Развитие крестьянского землепользования в Западной Сибири во второй половине XIX века

Сведения по крестьянскому землепользованию, можно извлечь из делопроизводственных источников, из которых важнейшими являются документы органов губернского земельного управления, переселенческих управлений, канцелярий чиновников по крестьянским делам, в них фиксировалась повседневная жизнь сибирского села, в том числе вопросы поземельных отношений. В отчетах чиновников различного уровня затрагивались в основном вопросы, связанные с главными направлениями аграрной политики государства: землеотводными работами, обеспечением наделами переселенцев из Европейской России, землеустройством и проведением податной реформы. Эти документы дают представление о том, как преломлялась государственная политика в области землевладения и землепользования конкретно в Западной Сибири. Особую ценность представляют статистические материалы, позволяющие дать достоверную оценку процессам, происходившим в западносибирской деревне, так как для сбора первичного материала привлекались добровольные корреспонденты, представители агрономических служб губернии, чиновники особых поручений. Сведения публиковались в серии «Статистика Российской империи». Первоначально публиковались данные по Европейской России, а по губерниям Тобольской и Томской публикации начались только с 1893 г.

В связи с упадком горнозаводской промышленности, задача выяснения реальных размеров крестьянского землепользования в Алтайском округе стала насущной проблемой для кабинетской администрации в пореформенное время. Поэтому были начаты в 1882 г. экспедиционные обследования Н.А. Ваганова. Перед комиссией стояла определенная задача - собрать на месте сведения, необходимые для землеустройства населения Алтая и переселенцев из России. При сплошном обследовании 55 из 57 крестьянских волостей Алтайского округа, кроме прочих сведений, выяснялось количество земли в пользовании крестьян, границы между селениями, размеры посевов, способы пользования землей. Обследование крестьянских волостей Алтая было практически не только сплошным, но и всесторонним, что, ни до, ни после деятельности Н.А. Ваганова не предпринималось.

После комиссии Ваганова, по заданию Западно-Сибирского Отдела Императорского Русского Географического общества, в 1884-1885 г. С.Л. Чудновским были проведены подворные обследования и собраны основные статистические данные по численности и хозяйственному положению переселенцев в Алтайском округе. Обследование было проведено выборочно и, несмотря на то, что территориальный охват данного исследования был значительно меньше, он позволил более обстоятельно акцентировать внимание на переселенческих процессах. Вольное экономическое общество при участии Русского географического общества в 1877-1880 гг., проводило обследование поземельной общины в России по специально разработанной программе. Интерес представляют исследования, проведенные Обществом любителей исследования Алтая. В его архиве сохранились подробные описания более чем 30-ти селений алтайских крестьян, обследованных сотрудниками общества в 1890-е гг. Материалы описания, собиравшиеся непосредственно в крестьянских селениях, содержат подробную информацию о формах землепользования и раскладке повинностей.

В своеобразную группу источников входит рукописное наследие исследователя крестьянской общины в Сибири ссыльного народника С.П. Швецова, посвятившего этому делу около 17-ти лет (1888-1905 гг.). Более масштабным было исследование хозяйственного положения переселенцев, водворенных в Томскую губернию в период с 1880 по 1894 гг., которое по заданию Томского губернатора провел А.А. Кауфман. В период с конца 1870-х гг. до 1893 г. обследовались переселенческие поселки Тобольской губернии. Главное внимание было уделено становлению и развитию хозяйства переселенцев на новом месте, приведены сведения о хозяйственном опыте новоселов.

Значительный интерес представляют статистические сведения по волостям Алтайского горного округа, которые представлялись волостными старшинами в Томский губернский статистический комитет ежегодно в конце 1880-90-х гг. Волостные старшины, собрав сведения от сельских старост, давали ответы на следующие вопросы: какая земля переделяется между общественниками и на какие сроки, как распределяют сенокос, пашню, лес. Как распределяются платежи, существуют ли общественные работы с целью улучшения полеводства, какое количество земли, самое большое и самое маленькое, приходится на один двор или семью, есть ли дворы безлошадные и кому они принадлежат. Важность источника заключается в достаточно высокой степени его достоверности, массовом и унифицированном характере информации, которую возможно подвергнуть сравнительному и статистическому анализу и проследить эволюцию податных и поземельных функций общины за определенный период, как в рамках отдельных общин, так и волостей и округов в целом. Алтайский округ, обладающий значительным фондом пригодных для земледелия угодий, продолжал оставаться в центре статистических исследований. В 1895-97 гг., было проведено описание селений Барнаульской волости.

Массовая информация о формах и размерах общинного землевладения и землепользования содержится в материалах по населенности Алтайского округа, собранного в 1895г. комиссией под руководством действительного статского советника, заведующего земельно-заводским отделом Кабинета Стевена. Значительное внимание бытовавшим на Алтае формам поземельной общины и их влиянию на кабинетское земельно-арендное хозяйство уделено в записках помощника начальника округа по земельной части Е. Нездвецкого «О земельном хозяйстве в Алтайском округе» и чиновника особых поручений переселенческого управления Н.Я. Овчинникова «Земельный вопрос в Алтайском округе». Ведомственная статистика изучала аграрные вопросы, с целью решения практических задач, связанных с землеотводными работами и организацией и проведением крестьянских переселений.

