Нужно было быть фанатиком, человеком, одержимым сверхценными идеями, чтобы верить в грезы, химеры, идеализированные представления о будущем и настоящем и навязывать их окружающим всей силой своего характера.

Нужно было совпасть характером с потребностями, предъявлявшимися временным эффективным функционированием тоталитарной политической системы; отрешиться от всего человеческого в себе, от всякой гуманности во имя сначала создания, а затем поддержания на плаву политической системы, стержнем которой была одна политическая партия, коммунистическая, а руководящим ядром, или центром политической паутины - один человек, который не мог и не желал руководствоваться гуманным, человеческим подходом к людям.

Наконец, будучи человеческим существом, Мао Цзэдун был вынужден при целом ряде обстоятельств вести себя по-человечески. Однако он умел, мог и, очевидно, органически был предрасположен к тому, чтобы все человеческое, что было в нем, никак не сказывалось на его функционировании в качестве центра или ядра двух его первых миров - мира его грез или идей и мира реальной политической борьбы. Бесчеловечное и эгоистическое начало в характере Мао Цзэдуна было основой его действий. Может быть, это страшно звучит, но бесчеловечность, лишение жизни других людей и давали Мао Цзэдуну заряд его собственных жизненных сил. Он жил за счет жизней других людей.

Мао Цзэдун по своему характеру одинокий человек. Судьба его была судьбой человека, обреченного своим же характером на одиночество. Политическая система, которую он создавал, партия, которую он формировал и пестовал, требовали от каждого оставаться, в конечном счете, одиноким. Тем более одиноким должен был быть вождь такой партии и системы.

По своей натуре и по характеру своей политической деятельности Мао Цзэдун был несовместим с человечностью.

В его характере изначально было нечто бесчеловечное, и оно, развиваясь, отторгало все человеческое и в самом Мао Цзэдуне, и в окружавшей его жизни, в том, чего он касался.

Самая краткая характеристика Мао Цзэдуна, очевидно, такова: бесчеловечный человек. [1]

Мао Цзэдуну пошел девятый десяток. В материалах кинохроники, отснятых во время массовых митингов в Пекине в период «культурной революции», а также в период IX и X съездов КПК, мы видим старого, очень старого и больного человека. Он едва передвигает ноги, и его, как правило, ведут служители, поддерживая с двух сторон. Когда ему нужно посмотреть в сторону, он медленно разворачивается всем телом, как видавший виды, потрепанный в морских бурях дредноут. Рука, которую он протягивает для пожатия, холодна и безжизненна. Теперь уже пекинским фотографам неловко даже монтировать заплыв Председателя через Янцзы - никто не поверит.

Правда, на официальных фотографиях, помещенных в книжках о IX и X съездах КПК, мы видим молодого, розовощекого, преуспевающего Мао Цзэдуна со знаменитой бородавкой на лице, символизирующей, по китайским поверьям, счастливую мету судьбы. Но эти фотографии еще больше подчеркивают печальную действительность - настолько велико их несоответствие подлинному облику Председателя, который нет-нет, да и покажется на совещании, на партийном съезде, на встрече с иностранными гостями?

Глядя на это немощное величие, китаец, быть может, вспоминает слова другого крестьянского сына, великого насмешника Ян Чжу (IV-V вв. до н. э.): «Сто лет - это высший предел продолжительности человеческой жизни. Из тысячи людей даже одному не удается достичь столетнего возраста. Предположим, однако, что найдется один (такой человек). Но детство, проведенное в объятиях матери, вместе со старческими годами отнимет почти половину этого (срока). Ночное забвение во сне, впустую потраченные в дневном бодрствовании часы отнимут еще половину (оставшихся лет). Болезни и страдания, скорбь и горе, потери и утраты, беспокойство и страх отнимут еще половину этого. В (оставшиеся) немногим больше чем десять лет тоже (невозможно найти) даже ни одного момента, когда человек добр и весел, доволен и беззаботен - вот и все!

