История Руси и русского Слова

В «хазарском письме» может вызвать недоумение тот факт, что полководец Песах стремится не сокрушить до конца Хлгу_Олега, а заставить его воевать с Византией. Но для нападения на Константинополь нужен был морской поход, а флота, кроме русского (о чем уже упомянуто), не имелось. С другой стороны, Каганат преследовал цель ослабить одновременно и Византию, и Русь, ввергнув их в противоборство.

Сказанному выше о «втором» Олеге, правившем после смерти Олега Вещего и до 941 года, вроде бы решительно противоречит тот факт, что и в русской летописи, и в «Истории» византийца Льва Диакона, и в хронике епископа Кремонского Лиутпранда предводителем похода Руси на Константинополь в 941 году назван Игорь.

Однако при внимательном анализе всех источников это противоречие разрешается. Поход Руси 941 года был тщательно исследован в работах историка Н. Я. Полового. Половой Н. Я. О дате второго похода Игоря на греков и походы русских на Бердаа - «Византийский временник», т. 14, 1958, с. 138-147; он же: Русское народное предание и византийские источники о первом походе Игоря на греков - «Труды Отдела древнерусской литературы», т. XVI. 1960, с. 105-111; он же: О русско_хазарских отношениях в 40_х гг. Х в. - «Записки Одесского Археологического общества» т. 1 (34), 1960, с. 343-353; он же: К вопросу о первом походе Игоря против Византии. «Византийский временник», т. XVIII, 1961, с. 85-104. И выяснилось, что русское войско, подойдя 11 июня 941 года на многочисленных ладьях Источники дают цифры 10 000 и 1000 ладей: второе достовернее. к Босфорскому проливу, разделилось на две неравных части. Небольшой отряд воинов - мы бы его назвали теперь десантом - рванулся вперед, высадился на берег и стал громить предместья Константинополя, между тем как на основную массу русского флота неожиданно напали византийские корабли, обрушив на него «греческий огонь». Это произвело на наблюдавших с берега морской бой «десантников» ошеломляющее впечатление. Видя, как загораются одна за другой русские ладьи, они решили, что флот погиб, борьба бессмысленна, и с наступлением ночи отправились под покровом темноты на своих немногих ладьях в обратный путь - в Киев. Вернувшись домой, они, сообщает летопись, поведали: «Якоже молонья, - рече, - иже на небесех, грьци имуть у собе, и се пущающе же жачаху нас, сего ради не одолехом им», - то есть: «Будто молнию небесную имеют у себя греки и, пуская ее, пожгли нас; оттого и не одолели их».

Однако, как убедительно показал Н. Я. Половой, основная часть флота, потерпев жестокий урон от «греческого огня», отнюдь не погибла, а двинулась на восток (путь на север, в Киев, преграждал византийский флот), к берегам малоазийских провинций Византии и воевала там свыше трех месяцев.

Воссоздав этот ход событий на основе анализа всех имеющихся источников, кроме хазарского, Н. Я. Половой обратился затем к последнему, и стало ясно, что «хазарское письмо» нисколько не противоречит остальным источникам, а только дополняет их: согласно ему, флот воевал с византийцами «на море четыре месяца», а затем отправился не на Русь, а дальше на восток - через территории Каганата в города враждебных хазарам прикаспийских мусульман, - о чем сообщает и ряд арабских источников.

Так, тогдашний правитель города Бердаа (ныне - Барда в Азербайджане, в ста километрах от границы с Ираном) иранец Марзбан ибн Мухаммед, рассказал своему современнику - арабскому хронисту: «И вступили мы в битву с русами. И сражались мы с ними хорошо и перебили из них много народа, в том числе их предводителя», - то есть, без сомнения, Олега, - уцелевшие же русы «ушли к Куре (реке) и сели на свои суда и удалились». Бартольд В. В. Арабские известия о русах - В кн.: Бартольд В. В. Сочинения. Том II, часть 1 - М., 1963, с. 845. Это произошло в конце 943 - начале 944 года. Стоит отметить, что, согласно Новгородской летописи, смерть постигла Олега «идущю за море», хотя и не сказано за Черное море, - куда русские во время составления летописей уже не «ходили».

Н. Я. Половой видит в том Олеге, о котором рассказывает «хазарское письмо», не Олега Вещего, а именно другого, «второго» Олега. Вместе с тем Н. Я. Половой как бы не решился преодолеть до конца инерцию «общепринятой» версии. Сказав о том, что Игорь и Олег - «два известные нам вождя похода 941 года», Половой Н. Я. К вопросу о первом походе… с. 101. он утверждал, что Олег был в «полном подчинении у Игоря» (с. 102). Но с этим едва ли согласуется твердо установленный самим же Н. Я. Половым факт: в то время как русский флот в целом - сотни или даже тысячи ладей - находился под командой Олега, Игорь возглавил небольшой десант, высадившийся на берег у стен Константинополя, а затем, по сообщению Льва Диакона, Диакон Лев. История - М., 1988, с. 57. всего лишь на десятке ладей пробравшийся в ночной темноте на север, к Руси. Н. Я. Половой считает, что именно в этом малом десантном отряде находилось «руководство похода, состоявшее из князя Игоря и его окружения» (с. 92). Но это едва ли хоть сколько_нибудь достоверное предположение.

Хазары, без сомнения, гораздо лучше знали положение на Руси, чем византийцы (не говоря уже о посещавшем Константинополь Лиутпранде Кремонском), а в «хазарском письме» именно Олег, а не Игорь назван «царем Руси». Разумеется, мне могут возразить, что вот, мол, и русская летопись ставит во главе похода 941 года не Олега, а Игоря. Но, как уже было показано, в летописи здесь вполне объяснимое противоречие. Предания донесли до ее составителя сведения о том, что правитель по имени Олег предпринимал поход на Царьград, однако, поскольку в тех же преданиях «второй» Олег слился в единый образ с Олегом Вещим, поход этот был «перенесен» (с деталями, взятыми из византийских сообщений как раз о походе 941 года!) в 907 год, когда противоборство Руси с Византией вообще не имело места (о чем подробно говорилось выше), а предводителем похода 941 года летопись объявила Игоря.

