Генезис принципата Октавиана Августа

Влияние Августа широко распространяется на судебные инстанции. Формально в эпоху принципата наиболее существенные и важные уголовные преступления рассматриваются постоянными судебными комиссиями (quaestiones perpetuae), сфера деятельности которых расширяется. В составе этих комиссий произошли изменения. Август вернулся к порядку, установленному еще Гаем Гракхом; заседатели во многих комиссиях набирались из числа всадников.

Август, в силу imperium maius разбирал в Риме уголовные дела и выносил смертные приговоры. Решение императора по некоторым делам было высшей судебной инстанцией. К нему направлялись из всех провинций римские граждане, обвиненные в тяжелых преступлениях. До последнего времени случай, когда римский гражданин отправлялся из провинции в Рим на суд императора, был известен только из «Деяний апостольских» и относился автором этого источника к последнему периоду правления Юлиев-Клавдиев. Второй эдикт Августа из Киренаики говорит о том, что два римских гражданина и один вольноотпущенник были отправлены проконсулом Крита и Киренаики к Августу, чтобы тот сам разобрал их дело.

В области гражданского процесса при Августе завершается переход от устаревшей процедуры разбора дел при помощи legis actiones к формулярному процессу. Много дел по приказанию Августа разбиралось extra ordinem в порядке cognitio особыми людьми (cognitores), назначенными Августом.

Затрагивая вопрос бюрократии, также можно многое сказать. Начать хотелось бы с того, что старинные республиканские учреждения продолжали существовать и формально не претерпели никаких существенных изменений. Но наряду с ними зарождается особый бюрократический аппарат; появление его мы можем также объяснить той auctoritas, которою обладал Август. При создании этого аппарата были использованы в первую очередь частные связи Августа.

Бюрократия комплектовалась не только из полусвободных или несвободных элементов. Высшие должности занимались людьми высших сословий.

Только от императора зависело назначение префекта города (prefectus urbi). По преданию, эта должность появилась еще в царскую эпоху; в республиканские времена назначался иногда префект города на время отсутствия консулов. Юлий Цезарь назначил префекта города на то время, пока он вел войну в Испании. Меценат был префектом города, когда Октавиан воевал с Антонием. После установления принципата Август несколько раз назначал префекта города.

В 26 г. до н. э. Август, уезжая из Рима, назначил на эту должность Мессалу Корвина, но префектура оказалась непопулярной. Мессала Корвин занимал ее только несколько дней и сложил полномочия, ссылаясь на неумение управлять.

Через 10 лет, в 16 г. до н. э., префектом города на некоторое время был назначен Статилий Тавр. Возможно, что эта должность замещалась в 13 и 14 г. н. э. При Тиберии долгое время префектом города был Кальпурний Пизон. Основная функция префекта -- охрана порядка в городе (custodia urbis); он ведал городской полицией, и ему принадлежала юрисдикция по уголовным делам.

В силу того, что Август пользовался империем, он назначал легатов из представителей сенаторского сословия. Они командовали армиями и управляли императорскими провинциями. Назначение легатов также восходит к республиканской практике. Императором была использована эта практика для создания круга должностных лиц, принадлежащих к сенаторскому сословию, но зависящих от императора. Многочисленные надписи указывают, что императорские легаты приравнивались к пропреторам и составляли особое («нерегулярное») звено в сенаторской карьере (cursus honorum).

Характеризуя государственный строй эпохи Августа, следует отметить, что, несмотря на его неопределенность и противоречивость, монархия вступила в свои права, хотя государство сохранило еще внешне республиканские формы.

Еще в древности этот строй получил название принципата на том основании, что республиканские учреждения сохраняются, но власть de facto принадлежит принцепсу -- первому сенатору и первому человеку в Риме. Свою власть он получает формально законным путем, фактически же в порядке узурпации, вопреки воле народа. В этом сказывается одна из характерных черт римского цезаризма. Август получил власть благодаря армии, но опираться только на армию, как показали это годы второго триумвирата, было недостаточно, да и опасно.

Укреплению политического режима, который был создан при Августе, должны были предшествовать определенные социальные предпосылки, а также социальная политика самого Августа, для которой, как и для предшествующих периодов цезаризма, характерно лавирование между различными сословиями и группами Машкин Н.А. Принципат Августа. Происхождение и социальная сущность АН СССР М-Л,1949.408с..