Для планомерного исследования землепользования и хозяйственного быта крестьян, в связи с подготовкой землеустройства сибирского населения, Министерством государственных имуществ в 1886 г. были командированы в Западную Сибирь профессиональные статистики: А.А. Кауфман, С.К. Патканов, П.И. Соколов, В.Н. Горемыкин, В.Я. Завадовский, Н.И. Осипов, Е.С. Филимонов, С.П. Кафка. Ими были обследованы в Тобольской губернии ряд волостей в Ишимском, Тюменском, Тюкалинском, Тарском, Курганском, Туринском, Тобольском округах, а в Томской губернии исследованы волости только в двух округах - Томском и Мариинском. По результатам их работы в период с 1888 по 1898 гг. были выпущены «Материалы для изучения экономического быта государственных крестьян и инородцев Западной Сибири», всего 22 выпуска. Министерством государственных имуществ был издан обобщающий труд «Крестьянское землепользование и хозяйство в Тобольской и Томской губерниях». В работе дано подробное описание территории Западной Сибири, состав населения, основания крестьянского землепользования.

Определенный интерес вызывают отчеты о поездках в Сибирь во второй половине 1890-х гг. представителей высшей бюрократии императорской России - А.С. Ермолова, И.И. Тихеева, А.Н. Куломзина, А.В. Кривошеина, имевших свои устоявшиеся взгляды на существовавшие проблемы. Результаты этих поездок оказали существенное влияние на выработку правительственной политики.

Делопроизводственные источники, директивные документы правительства и оперативная документация местной администрации хорошо отложились в архивных фондах. Использование архивных материалов имеет свою специфику. Основной массив документов извлечен из Российского государственного исторического архива (РГИА). Крестьянское землепользование во второй половине XIX в. теснейшим образом было связано с переселением. Фонд переселенческого управления министерства земледелия (Ф. 391) содержит документы (отчеты, доклады и т.д.), которые дают сведения о создании колонизационного фонда, об отношениях новоселов со старожилами, казаками и коренными народами, о положении самовольных и неприписанных переселенцев, их выселения и переводе на принудительную аренду. Материал об особенностях крестьянского землепользования на кабинетских землях сосредоточен в фонде Кабинета Его Императорского Величества (Ф. 468). Фонд Комитета Сибирской железной дороги (Ф. 1273), представляет широкий круг источников о различных сторонах освоения Сибири. В докладах, в отчетах, журналах заседаний и справках о деятельности Комитета представлены данные об отводе переселенческих участков, об отрезках земель из землепользования старожилого населения и т.п. В фондах канцелярии министра земледелия (Ф. 381) и департамента государственных земельных имуществ министерства земледелия (Ф. 396) имеются обобщенные итоговые данные о сельском хозяйстве Сибири, ее земледельческом освоении, которые собраны в регулярных отчетах, докладах и обзорах Министерства земледелия. Сведения, по интересующей нас теме можно найти и в других фондах. Например, документы «Об образовании в Сибири особых межевых партий для заготовления переселенческих участков в районе Сибирской железной дороги» находятся в Ф. 560 (общая канцелярия Министерства финансов), а сведения «Об устройстве самовольных переселенцев в губерниях Западной Сибири» имеются в Ф.1284 (Департамент общих дел МВД).

По обычному праву привлечены материалы Архива Русского географического общества (АРГО), представляющие для нас исключительную важность. Они были собраны российскими исследователями во второй половине XIX в. Кроме этого для проведенного исследования использовались документы, находящиеся в фондах Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ).

Из местных архивов наиболее информативным является архив Томской области (ГАТО), где интересующие нас данные можно извлечь из фонда Томского переселенческого района (Ф.239). Самая разнообразная информация о земельных отношениях содержится в фонде Томского губернского управления (Ф.3). Материалы о землеотводных работах, поземельных конфликтах содержатся в фонде Чертежной Томского губернского управления за 1803 - 1917 гг. (Ф.144), а также в фонде Томского поземельно-устроительного отряда за 1811-1915 гг. (Ф.504). В 1893 г. для заведывания государственными имуществами, землями, лесами, государственными крестьянами было учреждено Томское губернское управление государственных имуществ Министерства земледелия и государственных имуществ. Материалы этого фонда (Ф.240) весьма ценны.

Для раскрытия вопросов крестьянского землепользования на Алтае, районе наиболее благоприятном по природно-климатическим условиям для земледелия использованы материалы Центра хранения архивного фонда Алтайского края (ЦХАФ АК): Главное управление Алтайского горного округа Кабинета Е.И.В. (Ф.3. 1862-1896) и Главное управление Алтайского округа (Ф.4. 1896-1918). Государственный архив г. Тобольска (ГУТО ГАТ) располагает материалами о межевании земель и землеустроительных работах конца XIX в. В Государственном архиве Новосибирской области (ГАНО) и Государственном архиве Кемеровской области (ГАКО), содержатся материалы, касающиеся крестьянского землепользования, но в основном это документы о проведении землеустроительных работ во время столыпинской реформы. В своей совокупности архивные и опубликованные источники позволяют решить основные задачи исследования - показать многогранный мир отношений существовавших, в крестьянском землепользовании.

Универсальным источником является периодическая печать, в которой публиковались как официальные документы, так и корреспонденции с мест. Естественно, что у журналистов были определенные предпочтения и свои взгляды на происходящие процессы, но опубликованные материалы дают представление о характере общественной жизни в Западной Сибири. Из сибирских изданий наиболее информативной была газета «Восточное обозрение», в которой печатались не только сообщения со всего обширного пространства Азиатской России, но и аналитические статьи.

