Общерусский Судебник 1497 г.

Промежуточную категорию составляло население слободок и дворов, принадлежавших отдельным феодалам и расположенных в городской черте. Эти люди, экономически связанные с посадом, были тем не менее свободны от городского тягла и несли повинности только в пользу своего господина. Хозяйственный подъём в XV в., развитие ремесла и торговли укрепляли экономическое положение городов, а следовательно, поднимали и значение посадских людей. В городах выделяются наиболее состоятельные круги купечества - гости, ведущие иноземную торговлю. Появилась особая категория гостей - сурожане, ведущие торг с Крымом (с Сурожем - Судаком). Несколько ниже стояли суконники - торговцы сукном.

1.3 Государственный строй

Во второй четверти XIII в. с усилением власти князей междуречья Оки и Волги, а также с ослаблением городов после монголо-татарского нашествия вече теряет какую-либо силу. Большое значение при князе приобретает феодальный совет, состоявший из нескольких (10-15) наиболее знатных бояр. В первую половину XV в. из среды боярства выделилась особая категория "бояр введённых" - постоянных советников великого князя и исполнителей его поручений по всем вопросам государственного управления.

Феодальный совет вместе с князем осуществлял законодательные функции и верховное управление, был окончательной инстанцией суда.

Большой вес в феодальном совете имели такие должностные лица, как тысяцкий, окольничий и казначей. Должность тысяцкого в Московском княжестве превратилась в наследственную; её узурпировали могущественные боярские фамилии. Известная самостоятельность тысяцкого, ведавшего городским ополчением, а также судебным и финансовым надзором, превратила его в главу боярской оппозиции возрастанию власти великого князя. В 1373 г., когда представился тысяцкий Василий Протасьев, эта должность была упразднена.

Должности окольничего и казначея были тесно связаны с ростом власти и единодержавия великого князя московского. Окольничий являлся ближайшим советником и исполнителем поручений великого князя, особенно в области дворцового управления.

Особое место в государственном управлении Московского княжества занимал казначей - хранитель великокняжеской казны и архива (духовных, договорных грамот, ханских ярлыков и др.). По-видимому, ещё до образования централизованного государства при казначее сложилось первое государственное учреждение - "Казна" (впоследствии Казённый двор). Уже в 1450 г. впервые упоминается казённый дьяк, а в 1467 - казённый подьячий - должностные лица, ведающие несложным делопроизводством этого государственного учреждения. Являясь главой важнейшего ведомства, сложившегося ранее других, казначей помимо основных своих функций выполнял и некоторые другие общегосударственные задачи: ведал ямскими, поместными, холопьими и посольскими делами; делопроизводство по этим делам велось также на Казённом дворе.

Московское государство оставалось ещё раннефеодальной монархией. В силу этого отношения между центром и местами строились первоначально на основе сюзеренитета-вассалитета. Однако с течением времени положение постепенно менялось. Московские князья, как и все другие, делили свои земли между наследниками. Последние получали обычные уделы и были в них формально самостоятельны. Однако фактически старший сын, приобретший "стол" великого князя, сохранял положение старшего князя. Со второй половины XIV в. вводится порядок, по которому старший наследник получал большую долю наследства, чем остальные. Это давало ему экономическое преимущество. К тому же он вместе с великокняжеским "столом" обязательно получал и всю Владимирскую землю.

Постепенно изменилась и юридическая природа отношений между великим и удельными князьями. Великие князья возглавили целую иерархию феодалов из удельных князей и бояр, взаимоотношения с которыми определялись многочисленными договорными и жалованными грамотами, устанавливавшими различные степени феодальной зависимости для разных субъектов. В договорах князья признавали великого князя "братом старейшим", обязывались действовать "заодин" против врагов (татар, немцев) и определяли некоторые общие порядки внутри княжеств (выдачу беглых холопов, таможенную политику). Во многих грамотах подчёркивалась территориальная неприкосновенность каждой из сторон. Жалованные грамоты выдавались великими князьями тем вассалам, чьи земли входили в состав великого княжества (князьям, боярам, монастырям), и определяли феодальный иммунитет, т.е. право осуществления этими феодалами на своих землях некоторых государственных функций (суда или сбора налогов, иногда и того и другого) без вмешательства великокняжеской администрации.

Главой Русского государства был великий князь, обладавший широким кругом прав. Он издавал законы, осуществлял государственное руководство, имел судебные полномочия.

Уже в XII в. (ещё до вторжения монголов) на Руси стала формироваться идеология великокняжеской власти, которая могла бы преодолеть распад и раздробление Руси. В "Слове" Даниила Заточника рисуется образ сильного и справедливого великого князя. Князь должен иметь близ себя думцев и опираться на их Совет. Ему нужно большое и сильное войско. Только это может обеспечить самовластие князя и защитить страну от внешних и внутренних врагов. Идеологи нарождающегося самодержавия осуждают боярское самоуправство и засилье, которые порождают неурядицы в державе и ослабляют её перед грядущим нападением грозного врага. Реальная княжеская власть с течением времени усиливается и изменяется. Эти изменения шли в 2 направлениях - внутреннем и внешнем. Первоначально свои законодательные, административные и судебные правомочия великий князь мог осуществлять лишь в пределах собственного домена. Даже Москва делилась в финансово-административном и судебном отношениях между князьями-братьями. В XIV-XV вв. великие князья оставляли её обычно своим наследникам на правах общей собственности. С падением власти удельных князей великий князь стал подлинным властелином всей территории государства. Иван III и Василий III не стеснялись бросать в тюрьму своих ближайших родственников - удельных князей, пытавшихся противоречить их воле.