3. Республика или монархия?! Историография данного вопроса

Принципат рассматривается обычно как установившийся в 27 г. до н.э. режим, сочетавший единоличную власть с сохранением республиканских институтов, или как по-республикански оформленную монархию. В таком контексте его создатель Август представляется часто лживым и циничным узурпатором, прикрывавшимся республиканской фразеологией. Эта концепция, берущая начало в античной историографии, в новое время получила дополнительный импульс: обличение тиранических и тоталитарных режимов подкреплялось античными реминисценциями и аналогиями Межерицкий Я.Ю. Принципат Августа: от республики к монархии Древнее право. Ivs antiqvvm. - М.: Спарк, 1996, № 1. С. 156-160.

Дискуссия о принципате Августа возникает во второй половине XIX в., когда и начинается академическое исследование данного вопроса. При этом в поле зрения исследователей сначала оказалась формально-правовая сторона созданной Августом системы. Её детальный анализ был произведён Т. Моммзеном во втором томе его фундаментального труда. Власть принцепса, по Моммзену, представляла собой чрезвычайную магистратуру, имеющую республиканские корни. Её основу составляло сочетание проконсульского империя и трибунской власти. При таком взгляде принципат оказывался системой политического дуализма, или, выражаясь языком Моммзена, «диархией» сената и императора.

Следует отметить, что немецкий учёный стремился создать систему римского государственного права и подчас сознательно игнорировал реальную политическую практику, чем объясняются многие особенности его выводов. Впрочем, отдельные высказывания Т. Моммзена свидетельствуют о том, что реальная расстановка общественно-политических сил в Риме в век Августа представлялась автору «Римского государственного права» гораздо более сложной, чем можно было бы заключить из его исторической схемы. Он, в частности, замечает, что принцип «диархии» в системе государственного управления не был проведён с достаточной последовательностью. В другом месте Т. Моммзен говорит о том, что наряду с представлением о принцепсе как о республиканском магистрате, подотчётном в своей деятельности сенату и народу, очень рано обнаруживается другой взгляд на принципат, находящийся в резком противоречии с его конституционной формой.

Большинство учёных, работавших в конце прошлого - начале нынешнего столетия, разделяли взгляды Т. Моммзена и развивали его теорию, внося, впрочем, свои коррективы. В этой связи можно назвать такие имена, как О. Карлова, П. Виллемс, Е. Герцог, Эд. Мейер. Последний объявил принципат системой, в которой вся полнота власти принадлежит сенату, а принцепс является лишь охранителем устоев восстановленной республики. Об искреннем стремлении Августа сохранить основы республиканского строя говорит и Г. Ферреро. Постепенное нарастание монархических тенденций если и происходило, то помимо его воли.

Вместе с тем, у Т. Моммзена нашлись и критики, выступившие против теории «диархии». Из многочисленных работ этого направления следует особо выделить две: «Август и его время» В. Гартгаузена и «Исследования по истории развития римской императорской власти» Э. Д. Гримма. Основной вывод В. Гартгаузена, сформулированный им на страницах его многотомного исследования, состоит в том, что концентрация в руках Августа традиционных республиканских магистратур создала новое монархическое качество. При этом немецкий историк античности не ограничивается рассмотрением формально-правовой стороны принципата, что было характерно для школы Т. Моммзена, но уделяет большое внимание реальной политической практике того времени.

Резкой критике подверг взгляды Т. Моммзена Э. Д. Гримм. По мнению российского исследователя Т. Моммзен поставил перед собой невыполнимую задачу - создать систему государственного права Древнего Рима за более чем три столетия его истории. От принципата Августа резко отличалась не только военная монархия Северов, но даже правление Тиберия его ближайшего преемника. Таким образом, фундаментальный недостаток труда Т. Моммзена состоит в игнорировании немецким учёным фактора исторического развития системы принципата. Это развитие состояло в том, что: - Монархические элементы медленно въедаются в жизнь и разъедают последние республиканские формы, чтобы, наконец, захватить всё в свои руки”.

Власть Августа с точки зрения происхождения её основных составляющих, способа вручения и конституционных форм представляла собой не монархию (особенно в античном, эллинистическом смысле), а чрезвычайную магистратуру. Вместе с тем, Э. Д. Гримм отмечает, что сущность принципата была более деспотична, чем его внешняя форма: фактически в своих отношениях с сенатом, магистратами и народом Рима Август выступает как монарх, и даже как монарх-бог, так как является сыном (divi filius) официально признанного божества (Юлия Цезаря). Важнейшими факторами, превращавшими Августа и его преемников в монархов на деле, если не по имени, были: распространение понятия величия (majestas populi Romani) на принцепса и его фамилию, культ императора и династический характер императорской власти.

