3.3 Характеристика коллективных погребений ЮЗТ-VII

Анализ коллективных погребений периода раннего энеолита позволяет выделить две их основные составляющие:

1. анатомически целые скелеты

2. кости в беспорядке

Их соотношение (а также отсутствие первого или второго компонента) позволяет выделить категории погребений.

а) погребения, где перемешанные кости, отодвинутые к стенкам, принадлежат более чем 10 человекам, и где последний погребен в анатомическом порядке (камеры №120, 93, 249, 252, 134в/н). В случае камеры №93 (возможно, №250 и №252 - ?) последнего погребенного нет, но есть расчищенное место для него. Во всех случаях кроме №120 не прослеживается вход вследствие плохой сохранности, однако количество погребенных говорит о множественном и неоднократном захоронении.

б) погребения с захоронением костей более шести человек и скелетов в анатомическом порядке от двух до пяти человек: №121, 117 в/н (3/2 костяка), 153/155 (пять скелетов), 238 (4 скелета), 245 (2 скелета). Практически у всех камер есть заклад, и, следовательно, фиксированный боковой вход. Целые скелеты последних погребенных расположены друг за другом; в головах этих скелетов часто находятся сосуды. Практически все они лежат в скорченном положении на правом боку, за исключением погребенных в к. №245, которые расположены на левом, лицом почти всегда обращены ко входу. Поза скелетов обычно повторяется. Выделяются камеры с многочисленными погребениями №117 и №253: в противоположной от входа стенке в обеих камерах устроена ниша для складывания костей покойников. В отличие от первой категории (а) для этого погребального обряда было важно оставить в умерших рядом друг с другом. Часто они соответствуют друг другу по половозрастному признаку (например, в №117 и №153, видимо, погребены последними только женщины). В к. №120 и №153 у каждого костяка был свой сопроводительный инвентарь. в) два погребения следует выделить в особую категорию. Яркой особенностью погребального обряда является отделение черепов и складывание костей в стороне от них (к. №150, №152). Частично дошел скелет последнего погребенного в анатомическом порядке, черепа же и кости сложены вдоль стенки, где также лежат сосуды.

Принцип устройства коллективных погребальных камер можно проследить на примере перекрытия камер, относящихся к одной эпохе энеолита, как в случае перекрытия камеры №93 (ЮЗТ-VII) камерой №81 (ЮЗТ-VI). Как можно объяснить тот факт, что камера №81 была возведена над камерой №93, хотя они относятся к близким хронологическим периодам? При этом предполагается, что энеолитические камеры имели некий опознавательный знак, наземную конструкцию. В камере №93 действительно совершено погребение не через верх с засыпкой, а с использованием бокового входа, т.к. кости были свободно отодвинуты к стене. Судя по чертежу разреза камер №81 и №93 [архив ИИМК РАН, ф. 35, д. 181], камера 81 будто бы «прорублена» в камере №93, показаны отдельно ее дно и стенки, чего не могло быть, если бы камера №93 имела перекрытие и незаполненное пространство. Следовательно, перекрытие камеры №93 к этому времени могло быть специально разрушено (возможно, это является дополнительным аргументом в пользу обряда погребения в катакомбе). Несмотря на то, что Хлопин причисляет эти две камеры к разным периодам, их керамические комплексы имеют черты сходства. Основной аргумент, по которому камера №81 была отнесена к ЮЗТ-VI, заключался в том, что она входит в комплекс камер с общим входом (№№81-94-96) этого периода. Возможно, помещение камер друг над другом неслучайно, и свидетельствует о том, что погребения совершались одним семейным коллективом. Аналогичная ситуация прослежена в Геоксюрском оазисе, только в отношении глинобитных толосов, таких как толос Н (260х250 см): «по прошествии определенного времени (после того, как последовательно были погребены несколько скелетов) свод рухнул, что отчасти может быть объяснено его большим пролетом. Затем внутри толоса был сооружен новый, куда перенесли часть костей из большого толоса Н (160х150 см). Пространство между двумя стенами этих толосов забутовано кирпичом» [Сарианиди, 1965, c. 104]. Иногда заполненную камеру забутовывали, обрушивая свод и утрамбовывая, и на этом же месте строили новую [Кирчо, 1981]. То есть, на востоке от могильника Пархай II также существовал обряд последовательного погребения в склепах (только наземных), которые могли разрушаться для нового сооружения на их месте.

Другим способом вторичного использования пространства было разделение камеры на два яруса путем насыпки земли над ранними погребениями. Двухъярусное погребение есть в камерах №134, 117; также этот обряд встречается в эпоху бронзы.

Подтверждением правильности разделения ранних энеолитических погребений могильника Пархай II на содержащие один-два костяка и коллективные служит таблица сопряженности количества погребенных в камере и состава керамического комплекса. Большинство одиночных камер содержит исключительно светлоглиняную керамику. Возможно, это свидетельствует о том, что малочисленные погребения в простых ямах существовали еще до изобретения серой керамики, хотя оба этих ранних типа погребения относятся к одному раннеэнеолитическому периоду и одной керамической традиции. (рис. 7)

Таким образом можно предположить, что в плохо сохранившихся одиночных и коллективных камерах архаичной конструкции находится условный древнейший «пласт» керамики. Характеристика данной группы сосудов позволит выделить начальный этап функционирования могильника, не зафиксированный в существующих на данный момент публикациях.



4. Энеолитическая керамика могильника Пархай II

4.1 Принципы описания керамики эпохи энеолита

Как было указано выше, периодизация могильника Пархай II от эпохи энеолита до ЭПБ строилась на эволюции керамического комплекса в погребениях. Принимая за исходный тезис то, что развитие культуры в рамках эпохи энеолита было сложным и неоднородным процессом, можно предположить, что наиболее чутко регистрировала эти процессы энеолитическая керамика. Она становится основным объектом типологического анализа, конечная цель которого - дробная периодизация могильника. Энеолитическая керамика является также главным источником аналогий с сопредельных памятников, необходимых для синхронизации культуры ЮЗТ на раннем этапе.