Т.о., централизация государства явилась внутренним источником усиления великокняжеской власти. Внешним источником её усиления было падение власти Золотой Орды. Вначале московские великие князья были вассалами ордынских ханов, из рук которых они получали право на великокняжеский стол. (Так, в 1325 г. московский князь Иван Калита получил титул великого князя всея Руси и ханский ярлык на великое княжение.) С Куликовской битвы эта зависимость стала только формальной, а после 1480 г. московские князья стали не только фактически, но и юридически независимыми, суверенными государями. Новому содержанию великокняжеской власти были приданы и новые формы. Начиная с Ивана III, московские великие князья именовали себя "государями всея Руси". Иван III и его преемник пытались присвоить себе и царский титул, признанный некоторыми европейскими державами.

В целях укрепления международного престижа Иван III женился на племяннице последнего византийского императора Софье Палеолог - единственной наследнице уже не существующего константинопольского престола. Делались попытки идеологического обоснования притязаний Ивана III на самодержавие. Кроме брачных связей с Софьей Палеолог стараются установить, конечно мифическое, происхождение русских князей от римских императоров. Была создана теория божественного происхождения княжеской власти. Дворянские историки, начиная с Н.М. Карамзина, считали, что московские великие князья были уже самодержцами. Это верно в том смысле, что Иван III, завершивший освобождение Руси от татар, "сам держал" свой княжеский стол, независимо от Орды. Однако говорить о самодержавии в полном смысле слова, т.е. о неограниченной монархии в XV и даже XVI в., не приходится. Власть монарха (великого князя московского и царей "всея Руси") была ещё ограничена другими органами раннефеодального государства, прежде всего Боярской думой. Она выросла из совета при князе, существовавшего ещё в Древнерусском государстве. Оформление Думы следует отнести к XV в. Боярская дума отличалась от прежнего совета большей юридической и организационной оформленностью. Она была постоянно действующим органом, имела сравнительно стабильный состав. В неё кроме бояр московского князя входили бывшие удельные князья и их бояре. С первой половины XVI в. в думе появились и менее знатные феодалы - окольничьи, а также представители поместного служилого дворянства - думные дворяне ("дети боярские, которые в думе живут") и верховной служилой бюрократии - думные дьяки; последние вели делопроизводство Боярской думы (4 человека первоначально).

Князь (царь) разделял власть с крупнейшими феодалами страны, поскольку функции Боярской думы были неотделимы от его прерогатив, хотя формально это нигде не было зафиксировано. Великий князь юридически не обязан был считаться с мнением Думы, но фактически не мог поступать самовольно, ибо любое его решение не приводилось в жизнь, если не было одобрено боярством. Через Думу боярство осуществляло политику, угодную и выгодную ему.

Боярская дума разрешала важнейшие государственные дела. Она была законодательным органом. Ею были утверждены судебники 1497 и 1550 годов. Статья 98 Судебника 1550 г. считала приговор Боярской думы необходимым элементом законодательства: указ о кабальном холопстве в апреле 1597 г. царь "приговорил со всеми бояры", ноябрьский указ того же года о беглых крестьянах царь "указал и бояре приговорили". Вместе с великим князем, а затем и с царём Дума утверждала различные "уставы", "уроки", новые налоги и т.д. Будучи высшим органом управления, Боярская дума осуществляла общее руководство приказами, надзирала за местным управлением, принимала решения по вопросам организации армии, земельным делам. Переговоры с иностранными послами вела специальная ответная комиссия из членов думы. Итог этих переговоров выносился на рассмотрение великого князя (царя) и думы.

Заседания Боярской думы проводились в Кремле: в Грановитой палате, иногда в личной половине дворца (Передней, Столовой, Золотой палатах), реже вне дворца, например, в опричном дворце Ивана IV в Москве или Александровской слободе.

Укрепляя свою власть, великие князья и цари XVI в. стремились ослабить значение боярской аристократии. Уже с середины XVI в. из Боярской думы выделилась т.н. "комната", "ближняя дума" - более узкий состав верных царю людей, с которыми он решал важнейшие дела.

Значительная роль Боярской думы в системе государственных органов и господство в ней крупных феодалов являются характерными особенностями раннефеодальной монархии.

Феодальные съезды имели тот же характер, что и во времена Древней Руси, но по мере укрепления централизации государства постепенно отмирали.

Продолжая оставаться раннефеодальной монархией, Московское государство унаследовало от предыдущего периода и органы центрального управления, построенные по дворцово-вотчинной системе. Однако расширение территории государства и усложнение его деятельности приходят в столкновение со старыми органами управления, подготавливают постепенное отмирание дворцово-вотчинной системы и зарождение нового, приказного управления.

Преобразование старой системы начинается с её усложнения. Она подразделяется на 2 части. Одну составляет управление дворца, во главе которой стоит дворецкий (дворский), имеющий в своём распоряжении многочисленных слуг. Дворецкий ведал и пашенными княжескими крестьянами. Другую часть образовывали т.н. пути (отдельные отрасли личного хозяйства великого князя), обеспечивающие специальные службы князя и его окружения. Пути поручались боярам, которые получили название "бояр путных". В ведомстве каждого "пути" находились земли, сёла, деревни. Каждому "путному" боярину были подведомственны низшие должностные лица (ключники, посельские). Лицо, возглавлявшее "путь", получало право управления и суда над населением территории, подведомственной данному "пути"; в его пользу поступала часть доходов от сборов с этого населения. "Пути" как зачатки отдельных дворцовых ведомств в форме поручений - "кормлений" - появились довольно рано. Уже в договорной грамоте сыновей Ивана Калиты (50-е годы XIV в.) упоминались Сокольничий, Конюший и Ловчий "пути". Впоследствии встречаются Стольничий и Чашничий "пути". "Путные" бояре, возглавлявшие эти "пути", имели соответствующие названия: сокольник, конюший, ловчий, стольник, чашник.