В начале нынешнего столетия в исторической науке, как в России, так и на Западе, наблюдается известная реакция против «теории монархии» и в целом против однозначных оценок системы принципата. Одним из первых мысль о том, что созданная Августом система не может быть определена посредством единственного слова или краткой формулы, высказал М. И. Ростовцев. К концу своей жизни и карьеры наследник Цезаря, желавший казаться восстановителем древней конституции, был фактически правителем Римской Империи, но говорить о том, что он создал монархию, значит упрощать реальную картину.

Подобный взгляд на принципат вскоре получил широкое распространение в исторической литературе и нашёл отражение, в частности, в таком авторитетном издании, как «Кембриджская древняя история». Авторы посвящённого принципату Августа раздела, С. Кук, Д. Литт, Ф. Эдкок, М. Чарльсуорт, признавая тот факт, что политический строй Рима в век Августа претерпел кардинальные изменения по сравнению с прежним режимом senatus populusque Romanus, вместе с тем, отказываются дать ему какое-либо однозначное определение. Термины, использовавшиеся предшествующей историографией (республика, монархия, диархия), не отражают, по их мнению, сути перемен, свершившихся в римском государстве на рубеже старой и новой эры.

В исследованиях 20-40ых гг. XX в. происходит постепенное смещение акцентов с формально-правовых аспектов принципата на проблему социальных и идеологических основ власти Августа. Исследователи, работающие в этот период, пытаются вывести дискуссию о принципате на новый уровень, выйдя таким образом за рамки, очерченные терминами «республика» - «монархия» - «диархия».

Как пример такого рода попыток может рассматриваться монография А. Фон Премерштейна «О сущности принципата». Важнейшей социальной основой принципата фон Премерштейн считал систему патроната-клиентеллы, существовавшую в Риме с древнейших времён. На её базе в ходе Гражданских войн I в. до н. э. формируются клиентские свиты и личные армии полководцев. Предводитель такой личной партии и его сторонники связаны системой взаимных обязательств, выраженной в клятве верности (Gefolgshattseide), которую фон Премерштейн отождествляет с присягой, принесённой Октавиану в 32 г. до н. э. населением Италии и западных провинций, После победы над Антонием эта присяга была распространена на жителей Востока: тем самым Цезарь Октавиан превратился в вождя-патрона всей Римской державы, а populus Romanus и римские подданные - в его клиентелу. В прямой связи с этой системой отношений стоят такие элементы принципата, как вручённая Октавиану в 27 г. до н. э. cura et tutella rei publicae universae и титул pater patriae, предоставивший ему отеческую власть над римлянами.

Рассматривая власть Августа как в принципе неограниченную, фон Премерштейн, тем не менее, видит в ней скорее подготовку монархического правления последующего времени, чем настоящую монархию. Чтобы определить специфику положения принцепса в государстве немецкий учёный прибегает к историческим аналогиям, не ограничиваясь при этом рамками истории Древнего мира.

Исследователи, занимавшиеся проблемой принципата в первой половине XX в., пытаются представить переход от республики к империи в Риме не как простую смену политических форм, но как часть более широкого социально-политического переворота. Мы имеем в виду, в первую очередь, теорию «римской революции», с наибольшей полнотой выраженную в одноимённом труде Р. Сайма. Сущность перемен, свершившихся в римском государстве на рубеже старой и новой эры, по мнению английского исследователя, состояла в том, что олигархия римского нобилитета сменилась другой, в состав которой вошли различные группы италийского населения. Принципат возник в результате компромисса между революционным лидером, Октавианом, и республиканской аристократией, в ходе Гражданских войн I в. до н. э. утратившей монополию на власть. Компромисс, оформленный конституционным соглашением 23 г. до н. э., стал основой политического положения Августа, которое выражалась, помимо вручённых ему сенатом и народом полномочий, в особом влиянии его личности (auctoritas Augusti), обладавшем огромной силой.

Называть созданную Августом систему монархией или нет, по мнению Р. Сайма, дело вкуса. Важно, что фактически его власть была абсолютной, и никаких сомнений на этот счёт быть не может. Республиканизм основателя империи - выдумка историков XIX-XX вв.: Тацит и Гиббон поняли реальное положение вещей лучше многих современных исследователей.

