 30 ноября.

22. Оба. Сепаратизм // Сибирские записки. 1918. № 4. С. 58-67.

23. Шиловский М.В. Политические процессы в Сибири в период социальных катаклизмов 1917-1920 гг. Новосибирск : Сибирский хронограф, 2003. 428 с.

24. Казаркин А.П. Завершающий текст областничества // Областническая тенденция в русской философской и общественной мысли: К 150- летию сибирского областничества / отв. ред. А. В. Малинов. СПб. : Изд. Дом СПб. ун-та, 2010. С. 75-79.

25. Величко С. А. Интеллигенция Сибири в годы перестройки (1985-1991) // Интеллигенция и мир. 2009. Т. 4. С. 52-70.

26. Томская трибуна. 1990. 9 мая.

27. Величко С.А. Неформальное общественно-политическое движение в Сибири, 1985-1991 // Вестник Оренбургского университета. 2005. № 9. С. 14-20.

28. Томская трибуна. 1990. 24 мая.

29. Новиков С.В. Идея областничества: стратегия и тактика политических сил и движений // Научная конференция памяти Н.М. Ядринцева. Омск, 1992. С. 97-99.

30. Новиков С.В. Общественно-политические движеения, пресса, избиратель Западной Сибири: проблемы взаимовлияния. 1988-1991 гг. Омск : Изд-во ОмГТУ, 1999. 144 с.

31. Величко С. А. Общественно-политическая жизнь Сибири (1985-1991 гг.). Омск : Изд-во ОмГТУ, 2004. 376 с.

32. Центр документации новейшей истории Томской области. Ф. 5825. Оп. 1. Д. 63.

33. Новиков С.В. Сибирские мотивы в политических «играх» и социально-экономических концепциях переходного периода (19901996 годов) // Использование регионального компонента базисного учебного плана в учреждении образования Омской области: опыт и проблемы. Омск, 1998. Ч. I. С. 67-71.

34. Бакулина С.Д. Идеи областничества с сибирской публицистике конца ХХ - начала XXI в. // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики Тамбов: Грамота, 2015. № 8 (58) : в 3-х ч. Ч. II. C. 34-37.

35. Сайт Межрегиональной ассоциации экономического взаимодействия субъектов Российской Федерации «Сибирское соглашение». URL: http://sibacc.ru/mass/ (дата обращения: 10.02.2017).

36. Исторический архив Омской области (далее - ИАОО). Ф. П-9618. Оп. 1. Д. 177. (Фонд С.В. Новикова.)

37. ИАОО. Ф. П-9618. Оп. 1. Д. 180.

38. ИАОО. Ф. П-9618. Оп. 1. Д. 185.

39. Верхотуров Д.Н. Идея сибирской самостоятельности вчера и сегодня. Москва : АСТ ; Красноярск: АБУ ; Владимир : ВКТ, 2009. 331 с.

40. Герасименко О. Как колонией была, так и останется // Власть. 2012. № 15. 16 апреля. С. 17.

41. В Новосибирске прошел митинг «Хватит кормить Москву». URL: http://newsland.com/news/detail/id/808392/ (дата обращения: 1.10.2015).

42. Герасименко О. Неединая Россия : [сб. статей]. М. : Commonplace, 2014. 116 с.

43. Дутчак Е.Е., Кашпур В.В. «Русский сибиряк», или Парадоксы региональной идентификации // Общественные науки и современность. 2013. № 4. С. 116-129.

44. Зиновьев В.П. Идеи областничества как выражение сибирской идентичности в исторической перспективе // Российская государственность: исторические перспективы и современность : материалы Всероссийской научной конференции к 1150-летию российской государственности и 70-летию Кемеровской области. Кемерово, 2012. С. 120-123.

45. Ореховский П. Москва и сибиряки // Бизнес-курс. 2010. № 40 (367). С. 24.

46. Терентьев Д. Москва еще спит. Экономические мотивы пришли на смену национальным // Аргументы недели. 2012. № 36 (328). С. 4.