Замена Олега Игорем в рассказе о походе 941 года в византийском и западноевропейском источниках обусловлена, очевидно, тем, что Олег «исчез» после похода, а Игорь стал правителем Руси и вел последующие переговоры с Константинополем. Необходимо отметить, что западноевропейский и византийский источники, в которых предводитель похода 941 года именуется Игорем, - весьма поздние источники: Лиутпранд Кремонский получил сведения об этом походе Руси лишь в 949 или даже в 968 году, а Лев Диакон писал о нем еще позже - в 980_е годы.

Стоит обратить внимание на тот факт, что в ряде летописей Игорь называется племянником Олега - разумеется, Олега Вещего (поскольку о другом Олеге и не идет речи). Однако это почти так же неправдоподобно с «хронологической» точки зрения, как и объявление Игоря сыном Рюрика. Гораздо вероятнее, что Игорь был племянником «второго» Олега и в результате исчезновения последнего оказался на его месте в качестве правителя Руси; тем самым на него как бы перешла и вся «ответственность» за поход на Царьград, и после поражения именно он заключал в 944 году мирный договор с Византией.

Этот договор, по определению исследователя русско_византийских отношений, был, между прочим, «менее выгоден для русских, чем договор 911 года (заключенный Олегом Вещим. - В.К.)… Русь была вынуждена отказаться от некоторых прежних преимуществ… и взять на себя ряд новых обязательств по отношению к Византии», Левченко М. В. Указ. соч., с. 154. - что было как бы «наказанием» за атаку на Константинополь в 941 году.

Игорь явно был тогда еще весьма молодым человеком; дело в том, что в тексте договора 944 года упомянуты послы от двух племянников Игоря и единственного его собственного ребенка - Святослава; если бы у Игоря имелись другие дети, послы были бы, несомненно, назначены и от них.

О том, что Игорь начал править Русью отнюдь не в 913 году (как утверждается в летописи), ясно говорит, помимо прочего, следующее. В летописях не раз упоминается выдающийся воевода Свенельд, который служил Игорю с самого начала его правления, затем служит Ольге и Святославу и, наконец, старшему сыну последнего, Ярополку, - до 977 года. И если бы Игорь действительно правил с 913 года, «воеводство» Свенельда длилось бы почти 65 лет! В действительности Свенельд стал воеводой Игоря накануне гибели последнего, в 940_х годах.

Существует весьма убедительная версия, выдвинутая в упомянутых выше исследованиях Н. Я. Полового и поддержанная М. И. Артамоновым, Артамонов М. И. Воевода Свенельд. - В кн.: Культура Древней Руси. - М., 1966, с. 30-35. согласно которой Свенельд участвовал в походе на Царьград Олега («второго»), отправился с ним в Персию, а после гибели Олега у города Бердаа возглавил уцелевшую часть войска и возвратился в Киев, где стал воеводой Игоря. Дело в том, что среди пятидесяти лиц, подписавших русский договор с Византией в 944 году (вероятно, летом), Свенельд не значится; он, по_видимому, возвратился из Закавказья в Киев лишь в конце этого года.

Изложенные выше «нестандартные» представления (прежде всего о «втором» Олеге, который и возглавлял поход на Царьград в 941 году), вроде бы не находящие никаких подтверждений в русских летописях, могут по этой причине быть восприняты с решительным сопротивлением - и как «дискредитация» летописей, и как «произвольный» домысел… Однако и Архангелогородском летописце, сохранившем (это общепризнанно) целый ряд достоверных древнейших сведений, сообщается именно о таком положении дела.

«Иде Олг на Греки… и приидоша ко Царюграду… - сказано здесь. - Бысть же тогда царь Роман (правил с 919-944 гг. - В.К.) и посла(л) патрекея Феофана (именно патрикий Феофан командовал в 941 году византийским флотом! - В.К.) с воины на русь; огненым строением пожже корабля руския, и возвратишася русь восвояси без успеха; потом же… на третье лето (то есть именно в 944 году! - В.К.) приидоша в Киев». Полное собрание русских летописей. Том 37. - Л., 1982, с. 57.

В этом тексте все вполне точно, - в частности, в нем не говорится, что «на третье лето» вернулся в Киев и сам Олег; вернулась только часть войска, а Олег погиб в Закавказье, «за морем», и в этом же летописце чуть ниже сообщено: «Сей же Олг… умре… егда иде от Царягорода, перешед море (там же), - что полностью совпадает с «хазарским письмом»!

Таким образом, первоначально в летописи именно Олег возглавлял поход 941 года и затем погиб «за морем», но позднее он был почти во всех летописях «заменен» Игорем, поскольку этого требовала вымышленная версия о единстве династии (Рюрик - Игорь - Святослав).

Впрочем, может возникнуть и такое соображение: почему бы не полагать, что Олег, действовавший в 941 году, - это все_таки тот же Олег Вещий; ведь, как известно, ранние даты в летописи нередко ошибочны, и, может быть, Олег Вещий умер не в 912_м (как в летописи), а в начале 940_х годов? Однако Олег, бывший взрослым человеком еще при Рюрике, родился, по_видимому, в середине IX века, а продолжительность жизни в те времена была сравнительно небольшой. Так, из всех русских князей XI - середины XIII века, даты рождения и смерти которых точно известны, только один - Владимир Мономах - перешел через семидесятилетний рубеж (он умер 71 или 72_х лет). Но еще показательнее другое; в возрасте 64_х лет Мономах написал свое великолепное «Поученье», где не раз говорит о себе как о своего рода «долгожителе» и воздает хвалу Богу, «иже мя сих днев грешного допровади». И в самом деле: нам неизвестен (если исходить из достоверных дат) ни один князь этого времени, доживший до шестидесятичетырехлетнего возраста! И Олег Вещий, безусловно, никак не мог дожить до 941 года…

Читателям может показаться, что доказательствам существования «второго» Олега я уделил чрезмерно много внимания и места. Разве столь уж важно, скажут мне, что после смерти Олега Вещего Русью правил не Игорь, а некий «второй» Олег, о котором ко времени составления летописи вроде бы совсем «забыли»?

