История Руси и русского Слова

Пути русского исторического самосознания: о византийском и монгольском "наследствах" в судьбе Руси. Воплощение в русском Слове "героического" периода истории Руси. Современные представления об исторической реальности "героических" веков народа Руси.

Рубрика История и исторические личности
Вид книга
Язык русский
Дата добавления 13.05.2011
Размер файла 976,1 K

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Уместно сказать здесь же и о другом, также диктуемом «патриотизмом» (уже совершенно «неразумным» и ущербным) поветрии, выражающемся в стремлении как можно более «удревнить» начало Руси (в последнее время это, в частности, связано с не имеющим ни грана достоверности «текстом», называющимся «Влесова книга»). Полная неразумность этих притязаний очевидна: бессмысленно пытаться «превознести» свой народ, свое государство, свою историю «удлинением» их существования во времени.

Во_первых, историческое время - это сложнейшая реальность человеческого бытия, которую нельзя мерить «абстрактным», изучаемым физикой, «временем вообще». Это хорошо показано в недавно изданной (посмертно) книге философа Н. Н. Трубникова (1929-1983) «Время человеческого бытия» (М., 1987). Для человечества и для отдельного народа действительно «свое» время, не сопоставимое прямо и непосредственно с «физическим» временем.

Во_вторых, даже если мыслить в аспекте «времени вообще», тот факт, что определенный народ и государство сложились ранее, до рождения другого народа и государства, не имеет ценностного значения. Ведь нелепо полагать, что человек, родившийся за столько_то лет до другого человека, в силу самого этого обстоятельства обладает, в сравнении с этим другим, некой дополнительной ценностью. Но точно так же и «ценность» народа никак не зависит от общехронологической даты его формирования. Ценность эта определяется содержанием его собственной истории, его собственного времени. И, наконец: как бы ни удлинять в глубь всеобщей хронологии дату рождения Руси, все равно эта дата будет на тысячелетие и даже несколько тысячелетий более поздней, нежели даты рождения древней Эллады или Ирана, не говоря уже о Шумере или Египте.

Но вернемся к варягам_норманнам. Нет сомнения, что они сыграли весьма и весьма существенную роль в первоначальной истории Руси, хотя роль эта была гораздо менее значительной, чем, скажем, в истории Англии, и, помимо того, она была принципиально иной - в частности, в большей степени совпадала с самостоятельной, собственной судьбой страны (между тем как в странах Западной Европы действия норманнов нередко шли как бы наперекор местному «образу жизни»).

Это показано в уже цитированной работе специалиста по «норманнской проблеме», который, в частности, полагает, что пришедшим в земли Руси норманнам пришлось «включиться» в исторический «процесс на Руси и принять в нем участие, не изменив существенно ни его хода, ни форм, в которых он протекал». Там же, с. 87.

Речь должна идти, в частности, о том, что «плывущий этнос» норманнов_варягов соприкоснулся на Руси с людьми, для которых движение по рекам и озерам было привычным и необходимым. Восточнославянские племена, как согласно утверждают современные исследователи проблемы, расселились на своей огромной, почти сплошь лесной территории не ранее VII-VIII веков (то есть сравнительно незадолго до появления варягов) и, по_видимому, прежде всего и главным образом по водным путям.

Византийский император Константин Багрянородный, который четко разграничивал варягов и восточнославянские племена, писал в середине Х века о последних, что они повсеместно и каждый год «рубят… моноксилы (однодеревки. - В.К.) во время зимы и, снарядив их, с наступлением весны, когда растает лед, вводят в находящиеся по соседству водоемы». Далее говорится и о том, что эти однодеревки продают варягам.

Очень характерна своего рода общая картина ранней Руси, обрисованная в «Повести временных лет»:

«…славяне пришли и сели по Днепру и назвались полянами… тут был путь из Варяг в Греки и из Грек по Днепру, а в верховьях Днепра - волок до Ловоти, а по Ловоти можно выйти в Ильмень, озеро Великое; из этого же озера вытекает Волхов и впадает в озеро великое Ново (Ладогу. - В.К.), и устье того озера (река Нева. - В.К.) впадает в море Варяжское (Балтийское. - В.К.)… Днепр же вытекает из Оковского леса и течет на юг, а Двина из того же леса течет и направляется на север… Из того же леса течет Волга на восток и впадает семьюдесятью устьями в море Хвалисское (Каспийское. - В.К.)… А Днепр впадает устьем в Понтийское (Черное. - В.К.) море, это море слывет Русским…»

Из этого ясно, что, осваивая пути «из варяг в арабы» по Волге и, позднее, «из варяг в греки» по Днепру, скандинавские пришельцы тем самым входили в уже сложившуюся систему бытия «туземных» племен, хотя норманны, несомненно, увеличили, усилили и продолжили в пространственном отношении то движение по водным путям, которое играло первостепенную роль и до их появления.

В. О. Ключевский выдвинул в качестве ядра своей концепции известное положение: «Колонизация страны как основной факт русской истории» (Курс русской истории. Лекция II. - (В кн.: Ключевский В. О. Сочинения в восьми томах, т. 1. - М., 1936, с. 30. Термин «колонизация» во времена Ключевского отнюдь не имел «негативного» значения - в смысле «колониальной политики». Ср. статью П. Н. Милюкова «Колонизация России» в XV томе «Энциклопедического словаря» Брокгауза и Ефрона, изданном в 1895 году.) Впоследствии была показана односторонность этого тезиса, но невозможно отрицать существеннейшее значение в истории Руси того явления, которое историк назвал «колонизацией». И она началась ранее появления варягов, которые только придали ей больший динамизм и размах.

О сравнительно позднем «включении» варягов_норманнов в сложившуюся на Руси систему путей основательно, опираясь на многие отечественные и зарубежные исследования, писал в 1981 году известный историк И. П. Шаскольский: «В IX в. уже существовал путь по Днепру в Черное море… Но… данные археологии делают очевидным, что этот путь еще не был в IX в. варяжским, он не был (как предполагали до недавнего времени многие ученые) проложен норманнами, а использовался… местным восточнославянским населением. „Путь из варяг в греки“ как транзитный путь установился не ранее рубежа Х столетия». Летописи и хроники. 1980, - М., 1981, с. 52-53. И у нас нет оснований сомневаться, что князь Кий «ходил» к «Царюгороду» задолго до появления варягов в южной Руси.

