Корейская диаспора в Японии, квази-профсоюз Соайкай и Великое землетрясение в Канто

Соайкай основан японским правительством под лозунгом развития японо-корейской гармонии… и ежегодно получает огромные финансовые субсидии непосредственно от МВД… На что используются эти деньги мы не знаем… Но что удивительно, Соайкай под носом у полиции организует банды погромщиков и полицейские начальники открыто поддерживают их… даже когда Соайкай проводит тайные операции. Откройте глаза!... Мы члены Росо требуем запрета деятельности Соайкай! Эта организация враждебна интересам корейского пролетариата в Японии. Граждане! Не позволяйте себя обманывать лозунгами Соайкай о "взаимной любви". Присоединяйтесь к нам в нашей борьбе против Соайкай. Поддержите бастующих рабочих фабрики Нихон гакки"[18, с. 330, 331].

Через месяц после начала забастовки на "Нихон гакки" руководство Соайкай решило использовать эту стачку и листовки Росо как повод для сведения счётов со своим соперником. 13 июня 1926 г. 70 функционеров квази-профсоюза устроили погром в штаб-квартире Росо в Токио, нанеся увечья четырём членам корейского коммунистического профсоюза [15].

По мнению функционера Росо Ким Ту Ёна, Соайкай успешно отрывал корейских рабочих от Росо и перетягивал в свои организации [3, с. 78]. Акции по набору новых членов квазипрофсоюза скорее походили на силовые операции устрашения, сопровождавшиеся избиением и даже убийствами оппонентов (на войне как на войне). Неразборчивость в средствах свидетельствовала о серьёзном недовольстве корейских иммигрантов работой Соайкай, поддержке японскими силовиками полицейского тред юниона. В феврале 1929 г. в городе Кавасаки Росо организовал массовую демонстрацию безработных подёнщиков против дискриминационных практик городского бюро по найму, которое, по мнению корейцев, отдавало предпочтение при найме безработным японцам в ущерб не имеющим работы иммигрантам из Кореи [3, с. 78, 79]. Вскоре после этого, весной 1929 г. в городе появились специализированные на "социальной работе" с корейскими рабочими коллаборационисты из Соайкай.

14 мая 1929 г. 45 членов квази-профсоюза приехали в корейский квартал в Цуруми (пригород г. Кавасаки) и попытались заставить находившихся в общежитиии корейцев вступить в Соайкай. В отличие от вышеупомянутого столкновения в префектуре Яманаси когда половина рабочих-корейцев, согласились стать членами полицейского профсоюза, рабочие в Цуруми отказались вступать. По словам Кима, члены Соайкай угрожали рабочим обрезками стальных труб, пиками, что привело к обратному эффекту - конфронтации 100 корейских рабочих с функционерами Соайкай. Схватка прервалась только после прибытия 10 полицейских машин.

Однако коллаборационисты не отступили. 30 членов квази-профсоюза на четырёх больших автомобилях разъехались по разным баракам, где захватили и увезли с собой нескольких корейских подёнщиков. Менее чем через час более 500 корейских рабочих, живших в этом районе, собрались вместе и вооружённые пиками и бамбуковыми палками направились к офису Соайкай в г. Кавасаки с целью освободить троих захваченных товарищей. Полицейские, охранявшие офис, пытались им помешать, но превосходившая по численности толпа протестантов опрокинула стражей порядка, ворвалась в помещение с криками "отпустите наших друзей!", круша всё что попадалось под руку. Пленённые рабочие были освобождены. После прибытия полицейского подкрепления из Иокогамы подёнщики отступили вместе с освобождёнными коллегами.

Вскоре после столкновения полиция арестовала более 100 корейских рабочих, связанных с Росо. Были арестованы и 50 членов Соайкай, однако, те вскоре были отпущены. Возле корейских бараков в Цуруми и Кавасаки были построены 6 стационарных полицейских постов (кобан). Начальник полиции префектуры Канагава предупредил директора отделения квази-профсоюза в г. Кавасаки о необходимости впредь действовать более осторожно. Директор пообещал обязать функционеров не поступать так жёстко [3, с. 78]. На деле после инцидента в Кавасаки вмешательство Соакай в повседневную жизнь рабочих с использованием репрессивных практик усилилось. В бараках, где жили подёнщики, участились случаи киднэппинга (похищения людей), принуждения к работе, членство в полицейском тред юнионе провозглашалось долгом, рабочих избивали или убивали прямо на улице возле их жилищ. Репрессии Соайкай против участников стачек, агрессивное давление продолжалось перманентно до начала 30-х гг.

