Роль деятельности М.М. Сперанского в укреплении государственности России

Среди посетителей салона Екатерины Павловны особенно выделялся Н.М. Карамзин, замечательный русский историк, читавший здесь первые тома своей «Истории государства Российского» [26, c.153]. Во время визита Александра I в Тверь, великая княгиня представила Н.М. Карамзина государю, и писатель передал ему «Записку о древней и новой России» - своего рода манифест противников перемен, обобщенное выражение взглядов консервативного направления русской общественной мысли.

В записке Н.М. Карамзин подверг резкой критике все мероприятия, проводимые правительством, считая их несвоевременными и противоречащими «духу народа», его исторической традиции. Выступая за просвещение, он в то же время защищал самодержавие. По его мнению, самодержавие - единственно возможная для России форма политического устройства. На вопрос, можно ли хоть какими-то способами ограничить самовластие, не ослабив спасительной царской власти, - он отвечал отрицательно. Любые перемены, «всякая новость в государственном порядке есть зло, к коему надо прибегать только в необходимости». Спасение же Н.М. Карамзин видел в традициях и обычаях России и ее народа, которым вовсе не нужно брать пример с Западной Европы. Одна из таких традиционных особенностей России - крепостничество, возникшее как следствие «естественного права». Н.М. Карамзин спрашивал: «И будут ли земледельцы счастливы, освобожденные от власти господской, но преданные в жертву их собственным порокам, откупщикам и судьям бессовестным? Нет сомнения, что крестьяне благоразумного помещика, который довольствуется умеренным оброком или десятиною пашни на тягло, счастливее казенных, имея в нем бдительного попечителя и сторонника». Этот аргумент выражал мнение большинства помещиков, которые, как свидетельствует современник Н.М. Карамзина Д.П. Рунич «теряли голову только при мысли, что конституция уничтожит крепостное право и что дворянство должно будет уступить шаг вперед плебеям» [14, c.3].

Как видим, ничего принципиально нового в «Записке» Н.М. Карамзина не содержалось: многие его доводы и принципы были близки значительной части русского общества и известны еще в предшествующем столетии. Неоднократно слышал их, по-видимому, и государь. Однако на сей раз эти взгляды были сконцентрированы в одном документе, написанном живо, ярко, убедительно, на основе исторических фактов и человеком, не близким ко двору, не облеченным властью, которую он боялся бы потерять.

Эта записка Н.М. Карамзина сыграла решающую роль в отношении к М.М. Сперанскому. К тому же в это время давление на императора настолько усилилось, а получаемые им доносы на «изменников» приобрели такой характер, что было просто невозможно и далее оставлять их без внимания. Вместе с тем самоуверенность самого М.М. Сперанского, его неосторожные упреки в адрес Александра I за непоследовательность в государственных делах, в конечном итоге переполнили чашу терпения и вызвали раздражение императора, который, по словам историка Н.К. Шильдера, в частных разговорах обещал М.М. Сперанского расстрелять [39, c.18].

Развязка наступила в марте 1812 г., когда Александр I объявил М.М. Сперанскому о прекращении его служебных обязанностей. В 8 часов вечера 17 марта в Зимнем дворце состоялась роковая беседа между императором и государственным секретарем, о содержании которой никаких сведений не сохранилось. В этот же день дома М.М. Сперанского уже ждал министр полиции А.Д. Балашов с предписанием покинуть столицу. Реформатор не мог и предположить, что возвратится в столицу только через девять лет, в марте 1821 г.

Современники назовут эту отставку без какого-либо официального указа «падением М.М. Сперанского» [4, c.77]. Но они будут вполне осознавать, что в действительности произошло не простое падение высокого сановника, какое часто имеет место в политике, а падение реформатора со всеми вытекающими отсюда последствиями.

С высылкой из столицы для М.М. Сперанского наступили времена новых испытаний. Отправляясь в ссылку, он не знал, какой приговор вынесен ему в Зимнем дворце. Это обстоятельство усложнило и отношение к нему местных чиновников в Нижнем Новгороде, а затем и в Перми, где он находился в 1812-1814 гг. Отношение в простом народе к М.М. Сперанскому было противоречивое. В частности, М.А. Корф отмечал: «...Местами ходил, довольно громкий говор, что государев любимец был оклеветан, и многие помещичьи крестьяне даже отправляли за него заздравные молебны и ставили свечи. Дослужась, - говорили они, - из грязи до больших чинов и должностей и быв умом выше всех между советниками царскими, он стал за крепостных…, возмутив против себя всех господ, которые за это, а не за предательство какое-нибудь, решились его погубить» [22, c.86].