Варяги_норманны, появившиеся на Руси, сыграли роль, которую уместно определить общеизвестным химическим термином, - роль катализатора, существенно ускоряющего и интенсифицирующего такой процесс, который развивался бы и сам по себе. Это определение роли варягов - «катализатор» - употребляет Д. А. Мачинский, но, к сожалению, почему_то использует и другое определение - «дрожжи», которое в данном случае неадекватно, ибо это такой компонент, без которого «тесто» навсегда осталось бы «тестом», не превратилось бы в «хлеб». Это особенно странно потому, что сам Д. А. Мачинский здесь же замечает: «Правда, все социально_экономические предпосылки для возникновения государственности имелись к IX в. и в чисто славянской среде, и можно было бы обойтись и своей закваской, но с варяжскими дрожжами получилось быстрее и лучше». Оценочное «лучше» тут, пожалуй, неуместно; достаточно сказать «быстрее», а также «энергичнее».

Роль варягов, без сомнения, была не только очень важная, но и очень заметная: сторонние наблюдатели, скажем, арабские или византийские, нередко замечали прежде всего варягов. При этом весьма быстро протекавшая ассимиляция варягов, их «ославянивание» нарушалось тем, что из Скандинавии в течение IX_Х веков время от времени являлись новые волны пришельцев. Важно только оговорить, что в большинстве случаев дело шло о наемных воинских отрядах, которые не могли существенно влиять на движение истории.

Тем не менее вполне уместно полагать, что в ранней истории Руси имела место «варяжская эпоха», начавшаяся во второй четверти IX века и завершившаяся к середине Х века, во время правления княгини Ольги, которая, кстати сказать, согласно летописи, происходила, несмотря на скандинавское имя, из псковских кривичей. Это оспаривалось рядом историков, начиная еще с Татищева, на том основании, что город Псков будто бы возник позднее рождения Ольги. Но новейшие археологические исследования показали, что поселение городского характера сложилось в устье реки Псковы не позднее IX века. См. Седов В. В. Восточные славяне в VI-XIII вв. - М., 1982, с. 52-57. Что же касается имени Ольги, сохранилось известие об ее первоначальном имени Прекраса, которое было заменено, когда она обручилась с варягом Игорем (известие это иногда рассматривалось как поздний «патриотический домысел некоего летописца, но ведь никто из летописцев не пытался придумать славянские имена ни Рюрику, ни Олегу, ни Игорю; не следует забывать также, что сын Ольги получил имя Святослав). Вместе с тем, конечно же, в государственном образовании в Северной Руси, возникшем после „призвания“ Рюрика, варяги_норманны играли весьма существенную роль.

По летописной традиции начало правления Рюрика и теперь обычно относят к 862 году. Однако давно установлено, что ранние летописные даты, появившиеся, как это доказано, позже составления первоначальной летописи, заведомо неверны: датируемые события на самом деле по большей части происходили раньше (хотя в некоторых случаях, напротив, позднее).

Так, в «Повести временных лет» утверждается: «В год 852… когда начал царствовать Михаил, стала прозываться Русская земля». М. Н. Тихомиров писал по этому поводу, что «первое известие о начале Русской земли взято было (русским летописцем. - В.К.) из греческого летописца». Тихомиров М. Н. Русское летописание. - М., 1979, с. 52. Однако, во_первых, сама эта дата была спутана, ибо византийский император Михаил «начал царствовать» не в 852_м году, а на целых десять лет раньше - в 842_м. Во_вторых, летописцы посчитали необходимым все другие собственно русские события относить ко времени не ранее 852 года. Поэтому, например, в Новгородской Первой летописи время княжения Кия отнесено к 854 году, хотя тут же сказано, что «в си же времена бысть в Гречько земли цесарь, именем Михаил и мати его Ирина»; Новгородская Первая летопись - М._Л., 1950, с. 20. на самом же деле Ирина была матерью цесаря Константина и правила на полвека ранее, до 802 года. Тот же М. Н. Тихомиров, как уже было отмечено, пришел к очень естественному выводу, что имя Михаила оказалось в этом тексте о Кие из_за сложившегося в какой_то момент прочного убеждения о начале Руси именно во времена Михаила, но в тексте сохранилось и имя правившей на полстолетия ранее Ирины. И время правления Ирины представляет собою, по мысли М. Н. Тихомирова, действительно верную основу для датировки княжения Кия, ибо - это очевидно из летописи - Михаил был современником вовсе не Кия, а позднейшего киевского князя Аскольда и его соправителя Дира, до начала правления которых Кий умер, а его прямые преемники подпали под власть хазар.

Но вернемся к судьбе Северной Руси. События, предшествующие вокняжению здесь Рюрика (дань, наложенная варягами, их насилия над местными племенами и т. д.), начались - как явствует из цитированного выше Архангелогородского летописца, сохранившего древнейшие сведения - еще во времена Кия, то есть не в середине, а в начале IX века. И уже в 838 (или в 839_м) году из Северной Руси прибыли в Константинополь послы «русского кагана», которые оказались норманнами (шведами). Еще через три десятилетия, в 871 году (когда даже и согласно традиционной датировке, в Северной Руси давно уже правил Рюрик) на Западе были осведомлены, что в Восточной Европе имеются два правителя с титулом кагана (хагана) - хазарский и норманнский - о чем известно из дошедшего до нас письма германского короля (в 843-876 годах) Людовика к византийскому императору Василию I (867-886). См. об этом, например: Ловмяньский X. Русь и норманны. - М., 1985, с. 195. В очень многих работах утверждается, что и в 838, и в 871 годах речь шла о южнорусском, киевском правителе. Однако крупнейший востоковед В. В. Бартольд еще в двадцатые годы доказал, что «каганом» назывался правитель именно Северной Руси; к сожалению, эти его рассуждения почти не стали достоянием историков Руси (о мешающей делу «разобщенности» востоковедения и русистики нам еще придется говорить).

Рассматривая известие о прибытии в 838-839 году послов кагана Руси в Византию, В. В. Бартольд говорил, в частности, следующее: «В 1916 г. Шахматов писал: „Едва ли можно усомниться в том, что эта Русь прибыла в Константинополь из Южной России“. Мне это мнение тогда же показалось ошибочным: я был убежден, что имеется в виду то же русское каганство… о котором говорят арабы и которое можно искать только на севере. Известно, что к этому мнению пришел и сам Шахматов в своей работе 1919 г.; там сказано, что послы русского кагана возвращались к себе на родину, т. е. на северо_запад России»… Бартольд В. В. Арабские известия о русах - В его кн.: Сочинения, т. II, ч. 1. М., 1963, с. 819. Речь идет об известных исследованиях А. А. Шахматова «Введение в курс истории русского языка» (Ч. 1, Пг., 1916) и «Древнейшие судьбы русского племени» (Пг., 1919).