Межкорейское столкновение известное в Японии как инцидент Соайкай в Кавасаки стало катализатором принятия руководством Росо в декабре 1929 г. решения изменить формы организации и борьбы корейских рабочих в Японии, распустить Росо и призвать его членов войти в руководимый японской компартией общенациональный профсоюз Дзэнкё. Руководство корейского профсоюза считало, что слияние с Дзэнкё даст корейским рабочим необходимую защиту от "специфических форм репрессий".

В конце 1929 г. на гребне агрессивных акций полицейского тред юниона и борьбы корейских рабочих против оппортунистов из Соайкай, Росо опубликовал брошюру под названием "Росо - курс развития", в которой, в частности говорилось: "Росо испытывает специфические формы репрессий (токусютэки данъацу) японского империализма, что привело к закрытию многих наших отделений... В период когда Росо был подчинён Корейской компартии этот прессинг только наростал. Поскольку мы живём и работаем в Японии оптимальным вариантом будет присоединение к Японской компартии и работа под её руководством. Чтобы эффективнее представлять интересы корейских рабочих в Японии Росо откажется от борьбы на этнической основе и будет бороться за власть рабочего класса как левый рабочий профсоюз" [25, с. 1124].

Однако большинство корейцев-членов Росо не смогло переступить через барьер межнациональной розни, дискриминационное отношение, недоверие к японским коллегам и не стало вступать в профсоюз японской компартии Дзэнкё. Тем не менее, и подёнщики, ставшие после роспуска Росо "несоюзными" и рабочие, вступившие в Дзэнкё, продолжали в 30-х годах участвовать в борьбе против Соайкай.

После стачек и конфликтов на фабрике музыкальных инструментов в Хамамацу, в префектуре Яманаси, и особенно в г. Кавасаки скандальная известность Соайкай как прислужника капиталистов обернулась против полицейского профсоюза. Развернувшееся движение против Соайкай существенно ослабило полицейский профсоюз, подпортило его имидж в глазах общественности, деятельность организации пошла на спад.

Корейская секция в японском коммунистическом профсоюзе Дзэнкё вела борьбу против насильственных действий квази-профсоюза и включила в свой агитационный арсенал политической пропаганды лозунги резкой критики полицейского профсоюза и Пак Чум Гума (вице-президент Соайкай). В 1932 г. перед парламентскими выборами в Японии профсоюз рабочих химической промышленности в составе коммунистического Дзэнкё распространил листовки с воззванием к несоюзным корейским рабочим, жёстко критикующим Пака.

В листовке, озаглавленной "Выступайте против кандидатуры Пак Чум Гума", говорилось: "Товарищи корейские рабочие! Корея опустошена японским империализмом, её разжевали и выплюнули. Наше богатство и даже наше здоровье присвоены японской буржуазией. Не имея возможности выжить в Корее, мы пересекли пролив и оказались в Токио вдали от родных мест, но и здесь нет гарантий на существование.

Пак Чум Гун предложил свои услуги японским империалистам, так как Корея колонизирована и обесчещена. При поддержке Маруяма Цурукити он стал кандидатом в депутаты японского парламента и борется за место в законодательном органе, чтобы поддержать захват Маньчжурии…

Мы должны не отдать ни одного голоса в поддержку собаки, охраняющей японский империализм. Что мы имеем благодаря деятельности Пака - работаем получая низкие зарплаты, первыми оказываемся за воротами предприятий и ищем любую временную работу при этом должны как-то обеспечивать свои семьи и в результате сталкиваемся с презрительным отношением: "Ах эти корейцы" (Сэндзин, сэндзин!). Мы страдаем от постоянно возникающих проблем. Пак получил поддержку японских империалистов, потому что на нём кровь наших товарищей. И это называется гармонией между японцами и корейцами?!

Корейские рабочие! Создавайте альянсы с японскими рабочими и не голосуйте за Пак Чум Гума. Организуйте массовые акции под руководством профсоюза химпрома в составе Дзэнкё, демонстрации под лозунгом уничтожения буржуазной парламентской системы. Боритесь против Соайкай и Пак Чум Гума, для этого организуйте публичные выступления, распространяйте листовки, критикующие Пака, создавайте организации для противодействия Соайкай. Связывайтесь с корейскими строительными рабочими для совместной борьбы, как против эксплуатации на стройках, так и против участия в выборах" [22].

