Особенности объекта и предмета научного анализа, характер целей и задач, логика исследования и авторская концепция в целом обусловили проблемно-хронологический принцип построения диссертации, структура которой включает введение, пять глав, заключение, список использованных источников и литературы, 45 приложений, включая историческую хронику, оформленных в самостоятельный текстовый блок.

В диссертационной работе представлены 23 статистические таблицы и диаграммы, которые в совокупности с полученными социологическими данными отражают динамику численности корейского населения и его характеристику по гражданско-правовому и возрастно-половому признакам, брачному состоянию, источникам средств существования, структуре получаемых доходов, душевому потреблению основных продуктов питания, уровню образования и владения родным языком, степени удовлетворенности деятельностью региональных органов власти.

Основное содержание диссертации

Во "Введении" дано обоснование актуальности темы, раскрыта степень её изученности, охарактеризованы объект и предмет, цели и задачи, географические и хронологические рамки, научная новизна, научная и практическая значимость исследования, а также положения, выносимые на защиту.

Содержание первой главы "Теоретические и информационные основы изучения истории корейского населения Сахалина", состоящей из двух разделов, отражено в уже представленной части реферата, где даются историографический анализ литературы по исследуемой теме, характеристика опубликованных и неопубликованных источников, раскрываются теоретико-методологические подходы научной разработки анализируемой проблематики.

Во второй главе "Формирование корейского населения на Сахалине (конец ХIХ в. - начало 1920-х гг.)" рассматриваются взаимосвязанные проблемы, раскрывающие особенности формирования, правового положения, хозяйственной деятельности корейской общности и ее социокультурного развития.

Автором документально установлено, что заключение с Китаем Айгуньского (1858 г.) и Пекинского (1860 г.) Русско-китайские отношения. 1689-1916. Официальные документы. М., 1958.С. 29-30, 575-577. договоров сделало Россию обладательницей Приамурья и Южно-Уссурийского края. Необходимость их заселения обусловила принятие 27 апреля 1861 г. особого закона, представившего значительные льготы желающим переселиться в эти края Полное собрание законов Российской империи (ПСЗРИ). Собр. 2.Т. 36. СПб., 1863. №36928.С. 682. . Именно таким образом возникли объективные предпосылки для притока мигрантов не только из глубинных районов России, но и из Китая и Кореи. Что касается причин начала миграционного движения корейцев, то таковыми следует считать крайне бедственное положение их на родной земле, а в политическом смысле их добровольное переселение "составляло явный протест" против деспотизма своего правительства Вагин В.И. Корейцы на Амуре // Сборник историко-статистических сведений о Сибири и сопредельных с ней странах. Вып. 2. СПб., 1875.Т. 1.С. 23. .

На сахалинскую землю корейцы прибывали самотёком, без разрешительных документов. Первоначальные контуры расселения определились в 1870-х гг. и на протяжении ряда десятилетий охватывали в основном южную часть острова как относительно благоприятную в природно-климатическом отношении. Корейское население формировалось из представителей разных сословий. Но у них был один общий интерес - материальный, состоявший в том, чтобы выжить в чужой историко-географической среде. Формы общественного взаимодействия и очертания экономической жизни были неопределёнными. Корейское население вовлекалось в процессы местной хозяйственной жизни, приспосабливаясь к общей стратегии решения задач островной колонизации. Соотношение пришлых и возвратных корейцев, даже в условиях географической отдалённости, имело тенденцию к некоторому численному росту при минимальном естественном воспроизводстве. Недоброжелательности со стороны старожильческого русского и аборигенного населения в отличие от других регионов Приамурского генерал-губернаторства, в состав которого входил о. Сахалин, не проявлялось.

По данным Первой всероссийской переписи, в 1897 г. на Сахалине было зарегистрировано 67 корейцевПервая всеобщая перепись населения Российской империи, 1897. СПб, 1904.Т. 77. Тетрадь 2.С. 7. . Установлен новый научный факт, подтверждающий, что Сахалин служил местом каторги и ссылки не только российских, но и корейских подданныхГосударственный архив Сахалинской области (ГАСО).Ф. 23и. Оп. 1.Д. 26.Л. 98-100. . Корейские иммигранты не образовывали отдельных поселений, представляли собой контингент бесправных маргиналов со свойственной им неустойчивой психологией, социальной и трудовой нестабильностью.