Вслед за усложнением системы дворцово-вотчинных органов возрастали их компетенция и функции. Из органов, обслуживавших в первую очередь князя, они всё больше превращались в общегосударственные учреждения, выполнявшие важные задачи по управлению государством. Так, дворецкий с XV в. стал в известной мере ведать вопросами, связанными с землевладением церковных и светских феодалов, осуществлять общий контроль над местной администрацией. Вместе с тем выполнение тех или иных обязанностей в государственном управлении теряло прежний характер временного княжеского поручения и превращалось в постоянную службу. Усложнение функций дворцовых органов потребовало создания большого и разветвлённого аппарата. Чины дворца - дьяки - специализировались в определённом круге дел. Из состава дворцовой службы выделялась великокняжеская казна, ставшая самостоятельным ведомством. Была создана большая дворцовая канцелярия с архивом и иными подразделениями.

Всё это подготавливало переход к новой, приказной системе управления, выраставшей из прежней. Такое перерастание началось в конце XV в. Но как система приказное управление оформилось только во второй половине XVI в. Тогда же утвердился и сам термин "приказ". Первыми учреждениями приказного типа были Большой дворец, выросший из ведомства дворецкого, и Казённый приказ. Конюшенный путь превратился в Конюшенный приказ, теперь не только обслуживавший личные потребности князя, но и связанный с развитием конного дворянского ополчения. В начале XVI в. сложился Разряд (Разрядный приказ), ведавший учётом служилых людей, их чинов и должностей. Перерастание дворцово-вотчинной системы в приказную явилось одним из показателей централизации Русского государства, ибо дворцовые органы, ведавшие ранее по существу лишь княжеским доменом, теперь становились учреждениями, руководящими всем громадным Русским государством.

Местное управление Владимиро-Суздальского и Московского княжеств первоначально было несложным. В городах находились наместники, в сельских местностях ("волостях") - волостели. С ростом территории Московского княжества в XIV - первой половине XV в. административно-территориальное деление усложнилось. Русское государство подразделялось на уезды - наиболее крупные административно-территориальные единицы. Уезды делились на станы, станы - на волости. Впрочем, полного единообразия и чёткости в административно-территориальном делении ещё не выработалось: иногда станы и волости были равнозначными территориальными единицами. Наряду с уездами кое-где сохранялись ещё и земли. Существовали также разряды - военные округа, губы - судебные округа.

Во главе отдельных административных единиц стояли должностные лица - представители центра. Уезды возглавлялись наместниками, волости - волостелями. Эти должностные лица за управление уездом или волостью "вместо" великого князя (отсюда термин "наместник") жалованья не получали, а содержались за счёт местного населения - получали от него "корм". Назначение на "кормление" было средством вознаграждения князей, бояр и более мелких феодалов за их службу великому князю. Приехавшего на "кормление" наместника местное население встречало "выезжим кормом". 2-3 раза в год, на Рождество, Пасху и Петров День, население обязано было поставить наместнику основной "корм" в форме различных продуктов, фуража для лошадей ("конское пятно") и т.д. В пользу наместника поступала известная часть различных пошлин с торгов и лавок (полавочные, поворотные, таможенные, судебные, брачные). Значительным источником доходов для наместников был суд.

Взимаемые с населения "корма" были настолько велики, что ими кормились не только наместник или волостель с их семьями, но и их многочисленная челядь. Административному персоналу наместника полагался особый "корм". Этот персонал состоял из их тиунов, судей, доводчиков (или недельщиков) - лиц, осуществлявших вызов в суд, - и праветчиков (судебных исполнителей). Все эти должностные лица были чаще всего дворовыми людьми наместника или волостеля.

Наместники и волостели имели административно-полицейские, судебные, военные функции, а также ведали служилыми людьми в городах.

Система "кормлений" первоначально ничем не ограничивалась. Кормленная грамота, выдаваемая наместнику, была довольно лаконичной и содержала стереотипную фразу - призыв к населению: "И вы, все люди тое волости, чтите его (т.е. наместника или волостеля) и слушайте, а он вас ведает и судит и ходит у вас по всем по тому, как было мреж сего".

Кормленщики были обязаны управлять соответствующими уездами и волостями собственными силами, т.е. содержать свой аппарат управления (тиунов, доводчиков и др.) и иметь свои военные отряды для обеспечения внутренней и внешней функций феодального государства. Присылаемые из центра, они не были лично заинтересованы в делах управляемых ими уездов или волостей, тем более что их назначение было обычно сравнительно краткосрочным - на год-два. Все интересы наместников и волостелей были сосредоточены преимущественно на личном обогащении за счёт законных и незаконных поборов с местного населения. Система кормления была не способна в условиях обостряющейся классовой борьбы обеспечить в должной мере подавление сопротивления восстающего крестьянства. От этого особенно страдали мелкие вотчинники и помещики, которые были не в состоянии самостоятельно обезопасить себя от "лихих" людей. Поднимающееся дворянство было недовольно системой кормления и по другой причине. Его не устраивало, что доходы от местного управления шли в карман бояр и кормление обеспечивало боярству большой политический вес.

Местные органы власти и управления не распространяли свою компетенцию на территорию княжеских вотчин. Княжата и бояре, как и прежде, сохраняли в своих вотчинах иммунитетные права. Они были не просто землевладельцами, но и администраторами и судьями в своих деревнях и сёлах.

С середины XV в. начался процесс постепенного изживания особенностей государственного строя периода феодальной раздробленности: иммунитетные права феодальных владетелей стеснялись, функции наместников ограничивались, а их права и доходы регламентировались.

Городское управление в Московском государстве несколько изменилось по сравнению с киевскими временами. Города в данный период не имели самоуправления. В удельных княжествах управление городами осуществлялось наравне с сельской местностью. С присоединением удельных княжеств к Москве великие князья, сохраняя все земли уделов за их прежними владельцами, всегда изымали города из юрисдикции бывших удельных князей, распространяли на них непосредственно свою власть. Это делалось исходя из значения городов не только как экономических центров, но и прежде всего по военным соображениям. Города были крепостями. Обладание ими обеспечивало великим князьям и удержание бывшего удела в своих руках, и оборону от внешних врагов. Первоначально великие князья управляли городами так же, как раньше удельные князья, т.е. не выделяя их из своих прочих земель. Наместники и волостели, руководя своим уездом или волостью, управляли в той же мере и городами, находящимися на их территории.