В русле анти Пак движения корейские организации протестовали против закона о выборах (фуцу сэнкёхо), появившегося вскоре после введения всеобщего избирательного права в 1925 г., критиковали его дискриминационные положения, касающиеся корейцев в Японии. В отличие от корейцев в Корее и тайваньцев на Тайване, не получивших избирательных прав, корейцы в Японии с 1925 г. могли участвовать в выборах, при условии если они отвечают двум базовым критериям: выбирать и быть избранными могут мужчины старше 25 лет, доказавшие проживание в одном месте в Японии свыше 1 года.

Последнее условие вызвало резкое недовольство корейских иммигрантов. Во первых, ценз был на полгода больше чем для японцев (6 месяцев). Во вторых, из-за предубеждённого отношения домовладельцев, не желавших сдавать дома и квартиры корейцам, им приходилось часто менять жильё. Как следствие, невозможность набрать необходимый годовой ценз проживания в одном месте и отказ в регистрации в качестве участника избирательного процесса [30, с. 166]. Перманентные проблемы с жильём (бездомность), обычные для тысяч корейцев в 20-х, 30-х гг. становилось официальным поводом для запрета на участие в выборах, что усиливало у иммигрантов комплекс неполноценности. Корейцы-активисты осакского отделения Рабоче-крестьянской партии (Роното) протестовали против закона об избирательном праве в части годичного ценза проживания в Японии для корейцев, как условия для участия в голосовании.

В листовке Роното, отпечатанной в феврале 1928 г. говорилось: "Выборы сегодня всеобщее увлечение. Но что делать нам корейским рабочим, имеющим право голосовать и не желающих остаться в дураках. Далеко не все из нас могут этим правом реально воспользоваться. Разумеется, наши братья в Корее совершенно лишены возможности участвовать в выборах, но и здесь в Японии ты также можешь оказаться в аналогичной ситуации, даже если тебе 18 и более лет, так как по закону корейцу необходимо прожить как минимум год в одном месте. Для нас корейских рабочих это самая большая проблема. Чтобы снять жилище в Японии приходится выдавать себя за японца (использовать японскую фамилию), но когда домовладелец узнаёт, что ты на самом деле кореец, тебя вышвыривают на улицу, поэтому прожить год в одном месте это недостижимая мечта…. Надо отменить ценз проживания в законе о выборах (идзю сэйгэн о ямэро!)" [30, с. 166].

В процессе борьбы антиколониально настроенной части корейского сообщества против полицейского тред юниона бывший подёнщик и продавец женьшеня вразнос, превратившийся в коммерческого антрепренера, и вице-президента Соайкай Пак Чум Гум, подвергался резкой критике со стороны левых корейских организаций. Во время предвыборной компании он счёл за благо публично дистанцироваться от квази-профсоюза. В его выступлениях, таких как 56-и страничная программная речь (ноябрь 1930 г.) под названием "Наше государство - новая Япония: публичная жалоба правительству по поводу нестабильного положения и бедности наших корейских братьев", ни разу не упоминался Соайкай [21]. Пак никогда бы не стал первым корейцем в японском парламенте если бы не отмежевался от квази-профсоюза. И предвыборная компания Пака и его парламентская деятельность основывались на активном отказе от превентивной полицейской работы Соайкай. Несмотря на организованное движение против его кандидатуры Пак в 1932 г. был избран в японский парламент в качестве представителя от 4-го токийского округа в нижней палате законодательного органа и стал первым из колониальных подданных Японии, ставшим его членом.

В своей речи после победы Пак заявил: "Как японец, рождённый в Корее, могу сказать, что моё избрание в парламент победа не только моя личная, но и 20 миллионов корейцев, живущих в Корее" [17, с. 47]. В качестве парламентария Пак не мог больше выступать как представитель Соайкай и в своей политической работе апеллировать только к корейским подёнщикам (которых он ранее, однажды, в интервью японской газете уничижительно назвал "неуправляемыми корейцами, заслуживающими ликвидации"[19]). В парламенте Пак претендовал на роль представителя всей корейской диаспоры, что не позволяло ему даже упоминать о квазипрофсоюзе. За всё время работы Пака в качестве депутата им не было сказано ни слова о Соайкай. Пик парламентской карьеры Пака коррелирует со спадом деятельности полицейского профсоюза.

