Внутренняя и международная политика в царствование Павла I

Предпринимались и более широкие меры. В этом отношении важен манифест 9 ноября 1800 г., который упорядочивал заводские работы. Велось и общее наблюдение за частными заводами. 3 ноября 1797 г. частным владельцам медных заводов были даны новые льготы: 1 - уменьшение сборов с заводов; 2 - увеличение платы за половинную часть выплавляемой меди, доставляемой заводчиком в казну, на 1,5 руб. за пуд. Однако, это касалось лишь добросовестных заводчиков. Впоследствии фабрикантам разрешили покупать крестьян с землей к своим предприятиям.

В виду такого привилегированного положения заводчиков, прибыль, получаемая ими от производства, значительно возросла. Капитал, употребляемый на предприятие, по сведениям главного директора берг-коллегии Соймонова, стал приносить "от 70% до 100% и более прибыли". При таком раскладе Соймонов считал справедливым повысить сборы с владельцев чугунно-плавильных заводов, что и было сделано.

В обязанности берг-коллегии входил также поиск новых залежей. Условия эксплуатации горных богатств прежними заводами, открытие новых залежей, упорядочение горнозаводской промышленности, руководство всем делом со стороны одного центрального учреждения, каким являлась берг-коллегия, - все это дало положительные результаты в первые же годы Павловского правления. В 1798 г. казна получила прибыли на 500 тыс. руб. больше, чем в 1796 г. В заслугу берг-коллегии нужно поставить так же и то, что на горное дело они смотрели с государственной точки зрения, которую горячо отстаивали перед царем и Сенатом, при обсуждении вопроса о преимуществах казенной и частной эксплуатации горных богатств.

Любопытным является также опыт использования некоторых инновационных технологий в строительстве и отношение к ним при Павле I. Архитектор и инженер-строитель Н.А.Львов разработал феноменально революционный для девяностых годов XVIII века проект строительства домов из земли. Разумеется, он столкнулся со старой екатерининской бюрократической машиной, но после его аудиенции у Павла государь взял архитектора под защиту, сделал его "придворным архитектором", и поручил ему постройку по новому способу Приоратского дворца в Гатчине. Дворец был возведен специально в болотистом месте (чтобы продемонстрировать универсальность метода) на двухметровом фундаменте из бутовой плиты. Стены землебитные, трамбованные в передвижной опалубке. Трамбование стен произведено слоями, толщиной 5¬6 см, с введением между слоями земли прослоек из известкового раствора, толщиной до 6 мм. Высота стен около 8,5 м. Толщина стен на уровне подоконника 1 этажа - 78 см, на уровне подоконника 2-го этажа - 62 см. Видимо, в укор своим насмешникам и в назидание сомневающимся Львов не стал штукатурить стены дворца. Так они простояли до 1887 года, и лишь тогда их оштукатурили. Штукатурка произведена по дранке, прибитой к земляным стенам большими коваными гвоздями. Ограда и две будки у ворот построены из землебитного кирпича, размером 15х30 см. Причём стены ограды сложены, как обычно, на извести.

"Все строение, - писал Львов, - сделано из чистой земли, без всякой примеси и без всякой другой связи, кроме полов и потолка, особым образом для того устроенных... Главный корпус, сверх фундамента, построен весь из земли, набитой в переносные станки, ни снутри, ни снаружи (кроме окон) не оштукатурен, а затерт только по земле скипидарною водою".

Видимо, в процессе постройки дворца (1798 год, стройка длилась 2 месяца) у Императора, или у Львова, или у них обоих вместе родился план массовой бытовой застройки по землебитному методу. Согласно инструкциям Павла, Львов разработал чуть ли не технологию поточного производства домов для проживания и хозяйственных помещений, безотходную утилизацию и несколько архитектурных стилей.

В процессе экспериментов по внедрению программы землебитного строительства архитектор Львов успел построить в Симоновой слободе несколько землебитных одно- и двухэтажных домов. Они были жилыми до 30 годов XX века, и были снесены при строительстве цехов Московского завода малолитражных автомобилей.

Естественно, что после убийства Императора-революционера смелый проект архитектора Львова был забыт и извлечен на свет Божий спустя сто с лишним лет сначала в Третьем Рейхе, а затем в Советском Союзе, в виде программ массовой постройки жилья для народа. Отличие было в технологии и в качестве - львовские дома должны были быть гораздо долговечнее, но принцип массовой застройки для народа был позаимствован у Павла.

Но лишенная государственной поддержки технология не исчезла, дело Львова и Павла продолжили отдельные энтузиасты.

В 1833 году "Общество сельских хозяев южной России" на опытной ферме около Одессы построило целый ряд зданий: жилые дома, конюшни, сараи, скотные дворы и пр., в Одессе возвело двухэтажное здание размером 19х8,5 м

В 1828 г. некий помещик Екатеринославской губернии построил себе дом в девять комнат, в котором поселился со всем своим семейством. Прожив в нем восемь лет, он убедился, что "чистый воздух, теплота, сухость суть его достоинства".

Другой помещик Воронежской губернии Муравьёв построил кухню длиною в 8,5 м, шириною 6,4 м и высотою 2,85 м. После чего, в следующем менее чем за месяц (с 22 августа по 13 сентября)(!) Муравьёв построил себе жилой флигель длиною 14,5 м, шириною 11,4 м и высотою 2,85.

В с. Борок-Лутошкин Ярославской губернии энтузиаст-умелец Чижиков возводил постройки из земляного кирпича. Он отмечает их дешевизну, прочность, гигиеничность и красивый внешний вид.

В 1889 г. архитектор Грудистов демонстрировал одну из своих построек из земли на Саратовской земской сельскохозяйственной выставке и получил за неё серебряную медаль. При этом другие постройки из земли, а это ряд жилых и нежилых строений, построенных Грудистовым в Саратовской губернии, оказались ничуть не хуже обыкновенных построек, но зато дешевле деревянных в 7 раз и каменных в 11 раз.

Кроме упомянутых примеров земляного строительства в России, постройки из землебита и земляного кирпича производились по имеющимся из периодической печати того времени сведеньям в целом ряде губерний: Орловской, Саратовской, Симбирской, Тверской и др.