Позже появляются некоторые специальные органы городского управления. Их возникновение связано с развитием городов, в первую очередь как крепостей. В середине XV в. появилась должность городчика - своеобразного военного коменданта города. Он обязан был следить за состоянием городских укреплений, за выполнением местным населением повинностей, связанных с обороной. Уже в XV в. городчики использовались и для других великокняжеских дел, в частности земельных. Должность городчиков замещалась местными землевладельцами, преимущественно дворянами и детьми боярскими. Городчики, первоначально бывшие довольно малозначительными фигурами в государственном управлении, уже к концу XV в. стали играть серьёзную роль. Сначала временно, а потом постоянно за ними закреплялись широкие полномочия в земельной, финансовой и других отраслях управления, причём в пределах не только города, но и прилегающего уезда. В соответствии с расширением функций изменилось и название этих должностных лиц. Их начинают именовать городовыми приказчиками. Ведая рядом вопросов военно-хозяйственного и просто хозяйственного порядка, городовые приказчики подчинялись великокняжеским казначеям. На один город назначалось иногда 2 и больше таких приказчиков. В лице городовых приказчиков дворяне и дети боярские получили свой орган местного управления, а великий князь - надёжных проводников политики централизации.

В начале периода русская православная церковь представляла собой большую силу, не только поддерживающую государство, но и соперничающую с ним. В условиях ордынского ига церковь сумела сохранить свои экономические и политические позиции. Монголо-татары не собирались обращать Русь в свою веру. Они предпочли управлять ею через привычное для народа православие. Очень скоро православные митрополиты договорились с Ордой, получили от ханов ярлыки, закреплявшие привилегии церкви ничуть не меньшие, чем они имели от русских князей. Однако по мере подъёма движения за освобождение русского народа лучшие силы православной церкви становились на путь борьбы с монголо-татарами. Рядовые монахи и руководители церкви вставали в ряды бойцов за освобождение России.

Церковь в лице митрополичьего дома, епископских кафедр, крупных монастырей и городских соборов обладала огромным имуществом, в первую очередь земельным, выступая в качестве феодала. Вместо десятины, которой она была наделена ещё при крещении Руси, церковь в Московском государстве получила иные источники доходов: поступления от определённых статей княжеских доходов - городских торговых, таможенных, судебных пошлин.

Экономическое и экологическое могущество позволяло церкви чувствовать себя независимой от государства и даже добиваться приоритета над ним. Однако к концу периода русским князьям удалось взять верх. В обмен за сохранение в неприкосновенности её земельных имуществ церковь признала верховенство светской власти. Противоречивым было и отношение церкви к централизации Русского государства. Существовали силы, которые препятствовали этому процессу, но были и горячие сторонники укрепления единства Руси.

В организационном отношении церковь представляла собой сложную систему. Во главе её стоял митрополит. В 1448 г. русская церковь самовольно стала автокефальной, т.е. самостоятельной по отношению к вселенскому патриарху, сидевшему в Византии. Вся территория подразделялась на возглавляемые епископами епархии. До XV в. русские митрополиты назначались константинопольским патриархом. Теперь они стали избираться собором русских епископов сначала по согласованию со светской властью, а потом и по прямому указанию московских великих князей.

1.4 Землевладение

Феодальное землевладение на рубеже XV-XVI вв., представленное большим разнообразием форм, характеризуется серьёзными сдвигами в структуре. На Руси существовали тогда в основном 4 вида феодального землевладения: светское, церковно-монастырское, дворцовое (обслужившее нужды Государева двора) и, наконец, черносошное. Землевладение светских и духовных росло прежде всего за счёт земель, принадлежавших "чёрным" крестьянам. Захват крестьянских земель был типичным для того времени. Судьбы крупного светского землевладения были противоречивы. С одной стороны, происходил процесс раздробления крупных боярских латифундий, сокращение, а с начала XVI в. и ликвидация податных привилегий светских феодалов, а с другоё - рост новых магнатских владений лиц, тесно связанных с великокняжеским двором. Источником формирования дворцового землевладения было владение княжеских слуг ("служни земли"). С.Б. Веселовский датировал выделение дворцовых земель из черносошных последней четвертью XV в.

Для светского землевладения характерна была лоскутность владений, разбросанность по нескольким уездам. Корни этого явления уходили в глубокую древность и связаны были с происхождением "первовотчин" бояр в центральных уездах и расширением их земельных богатств по мере объединения земель Москвой. Рост боярских земель приводил к раздроблению вотчин. Приходилось изыскивать новые вотчины. Росла мобилизация земельной собственности, а тем временем значительно повысились цены на землю. Земель же для служилых людей не хватало.

В годы правления Ивана III (после 1485 г.) особым уложением запрещалось продавать иногородним вотчины в Твери, Микулине, Торжке, Оболенске, Рязани и на Белоозере. Возможно, аналогичные мероприятия коснулись и владений суздальских, ярославских и стародубских княжат. Это уложение, имевшее целью поставить предел процессу дробления княжеского землевладения, вряд ли было осуществлено. Во всяком случае его пришлось подтверждать Василию III и Ивану IV Грозному.

Наряду с вотчинным землевладением было распространено и землевладение подведомственных князьям всевозможных военных и административных слуг "под дворским". Оно было целиком обусловлено службой и носило условный характер. Слуги "под дворским" (посельские, дьяки, ключники) набирались как из свободных, так иногда и из холопов, приобретавших свободу.