Исследователь Кен Кавасима следующим образом оценивает эффективность работы Пака в качестве представителя корейской диаспоры: "Какой результат парламентской деятельности Пака? - ничтожный"[30, с. 167]. Его попытки провести закон, позволяющий корейцам служить в японской армии провалились, предложение Пак Чум Гуна разрешить корейцам свободную миграцию (дзию токо) между Кореей и Японией было отвергнуто, как и проект введения в Корее избирательного права. Отказ принятия этих предложений аргументировался неготовностью Кореи к таким преобразованиям [17, с. 45-51]. Паку не удалось убедить парламент выступить против решения правительства постепенно прекратить импорт риса из Кореи и доказать премьер- министру Сайто Макото, что этот план носит дискриминационный характер. Импорт риса из Кореи продолжал сокращаться и в 1934 г. программа увеличения производства риса в Корее была свёрнута (что привело к снижению уровня жизни корейских крестьян, потерявших японский рынок сбыта, способствовало их разорению).

Значение работы Пака в парламенте заключалось не только в том, что он был первым представителем колониального этноса в японском законодательном органе, но и по мнению Кэн Кавасима, "примером разделения государственного механизма на официальную компоненту и скрытую составляющую, включающую грязные практики (насилие), на которые этот механизм государственного контроля опирался"[30, с. 167]. Пак был орудием для колониальной эксплуатации своих соотечественников. Его коллаборационизм был связаны с технологиями управления, контроля и репрессий против корейских иммигрантов в Японии, через создание вспомогательной превентивно полицейской организации (Соайкай), дублирующей функции охранительно-репрессивного аппарата официальных полицейских структур. Пак символ того, как политтехнологи многонациональной колониальной империи апеллируют к этничности, как к паллиативной мере, призванной заглушить классовую борьбу и межнациональные противоречия.

"Борьба без правил", которую вёл Соайкай против Росо, формально закончилась победой коллаборационистов. Если в 1927 г. руководство Росо заявило о преждевременности объединения с японским коммунистическим тред юнионом Дзэнкё [30, с. 93], то к 1929 г. ситуация изменилась. Корейский коммунистический профсоюз не мог самостоятельно противостоять всемерно поддерживаемому японским государственным аппаратом полицейскому квази-профсоюзу и вынужден был со значительными потерями в численности уйти под "крышу" японской компартии, став частью её профсоюза Дзэнкё. Потеря "собственной" организации в чужой стране для вчерашних корейских крестьян с рудиментами "общинной психологии" стала серьёзным ударом. Согласно данным исследователя Пак Кюн Сика, из 33 тысяч корейцев, в 1929 г. состоявших в Росо, вступило в Дзэнкё на 1930 г. только 2660 чел. (менее 10%). В 1931г. и 1932г. число вступивших возросло соответственно до 4500 чел. и 4721 чел., но в 1933 г. упало до 3970 чел. [20, с. 215-224].

Однако для Соайкай это была "пиррова победа". В борьбе против радикального Росо и стачек корейских подёнщиков квази-профсоюз разоблачил себя как пособник полиции, и владельцев предприятий, союзник японского колониального аппарата, не брезгующий никакими средствами для выполнения своей функции цепного пса японского империализма. Его лидер и сооснователь после избрания в японский парламент по существу предал своё детище, открестившись от него и его превентивно полицейских практик. Если в 1932 г. численность Соайкай составляла 16080 чел. то к 1934 г. менее чем 7500 чел., а в 1936г. только 3000 чел. (из 700-тысячного корейского населения Японии). Движение против Соайкай активно шло и в 1934 г. когда корейские рабочие организации в составе Дзэнкё переиначили его название на Согайкай - общество взаимного вреда [30, с. 164].

В середине 30-х гг. квази-профсоюз почти сошёл со сцены как инструмент полицейского контроля и доминирующий посредник для корейских подёнщиков на рынке труда. Постепенная (относительная) интеграция корейских иммигрантов в японское общество, освоение ими языкового минимума, с одной стороны, и неприемлемость платы за посреднические услуги квази-профсоюза на фоне снижения уровня жизни в условиях кризиса 1929-1933 гг., с другой, делало Соайкай непривлекательным инструментом адаптации, выводило корейских рабочих из-под его контроля. Корейские подёнщики успешно осваивали способы самостоятельного трудоустройства напрямую через брокеров на полулегальных минибиржах труда. В 1941 г. в преддверии войны на Тихом океане и в связи с ограничением деятельности в Японии политических и общественных организаций был "закрыт" и Соайкай. Доверять возглавляемой корейцами корейской организации монопольное право контроля над корейской диаспорой в условиях военного времени правительство посчитало небезопасным. Управление диаспорой передали японской госструктуре "Кёвакай".

Библиография

1. Дзайдан ходзин Соайкан дзигё ёран (обзор деятельности организации Соайкай). / Дзайдан ходзин Соайкай кан. Токио: Дзайдан ходзин Соайкай, апрель 1929.