В таком случае, для чего существует человеческая жизнь, какие в ней радости?.. Люди суетливы, соперничают ради пустой мимолетной славы и рассчитывают на ненужные почести после смерти... То, что делает все вещи разными,- это жизнь. То, что делает их одинаковыми,- это смерть. При жизни существуют различия между умными и глупыми, между знатными и низкими. В смерти существует тождество - это тождество смрада и разложения, исчезновения, уничтожения» («Древняя китайская философия», т. I, стр. 214-215.).

Но в Китае редко кто прислушивался к насмешливым словам Ян Чжу, особенно из числа тех, кому удалось обрести сладкое бремя верховной власти в этой гигантской стране с ее неисчислимым населением. Мао Цзэ-дун не составил исключения из этого правила. Немощный телом, он все еще обуреваем жаждой активности, стремлением постоянно быть в центре внимания китайского народа да и народов других стран и континентов. Он не устает тормошить и взрыхлять жизнь китайского общества, не прекращает плести свои тонкие сети. В них один за другим увязают его бывшие соратники и друзья: вчера это был Лю Шао-ци, сегодня Линь Бяо и Чэнь Бо-да, кто будет завтра?

Быть может, прав был Эдгар Сноу, который еще в 30-х годах называл его «человеком магической силы»? Впрочем, Сноу имел случай пересмотреть восторженные оценки периода своей молодости. Он встречался с Мао Цзэдуном в 1960 и 1971 годах. Главное впечатление, которое он вынес, касалось бесчисленных атрибутов обожествления Мао, наделенного такими прерогативами власти, которыми едва ли кто-либо обладал в Китае, да и за его пределами.

Поучительно сопоставить размышления молодого Сноу о 40-летнем Мао Цзэдуне, которого Сноу называл «спасителем Китая», с наблюдениями весьма зрелого Сноу над 78-летним Мао Цзэ-дуном. Вот что писал Сноу в эту пору:

«Культ, созданный вокруг личности Мао, не является чем-то новым. Чан (Кай-ши.- Ф. Б.) положил начало самообожествлению. До него был культ Сунь Ят-сена. А до Сунь Ят-сена были императоры и обожествление императоров. Нации, которыми в течение веков правили авторитарным путем, могут сбросить с себя одну шкуру и покрыться другой. Но они не могут изменить хромосом, генов и тел в течение одного или двух поколений. Сегодняшний образ Мао в представлении масс вряд ли напоминает тирана. Всесильным он является не потому, что он просто партийный босс. Многие миллионы китайцев совершенно искренне смотрят на него как на учителя, государственного деятеля, стратега, философа, поэта, лауреата, национального героя, главу семьи, величайшего освободителя истории. Для них он Конфуций, больше чем Лao-цзы и Руссо, больше Маркса и Будды... Этот феномен для человека западного мира является тошнотворным. Ни одно общественное здание, ни одну коммуну, фабрику или женское общежитие нельзя представить себе без торжественной статуи или гипсового бюста человека с бородавкой на подбородке. Они являются такой же частью мебели в любой приемной, как неизбежная зеленая скатерть на столе и чашка с горячим чаем» (Е. Snow, The othes side of the river, pp. 122, 150, 151.). И еще: «Ценность отца нации «в демократической диктатуре» ясно признается китайской партией. С распадом больших семей в результате индустриализации, как в городе, так и в деревне, а также в результате замены семейного авторитета партийным мантия национального патриарха неизбежно опустится на плечи любого лидера страны, обожествление которого ничем не отличается от обожествления предков и императора. В настоящее время Мао стал институтом такого престижа и власти, что никто в партии не может ликвидировать его, не принеся в жертву коллективные интересы первостепенной важности. По-видимому, никто не знает это лучше, чем сам Мао»[ 4]

1.5 Последние годы Великого вождя

Мао Цзэдун прожил длинную-длинную жизнь. Последний ее этап сопровождала мистификация, настойчивое сокрытие правды о его болезни и дряхлости. Мао Цзэдун по своему характеру, а не только в силу своих политических взглядов нуждался именно в той политической системе, структуре, режиме, которые он и создал. Они позволяли ему ощущать себя на вершине возможной для человека власти, давали иллюзию абсолютной власти, предоставляли возможность рассуждать на тему о том, что он, видите ли, не Бог. При этом подразумевалось, что положение его таково, что претензии на божественный статус имеют под собой максимум оснований, возможных для человеческого существа.

