Казачество Южного Урала и Западной Сибири в конце XIX в. – середине 20-х гг. ХХ в. (социально-экономический аспект)

Данный период довольно плотно насыщен статистическим материалом, что дало возможность активно включить в работу результаты всеобщих переписей населения 1897 и 1926 гг., позволивших провести сравнительный анализ и выявить динамику эволюции казачьих районов Южного Урала и Западной Сибири в обозначенный отрезок времени.

Научная новизна исследования заключается в том, что:

- На местных материалах комплексному анализу подверглись в качестве самостоятельной проблемы особенности модернизационного процесса в казачьей среде, его сложности и отличие от аналогичных изменений крестьянского общества.

- В диссертации впервые проведено исследование формирования, развития и эволюции казачьей сельской общины, где выявлены основные специфичные признаки общины, присущий ей способ ведения хозяйства, внутреннюю структуру.

- В диссертации рассматривается состояние казачьей общины к середине 20_х гг. ХХ в., внутренняя ее трансформация, утрата отдельных, присущих традиционному казачьему сообществу, характерных признаков.

- Дается анализ изменений в хозяйственной деятельности казаков в описываемый период и социально-экономических последствий произошедших изменений, дается характеристика деятельности советских органов на местах в годы Гражданской войны и по реализации ими новой экономической политики в районах с компактным проживанием казачества.

- Новым является подход автора к определению социального и экономического положения казачества в годы новой экономической политики.

- В отличие от официально принятой в советское время позиции об осереднячивании доколхозной деревни, автор показывает, что в казачьих районах в середине 20-х гг. шло устойчивое снижение уровня благосостояния казачьих дворов по сравнению с дореволюционным периодом.

- В ходе исследования подтверждены или опровергнуты отдельные положения предшественников, выдвигавшиеся по ряду вопросов, в том числе и определившие уровень вовлечения казачьего населения в новую экономическую политику.

- В научный оборот вводится значительное количество ранее не использованных документов и архивных материалов.

Методологическая основа диссертации. Обновление исторического знания в мировой науке в целом и в отечественной историографии, в частности, выражается сегодня в перемещении центра тяжести с изучения проблем политической, социально-экономической истории на историю демографическую, проблем культуры эмоциональной жизни. Стремительно расширяется исследовательское пространство исторической жизни, вводится в научный оборот эмпирический материал.

Современная история России, включая ее региональные компоненты, является составной частью всемирной истории. Раньше советская историография стояла на жестко детерминированных классовых принципах. Сегодня принцип множественности становится доминирующим, что позволяет исследователям соединять в своей работе разнообразные методики и теории.

Гносеология как теория научного познания включает систему научных методов, принципов и технологий исторических исследований. В силу этого в основу работы положен комплекс методов исследования разных сторон жизнедеятельности казачьих сообществ.

Использование различных приемов социальных и гуманитарных наук позволяет комбинировать социологические, системно структурные подходы и методы исследования исторического материала. Контакты с социальными и гуманитарными науками не только расширяют, но и дают возможности проникать в ранее закрытые для истории зоны знания, использовать новые методы, соответствовать запросам и вызовам своего времени.

Историзм предполагает не только изучение явлений в их хронологической, последовательности, но и в установлении причинно-следственных связей, между различными явлениями и процессами. Принцип историзма позволил рассмотреть казачье хозяйство с точки зрения: а) внутренней структуры, причем не как механическое соединение отдельных звеньев, а как систему; б) исторического процесса, то есть следующих друг за другом во времени исторических связей и зависимостей; в) выявление количественных и качественных изменений; г) раскрытие закономерностей их развития. Принцип историзма предполагает рассмотрение любого явления или события в его развитии и взаимосвязи, взаимообусловленности с другими явлениями и событиями. Именно с этих позиций автор стремился подойти к освещению поставленных задач.

В схематизированном виде научный подход к анализу развития казачьих хозяйств включает: условия и факторы функционирования общины как производящей структуры; систему объективных и субъективных регуляторов, которые определяли и направляли процесс аграрного развития; производство как основную составляющую казачьих хозяйств.

Характеристика казачьих хозяйств дана на основе поиска и применения единых признаков и показателей. На основе статистических данных проведено выделение организационно-производственных и социальных признаков. Исследование отдельных хозяйств строилось на применении методики перехода от частного к общему. Выявление общих показателей, сопоставление данных региональной статистики с всероссийскими показателями дало возможность точнее и детальнее учесть все особенности местного и регионального уровня.