Представление о "безусловном" характере землевладения вотчинников ошибочно. Вотчинники обязаны были службой феодалу. Условное землевладение слуг (свободных и несвободных) и условное вотчинное землевладение стали истоками формирования поместной системы в конце XV в. Ранняя история поместья остаётся недостаточно изученной. Не ясно, например, было ли первоначально поместье пожизненным владением или безусловным. А.Я. Дегтярёв показал, что на раннем этапе основная масса поместий переходила от отца к сыну. Ю.Г. Алексеев и А.И. Копанев считают, что на раннем этапе развития поместной системы элементы условности владения поместьем сказывались сильнее, чем на последующих (в частности, отсутствовало право завещания поместных земель). В дальнейшем же происходило сближение поместья с вотчиной, которое привело к их окончательному слиянию. Эти тезисы представляются нам недоказанными. Поместье и вотчина, происходя из одного корня, на определённом этапе разошлись. К сожалению, определить условия поместной службы и поместного владения на рубеже XV-XVI вв. пока крайне трудно. В ходе осуществления поместной реформы в Новгороде землю получило примерно 2,5 тысячи помещиков. В результате значительно упрочились владельческие позиции рядового дворянства, что содействовало повышению боеспособности войска.

Ликвидация самостоятельности Великого Новгорода привела к конфискации земель у новгородских бояр. Часть бояр была переселена в центральные районы страны и слились с массой детей боярских (например, Лашинские в Рязани). Некоторые из новгородских бояр (например, Амосовы), став владельцами земель на Двине, в дальнейшем трансформировались в черносошных крестьян.

Развитие земельных отношений характеризовалось полным или почти полным исчезновением самостоятельной общинной собственности на землю. Земли общин переходили в руки вотчинников и помещиков, включались в состав княжеского домена. В то же время всё более чётко оформлялось вотчинное и поместное землевладение. Вотчина отличалась тем, что собственник обладал почти неограниченным правом на неё. Он мог не только владеть и пользоваться своей землёй, но и распоряжаться ею: продавать, дарить, передавать по наследству. В то же время вотчина - феодальное землевладение, поэтому - условное. Например, князь мог отобрать вотчину у отъехавшего вассала.

Ещё более условная форма землевладения - поместье. Оно давалось сеньором своим вассалам только на время службы как вознаграждение за неё. Поэтому распоряжаться землёй помещик не мог.

Великокняжеский домен разделялся на чернотяглые и дворцовые. Они различались лишь по форме эксплуатации населявших эти земли крестьян и по организации управления ими. Дворцовые крестьяне несли барщину или натуральный оброк и управлялись представителями дворцовой власти. Чернотяглые платили денежную ренту и подчинялись общегосударственным чиновникам. Земли домена постепенно раздавались великими князьями в вотчины и поместья.

Глава 2. Судебник

2.1 Обязательства

Обязательствам из договоров Судебник 1497 г. уделял меньше внимания, чем РП. О займе говорила лишь ст. 55, предусматривавшая, подобно РП, ответственность за несостоятельность должника. Эта статья вводила новые термины: полетная грамота - об уплате долга в рассрочку; истина - стоимость товара или сумма денег, взыскиваемая истцом с несостоятельного должника.

Имелись упоминания о договорах купли-продажи (ст. 46 "О торговцех" и ст. 47) и личного найма. Судебник вслед за ПСГ предусматривал, что наймит, не дослуживший своего срока или не выполнивший обусловленное задание, лишался оплаты (ст. 54).

Судебник 1497 г. более чётко, чем РП, выделял обязательства из причинения вреда, правда, лишь в одном случае: ст. 61 предусматривала имущественную ответственность за потраву. Как своеобразные обязательства из причинения вреда рассматривает Судебник некоторые правонарушения, связанные с судебной деятельностью. Судья, вынесший неправосудное решение, обязан возместить сторонам происшедшие от того убытки. Такая же мера применялась к лжесвидетелям. Закон прямо указывает, что наказанию судья (точнее, боярин и дьяк) за свой проступок не подлежит (ст. 19): "...а боярину и диаку в том пени нет...".

2.2 Наследственное право

Мало изменилось и наследственное право. Судебник, однако, устанавливал общую и чёткую норму о наследовании (ст. 60). При отсутствии завещания (духовной грамоты) вступало в действие наследование по закону. Наследство получал сын, при отсутствии сыновей - дочери. Дочь получала не только движимое имущество ("статок"), но и земли. За неимением дочерей наследство переходило ближайшему из родственников.

2.3 Понятие и виды преступлений

Если гражданские правоотношения развивались сравнительно медленно, то уголовное право в данный период претерпело существенные изменения, отражая обострение противоречий феодального общества и усиление классовой борьбы.

Преступление понимается Судебником не как "обида", то есть нанесение материального, физического или морального вреда, а как "лихое дело", то есть совершение такого деяния, которое нарушает интересы господствующего класса и государства.

При этом Судебник даёт лишь примерное перечисление деяний, относимых к категории лихих дел, оставляя за господствующим классом право подводить под это понятие любое деяние, нарушающее интересы господствующего класса или посягающее на установленный в государстве порядок. Перечисляя такие виды преступлений, как татьба, разбой, душегубство, ябедничество, Судебник в статье 8 вводит новое понятие: "...иное какое лихое дело...".

Развитие феодализма нашло своё отражение в некотором изменении взгляда на субъект преступления. По Судебнику ответственности подлежали все лица, совершившие преступления, в том числе и холопы.

По "Русской Правде" холопы отвечали за совершённые ими преступления и проступки перед своим господином. Убийство господином своего холопа не считалось преступлением, а убийство чужого раба рассматривалось как нанесение материального ущерба его владельцу и влекло обязанность возместить нанесённый ущерб и уплатить штраф за самовольное истребление частной собственности.

В связи с развитием феодализма и превращением холопов в крепостных Судебник признаёт холопов субъектами преступления, распространяя на них уголовную ответственность за совершённые преступления.

Судебник ничего не говорит о моментах, исключающих вменение, то есть об условиях, освобождающих лицо от ответственности за совершённое преступление в силу малолетства или преклонного возраста, тяжёлой болезни, увечья и т.д.