Со своей стороны, политическая система КПК - КНР, структура, режим нуждались в Мао Цзэдуне. Они не хотели допустить даже возникновения мыслей о его неизбежной смерти. Они скрыли Мао Цзэдуна на годы от глаз своего же народа. Образ Мао Цзэдуна сохранялся и поддерживался как образ не подверженного болезням, хворям, возрасту человеко-бога, пышущего здоровьем. Мао Цзэдун при жизни все последние годы уже находился как бы в собственном мавзолее, причем в мавзолее, закрытом для публики. Такое положение устраивало Мао Цзэдуна и высшие слои его номенклатуры. Оно продолжалось около пяти лет, то есть почти все семидесятые годы.

Но природу ни обмануть, ни победить нельзя. Как к ней ни приспосабливайся и как от нее ни уходи, она, в конечном счете, возьмет свое.

Мао Цзэдун одряхлел внезапно. Он потерял физическое здоровье. Из него выдернули этот стержень.

В жизни Мао Цзэдуна были большие потрясения. Он пережил смерть своих родителей, других родственников. На всю жизнь в него вошла боль от утраты жены - Ян Кайхой. Это страдание было особенно сильным потому, что он хоронил ее, вероятно, в своих мыслях дважды: сначала при ложном известии о ее гибели, потом при правдивой информации о том, что это действительно произошло, два года спустя.

Большим потрясением стала смерть старшего сына - Мао Аньина. Эти переживания со временем, особенно в первое десятилетие после гибели сына, нарастали.

Провал «великого скачка» и народных коммун также отразился на здоровье Мао Цзэдуна.[1]

В конце жизни его подкосили события, связанные с отлетом его заместителя Линь Бяо из КНР за границу, то есть с попыткой выступить открыто политически против него того человека, в верности которого он почти не сомневался. Линь Бяо предпринял этот шаг в 1971 г. (В своем кругу Линь Бяо называл Мао Цзэдуна «Би-52», имея в виду американский бомбардировщик, похожий внешне на слепое чудовище, летающее вне поля зрения людей, но способное обрушить на них ядерную смерть.) Мао Цзэдун испытал тогда удар такой силы, от которого он физически так и не смог оправиться. Здесь его организм сдал окончательно. Нервное напряжение сказалось в том, что Мао Цзэдун внезапно одряхлел и стал подвержен болезням, которые начали периодически мучить его, дважды в год, по крайней мере. Простая простуда при этом могла перерасти в воспаление большой доли легкого, в такой затяжной и мучительный кашель, который не давал ему спать несколько месяцев подряд. А ведь для спасения здоровья и продления жизни Мао Цзэдуна была возможность пользоваться всей медициной - и китайской, и европейской.[2]

Постепенно в организме Мао Цзэдуна развивались необратимые явления, явившиеся следствием его образа жизни, его непомерной нагрузки на протяжении десятилетий, накопившейся усталости. После того как его нервной системе был нанесен удар в результате «дела Линь Бяо», сил Мао Цзэдуна еще хватало на то, чтобы как-то, в минимально необходимой степени удерживать рычаги управления партией-государством, оставаться формально на вершине власти; однако ему уже не хватило душевных сил для того, чтобы и физически сопротивляться болезням; его иммунитет ослаб и ослаб катастрофически.

Мао Цзэдун день ото дня, месяц от месяца, год от года терял возможность распоряжаться своим телом: переставал двигаться, надолго замирал на месте, лежа или сидя в кресле. Ему отказали ноги, потом перестали работать руки. Он не мог в последние месяцы ни держать книгу, ни поднести ложку ко рту. Затем он уже только лежал, не будучи в силах даже повернуться.