В. В. Бартольд открыл по_своему замечательное совпадение, согласие двух известий о русском кагане, пришедших из Византии одно за другим в Германию и в Арабский халифат. Дело в том, что в Константинополе с 837 по 843 год находился высокообразованный араб Муслим ал_Джарми, который написал затем фундаментальное сочинение о Византии и соседних с ней странах, включая Русь. Оно не дошло до нас, но послужило основой для множества позднейших произведений арабских географов и историков. См. об этом, напр.: Заходер Б. Н. Каспийский свод сведений о Восточной Европе. Горган и Поволжье в IX_Х вв. - М., 1962, с. 38-39. Сведения о «русах», восходящие к ал_Джарми, таковы: «… они живут на острове среди озера, причем остров занимает пространство в три дня пути… и покрыт лесами и болотами… У них есть царь, которого называют «каганом русов» (В. В. Бартольд, указ. соч., с. 821). Ученый писал об этом: «Наиболее правдоподобно предположение, что автор IX в. имел в виду область русов у Ильменя… Древнейшее поселение в этом месте - Городище при выходе Волхова из Ильменя, в местности, окруженной со всех сторон болотами и речными протоками. Слова о „трех днях пути“ объясняются, конечно, только ошибкой арабского автора; таково было, вероятно, пространство не острова, но всей области русов». (Там же, с. 823-824).

Мне представляется естественным предположение, что под «островом», занимающим «пространство в три дня пути», имелась в виду вся лесная и болотистая территория, расположенная между озерами Ладога и Ильмень (с севера на юг двести двадцать километров по соединяющему их Волхову). И уж во всяком случае речь шла, конечно же, не о Киеве, не о Южной Руси.

Ныне ранняя история Северной Руси, в частности, глубоко исследована и осмыслена в ряде работ археолога и историка Д. А. Мачинского, известных, к сожалению, только очень узкому кругу специалистов. Независимо от В. В. Бартольда он пришел к тем же выводам в решении вопроса о «русском кагане» IX века. Д. А. Мачинский показал, что послы русского кагана в Константинополь, возвращавшиеся оттуда домой через Рейн, двигались этим путем, без сомнения, не в Киев, а через Балтику в Ладогу: «…возвращаться через Нижний Рейн из Константинополя в Киев (как полагают некоторые) Вернее было бы сказать не «некоторые», а почти все историки… было бессмысленно, в то время как путь из низовьев Рейна в Ладогу был уже проторен. Город Дорестад в низовьях Рейна, как явствует из данных археологии, с середины VIII века был связан прямыми торговыми связями со Швецией и Ладогой, и с конца 830_х гг. (т. е. как раз во время посольства из Руси. - В.К.) его «держал»… Рюрик Ютландский, чье вероятное тождество с русским Рюриком, обоснованное еще в XIX в., подкреплено соображениями ряда исследователей. Д. А. Мачинский ссылается здесь на работы X. Ловмяньского, Б. А. Рыбакова., Г. С. Лебедева и др. Послы хакана «народа рос» при проверке оказались «свеонами» (шведами. - В.К.), что опять же говорит о Северной Руси, так как для 830_х гг. присутствие заметной прослойки скандинавов в Киеве исключено, а в Ладоге они археологически улавливаются с 750_х г.… коррективы вносит отражающее реальность середины IX в. древнейшее арабское сообщение… о «русах», которые торгуют с халифатом через Хазарию и характеризуются как «вид славян», живущих «в отдаленнейших частях Славии» Культура Русского Севера - Л., 1988, с. 47 (работа написана совместно с А. Д. Мачинской). См. также работы Д. А. Мачинского в сборниках: Формирование раннефеодальных славянских народностей. - М., 1981, с. 31-52; Северная Русь и ее соседи в эпоху раннего средневековья - Л., 1982, с. 7-24; Археологические исследования Новгородской земли. - Л., 1984, с. 5-25, Русский Север. - Л., 1986, с. 3-29; Археологический сборник Вып. 29, - Л., 1988, с. 117-128; а также другие его работы. («отдаленнейшие», с арабской - южной - точки зрения, - что, безусловно, означает наиболее северные, то есть ладожские. - В.К.). И именно правитель Северной Руси, заключает Д. А. Мачинский, «принял, в подражание хакану Хазарии, высокий титул „хакана“ и отправил послов в Константинополь» (там же).

Речь идет вроде бы об «отдельных» фактах, но они с очевидностью складываются в единую общую картину: не позднее 830_х годов в Северной Руси имелось государство, правитель которого присвоил себе тюркско_хазарский титул «кагана». Южная же Русь в это же самое время (что четко определено в летописях) оказалась - при преемниках Кия - под властью Хазарского каганата. Титул «каган», как уже отмечено, сохранялся в Северной Руси и в 871 году - то есть при Рюрике.

Очень многозначителен сам тот факт, что скандинавские правители на Руси назывались не «конунгами», а «каганами»; это ясно говорит об их вхождении в местный, восточно_европейский контекст (а не об отстаивании своего, скандинавского происхождения). На Западе, где нарастала в те времена грозная экспансия норманнов, в послах Руси с опасением увидели шведов, а самого кагана Руси позднее определили как «норманнского». Между тем в многоплеменном, полиэтническом государстве, чья основная территория располагалась между озерами Ладога и Ильмень, где соединились в одно целое славяне, финны и скандинавы (заложив основу многонациональной на всем ее протяжении русской истории), каган был именно и только «русским», так или иначе противопоставившим себя владевшему южной Русью хазарскому кагану, у которого он с середины IX века начал отвоевывать приднепровские земли.

В имевшейся в распоряжении одного из первых русских историков В. Н. Татищева составленной в XVII веке Иоакимовской летописи (вскоре утраченной) сохранилось известие о том, что поляне (то есть киевляне), притесняемые хазарами, послали на север к «Рюрику преднии (знатные. - В.К.) мужи просити да поедет к ним сына или ина князя княжити. Он же вдаде им Оскольда и вои с ним отпусти». Татищев В. Н. История Российская, т. 1. - М. - Л., 1962, с. 110.