Чтобы ответить на этот вопрос, следует прежде всего обратить внимание на более существенную «забывчивость» летописи: в ней нет ни слова о том, что поход «второго» Олега на Константинополь был совершен под диктатом Хазарского каганата, - как и последующий его поход в Персию, где этот Олег - в сущности, бесславно - погиб. Не упоминается в летописи и состоявшийся ранее поход Руси в те же прикаспийские земли, имевший место между 912 и 917 годом См.: Новосельцев А. П. Хазарское государство… с. 213. (точная дата не установлена), - то есть, по_видимому, в начале правления того же - «второго» - Олега.

Приведу фрагменты из сочинения одного из виднейших арабских хронистов, Масуди, написанного в 943 году и повествующего о первом (в 910_х годах) походе Руси на Каспий. «Около 500 судов» из Руси, - сообщал Масуди, - приплыли по Черному морю к Керченскому проливу, где «находятся хорошо снаряженные люди хазарского царя. Их задача - оказывать сопротивление каждому, кто идет с этого (Черного) моря… Когда суда русов доплыли до хазарских войск, размещенных у входа в пролив, они снеслись с хазарским царем, прося разрешения пройти через его землю… и таким образом достичь Хазарского (Каспийского) моря… с условием, что они отдадут ему половину добычи, захваченной у народов, живущих у этого моря. Он разрешил им совершить это беззаконие… Суда русов разбрелись по морю и совершили нападения… Русы проливали кровь, делали что хотели с женщинами и детьми и захватывали имущество. Они рассылали отряды, которые грабили и жгли… тысячи мусульман были убиты… Русы пробыли на этом море много месяцев… Когда русы набрали добычи… они двинулись к устью Хазарской реки (Волги) и снеслись с хазарским царем, которому послали денег и добычи, как это было договорено между ними. Хазарский царь не имел морских судов, и его люди не умели обращаться с ними; не будь этого, мусульманам от него было бы больше бед (то есть русы выполняли ту задачу, которую хазары не могли выполнить сами. - В.К.). Ларисийцы (наемная хорезмийская гвардия Каганата. - В.К.) и другие мусульмане царства (Хазарского) узнали о том, что натворили русы и сказали царю: «Предоставь нам расправиться с этими людьми, которые напали на наших мусульманских братьев…» Царь не мог им помешать, но послал предупредить русов, что мусульмане решили воевать с ними. Мусульмане собрали войско и спустились вниз по реке (Волге), ища встречи с ними… Битва между ними длилась три дня, и Аллах даровал победу мусульманам. Русы были преданы мечу, убиты и утоплены… Насколько можно было подсчитать, число тех, кого мусульмане убили на берегу Хазарской реки, было около 30 тыс.». Минорский В. Ф. Указ. соч., с. 198, 199-200.

Н. Я. Половой справедливо писал об этом походе Руси, а также о позднейшем, состоявшемся и 943-944 годах (после похода на Константинополь), что эти «набеги Руси… помогали хазарам устоять не только против опасности с юга… но и укрепляли позиции хазар… в борьбе с Русью. Пропуская русских удальцов на Каспий, хазары без затраты собственных сил наносили мусульманам Закавказья весьма серьезные удары и, не пошевелив даже пальцем, присваивали к тому же половину добычи. Таким образом, русские, задачей которых являлась, несомненно, ликвидация Хазарского каганата (что и осуществил в 960_х годах Святослав. - В.К.), сами временно укрепляли это государство, нанося удары… врагам Хазарии». Половой Н. Я. О русско_хазарских отношениях… с. 349.

Что касается второго (943 года) похода Руси на Каспий, совершенно ясен диктат Хазарского каганата, заставившего Олега II сначала атаковать Константинополь, а затем - с остатками флота и войска - мусульманский город Бердаа в Закавказье. Более сложен вопрос о первом походе, хотя в сведениях Масуди очевидно вырисовывается коварнейшая «игра» хазарского царя. Вместе с тем едва ли русские приплыли к хазарской заставе в Керченском проливе без всякой предварительной договоренности и должны были еще (как считал Масуди) «снестись» с хазарским царем, находившимся в Итиле, - то есть на расстоянии около тысячи километров даже по прямой линии!

Поскольку никаких сведений о нападении Каганата на Русь в 910_х годах нет, естественно полагать, что хазары так или иначе «соблазнили» русских совершить этот поход на Каспий, обещая богатую добычу.

Размышления об этих походах Руси в Закавказье, а также о походе 941 года на Константинополь явились основой для резко отрицательной оценки Олега Вещего и Игоря в ряде широко известных ныне сочинений Л. Н. Гумилева, который еще в 1974 году утверждал, что «Олег Вещий в наследство Игорю… оставил не могучее государство, а зону влияния Хазарскою каганата», сумевшего «подчинить себе русских князей до такой степени, что они превратились в его подручников и слуг, отдававших жизнь за чуждые им интересы… Летописец Нестор об этой странице истории умолчал». Гумилев Л. Н. Сказание о хазарской дани. - «Русская литература», 1974, № 3, с. 167, 168, 172.

Но эта «страница истории» принадлежала Олегу II, а не Олегу Вещему и не Игорю (о самостоятельной политике Игоря еще пойдет речь), и не исключено, что «молчание» Нестора об этом, другом Олеге (и походах его времени) объясняется и нежеланием помнить о нем…

Существует своего рода историческая «закономерность», о которой нередко рассуждают в общетеоретическом плане, но очень редко стремятся увидеть ее проявление в конкретном движении истории: период высокого подъема страны подчас как бы без особых причин сменяется периодом глубокого спада. То ли страна «устает» от мощного напряжения своих сил, то ли успехи порождают в ней самодовольство, закрывающее глаза на опасности, но, во всяком случае, эта закономерность реальна и, в частности, проявилась в истории нашей страны за последние полвека, которые явно делятся (примерно пополам) на два весьма различных периода.