Общепринятым в исследовании раннеземледельческих культур является анализ росписи сосудов и составление периодизации культуры на основе изменения стиля росписи во времени. Так, например, типология керамики Триполье-Кукутени определяется путем соотнесения разновидностей ее форм и орнаментов. Периодизация Намазга (НМЗ I-VI) строится на сочетаемости изменений в росписи керамики, в основном в виде черепков из культурного слоя, со сменой строительных горизонтов на эпонимном памятнике. Этот метод отчасти применим к могильнику Пархай II, так как расписные сосуды составляют значительную долю в керамике энеолитических погребений. (рис. 8)

Уже в самом раннем периоде ЮЗТ-VII керамика представлена совершенными для энеолита формами, обжигом, росписью, не позволяющими проследить эволюцию керамического производства за пределами эпохи энеолита. Очевидно, что истоки, или хотя бы синхронизацию культуры Пархай II надо искать в периодах энеолита подгорной полосы Копетдага. Однако главное условие отождествления культур - идентичность керамического комплекса - не выполняется. Есть только отдельные черты сходства. Роспись керамики, найденной на памятнике позднеджейтунской культуры Бами имеет аналогии в могильнике Пархай II. (рис. 9: 1-3) Например, в росписи фрагментов, найденных на могильнике в засыпи ям, встречаются линии под углом или горизонтальные, как в Бами; но треугольники, столь характерные для росписи сосудов из энеолитических камер, в отличие от Бами заполнены штриховкой, а не сплошные. Среди схожих мотивов росписи: дуги, опоясывающие венчик; «лесенки» с волнистыми перекладинами часто встречаются в фрагментах керамики из земляного заполнения ям [Хлопин, 1997, таб. 59, 60, 62]; крест из таких лент есть внутри расписной вазы из камеры №153. Подобие кружкового орнамента, который встречается в Бами, есть в камере №153, внутри V-образных линий, кружки есть на ножке одной из ваз. Однако, ряд орнаментов, как и форм керамики Бами не находят соответствий на исследуемом в данной работе памятнике.

Больше аналогий керамика Пархай II находит в синхронных энеолитических культурах Южного Туркменистана. Например, столь распространенный в ранней керамике могильника Пархай II мотив треугольника, заполненного косой штриховкой, позволяет связать энеолит памятника с периодом Анау IA (ранний энеолит). (рис. 9:5-7) Стратиграфия северного холма Анау показывает, что в нижних слоях встречается мотив заштрихованного треугольника, тогда как в верхних они залиты краской [Бердыев, 1974]. В следующий за Анау IA период НМЗ I (Анау IB), исходя из разных традиций росписи выделяют три группы памятников [Хлопин, 1963]: западную (от Кызыл-Арвата до Анау), центральную (Кара-депе, Намазга, Яссыдепе) и восточную (Улугдепе, Илгынлы, Алтын-депе, Геоксюрский оазис, Дашлыджи-депе).

Минималистичный геометрический орнамент керамики НМЗ I (ряды контурных треугольников, широкие ленты, треугольники сдвоенными линиями) [Массон, 1956б, с. 295] роднит центральную традицию с росписью керамики Пархай II. При этом сходства в орнаментации в значительной степени не наблюдается.

В эпоху развитого энеолита (НМЗ II) роспись керамики из юго-восточных районов Туркмении развивается в сторону все большего усложнения (фризовой орнаментации, полихромности, дробления орнаментов, распространения зооморфных мотивов) что отдаляет ее от общей для туркменских памятников раннеэнеолитической традиции, и, следовательно от традиции росписи ЮЗТ. Таким образом, анализ керамики позволяет уточнить предположительную верхнюю границу, по которой можно датировать роспись на энеолитической керамике ЮЗТ - это рубеж первой и второй фазы раннего энеолита (от Анау IА к НМЗ I). Этот вывод совпадает с точкой зрения Хлопина, который, исходя из общих для керамики признаков (рыхлое светлое или красное тесто с сильной растительной примесью, двусторонний ангоб), относил энеолитическую керамику Пархай II ко времени НМЗ I [Хлопин, 1997, с. 38]. Однако, наблюдения за росписью позволяют несколько удревнить этот рубеж.

Более точная синхронизация исходя из орнаментации сосудов не представляется возможной во-первых, потому, что доля расписной керамики не превышает совокупной доли нерасписных и сероглиняных сосудов, и, во-вторых, потому, что роспись поверхности сосудов на могильнике Пархай II представляла недолговечную традицию до перехода к серой керамике, требующей совершенно иного способа обработки поверхности.

Процедура описания керамического комплекса на памятниках Передней Азии, где в слоях представлены не целые сосуды, а разрозненными черепки, строится по другой схеме. В основе типологического анализа лежит предположение, что «технологические традиции, отраженные в специфике процесса производства (chaоnes opйratoires), обозначают изменения в социальной среде» [Roux, 2013]. Первыми выделяются технологические «типы» по особенностям производства, внутри них техно-петрографические «типы» в соответствии с петрографическим анализом керамики, а из последних - морфо-функциональные «типы». Получается цепочка: глиняное тесто и примесь - процесс производства - форма.