47. Российская нация: становление и этнокультурное многообразие. М. : Наука, 2011. 462 с.

48. Новиков С.В. О возможностях противодействия сибирскому сепаратизму и политическому экстремизму посредством образовательной и воспитательной деятельности // Омский научный вестник. 2017. Сер. Общество. История. Современность. № 1. С. 5-8.

REFERENCES

1. Dvoynev, A.V. (2006) Otechestvennaya istoriografiya sibirskogo oblastnichestva (60-e gody XIX veka -- 20-e gody XX veka) [Domestic historiog raphy of Siberian regionalism (1860s-1920s)]. Abstract of History Cand. Diss. Omsk.

2. Akishin, M.O. (1996) Politseyskoe gosudarstvo i sibirskoe obshchestvo. Epokha Petra Velikogo [Police state and Siberian society. Epoch of Peter the Great]. Novosibirsk: Avtor.

3. Shilovskiy, M.V. (2007) Sud'by, svyazannye s Sibir'yu: Biograficheskie ocherki [Destinies related to Siberia: Biographical essays]. Novosibirsk:

ID “Sova”.

4. Zaynutdinov, A.E. (2010) A.P. Shchapov - predtecha sibirskogo oblastnichestva [A.P. Shchapov, the forerunner of Siberian regionalism]. In: Ma-

linov, A.V. (ed.) Oblastnicheskaya tendentsiya v russkoy filosofskoy i obshchestvennoy mysli: K 150-letiyu sibirskogo oblastnichestva [Regional tendency in Russian philosophical and social thought: To the 150th anniversary of Siberian regionalism]. St. Petersburg: St. Petersburg State University.

5. Potanin, G.N. (1983) Vospominaniya. Literaturnoe nasledstvo Sibiri [Memories. Literary heritage of Siberia]. Vol. 6. Novosibirsk: Zap.-Sibir. knizh. izd-vo.

6. Shilovskiy, M.V. (2008) Sibirskoe oblastnichestvo v obshchestvenno-politicheskoy zhizni regiona vo vtoroy polo-vine XIX -- pervoy chetverti XX v.

[Siberian regionalism in the socio-political life of the region in the second half of the 19th - first quarter of the 20th centuries]. Novosibirsk: ID “Sova”.

7. Serebrennikov, N.V. (2002) Delo ob otdelenii Sibiri otRossii [The case of the separation of Siberia from Russia]. Tomsk: Tomsk State University.

8. Sushko, A.V. (2014) Protsessy suverenizatsii narodov Sibiri v gody Grazhdanskoy voyny [The sovereignization of the peoples of Siberia during the Civil War]. 2nd ed. Moscow: LENAND.

9. Shilovskiy, M.V. (1998) Delo sibirskikh oblastnikov 1865 g. [The case of Siberian regionalists in 1865]. Izvestiya Omskogo gosudarstvennogo istoriko-kraevedcheskogo muzeya. 6. pp. 229-246.

10. Korzhavin, V.K. (1979) K kharakteru sibirskogo obshchestvennogo dvizheniya vtoroy poloviny XIX veka [On the nature of the Siberian social movement of the second half of the 19th century]. In: Yadrintsev, N.M. (ed.) Literaturnoe nasledstvo Sibiri [Literary heritage of Siberia]. Vol. 4. Novosibirsk: Zap.-Sibir. knizh. izd-vo.

11. Yadrintsev, N.M. (2000) Sochineniya [Works]. Vol. 1. Tyumen: Izd-vo Yu. Mandriki.

12. Azadovskiy, M.K. et al. (eds) (1929) Sibirskaya Sovetskaya entsiklopediya [Siberian Soviet Encyclopedia]. Vol. 1. Novosibirsk: Sibkrayizdat.

13. Tishkov, V.A. (2013) Rossiyskiy narod: istoriya i smysl natsional'nogo samosoznaniya [The Russian people: the history and meaning of national identity]. Moscow: Nauka.

