Этапы исторического развития политического сыска в России в XVI-XVII веке

Государство не слишком щедро финансировало деятельность одного из своих важнейших учреждений. Попробуем, насколько это, возможно, составить представление о бюджете Тайной канцелярии.

На какие средства жили служащие грозного ведомства? Только старшие чиновники - секретари и обер-секретари - получали более или менее приличные деньги (порядка 500-600 рублей в год, а наиболее заслуженные, как упоминавшийся Николай Хрущев, и больше), сопоставимые с окладом армейского полковника. Годовое жалованье протоколиста во второй четверти XVIII века составляло 200-300 рублей. Рядовые канцеляристы получали, в зависимости от чина и стажа, от 80 до 150 рублей; подканцеляристы - 30-80 рублей, а копиисты - еще меньше.

Штаты и оклады служащих Тайной канцелярии и ее конторы в 1753 году согласно «ведомости, коликое число в Москве в Тайной канцелярии, тако ж и в Санкт-Питербурге в Тайной конторе канцелярских и нижних чинов служителей имеется, и почему каждый в год жалованья получает», выглядели следующим образом:

Можно отметить, что служащим Тайной канцелярии платили несколько больше, чем их коллегам из других учреждений: там канцеляристы получали от 70 до 120 рублей в год; разброс в жалованье самой массовой категории чиновников - копиистов - был от высшего из указанных в переписи 1737 года (90 рублей) до низшего (15 рублей); последнее сопоставимо с оплатой труда мастеровых, которым по причине ее недостаточности полагался еще натуральный паек.

Но дело в том, что в других конторах и канцеляриях были широко распространены относительно безгрешные «акциденции» (выплаты и подношения чиновникам за написание прошений, оформление бумаг или ускорение их оборота без подлогов и каких-либо иных нарушений закона), не говоря уже о «наглых» хищениях и более сложных комбинациях с казенными деньгами; это являлось своеобразной компенсацией низкого социального статуса и убогого материального положения. Служащие Тайной канцелярии таких прибыльных статей не имели, а потому проигрывали в доходах собратьям-чиновникам на более «хлебных» местах.

Но и эти честные деньги надо было еще вовремя получить. Жалованье выплачивали трижды в год («по третям») - в январе, мае и сентябре; но при Петре I и впервые годы после его смерти состояние финансов было плачевным, и деньги редко платили вовремя, а, то и вообще не выдавали. Исключение не делалось даже для опоры режима - гвардии и Тайной канцелярии. В сентябре 1724 года П.А. Толстой и А.И. Ушаков просили выдать их подчиненным хотя бы по 50 рублей, ибо они служат «безленостно», но впали во «всеконечную скудость» и «весьма гладом тают», поскольку не видели жалованья уже полтора года.

До нас дошли также просьбы канцеляристов в вышестоящие инстанции о выдаче им жалованья за треть или за две трети года «для их сущей бедности и пропитания». Порой перевод из Москвы в Петербург ставил чиновника в трудное финансовое положение. Подканцелярист Петр Иванов в 1751 году осмелился доложить прямо А.И. Шувалову (без уведомления своего начальства, то есть с нарушением служебного порядка), что он «пришел в не состояние своего здоровья», «за неполучением на майскую треть сего году жалования» занял 30 рублей «на пропитание» своего немалого семейства - жены и троих детей. Иванов слезно просил не переводить его из Москвы, поскольку он не сможет тогда расплатиться с долгами из годового жалованья в 40 рублей. Но начальство просьбу не уважило, и подканцелярист отправился в путь; правда, задержанное жалованье ему все-таки выдали.

Впоследствии таких долгих просрочек не было. В 1761 году деньги за «сентябрьскую треть» сотрудники Тайной канцелярии получили в декабре: С.И. Шешковскому причиталось 122 рубля 63 копейки (вообще-то ему полагалось больше, но был произведен вычет месячного жалованья за повышение в следующий чин коллежского асессора); протоколисту Матвею Зотову - 82 рубля 50 копеек; регистратору Илье Емельянову - 66 рублей; четверым подканцеляристам от 19 рублей 80 копеек до 26 рублей 40 копеек; двум копиистам по 9 рублей 90 копеек.