Положительный опыт применения земли в качестве строительного материала в России позволил в конце 19 века начать широкую пропаганду и внедрение в практику строительства материалов на основе грунта. Особенное внимание этому вопросу уделялось со стороны Общества по огнестойкому строительству России, так как применение грунтоблоков позволяло доступными средствами с наименьшими затратами решить задачу по замене деревянных построек (самых распространённых в России XIX века) на добротные, прочные и огнестойкие строения. В помощь застройщикам были специально разработаны проекты жилых и общественных зданий, например, см. книгу В.М.Верховского "Сельские огнестойкие постройки" (В.М.Верховский. Сельские огнестойкие постройки Спб, 1898).

Энтузиасты-строители постоянно привлекали комиссии для экспертизы характеристик построенных домов. Выводы комиссий были неизменно положительные. Например, Через 25 лет с момента возведения построек Комиссия "Общества сельских хозяев Южной России" в 1858 году после обследования построек установила, что "все здания, сохранились в первоначальном целом виде. Кирпичи на совершенно неоштукатуренных и неотбеленных стенах имеют такую плотность, при которой гвозди забиваются в них с величайшим трудом, при этом большая часть их загибается. Жилые дома не имеют и следов сырости и отличаются легким, приятным воздухом. Наружные стены у сараев под известковой окраской сохранились без всякого повреждения, а штукатурка, произведённая как из глины, так и из извести, держится на стенах превосходно". Комиссия, основываясь на 25-летнем существовании этих построек и на тщательном осмотре, выдала Свидетельство о том, что "по чрезвычайной дешевизне, по прочности жилья они могут называться превосходными и могут быть с большой пользой и выгодой возводиться везде, даже в местах, изобилующих естественным камнем и строевым лесом".

В двадцатом веке эксперименты продолжились.

В 1933 году в посёлках Голицино и Ступино Московской области построен ряд зданий, а в г.Кемерово два квартала одно-двухэтажных грунтоблочных домов.

В 1955-1956 годах построено несколько зданий со стенами и частично фундаментами из грунтоцементных блоков на Алтае (Долговская и Анисимовская МТС, Сычёвский заготовительный пункт, Быстроистокский район).

В Краснодарском крае (совхоз № 612, Пластуновский район) в 1956 году выстроен опытный двухквартирный дом со стенами из грунтоблоков, которые спустя 6-7 часов после изготовления приобретали прочность 1,6-1,8 МПа.

В 1957 году в с.Гулькевичи Краснодарского края построен двадцатиквартирный дом с облегчёнными стенами (колодцевой кладки) из грунтоцементных блоков.

В 1957 году в г.Балашихе Московской области в районе машиностроительного завода из грунтоцементных блоков выстроено несколько хозяйственных и бытовых помещений, здание будущего цеха ксилолитовых плит.

Оказывается, в вопросах строительства Павел намного опередил свое время. А энтузиасты землебитной технологии продолжают свою борьбу до сих пор.

Финансовая политика.

В области финансовой политики Павел держался того мнения, что доходы государства принадлежат государству, а не государю лично. В Гатчине Павел самостоятельно выработал государственный бюджет. Доходы и расходы в нем балансировались в сумме 31,5 млн. руб. Но, по вычислению финансового департамента, одно содержание армии в мирное время на 1797 г. требовало кредита, превышающего эту сумму. Таким образом, общая сумма предстоящих расходов составила 80 млн. руб., что на 20 млн. превышало ожидаемые доходы. Вместе с тем, за последние 13 лет гос. долг достиг колоссальной для того времени суммы в 126.196.556 руб., а огромное количество, находившихся в обращении, бумажных денег превышало 157 млн. Эти деньги теряли при размене от 32% до 39% стоимости.

Павел заявил о своем намерении ликвидировать в большой его части этот тяжелый пассив. Ему удалось обеспечить только один внешний долг в 43.739.180 руб., при помощи широкой операции в содействии с "домом Гопе в Амстердаме". В отношении ассигнаций, Павел заявил, что в них нет надобности и за все ассигнации будет уплачено серебряной монетой. Однако вначале, даже несмотря на стремление к экономии, что на практике оказывалось большей частью неосуществимым, истинный бюджет на 1797 г. достиг цифры вдвое большей против ранее принятой Павлом - 63.673.194 руб. Из этих денег 20 млн. приходилось на армию, а 50 млн. на флот. Уже в июле 1797 г. появилась необходимость в пересмотре этого бюджета. Производившаяся в то время раздача казенных земель, отняла у казны около 2 млн. руб. Пришлось сокращать такую же сумму кредита, отпущенного на погашение государственных долгов. В течении следующих лет бюджеты Павла достигли и даже превысили уровень Екатерининских:

76.415.465 руб. ..... 1798 г. (на 8.818.006 руб. больше последнего бюджета Екатерины)

77.890.300 руб. ..... 1799 г.

78.000.000 руб. ..... 1800 г.

81.081.671 руб. ..... 1801 г.

С первого же года, за исключением ассигнований на армию и флот, расходы нового правления очень мало отличались от установленных прежде. Валишевский приводит смету главных из них:

Армия и флот ...................................................... 25.000.000 руб.

Гражданские штаты .............................................. 6.000.000 руб.

Иностранный департамент .................................. 1.000.000 руб.

Духовенство .......................................................... 1.000.000 руб.

Школы и благотворительные учреждения ........ 1.221.762 руб.

Погашение долгов ............................................... 12.000.000 руб.

Кабинет (личные расходы императора) ............ 3.650.000 руб.

Двор ...................................................................... 3.600.000 руб.

Императорская фамилия ..................................... 3.000.000 руб.

В статьях доходов крупные суммы также продолжали доставляться налогами на крестьян:

Подушных с казенных и помещичьих крестьян ...... 14.390.055 руб.

Оброчных с казенных крестьян ........................... …..14.707.921 руб.

Питейные сборы .................................................... …..18.089.393 руб.

Таможенные сборы ........................................................5.978.289 руб.

Кроме того, с 1798 г. к повинностям казенных крестьян был прибавлен еще дополнительный налог на 6.482.801 руб.

Радикально решил новый император проблему с падением ценности денег. В январе 1797 г. Павел публично, перед Зимним Дворцом, сжег на 5 млн. ассигнаций и приказал, чтобы чеканка серебра, установленная в 1763 году, когда фунт серебра 72-ой пробы соответствовал 17 руб. 6 2/3 коп., была доведена до 14 руб. из фунта с повышением пробы до 83 1/3. Множество серебряных сервизов и прочих серебряных вещей придворного обихода было переплавлено для чеканки монет. Павел личным примером побудил много богатых людей поступить со своими серебряными вещами так же, то есть передать их в переплавку, и стоимость денег существенно поднялась. Таким образом, стоимость денежной единицы при размене была доведена до 5,5 франков.