На первый план выходят технологические характеристики сосудов, то есть те закономерности в их изготовлении, которые могут стать основой классификации всей энеолитической керамики, вне зависимости от декора или других эстетических признаков. В таком случае можно представить линию развития энеолитической керамики по тому, как менялось керамическое производство. Это, прежде всего, состав глиняного теста и характер примеси в нем. Любой вид примеси выполнял свои технологические задачи, и, следовательно, от него зависела функция и способ конечного использования сосуда, что особенно важно в условиях ручной лепки и отсутствия централизованного ремесленного производства. Так, в работе, посвященной памятникам Геоксюрского оазиса, И.Н. Хлопин описывал южнотуркменскую энеолитическую керамику с точки зрения технологии ее изготовления: «Расписная керамика как и ангобированная нерасписная имеет в тесте значительную примесь мелко рубленой соломы или травы… Растительная примесь выполняла роль своеобразного костяка. После ее выгорания во время обжига посуда становилась мелкопористой и влагопроницаемой» [Хлопин, 1963, с. 113]. Т.н. «кухонная посуда имеет…очень плотный черепок. Это достигалось путем примешивания в тесто песка для увеличения жаростойкости изделия и обеспечения тем самым его большей долговечности». Особую роль в описании играют манипуляции с поверхностью сосуда после его формовки; выделяется лощение, заглаживание стыков лент. Все это служит выравниванию поверхности стенок сосуда. Важность этого технологического этапа подтверждается наличием на памятниках Южной Туркмении костяных лопаточек / шпателей. Сосуд перед обжигом мог покрываться ангобом (слоем тонко отмученной глины) и дополнительно залащиваться. И.Н. Хлопин делает важный вывод - цвет ангобированного сосуда зависел от режима и температуры обжига. Иногда ангоб может держаться непрочно и отслаиваться, обнажая поверхность сосуда.

Об интенсивности обжига можно также судить по степени прокаленности черепка в изломе. Важный момент заключался в том, где происходил обжиг сосудов: это могла быть известная по этнографическим данным яма, обложенная топливом, например, навозными лепешками, или более совершенная конструкция - двухкамерная печь. Впоследствии, эти принципы описания вошли в работы И.Н. Хлопина по Юго-Западному Туркменистану и могильнику Пархай II.

В общих чертах процесс производства керамики Пархай II, восстанавливаемый по технологическим характеристикам сосудов, повторяет бытовавший в подгорной полосе Копетдага и к востоку от нее, что является косвенным аргументом в пользу общих для культуры ЮЗТ и НМЗ истоков.

Можно выделить некоторые признаки, которые характерны для наиболее архаичных сосудов с точки зрения технологии изготовления:

- пористость (много крупной выгорающей примеси)

- ангоб яркого цвета (красный, алый, оранжевый)

- неровность формы при ручной лепке сосуда

- черные пятна от неравномерного обжига

На основе наблюдений за тенденцией изменения обжига, примеси, ангоба, можно было бы уточнить типологию ранней энеолитической керамики.

Если применить данный метод к энеолитической керамике могильника Пархай II (на примере камеры 93), выделяются три группы:

- светлоглиняная неангобированная нерасписная керамика, черепок в изломе розовый, примесь минеральная крупная, - дресва / гипс. Поверхность сосуда - грубая, может быть заглаженная. Примесь дресвы или гипса усиливает жаропрочность сосуда, способствует его использованию в хозяйственных целях. Размеры сосудов мелкие (ваза, «тюльпановидный» сосуд) и средние (круглодонная чаша), то есть не подходящие под категорию кухонной керамики - крупных сосудов с крупной минеральной примесью, найденных на геоюксюрских поселениях, Алтын-депе и др.

- светлоглиняная красноангобированная керамика, часто с росписью бурой или черной краской. Примесь может быть как органика, так и минеральная, иногда в тесте видны обе примеси. Как известно, они придают сосуду разные свойства. Органическая примесь, выгорая, уменьшает время обжига, в результате чего образуется пористый каркас сосуда. Ангобирование в таком случае объяснимо: оно увеличивало влагонепроницаемость сосуда. Минеральная примесь использовалась для придания изделиям огнестойкости. Ангоб мог выполнять эстетические функции и использоваться как грунт для росписи. [Хлопин, 1963] Кроме того, ангобированный сосуд с минеральной примесью было легче подвергать лощению перед обжигом, чем сосуд с примесью органики. На красной поверхности сосуда часто есть темные пятна от обжига, свидетельствующие, что этот процесс происходил в простых двукамерных печах. Наиболее распространенная форма - сферическая чаша, есть вазы на ножках.

- в отдельную категорию включены сероглиняные сосуды. Восстановительный обжиг, в результате которого керамика приобретает серый цвет, возможен только в закрытых печах, без доступа кислорода. Наиболее частая примесь - органика, хотя встречается комбинация органика+гипс; иногда примеси не видно, что указывает на тщательность изготовления глиняного теста. Формы серых сосудов из энеолитических камер повторяют светлоглиняные, но есть инновации: новые формы ваз на длинных ножках, чаши с прямыми стенками и ярко выраженным ребром.

В основе классификации энеолитической керамики могильника Пархай II, отраженной в монографии [Хлопин, 1997] лежит характер примеси в глиняном тесте. Так, категория чаши сферической делится на три отдельных подкатегории: сосуды с растительной примесью, с минеральной примесью и сероглиняные. После сферические чаши разделяются еще на три категории по характеру дна: плоскодонные, круглодонные или с вогнутым дном. Также делятся и вазы на высоких ножках по разному виду венчика. Каждая выделенная исходя из примеси в тесте и техники производства категория может включать одни и те же формы сосудов. Получается, что эти технологические категории (растительная примесь / минеральная примесь / сероглиняный сосуд) сосуществовали на протяжении всей эпохи энеолита, то есть, эволюцию в керамическом производстве на основании этих данных сложно проследить. Четкую схему развития ставят под сомнения некоторые несоответствия: в камерах наряду с расписными сосудами с крупной растительной примесью в тесте встречаются сосуды с крупной минеральной примесью.

Однако, наблюдения над керамической коллекцией могильника Пархай II, хранящейся в ИИМК, позволяют эмпирически выделить внутри технологических категорий подгруппы, отличающиеся друг от друга сочетаемостью таких признаков как характер примеси, способ обработки поверхности, интенсивность обжига. Светлоглиняные сосуды из могильника Пархай II варьируются по цвету ангоба (от красного и алого до оранжевого), что нельзя объяснить только разницей в обжиге. Возможно, решение этого вопроса зависит от петрографического анализа керамики. Серые сосуды можно разделить по степени обжига, влияющей на интенсивность цвета поверхности (чем меньше доступа кислорода, тем сосуды темнее).