Тем не менее, обвинение М.М. Сперанского в государственной измене не списывалось со счетов, особенно в годы патриотического подъема, вызванного нашествием французов. Пермский губернатор даже установил осенью 1812 г. у дома ссыльного двух караульных. Свой поступок он объяснил тем, что «временщик при виде будочников поймет конец своей роли». М.М. Сперанский неоднократно обращался к императору и министру полиции с просьбой разъяснить его положение и оградить от оскорблений. Эти обращения возымели последствия: распоряжением Александра надлежало выплачивать М.М. Сперанскому по 6 тысяч рублей в год с момента высылки.

1 октября 1816 г. М.М. Сперанский был возвращен на государственную службу в должности пензенского губернатора. По прибытии на новое место Михаил Михайлович не встретил горячей поддержки со стороны местного чиновничества. По словам М.А. Корфа, местные чиновники и до него, и при нем были жалкими, большей частью - совершенно безграмотными: «Секретарь губернаторского правления страдал запоем, а секретарь общественного призрения был страстным картежником и не умел составить ни одной бумаги... Заменить их было некем, и оттого губернатор все сколько-нибудь важное должен был писать сам» [36, c.221].

М.М. Сперанский не успел проявить себя в этой должности, так как в марте 1819 г. получил новое назначение - генерал-губернатором Сибири. Неплохо осведомленные о его прошлом, сибиряки говорили: «Человек руководил государством, а здесь ему приходится нашими обыкновенными делами заниматься». М.М. Сперанский чрезвычайно быстро вник в местные проблемы и обстоятельства с помощью провозглашенной им «гласности». Прямое обращение к самому высокому начальству перестало «составлять преступление» [4, c.108]. Сибирь заговорила, причем не с помощью тайно переправляемых в Санкт-Петербург жалоб, а вполне открыто и на месте.

Новый сибирский генерал-губернатор решил провести ревизию Сибири. Она вскрыла вопиющие злоупотребления, произвол местного начальства и полное бесправие населения. Чтобы как-то поправить положение, М.М. Сперанский начинает проводить реформы управления краем.

«Первым сотрудником» при проведении сибирских преобразований был будущий декабрист С.Г. Батеньков. Он вместе с М.М. Сперанским энергично занимался разработкой «Сибирского уложения» - обширного свода реформирования аппарата управления Сибири. Вместе они подготовили множество проектов: о сухопутных сообщениях, об учреждении этапов, об административном образовании губерний по природным зонам и т.д. Особое значение среди них имели два проекта, утвержденные императором: «Учреждения для управления Сибирских губерний» и «Устав об управлении инородцев» [23, c.364]. Примечательно, что особенностью последнего явилось предложенное М.М. Сперанским новое деление коренного населения Сибири по образу жизни на - оседлое, кочевое и бродячее. Соответственно этому делению, каждая категория получала свои права и обязанности, а власти предписывался порядок управления ими.

В период работы над «Сибирским уложением» С.Г. Батеньков искренне верил, что М.М. Сперанский, «вельможа добрый и сильный» действительно преобразит Сибирь. В последствии ему стало ясно, что М.М. Сперанскому не было дано «никаких средств к исполнению возложенного поручения» и результаты его деятельности в Сибири не отвечали возлагавшимся надеждам. Однако С.Г. Батеньков считал, что «за неуспех нельзя винить лично М.М. Сперанского». Он писал о последнем: «Память о нем сохранилась во всей Сибири, несмотря на перемену лиц, уставов и дел, ибо многие памятники и очерк учреждения устояли среди всего этого. Личность его нелегко изглаживалась из памяти, и многие семейства помнили добром»[9, c.115].