В отношении всего финансового устройства работа Павла заслуживает только одобрения. 4 декабря 1796 г. было учреждено Государственное казначейство. В обязанности казначейства входило составление смет государственных расходов и доходов. Впоследствии к этим обязанностям добавились функции упраздненного Долгового комитета и Казенной палаты. Таким образом, в его "руках" стали сосредотачиваться основные нити финансового управления, что предопределило объединение этой отрасли в дальнейшем.

2.3 Военная реформа Павла I и внешняя политика Российской Империи

Реформа армии.

Павел получил прекрасный опыт по практическому вниканию в многие проблемы армии в Гатчине, где под его началом находилась миниатюрная армия в 2500 человек - армия, потому что "потешные" войска включали в себя следующие подразделения: 4 батальона пехоты, 1 егерская рота, 3 кавалерийских полка (жандармский, драгунский, гусарский), донской казачий эскадрон, рота артиллерии. Примечание: жандармский полк - вовсе не полицейский полк. В то время название "жандарм" еще употреблялось в своем оригинальном значении - солдат полка тяжелой конницы (наравне с более новым названием -кирасир). По тщательности и продуманности его военных преобразований можно с уверенностью сказать - именно тогда будущий император начал вникать в проблемы армейцев - от взаимодействия родов оружия на поле боя до самых, казалось бы, бытовых моментов в жизни простых рядовых.

Павел, еще будучи цесаревичем, участвовал в русско-шведской войне, начавшейся в 1877 году. Туда он отправился добровольно, в качестве командира подшефного ему кирасирского полка. Перед уходом на фронт Павел написал духовное завещание, первое в своей жизни.

Став Императором, Павел с первого же дня вплотную занялся делами военными. Русскую армию екатерининских времен традиционно связывают с именами Суворова, Румянцева, Потемкина. И некоторое время это было действительно так. Историк Керсновский дал русской армии такую характеристику: "Русская армия тех времен мало походила на другие европейские армии. Она глубоко от них разнилась и внешним видом -- простой удобной "потемкинской" формой, и устройством -- будучи единственной национальной армией в Европе, и обучением -- моральным воспитанием, а не европейской бездушной дисциплиной, и самой стройной тактикой".

Но со временем ситуация начала резко меняться в худшую сторону. С одной стороны, из-за того, что и Румянцев, и Суворов не одобряли увлечение Екатерины идеями Вольтера, Руссо и прочих тогдашних "общечеловеков", их в буквальном смысле слова "оттёрли" от принятия каких-либо серьёзных решений. "Историки левого толка, в том числе и Ключевский, стремятся изобразить Румянцева "крепостником", намеренно искажая правду. Победитель при Кагуле, точно, не жаловал утопий Руссо, входивших тогда в моду у современных снобов, и сознавал всю их антигосударственность, что делает честь его уму" - замечает тот же Керсновский. Полковник Генерального Штаба П.Н.Богданович в исследовании "Аракчеев" замечает: "К решению кардинальных вопросов организации военного дела Суворова не подпускали, Суворовым пользовались тогда, когда что-либо и где-нибудь серьезно не ладилось: он и с турками воевал, и поляков усмирял, и пугачевский бунт тушил..." С другой стороны, дворянское сословие (традиционно служилое, офицерское сословие), развращенное екатерининскими привилегиями, несло разложение в армию, причем с самых низших офицерских чинов. В результате к моменту, когда Павел стал императором, только в частях, непосредственно подчиненных Румянцеву и Суворову, царил настоящий воинский дух и строгая дисциплина, состояние же остальных частей армии было критическим. В ряде случаев уместнее выразится сильнее - "бардак". Например, в 1795 году:

"...накануне вступления Павла на престол, из 400 тысяч солдат и рекрут, 50.000 было растащено из полков для домашних услуг и фактически обращены в крепостных. В последние годы царствования Екатерины, офицеры ходили в дорогих шубах с муфтами в руках, в сопровождении егерей или "гусар", в расшитых золотом и серебром фантастических мундирах..."

"Мозг же государственного военного организма -- генеральный штаб, был дезорганизован и был бессилен что-либо делать в смысле своей специальной работы, потому что с ним совершенно не считались главнокомандующие (местные старшие военные начальники) в силу своих связей при дворе. Они, минуя начальника Генерального Штаба (тогда называвшегося Генерал-квартирмейстером), в своих округах самолично производили и назначали офицеров Генерального Штаба, т.е. в самой верхушке военного организма воцарилась анархия... "

Английский офицер, обретавшийся при дворе, описывал:

"Армия императрицы Екатерины II более беспорядочная толпа, нежели правильно устроенное войско. Процветает масса злоупотреблений, вкравшихся во все отрасли управления войсками. Большинство высших генералов постоянно живут в столице, оставив войска на свои штабы. Многие офицеры постоянно живут в своих имениях, отдавая за это свое жалованье своим командирам. Солдаты, знающие ремесла, постоянно живут и работают в имениях своих начальников. Я насчитал до 50 тысяч таких отсутствующих солдат. В Лейб-гвардии Преображенском полку состоит 8 полковников, 26 подполковников и 6 тысяч унтер-офицеров дворян на 3 с половиной тысячи рядовых. Но каждый день в полку я вижу только одного майора, несколько писарей."

Русский очевидец и современник полностью с наблюдениями англичанина соглашался:

"... малейшие дети включались в действительную службу, и чтоб им почти от рождения шло старшинство, и чтоб можно было, через происки, потом самих ребятишек брать в выпуск капитанами. Что же касается до взрослых, то и из них большая часть вовсе не служила, а все жили по домам и либо мотали, вертопрашничали, буянили, либо с собаками по полям только рыскали, да выдумывали моды и разнообразные мотовства; однако, не смотря на то, еще скорее доставали себе либо поручичьи, либо капитанские чины, и, будучи сущими ребятишками и молокососами, выпускаемы в сих чинах в полки... и сих ложных офицеров наплодили столько, что отнюдь не знали, куда с ними деваться..."