Многие (хотя и далеко не все) «иоакимовские» сведения те или иные историки считают домыслами (вернее, интерпретациями) Татищева. Однако данное сообщение едва ли можно рассматривать как татищевское истолкование, ибо оно никак не «использовано» историком, который к тому же, как известно, склонен был видеть в хазарах одно из славянских племен, а потому от него нельзя ожидать домысла о киевских славянах, ищущих у «варяжского» кагана защиты от кагана славянского…

Нет оснований предполагать здесь и вымысел летописца, ибо он знал, что Аскольд впоследствии был низложен и убит Олегом как «незаконный» властитель, и сообщение о прямом «назначении» Аскольда в Киев самим Рюриком слишком очевидно подрывало авторитет Олега (как я постараюсь показать в дальнейшем, Аскольд, сумев утвердиться в Киеве, вскоре оказался вассалом хазарского кагана и, в частности, именно потому, вероятно, был низвергнут Олегом, стремившимся сбросить власть хазар над южной Русью); в сохранившем (по убеждению А. А. Шахматова и М. Н. Тихомирова) древнейшие сведения «Архангелогородском летописце» сказано, что после свержения Аскольда «иде Олег… на козары» (цит. изд., с. 37).

Словом, вполне возможно, что рассматриваемое «иоакимовское» сообщение запечатлело реальный факт южнорусского посольства к Рюрику с просьбой помочь освободиться от хазарского господства. Сообщение это свидетельствует, в частности, о том, что киевская ветвь восточнославянских племен воспринимала власть северорусского кагана не как нечто чуждое, «норманнское», но как родственную - в конце концов, «свою» - государственность, под рукой которой она стремилась оказаться.

Необходимо отметить, что правитель южной, собственно Киевской Руси с самого начала назывался, очевидно, не каганом, а князем. Об этом свидетельствует тот факт, что в уже упомянутом выше труде арабского географа Ибн Хордадбеха «Книга путей и стран», написанном, скорее всего, в 880_х годах, при перечислении титулов правителей различных государств «владыка славян» назван словом «кназ» (а «владыка хазар» - «хаканом»). Трудно усомниться, что речь идет о правителе Киева, ибо к 871 году (см. выше) относится германское известие о «кагане» в Северной Руси. По_видимому, Олег, овладев Киевом, стал называться не каганом, а князем (как назывался и свергнутый им Аскольд). Титул «каган» утвердился (на некоторое время) в Киеве только после разгрома Хазарского каганата (как известно, каганами звались Владимир и Ярослав).

Итак, варяги, появившиеся в Северной Руси с середины VIII века, вошли в движение русской истории как стимулирующая (о чем уже шла речь), а отчасти и возглавляющая это движение сила, но вошли в него, по сути дела, вовсе не как сила чужая, «внешняя», имеющая свои собственные (то есть «скандинавские») цели, но как одна из «внутренних» сил, вплетенных в жизнь именно этой многоплеменной страны. О том же, что варяжская династия возглавляла государство Руси лишь отчасти, лишь в определенной мере, убедительно писал выдающийся польский историк, указавший на необходимость учитывать «роль знати - „мужей“ - в славянском обществе. Власть фактически была в их руках, без их решительного участия нельзя было прийти к соглашению». Ловмяньскнй X. Русь и норманны. - М., 1985, с. 159. Именно эти местные «мужи» призвали, - вступив с ними в соглашение, договор, - Рюрика в Ладогу, а позднее - согласно сообщению Иоакимовской летописи - Аскольда в Киев.

Нельзя не сказать и о том, что скандинавы, оказавшись на Руси, присоединились к славянским языческим верованиям, а не сохранили свои, германские. Об этом недавно писал О. М. Рапов. Тексты договоров с Византией «свидетельствуют, что «варяжский» князь Олег (то есть уже первый преемник Рюрика. - В.К.) и «варяжская» знать клянутся перед византийцами не Одином и Тором - скандинавскими богами, а Перуном и Волосом - чисто славянскими божествами». Рапов О. М. Русская церковь в IX - первой трети XII в. Принятие христианства. - М., 1988, с. 118. Это, без сомнения, очень существенный показатель, убеждающий, что варяги действительно влились в собственное бытие Руси.

Вместе с тем варяги в течение долгого времени были, конечно, особенным, существенно отличным от славянских племен феноменом. И это должно было запечатлеться в русском эпосе, - в том числе в одной из самых значительных былин - о Вольге и Микуле. Сопоставление и, более того, противопоставление воина и собирателя полюдья (дани) Вольги и, с другой стороны, оратая, пахаря Микулы истолковывалось в ряде работ (особенно послереволюционных) в чисто социальном или даже заостренно «классовом» плане. Казалось бы, для этого есть все основания, ибо Вольга - приближенный князя, а Микула, при всей эпической монументальности его фигуры, - «простой» крестьянин. Однако в мире былины они явно равноправны, Микула ни в коей мере не выступает в роли подчиненного лица. Речь идет скорее о героях с разными «образами жизни», под которыми просматриваются в конечном счете различные этносы. В арабских известиях о варягах на Руси утверждается, что они «ходят в дальние места с целью набегов, а также плавают на кораблях в Хазарское море, нападают на корабли и захватывают товары… у них нет посевов и пашен. И они пользуются обычно славянскими посевами». Новосельцев А. П. Восточные источники о славянах и Руси VI-IX вв. - В кн.: Древнерусское государство и его международное значение. - М., 1965, с. 399, 400.

А в былине, записанной в 1860 году П. Н. Рыбниковым от упомянутого выше Т. Г. Рябинина, о Вольге говорится:

Щукой_рыбою ходить ему в глубоких морях,

Птицей_соколом летать ему под оболока,

Серым волком рыскать во чистых полях…

Микула же, хотя ему иногда волей_неволей приходится обрушить свою мощь на каких_либо напавших на него «разбойников», занят все время одним:

Орет в поле ратай, понукивает,

Сошка у ратая поскрипывает…

Орет в поле ратай, понукивает,

С края в край бороздки пометывает;

В край он уедет - другого не видать…

Вместе с тем по просьбе Вольги (опасающегося «разбойников»):

- Ай же, оратай_оратаюшко,

Поедем со мною во товарищах, -

Микула без всяких споров отправляется в путь, то есть речь в былине идет о согласном взаимодействии столь разных героев. И едва ли будет натяжкой видеть в этой стороне содержания былины эпическое воссоздание соотношения варяжского и славянского «составов» Руси.

Правда, основная тяжесть смысла былины в другом - в утверждении безграничной мощи пахаря, в котором воплощена как бы мощь самой возделываемой им земли, и все тридцать молодцев «дружинушки храброй» Вольги даже

…не могут сошки с земельки повыдернути, -

сошки, которую Микула легко «повыдернул» одной рукой. И это, конечно, тоже эпическое осознание исторического соотношения варяжских воителей_нарядников и пахарей_славян. Но Вольга говорит Микуле:

- Божья ти помочь, оратаюшко!