В случаях, когда человек не мог сам вести дело, ему предоставлялось право нанять наймита, то есть человека ведущего процесс за него. "А на ком чего взыщет жонка, или детина мал, или кто стар, или немощен, или чем увечен, или поп, или чернец, или черница, или кто от тех в послушестве будет кому, ино наймита наняти волно (ст. 52).

В Судебнике не указывается, освобождается ли от наказания собственник, убивший вора в своём дворе, учитывается ли при определении вины состояние опьянения преступника, различается ли преступление по стадиям совершения - приготовление, покушение, неоконченное преступление, оконченное преступление.

По сведениям Герберштейна - австрийского дипломата, бывшего послом при дворе Ивана III и оставившего записки о нравах и обычаях Московского государства того периода, - собственник имущества, поймавший вора на месте преступления, мог "безнаказанно убить его, однако под тем условием, что он принесёт убитаго во дворец князя и расскажет, как было дело" "Записки о Московии барона Герберштейна", СПб., 1866, стр. 81..

Обострение классовых противоречий, борьба за централизацию государства и установление единодержавной великокняжеской власти обуславливали усиление ответственности за посягательства на государственный строй и особу государя. И хотя статьи Судебника не устанавливали ответственности за неоконченное преступление или покушение, в действительности лица, покушавшиеся на государственный строй или особу царя, подлежали такой же ответственности, как и за совершённое преступление. Можно предположить, что в этих случаях наказывали даже за голый умысел.

Так, в 1456 г. за прежние деяния и подозрения в умыслах "крамолы" был "поиман" на Москве и сослан в Углич Серпуховской князь Василий Ярославич.

Попытка серпуховских детей боярских и дворян освободить князя из заточения, когда "обличися мысль их", была подавлена с неслыханной для того времени жестокостью. Жестокой казни подверглись участвовавшие в заговоре против правительства Ивана III Владимир Гусев и др.

"И сведав то и обыскав князь великий Иван Васильевич злую их мысль, и велел изменников казнити" цитата по статье С.Б. Веселовского "Владимир Гусев - составитель Судебника 1497 г."// "Исторические записки" 1939 г., №5, стр. 47..

Судебник 1497 г. ярко проводит основной принцип феодального права - права-привилегии. Одно и то же преступление влекло за собой различную степень ответственности в зависимости от того, кем и по отношению к кому оно было совершено.

В соответствии с этим в статьях Судебника подчёркивается социальная принадлежность виновного или пострадавшего: "А взыщет боярин на боярине..."(ст. 63), "А взыщет черной на черном..."(ст. 63), "А кто сореть межу или грани ссечёт из великого князя земли боярина и монастыря... ино того бити кнутием, да истцу взяти на нём рубль"(ст. 62), "А христиане промежу себя... кто у кого межу переорет или перекосит... ино волостелем или поселскому имати на том за боран по два алтына и за рану присудят, посмотря по человеку и по ране и по рассуждению"(ст. 62).

Судебник вводит понятие "добрых" и "лихих" людей.

К людям добрым Судебник относит наиболее зажиточных, благонамеренных представителей господствующего класса или чёрного крестьянства, зарекомендовавших себя рачительными хозяевами или особо ревностно проявлявших себя на службе. Им предоставлялось право "облиховать", то есть признать "ведомым лихим человеком" любого. Доказывать виновность оговорённого не требовалось.

Человек, признанный добрыми людьми "ведомым лихим человеком", подлежал при обвинении его в совершении "лихого дела" смертной казни, а в остальных случаях был обязан удовлетворить требования истца вне зависимости от того, совершил он преступление или нет.

В отличие от РП Судебник выделяет уже преступления против государства и его оплота - церкви, а также преступления, совершаемые феодально-зависимым населением против своих господ.

Особенностью Судебника является не только включение новых, не известных РП видов преступлений, но и то, что он главное внимание сосредотачивает на наиболее существенных, особо опасных для феодального государства преступлениях - душегубстве, разбое, татьбе, поджогах, злостной клевете и др., меньше уделяя внимания незначительным проступкам против личности, главным образом, против телесной неприкосновенности (раны, наносимые оружием, удары рукой, палкой, острой или тыльной стороной меча и другими предметами, повреждение руки, ноги, глаза, зуба, усов и т.д.).

Судебник 1497 г. устанавливал следующие виды преступлений:

1. Политические преступления

К их числу Судебник относил "крамолу". Под крамолой понималась измена, заговор, призыв к восстанию или поднятие восстания и другие действия, совершаемые преимущественно представителями господствующего класса и направленные против правительства. Именно как крамолу стали рассматривать великие князья отъезд бояр к другому князю. Тверской летописец, например, называет крамольниками князей и бояр, отъехавших в 1485 г. из Твери к московскому великому князю.

Период XV в. помимо отъездов, практиковавшихся удельными князьями, изобиловал восстаниями и заговорами против власти и жизни самого великого князя.

Всё княжение Василия II Тёмного (1425-1462) сопровождалось непрекращающейся борьбой с удельными князьями. Они трижды пытались занять великокняжеский престол. В 1435 г. Василию II пришлось подавлять восстания в Галицком уделе, а также на Устюге. В 1456 г. Василий II требовал от новгородцев выдачи ему "его лиходеев, изменников", скрывавшихся за границей его княжества. В 1497 г. был раскрыт заговор Владимира Гусева и его сообщников против правительства Ивана III.

В своей борьбе против великого князя крупные феодалы искали поддержки за пределами Русского государства - в Литве, Польше, Золотой Орде. В конце 1470 - начале 1471 гг. боярская верхушка Новгорода заключила договор с великим князем Литовским и королём Польским Казимиром 4, по которому Новгород получал военную помощь для борьбы с великим князем Русским, а за это выплачивал королю подать, т.н. "Чёрный бор", и становился его вассалом. Подобное же соглашение в 1483 г. заключил Тверской великий князь Михаил Борисович. В 1491 г. брат Ивана III, "...чиня измену великому князю, преступая крестное целование" А.Е. Пресняков. Образование Великорусского государства. П., 1918, стр. 427., уклонился от похода на татар, возглавил заговор против великого князя, заключив сношения с Казимиром и ханом Ахматом.