Взгляды представителей российских имперских властей на корейцев варьировались в двух направлениях. Корейцы то получали покровительство русских законов, то резко ограничивались в гражданских правах. Но при всех обстоятельствах вопрос об окончательном правовом и общественно-политическом их устройстве при царизме на повестку дня не ставился.

С учётом объективных факторов в истории корейского населения Сахалина до оккупации японцами его северной части (1920 г.) можно выделить два этапа.

Первый этап (1870-е - 1905 гг.), когда осваивались пути морского перехода государственной границы, определились контуры расселения, основные виды и формы трудовой занятости, но заметной эмиграционной активности не наблюдалось.

Второй этап (1905 - начало 1920-х гг.), когда Россия, уступив Японии Южный Сахалин, усилила внимание к его северной части в общегосударственном смысле как по причине геополитического положения, так и необходимости хозяйственного освоения. В этот период приток корейцев возрос количественно, поскольку после упразднения каторги (1906 г.) доступ иностранцев на Сахалин стал более лёгким; социальная база корейской эмиграции расширилась за счёт политических беженцев из Кореи и контингента безработных, направляемых Николаевской-на-Амуре биржей труда; наблюдалась миграция с японского Южного Сахалина на российский Северный Сахалин и обратно; определились новые виды трудовой занятости и источники существования; складывались особенности жизнедеятельности, формировались разнообразные механизмы адаптации. Расселение среди местных жителей не породило ни силовых столкновений, ни социальных и религиозных обострений, ни политического контраста, какие нередко возникают в аналогичных этносоциальных условиях. В целом корейская иммиграция, развиваясь как возрастающий процесс, несла в себе серьёзные проблемы.

Третья глава "Корейское население в условиях советизации Северного Сахалина (1925 - 1937 гг.)" состоит из четырёх разделов, в которых решён комплекс задач, связанных с особенностями сложных и многоплановых процессов установления власти Советов, определявших и всю жизнедеятельность корейского населения. Каторжное прошлое, наследие многолетнего японского оккупационного периода, взгляд на Сахалин как на край света, массовый наплыв сюда разношерстной публики и деклассированных элементов, наличие японских нефтяных и угольных концессий, непосредственная близость японской границы на южной части Сахалина - всё это достаточно сильно дезориентировало местное население и негативно воздействовало на психологию сахалинских жителей, в том числе и корейцев.

К началу 1930-х гг. на советском Северном Сахалине были заложены основы социально-экономического и политического развития на социалистических началах. Характерными чертами этого периода являлось освобождение корейцев от влияния японского колониализма, включение их в социально-экономические процессы и в политическое строительство основ советской системы, в новую парадигму социокультурного развития. Этому способствовали и принимаемые государством меры по урегулированию гражданско-правового положения корейских эмигрантов. Но значительная часть корейцев воспринимала советскую власть с настороженностью и даже с недоверием.

По оценке Сахалинского окружкома ВКП (б), у большинства корейцев на концессиях в силу экономической зависимости преобладали японофильские настроения СЦДНИ.Ф. П-2. Оп. 2.Д. 248.Л. 12-13. . Не допускалось даже мысли об их ассимиляции и возможном "врастании в русскую демографическую почву". Данная проблема анализируется с учетом местных особенностей: территория советского Северного Сахалина граничила с японским Южным Сахалином; после японской оккупации здесь в качестве особых представителей остались так называемые резидентыё среди которых находились и корейцы; на японских концессиях использовалась корейская рабочая сила; часть корейцев с юга острова нелегально переходила на его северную половину, наблюдался и встречный поток.

В результате предпринимаемые советским руководством меры по укреплению обороноспособности региона были дополнены и таким жёстким актом, как депортация. Тотальное выселение корейцев из всех регионов Дальнего Востока в 1937 г. прервало историю сахалинских корейцев. В районы Средней Азии и Казахстана было вывезено 293 корейские семьи общей численностью 1 155 человек.