Обработка и анализ статистических данных проведены с использованием средних величин, группировок, построения временных и динамичных рядов. Накопленный банк данных по производству основных видов сельхозпродукции, по бюджетам, по развитию кооперации и рыночной торговли, движения цен позволили воссоздать целостную картину развития казачьих хозяйств всех социальных групп, попавших в полосу исследования.

Для углубления исследования применен структурно-типологический метод с использованием таблиц. По возможности выбор признаков унифицировался. Основные показатели производства даны в расчете на одну семью. В зависимости от признаков устанавливались интервалы статистических данных. Основным расчетным показателем для сквозного ретроспективного анализа эволюции казачьих хозяйств взята валовая продукция в физических объемах.

Неотъемлемой составляющей методологии является комплексный анализ. Это связано с необходимостью учитывать всестороннюю связь герменевтики источников с особенностями человека изучаемого времени как социокультурного феномена, его системы ценностей, исторических особенностей мышления. Данный подход позволяет сделать всесторонний анализ процессов, происходящих в разрушавшейся казачьей общине, ибо изменение традиционного способа производства повлекло за собой изменения в социальной структуре и ментальности казачьего сообщества.

При работе над диссертацией использовались традиционные для исторической науки методы: конкретно-исторический, позволивший изучить проблему в тесной связи с исторической обстановкой избранного периода, сравнить его с предыдущим отрезком времени; метод конкретного анализа, позволивший выявить причины, породившие известные события и выявить новые проблемы; метод логического анализа, позволившего обобщить события, происходившие в изучаемом регионе с событиями, происходившими в целом в стране.

В работе применялись общезначимые логические методы и процедуры познания: индукция и дедукция, анализ и синтез, аналогия, анализ статистического материала, изучение документов.

Теоретическая значимость заключается в использовании материалов диссертационного исследования в исследовании темы типо-логизации казачьих сообществ, определение перспектив научных исследований по социальной истории казачества.

Практическое применение. Выводы диссертационного исследования могут быть использованы для разработки учебных курсов краеведения, спецкурсов, семинаров, а также при написании обобщающих работ по истории Урала и Сибири. Кроме того, особенность ведения казаками своего хозяйства в зонах рискованного земледелия может стать предметом внимания для специалистов сельского хозяйства различных уровней.

Апробация работы. Результаты научного исследования прошли практическую проверку в ходе чтения лекций и практических занятий со студентами Магнитогорской государственной консерватории и Магнитогорского государственного университета.

Материалы диссертации являлись основой выступления автора на международных, всероссийских и региональных научно-технических конференциях, посвященных казачеству Оренбургского края XVI-XX вв. (Оренбург, 1992), основанию Оренбурга (Оренбург, 1993), итогам вузовской научно-исследовательской работы МГПИ (1992, 1993, 1994, 1995, 1996, 1997), 300-летию со дня рождения И. И. Неплюева (Челябинск, 1993), социально-экономическим проблемам сельского хозяйства уральского региона (Екатеринбург, 1994), взаимоотношениям России и Востока (Челябинск, 1995), проблемам возрождения казачества (Ростов-на-Дону, 1995), военным проблемам отечественной истории (Екатеринбург, 2006), культурному наследию народов Южного Урала (Магнитогорск, 2008). Материалы исследования используются в учебном курсе по политической истории России, авторском спецкурсе по истории казачества Южного Урала. Содержание диссертации отражено в двух монографиях и других научных публикациях.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, пяти глав, заключения, списка источников и литературы, приложений.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во Введении обоснованы актуальность и научная значимость темы исследования, показана степень изученности проблемы, проанализирована источниковая база определены хронологические и территориальные рамки исследования, сформулированы основные цели и задачи, дана характеристика объекта, предмета исследования, определены методология, методы, теоретические основы, научная новизна и практическая значимость диссертации, а также анализ историографии публикаций по казачьей тематике.

В первой главе «ОРЕНБУРГСКОЕ И СИБИРСКОЕ КАЗАЧЬИ ВОЙСКА В КОНЦЕ XIX в. - НАЧАЛЕ ХХ в.» автор рассматривает вопросы внутреннего устройства казачьих войск, их специфичность как в несении военной службы, так и бытовых особенностей казачьего сословия. Отличительной чертой казаков и предметом их гордости являлось самоуправление на казачьих территориях. Казаки имели независимые от государства, подчиненные только войсковому управлению органы местной власти - станичные и поселковые. Они имели станичные капиталы и право распоряжаться ими, что в значительной степени определяло основу независимости казачества.

Казачьи общины заметно отличались от крестьянских: имелись особенности в ведении хозяйства, внутреннем устройстве, традициях и обычаях. Казачья община не представляла собой раз и навсегда данный тип отношений - она постоянно трансформировалась в соответствии с реалиями эпохи и к концу XIX - началу ХХ в. существенно отличалась от первых казачьих обществ, возникших на базе военных отрядов.