2. Кан Дон Чин. Нихон но тёсэн сихай сэйсаку си но кэнкю: 1920 нэндай о тюсин тоситэ (Изучение японского господства в Корее: 20-е годы). Токио: Токио унивесити пресс, 1979.

3. Ким Ту Ён. Кавасаки ранто дзикэн но синсо (Правда о конфликте в Кавасаки) // Сэнки. Токио, июль 1929.

4. Ким Чам Джён, Пан Сон Хи. Кадзэ но доки: Дзайнити тёсэндзин дзёко но сэйкацу то рэкиси (Кореянки работницы в Японии: история и повседневная жизнь). Токио: Табата пресс, 1977.

5. Кэйдзё ниппо 15.02. 1928.

6. Кэйдзё ниппо 14.09.1923.

7. Кэйдзё ниппо 24.09.1923.

8. Кэйдзё ниппо 5.12.1923 (вечерний выпуск).

9. Кэйдзё ниппо 19.12.1923.

10. Кэйдзё ниппо 6.08.1924.

11. Кэйдзё ниппо 17.07.1926.

12. Кэйдзё ниппо 15.02.1928.

13. Маруяма Цурукити. Кэйсацу то сякай дзигё - дзикёку коэнсю (Полиция и общество) часть 2. Токио: кэйсацу косюдзё гакуюкай, 1919.

14. Маруяма Цурукити. Тёсэндзин дантай соайкай - Нанадзюнэн токородокоро (Ретрозаписки: 70 прошедших лет). Токио: Нанадзюнэн токоро докоро, 1955.

15. Мусанся симбун. 19.06.1926.

16. Обината Сумио. Кэйсацу но сякайси (Социальная история полиции). Токио: Иванами синсё, 1993.

17. Огума Эйдзи. Тёсэн умарэ но ниппондзин: Тёсэндзин тюингиин, Пак Чум Гум (Японец, родившийся в Корее: Пак Чум Гум - депутат кореец) // Кореан минорити кэнкю. т.1. 1998. с. 31 - 59.

18. Онива Синсукэ. Хамамацу нихон гакки соги но кэнкю (Изучение конфликта на фабрике Нихон гакки 1926. 4.26 - 8.8). Токио: Гогацуся, 1980.

19. Осака майнити симбун. 28 апреля 1923 г.

20. Пак Кюн Сик. Дзайнити тёсэндзин ундоси (Общественно-политическая история корейской диаспоры в Японии). Токио: Сан ити сёбо, 1979.

21. Пак Чум Гум. Варэра но кокка синниппон: тёсэн дохоно фуан то кинкю о нобэтэ тёя сёкэн ни со (Публичная жалоба членам японского правительства о неустроенности и проблемах наших корейских братьев). Токио: Пак Чум Гум дзимусё, ноябрь 1930 г.

22. Пак Чум Гум но риккохо то татакаэ (Борьба против избрания Пак Чум Гума) / Дзэнкё нихон кагаку родо кумиай токио сибу. (листовка выпущена в конце 1931 начале 1932 г.).

23. Сакаи Тосио. Тёсэндзин родося мондай (Корейский рабочий вопрос) // Сякай дзигё кэнкю. Май - июль 1931. Май:83-101 Июнь: 115-136 Июль: 184-193.

24. Сиэй сякай дзигё дзаданкай (дискуссия по программе частной благотворительности) // Сякай фукури. март 1930. с. 13 - 27.

25. Сякай ундо но дзёкё (Ситуация с общественными движениями) / Наймусё кэйхокёку. Токио, 1930.

26. Танака Такэо. Кэйсацу но минсюка то минсю но кэйсацука (Массовизация полиции и полициизация масс). // Кэйму ихо. 15.02. 1923. с.15.

27. Тёсон ниппо. 17.05.1924.

28. Тёсэн (Корея) / Соайкай Осака хонбу бунка бу. Осака: Соайкай осака хонбу бункабу,1925.

29. Яманаси нити нити симбун. 15.06.1926.

30. Kawashima Ken. The proletarian gamble. Duke university press. Durham and London, 2009. 298 р.

31. Ringhoffer Manfred. Соайкай - тёсэндзин дока дантай но аюми (Соайкай - орган ассимиляции корейцев) / Дзайнити тёсэндзинси но кэнкю. т. 9 (декабрь 1981). p. 45-69.

32. Weiner Michael. The origins of the Korean community in Japan 1910 - 1923. Humanities press international, Atlantic Highlands, NJ, 1989.

Размещено на Allbest.ru