Подобная смена периодов подъема и спада, как представляется, произошла на Руси посередине (то есть в 910_е годы) отрезка времени с 880_х до 940_х годов. При Олеге Вещем имели место прочное объединение Северной и Южной Руси, твердое противостояние Хазарскому каганату и плодотворные взаимоотношения с Византийской империей. В 910_х - начале 940_х годов все это так или иначе нарушается. Многозначительно, что позже, под 947 годом, «Повесть временных лет» сообщает (даю текст в переводе Д. С. Лихачева): «Отправилась Ольга к Новгороду (вернее - к Невогороду_Ладоге. - В.К.) и установила… погосты… оброки и дани», - то есть, надо думать, возродила нарушенную связь с Северной Русью. Ранее, в 944 году, Игорь возобновил союз с Византией, начав тем самым и подготовку к борьбе с Хазарским каганатом (о чем - ниже).

Словом, Л. Н. Гумилев безосновательно «осудил» Олега Вещего и Игоря, достаточно высоко оцененных (особенно первый из них) в летописях; речь должна была идти о том, кто правил Русью в тридцатилетнем промежутке между 912 и 942 годом. Как уже сказано, Архангелогородский летописец сохранил своего рода реликт верного предания о том, что поход на Царьград в 941 году возглавлял Олег (понятно, не Вещий), который затем погиб, «перешел море» (я говорю «реликт» потому, что здесь же, в этом же самом летописце есть отрицающая приведенное сообщение, - внесенная, очевидно, позже, - «информация»: Игорь - сын Рюрика и начинает княжить еще в 913 году!).

Итак, занявшая три десятилетия «страница истории», о которой «умолчал» Нестор - время правления Олега II. Не следует понимать это в том смысле, что «спад» и ослабление Руси в 910 - начале 940_х годов были обусловлены прежде всего личностью нового правителя: закономерная смена периодов подъема и спада коренится в бытии страны в целом, а не в характере правителя; последний только наиболее очевидно воплощает в своих действиях (и бездействии) и подъемы, и спады. Олег II уже в начале своего правления поддался коварнейшему хазарскому плану похода Руси на Каспий; впоследствии его увлекла предложенная византийским императором Романом I акция по ограблению богатого хазарского Самкерца (в «хазарском письме» сообщается, кстати, что Песах «нашел добычу, которую Хлгу захватил в Смкриу»), а затем он напал и на Константинополь (хотя, как совершенно верно писал Л. Н. Гумилев, «русам абсолютно не из_за чего было воевать с греками» Гумилев Л. Н. Древняя Русь и Великая Степь. - М., 1989, с. 194.) и, наконец, обрел гибель в далеком Бердаа.

Естественно полагать, что этот Олег не заботился и о единстве Северной и Южной Руси; летописные сведения о такой заботе относятся к времени Олега Вещего, который, возможно, и умер на севере, в Ладоге, где он создал первую на Руси каменную крепость, и, затем, - спустя треть века - к времени Ольги.

Уже после выхода в свет первого издания этой книги я ознакомился с фрагментом работы (опубликованной в 1995 году во французском журнале «Revue des etudes byzantines») К. Цукермана - фрагментом, озаглавленном «Русь, Византия и Хазария в середине X века: проблемы хронологии». Это исследование в известной мере «перекликается» с данным разделом моей книги, - в частности, его автор во многом опирался на те же, что и я, предшествующие (но незаслуженно «подзабытые») скрупулезные разыскания Н. Я. Полового и В. М. Бейлиса.

В исследованиях К. Цукермана убедительно доказано, что (цитирую) «Игорь правил три_четыре года… он вокняжился в 941 г., когда… его предшественник Олег навсегда покинул свою страну… Олегова Русь, вторгшаяся в „Персию“ после неудачного похода на Царьград, больше не вернулась в Киев» (выше я высказал предположение, что какая_то часть Олегова войска во главе со Свенельдом все же смогла вернуться в Киев).

Как сказано здесь же, «есть все основания считать, что Русь напала на Бердаа (между 943 и 945 гг. - В.К.) в союзе с хазарами», но «пока русские войска оккупировали Бердаа, киевский князь Игорь заключил летом 944 г. новый договор с Византией. Это хронологическое совпадение может поставить в тупик, если считать, что оба действия исходили из одной и той же власти. Трения между хазарами и Византией засвидетельствованы не только Письмом из Генизы (ок. 949 г.), Имеется в виду один из иудейско_хазарских документов. но и Константином Багрянородным… Каким же образом Русь могла стать союзником обеих держав одновременно?» Но на деле действовавшая по хазарской указке «Олегова Русь… не имела никакого отношения к Игоревой политике замирения с Византией» (цит. по кн.: Славяне и их соседи. Вып. 6. - М., 1996, с. 74, 76).

Этот и ряд других выводов исследователя представляются совершенно верными и весьма важными. Вместе с тем К. Цукерман, внося ясность в «проблему хронологии» княжения Игоря, к сожалению «затемнил» эту же проблему по отношению к Олегу, который оказался в его версии неправдоподобным «долгожителем».

Стремясь выйти из трудного положения, исследователь попросту предложил считать, что в 944 году «Олегу было … не меньше шестидесяти лет» (с. 77), - то есть он родился в начале 880_х годов. Однако при таком решении придется отрицать ту связь Олега с умершим до 880 года Рюриком, о которой есть вполне определенные летописные сведения, и, во_вторых, напрочь отвергнуть все летописные даты Олеговой смерти. К тому же сам К. Цукерман упоминает, что «летописи путаются в показаниях относительно места и обстоятельств смерти Олега» (с. 76), - чего, между прочим, нет в летописных сообщениях о других князьях. И вполне естественно прийти к выводу о существовании двух Олегов, первый из которых погиб в 912 (или 913), а второй - в 944 (или 945) году. Собственно говоря, исследование К. Цукермана прямо подводит к именно такому решению, и, очевидно, только своего рода историографическая «инерция» помешала автору принять это решение…

Но нельзя не отметить, что вскоре после выхода в свет первого издания этой книги было опубликовано исследование, в котором доказывается, что существовали два Олега - «Старший» («Вещий») и его сын, «Младший», причем - и это особенно существенно - исследователь опирался на иные факты и аргументы, чем я, - главным образом на сведения из скандинавского эпоса, - но пришел к тому же выводу; см.: Алексеев Сергей. «Вещий Священный» (Князь Олег Киевский) - В кн.: Русское Средневековье. Международные отношения, 1998. Вып. 2. М. 1999, с. 4-24.