Четвертая глава "Корейское население Сахалинской области в контексте советской национальной политики (1945 - 1980-е гг.)" является своего рода базовой для понимания дальнейших процессов жизнедеятельности сахалинской корейской общности. При этом констатируется, что на южной части о. Сахалина, отошедшей в результате поражения России в русско-японской войне (1904-1905 гг.) к Японии, сформировались другие исторические условия, другая социально-экономическая система. Японские власти начали усиленную колонизацию Южного Сахалина, в том числе и за счёт принудительно доставляемой дешёвой рабочей силы с Корейского полуострова. Массовый завоз проходил в три основных этапа: вербовка (июнь 1939 - февраль 1942 гг.); государственный организованный набор (февраль 1942 - сентябрь 1944 гг.); трудовая повинность по законам военного времени (сентябрь 1944 - август 1945 гг.) Бок Зи Коу. Сахалинские корейцы: проблемы и перспективы… С. 38-40. . Некоторые приезжали добровольно, в надежде на лучшую жизнь. Но все корейцы находились под жёстким военно-полицейским контролем. Значительная их часть была физически уничтожена японцами на непосильных работах, в тюрьмах, в других местах заключения, часть погибла во время боевых действий в августе 1945 г. и в послевоенный репатриационный период.

Особо рассмотрен кратковременный, но важный этап существования послевоенной системы управления. Анализ показал, что сложившиеся и внутренние и внешние условия объективно препятствовали репатриации корейцев, и СССР вынужден был взять на себя историческую ответственность за их дальнейшие судьбы.

По данным советской администрации, после окончания войны на Южном Сахалине осталось 23,5 тыс. корейцев. Будучи японскими подданными, они оказались на положении лиц без гражданства. Нехватка сугубо национальных продуктов питания, неопределённость гражданско-правового положения, запрет на свободный выбор места жительства и территориальное передвижение, нерешенность вопроса о возвращении вкладов из японских банков, производственно-бытовая неустроенность, усиленный политический и административный контроль - всё это вызывало у корейцев разочарование в советских порядках и приводило к обострению межнациональных отношений. Нахождение массы иностранного населения создавало немало сложностей, и в диссертации показывается, почему советское правительство не смогло воздержаться от принятия мер, ущемлявших человеческие права корейцев.

Начиная с 1946 г. в Сахалинскую область по трудовой вербовке стали прибывать северокорейские рабочие. Расселение первоначально шло по рыбопромышленным районам, а затем происходил переход в другие отрасли хозяйства. Пребывание корейцев на Курильских островах оказалось кратковременным по причине подозрения их в политической неблагонадежности и возможной связи с японской разведкой. Процесс возвращения северокорейских рабочих после окончания срока действия трудовых договоров сдерживался в связи с тем, что они открыто заявляли о своём нежелании уезжать обратно в КНДР.

Вторая половина 1940-х - начало 1950-х гг. характеризовались тем, что наблюдалась миграция корейского населения из Средней Азии и Казахстана, главным образом из числа тех, кто был выслан туда из районов Дальнего Востока в 1937 г. Всего в Сахалинскую область прибыло около 2 тыс. человек, хорошо владеющих корейским языком и мобилизованных для проведения массово-политической работы среди корейцев, не имевших советского гражданства.

Таким образом, сахалинское корейское население в послевоенный период формировалось из бывших японских подданных, северокорейских граждан, прибывших по трудовой вербовке, и из депортированных ранее, а затем перемещенных из Средней Азии и Казахстана корейцев. По своим идейно-политическим убеждениям корейская масса тоже оказалась неоднородной: одни поддерживали строящийся в Северной Корее социализм, другие - проамериканский режим Южной Кореи. Но всё же большинство симпатизировало советской власти, и лишь небольшая часть оставалась прояпонски настроенной.