Можно вспомнить и строки "Капитанской дочки" А.С.Пушкина: "Матушка была еще мною брюхата, как уже я был записан в Семеновский полк сержантом, по милости майора гвардии князя Б., близкого нашего родственника. [...]Я считался в отпуску до окончания наук..." Далее из повествования мы узнаем, что по достижении 17 лет Петруша Гринев, ни единого дня не прослужив в армии, получив поручика, отправился на службу, будучи никак не обучен для воинской службы.

В результате всего это безобразия, из года в год поражавшего армейский организм, получилась ситуация, когда национальные и государственные интересы вошли в радикальное противоречие с интересами многочисленной социальной группы, представители которой привыкли жить разнузданно и безответственно, знать не желали порядка, а лишь потакали своим прихотям. Радикальная реформа стала необходимостью, иначе армия, в конце концов, просто потеряла бы всякую боеспособность.

Павел начал с самого первого дня. Он приказал разогнать Генштаб и через 4 дня набрал его из совершенно новых людей. Дальше Павел затеял грандиозную чистку армии. За время его царствования из армии было изгнано 7 фельдмаршалов, 333 генерала и 2261 штаб- и обер-офицеров, которые не выдержали экзамен по военному делу. Всех нижних чинов из дворян, числившихся при полках, но находящихся в длительных отпусках, выгнали из армии. "Павловская муштра, - признавали даже противники Императора, - имела до некоторой степени положительное значение. Она сильно подтянула распущенную армию, особенно же гвардию конца царствования Екатерины. Щеголям и сибаритам, манкировавшим своими обязанностями, смотревшими на службу, как на приятную синекуру и считавшими, что "дело не медведь -- в лес не убежит" -- дано понять и почувствовать, что служба есть прежде всего -служба... Порядок, отчетливость и единообразие всюду были наведены образцовые..." Гвардейский офицер: "...при Императрице мы думали только о том, чтобы ездить в театры, в общество, ходили во фраках, а теперь с утра до вечера на полковом дворе, и учили нас всех, как рекрут... "

Разболтавшиеся за время царствования Екатерины дворяне от такой службы побежали, и Император начал борьбу против целого сословия, не желавшего служить своему народу и своему государству. Павел издал ряд указов, затрудняющих дворянам поступление на гражданскую службу. В 1798 году было воспрещено уходить в отставку до получения первого офицерского чина. Дворян, не служивших в армии и уклоняющихся от службы в выборных должностях, Павел повелел предавать суду. 12 апреля 1800 года был издан указ, по которому вышедшие в отставку из армии дворяне были лишены права поступать на штатскую службу.

По проекту Павла Аракчеев (которому тоже несправедливо досталось от потомства) реформировал артиллерию, превратив ее в лучшую артиллерию Европы. Принципы стратегии русской артиллерии, который ввел Павел, оставались неизменными вплоть до начала Первой Мировой Войны.

Павел начал улучшать жизнь и быт простых рядовых, до чего ранее никому, кроме отдельных энтузиастов, дела не было. "Императором Павлом I было обращено серьезное внимание на улучшение быта солдат. Постройка казарм стала избавлять войска от вредного влияния постоя. Увеличены оклады, жалования, упорядочены пенсионы, вольные работы, широко до тех пор практиковавшиеся, были строго запрещены, дабы не отвлекать войска от прямого назначения... "

Если не углубляться в подробности, то Павел успел сделал следующее:

- Ввел реальную дисциплинарную и уголовную ответственность офицеров за сохранение жизни и здоровья солдат. Регламентировал (то есть точно указал, за что, как и сколько) телесные наказания нижних чинов, особо отметив что "...оные допускать в крайних случаях, памятуя, что служат для исправления нерадивых солдат, а отнюдь не для их калечения". Екатерина переписывалась с Вольтером на тему того, что править надо гуманно, соблюдая права человека, а тем временем в ее армии ширился и процветал настоящий беспредел, когда солдат били и калечили за что придется, по прихоти начальства.

- Ввел понятие "беспорочная служба" для нижних чинов. За беспорочную выслугу 20 лет нижние чины навсегда освобождались от телесных наказаний. Это новшество Императора Павла было унаследовано Советским Союзом в виде звания "Ветеран Труда" (соответствующая медаль + некоторые льготы), которое присваивали при "развитом социализме" за долголетний добросовестный труд (за все те же 20 лет).

- Ввел впервые в Европе награждение нижних чинов знаками отличия орденов "св. Анны" и "донатом ордена св. Иоанна Иерусалимского". До "деспота и самодура" Павла никто не додумался до того, что и солдат тоже неплохо бы награждать.

- Приказал все вновь открывающиеся офицерские вакансии занимать только выпускниками военно-учебных заведений или опытными унтер-офицерами из дворян, сдавшими экзамены по знанию устава и ведению военных действий.

- Запретил офицерам и генералам отпуска более одного месяца в году.

- Ввел отпуска нижним чинам по 28 дней в году.

- Ввел для нижних чинов как предмет формы суконную шинель с рукавами для зимнего и холодного времени (до этого времени солдаты имели на все сезоны только мундир, под который они поддевали кто, что мог).

- Ввел для зимнего времени для часовых караульные овчинные шубы и валенки, причем в караульном помещении валенок должно быть столько, сколько требуется для того, чтобы каждая смена часовых надевала сухие валенки. Это правило караульной службы существует и сегодня.

- Учредил лазареты при каждом полку. Приказал, чтобы лекарями в полк допускались только лица, сдавшие лекарский экзамен в Медицинской коллегии. До этого многие лекари, бывшие по совместительству брадобреями и палачами, признавали один способ лечения - "пустить кровь", некоторые могли выковырять пулю спицей

- Под страхом каторги запретил делать удержания из солдатской зарплаты и под страхом смерти невыдачу солдатского жалования.

- Ввел для отставленных от службы из-за увечий или прослуживших более 25 лет солдат пенсии с содержанием таких солдат в подвижных или гарнизонных инвалидных ротах. До этого указа солдат, оттрубивших "от звонка до звонка" (25 лет) или увечных инвалидов, выкидывали из армии и предоставляли выживать, кто как умеет. Как правило, солдаты занимались нищенством, а если здоровье позволяло, то промышляли грабежом на больших дорогах, сбиваясь во вполне боеспособные "незаконные вооруженные формирования". Поэтому имелись указы при поимке отставных солдат-разбойников сразу казнить, потому что заведомо было известно, что кроме как владеть оружием и выживать в любых условиях, они больше ничего не умеют, а на любую каторгу такой ветеран после 25 лет службы чихать хотел.