Обобщая и анализируя основные характеристики и признаки казачьей общины автор показывает, что основу ее существования составляли: общественный земельный фонд; имущественное уравнивание внутри общин; особое отбывание воинской повинности, что, в известной мере, цементировало общину; привилегии, право на которые надо было оправдывать сообща; однотипность и консервативность ведения хозяйства, что само по себе мешало выделению наиболее хозяйственных казаков и сковывало их предпринимательскую инициативу; взаимовыручка и определенная степень социальной защиты отдельных станичников со стороны станичного общества; внутриобщинная замкнутость, вызывавшая известную изоляцию казачества от остальных слоев населения; обязательная подчиненность решениям войскового правления; экономическая защита войскового населения в виде общественных запашек, хлебных магазинов и войсковых запасных земель; довольно высокий уровень самоуправления.

Строгая правовая регламентация внутренней жизни общины, ее зависимость от государства преследовали цель - поддержать и упрочить общину, с ее помощью сохранить казачество как сословие.

Во второй главе «КАЗАЧЕСТВО ЮЖНОГО УРАЛА И ЗАПАДНОЙ СИБИРИ В ПЕРИОД ПЕРВОЙ МИРОВОЙ И ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙН И В ПЕРВЫЕ ГОДЫ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ» рассматривается экономическое и социальное положение казачества в годы Первой мировой войны и в первые годы установления советской власти.

Изменения, происходившие под давлением развивающегося капитализма, неизбежно должны были коснуться и казачьего хозяйства, несмотря на то, что сопротивляемость к переменам в казачьей общине была сильнее, чем в крестьянской. Развитие товарного производства порождало в войсковой среде различные типы рыночных отношений, разлагавших изнутри общину, и особую роль здесь сыграла кооперация. Кооперативные общества приобщали казаков к рынку исподволь и без особого ущерба для самого производителя сельскохозяйственной продукции. Кооперация способствовала дальнейшей дифференциации казаков по имущественному признаку, поддерживала и усиливала крепкие хозяйства, втягивала их дальше в систему товарно-денежных отношений, стимулировала предпринимательство.

Российский капитализм, сделавший к началу ХХ в. значительные шаги в промышленности, натолкнулся на сопротивление сельской общины. Не вовлеченные в развитое товарное производство богатейшие залежные черноземы казачьих территорий и отсталая система землепользования сдерживали потенциальные возможности местных предпринимателей. Поэтому вопрос разрушения общины был всего лишь вопросом времени.

Довольно стабильный уровень жизни казачьего населения поддерживался в основном за счет больших земельных наделов. Реальная урожайность в казачьих хозяйствах была ниже, чем в среднем у земледельцев-крестьян, что не могло не вызвать беспокойства у правительства и войсковой администрации. Но спускаемые сверху указы и решения не получили должной поддержки в казачьей среде, так как социальные и экономические предпосылки для предлагаемых изменений еще не созрели, и повсеместно господствовавший способ производства был экономически выгоден казакам. Высокие цены на мясо и традиционные зерновые культуры, значительные земельные наделы в условиях развивавшегося рынка придавали некоторую устойчивость казачьим дворам. Даже маломощные казачьи хозяйства значительно отличались от крестьянских, к тому же их в войсковой среде было меньше, чем среди крестьян.

Начавшаяся Первая мировая война, а впоследствии и Гражданская, подорвали казачьи хозяйства. Установление в октябре 1917 г. Советской власти и первые принятые ею решения нанесли серьезный удар по казачеству: были предприняты серьезные усилия по уничтожению деления общества на сословия, что ликвидировало особое положение казачества как в военно-политическом плане, так и в экономическом.

Но неправильным было бы отождествлять понятия «казачье сословие» и «казачье население», так как этнические особенности казаков, включавшие в себя традиции, быт, образ жизни, мировоззрение, культуру и способ ведения хозяйства остались. Отличия казаков от остального населения должны были сохраниться, покуда существовала казачья община, а также люди, выросшие в атмосфере общинных отношений и продолжавшие жить после отмены социальных различий. Постепенная трансформация общины в сторону отмирания неизбежно вела к утрате специфики казачьего образа жизни, базировавшегося на определенном способе производства и соответствующем ему типе производственных отношений, к естественной ассимиляции казачества среди остального населения. После разрушения общинных связей зажиточное казачье хозяйство должно было эволюционировать в фермерские, ибо его экономический потенциал, основанный на владении значительным земельным наделом и сельхозтехникой, был достаточно велик.