Важнейшее для данной эпохи и территории изобретение сероглиняной керамики было связано с изменением способа обжига. И.Н. Хлопин пишет: «Можно представить себе удивление людей, разбиравших после обжига кучу готовой продукции, когда в большом красном хуме (допустим это!) оказались невиданные ранее серые чаши, кубки и пиалы». Очевидно, что процесс внедрения был постепенным, благодаря чему его можно проследить на материале камер раннеэнеолитического периода (ЮЗТ VII). Прежде всего это касается примеси в глиняном тесте: если бескислородный обжиг, при котором поверхность приобретает серый цвет, осуществлялся вначале экспериментально, то сосуды должны были сохранять прежнюю примесь. В дальнейшем, с развитием этой технологии, примесь будет все более незаметна, тесто станет тонко отмученным, что позволит изобрести новые сложные формы. Подтверждением может служить вывод, сделанный при анализе керамики с поселения Кара-депе: в тесте сероглиняной керамики имеется сильная примесь песка и толченного гипса, «что сближает эту посуду с красноангобированной керамикой среднего энеолита» [Кирчо, 1999]. При рассмотрении таких простых форм, как чаша, заметна разница в примесях у сосудов из ранних и поздних камер периода ЮЗТ VII. Две сероглиняные плоскодонные чаши из камеры №148 - толстостенные, изготовленные из кухонного теста с минеральным отощителем. В камере №238 есть три плоскодонные чаши серого цвета, две из которых изготовлены из столового теста с примесью органика+гипс; третья из кухонного теста. Такая форма как «пиала архаическая» встречается в камерах №№250, 240 с примесью органика+гипс; в камерах №№121,120,117 с органической примесью, в камере №152 с примесью гипса.

Если взять в качестве примера керамику более поздней, по мнению И.Н. Хлопина, камеры №93, окажется, что сероглиняные сосуды содержат органическую примесь или не содержат ее вовсе (чаша с прямыми стенками, ваза). Камера №81, сооруженная над №93, и относящаяся к периоду ЮЗТ-VI также содержит серую керамику с органической примесью. Следовательно, появление серой керамики не было быстрым, ему предшествовали эксперименты с отощителем в глиняном тесте и степенью обжига. Ранняя серая керамика различается по интенсивности цвета, тесто керамики может быть как столовым, так и глиняным. Тот факт, что ранняя серая керамика имеет примесь гипса в тесте, говорит в пользу того, что она произошла от т.н. кухонной посуды. И.Н. Хлопин считал последнюю промежуточной категорией т.к. из пяти выделенных вначале ранних форм (чаша, ваза, миска, горшочек и рюмка) она представлена в трех случаях. Действительно, как будет показано далее, сероглиняным вариантам вазы и тюльпановидного сосуда предшествует эта же форма, сделанная из теста с минеральной примесью. Как отмечал И.Н. Хлопин, почти все формы серой керамики произошли от форм светлоглиняной, причем одна форма могла существовать как в светлом, так и в сером варианте на протяжении длительного времени.

4.2 Типология энеолитической керамики могильника Пархай I

Таким образом разнообразие примесей в глиняном тесте серых сосудов показывает их постепенное появление и сосуществование с категорией светлоглиняных сосудов на раннем этапе; технология изготовления сосудов в первое время после изобретения восстановительного обжига не менялась. И.Н. Хлопин выделял следующие типы энеолитических сосудов, основываясь на полевых наблюдениях и формально-типологическом методе [Хлопин, 1989, с. 113]: для ЮЗТ-VII определил диагностические (тюльпановидный сосуд, пиала, «кубок»), переходные (чаша глубокая сферическая, горшочек сферический) формы. Для ЮЗТ-VI к диагностическим отнесены ваза светлоглиняная и сероглиняная, чаша с прямыми стенками, миска, к переходным - также чаша сферическая, горшочек сферический и двойной сосуд. Период ЮЗТ-V выделялся по таким диагностическим формам как ваза с загнутым / прямым венчиком / резким перегибом венчика и биконический сосуд; переходные формы оставались те же. Вопрос заключается в принципах выделения типов сосуда. Так, И.Н. Хлопин ставил на один таксономический уровень примесь в глиняном тесте и способ оформления дна или венчика. Необходим аналитический язык описания керамики, прежде всего для логически непротиворечивой типологии, которая будет основана прежде всего на статистической обработке метрических параметров, т.е. морфологии сосудов, вне зависимости от примеси. Объективная закономерность распределения сосудов исходя из этих параметров позволит уточнить границы «типов» керамики, выделенных И.Н. Хлопиным. В основе этой работы лежит создание каталога сосудов из погребений, отнесенных к энеолиту. Задача ограничена тем, что ядро каталога будет состоять из реальных сосудов, хранящихся в ИИМК РАН, в качестве дополнения к которому будут использованы опубликованные керамические комплексы, по разным причинам на данный момент утраченные.

Морфология сосуда отражает технологию его изготовления. Поэтому первый уровень классификации - выделение из всего массива сосудов групп, объединенных общими морфологическими признаками. То есть на первый план выходит форма сосуда. Самая распространенная категория сосудов - чаша. Внутри категории размеры сосудов варьируются от 6 см. до 12 см. - высота сосуда, от 9 до 18,5 см. - максимальный диаметр сосуда Чаша - это самая элементарная форма, имеющая в своей основе объем овала. Основные характерные черты формы чаши: она не делится на составные части, которые было необходимо лепить отдельно, как, например, резервуар и отдельно слепленная ножка у формы вазы. Отсутствует поддон, носик, любой другой сформованный отдельно элемент декора. Это указывает на простую функцию чаши - содержать нежидкую пищу перед ее непосредственным употреблением.

Внутри категории чаш происходит дальнейшее разделение по таким морфологическим признакам, как размер и пропорции сосуда, конфигурация стенок, венчика и дна. Задача заключается в том, чтобы уловить временной (хронологический) характер изменений в морфологии сосудов. Для этого нужно взять всю совокупность сосудов из погребений, отнесенных И.Н. Хлопиным к энеолитическим, которые отвечают этим эмпирическим требованиям. Корреляция признаков позволит сгруппировать сосуды внутри категории «чаша» на типы, благодаря тому, что будут уточнены морфологические признаки, объединяющие сосуды, удалены те, которые не отвечают данным признакам, что, возможно, позволит наметить функциональные или даже хронологические различия между сосудами. Классификация сосудов происходит по следующим морфометрическим параметрам:

1.размер сосуда а) большой б) маленький

Эмпирические наблюдения показали, что сосуды можно условно поделить на маленькие (h<9 см.) и большие (h>9 см.)