В диссертации всесторонне анализируется эволюция гражданско-правового положения сахалинских корейцев - бывших японских подданных. Особенно важными оказались выявленные в ходе анализа политические последствия качественно нового явления, когда этой категории корейцев в 1952 г. впервые было предоставлено право принимать гражданство СССР, что означало коренную ломку их жизненных устоев, с одной стороны, и способствовало укреплению доверия к советской стране - с другой. Характерно, что северокорейская группа пополнялась за счет части бывших японских подданных, принимавших гражданство КНДР, а часть граждан КНДР со временем отказывалась от национального гражданства, принимала гражданство СССР или предпочитала проживать по видам на жительство для лиц без гражданства.

В итоге сформировавшееся к концу 1950-х гг. корейское население Сахалина по своему правовому статусу разделилось на четыре группы: сохранившие японское подданство; принявшие советское гражданство; граждане КНДР; лица без гражданства из числа бывших японских подданных и отказавшихся от северокорейского гражданства, что заметно влияло на различия в их социально-экономическом и общественно-политическом положении. На этой почве иногда обострялись взаимоотношения, что являлось серьёзной национально-политической проблемой, хотя в официальном порядке это не признавалось.

На территории Сахалинской области действовал специальный, особенно жёсткий административный режим. За нарушение правил проживания как в запретной погранзоне и за уклонение от обязательной ежеквартальной перерегистрации в органах внутренних дел виновные подлежали лагерному заключению на срок от одного года до трех лет, равно как и должностные лица, нарушившие погранично-паспортный режим. Часть корейцев подлежала административной высылке без права выезда в другую страну ГАСО.Ф. 514. Оп. 2.Д. 16.Л. 143; СЦДНИ.Ф. П - 4. Оп. 80.Д. 18.Л. 212. . Действовала целая система государственных норм дискриминационного характера в виде различий, исключений и ограничений гражданских прав. В целом правовое положение корейцев не отличалось устойчивостью, поскольку процессы окончательного определения их гражданского статуса и национально-гражданской самоидентификации так и не завершились.

В диссертации дается анализ социально-экономического положения корейского населения, показывается, как под влиянием советской государственной политики трансформировались происходившие здесь процессы, имевшие свои особенности. Корейцы - бывшие японские подданные работали в основном на предприятиях угольной, лесной и целлюлозно-бумажной промышленности. Прибывшие по вербовке северокорейские рабочие обязывались трудится по договорам исключительно только в рыбной промышленности, а с октября 1948 г. был разрешён переход в другие отрасли экономики. Часть корейских семей, приехавших из Средней Азии и Казахстана и имевших советское гражданство, получила возможность создать единственный в Сахалинской области национальный сельскохозяйственный колхоз "Тихоокеанская звезда".

В течение 1950-1960-х гг. были приняты решения, в соответствии с которыми корейцам, не имеющим гражданства, стали предоставляться права на социально-трудовые льготы наравне со всеми советскими гражданами ГАСО.Ф. 242. Оп. 5.Д. 966.Л. 227. . К концу 1980-х гг. в народном хозяйстве региона было занято почти 11,5 тыс. корейцев, из них в промышленности - более 4 тыс., в сельском хозяйстве - примерно 1 тыс., строительстве и коммунальном хозяйстве - 2,3 тыс., в бытовом обслуживании - 1,8 тыс., на транспорте - 0,5 тыс., в сферах образования и культуры - 1,8 тыс. Около 2 тыс. корейцев были заняты на руководящих и инженерно-технических должностях, почти 7 тыс. имели высококвалифицированную рабочую специальность. Характерно, что в 1960 - 1980-х гг., работая совместно с русскими людьми, корейцы не образовывали сугубо национальных трудовых коллективов, за исключением малочисленных звеньев и бригад. Но в целом они являлись важнейшей составляющей кадрового потенциала Сахалинской области, играли важную роль в развитии её производительных сил.