14. Remnev, A.V. (2013) Universitetskiy vopros v Sibiri XIX stoletiya [The university issue in Siberia in the 19th century]. In: Region v istorii imperii: Istoricheskie esse o Sibiri. Seriya Novye granitsy [Region in the history of the empire: Historical essays on Siberia. New Boundaries Series]. Moscow: Novoe izdatel'stvo.

15. Potanin, G.N. (1908) Nuzhdy Sibiri [The needs of Siberia]. In: Mel'nik, I.S. (ed.) Sibir', ee sovremennoe sostoyanie i ee nuzhdy [Siberia, its current state and its needs]. St. Petersburg: Izdanie A.F. Devriena.

16. Sibirskie voprosy. (1908) Novyy sbornik statey o Sibiri [A new collection of articles on Siberia]. Sibirskie voprosy. 31-32. pp. 26-28.

17. Sibirskiy Student. (1915). 1-2. pp. 110-115.

18. Koz'min, N.N. (1918) Oblastnichestvo [Regionalism]. Sibirskie zapiski. 1. pp. 40-54.

19. Svobodnaya Sibir'. (1917). 15 March.

20. State Archive of the Russian Federation. Fund R-10073. List 2. File 450. Page 1. (In Russian).

21. Sibiryak i Krest'yanin. (1917). 30 November.

22. Sibirskie zapiski. (1918) Oba. Separatizm [Both. Separatism]. Sibirskie zapiski. 4. pp. 58-67.

23. Shilovskiy, M.V. (2003) Politicheskieprotsessy v Sibiri v period sotsial'nykh kataklizmov 1917--1920gg. [Political processes in Siberia during the period of social cataclysms in 1917-1920]. Novosibirsk: Sibirskiy khronograf.

24. Kazarkin, A.P. (2010) Zavershayushchiy tekst oblastnichestva [The final text of regionalism]. In: Malinov, A.V. (ed.) Oblastnicheskaya ten- dentsiya v russkoy filosofskoy i obshchestvennoy mysli: K 150-letiyu sibirskogo oblastnichestva [Regionalism tendency in Russian philosophical and social thought: To the 150th anniversary of Siberian regionalism]. St. Petersburg: St. Petersburg State University.

25. Velichko, S.A. (2009) Intelligentsiya Sibiri v gody perestroyki (1985-1991) [Intellectuals of Siberia in the years of perestroika (1985-1991)]. Intelligentsiya i mir. 4. pp. 52-70.

26. Tomskaya tribuna. (1990). 9 May.

27. Velichko, S.A. (2005) Neformal'noe obshchestvenno-politicheskoe dvizhenie v Sibiri, 1985-1991 [Informal socio-political movement in Siberia, 1985-1991]. Vestnik Orenburgskogo universiteta. 9. pp. 14-20.

28. Tomskaya tribuna. (1990). 24 May.

29. Novikov, S.V. (1992) [The idea of regionalism: the strategy and tactics of political forces and movements]. A conference in memory of N.M. Yadrintsev. Omsk: Omsk State University. pp. 97-99. (In Russian).

30. Novikov, S.V. (1999) Obshchestvenno-politicheskie dvizheeniya, pressa, izbiratel' Zapadnoy Sibiri: problemy vzaimovliyaniya. 1988-1991 gg. [Social and political movements, the press, the voter of Western Siberia: the problems of mutual influence. 1988-1991]. Omsk: Omsk State Technical University.

31. Velichko, S.A. (2004) Obshchestvenno-politicheskaya zhizn' Sibiri (1985-1991 gg.) [Social and political life of Siberia (1985-1991)]. Omsk: Omsk State Technical University.

32. Center for Documentation of the Modern History of Tomsk Oblast. Fund 5825. List 1. File 63. (In Russian).

33. Novikov, S.V. (1998) Sibirskie motivy v politicheskikh “igrakh” i sotsial'no-ekonomicheskikh kontseptsiyakh perekhodnogo perioda (19901996 godov) [Siberian motifs in political “games” and socio-economic concepts of the transition period (1990-1996)]. In: Chalmaev, V.A. (ed.) Ispol 'zovanie regional 'nogo komponenta bazisnogo uchebnogo plana v uchrezhdenii obrazovaniya Omskoy oblasti: opyt i problemy [Using the regional component of the basic curriculum in the educational establishment of Omsk Oblast: experience and problems]. Omsk.