Проблема социальных основ принципата занимает видное место в труде советского историка античности Н. А. Машкина «Принципат Августа». Н. А. Машкин рассматривал принципат как стадию в развитии римского цезаризма. Важную роль в подготовке принципата сыграли военные диктатуры I в. до н. э.. Власть принцепса в правовом плане представляла собой комбинацию традиционных республиканских магистратур, но сама эта комбинация создавала новое качество. Рядом с магистратскими полномочиями Августа стояла его auctoritas, из которой вырастала монархическая власть, ставшая результатом узурпации. В социальном плане принципат проводил политику лавирования с учётом интересов различных фракций господствующего класса, чем объясняется правовая неопределённость системы.

Выдвинутый в своё время М. И. Ростовцевым тезис о сложном, синтетическом характере власти Августа, и невозможности по этой причине её однозначного определения завоёвывал в последующие десятилетия всё более широкую популярность. Данное обстоятельство не мог не отметить Л. Викерт, автор обзора литературы об Августе и его принципате в «Aufstieg und Niedergang der romischen Welt». Сам Л. Викерт полностью присоединяется к этому итоговому выводу западной историографии. Созданную Августом систему невозможно определить в рамках какой-либо одной из существующих государственно-правовых категорий; современная наука в состоянии лишь дать её всестороннее описание.

В современной российской исторической науке присутствует тенденция рассматривать проблему принципата Августа в контексте широкого социально-политического процесса. В частности, А. Б. Егоров в монографии «Рим на грани эпох» указывает, что политические изменения были частью перехода от Рима-полиса с провинциями-колониями к средиземноморской державе. Власть Августа представляется автору сложной системой: правовая власть, выраженная в potestas и imperium, дополнялась важными экстра легальными факторами, превращавшими чрезвычайного магистрата во всемогущего владыку .

Таким образом, диапазон мнений достаточно велик. Поэтому, первое, что необходимо сделать, приступая к рассмотрению системы принципата при Августе, - это обозначить те положения, которые, на современном этапе изучения проблемы, можно считать более-менее твёрдо установленными, чтобы использовать их в качестве отправных точек для дальнейших рассуждений Вержбицкий К.В. К вопросу о характере власти Авнуста (36с.).

Во-первых, власть Августа складывалась постепенно, в течении ряда лет. Её возникновение не было результатом какого-то единовременного политического акта .

Во-вторых, правовой основой власти Августа были проконсульский империй и трибунская власть, дополненная и расширенная при помощи ряда специальных полномочий .

В-третьих, помимо правовой, выраженной в potestas и imperium, власть Августа имела ещё и внеправовую сторону, и вопрос об их соотношении представляется столь же важным, сколь и трудно разрешимым.

В-четвёртых, материальной основой фактического единодержавия Августа был огромный перевес сил на его стороне: за ним стояла армия и мощная личная партия.

В-пятых, хотя Августу, путём различных политических ухищрений удалось придать своему режиму видимость легитимности, его успех на этом пути не был полным и окончательным. В органическую часть политической структуры Римского государства принципат превратился гораздо позднее, и без учёта этого обстоятельства нельзя понять последующую эволюцию режима при Юлиях-Клавдиях и Флавиях.

4. Доминат

Общие принципы формы правления

В III в. н. э. (с 284 г.) в Риме устанавливается режим ничем не ограниченной монархии -- доминат. Старые республиканские учреждения исчезают. Управление империей сосредоточивается в руках нескольких основных ведомств, руководимых сановниками, находящимися в подчинении главы империи -- императора с неограниченной властью.

Особого внимания историко-правовой науки заслуживают реформы императоров периода домината -- Диоклетиана и Константина.

К моменту прихода к власти Диоклетиана положение в Империи оставалось сложным: воссоединение Империи нельзя было считать прочным; кроме того, в Галлии бушевало восстание багаудов.

Диоклециан окончательно подавил социально-политические смуты III в. В этом отношении он являлся завершителем дела, начатого Аврелианом. Но преодоление политического кризиса означало некоторое изменение формы государства, что также было начато Аврелианом. Подобно тому, как подавление революционного движения II -- I вв. до н. э. потребовало концентрации власти в форме принципата, так разгром движений III в. был связан с дальнейшим усилением монархического начала. Это и была система домината, установившаяся при Диоклециане: рабовладельческая военно-бюрократическая монархия восточного типа, практически лишенная всяких республиканских форм и пережитков. Доминат явился дальнейшим развитием диктатуры имперских рабовладельцев, подвергшихся, однако, к IV в. некоторому перерождению.