Орать, да пахать, да крестьянствовать -

историческое героическое самосознание

и, при всем высшем утверждении Микулы как основной и несравненной мощи эпического мира, былина тем не менее запечатлела и прочное сотрудничество, взаимодействие двух этнических сип. А именно это призвано в конечном счете сделать и современное историческое осознание соотношения варягов и славянских племен.

В былинном мире эти различные силы уже объединены в цельном понятии «Русь», «русский» - между тем как во многих источниках, восходящих к IX - первой половине Х века, «русью» называются главным образом варяги, сопоставляемые (или даже противопоставляемые) со «славянами». Здесь невозможно (да и не необходимо) рассматривать в целом эту очень сложную лингвистически_историко_этнографическую проблему, вокруг которой уже два столетия идут споры; для нас существенно то, что в былинах, сформировавшихся к XI веку, эти различные силы уже слиты воедино в образе_понятии «Русь».

Нельзя не коснуться - хотя бы в самых общих чертах - вопроса о происхождении названия «Русь». Существуют две крайние, всецело противоречащие друг другу точки зрения: согласно первой, «русью» первоначально (и в течение достаточно длительного времени) назывались пришедшие «из_за моря» шведы, согласно второй, это название, напротив, возникло в среде восточнославянских племен и затем уже отчасти «перешло» на игравших значительную роль в создании русской государственности пришельцев из Скандинавии.

Первая точка зрения исходит прежде всего из того факта, что в финском языке «русью» («routsi») называются шведы. Притом необходимо учитывать, что шведы приходили в восточнославянские земли, в частности, через финскую территорию (то есть финны «узнали» их раньше, чем славяне), а кроме того в северной части этих земель славянские племена жили в теснейшем единении с финскими (напомню, что в создании северорусской государственности чудь и весь участвовали совместно со словенами и кривичами). Отсюда следует вывод, что славянские племена усвоили от финских племен наименование пришельцев из Швеции и в течение определенного периода называли «русью» именно и только этих пришельцев. Позднее, когда последние как бы растворились в славянском населении, их наименование стало названием самого этого населения.

Эта история названия «Русь» - еще один повод для резких возражений заостренно патриотически настроенных публицистов и историков, усматривающих в таком объяснении истоков имени «Русь» некое беспрецедентное «принижение» своего славянского народа. Между тем перед нами довольно «типичная» история названия народа и страны. Так, тот романский народ, который ныне все знают под именем французов, получил сие название от германского племени франков, завоевавшего этот народ в конце V-VI века и взявшего в свои руки всю власть в стране, а в конце концов ассимилированного преобладающим романским населением. Не исключено, что те или иные французы сокрушались по поводу того, что они и их страна называются по имени чуждых и поработивших коренное население завоевателей. Но совершенно ясно, что у нас, русских, гораздо меньше оснований сокрушаться, нежели у французов. Ибо если имя «Франция» действительно произошло от названия чужого племени, то история названия «Русь» имеете совсем иной характер.

В давние времена были тщетные попытки разыскать в древней Скандинавии племя «русь», якобы переселившееся в восточнославянские земли. Однако бесспорно установлено, что то самое финское «routsi», из которого выводят «Русь», происходит от древнешведского слова, означавшего «гребцы», «плавание на гребных судах» См. новейшую работу: Мельникова Е. А., Петрухин В. Я. Название «Русь» в этнокультурной истории древнерусского государства (IX_Х вв.) - «Вопросы истории», 1989, № 8, с. 24-28. или, по другим сведениям, «дружину» См.: Трубачев О. Н. К истокам Руси (наблюдения лингвиста). - М., 1993, с. 48. (особого противоречия здесь нет, так как шведские «дружины» двигались именно на гребных судах). Дело в том, что шведы, соприкасавшиеся с финскими племенами, являли собой именно дружины на гребных судах и называли себя именно так, а в финском языке это, так сказать, «профессиональное» название стало означать шведов вообще.

Из этого следует, что имя «Русь» происходит вовсе не от имени чужого - шведского - племени, а от названия двигающейся по воде дружины. В финский язык «routsi» вошло в древнейшие времена как название шведов, но нет сведений о том, что оно имело подобное значение в языке славянских племен.

Это убедительно показано в новейшем превосходном (хотя и не во всем бесспорном) исследовании О. Н. Трубачева «К истокам Руси (наблюдения лингвиста)» М., 1993. Он говорит о знаменитом князе Руси Рюрике: «Курьезно то, что датчанин Рерик не имел ничего общего как раз со Швецией… Так что датчанство Рерика_Рюрика сильно колеблет шведский комплекс вопроса о Руси» (с. 48). И в самом деле: если бы слово «русь» означало в устах славян именно шведов, каким образом оно стало бы обозначением представителей другого народа, к которому принадлежали Рюрик и его сподвижники?

В представлениях тех историков, которые склонны полагать, что словом «русь» вначале назывались шведы, считаются очень важными сведения так называемых «Бертинских анналов», где сообщено, что в 839 году к германскому императору прибыли люди, «которые говорили, что их, то есть их народ, зовут Рос… Тщательно расследовав… император узнал, что они принадлежат к народности шведской». Памятники истории Киевского государства IX-XII вв. - М., 1936, с. 23.

Еще в 1876 году влиятельный немецкий филолог и историк Вильгельм Томсен прочитал в Оксфордском университете лекцию «Начало русского государства» (в 1891 году изданную в России), где, в частности, на основе процитированного источника утверждал, что «русь» IX века - это шведы. О. Н. Трубачев, напоминая об этой сыгравшей очень значительную роль в истории вопроса лекции, обращает внимание на тот факт, что ведь, напротив, «германский император… как раз никакой связи между именем народа… рос и свеонами_шведами не видел, ибо, как признает и сам Томсен, «Русью они (скандинавы - О. Т.) звались только на Востоке» (с. 44-45), - то есть в восточнославянских землях.

Таким образом, находившиеся среди восточных славян шведы уже в 830_х годах считали себя принадлежащими к «народу Рос», а не шведами. И в последнее время достаточно прочно утвердилось представление, согласно которому «русью» в восточнославянских землях первоначально называлась определенная часть их населения, а именно та часть, которая сыграла основную роль в создании и развитии государственности. В эту часть входили люди, принадлежавшие к различным племенам (в том числе, без сомнения, и шведским), но осознававшие себя единой силой, даже как бы единым «народом» (что и проявилось в рассказе «Бертинских анналов»). Характерно, что в летописи нередко употребляется словосочетание «вся русь», подразумевающее, очевидно, собирание воедино различных племенных «элементов» этой самой «руси».