Научная новизна. В представляемой диссертации впервые в сибирской историографии сделана попытка, рассмотреть развитие крестьянского землепользования в регионе на основании комплексного подхода. Осуществлено структурно-функциональное исследование поземельных отношений в сибирской деревне во второй половине XIX в. На базе вновь введенного в научный оборот широкого комплекса архивных документов, а также применяя конкретно-проблемный метод социокультурного анализа, представлено внутреннее развитие крестьянского землепользования, основанного на нормах обычного права.

Благодаря избранной методологии удалось впервые определить ограниченность земельного фонда для земледельческой колонизации в зависимости от влияния на это природно-географического фактора, использования крестьянами особых систем земледелия, а также проводимой правительством аграрной и переселенческой политики, как части правительственной политики, направленной на включение региона в общеимперское пространство.

В работе использован широкий подход к изучению поземельных отношений. Доказано, что крестьянское землепользование не тождественно его размеру, а представляет собой целый комплекс взаимовлияющих факторов. Большое внимание в диссертации уделено изменению правительственной политики в вопросах наделения крестьян земельными угодьями. Впервые дано целостно-системное обоснование выдвинутого историками-аграрниками причин трансформации политики властей не только в вопросах переселения, но и в вопросах землепользования.

В ходе исследования получены новые системные данные, подтверждающие превалирование поземельных функций общины, вокруг которых строилась вся жизнь сельского общества. Раскрыто влияние ментальности крестьянского мира на все поземельные отношения. Дан достаточно полный анализ существовавших земельных конфликтов между различными группами населения. Все это позволило принципиально расширить научное познание процессов, происходивших не только в землепользовании внутри крестьянской общины, но и ее внешних взаимодействий с другими субъектами поземельных отношений. Изучение проблемы поземельных отношений в Сибири далеко не завершено, что приводит к выводу о необходимости продолжения поиска новых путей и форм исследования.

Основные положения, выносимые на защиту:

- на развитие крестьянского землепользования в Западной Сибири значительное влияние оказывал природно-географический фактор;

- из-за не изученности природных и климатических условий ведения земледелия, правительство было не в состоянии, верно, оценить колонизационную емкость региона. Реальные знания подменялись мифом о сибирском многоземелье;

- крестьянское землепользование развивалось на основе норм обычного права и опиралось на традиционную общинную культуру;

- крестьянская община в Сибири имела отличие от общины в Европейской России, что было связано со специфическими формами землепользования и применяемыми системами земледелия. Она выступала как коллективный рыночно-хозяйственный субъект, отстаивающий общие интересы земледельцев. Община регулировала земельные отношения, поддерживая уровень, необходимый для обеспечения общей устойчивости крестьянских хозяйств.

- рост переселенческого движения заставлял правительство постоянно изыскивать все новые земли под переселенческие участки, а нехватка земель для переселенцев вынуждало власти образовывать переселенческие участки в местностях, малопригодных для земледелия;

- правительство при проведении землеотводных работ исходило не из интересов сибирского крестьянства, а пыталось решить аграрный вопрос центра страны. При ограниченном фонде земель, пригодных для земледелия, власти вынуждены были изымать часть площадей из землепользования старожилого крестьянства и коренных народов;

- правительственная политика, направленная на обустройство как можно большего числа переселенцев не разрешала, а наоборот усиливала рост социальной напряженности. Поземельные конфликты были связаны с борьбой за продуктивные земельные угодья, а не за землю вообще;

- стремление властей к приведению крестьянского землепользования к фиксированной норме земельного надела препятствовало развитию товарного производства. Экономическое развитие западносибирской деревни представляло собой крестьянский тип эволюции (модернизации).

Практическая значимость работы. Материалы исследования послужили основой для разработки двух спецкурсов: «Землевладение и землепользование в Западной Сибири (конец XVI - начало ХХ веков)» и «История Сибири (дореволюционный период)». Данные спецкурсы читаются автором в рамках регионального компонента образования по Отечественной истории в Кузбасской государственной педагогической академии. Материалы и результаты диссертации могут быть использованы в лекционных курсах, семинарских занятиях по аграрной истории, а также могут быть применены при разработке программ развития сельского хозяйства и формировании аграрного законодательства.

Апробация результатов исследования. Основные положения и выводы диссертации обсуждены на объединенном заседании кафедр исторического факультета Томского государственного университета. Результаты исследования изложены в докладах и сообщениях на международных, общероссийских и региональных научных и научно-практических конференциях по истории хозяйственного развития Сибири во второй половине XIX - начала ХХ в. (Томск, Кемерово, Барнаул, Омск, Новосибирск, Пенза, Новокузнецк).

Предварительные результаты изучения проблемы опубликованы в двух личных монографиях и в двух коллективных монографиях, статьях в сборниках научных трудов и материалов конференций (60 п.л.).

Структура диссертации определяется целями, задачами, методологией и избранной методикой исследования. Работа включает введение, четыре главы, заключение, список использованных источников и литературы, приложение.

Основное содержание диссертации

аграрный сибирь крестьянский землепользование

Во введении обоснована актуальность, раскрыта степень изученности темы, определены объект и предмет, цели и задачи исследования, его хронологические и территориальные рамки, формулируется методология, дается характеристика источников, показаны научная новизна, основные положения, выносимые на защиту и практическая значимость диссертации.

В первой главе «Экономико-географические условия крестьянского землепользования» на основе проводившихся исследований, дана характеристика природно-географическим условиям Западной Сибири, возможностям земледельческого освоения региона и существовавшим здесь земледельческим системам.