Игорь и Ольга.

Став правителем Руси, Игорь решительно сменил политическую линию. Исследуя его договор с Византией 944 года, историк и археолог Д. Л. Талис так подвел итоги: «В нем (договоре. - В.К.) указывается, что русский князь будет препятствовать „черным болгарам“, т. е., в конечном счете, тем же хазарам („черные болгары“ являлись составной частью Каганата - В.К.), разорять Корсунскую страну (то есть владения Византии в Крыму - В.К.). В свою очередь, Византия берет на себя следующее обязательство: „если русский князь будет просить у нас помощи для войны, то мы окажем ему помощь, насколько ему будет нужно“. По смыслу предусматриваемых событий и исходя из общей ситуации… Византия обязывалась оказывать русскому князю помощь в борьбе против тех же хазар. Договор Игоря раскрывает, таким образом… совместные действия Руси и Византии… против общего врага - хазар… При этом следует подчеркнуть, - заключает Д. Л. Талис - что… обязательства, принятые на себя русской стороной, вовсе не были продиктованы Византией. Во всяком случае, что касается борьбы против хазар, то это обязательство отвечало коренным интересам русской политики…». Талис Д. Л. Из истории русско_корсунских политических отношений в IX-XI вв. - «Византийский временник», т. 14, 1958, с. 106.

Позднее союз Руси с Византией - несмотря на те или иные противоречия - становился все более прочным. Выше приводилось относящееся к 943 году сообщение арабского хрониста Масуди, согласно которому Русь «воюет с Румом» (Византией). Но всего через десятилетие, в 954-955 гг., - то есть уже во время правления Ольги, тот же Масуди сообщил, что многие из «племен ар_Рус… в настоящее время вошли в общность ар_Рум… И они (византийцы) поместили их (русских) гарнизонами во многих из своих крепостей… обратили их против… народов, враждебных им». Бейлис В. М. Ал_Масуди о русско_византийских отношениях в 50_х годах Х века. - В кн.: Международные связи России до XVII века. - М., 1961, с. 22. Исследователь этого текста, историк В. М. Бейлис, писал, что «указание ал_Масуди следует воспринимать именно в том смысле, что современное положение установилось недавно… о вступлении русов в союз (с Византией. - В.К.) ал_Масуди узнал лишь сейчас… Сообщение ал_Масуди об участии русов в борьбе Византии с ее внешнеполитическими противниками подтверждается и несколькими позднейшими, но зато более конкретными известиями» (цит. соч., с. 27, 28).

Начало же этого прочного союза с Византией В. М. Бейлис справедливо видит в действиях Игоря: «По договору 944 г. существуют уже взаимные обязательства. Византийские императоры дают войска русскому князю: «Аще просить вои у нас князь русский да воюеть, да дам ему елико будет требе». Русские воины в случае необходимости являются в Византию… «Аще ли хотети начнеть наше царство от вас вои на противящаяся нам да пишем к великому князю вашему, и поедет к нам, елико же хочем» (цит. соч., с. 29).

Игорь правил совсем недолго - с 941_го до конца 944 - начала 945 года, когда он был жестоко убит древлянами, разгневанными увеличением дани. Между прочим, Л. Н. Гумилев высказал предположение, что Игорь вынужден был увеличить древлянскую дань из_за необходимости платить большую дань Каганату (назначенную после поражения Олега II в войне с Песахом).

Вместе с тем договор с Византией недвусмысленно свидетельствует, что Игорь имел твердое намерение противостоять хазарам, и его сын Святослав через двадцать лет, в сущности, исполнил завет отца; поэтому негативная «оценка» Игоря, данная Л. Н. Гумилевым (он крайне возмущен Игорем и даже подвергает сомнению - без каких_либо аргументов, - что тот был отцом Святослава! Гумилев Л. Н. Древняя Русь и Великая степь… с. 204-205.) несправедлива; другое дело - его предшественник, Олег II.

Ольга, фактически правившая Русью с конца 944 - начала 945 года от имени своего сына Святослава, которому было в момент гибели отца, по_видимому, не более шести_семи лет, продолжала политику Игоря.

Согласно летописи, где замужество Ольги датировано 903 годом, ей к тому времени было по меньшей мере пятьдесят пять лет (а Святослава она родила в пятидесятилетнем возрасте…). Это, вне всякого сомнения, не соответствует действительности. Сведения самой же летописи об Ольге говорят о ее поистине молодой энергии и, между прочим, даже прямо опровергают представление о ней, как о пожилой женщине: ее сватает после гибели мужа древлянский князь Мал, а еще позднее в нее чуть ли не «влюбляется» византийский император Константин Багрянородный, родившийся в 905 году - то есть бывший по меньшей мере на пятнадцать лет моложе ее (если верить летописной дате замужества Ольги).

Сведения летописи о правлении Ольги открываются пространным рассказом о ее жестокой мести древлянам за убийство мужа, наверняка поражавшей воображение и летописцев, и их читателей, - в особенности потому, что ни с чем подобным они в современной им жизни Руси XI-XII веков не сталкивались. Разумеется, те или иные акты мести совершались на Руси и позже, но изощреннейший и в то же время приобретающий характер своего рода монументальности ритуал, изображенный в летописи, как говорится, не имеет никаких аналогов в последующей русской истории. И есть все основания полагать, что этот ритуал мести был продиктован германской - скандинавской - традицией.