Введение Новой экономической политики было настороженно встречено в казачьей среде, ибо и в этот раз, хотя они и отвечали объективно потребностям развития, реформы были спущены сверху и в народном сознании понимались как выгодные, в первую очередь, властям. Власть, взятая силой и державшаяся на силе, вызывала больше опасения, чем доверия: НЭП рассматривался зачастую как новая уловка большевиков, направленная на очередное изъятие хлеба у крестьянства.

Казачество, на долю которого выпали небывалые для бывшего сословия испытания, имело меньший иммунитет к их преодолению, чем привычное к поборам и постоянной борьбе с трудностями крестьянство.

Процесс возрождения сельского хозяйства после окончания Гражданской войны был подорван голодом 1921-1922 гг., охватившем обширные районы южной полосы черноземов страны и затронувшим земли оренбургских и сибирских казаков. На советские органы легла тяжелейшая в тех условиях работа по преодолению голода и его последствий, а также подготовка посевной кампании в условиях нехватки семенных материалов и рабочего скота. Не только засуха была причиной голода: очевиден вывод, что кроме объективных причин голода неизбежно были задействованы и субъективные факторы, заметно усугубившие ситуацию, в частности, обирание казаков с помощью нереального по своим размерам в той обстановке продналога, направленность социальной политики.

Третья глава диссертации -- «ПРОВЕДЕНИЕ НОВОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ НА КАЗАЧЬИХ ТЕРРИТОРИЯХ».

В этой главе анализируются объективные процессы, приведшие к изменениям в ведении хозяйства у казаков, дается оценка деятельности советских властей по восстановлению и укреплению сельского хозяйства края.

Голод 1921-1922 гг. явился мощным стимулом, способствовавшим пересмотру отношения казачества к ведению своего хозяйства, ибо в немалой степени одной из причин голода была экстенсивность казачьего хозяйства, его неразвитость и отсталость. Теперь целенаправленная политика советских властей все чаще смыкается со встречным желанием казаков изменить привычную систему земледелия, повышать продуктивность животноводства. Только в повышении товарной отдачи хозяйств, а не в регулярной помощи со стороны государства, прослеживалась возможность избежать новых неурожаев и их губительных последствий.

Казачество вступало в новый этап своей истории, уже не как воинское сословие, а как приравненная к крестьянству группа сельских производителей, сохранявшая часть своих специфичных особенностей быта и приемов ведения хозяйства.

Главной задачей местной администрации была не регулярная, зачастую без дальнейшей отдачи, помощь маломощным хозяйствам, а активная пропаганда прогрессивных методов ведения хозяйства. Архивные материалы свидетельствуют, что в середине 20-х гг. в казачьих хозяйствах все чаще применяются передовые методы выращивания зерновых, активнее и масштабнее развивается садоводство, бахчеводство и огородничество. Это развитие имело место не только для удовлетворения личных потребностей, но и конкретно с целью производства товарной продукции, что еще раз подтверждает тенденцию у рыночной ориентации хозяйств.

Анализируя документы, можно заключить, что в первой половине 20-х гг. основные усилия советских органов на местах были направлена на подъем и укрепление мелкотоварного единоличного хозяйства, на внедрение в традиционное казачье земледелие новых приемов агрономии, на обновление и улучшение технической базы. Но появившиеся изменения к лучшему больше носили тенденциозный характер, чем массового явления, что можно объяснить засильем традиций общинного хозяйства и непоследовательной политики Советской власти по отношению к единоличному производителю, применение налогового и идеологического пресса в отношении зажиточных слоев населения, являвшихся на деле основными производителями товарной продукции.

Большевистское государство стремилось максимально расширить сеть коллективных объединений. Многие коммуны изначально задумывались как образцово-показательные хозяйства, целью создания которых должна была служить пропаганда социалистического образа жизни и хозяйствования, создание новой формы производственных отношений. Государство через земельные органы вкладывало в коммуны капитал и тем самым экономически их контролировало, что на деле означало и административный контроль.

Подводя итоги первым попыткам создания коллективных трудовых объединений на базе общественной собственности на орудие труда и средства производства, надо отметить, что в целом задача не была выполнена на уровне задуманного. Отсюда прослеживаются следующие выводы:

- бедняки, составлявшие основной состав колхозов, коммун и совхозов, не получили желаемого: экономической защиты в условиях развивающегося рынка и повышения благосостояния своих семей;

- новые производственные отношения возникали не на базе предполагаемой сознательности в отношении к коллективному труду и коллективной собственности, а при ее отсутствии. Возникнуть и сформироваться за столь короткий срок она не могла, а принудительного вступления в колхозы местные власти, не получившие соответствующих установок, пока еще не практиковали;