На протяжении многих десятилетий Мао Цзэдун нещадно насиловал свои глаза: он читал лежа, много работал при свечах или при керосиновой лампе. И вот в 1970-х гг. как-то вдруг у него стало слабеть зрение. Сначала он никому не говорил об этом. Потом само собой это стало очевидно тем, кто работал у него «под боком», при его «теле», «женщине, помогавшей ему в быту», а также телохранителям. Затем это дошло до Чжоу Эньлая, который даже предлагал Мао Цзэдуну свои очки.

Но дело было плохо. Мао Цзэдун, возможно, все надеялся, что его организм справится и с этим, и слепота как-нибудь сама собой пройдет. Промучился так с полгода, но потом пришлось все-таки обратиться к врачам. Был поставлен диагноз: старческая катаракта. Причем на обоих глазах. На одном без всяких надежд на выздоровление. Что касается другого, то надо было ждать примерно около года, пока катаракта созреет, и тогда оперировать этот глаз.

Так на шестьсот дней и ночей для Мао Цзэдуна наступила полная темнота. Он ослеп. Это продолжалось почти весь 1974-й и большую часть 1975 г.

Затем была проведена операция. Один глаз стал немного видеть. Врачи, хотя и не сразу, но разрешили ему читать по 15--20 минут в день.

Все это время, то есть и в 1974-м, и в 1975 г., Мао Цзэдун продолжал вслепую руководить партией и страной. Документы к нему поступали. Слуги читали ему вслух эти документы. Он отдавал распоряжения. Его резолюции фиксировались и передавались для исполнения. В тех местах на документах, где должна была стоять его отметка о прочтении, об ознакомлении, а в КПК в этих случаях ставилась не подпись, а кружок, за него рисовали такой кружок его секретари. Никто в КПК и в КНР, кроме нескольких лиц на самом верху, не знал ни о слепоте Мао Цзэдуна, ни вообще о состоянии его здоровья.

Ему становилось все труднее говорить. Он произносил лишь отдельные слова, затем только звуки. На некоторое время в последние месяцы его жизни все та же «женщина, помогавшая ему в быту», то есть Чжан Юйфэн, и в определенные моменты его племянник Мао Юаньсинь и его «как бы племянница» Ван Хайжун, и стали голосом Мао Цзэдуна. Они толковали по телефону для политбюро ЦК КПК и внешнего мира то, что он хотел сказать и пытался произнести.

Состояние его было совершенно безнадежным на протяжении нескольких месяцев 1976 г. И в ноль часов десять минут 9 сентября 1976 г., не приходя в сознание, не оставив завещательных распоряжений политического характера, Мао Цзэдун умер.[1]

Последние годы жизни были для Мао Цзэдуна тяжелыми морально и физически. Он говорил телохранителям, что китайские крестьяне живут не так, как это предполагалось при его социализме; он понимал и то, что ему не удалось покончить с Гоминьданом, то есть решить по-своему вопрос о Тайване; он видел, что КПК и КНР заведены в тупик, находятся в состоянии хаоса, что нарастает кризис его политической и экономической системы.

Мао Цзэдун, не надеясь на решение экономических проблем, задумал произвести революцию в «образе мыслей людей», то есть «культурную революцию», но и это ему не удалось. При этом «старых партийцев-руководителей» он отбросил или уничтожил, а новые оказались либо ненадежными, либо недееспособными. Мало того, к концу своей жизни Мао Цзэдун оказался без семьи и без друзей.

Мучительные раздумья терзали душу Мао Цзэдуна перед смертью. Понимал ли он самое главное, а именно то, что он принес неимоверные страдания народу, что даже его затяжная болезнь и агония, нежелание расстаться с властью, будучи слепым и недееспособным, продлили на годы тяжелейшую жизнь людей в КНР, отодвинули время реформ, которое все равно неизбежно пришло после его смерти.

Для Мао Цзэдуна вопрос о его возрасте и о смерти был, очевидно, далеко не простым. Мао Цзэдун много размышлял о смерти. Можно предположить, что он боялся ее. По крайней мере, Мао Цзэдун вел себя по-разному, когда этот вопрос, так или иначе, вставал перед ним.

При спокойном размышлении он отчетливо представлял себе, что существуют границы жизни каждого человека, в том числе и его самого.