В первом разделе освещается общее состояние изученности природы и климата Западной Сибири. На развитие крестьянского землепользования в регионе влиял целый комплекс различных взаимодействующих факторов. Из них на первое место надо поставить природно-географический фактор, как определяющий развитие пашенного земледелия, являвшегося основой колонизации восточных регионов страны. В рассматриваемый период не было организовано целенаправленных научных изысканий для определения колонизационных возможностей края. Районы, где было возможно земледелие, были изучены слабо, что не давало возможности правительству составить верное представление о реальном земельном фонде. Это порождало миф о существовании за Уралом огромного фонда земель, пригодного для хлебопашества, причем довольно часто называлась фантастическая цифра в 100 миллионов крестьян, которых, якобы, можно было свободно разместить на «бескрайних просторах». Климат земледельческого пояса Западной Сибири был более суров, чем в черноземной полосе Европейской России, лето и страдная пора были коротки, поэтому труд земледельца должен был быть чрезвычайно напряженным. Земледелие было возможно только на сравнительно небольшой территории, ограниченной с севера тайгой, а с юга бесплодными степями и горами. Земледельческая полоса в конце XIX в. представляла собой малонаселенную, экономически слабо освоенную территорию, с неразвитой инфраструктурой и неупорядоченным экстенсивным сельским хозяйством.

Острота проблемы, обусловленная ростом переселенческого движения, привлекла к себе научные силы и общественность. Такая включенность дала толчок к изучению главного вопроса, что же реально представлял собой земельный фонд Западной Сибири пригодный для сельскохозяйственного освоения.

Во втором разделе дается оценка возможностям земледельческого освоения региона. В российской цивилизации центр добился высокой степени контроля над обществом. Власти, начиная с Петра I, ориентировались на модернизацию страны, но постоянно колебались между продвижением к модернизации, поощрением автономности экономической сферы и принудительным контролем над ней. Это привело к тому, что пропасть непонимания между народом и правительством только углублялась. Крестьяне, переселявшиеся в Сибирь, считали, что власти, если разрешили переселение, должны выделить им лучшие земли и оказать материальную поддержку, а чиновники, считавшие себя стоящими на страже интересов государства или лично монарха (кабинетские земли), не понимали, почему лучшие земли они должны предоставлять бесплатно переселенцам, а не образовывать из них оброчные статьи для последующей сдачи в аренду, с целью извлечения дохода собственниками земель.

В общественном сознании бытовал миф о бескрайних просторах благодатных земель за Уралом. Просторы эти имели свои границы, причем количество земель непосредственно пригодных для заселения и в то же время могущих быть отведенным без всякого стеснения старожилого населения, русского и инородческого, было довольно ограниченным. Следует отметить, что миф о многоземелье прочно укоренился и в сознании народа, которому хотелось верить, что где-то там далеко-далеко за Уралом есть свободная «землица, на которой возможно построить свое крестьянское счастье». Свободные земли в регионе имелись, но проблема состояла в том, что колонизационная емкость определялась не только количеством удобных для хлебопашества земель. Переселенцу было недостаточно получить урожай, если не было условий для его продажи, без денег крестьянское хозяйство не могло развиваться. Нужно было развитие инфраструктуры - это дороги, мосты, рынки сбыта, предприятия по переработке сельхозпродукции, но в исследуемый период правительством не предусматривалось вложение серьезных средств для решения этой проблемы.

В степной и лесостепной зоне земледельческой полосы фонд свободных земель из-за активизации переселенческого движения с 1880-х гг. стал стремительно сокращаться и в основном к концу ХIХ в. был исчерпан. Земельный фонд Западной Сибири был достаточно большим, но он имел свои границы и свободных, пригодных без вложения затрат на окультуривание земель было не так уж и много. Несмотря на то, что полных данных о количестве удобных земель, не требующих затрат на расчистку или мелиорацию выявить невозможно, но с большой долей вероятности можно утверждать, что речь может идти о количестве переселенцев как минимум раз в 15 ниже мифической цифры в 100 млн. человек. Необходимо помнить, что лучшие земли в Сибири уже были заняты крестьянами-старожилами, имеющими в вопросах землепользования свои правила и обычаи.

В третьем разделе анализируется эволюция земледельческих систем. Существовавшие в регионе системы земледелия значительно влияли на крестьянское землепользование и, естественно, на размер колонизационного фонда. Одной из таких систем была залежная, при которой крестьянское хозяйство занимало площадь намного большую, чем использовала. Только под влиянием внешних факторов, таких как рост населения, стал происходить переход к более интенсивным методам хозяйствования. Во второй половине XIX в. залежно-паровая система была господствующей в Сибири, однако даже к началу XX в. перелог полностью не вытеснила. Системы полеводства в Сибири представляли собой разнообразные видоизменения не только в пространстве, но и во времени. По мере роста населения и сокращения земельного простора, постепенно уменьшались сроки отдыха земли в залежи, и увеличивалась продолжительность периода обработки. Крестьяне применяли такие системы земледелия, которые были наиболее практичны исходя из местных условий. Сибирское хозяйство отличалось полной свободой, не только каждая волость или община, каждый хозяин самостоятельно устанавливал севооборот для каждого состоящего в его пользовании клочка земли, применяясь к его почве и местоположению, к климату, условиям сбыта, и к собственной хозяйственной самостоятельности.

Во второй главе «Регулирование общинных земельных отношений» на основании проводившихся исследований охарактеризованы земельные отношения внутри крестьянского «мира», базирующиеся на нормах обычного права.