В течение III в. римское хозяйство сделало большой шаг в сторону натурализации. Ремесленно-торговые слои городского населения сильно пострадали во время гражданских войн, так как города были главным объектом нападения и солдат, и варваров, и восстававших колонов и рабов. Эти же города подвергались экзекуциям императорских войск. Торговые связи между провинциями оказались разорванными. Торговля с Востоком получила тяжелый удар. Пиратство сделало почти невозможными торговые сношения на Средиземном море. Этот упадок торговли и ремесел привел к дальнейшей аграризации всей экономической жизни империи. Правда, сельское хозяйство также пострадало в результате событий III в.; но оно пострадало относительно меньше, и его легче было восстановить.

Естественно, что развитие аграрных отношений шло в том направлении, которое наметилось уже гораздо раньше, в направлении усиления колоната, с одной стороны, и крупного землевладения -- с другой. Кризис III в. в огромной степени ускорил все эти процессы. В обстановке кризиса стали быстро исчезать остатки мелкого свободного землевладения и свободной аренды. Правда, во время крестьянских восстаний в Галлии, Испании, Египте и в других местах крупное землевладение получило тяжелый удар. Но эти восстания в конце концов были подавлены, после чего продолжалась дальнейшая концентрация земли в руках крупных собственников и дальнейшее закабаление мелких производителей. Хотя количество рабов в конце III в. несколько возросло благодаря военным успехам Аврелиана и Проба, эксплуатировались они в виде колонов.

Таким образом, класс рабовладельцев стал превращаться в класс крупных землевладельцев полурабовладельческого полукрепостнического типа. Большинство этих землевладельцев конца III в. были выходцами из армии. Много среди них насчитывалось и варваров. Это была военно-бюрократическая знать, экономически опиравшаяся на свои крупные поместья и эксплуатировавшая массу зависимого от нее несвободного люда -- колонов и рабов. Она-то и явилась главной социальной опорой домината.

Сами императоры конца III -- начала IV в. были крупнейшими землевладельцами, которые обладали огромными поместьями, раскинутыми во всех концах империи. Десятки тысяч колонов и рабов жили на императорских землях, доставляя продукты на содержание двора с его бесчисленной челядью. Таким образом, императоры, кроме социальной опоры в лице имперской землевладельческой знати, имели еще весьма солидную непосредственную базу в виде своих колоссальных земельных владений (сальтусов).

После победы над Карином Диоклециан не переехал в Рим, а сделал своей столицей Никомедию, где был провозглашен императором. Такое пренебрежение к «вечному городу» вызывалось несколькими причинами. Во-первых, Восток был свободен от республиканско-сенаторских традиций, еще довольно сильных в Италии. На Востоке в течение тысячелетий население воспитывалось в духе самодержавной, деспотической монархии, а такую монархию Диоклециан как раз и хотел создать. Во-вторых, Никомедия лежала в непосредственной близости к наиболее угрожаемым частям империи -- дунайской границе, Сирии. Из Никомедин легче было наблюдать за Понтом и проливами, обладание которыми являлось важнейшей предпосылкой римского господства на Востоке. В-третьих, Восток был экономически сильнее Запада. Несмотря на персидские набеги, на огромные опустошения, причиненные Балканскому полуострову и Малой Азии варварскими вторжениями, на Востоке в гораздо большей степени, чем на Западе, сохранились ремесла и торговля. Такие факты, как расцвет Пальмиры в III в., доказывают, что производительные силы Востока еще не были окончательно подорваны. Наконец, Восток был культурнее Запада.

В Никомедии, которую Диоклециан украсил великолепными, хотя и грубоватыми постройками (вкусы римлян к этому времени сильно варваризировались), он окружил себя пышным придворным церемониалом. Во время аудиенций и придворных торжеств император появлялся в шелковой, затканной золотом одежде, в обуви, украшенной драгоценными камнями; на голове его была надета диадема, т. е. белая, унизанная жемчугом, повязка. Доступ к императору был чрезвычайно труден. Евнухи, дежурные офицеры, придворные чиновники различных рангов, стража наполняла «священный дворец». Те, которым выпадало счастье лицезреть особу императора, должны были падать ниц. Официальным титулом Диоклециана стал dominus («владыка, господин»), особа его начала обоготворяться.