2.форма а) вытянутая б) приземистая

Данная величина рассчитывается через деление высоты сосуда на его диаметр (h/d). 3.стенки а) прямые б) с перегибом (с ребром) Сосуды условно делятся на сферические и на биконические, то есть, те, чьи стенки образуют ребро. По мнению И.Н. Хлопина - это отдельный вид вид чаши с прямыми стенками.

4.пропорции (отношение макс. диаметра сосуда к высоте сосуда при макс. диаметре) Коэффициент закрытости / открытости формы сосуда

5.венчик а) вогнутый б) прямой в) слегка отогнутый г) сильно отогнутый

Группировка сосудов на основе метрических показателей и эмпирических наблюдений не показала значительных отклонений в рамках категория «чаша». Сероглиняные чаши чаще чем светлоглиняные имеют перегиб стенок и четко выраженное ребро (сосуды из камер №117,81, 155), что возможно указывает на появление одновременно с серой керамикой тенденции сосудов к биконичности, которая находит параллели в подгорной полосе Копетдага.

Другая, категория раннеэнеолитических сосудов была выделена из категории чаш и называлась сначала чашей сферической глубокой с вогнутым дном или «вазочкой». Впоследствии И.Н. Хлопин переименовал ее как «тюльпановидный сосуд». Она отличается от других форм керамики четким разделением на две составные части: это чаша или резервуар - емкость, занимающая основной объем сосуда, и подставка под чашу - т.н. поддон. Небольшое число сосудов позволяет провести классификацию с целью установить вариативный ряд, по которому можно будет проследить морфологические изменения в форме. За основу классификации берутся указанные составные части сосуда - чаша и поддон, которые разделяются на несколько форм. Так, выделено четыре формы поддонов в зависимости от того, плавный или резкий переход стенок чаши в основание сосуда. Определено, что стенки основания также могут иметь различную конфигурацию: поддон бывает высоким кольцевым, расширяющимся к основанию или слитым с резервуаром. Степень вогнутости дна представляется менее устойчивым признаком. Отдельно рассматриваются формы чаш: они выделены по степени изогнутости стенок. Соответственно есть сферическая, сфероконическая и коническая чаша. Тюльпановидные сосуды распределены по этим группам в зависимости от расположения максимального диаметра чаши. Корреляция форм чаши и поддона у тюльпановидных сосудов, возможно, демонстрирует развитие формы тюльпановидного сосуда. (рис. 10) Рассматриваемая форма один раз представлена в сероглиняном варианте. Это подтверждает предположение о том, что серая керамика, зародившаяся в ЮЗТ-VII, воспроизводила сначала формы более ранней светлоглиняной. Анализ категории «тюльпановидный сосуд», проведенный выше, показывает, что, несмотря на внешнее различие, серый сосуд имеет некоторые черты морфологического сходства со светлоглиняными сосудами. Это служит еще одним аргументом в пользу местного происхождения серой керамики. Сама же выборка тюльпановидных сосудов представляется недостаточной для выделения общей категории сосудов ввиду изменчивости параметров сосудов внутри нее, тогда как категория сосудов должна обладать объективным единообразием

Вазы являются постоянным компонентом погребального инвентаря на протяжении существования могильника, видоизменяясь с течением времени. Как происходила эволюция формы сосудов с точки зрения морфологии? Форму вазы можно поделить на две части: чаша, которая различается по форме и венчику, и ножка. Форма чаши находилась в прямой зависимости от формы ножки. На соотношении высоты ножки и формы чаши построен график, который позволяет сделать вывод о том, что ранние вазы (ЮЗТ-VII) имели невысокую ножку и глубокую чашу. (рис. 11) Состав глиняного теста влиял на форму вазы: у ваз с растительной примесью ножка почти всегда была монолитной, а у сероглиняной - полой. Из этого можно сделать вывод, что самые ранние светлоглиняные вазы сменились более совершенными по форме серыми. Однако, форма вазы на невысокой ножке, которая представляется ранней, может быть как в светлоглиняном (к. №245), так и в сероглиняном исполнении. Эта форма развивалась в сторону увеличения длины ножки (камера №153), сохраняя сферическую форму чаши. Для поздней формы вазы, исключительно серой, представленной в камере №93 и 117 характерна полая ножка и плавный или заостренный венчик. Такой сосуд можно было сформовать из тонко отмученной глины без примесей. Таким образом, на примере энеолитической вазы и ее морфологических особенностей видно, что переход к сероглиняному исполнению повлиял на изменение формы сосуда в сторону большего изящества и сложности изготовления. Был ли этот процесс внутренний, или ему сопутствовали внешние влияния, сказать сложно.

4.3 Сравнение с керамической традицией Северо-Восточного Ирана

В результате анализа форм керамики из энеолитических камер можно прийти к выводу, что сероглиняный вариант сосуда имеет морфологическое сходство со светлоглиняным, что еще раз подтверждает тезис об автохтонном возникновении серой керамики в Юго-Западном Туркменистане. Этот процесс не сопровождался изобретением новых форм; технология изготовления сосуда, характер обработки поверхности оставались прежними. Появление форм сосудов, не имеющих аналогий среди светлоглиняной керамики, относится уже к ЭРБ. Это является аргументом в пользу местного возникновения традиции восстановительного обжига.