- Запретил производство в унтер-офицерские чины неграмотных.

- Запретил использовать солдат в качестве рабочей силы в офицерских или генеральских имениях.

В результате за несколько лет в армии был наведен образцовый порядок, существенно повысилась боеспособность, кардинально улучшился быт и условия службы нижних чинов. Павел ломал сословные преграды и вместо новобранцев типа пушкинского Петруши Гринева младшие офицерские и унтер-офицерские должности (костяк и основа любой армии) стали заполняться грамотными, привыкшими к службе, опытными в военном деле людьми недворянского происхождения. Ростопчин в одном из писем графу Воронцову свидетельствовал: "Нельзя себе представить, не видевши, чем сделалась наша пехота... Я видел ту, которая стоила стольких трудов покойному прусскому королю (т.е. Фридриху Великому), и я уверяю Вас, что она уступила бы нашей... "

Что касается "низкопоклонства Павла перед Пруссией", то здесь следует сказать следующее - Павел действительно очень уважал Пруссию. Да это и неудивительно - после того, как Европа стала свидетельницей подвигов армии Фридриха Великого, мнение, что прусское войско непобедимо, было аксиомой для всего "цивилизованного человечества". Вопреки всему это мнение было свойственно (что греха таить, было дело) и высшим слоям России. Фразы Суворова о том, что "русские прусских всегда бивали" считались "неполиткорректными". Например, тот же Ростопчин выражается более нейтрально - пехота-де "стоила стольких трудов покойному прусскому королю...". Действительно, трудов она ему стоила многих, если знать, что в двух великих сражениях, под Цорндорфом и при Кунерсдорфе, непобедимый Фридрих получил не сумел сломить русское войско. При Кунерсдорфе армия Фридриха была буквально уничтожена, стерта с лица земли. Конница Зейдлица, прозванная "железной", белые гусары, черные королевской гвардии гусары (с "мертвой головой" без нижней челюсти на киверах, эмблема, взятая по наследству танковыми войсками Вермахта) - все лучшее из армии Фридриха осталось лежать на поле боя. Король спасался, чуть ли не в одиночку и едва не попал в плен. Его настигали казаки, когда на помощь пришли сорок черных гусар с офицером. Гусары полегли все как один, а король сумел вывернуться из рубки и ускакать. История сохранила имя офицера, спасшего короля - ротмистр Притвитц, а шляпа Фридриха Великого, которую с него сбили в драке, есть в экспозиции Эрмитажа. Именно наблюдая за битвой при Кунерсдорфе, Фридрих сказал: "Русского солдата мало убить, его еще и толкнуть надо, чтоб свалился". И именно тогда же Фридрих высказал мысль, повторенную потом Бисмарком и многими другими знаменитыми немцами, о том, что германская армия непобедима, но только до тех пор, пока не связывается с русскими. Вот такие "труды" доставила Фридриху упомянутая Ростопчиным пехота.

Есть и еще одна причина, по которой Павел питал некоторую слабость к Пруссии. Дело в том, что армия Фридриха была действительно очень сильна и по-настоящему инновационна для того времени. Фридрих провел в армии реформу, подобную последующим реформам Павла - он сломал сословные ограничения и дал возможность продвижения по службе инициативным офицерам с самых низов, подобно маршалу Зейдлицу. Армия Фридриха, армия нового образца, громила и Австрию, и Францию, и вообще всех, кроме русских. Интересно, что когда Бонапарт, тоже реформировавший армию подобным образом ("в каждом солдатском ранце лежит маршальский жезл"), столкнулся с армией Пруссии, но уже не фридриховской, а переделанной его наследниками на старый лад, результат был прямо противоположным.

Когда Павел после десятилетий вольной жизни для дворян начал наводить в армии стальной порядок, когда он стащил с господ офицеров шубы и муфты, разогнал "егерей в фантастических мундирах", "услужливых Савеличей", без которых дворянские отпрыски в армии отказывались служить, и пытался заставить офицеров заниматься своим прямым делом вместо театров и псиных охот, вот тогда и были пущены в ход разговоры о "прусской палочной муштре". Достаточно взглянуть на армейские новации Павла, продуманные вплоть до самых мелочей, как становится совершенно ясно - Павел строил свою армию, не подгоняя ее ни под какие образцы. Заимствования были, но заимствовал Павел с умом, и заимствовал у сильнейшей армии Европы. Например, основным заимствованием из Пруссии был маршевый шаг и маршевая музыка. Ритм шага и ритм маршей с тех пор у русской и прусской армий был в общем идентичным. У французов и американцев ритм другой, более короткий, поэтому американские марши как таковые нами на слух не воспринимаются. Начался обмен маршами. Примеры "Варяга" и марша "Все выше, и выше, и выше... " далеко не единственные. В России был популярен марш "Alten Kameraden", а в качестве похоронного марша некоторое время (до появления "Спите, орлы боевые") использовался классический "Ich hatt einen Kameraden". Его переводили и обрабатывали многие поэты, включая Жуковского: "Был у меня товарищ,//Уж прямо брат родной,/ /Ударили тревогу,//С ним дружным шагом в ногу//Пошли мы в жаркий бой..." ("Служили два товарища... вот пуля пролетела -и ага..." - из той же оперы) В свою очередь в Германии военные оркестры параллельно исполняли русские марши и маршевые мелодии, и эта традиция сохранялась вплоть до конца Третьего Рейха. Доподлинно известно, что военные оркестры Вермахта часто исполняли 7-ую симфонию Чайковского и успели до конца войны занести в свой репертуар 6-ую симфонию Шостаковича, написанную им в осажденном Ленинграде.