По этой причине он стремился жить как можно более естественно, в ладу с природой во всем том, что касалось его организма. Он максимально приспосабливался к физиологическим закономерностям. Спал и ел тогда, когда этого требовала его природа. Питался тем, чего просила душа, к чему он привык, не позволял себе излишеств ни в пище, ни в питье.

Сохранение равновесия в организме представлялось ему залогом того, что он проживет весь срок, отпущенный ему природой. Мао Цзэдун считал, что в китайской деревне люди живут дольше, чем в городе, поэтому он стремился питаться так, как это делают крестьяне.[2]

1.6 Последняя ночь в канун последнего для него Нового года

Весной 1976 г. во время праздника весны и сама погода, и реальная Действительность были таковы, что просто мороз по коже подирал. Это была очень холодная зимняя ночь; на небе в темноте мерцали звёзды; дом председателя Мао Цзэдуна, то есть павильон Ююнчи в Чжуннаньхае, тонул во мраке. Слабый свет бросала лишь ровная цепочка фонарей. Кроме наводившего уныние и страх ветра, не было слышно ни звука. Вот такой одинокой, такой холодной и была ночь в Ююнчи накануне праздника весны.

У председателя Мао Цзэдуна не было гостей; не было и его родственников, а с ним были только те, кто работали подле него; они вместе коротали последнюю в его жизни ночь перед праздником весны.

Новогодний ужин я скормила ему ложечка за ложечкой. К этому времени председатель не только утратил способность и силы, необходимые для того, чтобы, как говорится, «поднять руку за пищей», но ему было очень трудно даже «открыть рот, когда к нему поднесена еда» и сделать глотательное движение. В тот день, как и обычно, лежа на кровати на боку, он съел несколько кусочков рыбы из Учана, которую он очень любил, и немного рисовой кашки. Это и был самый последний новогодний ужин великого вождя.

После еды мы помогли ему встать с кровати и проводили в гостиную. Он сел в кресло, откинул голову на спинку кресла и отдыхал, спокойно сидел там. Наступала ночь, и издалека стали слышны разрывы новогодних хлопушек. Он посмотрел на тех сотрудников, которые днем и ночью были с ним. Дальние разрывы хлопушек навели его на мысль о том, как это было в прежние годы. Тихим глухим голосом он сказал мне: «Запалите хлопушки. Вам, молодым, тоже надо бы встретить Новый год». Тогда я и уведомила об этом его желании тех сотрудников, которые в это время находились на дежурстве. Они взяли несколько хлопушек и стали поджигать их за домом. Когда председатель Мао Цзэдун услышал взрывы хлопушек, на его похудевшем дряблом лице появилась слабая улыбка. Мы в душе поняли, что эта слабая улыбка председателя есть проявление его добрых пожеланий, адресованных нам - работникам, которые находились при нём. Это был тот самый момент, когда председатель Мао Цзэдун, достопочтенный старец, который прошел через огонь и дым ожесточённых много десятилетних войн, провел за собой через трудности китайский народ к созданию. Китайской Народной Республики, в последний раз слышал «орудийные залпы». Эти взрывы он посвятил нам. В последний момент своей жизни он по-прежнему вдохновлял нас на то, чтобы мы избавлялись от устаревшего и шли навстречу новому - Чжан Юфан (женщина помогавшая ему в быту в последние годы жизни)[5]

Заключение

Мао Цзэдун был очень противоречивой личностью в истории. Он умел находить правильные слова и действия в определенных ситуациях.

Стать таким волевым человек помогло его детство, юношеская пора, воспитание родителей, интерес к самосовершенствованию духовно и материально, потеря близких и конечно же наставления его учителя Ян Чжанцзы.

Благодаря его нескольким не удавшимся реформам и борьбе против националистической партии, он делал для себя очень важные выводы для управления страной.

Когда я писала свой доклад, я нашла много информации о его быте и окружающих его людях. Мне было действительно интересно узнать, что он был не просто правителем своей страны он хотел чтобы его народ был образован и о его странных привычек, таких как: постоянно путешествовать, есть острые и простые блюда, спать только 4 часа в день, принимать послов разных стран и решать серьёзные вопросы лежа кровати и при этом быть в белье (меня именно это и поразило) и, конечно же, его привычка уходить в себя и дискуссировать с самим с собой.