Необходимо ответить на вопрос: является ли процесс появления серой керамики в энеолите Юго-Западного Туркменистана каким-либо образом связанным с похожим явлением на севере Иранского плато. Отличительной особенностью ряда многослойных памятников Северо-Восточного Ирана, существовавших в эпоху энеолита-бронзы, является комплекс серой керамики. При этом, исходная позиция, связанная с наличием серой керамики в позднеэнеолитических слоях иранских памятников, получает дальнейшее развитие и уточнение. Возможно, что в разных областях Северного Ирана появление серой керамики было обусловлено разными культурными процессами: как последовательным развитием, так и внезапной культурной трансформацией [Garazhian, 2012]. Таким образом, интересно сопоставить динамику развития энеолитической культуры в преддверии этого важного открытия на основных археологических памятниках Северо-Восточного Ирана.

Сходство в керамическом комплексе объединяет долину Дамгана, Горгана, Центральный Иран (Сиалк) и Хузистан на т.н. позднем джейтунском этапе, что позволяет говорить об одной культурной провинции Северо-Восточного Ирана-Южной Туркмении в эпоху неолита. В дальнейшем культурные различия разделят эти районы.

Тюренг-тепе (Горган)

В 1931 году началось систематическое исследование Тюренг-тепе под руководством Ф. Вульсина из Пенсильванского университета [Wulsin, 1932]. На самом нижнем уровне, до которого дошел шурф была обнаружена расписная керамика т.н. стиля «черное-на-красном». Роспись этой керамики представляет комбинацию из линий - волнистых, перекрещенных и т.д. Судя по иллюстрациям, эта керамика толстостенная, и по своей морфологии напоминает фрагменты, найденные в засыпи ям могильника Пархай II. Керамика «черное-на-красном» также называется в литературе керамикой типа Шах тепе III по важнейшему памятнику близ Тюренг-тепе или «каспийской». Керамика покрыта красным ангобом, с росписью черного цвета; формы: большие подцилиндрические банки, со стенками, сужающимися ко дну, шаровидные сосуды (горшочки) с отогнутым венчиком. Есть аналогии керамике из могильника Пархай в таких мотивах росписи, как «лесенка» с волнистыми перекладинами, «елочки» с кругами.

В головах второго погребенного в камере №153/155 есть расписной сферический горшочек, имеющий четкие аналогии на Тюренг-тепе, где Дейе датировал такую керамику около середины IV тыс. до н.э., и на новом памятнике Гохар Тепе, где черепок, идентичный горшочку из Пархая и Тюренг-тепе, отнесен к первой половине IV тыс. до н.э. [Piller, Mafhoozi, 2009, tab.3]. (рис. 12)

В глубоком шурфе, заложенном на Западном холме, были найдены сероглиняные сосуды из рыхлого или кухонного теста таких форм, как открытые конические чаши, иногда со сливом, с прямым или расширяющимся венчиком. Из всех форм серой керамики Тюренг-тепе эти сосуды наиболее близки к керамике могильника Пархай.

Самые ранние погребения с серой керамикой, отнесенные к периоду IIA, содержали сосуды с ребристой поверхностью, прочерченным орнаментом и с налепами [Wulsin, 1932, tab. XIV] без лощенной серой керамики, столь характерной для поздних погребений. Способ орнаментации сосудов из ранних погребений характерен для погребений могильника Пархай II (ЮЗТ-V).

Тепе-Гиссар (Дамган).

Керамика самого раннего горизонта Тепе-Гиссар (IA-IB) находит параллели в керамических формах и росписи Тепе Сиалк III, что, возможно, свидетельствует о центральноиранском происхождении культуры раннего энеолита на Тепе Гиссар.

Серая керамика, исходя из публикаций Шмидта и Дайсона, появляется здесь только переходный период Гиссар IC-IIA [Shmidt, 1933; 1937, Dyson, Howard, 1976]. Появление сероглиняной керамики является аргументом в пользу синхронизации Тюренг IIA и Гиссар IC-IIA. Однако, является ли этот аргумент достаточным? Следует отметить, что между ранней серой керамикой Тюренг-тепе и Тепе-Гиссар есть различие в обработке поверхности (сосуды Тюренг-тепе украшены орнаментом, в то время как Гиссар нет) и формах сосудов.

Таким образом, в эпоху позднего энеолита, возможно, в Северо-Восточном Иране существовало два важнейших очага производства серой керамики: в Горганской долине и в Дамгане. На Тепе-Гиссар переход от светлоглиняной расписной к серой керамике происходил постепенно, очевидно, на местной почве. Что касается Тюренг-тепе, исследователям не удалось проследить процесс возникновения серой керамики: в наиболее ранних слоях она уже встречается вместе с «каспийской» расписной керамикой; сосуществование обоих видов продолжается семь строительных горизонтов периода II [Deshayes, 1969, p. 13].

Глава IV. Хронология могильника Пархай II в эпоху энеолита

Для того, чтобы связать культуру, оставившую могильник Пархай II с культурой подгорной полосы Коптедага и Юго-Восточного Туркменистана необходимо объединить выводы относительно схемы развития погребального сооружения могильника Пархай II и результаты анализа энеолитической керамики. Получается следующая схема развития погребального обряда на могильнике Пархай II.

Точкой отсчета земледельческой культуры юга Средней Азии служит эпоха неолита, когда в предгорьях Копетдага возникла (или мигрировала туда) джейтунская культура.

В поздненеолитический период джейтунская культура распространяется далеко на запад из прикопетдагского центра; помимо Джейтуна существует россыпь мелких многослойных поселений, объединенных общими чертами материальной культуры при локальных особенностях. Некоторые из них, например Бами, находились вблизи от могильника Пархай II, и этот факт служит основой для определения начала могильника эпохой неолита [Бердыев, 1963]. По мнению Ф. Хиберта, близкое географическое расположение этих двух ранних памятников с расписной керамикой говорит и об их хронологической связи: в его периодизации период Бами-Беурме предшествует ЮЗТ-VII [Hiebert, 2003]. Истоки наиболее характерных для энеолитической керамики Пархая II элементов росписи могут происходить из позднего этапа джейтунской культуры. Это мотив шеренги треугольников, опоясывающих верхнюю часть сосуда, и мотив «лесенки». Однако, технология изготовления керамики разная. Если предположение верно, население долины Сумбара косвенно переняло неолитические традиции росписи на новом технологическом основании эпохи энеолита. По всей видимости, именно в периоде Джейтуна следует искать истоки как восточной, так и западной яркой энеолитической традиции Туркмении.