В конце января 1820 года М.М. Сперанский направил императору Александру краткий отчет о своей деятельности, где заявил, что сможет окончить все дела к маю, после чего пребывание его в Сибири «не будет иметь цели». Этим Михаил Михайлович явно подталкивал государя к тому, чтобы тот позволил ему в ближайшем будущем возвратится в Петербург. Дозволение Александра не заставило долго себя ждать. Но император предписывал своему бывшему госсекретарю расположить путь из Сибири таким образом, чтобы прибыть в столицу к последним числам марта будущего года. Эта отсрочка сильно повлияла на М.М. Сперанского. В его душе начали преобладать чувство бессмысленности собственной деятельности, сознание того, что в Петербурге по-прежнему есть его недруги, страх остаться в Сибири навсегда и даже боязнь подвергнуться необоснованным обвинениям со стороны местных чиновников, уличенных им в злоупотреблениях.

В марте 1821 года реформатор вернулся в столицу. Он сразу почувствовал изменения, произошедшие в столичном обществе. События отечественной войны создали в русском обществе небывалую обстановку. Вошел в моду либерализм, привычными стали не только разговоры, но и публичные речи о политической свободе, представительных учреждениях, конституции.

6 июня 1821 года М.М. Сперанский был принят императором. Эта встреча привлекла к себе пристальное внимание всего светского общества. У многих даже мелькнула мысль о возврате императора на путь преобразований. Но в действительности беседа прошла очень холодно, и М.М. Сперанский понял, что перестал пользоваться прежним влиянием при дворе. В итоге за ним осталось лишь место в Государственном совете.

2. Государственная деятельность М.М. Сперанского в период правления Николая I

2.1 Предпосылки подготовки и издания «Свода законов Российской империи»

В ноябре 1825 г. Александр I умер. Его преемник, император Николай I, прежде чем осуществлять свою политическую линию решил отладить механизм управления собственной бюрократией, и создать прочную систему законодательства. Архитектором данной системы выступил М.М. Сперанский. Именно его опыт и талант захотел использовать новый император, поручая ему такое важное дело, как составление «Свода законов Российской империи» [13, c.158].

Период правления Николая I (1825-1855) вошел в историю как «апогей самодержавия», поскольку каждый день своего 30-летнего царствования император использовал для того, чтобы всемерно укреплять самодержавный режим. Два фактора сыграли важную роль в определении политической концепции Николая I. После поражения Наполеона и Венского конгресса значительно усилилась роль российского самодержавия в европейской политике. Довольно быстрое подавление восстания 14 декабря 1825 г. усилило позиции правительства Николая I: «Революция на пороге России, но, клянусь, она не проникнет в неё, пока во мне сохранится дыхание жизни, пока… я буду императором» [36, c.257].

Прежде всего, с целью обезвреживания революционных идей император усилил политический сыск. 3 июля 1826 г. он образовал III отделение Собственной Его императорского величества канцелярии. Личная канцелярия царя, оформившаяся при Павле I в 1797 г., теперь была поставлена над всеми государственными учреждениями. III отделение разделялось на пять экспедиций, которые следили за революционерами, сектантами, уголовниками, иностранцами и прессой. В 1827 г. ему был придан жандармский корпус, численность которого сразу же превысила 4 тыс. человек и в дальнейшем постоянно росла. Всю страну разделили на пять жандармских округов во главе с генералами. Начальник III отделения являлся и шефом жандармов. На этот пост выдвигались самые близкие к царю лица.

Во второй четверти XIX в. канцелярия императора превратилась в непосредственный аппарат при царе и рассматривала все важнейшие вопросы жизни страны. Аппарат канцелярии разрастался, его структура усложнялась, появлялись ее подразделения. В 1826 г. было создано II Отделение этой канцелярии для кодификации законодательства, через несколько лет появилось IV Отделение - для руководства женскими училищами и благотворительными заведениями. В 1830-е годы созданы V Отделение - для проведения реформы государственных крестьян, и VI Отделение - для рассмотрения вопросов по управлению Закавказьем. Каждое отделение являлось по своей структуре и функциям как бы особым министерством, но в отдельных случаях они были гораздо влиятельнее министерств в силу своей близости к императору. Некоторые из этих отделений стояли над министерствами и контролировали их деятельность, другие дублировали министерства, часть их создавалась для решения вопросов, которые казались царю особо важными, а все вместе они представляли органы личной власти императора, призванные усилить ее влияние на все стороны общественной жизни. Рост этих отделений приводил к увеличению чиновничьего аппарата и к дальнейшей бюрократизации государственного управления [38, c.143].