Конечно же, его судьба не раз испытывала, ведь смерть забрала много его родных людей, и выстоять перед такой безжалостной судьбой смог бы не каждый, да еще и стать великим вождем своей нации это случай один на миллиард. Я считаю, что именно из-за таких ударов судьбы, он был одиноким. Конечно, у него были люди, которые всегда были рядом и поддерживали его, но Мао Цзэдун всегда держал их на расстоянии.

Достигли ли поставленной цели?

Я достигла своей цели. Я узнала, что Мао Цзэдуну было очень тяжело, ведь практически со всеми его женами и детьми что-то происходило. Отцу нельзя видеть смерть детей. Все что с ним случилось, закалило его, и благодаря этому он нашел в себе силы, чтобы жить дальше и поднять Китай. Так же он не только был вождем, он еще был учителем и просто хорошим человеком, понимающим с первого взгляда людей.

Мао Цзэдун является одной из самых противоречивых, но вместе с тем важных и влиятельных личностей в современной истории. У него всегда был свой взгляд в политике.

Я узнала о его, так скажем, сущности непоколебимого гения, но при этом очень ранимого и добросердечного человека, который просто хотел благополучия, счастья и успеха для своей великой нации.

Я смогла понять, что люди посвящающие себя целиком народу не обращают внимания на окружающий его быт , такому человеку просто не хватает времени и что все лидеры нации одиноки

Оценка за доклад.

Считаю, что мой доклад лично для меня познавателен, ведь я нашла в нем столько граней личности Мао Цзэдуна. Благодаря моему докладу можно сделать вывод о его личной жизни и ее трудностях. Мне хотелось бы, чтобы слушатели оценили мой труд по достоинству.

Литература

1. Юрий Галенович Великий Мао. «Гений и злодейство»

2. Выступления и статьи Мао Цзэдуна разных лет. Сборник.

3. Подоплёка великих событий 1976 года. Составитель Сю Жу. Пекин, 1989.

4. Бурлацкий Ф.М. Мао Цзэдун: Наш коронный номер - это война, диктатура - Москва 1976 год

5. Эми Сяо: Мао Цзэдун - герой великой нации

Приложение

Тест.

1. Кто из журналистов первым смог взять интервью у Мао Цзэдуна?

1) Джон Сноу

2)Эдгар Сноу

3)Юрий Галенович

4) Питер Педегрю

2.Сколько жен было у Мао?

а) 3

б) 2

в) 1

г) 6

3.Был ли он учителем для своих телохранителей?

а) да

б) нет

в) ему было все равно

г) он нанимал учителей

4. Были ли среди его телохранителей односельчане?

а) пару людей

б) все

в) нет они были из разных провинций

г) из разных стран

5. Каким сыном он был в семье?

а) старшим

б) средним

в) младшим

г) единственным

6. Дата жизни Мао

а) 1856-1975

б) 1823-1920

в) 1876-1993

г) 1893-1976

7.Сколько для него длились сутки?

а) 28

б) 24

в) 25

г) 30

8.Было ли у него постоянное место жительство?

а) да - императорский дворец

б) нет он часто переезжал

в) он жил там, где родился

г) он жил в офисе

9.Как он относился к своему отцу?

а) он уважал его

б) у него не было отца

в) он его не любил

г) он его почитал

10.Что случилось с его главным помощником Линь Бяо?

а) он его предал

б) его пытали враги

в) он пропал

г) он был с ним до конца

Вопросы

1. Были ли у него близкие люди?

2. Что говорил Мао об остром перце?

3. Проявлялась ли у него эгоистичность?

4. Кеми восхищался Мао Цзэдун?

5. Выражал ли он свой пиетет Сталину?

6. Как он относился к курению?

7. Как вы считаете, был бы он великим вождем, если бы судьба не забрала его близких людей?

8. Как прошли его последние годы жизни?

9. Кто был родоначальником в роду Мао?

10. Любил ли он читать?

Размещено на Allbest.ru