В первом разделе определена роль крестьянской общины в регулировании поземельных отношений. Общинное землевладение развивалось от сложных земельных союзов к складыванию простой однодеревенской поземельной общины. Крестьянство стремилось максимально приблизить низовой управленческий орган, решение окладных и судебных вопросов к своей первичной, практически действовавшей территориальной общине (однодеревенской или состоявшей из немногих заимок и малых деревень), по возможности слиться с нею. Власти же предпочитали крупные территориальные объединения, легче поддававшиеся контролю и учету. Основной причиной распада волостной общины была невозможность реализовывать принцип уравнительности в распределении податей и повинностей между отдельными селениями. Не способствовали сохранению волостной организации и существовавшие трудности в организации эффективного самоуправления, что и служило побудительным мотивом к поселенному обособлению общинного землевладения.

Во второй половине XIX в. поземельные функции общины постоянно усложнялись, община стремилась выйти за официальные рамки субъекта землепользования, утверждая свое исключительное право владельца, распоряжающегося землей как объектом хозяйствования, что предусматривало уравнительное перераспределение земли, как между крестьянами-однообщественниками, так и целыми крестьянскими общинами, а также отстаивание своих исключительных прав на землю от посягательств со стороны. Сельская община была регулятором земельных отношений, она признавала безусловное право своих членов на участок земли, из которого, приложив свой труд, общинник мог извлечь средства для своего существования, вместе с безусловной обязательностью нести все общественные тягости в соразмерности с величиной и качеством владеемого.

Сибирская община являлась естественной формой объединения крестьян для отставания своих интересов, она соединяла в себе коллективное землевладение на одни угодья и индивидуальное на другие, обычное право и юридические нормы. Необходимо разграничивать понятия «общинное землевладение» и «общинное землепользование». Под землевладением понимается отношение к земле общины в целом, а под землепользованием понимаются внутренние земельные отношения. Землей владела община (крестьянский мир), а отдельным членам общины принадлежало право пользования, по правилам установленной общиной. Поземельная община осуществляла операции по аренде, обмену, наделению земельными участками, «мир» распоряжался землей. Процесс формирования и организационного оформления сельских обществ в Сибири шел достаточно трудно и долго. Неравномерное владение и пользование землей, когда одни селения испытывали недостаток угодий, а другие владели громадными неосвоенными излишками, вело к земельным конфликтам и к социальной напряженности.

Во втором разделе проанализирован генезис форм крестьянского землепользования. На начальном этапе земледельческого освоения региона, в условиях существования свободных земельных ресурсов наиболее распространенной формой землепользования становится захват, сущность которого заключалась в неограниченном праве поселенца захватить в своё пользование земельный участок (заимку). Образование заимок было обусловлено как земельным простором, так и совокупностью земельных обычаев общины в Сибири. Заимочная форма владения землей не отрицала общину, которая, являлась распорядителем земель, предоставляла своим членам неограниченную свободу занятия пустующих земель, вложение своего труда в их обработку, что давало право на исключительное пользование. Основанием заимочного права служили принципы захвата, труда и давности, что проявилось в правах владения, пользовании и распоряжения. Допуская свободное завладение земель, община рассчитывала на расширение культурной площади. Постепенно захватное землевладение уступило место вольному пользованию, при котором заимщик имел право на занимаемые земли, до тех пор, пока он их обрабатывал.

С сокращением фонда свободных земель, для вольного пользования оставались лишь худшие по почвенным условиям земли, вольное пользование начинает меняться на уравнительно-душевое землепользование. Мало-помалу появляются частные поравнения и основными факторами в этом процессе являлись прирост населения и сокращение когда-то безграничного земельного простора. Для наделения растущего населения стали производиться отрезки из землепользования тех общественников, которых община считала захватившими слишком много земель по сравнению с лежащими на них платежами. В основе передела лежала оценка качества переделяемых земель. Процесс эволюции форм землепользования совершался медленно и постепенно, неограниченное захватное пользование пахотными землями, связанное с правом отчуждения и передачи по наследству, уступало место ограниченным захватным формам.

Установлено, что все три формы крестьянского землепользования: заимочно-захватное, вольное и уравнительно-душевое по отношению к разным видам угодий могли существовать одновременно на территории одного селения. Во второй половине XIX в. формы землепользования эволюционировали в сторону укрепления поземельной передельной общины. С формами землепользования связана эволюция земледельческих систем. Замочно-захватному землепользованию, распространенному в первой половине XIX в., соответствовало залежное и переложное земледелие, захватно-вольному, господствующему во второй половине XIX в. - залежно-паровое хозяйство, а общинно-передельному конца XIX в. - паровое хозяйство. Формы землепользования и системы полеводства определялись одной основной причиной - населённостью данной местности в сравнении с количеством в ней удобных для сельскохозяйственной культуры земель и представляли собой разнообразные видоизменения не только в пространстве, но и во времени.

На развитие крестьянского землепользования влияли природно-климатические условия региона, что обуславливало выработку своих агротехнических приёмов обработки земель. Сибирский крестьянин вел свое хозяйство исходя из местных условий и экономической целесообразности.

В третьем разделе раскрывается влияние обычного права на поземельные отношения. Во взаимоотношениях крестьян и государства в области землепользования существовало определенное противостояние. Естественно, что власти издавали указы, пытаясь подвести законодательную базу в поземельных отношениях с населением, но необходимо помнить, что существует вечное противоречие между законом и его применением. В основе принимаемых общиной решений по вопросам землепользования лежало обычное право, которое во многом не согласовывалось с официальным законодательством. Особенно это отчетливо прослеживается при отводе земельных участков. Государственные чиновники, проводившие межевание крестьянских земель, за норму принимали площадь отводимых земель (15 десятин на душу мужского пола), а крестьяне в основе определения размера надела считали производительность, то есть какой с данного участка можно получить урожай (для сенокосов, сколько можно поставить копен сена). Повседневная практика приводила к столкновению юридических норм и норм обычного права, что и служило основой большинства земельных конфликтов.