- вместо желательного подхода «общественное - значит мое», доминировал противоположный принцип «общественное -- значит ничье»;

- отчужденность от прямого получения результатов своего труда с правом самовольного распоряжения, отсутствие апробированных критериев определения трудового участия и получения соответствующей доли при распределении порождали пассивность и апатию, безответственность и разгильдяйство;

- не было четкого представления об оптимальной форме объединений. Отсюда вычурность и разночтения в формах организации и функционирования коллективных хозяйств;

- в то же время объединения сельскохозяйственных производителей на базе отсутствия частной собственности и их выборные руководящие органы были в известной степени скованы в своих инициативах рассылаемыми из центра циркулярами;

- не давала встать на ноги и выполнить поставленные задачи недостаточность материальной базы первых колхозов. Государство еще не было готово поддержать в необходимой мере на техническом и финансовом уровне эти объединения, а без машинизации любой подобный эксперимент был изначально обречен на неудачу;

- не был заранее подготовлен штат организаторов и руководителей производственным процессом (агрономов, техников, бухгалтеров и т. д.), без которых невозможно было продуктивное функционирование объединенных сельскохозяйственных предприятий;

- колхозы не стали и не могли стать массовым явлением в начальный период новой экономической политики потому, что у населения имелись альтернативные варианты повышения благосостояния своих хозяйств -- различные формы кооперации, промыслы, а также возможность использования таких атрибутов рыночной экономики, как аренда и найм;

- свою главную задачу по обеспечению государства дешевым сельскохозяйственным продуктом коллективные хозяйства не выполнили - больше порождали долги по обязательным заготовкам и невозвращенным кредитам;

- они в известной степени тормозили развивающиеся и тоже поощряемые государством рыночные отношения в сельском хозяйстве;

- для местных советских органов, выполнявших указания сверху, создание первых колхозов и руководство ими явилось своеобразной школой накопления опыта для последующей кампании по массовой полунасильственной коллективизации крестьянских (казачьих) хозяйств;

- государство пришло к выводу, что принцип добровольности участия в колхозах, а также их постоянная поддержка на уровне финансовой помощи и списания долгов, не приносит желаемых результатов и что надо, тщательно проанализировав ситуацию, в корне менять подход в осуществлении стратегической линии;

- у середняцких и зажиточных слоев, на примере существовавших коммун и колхозов, все больше укреплялось устойчивое желание ни в какие подобные объединения ни при каких условиях не вступать, что породило впоследствии известные трудности при организации кампании по массовой коллективизации крестьянских (казачьих) хозяйств.

В четвертой главе - «СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ В КАЗАЧЬЕЙ СРЕДЕ ПОД ВОЗДЕЙСТВИЕМ НЭПа» - разбираются аспекты изменений в агрокультуре и традиционных приемах ведения хозяйства, кооперативное движение на землях бывших ОКВ и СКВ, социальная дифференциация в казачьем обществе в годы Новой экономической политики.

Кооперативное движение в период НЭПа контролировалось и направлялось государством, ибо по замыслу, именно через кооперацию крестьянин должен был придти к коллективному ведению хозяйства. Но несмотря на определенные усилия местных властей по пропаганде и поддержке коллективных производственных объединений, личная заинтересованность производителя приносила более высокие результаты.

По-прежнему в 1926 г. преобладающим являлось мелкотоварное производство со слабо развитыми элементами рыночных отношений. Носившая классовый характер налоговая политика, заключавшаяся в усиленном налогообложении казачьих хозяйств, применявших наемный труд и бравших в аренду землю, привела к замедлению темпов роста посевных площадей и поголовья скота у зажиточных казаков. Сокращение посевов товарных групп населения привело к падению валового производства хлеба.

Рассматривая изменения, происходившие в казачьих хозяйствах в годы новой экономической политики, можно сделать вывод, что для них были характерны те же процессы, что протекали в крестьянских хозяйствах страны: развитие рыночных структур, возрастание товарности хозяйств, развитие различных форм кооперации, изменение приемов агрокультуры, социальное размежевание. Но если по данным советской статистики в деревне в тот период наблюдался рост и укрепление середняцких хозяйств, составлявших по установившейся шкале подсчетов арифметическое большинство, а крестьянские хозяйства в целом улучшили свое материальное положение по сравнению с 1917 г, что приписывалось как заслуга Советской власти и ее новой экономической политики, то в казачьих районах бывших ОВК и СКВ при изучении архивных материалов мы обнаруживаем снижение уровня жизни казаков и экономического потенциала их хозяйств. Не подвергается сомнению сама тенденция к осереднячиванию сельского населения в 1923-1926 гг., ибо она объективно прослеживается как в крестьянских, так и в казачьих поселениях. Но официальные цифры явно завышены в определении количества середняцких хозяйств, а количество маломощных хозяйств занижено. Если рассматривать такой показатель как обеспеченность рабочим скотом, то мы увидим, что многие середняцкие хозяйства, обозначенные таковыми по официальной статистике, окажутся ниже уровня, который имело бедняцкое хозяйство до революции. Снижение материального благополучия казачьих хозяйств в описываемый период новой экономической политики принимает устойчивую тенденцию.