Вопрос о связи джейтунской неолитической и анауской энеолитической остается дискуссионным. В.М. Массон считал, что имела место миграция племен с территории Ирана, которые принесли новые строительные и керамические традиции. Однако, прослежена преемственность от Джейтуна к Анау IA на основании сходства погребального обряда [Массон, 2006].

В ранний период функционирования могильника Пархай II погребения совершались так же, как и на энеолитических поселениях подгорной полосы Копетдага и оазисов Юго-Восточного Туркменистана - в неглубоких грунтовых ямах. Если обратиться к аналогиям, в Юго-Восточной Туркмении в эпоху раннего энеолита, начиная с нижнего слоя Анау IA, есть погребения в ямах в жилых горизонтах, как правило, одиночные. Возможно, погребения в ямах могильника Пархай II составляли отдельный хронологический пласт, наблюдаемый также и в Юго-Восточном Туркменистане.

В периоде Анау IА (ранний энеолит), если судить по погребениям Монджуклы-депе, не было принято класть погребальный инвентарь. Является ли наличие керамических изделий в погребениях могильника Пархай II особенностью более позднего периода и, следовательно, аргументом в пользу датирования энеолита на могильнике периодом позже Анау IА?

Синхронизация периодов ЮЗТ VII-VI (ранний и развитой энеолит) и Анау IA лежит в области керамики. Как было указано выше, мотив треугольника, заполненного косой штриховкой, позволяет связать энеолит могильника Пархай II не с периодом НМЗ I (Анау IB), как считает Ф. Хиберт, а с периодом Анау IA. В отличие от джейтунской керамики с примесью органики / соломы, керамика Анау IA имеет примесь мелкого песка в тесте и более качественный обжиг, что также характерно для части расписной керамики из энеолитических погребений могильника Пархай II.

Возможно, terminus ante quem эпохи энеолита на могильнике Пархай - период НМЗ II с его полихромной керамикой. Это также период, когда появляются коллективные гробницы-толосы в Геоксюрском оазисе. Ямы с одним-двумя погребениями в могильнике Пархай II являются косвенным доказательством того, что он начал свое существование до НМЗ II. Усиление региональных отличий в эпоху среднего энеолита приводит к формированию двух локальных культурных провинций [Массон, 2006,43].

К более позднему времени относятся погребения Кара-депе - керамика позволяет отнести их к НМЗ II-III [Массон, 1956б]. Погребения, впущенные в верхний строительный горизонт, содержат скорченный костяк на правом боку головой на ЮЮЗ, на тростниковой подстилке, обложенной кирпичом, с погребальным инвентарем, что находит аналогии на могильнике Пархай II. В верхние слои поселения также впущены два коллективных захоронения в камерах из сырцового кирпича. Сероглиняная посуда, найденная в небольшом количестве, покрыта лощением, гофрировкой или процарапанным орнаментом. Наиболее близкая аналогия к биконическому сосуду из Кара-депе - в камере 128 [Хлопин, 1997, табл. 90:5], который относится к периоду ЮЗТ-V, т.е. позднему энеолиту по периодизации И.Н. Хлопина. Тот факт, что именно в этот период появляются изображения животных на сосудах (козлов, барсов, птиц), служит синхронизации верхнего культурного горизонта Кара-депе. В эпоху раннего НМЗ-III, в Геоксюрском оазисе коллективные захоронения в склепах-толосах из сырцового кирпича сосуществуют с одиночными захоронениями в ямах. Однако, обращение к керамическому комплексу ранних погребений могильника Пархай II позволяет датировать их временем более ранним, чем эпоха позднего энеолита.

В позднем энеолите Юго-Восточной Туркмении, видимо, имели место исторические процессы - заброс геоксюрской группы памятников и миграция населения. К этому времени относится важное поселение Хапуз-депе, на котором открыты остатки металлопроизводства и который может считаться самым ранним памятником РБВ.

Для времени НМЗ IV-V (эпоха бронзы) характерны инокультурные комплексы (или компоненты), иногда содержащие серую керамику, то есть, происходит окончательное расхождение западной и восточной культурных провинций Туркмении. Есть гипотеза нескольких миграций на территорию юга Средней Азии: каждая из которых приносила культурные инновации. К ним относится джейтунская культура первых земледельцев, культура Анау IА, возможно, культура серой керамики, и, по версии В.И. Сарианиди, БМАК. Появление серой керамики маркирует собой совершенно иную эпоху, чем та, когда господствовала традиция энеолитической расписной посуды. С другой стороны, надо учитывать, что по материалам могильника Пархай II и памятника Тепе-Гиссар нет резкого перехода от использования светлоглиняной расписной керамики к сероглиняной, что говорит об автохтонном развитии культуры серой керамики. О том, насколько она была связана с похожими процессами на северо-востоке Ирана, можно судить только на основании детального изучения комплексов сероглиняной керамики, что лежит за пределами данной работы.

Таким образом, синхронизируя энеолитический период на могильнике Пархай II с культурой Намазга, имеющей даты C14, мы получаем следующие временные рамки для самого раннего этапа функционирования памятника: c начала V тыс. до н.э. (Анау IA-НМЗ I) до конца IV тыс. до н.э. (рубеж НМЗ III-НМЗ IV) [Кирчо, Алекшин, 2005].

Заключение

Выводы, к которым пришел автор данной работы, являются промежуточными и требуют дальнейшего исследования. Истоки обряда коллективного погребения могильника Пархай II находятся в ранней энеолитической традиции одиночных погребений в грунтовых ямах, широко распространенной по всему Ближнему и Среднему Востоку. Однако столь раннее появление коллективных последовательных захоронений на могильнике Пархай II не находит аналогий в Северо-Восточном Иране и Юго-Восточной Туркмении. Как было аргументировано в работе, вероятная реконструкцией погребального сооружения является катакомба/ подземный склеп. Катакомбный тип погребения был широко распространен на Иранском плато уже с энеолита, что показывают раскопки памятника Шахр-и Сохте и Тюренг-тепе. Гипотеза И.Н. Хлопина о том, что камеры могильника имели вид полуподземного склепа с древоземляной крышей, остается дискуссионной.