Никогда и никакой закон не в состоянии охватить все сложные и бесконечно разнообразные явления действительности. Развитие аграрных отношений привело к тому, что позитивное право постепенно стало вытеснять обычное право, сфера применения которого в поземельных отношениях уменьшилась, но не исчезла. Русские крестьяне, поселившись в Сибири, жили по обычному праву, так как вся жизнь русской деревни строилось на этом праве. В поземельной практике народ руководствовался своими неписанными законами, выработанными жизнью и установившимися юридическими воззрениями и обычаями.

В третьей главе «Переселения и земельные отношения» на базе законодательных актов, циркуляров, правительственных распоряжений, широкого комплекса архивных источников раскрыто влияние переселений на развитие крестьянского землепользования.

В первом разделе рассмотрено развитие переселенческого процесса во второй половине XIX в. Проведённые в 1860-х гг. реформы создали предпосылки прогрессирующего малоземелья для крестьян в Европейской России, что толкало их на переселения. Несмотря на рост малоземелья в центральных губерниях переселение не поощрялось, из-за опасения потери дешёвых рабочих рук помещиками. Ограничения на легальные переселения повлекли за собой быстрый рост самовольных переселений. Правила, регулирующие переселения были приняты только в 1881г., что сразу сказалось на резком увеличении количества переселений. Это повлекло за собой принятие 13 июля 1889г. переселенческого закона, в основе которого лежал принцип «скорее сдерживания переселения, чем его поощрения».

Переселенческий закон, созданный бюрократическим аппаратом, нёс в себе противоречия, он, из-за ряда ограничений, толкал крестьян на самовольные переселения. Отметим ограниченность правительственного подхода к освоению огромных сибирских пространств, который предусматривал только земледельческое освоение восточных окраин, а вопросы промышленного развития даже не ставились. Политика правительства была реакцией на стихийный переселенческий процесс, стремясь удержать его в каких-то определенных рамках власти, то поощряли, то запрещали переселения, но сколько-нибудь продуманной стратегии не наблюдалось.

Правительству не удалось посредством переселений снять остроту аграрного вопроса в центральных губерниях. Организация переселенческого процесса выявила много негативных моментов, из которых главнейшим было отсутствие заранее подготовленных переселенческих участков. Проводимая властями политика была полна противоречий, между субъективно благими намерениями и объективно плачевными результатами. Пытаясь снять социальную напряженность в центре страны, правительство посеяло семена раздора в сибирской окраине. Переселенцы стремились осесть в уже обжитых районах, а при отсутствии четких и определенных границ землепользования это вело к конфликтам. Поступавшие в огромном количестве жалобы, как от переселенцев, так и от старожилов вынуждали правительство искать пути их разрешения. Уже с начала 1880-х гг. остро встал вопрос о необходимости приведения крестьянского землепользования в строго очерченные границы.

Во втором разделе охарактеризована организация землеотводных работ. С начала XIX в. предпринимались попытки выяснить размер фонда свободных земель пригодных для земледелия, а одновременно определить районы новых крестьянских поселений и выделить часть земельных угодий под оброчные статьи. Межевые работы проводились не сплошь, а выборочно, причем инструментально снимались только волостные рубежи. Формировались волостные районы огромными по площади, в состав некоторых входили селения нередко отстоявшие друг от друга на 100 и более верст, причем внутренняя ситуация в крестьянских дачах обозревалась объездом и рисовалась глазомерно. Результатами работ, которые проводились лишенные порядка и системы с конца 1830-х до середины 1880-х гг., с целью устроить старожилое население в земельном отношении, чтобы эксплуатировать остальные земельные угодья, воспользоваться практически было невозможно.

Переселение в Сибирь потребовало от правительства организации землеотводных работ. Увеличивающийся переселенческий поток привел к учреждению в 1885 г. Западно-Сибирского переселенческого отряда. Была поставлена задача, ограничить крестьянское землепользование земельным наделом из расчета 15 десятин удобной земли на душу мужского пола. Из земель, оставшихся после наделения крестьян, должны были быть образованы переселенческие участки. Работа отряда внесла существенные отступления от определенного при прежних работах порядка, было принято решение, что 15 десятин, это не норма надела, а его верхний предел. Работы отряда продвигались крайне медленно, что привело к положению, когда количество переселенцев стало в разы превышать количество заготавливаемых для них участков. Землеотводные работы требовалось увеличить и в 1893 г. были учреждены особые Временные партии, работы которых охватили районы 200 верстовой полосы вдоль строящейся магистрали. Отряд и партии спешили с образованием переселенческих участков, поэтому осуществляли отвод больших земельных пространств, из которых, по прибытии переселенческих партий, вырезались участки по размеру, соответствующие числу прибывших переселенцев.

Сам характер землеотводных работ способствовал тому, что в переселенческие участки замежевывались земли мало или совсем не пригодные к ведению земледелия, поэтому переселенцы часто отказывались селиться на них. Норма в 15 десятин удобной земли на душу мужского пола только казалось равной для всех. В действительности не существовало четкого определения, что считать удобной землей. Далеко не вся «удобная земля» была пригодна для земледелия, а процент годных под пашню земель в крестьянском наделе имел чрезвычайно широкие колебания. Преследовалась цель не столько подчинить сельское население, крестьянское и инородческое, определенному земельному наделу, сколько фактическое сокращение границ крестьянского землепользования. Доказано, что чины отряда и партий занимались не только отводом земель переселенцам, но и образованием казенных оброчных статей и сдачей их в аренду, а за повышение оброчных доходов они получали наградные деньги. Это способствовало тому, что у старожилого населения отрезались наиболее ценные угодья, которые можно было сдать в аренду, а переселенцам отводились земли, что похуже. Проводимые работы провоцировали возникновение массового недовольства как среди старожилого населения, так и переселенцев.