Целесообразно сослаться на новейшую книгу исследователя, который по своим воззрениям весьма далек от О. Н. Трубачева, но тем не менее приходит, в сущности, к близкому выводу. Речь идет о книге В. Я. Петрухина «Начало этнокультурной истории Руси IX-XI веков» (Смоленск, 1995): «…из контекста источников ясно, - утверждается в книге, - что выражение „вся русь“ означало не какое_то конкретное племя, а дружину в походе на гребных судах; недаром в тексте… Новгородской первой летописи слова „вся русь“ заменены словами „дружина многа и предивна“. Это название княжеских дружин распространилось в процессе консолидации древнерусского государства на… территории от Ладоги и Верхнего Поволжья до Среднего Поднепровья, дав наименование „Русской земле“ и „всем людям Русской земли“ - восточнославянской в своей основе древнерусской народности» (с. 55). Эта «русь», двигаясь по водным путям, объединяла в определенную целостность огромное пространство от Ладоги до Киева, воздвигала «грады» (то есть крепости), создавала общий строй и уклад и, в конце концов, «отдала» свое имя стране и ее населению в целом.

В составе «руси» значительное место и еще более значительная роль принадлежали, без сомнения, выходцам из германских - скандинавских - племен, но только своего рода комплекс неполноценности видит в этом нечто «принижающее» Отечество, ибо (о чем уже шла речь) те же скандинавы и германское племя франков сыграли гораздо более значительную роль в истории Великобритании и Франции. История вообще есть плод, результат соединенных (пусть даже разнонаправленных) действий различных этносов, а не простая сумма «изолированного» бытия отдельных народов. Пользуясь весомыми бахтинскими понятиями, история - это постоянный диалог народов, а не совокупность их монологов.

В заключение повторю еще раз: выходцы из Скандинавии, или, как их звали наши далекие предки, варяги, оказавшись в Ладоге или в Киеве, явились деятелями не какой_либо «своей» - скандинавской, - а русской истории…

Обращаюсь к другой исторической силе, сыгравшей громадную роль в первоначальной истории Руси и, в частности, имеющей самое прямое отношение к содержанию русского героического эпоса. Речь идет о Хазарском каганате.

Правда, отношения Руси с Хазарским каганатом и, с другой стороны, с Византийской империей оказались уже в довольно ранний период - с 860_х годов - в теснейшей взаимосвязи, и их, в сущности, невозможно рассматривать по отдельности. Но начать все же уместно с вопроса о Хазарском каганате.

До последних десятилетий роль его в истории Руси оставалась явно недостаточно выясненной, а многие из имевшихся налицо сведений представлялись сомнительными, оспаривались или даже вообще отвергались. Одна из главных причин такого положения состояла в том, что летописные известия о хазарах - в сравнении, скажем, с известиями о тех же варягах или о Византии - очень и очень скудны и отрывочны. Это, в частности, побуждало считать значение Хазарского каганата в истории Руси не столь уж существенным.

Однако малое внимание летописи к хазарам имеет свое совершенно естественное объяснение. Ведь непосредственно дошедшие до нас летописные своды были составлены не ранее десятых годов XII века; хазары к тому времени - поскольку Хазарский каганат был разгромлен еще князем Святославом в 960_х годах - уже полтора столетия не играли сколько_нибудь значительной роли, между тем как и Византия, и варяги продолжали в конце XI - начале XII века быть очень важными «факторами» в жизни Руси.

В монографии А. П. Новосельцева (в главе «Источники о хазарах и Хазарском государстве») отмечено, что «летописание на Руси возникло …когда Хазарского государства уже не существовало. В ПВЛ («Повесть временных лет». - В.К.) …вошли известия о хазарах, основанные главным образом на преданиях и устной традиции. Их немного…» Новосельцев А. П. Хазарское государство и его роль в истории Восточной Европы и Кавказа. - М., 1990, с. 34. Да, в летописи о хазарах содержатся только или самые лаконичные сведения («…хазары брали с полян, и с северян, и с вятичей по серебряной монете и по белке от дыма…»; «и в битве одолел Святослав хазар и город их и Белую Вежу взял…»), или же «нравоучительная притча о предложенной Русью хазарам дани мечами Л. Н. Гумилев полагает, что эта притча в преобразованном виде запечатлела совершившееся некогда изъятие хазарами оружия у русской дружины (см. его статью «Сказание о хазарской дани…» в журнале «Русская литература», 1974, № 3, с. 164-174). - дани, которая затем как бы обернулась против завоевателей.

Но летописные сведения о хазарах можно воспринять и совершенно по_иному. Известный в свое время «хазаровед» Ю. Д. Бруцкус (брат видного экономиста Б. Д. Бруцкуса, высланного в 1922 году из России) вполне справедливо писал: «Если приглядеться к первым страницам начальной русской летописи и исключить заимствования из греческих хронографов и привходящие легендарные сказания, то можно заметить, что почти все первые оригинальные записи посвящены борьбе с хазарами». Бруцкус Ю. Д. Письмо хазарского еврея от Х века. Новые материалы по истории южной России времен Игоря. - Берлин, 1924, с. 19. Это действительно так, и скудость таких «оригинальных» (то есть собственно русских) записей не будет нас смущать, если мы осознаем, что другие русские записи вообще почти отсутствуют и, значит, хазарская тема является для начальных страниц летописи главной.

Однако на этот факт никто, кроме цитированного автора, не обращал внимания, и в результате историки с недоверием или же без должного внимания относились к достаточно многочисленным сведениям об очень существенной роли Хазарского каганата в истории Руси - сведениям, содержащимся в арабских, византийских, хазарских и других иноязычных источниках.

Только в новейшее время произошел своего рода перелом в понимании значения Хазарского каганата в истории Руси, - перелом, связанный прежде всего с очень интенсивными и результативными археологическими исследованиями на «славяно_хазарском пограничье» (это определение принадлежит наиболее выдающемуся исследователю в этой области С. А. Плетневой), то есть прежде всего в верхнем течении Дона и Северского Донца.

И если летопись, составленная в начале XII века, содержит крайне мало сведений о хазарах, то есть ведь и более древние русские источники, восходящие непосредственно к IX_Х векам (правда, глубоко своеобразные источники), которые запечатлели историческую ситуацию «Русь и Хазарский каганат» с исключительной широтой и полновесностью. Речь идет не о чем ином, как о героических былинах.