Внимание Павла было обращено не только на армию, но и на флот. Еще Цесаревичем, Павел предпринял заграничное путешествие с целью наблюдения за наиболее сильными флотами мира. После этого он в Гатчине организовал небольшую озерную флотилию. После воцарения Павел занялся делами флота всерьез. Был принят новый "Устав военного флота". Среди прочих усовершенствований устав смягчал и упорядочивал наказания, а физические наказания отменял вовсе (должность палача (профоса) на кораблях упразднялась). Кроме того, были составлены новые штаты флота, упорядочено финансирование, введено новое, более практичное обмундирование. Но основное внимание Павел уделял строительству новых и приведению в боеспособное состояние старых кораблей. Был установлен новый порядок содержания кораблей после окончания кампании при базировании их в портах в зимний период. Ответственными за содержание были определены командиры кораблей со своими экипажами. Корабли стали полностью разоружать и разгружать, вынимать мачты, корпуса покрывать дощатыми крышами, брезентовыми тентами и навесами, всячески защищать их от осадков. На кораблях была организована вахта, которая следила за состоянием трюмов, производила их осушку от фильтрационной воды, в хорошую погоду производила проветривание и просушку внутренних помещений.

За короткое четырехлетнее правление генерал-адмирала было построено около 20 линейных кораблей и около 15 фрегатов. Это было внушительное пополнение флота. Многие корабли более ранней постройки прошли серьезный ремонт и еще длительное время находились в составе флота. Огромное значение Павел придавал сохранению и разумному использованию корабельного леса, строго регламентировал процесс строительства кораблей, что позволило вдвое увеличить срок их службы. Одним из новшеств было повеление обшивать корпуса ниже ватерлинии медными листами для предохранения дерева от гниения. Шло активное строительство кораблей, причем гораздо более мощных, чем в предыдущее царствование -110 - 130 пушечных линейных кораблей. В связи с этим активно проводилась реконструкция верфей и портов в Петербурге, Кронштадте и Севастополе.

Результат армейских реформ Павла: "Его царствование в отношении соблюдения морских интересов Отечества было положительным. Ему Россия обязана покровительством торговому мореплаванию, оказанием поддержки Сибирскому промышленнику Шелихову и основанием Российско-Американской Компании. Для русского оружия эпоха Павла была исключительно блестящей и, как армия под водительством Суворова, своим итальянским походом, так и флот под начальством адмирала Ушакова своими действиями в Средиземном море, вплели неувядаемые лавры в венок русской военной славы".

Внешняя политика Павла I.

Став императором, Павел отменяет тяжелейший рекрутский набор и торжественно объявляет, что "отныне Россия будет жить в мире и спокойствии, что теперь нет ни малейшей нужды помышлять о распространении своих границ, поелику и без того довольно уже и предовольно обширна..."[1]. Сразу по вступлению на престол император Павел I заявил, что отказывается от приготовлений к войне с Францией.

"Нельзя изобразить, -- пишет Болотов, -- какое приятное действие произвел сей благодетельный указ во всем государстве, -- и сколько слез и вздохов благодарности испущено из очей и сердец многих миллионов обитателей России. Все государство и все концы и пределы оного были им обрадованы и повсюду слышны были единые только пожелания всех благ новому государю..."[2].

29 ноября 1796 года была объявлена амнистия пленным полякам. Император повелевал "всех таковых освободить и отпустить в прежние их жилища; а заграничных, буде пожелают, и за границу. Об исполнении сего наш сенат имеет учинить немедленно надлежащий распоряжения, предписав куда следует, чтоб со стороны губернских правлений и других земских начальств взяты были меры к наблюдению, дабы сии освобождаемые оставались спокойно и вели себя добропорядочно, не входя ни в какие вредные сношения, под опасением тягчайшего наказания"[3].

Вскоре заключается мир с Персией. В письме к прусскому королю от 3 января 1797 года Павел писал: "С имеющимися союзниками многого не сделаешь, а так как борьба, которую они вели против Франции, только способствовала росту революции и ее отпору, то мир может ослабить ее, усилив мирные антиреволюционные элементы в самой Франции, доселе придавленные революцией"[4]. Контрреволюционный переворот 27 июля 1794 года приводит к падению якобинской диктатуры во Франции. Революция идет на убыль. Блестящие победы генерала Бонапарта над австрийцами в Италии приводят к возникновению целого ряда демократических республик под эгидой Франции. Павел видит в этом дальнейшее распространение "революционной заразы" и выступает за созыв европейского конгресса для урегулирования территориальных споров и пресечения революционных завоеваний. Он готов даже признать Французскую республику "ради успокоения Европы", ибо иначе "против воли придется браться за оружие". Однако ни Австрия, ни Англия его не поддержали, и в 1798 году создается новая коалиция против Франции. Россия в союзе с Англией Австрией, Турцией и Неаполитанским королевством начинает войну против Франции.

"Положить предел успехам французского оружия и правил анархических, принудить Францию войти в прежние границы и тем восстановить в Европе прочный мир и политическое равновесие"[5] -- так расценивает Павел участие России в этой коалиции. Инструктируя генерала Розенберга, назначенного командовать русским экспедиционным корпусом, Павел писал: "...Отвращать все, что в землях не неприязненных может возбудить ненависть или предосудительные на счет войска впечатления (избегать участия в продовольственных экзекуциях), внушать, что мы пришли отнюдь не в видах споспешествовать властолюбивым намерениям, но оградить общий покой и безопасность, для того ласковое и приязненное обращение с жителями. Восстановление престолов и алтарей. Предохранять войска от "пагубной заразы умов", соблюдать церковные обряды и праздники"[6].

4 апреля Суворов прибыл в главную квартиру союзной армии, расположенную в местечке Валеджио на севере Италии. Уже 10 апреля взятием Брешии начались военные действия. Против 86-тысячной армии союзников действовала 58-тысячная армия Франции; на севере ею командовал бывший военный министр Шерер, а на юге -- молодой и талантливый генерал Макдональд. Используя численное превосходство союзников, Суворов решил оттеснить неприятеля в горы за Геную и овладеть Миланом, а затем нанести поражение Макдональду. В дальнейшем он планировал через Савойю вторгнуться во Францию, а войска эрцгерцога Карла вместе с русским корпусом Римского-Корсакова должны были вытеснить французов из Швейцарии и устремиться к Рейну. 15 апреля началось упорное трехдневное сражение с французами на реке Адда. В этот день дряхлого Шерера сменил один из лучших полководцев Франции генерал Моро.