Установлено, что природно-географические условия позволяли использовать для земледелия в Западной Сибири лишь узкую лесостепную полосу, разделив которую на переселенческие участки из расчета 15 десятин на душу мужского пола, можно было водворить сотни тысяч переселенцев, но никак не десятки миллионов.

В третьем разделе дана оценка деятельности Комитета Сибирской железной дороги по отводу земель переселенцам. С учреждением КСЖД ситуация меняется, Комитет с первых дней своего существования ставил задачу содействия переселению в Сибирь. Он образовывался как координатор строительства Транссиба, но фактически стал правительственным органом по освоению Сибири. Высшие государственные чины совершают поездки в Сибирь, для ознакомления с ситуацией на месте, что способствует выработке правительственной политики. Комитет рассматривал переселенцев как важнейшую составляющую часть при освоении прижелезнодорожной полосы, поэтому принимаются решения о выделении переселенцам ряда льгот и пособий. В частности был снижен железнодорожный тариф, что привело к увеличению в составе переселенцев бедняков, которые, не сумев обустроиться на новом месте, составляли основную часть обратных переселенцев.

Однако, несмотря на проведенную работу по организации переселений, КСЖД оказался не на высоте положения. Главное - не были выяснены фонды свободных земель, пригодных для земледелия, а весь переселенческий процесс предусматривал только крестьянскую колонизацию. Научные изыскания, из-за недостатка финансирования, были проведены фрагментарно, что не давало возможности установить размер фонда земель, пригодных для земледелия. При проведении переселенческой политики правительство вынуждено было оперировать не научными данными, а своими представлениями о колонизационных возможностях Сибири. Отсюда происходит и та непоследовательность в правительственных решениях - постоянное колебание от поощрений, в виде ссуд и льгот, а также выпуска агитационной литературы, которая расписывала условия жизни в Сибири в розовых красках, до полного запрета на переселение, когда переселенческая волна поглощала все немногочисленные заготовленные переселенческие участки. С одной стороны, правительство, уповая на свои запретительные меры, желала ввести в русло переселенческий процесс, подчинив его строжайшей регламентации. С другой - крестьянство, страдая от малоземелья и, связывая свои надежды на лучшую жизнь с переселением в Сибирь, проявляла нетерпение, отсюда и огромный поток самовольных переселений. В основе всех переселенческих коллизий лежит разный подход к переселению: правительство считало, что переселенцам для их основательного обустройства в Сибири достаточно выделить минимальные средства из бюджета (на проезд, домообзоводство), а крестьяне верили в государственный патернализм и раз переселение разрешили, значит и все заботы, государство должно было взять на себя.

Все увеличивающийся переселенческий поток поставил местную администрацию в крайне затруднительное положение. Необходимо было срочно изыскивать дополнительно участки для переселенцев, и внимание было обращено на таежные районы. Чинам, заведующим переселением, было рекомендовано не отводить под участки пространств, покрытых сплошным лесом, где не было чистых полян, предоставляющих возможность переселенцам обеспечить себя сельскохозяйственными угодьями. В таежных районах мест, пригодных под заселение и земледельческое освоение, было не много, а учитывая политику лесного ведомства, которое лучшие высокие места отводило под лесные дачи с целью сдачи их в аренду, количество таких мест еще более уменьшалось. Нами установлено, что недостаток переселенческих участков вынудил правительство отменить свои рекомендации по заселению таежных пространств и распорядиться, что отсутствие в площади переселенческих участков пространств, свободных от леса и доступных для немедленного обращения под культуру, не может служить препятствием к заселению. Такая постановка дела привела к тому, что переселенцы отказывались селиться на предоставляемых участках, а движение обратных переселенцев стало возрастать.

Само строительство Транссиба создало новую ситуацию в процессе колонизации региона. Правительство было полно благих намерений и считало, что проводимые им мероприятия приведут к решению аграрного вопроса. Несмотря на просчеты, допущенные в тактике и стратегии переселенческой политики, в регионе обустроились сотни тысяч русских крестьян, а в сельскохозяйственный оборот были включены миллионы десятин ранее пустующих земель.

В четвертой главе «Особенности внеобщинного крестьянского землепользования» на основе отложившихся в архивных фондах прошений крестьян, административных документов, научных публикаций показано отличие, существовавшее в крестьянском землепользовании в Западной Сибири.

В первом разделе дана характеристика земельно-арендным отношениям на казенных землях. Государство не вело непосредственно земледельческого или лесного хозяйства, а использовала землю как объект собственности для извлечения доходов от сдачи земельных угодий и лесов в аренду. Перед правительством стояла трудная задача. С одной стороны, необходимо было устроить на свободных землях Сибири все более возрастающий вал переселенцев из центральных губерний, а с другой стороны - повысить государственный доход. Переселенцам земля предоставлялась в пользование бесплатно, и доход с них государство получало в виде оброчной подати и поземельных сборов, а дополнительный доход предполагалось получать от сдачи в аренду казенных земель. Возникла дилемма, если отвести хорошие земли переселенцам, а в оброчные статьи замежевать плохие, то естественно, кому нужны малоценные земли? С другой стороны, отвод лучших земель под участки, сдаваемые в аренду, соответственно предполагал включение худших земель в переселенческие участки, что вело к разорению переселенческие крестьянские хозяйства и, соответственно, к снижению поступаемых с них сборов в казну.