Имя Ольги свидетельствует об ее скандинавском происхождении, хотя имеются и летописные сведения о том, что она была славянкой и первоначально звалась «Прекрасой», но, по мнению (конечно, не лишенному тенденциозности) В. Н. Татищева, Олег, просватавший ее Игорю, «от любви переименовал ее в свое имя Ольга». Однако и Ольга, и ее супруг Игорь уже, без сомнения, «обрусели», что непреложно явствует из имени их сына - Святослав. До него правителей звали Рюрик, Олег, Игорь, а после него - Ярополк, Владимир, Святополк, Ярослав и т. д. (правда, и позднее представители династии Рюриковичей нередко «вспоминали» имена родоначальников и называли своих сыновей Рюриками, Олегами, Игорями). Так что «границей» между еще сохранявшими скандинавское сознание правителями Руси и уже обрусевшими можно считать время рождения Святослава (по всей вероятности, конец 930_х), и есть основания полагать, что Ольга уже была в большей мере русской, чем скандинавкой.

Но в начале ее правления ведущую роль играли воевода Свенельд (это своеобразно доказал выдающийся польский историк Руси Анджей Поппэ Поппэ А. В. Родословная Мстиши Свенельдича. - В сб.: Летописи и хроника. 1973 г. - М., 1974, с. 86.) и «кормилец» (воспитатель) Святослава Асмуд, то есть скандинавы, которые, по летописи, непосредственно руководят походом возмездия против древлян (впоследствии - о чем ниже - оба они находились в Северной Руси, а в Киеве Ольгу в 968 году спасает от печенегов воевода со славянским именем Претич). И, по_видимому, именно эти скандинавы, а не сама Ольга, продиктовали тот впечатляющий ритуал возмездия древлянам, который позднее никогда уже не имел места на Руси.

Такое умозаключение подтверждается и тем, что Ольга через некоторое время приблизила к себе плененных и превращенных в рабов детей древлянского князя Мала - Малушу и Добрыню. Это вроде бы противоречит рассказу о самой жестокой расправе с древлянами, однако в «Повести временных лет» есть сообщение о том, что после захвата древлянского города Искоростень Ольга «старейшины же града изънима, и прочая люди овых изби, а другия работе предасть», - то есть: «городских же старейшин забрала в плен, а других людей убила, третьих отдала в рабство…».

А. А. Шахматов привел целый ряд аргументов в пользу мнения, что рабыня_ключница Ольги Малуша и ее брат Добрыня были детьми древлянского князя Мала. А. А. Шахматов, в частности, предложил убедительное объяснение причины возникновения двух разных летописных именований отца Малунши и Добрыни: Мал и Малк Любчанин: Мал происходил, по преданию, из древлянского города Кольческ - Кьльческ и звался Мал Кьльчанин, но переписчик летописи неправильно разделил слова, получился «Малкъ Льчанин». и второе слово превратил в «Любчанин», поскольку город Любеч был гораздо более известным (см.: Шахматов А. А. Разыскания о древнейших летописных сводах. СПб., 1908. с. 375). Правда, эта версия оспаривалась, но иначе трудно объяснить «карьеры» этих лиц: как могла рабыня стать супругой Святослава и матерью Владимира, а ее брат - наиболее важным воеводой последнего? Гораздо достовернее, что перед нами в самом деле «прощенные», в конце концов, за вину их отца дети князя Древлянского…

Летописные сведения о Малуше и Добрыне являют собой в своей совокупности своего рода драматический роман. После убийства Игоря древлянский князь Мал дерзко сватает его вдову Ольгу, но терпит поражение, а дети его становятся рабами Ольги. Но затем Ольга не только прощает этих детей - в сущности, отменяя тем самым завет неотвратимой мести, - но и делает их судьбу достойной их княжеского происхождения. Вполне возможно, что это прощение было порождено и принятием Ольгой христианства.

Вместе с тем создается впечатление, что Ольга, отомстив Малу, словно бы оценила его стойкость и дерзость и захотела, чтобы ее внук был и внуком Мала (таким образом, свадьба, предложенная Малом, все_таки состоялась у детей Ольги и Мала…). Этот драматичный «роман», действие которого началось в 945 году, как бы обретает острейшее завершение через много лет, в 980_м, когда внук Ольги и Мала Владимир Святославич посватает дочь полоцкого князя Рогволода - скандинавку Рогнеду, но та, зная о давнем статусе Малуши, надменно отвергнет предложение: «Не хочу разуть сына рабыни!» По тогдашнему обычаю после свадьбы жена снимала обувь мужа. - и совершится жестокая развязка - Владимир погубит отца и двух братьев Рогнеды и возьмет ее в жены насильно…

Это переплетение мести и прощения, ненависти и любви словно предвещает ситуации романов Достоевского. Вообще, внимательно вглядываясь в самые начальные страницы истории Руси, мы уже и там обнаруживаем богатую, сложную и многостороннюю жизнь, которая способна захватить разум и душу так же, как и новейшая отечественная история.

Нельзя не сказать и о том, что после того как Ольга выдала дочь древлянского князя за Святослава, по_видимому, полностью прекратилось то противостояние Деревской земли Киеву, которое имело место, согласно летописи, уже в начале IX века, после смерти Кия, и, умиротворившись во времена мощной власти Олега Вещего (который «облада деревляны»), вновь обострилось в период ослабления Руси, приведя, в конце концов, к гибели Игоря.

Ольга и Святослав.

До недавнего времени полагали, что путешествие Ольги в Константинополь состоялось сравнительно поздно - в 957 году, то есть через двенадцать лет после начала ее правления. Но, начиная с 1981 года, один из виднейших современных историков Византии и ее отношений с Русью, Г. Г. Литаврин, в целом цикле исследований Литаврин Г. Г. Путешествие русской княгини Ольги в Константинополь: проблема источников. - «Византийский временник», 1981, т. 42; он же. О датировке посольства княгини Ольги в Константинополь. - «История СССР», 1981, № 5; он же. Состав посольства Ольги в Константинополь и «дары» императора. - В кн.: Византийские очерки. М., 1982; он же. Древняя Русь, Болгария и Византия в IX_Х вв. - В кн.: IX Международный съезд славистов: История, культура, этнография и фольклор славянских народов. - М., 1983; он же. К вопросу об обстоятельствах, месте и времени крещения княгини Ольги. - Древнейшие государства на территории СССР. Материалы и исследования. 1985 год. - М., 1986; он же. Реплика на статью А. В. Назаренко - «Византийский временник». Том 30. - М., 1989. основательно доказывает, что Ольга отправилась в Константинополь вскоре же после гибели Игоря (конец 944 или начало 945_го) - в начале лета 946 года.