В пятой главе - «РАЗЛОЖЕНИЕ КАЗАЧЬЕЙ ОБЩИНЫ В УСЛОВИЯХ НЭПа» - рассматривается эволюция и трансформация казачьей общины в первой половине 20-х гг.

К началу коллективизации уже не прослеживаются характерные признаки казачьей общины, потому что в охватившем общество преобразовательном процессе разрушились основы ее существования. Традиционная для казаков община, применявшая, в основном, экстенсивные приемы ведения хозяйства, но в то же время сохранявшая самостоятельность в решении внутренних вопросов, не вписывалась в экономическую и политическую систему Советской власти.

Разрушение общинных рамок позволило активнее внедрять новые приемы агрокультуры в казачьих хозяйствах. Стала меняться сама общинная психология: в новых условиях, лишенные былой социальной защиты в лице общины, казаки самостоятельно решали теперь проблемы повышения товарной отдачи хозяйств, шире занимались побочными промыслами, стараясь укрепиться и продержаться в русле рыночных отношений. Правда, защитный механизм общины не мог разрушиться сразу, община пыталась сохранить, в первую очередь, опробованные традиционные приемы ведения хозяйства, не раз помогавшие общинникам в критических ситуациях. Разрушение общины в целом не вызвало серьезных сожалений и эмоций в казачьей среде.

В Заключении диссертации подведены итоги исследования, сделаны следующие выводы:

- в начале ХХ в. идет активный процесс реформирования национальной экономики и социальной структуры Российского общества. Причем, специфика процессов и направлений трансформации российского общества с начала века до 1917 г. существенно отличается от последующих преобразований большевиков;

- в начале века под воздействием развивающихся рыночных отношений в традиционной казачьей общине происходили необратимые процессы, разрушающие изнутри саму общину как материальную основу существования военного казачьего сословия;

- если в целом в крестьянском секторе экономики России реформирование навязывалось сверху и стимулировалось со стороны государства (столыпинские реформы), то в казачьей среде Войсковые Правления старались сдерживать разрушительные процессы, стремясь внедрить новые, более продуктивные технологии, применение которых неизбежно усилило бы материальное неравенство казаков, и, в то же время, они же старались сохранить внутреннюю структуру общины;

- главным тормозом на пути развития производственных сил на территории казачьих войск являлась, в первую очередь, казачья община с присущей ей системой производственных отношений;

- сложность переходного периода породила непоследовательность и противоречивость имевших место изменений на территориях, где проживало казачье население, и главным признаком этих изменений было снижение продуктивности хозяйств и валового производства сельхозпродуктов;

- ставка на бедняка, которому искусственно улучшили стартовые условия, вовлекали в коллективные формы хозяйствования, оказалась несостоятельной -- государству нужна была, в первую очередь, товарная продукция села, а хлеб имелся в тот период у середняцких и зажиточных слоев;

- под воздействием развития рынка и в результате реализации декретов Советской власти разрушались основы общинного ведения хозяйства. Всегда отличавшиеся стабильным благополучием казачьи станицы обеднели к середине 20-х гг. Значительно уменьшилось число как зажиточных, так и середняцких дворов. В последующую коллективизацию были вовлечены в основном хозяйства, которые по дореволюционным критериям определялись как бедняцкие.

ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИОННОГО ИССЛЕДОВАНИЯ ОПУБЛИКОВАНЫ СЛЕДУЮЩИЕ РАБОТЫ

Публикации в ведущих научных рецензируемых журналах, рекомендуемых ВАК:

1. Каминский Ф.А. Формирование и функционирование казачьей общины на территории Оренбургского и Сибирского казачьих войск // Проблемы истории, филологии, культуры. - М.: Институт археологии РАН, 2001. - Вып. 11. - С. 308-318 (1 п.л.).

2. Каминский Ф.А. Народное образование в Оренбургском казачьем войске // Проблемы истории, филологии, культуры. - М.: Институт археологии РАН, 2003. - Вып. 13. - С. 357-366 (1 п.л.).