Правительство пошло по пути поднятия доходности от казенно-оброчных статей, для чего проводилась их переоценка. Земли, что похуже, передавались переселенческому управлению, арендный фонд качественно улучшился, что подняло его доходность, а переселенцы вынуждены были, из-за низкого качества предоставляемых земельных участков, арендовать казенные земли. В погоне за увеличением доходов в аренду сдавались земли, принадлежащие коренному населению. В итоге, получаемые доходы от аренды были мизерными, а недовольство крестьян огромное. Чиновникам, управлявшим от имени государства, не удалось создать эффективное, приносящее высокие доходы арендное хозяйство.

Законы, ограничивающие права крестьян в пользовании земельными и лесными наделами, создавали обстановку негарантированности крестьянского землепользования и серьезно затрудняли мобилизацию земли, не стимулируя вложение капиталов в сельское производство и потворствуя хищническому хозяйствованию. При отсутствии в Сибири свободы отчуждения земель, сдача-аренда заменяла собой земельную мобилизацию и была широко распространена между крестьянами. Это являлось единственным средством удовлетворения спроса на различные земельные угодья, здесь через аренду приводились в соответствие производительные силы отдельных хозяйств с площадью их приложения. Крестьяне, естественно, не были удовлетворены, проводимой Казной арендной политикой и их протест выражался, в первую очередь, в отказе от внесения арендной платы и в самовольном пользовании арендными участками. Наиболее активно крестьяне выступали против отмежевания своих земель в арендный фонд. Ограничение прав крестьян на пользование лесными наделами приводило к массовым порубкам и «лесные беспорядки» составляли содержание подавляющей части крестьянских выступлений.

Во втором разделе характеризуются земельно-арендные отношения на землях Кабинета. С начала обвального падения производства в горнозаводской промышленности, Кабинет стал утрачивать интерес к ее развитию. Для получения доходов было решено развивать земельно-арендное хозяйство. В условиях земельного простора потребовался длительный промежуток времени, чтобы к 1880-м гг. за счет переселенцев повысить стоимость земли. Отсутствие узаконенных условий аренды и неопределенность землепользования в округе предоставляло неограниченные права чиновникам, которые произвольно толковали те или иные распоряжения Кабинета. С 1884 г. стало практиковаться обмежевание арендных земель, разбивка их на участки, составление арендных правил и арендных книг, учет «земельного имущества». Кабинет реализовывал право собственности на землю не столько в ограничении земельных прав крестьян и во вмешательстве в их личные дела, а во взимание оброчной подати, арендных сборов и других платежей.

Сформировалось два подхода к управлению земельно-арендным хозяйством. Первый был построен на извлечении прибыли через эксплуатацию ресурсов региона, т.е. получение платы за землю в виде подушной подати и сдаче земли в аренду. Второй подход основывался на повышении стоимости самой земли и доминирования лесоэксплуатации над другими отраслями кабинетского хозяйства. Крестьянам были запрещены всякие порубки леса, вырубленный лес изымался, накладывались штрафы, а лесная стража занималась незаконными поборами. Такая политика Кабинета вела к волнениям среди крестьян. Бюрократический аппарат, управляющий Алтайским округом не смог создать эффективного арендного хозяйства, чиновникам намного проще исполнять вышестоящие указания, чем проявлять собственную инициативу, когда Кабинету не удавалось обеспечить доходное использование земель, предпочиталось просто держать их незанятыми, и значительная часть кабинетских земель пустовала и не использовалась. Сибирь была не в состоянии поглотить миллионы без- и малоземельных крестьян, но ослабить кризис было возможно, передав арендный фонд под переселенческие участки.

В третьем разделе проанализирован характер поземельных отношений. На документальной основе показаны причины конфликтных ситуаций между различными группами населения: переселенцев со старожилами, казаками, коренными народами, а также причины поземельных конфликтов внутри этих групп.

В Сибири не было и не могло быть особого, оторванного от всей страны, аграрного вопроса. В земледельческой колонизации Сибири человеческий фактор играл немаловажную роль. Здесь были задействованы три силы: чиновники всех рангов в столице и на местах, переселенцы и сибирское крестьянство, причем векторы этих сил были разнонаправленными. Политика правительства, направленная на унификацию землепользования, когда для приведения к 15-ти десятинной «пропорции» у одних изымались земельные угодья для наделения других, вела в никуда, порождая вал поземельных конфликтов. Однако, чиновников больше всего интересовало, чтобы в их реляциях было видно «благополучие» всех крестьян, как переселенцев, так и старожилов. Доказано, что в переселенцы требовали предоставления им земельных наделов, не уступающих по качеству, оставленным в местах выхода, а старожилы бились за сохранение в их землепользовании как можно большего числа продуктивных угодий. Земельный фонд к концу XIX в. фактически был исчерпан, оставались свободными лишь земли, которые для приведения их в культурное состояние требовали значительных затрат. Отсутствие достаточного количества земель, пригодных для земледелия для всех, кого правительство вознамерилось наделить, лежит в основе поземельных конфликтов. Документально аргументирован вывод, что, поземельные конфликты являлись не только продуктом правительственной политики, но и результатом влияния традиционного права и ментальности крестьян, выходцев из различных областей Европейской России.