Помимо внутриклассовой борьбы с противниками централизации, XV в. характерен нарастанием классовой борьбы в городе и деревне, выливавшейся в стихийные выступления крестьян и городского населения, жестоко подавляемые правительством. Борьба крестьян против феодалов, захватывавших крестьянские, общинные земли, выражалась часто в истреблении собственности феодалов: порубке лесов, уничтожении посевов, поджогах строений, а часто и в убийстве самого феодала.

Статья 9, говоря о крамоле, выделяет таких преступников, как "подымщик" и "зажигалник". Подымщик досоветской историографией трактовался преимущественно как поджигатель дома, двора, жилого помещения (дыма), в отличие от поджигателя города, укреплений - зажигалника. Отмечая, что данная трактовка не объясняет, почему понадобилось такое подразделение, если оба вида поджога относятся к числу наиболее опасных преступлений и влекут высшую меру наказания, Л.В. Черепнин заменяет термин "подымщик" другим, содержащимся в ст. 61 Судебника 1550 г. термином - подмётчик. В исторической и историко-юридической литературе под подметчиками принято понимать лиц, подбрасывающих в чужой дом имущество с целью обвинить человека в краже или подкладывающих во двор труп с целью обвинить жителей этого двора в убийстве и завладеть их имуществом, а под зажигалниками - поджигателей чужого двора.

В работе "Русские феодальные архивы 14-15 вв." и в сборнике "Судебники 15-16 вв." Л.В. Черепнин высказал предположение о том, что в данной статье, где речь идёт о политических преступлениях, "подмет" означает шпионаж, разглашение секретных сведений ("подметное письмо"), а зажигальником является лицо, совершающее не простой поджог, а поджог города с целью передачи его врагу Л.В. Черепнин. Судебники 15-16 вв. - М.-Л., изд. Академии наук СССР, 1952, стр. 59; Л.В. Черепнин. Русские феодальные архивы 14-15 вв., ч.2. - М., 1951, стр. 329-330..

Впервые на неточность такой трактовки обратил внимание О.И. Чистяков. Он отметил не только неправомерность произведённой замены и отождествления термина "подымщик" с термином "подмётчик", но и не согласился с тем, что подмёт означает шпионаж. Подмёт, по его мнению, это подбрасывание кому-либо не только похищенного имущества с целью обвинения его в разбое или татьбе, но и подмётных писем. Аналогичную трактовку давал В.Н. Татищев: "Пометчик двояков: 1) который поличное кому подкинет, хотя оного невинно ополичить...; 2) пасквилянт, который поносительные или возмутительные письма, сочиня, подкладывает...". Подмётное письмо, по мнению Чистякова, не шпионаж, а скорее какая-то прокламация, которую подбрасывают для возбуждения народа против власти или её представителей, поэтому подымщика можно рассматривать как человека, поднимающего бунт, возмущение. Это предположение находит подтверждение в раскрытии значения слова "подымщик". По Далю, оно отождествляется не с "дымом", а с характеристикой человека - подъименный, подъименщик, принявший чужое имя, живущий не под своим, а под именем другого.

Упоминание в статье 9, перечисляющей особо опасные виды преступлений, такого "лиходея", как "зажигалник", достаточно ясно свидетельствует о том, что деяние, совершённое им, должно отличаться от "пожега", о котором говорит статья 7. Согласно ей, ответственность за "пожог" решается полем, т.е. простым состязанием сторон, и смертной казни за совершение его не предусматривается.

Т.о., к политическим преступлениям по Судебнику 1497 г. можно отнести "крамолу", т.е. заговор против государственной власти, поджог города или крепости с целью передачи её неприятелю, "подмет", т.е. шпионаж, разглашение секретных сведений, призыв к заговорам и измене путём распространения "возмутительных" и "поносных" писем.

Усиление закрепощения вызвало обострение борьбы феодально-зависимого и закрепощаемого населения. Выступления против господствующего класса приняли массовый характер. В связи с этим наряду с определёнными деяниями, признаваемыми преступными, Судебник 1497 г. вводит понятие "лихого дела" и "ведомых лихих людей". "Лихим" человеком мог быть признан любой человек, хотя бы и не совершивший никакого конкретного деяния - измены, поджога, подмёта, но сочувствующий, поддерживающий требования народа и в силу этого являющийся человеком, опасным для господствующего класса.

Право господствующего класса расправляться с опасными для него представителями феодально-зависимого населения закреплялось статьёй 9 Судебника, перечислявшей ответственность за особо опасные преступления.

2. Имущественные преступления

Собственность феодала на средства производства и неполная собственность на работника производства является основой производственных отношений при феодальном строе. Защищая интересы господствующего класса, Судебник устанавливал ответственность за нарушение права феодальной собственности.

Судебник предусматривал следующие виды преступлений против имущественных прав: 1) разбой, 2) похищение чужого имущества (татьба), 3) истребление или повреждение чужого имущества, 4) противозаконное пользование чужим имуществом.

а) разбой

Судебник не устанавливал различия между грабежом и разбоем. В XV в. под разбоем понималось открытое нападение, производимое обычно шайкой, но не обязательно сопровождавшееся убийством. Ответственность за разбой была различной в зависимости от того, совершался ли он "ведомым лихим человеком" или нет. Совершение разбоя "ведомым лихим человеком" каралось смертной казнью (ст. 8). Если обвиняемый в разбое не был "ведомым лихим человеком", он должен был возместить пострадавшему нанесённый ущерб ("исцево доправити") и наказывался "продажей" (ст. 38), что означало в данном случае денежный штраф.

б) похищение чужого имущества

Похищение чужого имущества, именуемое в Судебнике "татбой", будучи общеуголовным преступлением, являлось также своеобразной формой выражения протеста эксплуатируемых масс против социального гнёта. По Судебнику татьба, то есть кража, подразделялась на простую и квалифицированную. К квалифицированным видам кражи относилась кража церковная, головная (ст. 9), повторная кража (ст. 11 и 13), а также первая кража с поличным, совершённая "ведомым лихим человеком" (ст. 13).