Весь этот придворный ритуал преследовал двоякую цель: с одной стороны, окружить особу императора ореолом сверхчеловеческого величия, вырыть пропасть между ним и простыми смертными, с другой стороны, застраховать императора от покушений, столь частых в III в.

Впрочем, несмотря на эту мишуру, Диоклециан всю жизнь оставался неутомимым воином и практическим политиком. В первые годы его правления внешнее и внутреннее положение империи продолжало оставаться напряженным. В 285 -- 287 гг. он успешно воевал на Дунае, в 287 г. предпринял поход против персов и водворил на престоле в Армении римского ставленника Тиридата, в 290 г. очистил Сирию от арабов.

Защиту Запада Диоклециан поручил своему другу Марку Аврелию Валерию Максимиану. Еще в 285 г. он назначил его цезарем, а в следующем году возвел в сан августа. Таким образом, империя получила двух императоров. Все распоряжения издавались от имени их обоих. Своей столицей Максимиан избрал Милан. Опытный и способный полководец, он уже к 286 г. нанес багаудам ряд тяжелых поражений, временно подавивших движение. Вслед за этим ему пришлось воевать со старыми врагами Рима, франками и аламаннами. Много варваров при этом было принято в качестве военных поселенцев в северную Галлию. В это время против Максимиана восстал начальник флота Караузий, охранявший галльское побережье. В союзе с франками и саксами он захватил Британию и объявил себя императором. В его руках находился ряд крупных гаваней в Галлии. Максимиану долго не удавалось справиться с Караузием, и пришлось признать его соправителем.

К 293 г. стало очевидным, что и двум императорам трудно справляться с внешними и внутренними затруднениями. Поэтому было решено, что каждый из них назначит себе по помощнику (цезарю). В один и тот же день, 1 марта 293 г., эти назначения были проведены. Диоклециан в Никомедии назначил своим цезарем Гая Галерия Валерия Максимиана. Галерий был сыном простого пастуха, хотя и распускал слухи, что его мать забеременела им от какого-то божества в образе змея. Максимиан избрал себе цезарем человека знатного рода -- Гая Флавия Валерия Констанция Хлора. Для придания прочности всей системе цезари были усыновлены каждый своим августом и женились на их дочерях: Галерий -- на Валерии, дочери Диоклециана; Констанций -- на Феодоре, падчерице Максимиана.

Хотя цезари являлись только помощниками августов, однако каждый из них получил в управление определенную часть империи. В результате государство фактически оказалось разделенным на четыре части. Диоклециан имел в непосредственном управлении Фракию, Азию, Сирию и Египет; Галерий -- Балканский полуостров (кроме Фракии); Максимиан -- Италию, Испанию и Африку; Констанций Хлор -- Галлию и Британию. Эта система называется «тетрархией» (четверовластием).

Установление тетрархии, кроме непосредственной причины, о которой мы уже говорили (децентрализация управления для более успешной борьбы с провинциальными движениями и с варварами), имело еще более глубокие основания, политические и экономические. Что касается первых, то такая система коллегиального правления, по мысли Диоклециана, должна была обеспечить твердый порядок престолонаследия и дать гарантию против узурпации. Предполагалось, что каждый август по истечении 20 лет слагает с себя власть и уступает место цезарю, который, в свою очередь, назначает себе помощника, усыновляет его и т. д. Привлекая к управлению выдающихся полководцев, эта система гарантировала империю от незаконных захватов ими власти.

С другой стороны, экономика империи к IV в настолько натурализовалась, что поддерживать единство государства становилось все труднее. Отдельные области превращались в замкнутые экономически единицы; торговые, политические и культурные связи между ними ослабевали.

Но тетрархия Диоклециана содержала в себе много искусственных моментов, что и показала дальнейшая история. Пока ее создатель оставался у власти, механизм работал сносно, так как огромный авторитет Диоклециана поддерживал согласие среди соправителей. Когда же через 20 лет он ушел «в отставку», система потерпела полный крах.