Самым высокооплачиваемым в этом списке оказался штаб-лекарь Христофор Геннер - он получил 132 рубля жалованья и 16 рублей 66 копеек квартирных денег. Самым низкооплачиваемым был почему-то палач Василий Могучий (все же работа физическая, тяжелая и ответственная - но, видимо, не такая уж частая) - ему выдали всего 4 рубля 95 копеек. Его предшественник Максим Окунев жаловался на свой восьмирублевый оклад, тогда как на прежней службе в Вышнем суде он якобы получал 12 рублей да еще два четверика муки и гарнец крупы в месяц и два фунта соли в год. Въедливый Ушаков проверил - и установил, что платили палачу не 12, а 10 рублей, но провиант действительно выдавали; однако в Петербурге с доставкой продовольствия дело обстояло хуже, соль для выдачи отсутствовала - вместо нее полагались несколько прибавочных к окладу копеек. Судя по документам Тайной канцелярии, с тех пор палаческое жалованье так и не было увеличено.

Кроме того, надо было обеспечивать пропитанием отправляемых с мест для следствия колодников и их конвоиров. Так, в 1732 году солдаты-семеновцы во главе с капралом Федором Дувязовым, доставлявшие восемь арестантов из Псковской провинции в Москву, получили «на корм» по алтыну в день на человека, что в сумме составляло 6 рублей 84 копейки - по тем временам немалые деньги. К ним нужно прибавить расходы на ямские подводы, исходя из существовавших прогонных расценок: от Пскова до Новгорода (по деньге за версту) - 3 рубля 34 копейки, а от Новгорода до Москвы (по алтыну за 10 верст) - 6 рублей 68 копеек; таким образом, прогоны с четырех телег (по два колодника на каждой), отмеривших 736 верст, обошлись казне в 10 рублей 2 копейки.

Согласно приведенному выше мартовскому сенатскому указу 1731 года было выделено на все канцелярские расходы 3060 рублей в год. При Петре I учреждение действовало на самоокупаемости: все траты за 1718 год покрывались «кикинскими деньгами, которые взяты со двора подполковника Ивана Соловцова, также в Санкт-Петербурге взятые из домов блаженные памяти царевича Алексея Петровича, князь Василья Долгорукова и протчими деньгами», то есть за счет конфискованных средств обвиняемых по делу царевича. Из них выдавались прогонные деньги, покупались канцелярские принадлежности, оплачивались погребение тела царевича и панихиды по нему, а по окончании следствия по распоряжению П.А. Толстого «молодым подьячим за их труд» было выплачено по 15 рублей.

Кроме принадлежностей, без которых не обходилось ни одно учреждение, - перьев, бумаги, чернил, сургуча, сундуков для хранения бумаг, - для специфической работы Тайной канцелярии требовались еще и «снасти, подлежащие к учинению колодникам экзекуции»: кнуты, клейма, щипцы для вырывания ноздрей, штампы для клеймения. Можно представить примерную сумму расходов на это оборудование: после пожара в Ярославском остроге туда из Московской экспедиции были присланы 30 кнутов стоимостью по 20 копеек и щипцы со штемпелем за 1 рубль 20 копеек - на общую сумму 7 рублей 20 копеек. В конце XVIII столетия к расходам добавилась еще оплата информации секретных агентов Тайной экспедиции. Приходилось тратиться на содержание арестантов и самих следователей - закупку «корма», дров, свечей. Об условиях тюремной жизни колодников речь пойдет в другой главе нашей книги. Здесь же отметим, что она была для государства не слишком обременительной: при Петре I на нужды подследственных выдавались (только не на руки колодникам) единовременные суммы несколько раз в год. Так, в 1718 году эти средства были истрачены на лекарства (5 рублей «в разные числа»), «на покупку капусты к прикладыванию пытанным» (2 рубля), на сальные свечи.

На пропитание арестантов выдача денег первоначально вообще не предусматривалась; когда их все же стали выдавать, то ежедневная сумма составляла - в зависимости от статуса колодника - от гроша до алтына. В 1720-х годах появились нормы казенного содержания подследственных; в одном из дел 1724 года указано, что на рядовых колодников выделялось по 3 копейки в день; в середине столетия сумма была урезана до 2 копеек, но во второй половине столетия могла достигать пятака. Другой вопрос, насколько деньги реально ассигновались и как часто доходили до адресатов при немалых финансовых трудностях, когда и чиновники, и караульные больше года не получали жалованья. В таких случаях министры своей властью распоряжались выдать караульным солдатам по рублю, а о зарплате сотрудникам все же просили «милостивого указа». При этом потраченные на колодников деньги для государства не пропадали: в бумагах Тайной канцелярии встречаются запросы других учреждений о ее расходах на содержание подведомственных им колодников, чтобы вычесть соответствующие суммы из их жалованья.