Церковная татьба, упоминаемая в ст. 9, перечисляющей особо опасные преступления, означает, по мнению большинства исследователей Судебника, не только кражу церковного имущества. Под церковным татем понимается лицо, совершившее святотатство, т.е. деяние, так или иначе нарушающее права и интересы церкви, являющейся оплотом феодального государства Л.В. Черепнин. Русские феодальные архивы 14-15 вв., ч.2. - М., 1951, стр. 329..

По установившемуся в историко-юридической литературе мнению, головная татьба означает воровство, кражу людей (холопов и крепостных). Л.В. Черепнин в вышеупомянутых работах даёт иное толкование. Он считает, что "укрывательство людей" влекло за собой не смертную казнь для виновных, а превращение их самих в холопов в случае невозможности возвратить похищенных людей. Поэтому под головной татьбой следует рассматривать не воровство людей, а воровство вообще, но сопровождающееся убийством.

Такая точка зрения представляется более убедительной. Головная татьба так же, как татьба церковная, стоит в числе особо опасных преступлений, предусматриваемых ст. 9, особо защищающей интересы и права государства и господствующего класса от посягательств со стороны эксплуатируемых.

Эксплуатируемое население (крепостные, холопы), естественно, не имели возможности и средств "воровать" чужих людей (также крепостных и холопов), укрывать их или переправлять за рубеж.

Вместе с тем трудно предположить, чтобы законодательство было так сурово в отношении самого класса феодалов, тем более, что период 14-15 вв. не был ещё периодом всеобщего и полного закрепощения, и случаи переманивания и увода феодально-зависимого населения одним владельцем от другого были довольно часты.

Исходя из всего этого, нет оснований полагать, что под головной татьбой Судебник понимал воровство людей.

Защита феодальной собственности и личности феодала красной нитью проходит через Судебник 1497 г. Усиливающаяся классовая борьба не могла не вызвать увеличения посягательств на собственность феодала, зачастую сопровождавшихся убийством собственника. Это также могло быть средством расправы с тем или иным представителем господствующего класса, но совершаемой не группой лиц, а в одиночку. Поэтому установление Судебником наказания за такое квалифицированное преступление, как кража, сопровождающаяся убийством, было вполне закономерным явлением. Совершение этого преступления влекло за собой смертную казнь.

Этим же объясняется и отнесение Судебником к квалифицированным видам преступлений кражи, совершённой вторично, и кражи, хотя и совершённой впервые, но когда человек уличён, пойман с поличным и признан по оговору "ведомым лихим человеком".

Все виды квалифицированных краж карались смертной казнью (ст. 9, 11, 13).

Простой татьбой считалась кража, совершённая впервые, кроме церковной, головной татьбы (ст. 10) и татьбы с поличным (ст. 13), а также обвинение в краже со стороны добрых людей при отсутствии доказательств о совершении оговорённым краж до этого оговора (ст. 12).

Татьба, совершённая впервые, наказывалась "торговой казнью", т.е. битьём кнутом, возмещением убытков истцу, а также взысканием "продажи" в соответствии с решением суда. При невозможности возместить убытки из-за отсутствия имущества виновный выдавался истцу "головою на продажу", т.е. в холопство (ст. 10).

Оговор в краже со стороны добрых людей влёк за собой для оговорённого обязанность уплатить "исцеву гыбель без суда", т.е. сумму предъявляемого истцом иска (ст. 12).

в) Истребление или повреждение чужого имущества

К этому виду преступлений Судебник относил "пожог" - простой поджог двора или другого имущества. Виновность обвиняемого доказывалась полем, т.е. состязанием сторон. Ответственность заключалась в необходимости возмещения убытков пострадавшему и выплаты "продажи".

Большое внимание Судебник уделяет охране прав собственности землевладельцев на землю.

Он устанавливает ответственность за повреждение изгородей и учинение потрав, повреждение или уничтожение межевых знаков и запашку чужой земли.

Неустановление или повреждение изгородей и учинение потрав, повреждение или уничтожение межевых знаков и запашку чужой земли.

Неустановление или повреждение изгородей и учинение в результате этой потравы влекло за собой обязанность возместить нанесённый ущерб. Что касается повреждения межевых знаков и запашки чужих земель, то наказание за это носило ярко выраженный классовый характер.

За повреждение межевых знаков или перепашку межи "великого князя земли боярина и манастыря..." виновного предписывалось "бити кнутием, да исцу взяти на нём рубль".

То же самое преступление, но совершаемое крестьянами "промежу себя", влекло за собой денежный штраф в 2 алтына и возмещение убытков пострадавшему, размер которых устанавливался управляющим дворцовым селом, "...посмотря по человеку и по ране и по рассуждению" (ст. 62).

Нет сомнения, что к числу этого вида преступлений в действительности относилось значительно большее количество деяний - уничтожение или повреждение пчелиных ульев, орудий ловли бобров, повреждение или злостное истребление скота и имущества - наказания за которые устанавливались ещё в статьях Русской Правды. Надо полагать, что эти статьи продолжали действовать и во времена Судебника.

г) Противозаконное пользование чужим имуществом

Значительное количество преступлений этого вида - самовольная езда на чужом коне, укрывательство беглых холопов, присвоение найденного предмета и др., предусматривалось ещё "Русской Правдой" и, вероятно, ею же регулировалось и во времена Судебника.

В самом Судебнике говорится лишь о злостной невыплате долга.

Споры, возникавшие из обязательств по договорам, разрешались "полем", т.е. состязанием сторон, и влекли для виновного обязанность уплаты требуемого истцом и судебных расходов (ст. 6).

При этом Судебник устанавливал различную ответственность в зависимости от наличия или отсутствия злой воли виновного.