Во всяком случае разделение власти в первое время дало положительный результат с точки зрения тех задач, которые оно себе ставило. Диоклециан подавил восстание в Египте и усмирил блемиев (296 г.). Затем началась война с персами, занявшими Армению и Месопотамию. Сначала Галерий был ими разбит, но затем при помощи Диоклециана одержал победу в Армении. По миру, заключенному с персами, империя получила значительную часть Месопотамии (297 г.). Еще до этого Галерий в войнах с язигами и карпами укрепил дунайскую границу. Максимиан с успехом боролся против мавританских племен в Африке (296 г.). Констанций разбил преемника Караузия Аллекта, отобрал у него галльские гавани и вернул Британию (296 г.). Таким образом, к последним годам III в. почти на всем протяжении империи удалось добиться ликвидации революционно-сепаратистских движений. Одновременно границы были укреплены, а территория государства даже расширена.

Для удобства управления старые крупные провинции были территориально уменьшены, а число их увеличено и доведено до 100 (вместе с г. Римом, составившим особый административный округ, -- до 101). Во главе провинций стояли наместники под разными названиями: презеса, проконсула, корректора. Несколько провинций было сведено в более крупную единицу, называвшуюся диоцезом. Диоцезов было 12: 1) Восток (Египет, Киренаика, Сирия, Месопотамия и Аравия), 2) Понтийский диоцез, 3) Азия (Малая Азия), 4) Фракия (и нижняя Мезия), 5) Мезия (с Македонией, Ахайей, т. е. Грецией, Эпиром и Критом), 6) Паннония и Норик, 7) Италия (с Рецией и Сицилией), 8) Виеннский диоцез (южная Галлия), 9) Галлия, 10) Британия, 11) Испания и 12) Африка. Диоцезами управляли заместители префектов претория (викарии). Префектов претория было два -- по одному при каждом августе; после назначения цезарей появились еще двое. В провинциях было резко проведено отделение военной власти от гражданской (в целях борьбы с узурпациями). Впрочем, при Диоклециане префекты претория еще продолжали сосредоточивать в своих руках и гражданскую и военную власть. Только при Константине они окончательно лишились военных функций.

Бюрократический аппарат получил стройную организацию. Разница между сенаторскими и всадническими должностями исчезла. Все чиновничество было распределено строго по рангам и наделено титулами и званиями (завершение этой реформы приходится уже на эпоху Константина и его преемников).

Необходимо также отметить реорганизацию армии, начатую Диоклецианом.* Сущность ее состояла в том, что войско было разделено на две части: действующую армию, которая предназначалась для борьбы с внутренними смутами и для походов, и пограничные войска. Последние, в подавляющем большинстве состоявшие из варваров-колонистов, не употреблялись для походов и должны были защищать только свои участки границы. Общее количество войск сильно выросло, достигнув едва ли не 500 тыс. человек.

Реформы Диоклециана требовали больших средств на содержание чиновников и армии. Но вопрос этот стоял особенно остро благодаря упадку денежного хозяйства и обнищанию населения. Требовалась полная реорганизация финансово-податного дела. В прежние времена римская налоговая система была очень запутанной. Некоторые части империи вообще не платили прямых налогов (например, Италия), другие должны были уплачивать налоги деньгами, третьи -- натурой, в частности хлебом (Египет, Африка). Иногда встречалось обложение н натурой, и деньгами.

Диоклециан провел здесь полную унификацию. Все сельское население империи было равномерно обложено комбинированным подушно-поземельным налогом (capitatio -- iugatio). Единицей подушного налога являлась caput («голова»). Взрослый мужчина считался за полную единицу, взрослая женщина -- за пол-единицы. Единицей поземельного обложения был iugum (собственно «ярмо» или «упряжка волов»), размеры которого колебались в зависимости от качества земли и характера насаждений, например, югум пахотной земли равнялся большей площади, чем югум виноградника.

Провинции (Египет, Африка) в счет налога поставляли хлеб для населения столицы, для войска и чиновников (аnnоnа). Горожане подлежали разнообразным налогам на ремесла, торговлю и другие профессии. Некоторые категории населения совсем не платили налогов. К ним относились чиновники, ветераны, пролетарии, рабы и др.

Податная реформа Диоклециана тяжело ударила по массе трудового населения империи, и не только потому, что она увеличила общую сумму налога, но еще и потому, что предполагала тщательный учет, как земельной площади, так и населения. Этот учет требовал увеличения чиновничьего аппарата, содержание которого ложилось на плечи тех же налогоплательщиков, и, конечно, открывал широкие возможности для злоупотреблений. Мало того, для учета в тогдашних условиях было необходимо, чтобы население прочно сидело на месте. Это усилило те тенденции к закрепощению, которые уже и раньше были заметны в империи. Колоны прикреплялись к поместью не только потому, что они являлись неоплатными должниками помещика, но и потому, что государству для правильного поступления налогов необходимо было знать, что у такого-то посессора (собственника) столько-то людей. Ремесленники прикреплялись к своим коллегиям, которые в порядке круговой поруки отвечали за регулярное поступление налогов с их членов. Куриалы прикреплялись к куриям, так как они своим карманом отвечали за налоги с горожан.