Социокультурная сторона жизни корейцев в советский период анализируется в последнем разделе четвертой главы. Перевод корейских школ на советскую систему образования начался в январе 1947 г. и осуществлялся в соответствии с учебными планами и программами Министерства просвещения РСФСР. Однако в мае 1963 г. власти приняли решение о реорганизации всех корейских школ в общерусские, поскольку считалось, что они выполнили свои задачи и не имеют дальнейших перспектив СЦДНИ.Ф. П-4. Оп. 83.Д. 3.Л. 22-23. . В результате, как показало исследование, сфера применения корейского языка заметно сузилась. По итогам переписи 1989 г., из проживавших в Сахалинской области 35,2 тыс. корейцев своим родным языком считали корейский 12,9 тыс., или 36,6% ГАСО.Ф. 3. Оп. 2.Д. 215.Л. 19. , тогда как в 1959 г. - 39,7 тыс., или 93,8 % ГАСО.Ф. 3. Оп. 2.Д. 8.Л. 4. .

В советский период культурная жизнь сахалинского корейского населения развивалась достаточно противоречиво. В первые послевоенные десятилетия создавались условия для ликвидации неграмотности среди корейцев, открывались национальные школы, выходили издания на корейском языке, развивались театрально-художественные формы культуры и пр. Несмотря на негативные стороны советской системы - мощный партийный контроль, заидеологизированность, политизированность, цензуру, - корейское население получило достаточно оптимальные возможности для национально-культурного развития. Однако в середине 1960-х гг. условия для развития корейской национальной культуры ухудшаются, и она, как и вся советская культура, "втягивается" в общий затяжной кризис, в основе которого лежало господство партийно-классовой идеологии. Малочисленность учреждений культуры и несоответствие их деятельности запросам населения при недостаточной развитости духовных потребностей значительной части корейских масс обусловливали низкий уровень включённости их в общественно-организованную сферу культурного обслуживания.

В пятой главе "Сахалинские корейцы в постсоветский период (1990-е - 2010 гг.)" анализируются изменения государственной национальной политики и её реализация по отношению к сахалинским корейцам; особенности демографического и социально-экономического развития, национально-культурной эволюция корейского населения, а также международные проблемы его политико-правового статуса на современном этапе. Начавшиеся в СССР в середине 1980-х гг. процессы перестройки и последовавшая затем демократизация российского общества позволили снять многие вопросы, осложнявшие жизнь сахалинских корейцев. Даётся научное объяснение проблем государственной реабилитации корейцев - жертв политических репрессий и насильственно выселенных в 1937 г. из дальневосточных районов. Анализ многочисленных обращений граждан, материалов судопроизводства, прокурорского надзора, комиссий по реабилитации жертв политических репрессий даёт основание оценивать общее состояние дел в отношении сахалинских корейцев как малоэффективное, что, в свою очередь, требует проведения комплекса специальных научных исследований и анализа реабилитационной практики.

Прослеживаются современные, более демократические процессы правового регулирования гражданского статуса сахалинских корейцев. В данном контексте обращается внимание на то, что на принципиально иной законодательной основе теперь уже в отношении всего корейского населения независимо от правового положения сняты все запреты на свободу передвижения, на выбор места жительства, на неприкосновенность жилища и частной жизни, на защиту чести и достоинства, осуществляются мероприятия государственной поддержки права на труд, охрану здоровья, материнства, отцовства и детства, по социальной защите семьи. Сахалинские корейцы получили право вступать в профсоюзы, кооперативные объединения, научные, культурные, спортивные и международные добровольные общества. Гарантируется беспрепятственное обращение в учреждения юстиции по гражданским, семейным и уголовным делам Закон СССР "О правовом положении иностранных граждан в СССР" от 24 июня 1981 г. № 5152-ФЗ // Гражданство и свобода передвижения. Нормативные акты и документы. М., 1994.С. 119-128; Закон РФ "О праве граждан Российской Федерации на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах Российской Федерации" от 25 июня 1993 г. // Ведомости Съезда народных депутатов РФ и Верховного Совета РФ. 1993. № 32. Ст. 1227; Федеральный закон "О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации" от 25 июля 2002 г. №115-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 2002. № 30. Ст. 3032. .