3. Каминский Ф.А. Трансформация казачьей общины и изменения в традиционном способе производства у казаков в годы НЭПа // Вестник ЮуРГУ. Социология, политология, история. - Челябинск, 2005. - Вып. 4. - С. 52-55 (0,8 п.л.).

4. Каминский Ф.А. Башкиро-мещерякское войско в конце XVIII - 60-х годах XIX века // Проблемы истории, филологии, культуры. - М.: Институт археологии РАН, 2008. - Вып. XX. - С. 32-39 (0,8 п.л.).

5. Каминский Ф.А. Казачество как специфическое явление Отечественной истории // Социально-экономические явления и процессы. - Тамбов: Изд-во Тамбовского гос. университета. Вып. 5. - С. 141-146 (0,6 п.л.).

6. Каминский Ф.А., Макарова Н.Н. Оренбургское казачество в XVIII-XIX вв. // Социально-экономические явления и процессы. - Тамбов: Изд-во Тамбовского гос. университета. Вып. 5. - С. 146-151 (0,6 п.л.).

7. Каминский Ф.А. Казачество Южного Урала и Западной Сибири во второй половине XIX века // Проблемы истории, филологии, культуры. - М.: Институт археологии РАН, 2010. - Вып. II. - С. 96-108 (1,3 п.л.).

Монографии:

1. Каминский Ф.А. Оренбургское казачество в первые годы Советской власти. - Магнитогорск: Изд-во «Минитип», 1996. - 150 с. (9,3 п.л.).

2. Каминский Ф.А. Казачество Южного Урала и Западной Сибири в первой четверти ХХ в. - Магнитогорск: Изд-во «Минитип», 2001. - 334 (20,5 п.л.).

Другие публикации:

1. Каминский Ф.А. Некоторые новые тенденции в развитии казачьего хозяйства в Оренбуржье в годы НЭПа // Оренбургское казачество в XIX-XX вв. - Оренбург, 1992. - С. 44-46 (0,2 п.л.).

2. Каминский Ф.А. Развитие казачьего хозяйства в годы НЭПа // Наука - школе: Тез. докл. ХХХ науч. конфер. - Магнитогорск: Изд-во МГПИ, 1992. - С. 53-54 (0,2 п.л.).

3. Каминский Ф.А. Деятельность советских органов Оренбуржья по развитию сельского хозяйства в годы новой экономической политики // Программы и мат-лы науч. конфер. - Оренбург, 1993. - С. 40-41 (0,2 п.л.).

4. Каминский Ф.А. Избы-читальни в казачьих районах Челябинской области (на примере Кизильского района) // Иван Иванович Неплюев и южноуральский край. - Челябинск, 1993. - С. 126-128 (0,2 п.л.).

5. Каминский Ф.А. Социально-экономическое положение оренбургского казачества в годы НЭПа // Социально-экономические проблемы аграрной реформы. - Екатеринбург, 1994. - С. 146-149 (0,2 п.л.).

6. Каминский Ф.А. Разложение казачьей общины на Южном Урале в условиях НЭПа // Наука-ВУЗ-Школа. Тез. докл. XXXI науч. конфер. - Магнитогорск: Изд-во МГПИ, 1993. - С. 80-82 (0,2 п.л.)

7. Каминский Ф.А. Хозяйство оренбургских казаков в годы новой экономической политики // Оренбургское казачье войско. Историч. очерки. - Челябинск, 1994. - С. 136-153 (1 п.л.).

8. Каминский Ф.А. Казачья сельская община // Возрождение казачества. - Ростов/н/Д., 1995. - С. 94-96 (0,2 п.л.).

9. Каминский Ф.А. Социальная дифференциация оренбургского казачества в годы новой экономической политики // Россия и Восток. - Челябинск, 1995. - С. 132-135 (0,2 п.л.).

10. Каминский Ф.А. Развитие культуры и народного образования на Южном Урале в годы Новой экономической политики // Наука и школа. Тез. докл. ХХХIII науч. конфер. - Магнитогорск: Изд-во МГПИ, 1995. - С. 84-86 (0,2 п.л.).

11. Каминский Ф.А. К вопросу о возрождении казачества // Современная наука и совершенствование учебно-воспитательного процесса в вузе и школе. - Магнитогорск: Изд-во МГПИ, 1996. - С. 66-67 (0,2 п.л.).

12. Каминский Ф.А. Голод 1921-1922 гг. в казачьих районах Южного Урала // История, Философия. Филология. Сб. науч. тр. - СПБ: Изд-во «Нестор», 1996.- С. 3-5 (0,2 п.л.).

13. Каминский Ф.А. Казачья община в первой четверти ХХ в.: структура, сущность, тенденции развития // Социология. Филология. История. Сб. науч. ст. - СПБ: Изд-во «Нестор», 1997. - С. 12-18 (0,6 п.л.).