Эту точку зрения поддержал ряд видных историков. Вместе с тем ее оспорил в нескольких статьях А. В. Назаренко, Назаренко А. В. Когда же княгиня Ольга ездила в Константинополь? - «Византийский временник». Том 50. - М., 1989; он же: Еще раз о дате поездки княгини Ольги в Константинополь. - Древнейшие государства Восточной Европы. Материалы и исследования. 1992-1993 годы. - М., 1995. оговорив, правда, что он не опровергает вывод Г. Г. Литаврина, а лишь выражает определенные сомнения, опираясь при этом на различные детали исторических источников.

Можно согласиться с тем, что вывод Г. Г. Литаврина не обладает стопроцентной достоверностью, но, если исходить из общей исторической ситуации того времени, он все же гораздо более достоверен, чем датировка посольства Ольги 957_м годом.

Во_первых, предшествующий византийский император Роман Лакапин, заключивший летом 944 года договор с Игорем, был 16 декабря того же года отстранен от власти, и примерно тогда же погиб его «содоговорник» Игорь. Естественно, что и Ольга, и занявший место Романа император Константин Багрянородный должны были не откладывая осуществить подтверждение заключенного их предшественниками договора.

Далее, точно известно, что уже в 949 году большой отряд русских воинов участвовал в войне Константина Багрянородного с арабами, а это, надо полагать, подразумевало состоявшееся ранее «перезаключение» договора 944 года (где военная помощь Руси была предусмотрена). В византийской хронике Скилицы, между прочим, сказано, что «жена… русского архонта (то есть князя Игоря. - В.К.), когда умер ее муж, прибыла в Константинополь»; естественно полагать, что приезд Ольги имел место непосредственно после гибели Игоря, а не почти полтора десятилетия спустя.

Наконец, уже в 954 году (то есть опять_таки до 957 года) Русь предстает в арабских источниках в качестве самого важного союзника Византии. Так, знаменитый арабский поэт ал_Мутаннаби (915-965) непосредственно после первой - неудачной - битвы византийцев (совместно с русскими) и арабов у крепости ал_Хадас 30 октября 954 года писал, что напрасно, мол, «ар_Рум и ар_Рус» (то есть Русь и Византия - Ромейское царство) надеются победить арабское войско. В. М. Бейлис заметил по этому поводу: «Здесь впервые мы видим употребление рядом терминов „Рус“ и „Рум“ (впоследствии это часто встречается в восточной литературе при изображении двух мощных военных сил, являющихся наиболее опасными врагами мусульман)». Бейлис В. М. Ал_Масуди о русско_византийских отношениях в 50_х годах Х в - В кн.: Международные связи России до XVIII века. - М., 1961, с. 30.

Поскольку эти сведения относятся к 954 году, естественно заключить, что приезд Ольги в Константинополь состоялся не в 957_м, а еще в 946 году, ибо едва ли то военное единство Византии и Руси, о котором свидетельствуют арабские источники, сложилось без прямых переговоров Ольги и Константина Багрянородного.

В составленном при непосредственном участии Константина трактате «О церемониях» так рассказано о первом приеме Ольги: «…когда василевс (император Константин) с августой (императрицей Еленой) и его багрянородными детьми уселись… была позвана архонтисса (княгиня Ольга). Сев по повелению василевса, она беседовала с ним, сколько пожелала. В тот же самый день состоялся клиторий (торжественный обед)… Архонтисса, наклонив немного голову, села к апокопту (императорскому столу)».

Видный историк Византии и Руси, эмигрант Г. А. Острогорский (1902-1976) писал о цитируемом тексте: «Значение этих подробностей станет ясно, если иметь в виду исключительную важность, приписывающуюся им правилами византийского церемониала. Право сидеть в присутствии императора считалось чрезвычайной привилегией… По общему правилу каждый, предстающий перед императором… падал перед ним ниц…» Ольга же «ограничилась тем, что слегка наклонила голову», а «после официальных приемов… встречалась с императором Константином Багрянородным и императрицей Еленой, можно почти сказать, запросто». Острогорский Г. Византия и киевская княгиня Ольга. - В кн.: То Нопог Roman Jakobson. Essays on the Occasoins of his seventieth Birthday. - 1967, v. II, p. 1469-1471.

При этом необходимо учитывать, что Константин вовсе не был «русофилом»; известный историк А. Н. Сахаров, автор труда «Дипломатия Древней Руси», справедливо говорит (исходя из рассуждений Константина в его трактате «Об управлении Империей»), что император являл собой, напротив, «русофоба». Сахаров А. Н. Дипломатия Древней Руси. IX - первая половина Х в. М., 80, с. 266. В то же время А. Н. Сахаров всецело соглашается с процитированными суждениями Г. А. Острогорского.

Чем же объясняются высокие почести, оказанные Ольге? А. Н. Сахаров дает вполне убедительный ответ на этот вопрос: «Русь была нужна (вернее, необходима. - В.К.) Византии как противовес в борьбе с Хазарией… а также как поставщик союзных войск в противоборстве с арабами» (там же, с. 273).

Отношения Византийской империи с Хазарским каганатом в 940-950_х годах действительно были крайне враждебными: так, в своем трактате «Об управлении империей» (948-952 гг.) Константин, характеризуя соседствующие с Империей государства и народы, главу о Каганате озаглавил весьма выразительно: «О Хазарии, как нужно и чьими силами воевать с нею», Константин Багрянородный. Об управлении империей. - М., 1989, с. 51. - то есть Каганат представал в его мировосприятии в качестве врага, как говорится, по определению.

Вместе с тем между Ольгой и Константином были, несомненно, определенные несогласия. Так, по убеждению ряда историков, Ольга преследовала цель обручить Святослава с представительницей византийской императорской семьи (скорее всего, с младшей из пяти дочерей Константина - Анной). Этот «сюжет» в «преображенном» виде явлен, как полагают, в летописном рассказе о якобы прозвучавшем предложении Константина обручиться с самой Ольгой (рассказе, конечно, несообразном, поскольку у императора была супруга Елена, о чем летопись умалчивает).