Особое внимание уделено освещению региональных особенностей демографической ситуации, отмечается, что сформировался новый тип естественного воспроизводства и положение в целом можно характеризовать как тревожное. Прогнозируемое сокращение численности корейского населения сопровождается снижением показателей средней продолжительности жизни. Деформируется возрастно-половая структура, уменьшается численность экономически активного населения, не обеспечивается восполнение трудовых ресурсов. Отличительной особенностью стало также изменение степени урбанизации, что связано с массовой ликвидацией периферийных населенных пунктов, закрытием многих сельских поселений и производств.

В материалах диссертации получил освещение совершенно неисследованный вопрос, связанный с благосостоянием корейского населения. При этом выявлены не только подвижность общей структуры доходов, но и расширение сферы их получения, а, следовательно, и сферы занятости. Реализация экономических интересов в целом облегчается успешной адаптацией, деловыми связями, уровнем квалификации, хорошим знанием русского языка, возросшими финансовыми возможностями, вовлечением в рыночные процессы влиятельных представителей делового мира РК и Японии.

В целом профессиональная деятельность корейцев достаточно разнообразна, они удачно интегрированы в региональную экономику, в сферы образования, культуры, науки и здравоохранения, в систему управления. Однако появились и новые проблемы, обусловленные последствиями прошлого. В частности, массовый выезд корейцев на постоянное жительство в Республику Корея вызвал необходимость обновления состава национальных кадров, особенно в сферах образования и культуры, в руководстве местными корейскими общественными организациями.

Сделан акцент на анализе современных процессов национально-культурной эволюции сахалинских корейцев, раскрывается деятельность культурных центров, клубов по интересам, единственных в России региональной корейской газеты "Сэ коре синмун" и национальной студии телевидения "Уримал Бансон КТВ". Рассмотрено содержание деятельности общественных объединений как особой формы человеческого союза.

Весь комплекс современных международных проблем сахалинских корейцев анализируется во взаимосвязи отношений бывшего СССР - России, РК, Японии, США, при этом автор выделяет четыре исторических этапа. Первый - 1946 - 1949 гг., когда по советско-американскому соглашению проходила массовая репатриация только японцев, а корейцы были оставлены на Сахалине. Второй этап связан с подписанием Сан-Францисского мирного договора (1951 г.), на основании которого Япония денатурилизовала сахалинских корейцев как бывших своих подданных, оставив их на положении лиц без гражданства. Третий этап соотносится с принятием советско-японской Декларации (1956 г.), когда Советский Союз, отказавшись от материальных претензий к Японии, возникших в результате войны, не сделал никаких заявлений в отношении оставленных на Сахалине японизированных корейцев. Четвертый этап предполагал урегулирование взаимных имущественных проблем Японии и РК (1965 г.), но никак не коснулся сахалинских корейцев.

Реальное положение таково, что решение накопившихся проблем зашло в непростую и затяжную ситуацию, выход из которой проецируется на международное право, что в первую очередь обусловлено различием в степени заинтересованности и особенностями самих подходов к решению проблем со стороны России, Японии, КНДР и Республики Корея. Сахалинские корейцы находятся в зоне межгосударственного внимания, но каждый субъект международного права как участник общего исторического процесса предпочитает действовать в рамках собственных национальных интересов. Между тем в развертывании интеграционных процессов сахалинским корейцам принадлежит роль связующего звена между различными общественными элементами структуры международного сотрудничества в Азиатско-Тихоокеанском регионе.

Исходя из этого, автором предложена система нетрадиционных оценок сложившейся ситуации, позволяющих воссоздать объективную картину жизни сахалинских корейцев и представить новое, концептуальное видение возможностей устойчивого развития сахалинского корейского сообщества, укрепления межнациональных отношений в современных исторических условиях.

В "Заключении" подведены итоги исследования и сформулированы основные выводы.

В истории Сахалинской области корейская иммиграция стала одной из составляющих совокупности международных миграционных потоков. Структура, содержание и направленность этого явления предопределялись взаимодействием многообразных изменчивых благоприятных и неудачных сочетаний как внутренних, так и внешних условий. При этом соотношение традиционных и чрезвычайных форс-мажорных обстоятельств трансформировалось как эволюционным путем, так и с помощью военной силы и осложнялось спецификой изучаемого этнического компонента.