В кровопролитном сражении успех сопутствовал то одной, то другой стороне. Энергичный Моро пытается собрать вместе растянувшиеся на десяток километров войска, но ему это не удается. Потеряв три тысячи убитыми и пять тысяч пленными, французы откатываются на юг. Участь Ломбардии была решена -- реку Адда Суворов назвал Рубиконом по дороге в Париж. Получив известие об этой победе, Павел I вызвал пятнадцатилетнего генерал-майора Аркадия Суворова, назначенного в генерал-адъютанты, и сказал ему: "Поезжай и учись у него. Лучшего примера тебе дать и в лучшие руки отдать не могу"[7]. Стремительным суворовским маршем с востока на запад союзники отбросили армию неприятеля и вошли в Милан. Не допуская соединения остатков армии Моро с Макдональдом, Суворов наносит ему поражение при Маренго и вступает в Турин. В ожесточенном сражении у реки Треббия терпит поражение и генерал Макдональд. Спустя много лет прославленный маршал Франции говорил русскому послу в Париже: "Я был молод во время сражения при Треббии. Эта неудача могла бы иметь пагубное влияние на мою карьеру, меня спасло лишь то, что победителем моим был Суворов".

За два месяца французы потеряли всю Северную Италию. Поздравляя Суворова с этой победой, Павел I писал: "Поздравляю Вас вашими же словами: "Слава Богу, слава Вам!"[8] 6 июля командующим французскими войсками был назначен прославленный генерал Жубер, прошедший путь от рядового до генерала за четыре года. Не зная о взятии австрийцами крепости Мантуя, Жубер неожиданно встретил всю союзную армию. Еще не поздно было повернуть назад в горы, но тогда он не был бы Жубером: 4 августа на рассвете орудийные залпы возвестили о начале самой ожесточенной и самой кровавой битвы в этой кампании. Никогда еще за свою долгую службу Суворову не приходилось встречаться с таким яростным сопротивлением противника. После этой битвы генерал Моро сказал о Суворове: "Что можно сказать о генерале, который погибнет сам и уложит свою армию до последнего солдата, прежде чем отступить на один шаг"[9].

Суворову потребовалось всего четыре месяца, чтобы освободить Италию. Союзники ликовали: в лондонских театрах о нем читаются стихи, выставляются его портреты. Появляются суворовские прически и пироги, на обедах вслед за тостом королю пьют за его здоровье. И в России имя Суворова не сходит со страниц газет, становится легендой. Восхищенный Павел писал полководцу: "Я уже не знаю, что Вам дать, Вы поставили себя выше моих наград..."[10]. Во Франции с тревогой ждали начала вторжения. Заключались пари -- во сколько дней Суворов дойдет до Парижа. Но союзников в первую очередь волновали их собственные интересы: англичане предлагают сначала овладеть Голландией и Бельгией, и австрийцы в надежде заполучить последнюю поддерживают их.

Павел I был вынужден согласиться с новым планом своих союзников.

План этот состоял в следующем: австрийцы из Швейцарии идут на Рейн, а Суворов, соединившись с корпусом Корсакова, вторгается во Францию; в Голландии начинает действовать англо-русский экспедиционный корпус, а в Италии остаются австрийцы. Суворов был против предстоящей перегруппировки огромной массы войск, но ему пришлось подчиниться.

28 августа русская армия начинает поход. Воспользовавшись этим, генерал Моро спускается с гор на помощь осажденной австрийцами крепости Тортона и занимает городок Нови. Пришлось Суворову вернуться назад, чтобы помочь союзникам и потерять на этом драгоценных три дня. Между тем австрийский эрцгерцог Карл, не дождавшись Суворова, начал выводить свои войска из Швейцарии, оставляя русский корпус Корсакова один на один с французами. Узнав об этом, возмущённый фельдмаршал писал в Петербург о Тугуте, первом министре Австрии: "Сия сова не с ума ли сошла или никогда его не имела. Массена не будет нас ожидать, и устремится на Корсакова... Хоть в свете ничего не боюсь, скажу -- в опасности от перевеса Массена мало пособят мои войска отсюда, и поздно"[11].

В Швейцарии против 60-тысячной французской армии генерала Массены остаются 24-тысячный корпус Корсакова и 20-тысячный корпус австрийцев генерала Готце. Суворов спешит на выручку Корсакова кратчайшим и наиболее трудным путем -- через Сен-Готардский перевал. Но и здесь австрийцы подвели своих союзников -- обещанных ими мулов не оказалось. "Нет лошаков, нет лошадей, а есть Тугут, и горы, и пропасти"[12], -- с горечью писал Павлу Суворов. В поисках мулов проходят еще пять дней. Только 12 сентября армия начинает восхождение на перевал. По, скалам и утесам медленно, шаг за шагом, двигалась русская армия, преодолевая холод, усталость и сопротивление неприятеля. Когда в Петербурге узнали об уходе эрцгерцога из Швейцарии, разразился скандал, и только боязнь сепаратного мира между Францией и Австрией остановила Павла от разрыва с союзниками. Понимая серьезность положения и трудности, которые предстоят армии, он наделяет Суворова особыми полномочиями. "Сие предлагаю, прося простить меня в том и возлагая на вас самих избирать -- что делать"[13], -- пишет он фельдмаршалу.

Суворов посылает в обход корпус Розенберга и с другой стороны -- Багратиона, а с остальными атакует неприятеля, но безрезультатно: французы поднимаются выше и выше. Уже вечером во время третьей атаки помог Багратион, ударивший сверху. Перевал был взят, но дорогой ценой -- из строя вышли около тысячи человек. А впереди их ждали более трудные испытания.

15 сентября армия вышла к местечку Альтдорф, но здесь оказалось, что сен-готардская дорога дальше обрывается, а на пути измученной, раздетой и голодной армии встал суровый горный хребет Росшток.

16 сентября рано утром авангард князя Багратиона начинает подъем на Росшток. Шестьдесят часов подряд длился этот беспримерный переход по рыхлому глубокому снегу в густом тумане. Трудным был подъем, но спуск оказался труднее. Дул резкий, порывистый ветер, чтобы согреться, люди сбивались в кучи. Спустились в местечко Муттенталь и здесь узнали страшную новость -- корпус Корсакова был разгромлен еще 15 сентября. Катастрофа, усугубленная самонадеянностью Корсакова, была полной: шесть тысяч человек погибли, многие оказались в плену. В этот же день генерал Сульт разбил и австрийцев.

Покидая Цюрих, генерал Массена обещал пленным русским офицерам вскоре привезти к ним фельдмаршала Суворова и великого князя Константина.