По догадке видного историка В. Т. Пашуто, Пашуто В. Т. Внешняя политика Древней Руси. - М., 968, с. 67. поддержанной А. Н. Сахаровым, Сахаров А. Н., цит. соч., с. 291. Ольга прибыла в Константинополь вместе с отроком_сыном Святославом; ведь в византийских протоколах о приеме Ольги фигурирует ее «анепсий», что означает «кровный родственник», который занимает второе место после Ольги в иерархии посольства. Тот факт, что Святослав едва ли еще достиг даже и десятилетнего возраста, вовсе не исключает замысел сватовства, поскольку решения о династических браках принимались нередко задолго до достижения женихом и невестой брачного возраста. А «инкогнито» Святослава, вполне вероятно, было продиктовано нежеланием объявить о его присутствии в посольстве ранее договоренности о будущем браке.

Из сочинений Константина явствует, что он категорически возражал против браков императорской семьи с русскими «варварами», и намерение Ольги было заведомо обречено на неудачу. Однако Ольга все же оказалась как бы более прозорливой, чем Константин, ибо хотя ей не удалось устроить свадьбу своего сына с дочерью императора, - которую, скорее всего, звали Анной, - впоследствии, через сорок лет, когда правил внук Константина, Василий II, внук Ольги Владимир все же обвенчался с другой Анной - внучкой императора Константина!

И это, конечно, отнюдь не просто любопытный «случай». В различии итогов сватовства к дочери и, позднее, к внучке императора Константина наглядно воплотился исторический путь Руси от 940_х до 980_х годов.

По всей вероятности, уже после той поездки в Констинтинополь, о которой шла речь, Ольга приняла христианство. О месте и дате этого события с давних пор идут споры. Г. Г. Литаврин считает наиболее достоверным, что оно совершилось во время второй поездки Ольги в Константинополь - в 954 или 955 году; по мнению других историков, Ольга в это время крестилась в Киеве.

Как было показано выше, христианство в той или иной мере развивалось на Руси еще с 860_х годов, и есть даже некоторые основания полагать, что тогда крестился и сам правитель Киева Аскольд.

Но Крещение Ольги, во_первых, всецело несомненно, и, во_вторых, было гораздо более осознанным и содержательным актом, чем прежние приобщения русских Православию. Согласно летописи, Ольга постоянно - хотя и тщетно - стремилась приобщить к христианству Святослава (о чем - ниже), и летописец вложил в ее уста проникновенные слова:

«Воля Божья да будет; аще Бог хощет помиловать рода моего и земле Русские, да возложит им на сердце обратитися к Богу, яко же мне Бог дарова». И внук Ольги Владимир действительно «обратился к Богу». Поэтому русская Церковь обоснованно присвоила Ольге (как и Владимиру) достоинство равноапостольной (то есть имеющую заслугу, равноценную заслугам Христовых апостолов).

Государственная деятельность Ольги была чрезвычайно масштабной. Помимо утверждения прочных взаимоотношений с Византией и установления порядка в Северной Руси, Ольга предприняла усилия для налаживания связей с Западом. В 959 году она отправила посольство к германскому королю (с 962 года - императору Священной римской империи) Оттону I Великому. В германских хрониках утверждается, что «послы Елены (христианское имя Ольги. - В.К.), королевы ругов (русских. - В.К.), крестившейся в Константинополе… явившись королю… просили назначить их народу епископа и священников». В 961 году католический епископ Адальберт отправился в Киев, но был по сути дела изгнан оттуда. Назаренко А. В. Русь и Германия в IX_Х вв. - Древнейшие государства Восточной Европы. Материалы и исследования. 1991 год. - М., 1994, с. 61 и далее…

Это сообщение побудило ряд историков высказать предположение, что к 959 году отношения Руси и Византии решительно испортились, и Ольга вознамерилась примкнуть к католической Церкви. 0днако такой версии явно противоречит тот факт, что в 960 году русское войско в очередной раз участвует в сражениях Византии с арабами. И, надо думать, правы те исследователи, которые считают что превращение Руси в католическую епархию отнюдь не соответствовало устремлениям Ольги, желавшей только установления взаимоотношений с Западом.

В высшей степени показательно, что процитированная статья германской хроники начинается так: «…959. Король снова отправился против слаавян; в этом походе погиб Титмар. Послы Елены, королевы ругов…» и т. д. И, очевидно, прав автор трактата «Папство и Русь в Х_ХV веках» Б. Я. Рамм, который доказывал: «В тесной связи с захватническими войнами против полабских славян, начавшимися с новой силой в 956 г. (то есть за три года до посольства Ольги. - В.К.), стоит и неприкрытый интерес, проявленный Оттоном к Руси… он задумал создать… епархии… в областях язычников: одна такая епархия намечалась в Польше и другая на Руси. Обращение в христианскую (католическую. - В.К.) веру русских было для Оттона I важным постольку, поскольку оно, как он надеялся, могло облегчить окончательное покорение западных славян и распространение его политического влияния на Русь… Адальберт явился в Киев с титулом «епископа русского»… и вскоре по приезде гостей в Киев поднялось по их адресу такое возмущение… что Адальберт со своими спутниками счел за лучшее спешно оставить пределы Киевской земли». Рамм Б. Я. Папство и Русь в X-XV веках. - М., 1959, с. 33.

Весьма примечательно, что отвержение «миссии» Адальберта не привело к разрыву отношений Руси и Германии. Оттон I, по_видимому, все же смирился с тем, что Русь не пожелала стать частью католического мира, и на созванном им в марте 973 года «имперском съезде» присутствовало посольство Руси, представлявшее княжившего тогда в Киеве внука Ольги (умершей около четырех лет до этого) Ярополка (отец его, Святослав, погиб годом ранее).

Итак, Ольга, в сущности, «вывела» Русь на мировую арену, установив взаимосвязи и с расположенной к югу от Киева Византией, и с Западной Европой в лице самой ее мощной тогда державы. Но достаточно сложна была проблема отношений с восточным соседом - Хазарским каганатом.