Своеобразие процесса формирования сахалинского корейского населения и его эволюции даёт основания выделить в его истории хронологические периоды, обусловленные действием объективных закономерностей:

на территории досоветской России: 1870-е гг. - 1920 г.;

на территории бывшего СССР: 1925-1937гг. (Северный Сахалин), 1945 г. - рубеж 1980-х - 1990-х гг. и постсоветский периоды (Сахалинская область);

на территории колонизированных Японией Южного Сахалина и Курильских островов в 1905 - 1945 гг. и Северного Сахалина в 1920 - 1925 гг.

Сформировавшееся в Сахалинской области корейское население как исторический феномен представляет собой сообщество нескольких различных групп корейцев, которые:

во-первых, разнородны в этническом отношении и являются выходцами из Северной и Южной Кореи, Японии, Китая, Приморского и Хабаровского краёв, Средней Азии и Казахстана, стран СНГ, обрусевших уроженцев Сахалинской области и других регионов;

во-вторых, несмотря на природно-географическую близость районов выхода, общность генеалогических корней, истории и культуры основные группы корейцев весьма различны по своим национально-психологическим установкам и своей ментальности. Под влиянием разнообразных факторов сфера внутренних отношений в корейском сообществе не обрела полнокровной гармонии и оказалась ориентированной на четыре направления: российское, южнокорейское, северокорейское, японское;

в-третьих, многие корейцы вынуждены были неоднократно изменять свой гражданско-правовой статус, находясь то в подданстве когда-то единой Кореи, то Японии, то в гражданстве КНДР, РК и СССР, а то и вовсе оставаясь без всякого гражданства, и соответственно изменялся язык межнационального общения, а родной язык под воздействием ассимиляционных процессов оказался в значительной мере утраченным;

в-четвёртых, ни одна корейская диаспора в мире не испытала столь мощно выраженных на протяжении многих десятилетий негативных последствий японской колонизации, как сахалинские корейцы, принудительно завезённые на Южный Сахалин и оставленные после войны как изгои, без права возвращения на историческую родину.

Пройдя сложный путь эволюции, сахалинские корейцы уже не представляют, как прежде, некую инертную народную массу, сумели воспользоваться местными природными предпосылкам и общегосударственными мерами жизненного устройства, в известной мере создали свое национальное поле, достаточно успешно интегрировались в региональную историко-географическую среду и в российское общество - реципиент в целом. В исторических судьбах сахалинских корейцев явно прослеживается взаимосвязь национального, естественного тяготения к исторической родине предков, с одной стороны, и интернационального чувства - с другой, обусловленного длительным пребыванием в России, ставшей родной для них страной.

На протяжении всех послевоенных десятилетий Сахалинская область остается единственным регионом России, исторически вовлеченным в решение проблем устройства корейцев - бывших японских подданных и их потомков. Выявились сложная структура и многомерность проблемы, непростая этнополитическая ситуация, которая обостряет накопившиеся противоречия государственных и национально-групповых интересов местного корейского этноса.

Продолжающийся отток корейского населения в Республику Корея негативно сказывается на межличностных отношениях, приводит к появлению новых разделённых семей и обострению внутриэтнических отношений. Не завершена также регуляризация положения части корейцев, проживающих с неоформленным правовым статусом, продолжающих пребывать на положении лиц без гражданства, без дипломатической защиты российского государства, что нередко используется в качестве объекта международных спекуляций. Попытки интеграции сахалинских корейцев в южнокорейское общество ведут к разрыву сложившихся личностных связей, к появлению новых разделённых семей и в той или иной мере служат стимулятором вмешательства РК и Японии во внутренние дела РФ.

Обусловленные историческими обстоятельствами проблемы сахалинских корейцев имеют первостепенное значение не только для их жизненных судеб, но и для международного авторитета российского государства. Логика происходящих демократических перемен, да и сама действительность приводят к выводу, что проблемы должны решаться, опираясь на существующие реальности и нормы международного права, в контексте с внутренними процессами формирования российского гражданского общества.

Основное содержание и выводы диссертационного исследования в публикациях