Между тем деньги в петровской Тайной канцелярии водились, и основные средства в ее бюджет поступали именно благодаря арестантам: туда передавались конфискованные «пожитки» осужденных, которые потом распродавались с торгов.

Порой такие поступления составляли внушительную сумму: в 1726 году дворянин Иван Сурмин просил о возвращении конфискованных у него двора и 24882 рублей, поскольку он, как выяснилось на следствии, «не приличился ни в каком преступлении» и был оговорен «неправым доносом» фискала Семена Меньшого. Екатерина I милостиво повелела выдать пострадавшему 5 тысяч рублей - видимо, остальные деньги к тому времени уже были потрачены.

Так же обошлись со стольником Кириллом Матюшкиным, чье имущество было конфисковано в 1718 году и продано за 7910 рублей, из которых владелец получил обратно в 1726 году 2 тысячи. Только генералу князю В.В. Долгорукову повезло больше: его вотчины были проданы казной за 6600 рублей, но императрица распорядилась вернуть всю вырученную сумму отправлявшемуся в иранские провинции полководцу «вместо деревень»; вместе с деньгами фельдмаршал получил обратно свои книги и даже ордена. Несколькими годами ранее из его конфискованной наличности были выданы 200 рублей «князь Василия Долгорукова бывшей матроне Софье Ивановой дочере».

Но больше всего посчастливилось другой «метрессе» - возлюбленной царевича Алексея. Крепостная «девка Офросинья» получила в феврале 1720 года на приданое 3 тысячи рублей «изо взятых денег блаженной памяти царевича Алексея Петровича». Возможно, освобождением и щедрым царским подарком Евфросинья была обязана своей откровенности на следствии - показаниям о намерениях своего господина.

И в петровское время, и позднее бюджет Тайной канцелярии пополняли, помимо казенных средств, суммы не совсем понятного происхождения. Так, в 1748 году в приход были записаны «присланные от лейб-гвардии Преображенского полку майора Федора Ушакова» 958 рублей, доставленные из Новгородской губернской канцелярии «с некоторого человека за вину» 10 рублей и несколько десятков рублей, вырученных от продажи чьих-то «пожитков». Всего же в ведомство Шувалова в том году поступили 6596 рублей 25 копеек; расходы же составили 5858 рублей 80 копеек, и остаток суммы перешел на следующий год.

Как мы помним, чиновники Тайной канцелярии жалованье получали нерегулярно, но имевшиеся в «приходе» деньги самовольно тратить не могли; при ликвидации учреждения в 1726 году в его кассе имелось 5059 рублей, которые были переданы в императорский Кабинет, да еще надлежало взыскать долг по «астраханским делам» в 10730 рублей. Кроме того, канцелярия выдавала наличные деньги с ведома царя в беспроцентный кредит другим государственным учреждениям - коллегиям, конторам, а частным лицам (в основном офицерам гвардии) - под 12 процентов годовых.

Согласно одной из сохранившихся ведомостей, в 1759 году в Тайной канцелярии имелась в приходе крупная сумма - 14768 рублей 45 копеек, да еще какого-то «Резвого деньги» - 5504 рубля; расходы же «по указам» составили 9995 рублей 38 копеек и превышали обычные траты на жалованье и содержание подследственных; таким образом, баланс был, как сейчас принято говорить, профицитным. А в 1760 году, наоборот, доходов не оказалось, и Тайная канцелярия сама получила из петербургской рентереи сначала 5 тысяч рублей, а потом еще 5169 рублей «на известные комиссии», суть которых в ведомости не раскрывалась. Но даже при таких средствах зарплату чиновникам вовремя не платили, и руководство канцелярии вынуждено было выдавать подчиненным небольшие суммы (от 10 копеек до 25 рублей) «в зачет жалования».