Осознание этого факта совершается в современных трудах о русском эпосе. Так, много лет работающий в этой сфере исследователь, В. П. Аникин, анализируя одну из известнейших былин - о Добрыне_змееборце, писал недавно, что «нельзя оставить без внимания догадку, высказанную еще учеными 60_х (точнее, еще 50_х. Я имею в виду статьи о былинах А. С. Хомякова (1852) и К. С. Аксакова (1856). - В.К.) годов XIX века. Они считали, что татаро_монголы как исторические враги Древней Руси заменили собой в эпосе более древних врагов… Такая точка зрения встретила в последующее время поддержку в работах А. Н. Веселовского, П. В. Владимирова, А. М. Лободы и др.». В. П. Аникин здесь же дает соответствующие ссылки и предлагает, в частности, видеть в былине о Добрыне «первоначальный поэтический отклик на столкновение Киевской Руси с древней Хазарией». Аникин В. П. Былины. Метод выяснения исторической хронологии вариантов. - М., 1984, с. 157-158 (см. также далее).

Да, в былинах в качестве врага обычно выступают «татары». Но самый факт замены имен древних врагов именем врагов более поздних не только не является чем_то исключительным, но, напротив, довольно типичен для произведений, существующих в устной традиции.

Исследовательница среднеазиатского фольклора Л. С. Толстова показывает, что устным преданиям «присущи… сдвиги в хронологии, замена одного народа (например, народа_завоевателя) другим и пр. Так, в фольклоре народов Средней Азии воспоминания об относительно поздних завоеваниях калмыков затмили даже предания о нашествии Чингисхана; образы монголов и калмыков контаминировались» Толстова Л. С. Использование фольклора при изучении этногенеза и этнокультурных связей народов (на среднеазиатском материале). - В кн.: Фольклор и историческая этнография. - М., 1983, с. 9. (это в самом деле удивительно: более поздний не столь уж сильный враг заслонил могущественнейших монголов!).

Или другой пример: в древнегрузинских преданиях, изложенных в созданной в конце XI или в начале XII века Леонти Мровели хронике «Жизнь картлийских царей», имена целого ряда врагов, нападавших на Грузию в древнейшие времена с севера, из_за Кавказского хребта, заменены именем «наиболее позднего» северного врага, чьи нападения относятся в основном к VII-VIII векам. Любопытно, что в данном случае этим поздним, заслонившим предшествующих врагом были именно хазары. Как пишет грузинский историк Л. С. Давлианидзе, «в IV в. на самом деле велись жестокие бои с некоторыми племенами Северного Кавказа, а летописцы последующих времен приписали их хазарам» См.: Мровели Леонти. Жизнь картлийских царей. Извлечение сведений об абхазах, народах Северного Кавказа и Дагестана. - М., 1979, с. 74, а также с. 88-89 и др. (которые в то время находились еще далеко от Кавказа). Историк только едва ли правильно считает, что именно летописцы приписали эти нападения хазарам; скорее всего, замена имени совершилась еще в устных преданиях, на которых основывались жившие намного позже летописцы. Известно, что тот же Леонти Мровели «широко пользовался устными преданиями» (указ. изд., с. 11).

В русских же былинах как раз хазар заменили позднейшие татары, или, вернее, монголы, которых стали называть татарами. В дальнейшем я буду стремиться доказать, что героический эпос Руси, воплотившийся в основном фонде былин, порожден именно борьбой с Хазарским каганатом, которая определяла ход русской истории более полутора столетий, - примерно с начала второй четверти IX века до последней трети Х века.

Забегая вперед, отмечу, что и древнейшие литературные, письменные произведения Руси, которые на первых порах имели, за немногими исключениями, богословский характер, в большинстве своем заострены против иудаизма- государственной религии Хазарского каганата. Речь идет о произведениях XI - первой половины XII века, хотя не все они получили бесспорную датировку (некоторые из них те или иные исследователи стремились отнести к более позднему времени). Именно противоиудаистская направленность определяет содержание таких творений, как «Слово о законе и Благодати» митрополита Илариона, «Речь философа», составляющая очень важную часть «Повести временных лет» (XI в.), «Словеса святых пророков» (по_видимому, конец XI - начало XII века), «Палея толковая на иудея» (наиболее монументальное из древнерусских произведений, отнесенное М. Н. Тихомировым ко времени не позже XII века); есть противоиудаистская тема и в «Житии Феодосия Печерского» преп. Нестора, и у св. Кирилла Туровского, и в «Киево_Печерском Патерике» и т. д. Значительных произведений XI - первой половины XII века, в которых нет этой темы, намного меньше, нежели тех, в которых она присутствует или даже господствует. М. Н. Тихомиров на страницах своего труда «Философия в Древней Руси» с полным основанием утверждал, что XI - первая половина XII века - это время, когда создаются прежде всего «противоиудейские философско_религиозные трактаты». Тихомиров М. Н. Русская культура X-XVIII вв. - М., 1968, с. 127.

При этом не менее важно отметить, что позднее - с середины XII и до конца XV века (когда распространилась «ересь жидовствующих»), то есть на три с лишним столетия, - противоиудаистская проблематика как раз почти полностью исчезает из русской литературы. Ибо духовное противоборство с Хазарским каганатом уже совершено, исполнено, и литература переходит к другим целям и предметам. Своего рода господство противоиудаистской темы на начальном этапе истории русской литературы (XI - середина XII века) - это очень существенный аргумент в пользу того, что в IX_Х веках главной целью Руси было противостояние Хазарскому каганату.

Таким образом, литература, создававшаяся в XI - первой половине XII века, непосредственно после создания героических былин, по своему продолжала их дело, а с середины XII века наступает уже совсем иная эпоха в истории русского Слова.

В частности, немалое место в литературе заняла тема взаимоотношений с половцами. Как уже было отмечено, едва ли не в большинстве работ о былинах с давних пор выражалось представление, согласно которому былины_де и «отразили» главным образом борьбу с половцами. В частности, так называемая историческая школа в изучении русского эпоса обычно занималась сопоставлением образов и сюжетов былин с летописными сведениями именно о половцах. Правда, это делалось нередко, в сущности, только потому, что в летописях было «легче» искать прообразы былин, нежели в истории Руси в целом (то есть и в «темных» ее местах); летописи являли собой - о сей шутке уже шла речь - своего рода «фонарь», в свете которого проще было нечто «найти»… Но все же нельзя не коснуться проблемы «Русь и половцы».