Обессиленная русская армия оказалась запертой в Муттентале -- оба выхода, на Швиц и Гларис, были блокированы французами. 18 сентября Суворов собрал военный совет. "Мы окружены предательством нашего союзника, -- начал он свою речь, -- мы поставлены в тяжелое положение. Корсаков разбит, австрийцы рассеяны, и мы одни теперь против шестидесятитысячной армии неприятеля. Идти назад -- стыд. Это значило бы отступить, а русские и я никогда не отступали!" Суворов внимательно оглядел сосредоточенно слушавших его генералов и продолжал: "Помощи нам ждать не от кого, одна надежда на Бога, на величайшую храбрость и самоотвержение войск, вами предводительствуемых. Только это остается нам, ибо мы на краю пропасти. -- Он умолк и воскликнул: -- Но мы русские! Спасите, спасите честь и достояние России и ее самодержца!"[14]. С этим возгласом фельдмаршал опустился на колени.

19 сентября в семь часов утра к местечку Глариса выступил авангард под командованием князя Багратиона. За ним с главными силами -- генерал Дерфельден, в арьергарде -- генерал Розенберг. Предстояло с боями преодолеть хребет Панике, покрытый снегом и льдом, а затем спуститься в долину Верхнего Рейна. Багратион, поднявшись на одну из вершин, обрушивается на неприятеля; в это время Массена наносит удар по корпусу Розенберга, пытаясь отрезать его и уничтожить. Упорное сражение закончилось отчаянной штыковой атакой. Французы не выдержали и отошли. В ночь на 24 сентября начался последний и самый трудный поход.

В это же время против французов, захвативших Ионические острова у берегов Греции, блестящую военно-морскую кампанию провёл великий русский флотоводец Ф. Ф. Ушаков. В результате неё были освобождены от французов оккупированные ими территории, в частности, штурмом русскими войсками при некоторой поддержке союзных турецких частей взята считавшаяся неприступной морская крепость Корфу. Преобразования Павла и здесь дали свои плоды - флот Российской Империи успешно сражался не против отсталого османского, а против очень сильного французского флота.

Только 20 октября в Петербурге узнали о благополучном исходе кампании Суворова. Этот подвиг русских войск наиболее ярко показывает тот воинский дух, ту дисциплину и, в общем, те результаты, которая дала армейская реформа. "Да спасет Вас господь Бог за спасение славы государя и русского войска, -- писал Ростопчин Суворову, -- до единого все награждены, унтер-офицеры все произведены в офицеры"[15]. Русская армия получает приказ вернуться на родину. На вопрос Ростопчина, что подумают об этом союзники, император ответил: "Когда придет официальная нота о требованиях двора венского, то отвечать, что это есть галиматья и бред"[16].

Коалиция государств, каждое из которых руководствовалось своими интересами, распалась. Павел не мог простить бывшим союзникам их предательства и преждевременного вывода войск эрцгерцога Карла из Швейцарии. После завершения похода Суворова Ф. Ростопчин писал: "Франция, Англия и Пруссия кончат войну со значительными выгодами, Россия же останется ни при чем, потеряв 23 тысячи человек единственно для того, чтобы уверить себя в вероломстве Питта и Тугута, а Европу в бессмертии князя Суворова". Вступая в коалицию, Павел I увлекался рыцарской целью восстановления "потрясенных тронов". А на деле освобожденная от французов Италия была порабощена Австрией, а остров Мальта захвачен Англией. Коварство союзников, в руках которых он был только орудием, глубоко разочаровало императора. А восстановление во Франции сильной власти в лице первого консула Бонапарта давало повод для изменения курса российской внешней политики.

Обессиленная Франция больше всего нуждалась в мире и спокойствии. Понимая это, Бонапарт с присущей ему энергией принимается за поиски мира. Уже 25 декабря первый консул направляет послания Англии и Австрии с предложением начать мирные переговоры. Это еще больше поднимает его авторитет, а отказ союзников от мирных предложений вызывает волну возмущения и патриотизма. Народ горит желанием наказать врагов мира, и Бонапарт начинает подготовку к войне. Высказанное в январе пожелание сблизиться с Францией повисло в воздухе -- еще сильны были идеи и традиции сотрудничества только с "законной" династией, да и влиятельные общественные круги во главе с вице-канцлером Н. П. Паниным, колоритнейшей фигурой того времени, немало способствовали этому. Быстрый разгром Австрии и установление порядка и законности в самой Франции способствуют изменению позиции Павла. "Он делает дела, и с ним можно иметь дело"[17], -- говорит он о Бонапарте.

"После длительных колебаний, -- пишет Манфред, -- Павел приходит к заключению, что государственные стратегические интересы России должны быть поставлены выше отвлеченных принципов легитимизма"[18]. Две великие державы начинают искать пути к сближению, которое быстро приводит к союзу.

Бонапарт всячески торопит министра иностранных дел Талейрана в поисках путей, ведущих к сближению с Россией. "Надо оказывать Павлу знаки внимания и надо, чтобы он знал, что мы хотим вступить с ним в переговоры", -- пишет он Талейрану. "До сих пор еще не рассматривалась возможность вступить в прямые переговоры с Россией", -- отвечает тот. И 7 июля 1800 года в далекий Петербург уходит послание, написанное двумя умнейшими дипломатами Европы. Оно адресовано Н. П. Панину -- самому непримиримому врагу республиканской Франции. В Париже хорошо знают об этом и надеются, что подобный шаг станет "свидетельством беспристрастности и строгой корректности корреспондентов"[19].

18 декабря 1800 года Павел I обращается с прямым посланием к Бонапарту. "Господин Первый Консул. Те, кому Бог вручил власть управлять народами, должны думать и заботиться об их благе" -- так начиналось это послание. "Сам факт обращения к Бонапарту как главе государства и форма обращения были сенсационными. Они означали признание де-факто и в значительной мере и де-юре власти того, кто еще вчера был заклеймен как "узурпатор". То было полное попрание принципов легитимизма. Более того, в условия формально непрекращенной войны прямая переписка двух глав государств означала фактическое установление мирных отношений между обеими державами. В первом письме Павла содержалась та знаменитая фраза, которая потом так часто повторялась: "Я не говорю и не хочу пререкаться ни о правах человека, ни о принципах раз личных правительств, установленных в каждой стране. Постараемся возвратить миру спокойствие и тишину, в которых он так нуждается"[20].