Движение денежных средств по имеющимся в нашем распоряжении документам проследить крайне трудно. Официальный же бюджет оставался стабильным и увеличился до суммы примерно в 4-5 тысяч рублей только в царствование Елизаветы Петровны. При этом он не всегда расходовался полностью: экономия зарплаты выходила за счет вакансий - «за малоимением служителей»: только в Московской конторе в начале 1762 года такой остаток составлял 348 рублей.

При Екатерине II он вырос ненамного, несмотря на повышение жалованья чиновникам и увеличение числа классных (требовавших офицерского чина по Табели о рангах) должностей. В 1789-1794 годах Тайная экспедиция регулярно получала из «остаточного казначейства» по 5 тысяч рублей в год. Однако их явно не хватало: в 1791 году расходы составили 6305 рублей, а в 1793-м - 8454 рубля. В этой ситуации недостающие средства брались из хранившихся в экспедиции сумм, полученных за проданные «пожитки» осужденных.

Оклады штатных сотрудников при Екатерине II стали выплачиваться регулярно, хотя и падавшими в цене ассигнациями. Жалованье служащие получали «по штату Сената»: управляющему А.С. Макарову полагалось в 1801 году 2250 рублей; ненамного ему уступали Е.Б. Фукс (2 тысячи рублей) в Петербурге и Николев (1875 рублей) в Москве. Годовое жалованье обер-секретарей Молчанова и Чередина составляло 1200 рублей. Лекарь получал тысячу рублей; чиновники IX-VIII классов - от 450 до 750 рублей, а канцеляристы Горлов и Львов - соответственно 250 и 130 рублей.

В конце XVIII столетия нараставшая инфляция заставила вновь увеличить содержание Тайной экспедиции. По данным 1801 года, на жалованье служащим уходило ежегодно 9900 рублей; еще три тысячи рублей тратилось на прогоны, почту и канцелярские принадлежности. Увеличились и расходы на арестантов, хотя - с учетом инфляции и роста цен - ненамного. Как следует из еженедельных рапортов офицеров охраны, в последние годы царствования Екатерины II в неделю на содержание подследственных в камерах Петропавловской крепости уходило примерно 14-15 рублей. Деньги получал начальник караула и раздавал их по «покоям» - по 2 рубля, по рублю, 50, 40, 25 и 20 копеек; он же отчитывался о проведенных закупках капусты, круп, хлеба, кваса, гороховой муки, сахара, постного масла и вина, дров, свечей, посуды, «капель и порошков» для больных, ушатов и «урыльников» для нечистот. Неизрасходованную сумму он сдавал сменному офицеру под расписку.

Мы не обнаружили сводных приходно-расходных ведомостей; однако можно утверждать, что к концу века бюджет Тайной экспедиции явно вырос: например, в 1795 году она получила из разных источников 40595 рублей - правда, одновременно увеличились расходы на содержание арестантов, к которым прибавились «присланные из Польши особы» - видные участники восстания 1794 года под руководством Тадеуша Костюшко.

Таким образом, служба политического сыска в XVIII веке государству обходилась относительно недорого и в этом смысле мало походила на аппарат современных спецслужб. Никаких местных отделений и тем более сети платных «шпионов» не было. В этом смысле она заметно уступала и современным ей органам за границей - к примеру, во Франции.

В 1730-х годах в ведении лейтенанта полиции Парижа (выполнявшего в том числе аналогичные ведомству Ушакова функции) находились не только штат его центрального офиса, но и 22 инспектора с помощниками, каждый из которых имел свою сферу деятельности: уголовные преступления, проституция, надзор за иностранцами и т. д. Полиция была в курсе всех событий дневной и ночной жизни столицы - у нее на службе состояли 500 агентов и информаторов из всех слоев общества: благородные шевалье, деревенские кормилицы, слуги и служанки аристократических фамилий, рыночные торговцы, адвокаты, литераторы, мелкие жулики и содержательницы публичных домов. Это - только в столице. Специальные сыщики наблюдали за особенно интересовавшими правительство дипломатами и подозрительными иностранцами. В так называемом «черном кабинете» осуществлялась перлюстрация писем. Стоила такая организация недешево (100 тысяч ливров в год - напоминаем, что это только в столице); зато король уже наутро мог получить информацию о том, что вчера сказал такой-то вельможа в салоне; сколько стоят бриллиантовые серьги, подаренные загулявшим русским «бояром» любовнице актрисе; с какой барышней провел ночь нунций его святейшества папы римского.