34. Bakulina, S.D. (2015) Ideas of regionalism in Siberian social and political journalism at the end of the XX - the beginning of the XXI century. Istoricheskie, filosofskie, politicheskie i yuridicheskie nauki, kul 'turologiya i iskusstvovedenie. Voprosy teorii i praktiki -- Historical, Philosophical, Political and Legal Sciences, Culturology and Study of Art. Issues of Theory and Practice. 8 (58):II. pp. 34-37. (In Russian).

35. The site of the Interregional Association for Economic Cooperation of the Subjects of the Russian Federation “Siberian Accord”. [Online] Available from: http://sibacc.ru/mass/. (Accessed: 10.02.2017). (In Russian).

36. Historical Archive of Omsk Oblast (IAOO). Fund P-9618. List 1. File 177. (S.V. Novikov's Fund). (In Russian).

37. Historical Archive of Omsk Oblast (IAOO). Fund P-9618. List 1. File 180. (In Russian).

38. Historical Archive of Omsk Oblast (IAOO). Fund P-9618. List 1. File 185. (In Russian).

39. Verkhoturov, D.N. (2009) Ideya sibirskoy samostoyatel'nosti vchera i segodnya [The idea of Siberian independence yesterday and today]. Moscow: AST; Krasnoyarsk: ABU; Vladimir: VKT.

40. Gerasimenko, O. (2012) Kak koloniey byla, tak i ostanetsya [It was a colony, and it will be]. Vlast'. 15. 16 April. pp. 17.

41. Newsland.com. (2011) VNovosibirske proshel miting “Khvatit kormit' Moskvu ” [In Novosibirsk, a rally “Enough to feed Moscow” was held]. [Online] Available from: http://newsland.com/news/detail/id/808392/. (Accessed: 1.10.2015).

42. Gerasimenko, O. (2014) NeedinayaRossiya [Non-Unitied Russia]. Moscow: Commonplace.

43. Dutchak, E.E. & Kashpur, V.V. (2013) “Russkiy sibiryak”, ili Paradoksy regional'noy identifikatsii [“A Russian Siberian”, or Paradoxes of Regional Identity]. Obshchestvennye nauki i sovremennost'. 4. pp. 116-129.

44. Zinov'ev, V.P. (2012) [Ideas of regionalism as an expression of Siberian identity in the historical perspective]. Rossiyskaya gosudarstvennost': istoricheskie perspektivy i sovremennost' [Russian statehood: historical perspectives and modernity]. Proceedings of the all-Russian conference to the 1150th anniversary of the Russian statehood and the 70th anniversary of Kemerovo Oblast. Kemerovo: Kemerovo State University. pp. 120-123. (In Russian).

45. Orekhovskiy, P. (2010) Moskva i sibiryaki [Moscow and the Siberians]. Biznes-kurs. 40 (367). pp. 24.

46. Terent'ev, D. (2012) Moskva eshche spit. Ekonomicheskie motivy prishli na smenu natsional'nym [Moscow is still asleep. Economic motives came to replace national ones]. Argumenty nedeli. 36 (328). pp. 4.

47. Tishkov, V.A. (ed.) (2011) Rossiyskaya natsiya: stanovlenie i etnokul'turnoe mnogoobrazie [Russian nation: formation and ethno-cultural diversity]. Moscow: Nauka.

48. Novikov, S.V. (2017) Opportunities to counteract Siberian separatism and political extremism by education and educational activities. Omskiy nauchnyy vestnik. Ser. Obshchestvo. Istoriya. Sovremennost' -- Omsk Scientific Bulletin. Series “Society. History. Modernity”. 1. pp. 5-8. (In Russian).

Размещено на Allbest.ru