14. Каминский Ф.А. Российская колонизация в XVI-ХХ вв. Учеб. пос. - Магнитогорск: Изд-во МаГК, 1997. - 24 с. (1,2 п.л.).

15. Каминский Ф.А. Российское казачество. Учеб. пос. - Магнитогорск: Изд-во МаГК, 1997. - 17 с. (1 п.л.).

16. Каминский Ф.А. Российские бунты. Учеб. пос. - Магнитогорск: Изд-во МаГК, 1997. - 17 с. (1,2 п.л.).

17. Каминский Ф.А. Развитие кооперативного движения и коллективных форм ведения хозяйства в казачьих районах Южного Урала в годы НЭПа // История. Филология. Педагогика. Сб. науч. ст. - СПБ: Изд-во «Нестор», 1998. - С. 30-40 (0,8 п.л.).

18. Каминский Ф.А. Состояние хозяйства и социальная дифференциация оренбургских казаков накануне 1917 г. // Гуманитарные и социальные науки. Межвуз. сб. науч. тр. - Магнитогорск: Изд-во МГМИ, 1998. - С. 51-58 (0,6 п.л.).

19. Каминский Ф.А. Разложение казачьей общины и социальная дифференциация казачества в годы новой экономической политики // Наука на рубеже веков. Сб. ст. - СПБ, 1999. - С. 36-41 (0,6 п.л.).

20. Каминский Ф.А. Переломные моменты в истории Российского государства. - Магнитогорск: Изд-во МаГК, 2000. - 18 с. (1,2 п.л.).

21. Каминский Ф.А. Внутренняя политика Российской империи // Современные проблемы науки и образования. Тез. XXXV науч. конфер. - Магнитогорск: Изд-во МГПИ, 1997. - С. 18-20 (0,2 п.л.).

22. Каминский Ф.А. Казачьи хозяйства Западной Сибири и Южного Урала накануне 1917 г. // История. Филология. Педагогика. Сб. науч. ст. - СПБ: Изд-во «Нестор», 2000. - С. 24-33 (0,8 п.л.).

23. Каминский Ф.А. Школы и избы-читальни в казачьих районах Южного Урала и Западной Сибири как центры духовной жизни села первой четверти ХХ в. // Гуманитарные и социальные науки. Межвуз. сб. науч. тр. - Магнитогорск: Изд-во МГТУ, 2000. - С. 225-230 (0,6 п.л.).

24. Каминский Ф.А. Развитие школьного образования и культуры в Оренбургском казачьем войске в первой четверти ХХ в. // Вестник МаГК. - Магнитогорск: Изд-во МаГУ, 2000. - С. 68-86 (1,1 п.л.).

25. Каминский Ф.А. Оренбургское и Сибирское казачество перед Первой мировой войной // Проблемы российской истории: источники, методология, историография. Сб. науч. ст. - Магнитогорск: Изд-во МаГУ, 2002. - Вып. 1. - С. 114-134 (1,5 п.л.).

26. Каминский Ф.А. Оренбургское и Сибирское казачество в начале ХХ в. (до 1917 г.) // Проблемы российской истории: источники, методология, историография. Сб. науч. ст. - Магнитогорск: Изд-во МаГУ, 2003. - Вып. 2. - С. 57-170 (1,1 п.л.).

27. Каминский Ф.А. Эволюция казачьего хозяйства в первой четверти ХХ в. // Межвуз. сб. науч. тр. - Магнитогорск: Изд-во МГТУ, 2005. - Вып. 4. - С. 102-110 (0,6 п.л.).

28. Каминский Ф.А. Лекции по Отечественной истории. - Магнитогорск: Изд-во МаГК, 2005. - 144 с. (9,1 п.л.).

29. Каминский Ф.А. Изменение в структуре самоуправления казачьего общества у оренбургских казаков к середине 20-х годов ХХ века // Межвуз. сб. науч. статей, материалов и воспоминаний. - Магнитогорск: Изд-во МаГК, 2006. - С. 130-141 (0,6 п.л.).

30. Каминский Ф.А. О некоторых особенностях материальной и духовной жизни казаков Южного Урала // Краеведение и художественная культура Урала: творчество, исполнительство, образование. Материалы междунар. практ. конф. - Магнитогорск: Изд-во МаГК, 2008. - С. 84-96 (0,8 п.л.).

31. Каминский Ф.А. История казачества Южного Урала и Западной Сибири. Учебно-методическое пособие. - Магнитогорск: Изд-во МаГК, 2009. - 62 с. (3 п.л.).

Размещено на Allbest.ru