На основании анализа энеолитической керамики из могильника Пархай II можно сделать следующие выводы: истоки наиболее характерных для энеолитической керамики элементов росписи могут происходить из позднего этапа джейтунской культуры, однако, технология изготовления керамики разная. Если предположение верно, население долины Сумбара косвенно переняло неолитические традиции росписи на новом технологическом основании эпохи энеолита. Однако, при рассмотрении керамики Пархай II и керамики памятников Юго-Восточной Туркмении можно сделать вывод об отсутствии явных черт сходства - расписная керамика на могильнике имеет самобытный облик. Атрибуция некоторых черепков керамики, найденных на могильнике в перемешанном состоянии, как относящихся энеолитической «каспийской» керамике («черное-на-красном»), свидетельствует о том, что культура могильника Пархай II входила в Горганскую прикаспийскую культурную провинцию, и, возможно, имела большие связи с Северо-Восточным Ираном, чем с югом Туркмении. Керамическая традиция Юго-Западной Туркмении таким образом занимает промежуточное положение между двумя энеолитическими общностями: североиранской и среднеазиатской.

Общий вывод, который можно сделать на основе краткого обзора археологических работ в Северо-Восточном Иране заключается в том, что традиция серой керамики, которая возникает там в эпоху позднего энеолита, отличается от керамического комплекса эпохи энеолита на могильнике Пархай II. Так же отличается по своей морфологии серая керамика Гиссар IIА, что позволяет предположить существование разных традиций серой керамики в Северо-Восточном Иране - Юго-Западном Туркменистане.

На следующем этапе исследования необходимо определить, основываясь на изучении погребального обряда и инвентаря, историческое значение культуры, носители которой оставили могильник Пархай II, среди других, более изученных раннеземледельческих культур юга Средней Азии.



Список использованной литературы

1. Бердыев, 1963 - Бердыев О.К. Стратиграфия Бамиского поселения // СА №4

2. Бердыев, 1974 - Бердыев O.K. Керамика времени Анау I А // Материальная культура Туркменистана. Вып. II. Ашхабад. 1974.

3. Ганялин, 1953 - Ганялин А.Ф. Археологические памятники горных районов Северо-Западного Копетдага (по данным археологических разведок 1952 г.) // ИАНТССР. Ашхабад, 1953. - №5 - С. 14-19

4. Громов, 1995 - Громов А.В. Население Юго-Западного Туркменистана в эпоху поздней бронзы // Антропология сегодня. 1995. - №1 - С. 151-160.

5. Кирчо 1981 - Кирчо Л.Б. Погребальный обряд и культурные традиции (по материалам южнотуркменских погребений эпохи ранней бронзы) // КСИА №67. 1981

6. Кирчо, 1999 - Кирчо Л.Б. К изучению позднего энеолита Южного Туркменистана. СПб. 1999

7. Кирчо, Алекшин, 2005 - Кирчо Л.Б., Алекшин В.А. Хронология эпохи позднего энеолита - средней бронзы Средней Азии (погребения Алтын-депе). СПб, 2005. - 540 с.

8. Кутимов. 2009 - Кутимов Ю.Г. Происхождение и пути распространения катакомбного обряда погребения в Средней Азии по материалам могильников бронзового века: автореферат дис…. кандидата исторических наук. ИИМК РАН. СПб, 2009

9. Массон, 1956а - Массон В.М. Памятники культуры архаического Дахистана в Юго-Западной Туркмении // Труды ЮТАКЭ. Ашхабад, 1956 - №7. - С. 385-458

10. Массон, 1956б - Массон В.М. Расписная керамика Южной Туркмении по раскопкам Б.А. Куфтина // Труды ЮТАКЭ. Ашхабад, 1956 - №7. - С. 291-

11. Массон, 1957 - Массон В.М. Археологические работы на Мисрианской равнине // КСИИМК. 1957. №69 - С. 66-71

12. Массон, 1966 - Массон В.М. Земледельческий неолит юго-запада Средней Азии // Средняя Азия в эпоху камня и бронзы. Ашхабад. 1966

13. Сарианиди, 1965 - Сарианиди В.И. Памятники позднего энеолита юго-восточной Туркмении // САИ. 1965

14. Хлопин, Хлопина, 1978 - Хлопин И.Н. Хлопина Л.И. Раскопки в долине Сумбара // АО 1977 года. 1978. - С. 550-551

15. Хлопин, Хлопина, 1980 - Хлопин И.Н., Хлопина Л.И. Могильник эпохи ранней бронзы Пархай II в Туркмении // СА. 1980. №1. - С. 251-258

16. Хлопин, Хлопина, 1983 - Хлопин И.Н. Хлопина Л.И. Второй сезон раскопок могильника Пархай II // КСИА. 1983. №176. - С. 101-105

17. Хлопин, Хлопина, 1986 - Хлопин И.Н., Хлопина Л.И. Ранний энеолит Юго-Западного Туркменистана // ИАНТССР. Ашхабад, 1986. - №2. - С. 23-27

18. Хлопин, 1963 - Хлопин И.Н. Памятники раннего энеолита Южной Туркмении. Энеолит южных областей Средней Азии. САИ. Ленинград. 1963.

19. Хлопин, 1983 - Хлопин И.Н. Юго-Западная Туркмения в эпоху поздней бронзы. Л. 1983. - 242 с.

20. Хлопин, 1989 - Хлопин И.Н. Могильник Пархай II (некоторые итоги исследования) // СА. 1989. №3. - С. 113-130

21. Хлопин, 1997 - Хлопин И.Н. Энеолит Юго-Западного Туркменистана. СПб. 1997. - 302 с.

22. Хлопин, 2002 - Хлопин И.Н. Эпоха бронзы Юго-Западного Туркменистана. СПб. 2002. - 336 с.

Размещено на Allbest.ru