До подобного размаха Тайной канцелярии было далеко. В Петровскую и послепетровскую эпохи она являлась скромной конторой с малочисленным стабильным «трудовым коллективом», занятым преимущественно бумажной работой - составлением и перепиской протоколов допросов и докладов. Доставку подозреваемых и преступников осуществляли местные военные и гражданские власти. Объем работы неуклонно расширялся. От эпохи «бироновщины» в петербургской Тайной канцелярии осталось 1450 дел, то есть рассматривалось в среднем по 160 дел в год. Но от времени «национального» правления доброй Елизаветы Петровны до нас дошло уже 6692 дела; следовательно, интенсивность работы карательного ведомства выросла более чем в два раза - до 349 дел в год.

Заключение

Тема, которой посвящено наше исследование, не является ни центральной, ни спорной в русской истории, вокруг нее не ломают копья поколения историков. И все-таки она кажется нам очень важной, ибо история политического сыска - составная часть истории России, а сам политический сыск - один из важнейших институтов власти в Российском государстве, ужас целых поколений русских (да и нерусских) людей на протяжении пятисот лет русской истории.

Многое в данной теме осталось для нас неясным. В первую очередь это касается начального этапа развития политического сыска. Сказать наверняка, когда это началось, мы не можем. Достаточно точно можно лишь утверждать, что в начале XVII века сыск уже «состоялся», что очень хорошо видно из дела Павла Хмелевского, начатого в 1614 году. Доносы, внезапные аресты, изъятие поличного, дешифровка писем, «роспрос», очные ставки, «розыск» с пытками, традиционные вопросы о сообщниках, краткая резолюция-приговор государя на полях доклада, конфискация имущества и его распределение между челобитчиками еще до окончания дела, наконец, ссылка в Сибирь - все то, что характерно для политического сыска XVIII века, уже есть в деле 1614 года. Значит, начало этой системы уходит в XVI век, а возможно, и в более ранний период.

Что же касается вопроса о масштабах деятельности политического сыска, о числе людей, побывавших в сыскном ведомстве, то определенный ответ на него дать трудно. Сводных материалов на сей счет в нашем распоряжении явно недостаточно для окончательных выводов, а сплошная статистическая обработка следственных дел одному человеку не по силам.

Список литературы

1. Брушлинский А.В. История полиции России. - М.: Инфра - М, 2008. - 126с.

2. Загашев И.О. Очерки истории органов внутренних дел Российского государства. - М.: Гардарика, 2005. - 432с.

3. Ильницкая И.А. Правовые основы организации и деятельности общей полиции России. - М.: Академия, 2009. - 160с.

4. Ильясов И.И. Полицейские и провокаторы: Политический сыск в России. - М.: Мысль, 2009. - 318с.

5. Калмыкова 3.И. История сыска в России. - М.: Вектор, 2007. - 144с.

6. История государства и права России / под ред. Ю.П. Титова. - 2-е изд., перераб. и доп. - М.: Проспект, 2008. - 563с.

7. История государственного управления в России / Болотина Н.Ю. - М.: РАГС, 2007. - 375с.

8. История России с древнейших времен до наших дней / А.Н. Сахаров. - М.: Велби : Проспект, 2008. - 766с.

9. История России с древнейших времен до наших дней / В.А. Федоров, В.И. Моряков, Ю.А. Щетинов. - М.: Кронус: Велби, 2008. - 536с.

10. История России с древнейших времен до наших дней / под ред. А.В. Сидорова. - М.: Проспект, 2008. - 451с.

11. История России: IX-XXI века. От Рюрика до Путина / Перехов А.Я. - М.; Ростов-на-Дону: ИарТ, 2007. - 681с.

12. Ключевский, В.О. История сословий в России: полн. курс лекций / В.О. Ключевский. - Минск: Харвест, 2007. - 206с.

13. Ключевский, В.О. Краткий курс по русской истории / Василий Ключевский. - М.: ЭКСМО-Пресс, 2008. - 796c.

14. Ключевский, В.О. Православие в России / В.О. Ключевский. - М.: Мысль, 2008. - 623с.

15. Хрестоматия по истории России: С древнейших времен до наших дней / Авт.-сост. Орлов А.С. и др. - М.: Проспект, 2009. - 588с.

Размещено на Allbest.ru