Выше я стремился доказать, что русский эпос сложился не позднее начала XI века, то есть еще до появления половцев (они оказались у границ Руси лишь в середине XI века). Но дело не только в этом. Вполне можно допустить, что в мир былинного эпоса вошли и те или иные (в том числе, не исключено, и весьма значительные) элементы, запечатлевшие столкновения Руси с половцами. Но есть все основания утверждать, что и масштабы, и самый характер этих столкновений не могли бы породить героический эпос. Борьба Руси и половцев, как это убедительно показано в ряде работ авторитетных исследователей, отнюдь не являла собой борьбу, как говорится, не на жизнь, а на смерть. Это было, скорее, воинское соперничество, состязание, «охота» друг на друга, которая - и это глубоко показательно - в любой момент могла обернуться союзом, совместными действиями и даже прямой дружбой.

В этом отношении очень выразительно одно из сообщений в «Поучении» Владимира Мономаха (1053-1125), который являл собой, несомненно, главного героя всей полуторавековой борьбы с половцами. Тем не менее, поведав о своих многочисленных столкновениях с половцами, он не без гордости писал в заключение: «И миров заключил с половецкими князьями без одного двадцать… раздаривал много скота и много одежды своей. И отпустил из оков лучших князей половецких столько: Шаруканевых двух братьев, Багубарсовых трех, Осеневых братьев четырех, а всего других лучших князей сто» (перевод Д. С. Лихачева). К. этому уместно еще добавить, что Владимир Мономах женил своих сыновей Юрия Долгорукого и князя Переяславского Андрея на половчанках.

Разумеется, отношения с половцами - это все же боевое соперничество, нередко приводившее к тяжким жертвам и бедам. Однако в противоборстве с половцами никогда не было даже и намека на, скажем, потерю Русью независимости, не говоря уже об ее гибели. Известный историк В. Т. Пашуто подчеркивал: «В целом половецкие набеги охватывали (как отметил уже Д. Расовский Речь идет об опубликованной в 1935 году в Праге работе историка_эмигранта Д. А. Расовского (1902-1941).) около 1/15, главным образом степной части страны… ни Галич, ни Полоцк, ни Смоленск, ни Новгород, ни Суздаль не были для них досягаемы, а в Киев, Чернигов и Переяславль они вступали лишь в качестве княжеских наемников». Древнерусское государство и его международное значение. - М., 1965, с. 98.

Последнее замечание особенно существенно: русские князья (это, конечно, весьма безотрадный факт) нередко нанимали половцев для нападений на своих единоплеменных соперников… Но из этого следует сделать вывод (который будет еще подкреплен ниже), что отношения с половцами в определенной степени были аналогичны отношениям отдельных соперничавших между собой княжеств Руси конца XI - начала XIII века. И не будет натяжкой утверждение, что половцы воспринимались тогда как некое «приложение» к Руси (изначально многоэтнической), как ее - пусть и «внешняя» - часть.

Поэтому редколлегия содержательного коллективного труда о составных частях Древней Руси - «Древнерусские княжества X-XIII вв.» (1975) - поступила, без сомнения, совершенно правильно, включив в труд, наряду с главами «Киевская земля», «Черниговское княжество» и т. д., и главу «Половецкая земля». Ее автор С. А. Плетнева говорит, что с 1055 года «началась сложная, полная браков и битв, набегов и военных союзов совместная двухсотлетняя история двух народов». Уже с 1070_х годов (а появились половцы в 1050_х годах) «половцы начали участвовать в войнах, которые вели русские князья с соседями». Древнерусские княжества X-XIII вв. - М., 1975, с. 260-267.


Подобные документы

  • Изучение исторического периода монголо-татарского нашествия на Русь и последствий даннической зависимости русских княжеств. Сопротивление русского народа и основные этапы освободительной борьбы. Значение Куликовской биты и освобождение от Ордынского ига.

    контрольная работа [18,7 K], добавлен 04.03.2011

  • Роль князя Олега в возникновении древнерусского государства. Крещение русского народа. Эпоха татарского завоевания. Борис Годунов и его утверждение во власти. Личность Петра Великого. Подъём национального самосознания русского народа в начале XVII века.

    реферат [35,5 K], добавлен 05.01.2008

  • Многовековая история самоотверженной борьбы великого русского народа за национальную независимость своей Родины. Борьба русского народа против нашествия Наполеона. Вооружение широких народных масс, организация ополчения во многих губерниях страны.

    реферат [16,3 K], добавлен 08.02.2011

  • Унификация исторического знания в 30-е годы ХХ в. Процесс политизации истории как науки. Влияние Сталина на историческую науку. Перестройка исторических учреждений и преподавания истории. Денационализация, тенденции фальсификации исторической реальности.

    реферат [43,5 K], добавлен 07.07.2010

  • Общественно-политическая обстановка в России в XVI-XVII веках. Культура и быт русского народа в XVI веке. Культура, быт и общественная мысль в XVII веке. Тесные торговые и дипломатические отношения с Европой, достижения в науке, технике, культуре.

    реферат [25,8 K], добавлен 03.05.2002

  • Развитие понятия истории из повествования о случившемся до представления об исторической науке. Возникновение исторического мышления XX ст. на базе синтеза материалистического понимания истории. Возвращение историческому знанию гуманистического смысла.

    контрольная работа [35,9 K], добавлен 03.11.2010

  • Формирование русской идеи в работах Николая Бердяева. Дискретный характер социокультурной истории. Проблема русского национального характера: устойчивость, религиозность, свободолюбие, доброта. Николай Бердяев об изменчивости характера русского народа.

    дипломная работа [114,4 K], добавлен 28.12.2012

  • Сущность понятия "средние века". Определяющие черты этого периода в Западной Европе. Основные принципы периодизации истории средних веков. Основные черты средневекового развития Византии. Периодизация истории средних веков в российском государстве.

    реферат [15,5 K], добавлен 06.05.2014

  • В русском образе жизни было соединение крайностей, смесь простоты и первобытной свежести девственного народа с азиатской изнеженностью и византийской расслабленностью. Распространение идей славянской взаимности.

    реферат [17,3 K], добавлен 15.01.2005

  • Войны с татарскими ханствами. Освещение подробностей казанского похода. Дипломатические отношения Русского государства с Турцией. Рост международного значения и роль Руси в политических отношениях государств Европы в конце XV - первой трети XVI веков.

    реферат [3,7 M], добавлен 27.01.2010

Работы в архивах красиво оформлены согласно требованиям ВУЗов и содержат рисунки, диаграммы, формулы и т.д.
PPT, PPTX и PDF-файлы представлены только в архивах.
Рекомендуем скачать работу.