Недаром поэтому в широких кругах римского населения существовало сильное недовольство административными реформами Диоклециана. У Лактанция, христианского писателя первой половины IV в., читаем: «Каждый из четырех правителей содержит для себя много больше солдат, чем прежние государи на всю империю. Подати поднялись неслыханным образом; число получающих настолько превзошло число платящих, что разоренные колоны покидают землю, и обработанные поля зарастают лесом. Еще больший ужас навели тем, что все провинции разделили на части и в каждую страну, в каждый город наслали толпу чиновников и сборщиков податей. Этим было сделано очень немного для общественной пользы, а только пошли одни за другим приговоры, изгнания, вымогательства, сопровождаемые жестокими насилиями».

В связи с налоговой реформой находились попытки императора улучшить денежное обращение. Начиная с преемников Августа, установившего твердый вес и соотношение между различными монетами (1 золотой (aureus), содержавший 1/40 фунта золота, = 25 серебряным денариям = 100 сестерциям), стоимость монеты неуклонно падала. Это происходило как благодаря уменьшению нормального веса золотого, так и вследствие увеличения примеси лигатуры. Чем больше возрастали хозяйственные трудности, тем шире прибегали императоры к порче монеты. Мы уже видели, каково было положение к середине III в. Поэтому цены на товары и на рабочую силу колоссально поднялись.

Для упорядочения монетного дела Диоклециан в 301 г. установил новые твердые нормы. Золотой отныне должен был содержать 1/60 фунта золота, денарий -- 1/96 фунта серебра.

Для борьбы с высокими ценами на предметы первой необходимости и на рабочую силу император в том же 301 г. издал свой знаменитый «Эдикт о ценах на товары» (edictum de pretiis venalium rerum). Этот эдикт по справедливости считается первой попыткой государства регулировать обращение путем установления максимальных цен. В эдикте мы находим тарификацию труда сельскохозяйственных рабочих, каменщиков, плотников, кузнецов, пекарей, пережигальщиков извести, погонщиков мулов, пастухов, водоносов, учителей чтения и письма, учителей арифметики, греческого языка, геометрии и т. д. В нем установлены максимальные цены на лен и льняные ткани, на башмаки разной категории, на говядину, баранину, ягнятину, свинину, на различные сорта вин и проч. Нарушение таксы строго каралось.

Эдикт, конечно, не достиг своей цели и, по-видимому, скоро был отменен. В обстановке натурализирующегося хозяйства, при условии, что государство было не в состоянии тогда взять на себя плановое регулирование производства, установление твердых цен могло привести только к росту спекуляции.

Для своего реформированного государства Диоклециан хотел создать не только материальную, но и идеологическую опору. Однако его проницательности не хватило на то, чтобы увидеть эту опору. Идеологической базой новой монархии могла быть только новая религия, христианство, которое в это время стало огромной силой, в особенности на Востоке. Преемник Диоклециана Константин сумел правильно понять его значение и сделать отсюда соответствующие выводы. Что же касается Диоклециана, то он был еще слишком связан с III в., когда христианство рассматривалось как враждебная государству, чуть ли не революционная секта. Вот почему создатель домината в своей религиозной политике пошел по неправильному пути: он решил возродить староримскую религию. Император принял официальный титул Jovius, т. е. сын Юпитера (Максимиан назывался Herculius (сын Геркулеса)), он построил много храмов языческим богам и, наконец, подверг преследованиям христиан. Это было самое крупное гонение, которое испытала христианская церковь за все время своего существования. В 303 г. Диоклециан издал эдикт, которым христианам запрещалось исполнение религиозных обрядов. Христиане были удалены из рядов армии и чиновничества. Дома христианских общин разрушались, их имущество конфисковывалось. Некоторые наиболее упорные христиане подвергались казням. Максимиан и Галерий проводили ту же политику гонений, но Констанций Хлор придерживался более мягкой политики, потому что в Галлии и Британии христианство еще не получило такого распространения, как на Востоке.

Размещено на Allbest.ru