В период правления Николая I изменилось и функциональное назначение Государственного Совета. Государственный совет был задуман как законосовещательный орган, разрабатывавший проекты законодательных актов, которые получали юридическую силу после утверждения императором. Членами Государственного совета (по должности или по назначению царя) являлись крупные чиновники и помещики, и общее их число колебалось в различные годы от 40 до 80 человек. Председательствовал в Государственном совете император, в случае своего отсутствия он назначал председательствующего из членов Государственного совета. Государственный совет состоял из пяти департаментов: законов, дел военных, дел гражданских и духовных, государственной экономии, дел царства Польского.

Последний департамент был создан после польского восстания 1830-1831 гг. Собирались и общие собрания Государственного совета. Делопроизводство велось канцелярией, которую возглавлял государственный секретарь.

Государственный совет осуществлял свою главную первоначальную задачу - подготовку законопроектов - недолгое время. Со второй четверти XIX в. законопроекты стали разрабатываться в царской канцелярии, министерствах, специальных комитетах. Обсуждение их в Государственном совете стало носить формальный характер. Нередки были случаи, когда законопроекты вносились в Государственный совет с резолюцией царя: «желательно мне, чтоб принято было» [36, c.287]. «Собственная его величества канцелярия» постепенно приобретала особое значение, оттесняя на второй план Государственный совет. Она была органом, связывающим царя с правительственными учреждениями по всем важнейшим вопросам государственного управления.

В царствование Николая I выросли количество и роль всевозможных секретных и несекретных межведомственных комитетов и комиссий. Создаваемые для подготовки тех или иных реформ и законопроектов, непосредственно подчиненные самому царю, они во время своей деятельности приобретали административное значение, вторгались в компетенцию различных министерств, внося путаницу в административную деятельность и приводя к разложению министерской системы управления. Этому способствовало и то, что на ответственных постах царь предпочитал иметь не государственных деятелей, а аккуратных чиновников-исполнителей, не имевших собственных взглядов и программ. Последнее обстоятельство также способствовало падению роли министерств. На фоне снижения роли Государственного совета как законосовещательного органа, упала роль Сената как органа надзора - личная канцелярия, свита царя, комитеты узурпировали его функции и власть.

В целях ослабления социальной напряженности 6 декабря 1826 г. Николай образовал первый и самый значительный из 10 секретных комитетов, которые создавались в его царствование. Главой Комитета формально значился председатель Государственного совета граф. В.П. Кочубей, а фактически руководил Комитетом М.М. Сперанский [37, c.287]. Составили Комитет особо доверенные сановники царя. Поэтому действовал он сверхосторожно, и за четыре года регулярных заседаний подготовил лишь два серьезных проекта.

Первым из них был проект сословной реформы. Вместо Табели о рангах Петра I, Комитет предложил установить такой порядок, при котором дворянство приобреталось бы только наследственно, по праву рождения, и по «высочайшему пожалованию». Это предложение имело целью превратить российское дворянство в строго замкнутую касту, огражденную от «засорения» инородными элементами. Комитет предложил создать для чиновников, купцов и буржуазной интеллигенции новые сословия - «чиновных», «именитых» и «почетных» граждан, которые освобождались бы, как и дворяне, от подушного оклада, рекрутского набора и телесных наказаний. Наконец, Комитет в Дополнение к указу «о вольных хлебопашцах» (1803) разрешил помещикам освобождать крестьян не только с землей, но и без земли, причем все освобожденные крестьяне должны были образовать еще одно сословие - «вольноотпущенных земледельцев» [30, c.132].

Второй проект «Комитета 6 декабря» предусматривал административную реформу. Государственный совет сохранял лишь законосовещательные функции при царе, а Сенат разделялся на Правительствующий (высший орган исполнительной власти) и Судебный. Внешне здесь воплощался буржуазный принцип разделения властей - законодательной, исполнительной и судебной, но не для ограничения самодержавия, а для того, чтобы упрочить его путем более четкого разграничения функций между всеми властями (одинаково бесправными перед самодержцем), что позволило бы усовершенствовать работу бюрократического аппарата [38, c.291].

Николай I не смог противостоять позиции консерваторов, выступающих против этих проектов, а революционный подъем на Западе от Франции до Польши и взрыв массового недовольства в самой России 1830-1831 гг. отвлекли царя от реформ. В результате он надолго оставил первый и навсегда «похоронил» второй из проектов «Комитета 6 декабря» [11, c.203].

Только в 1832 г. Николай I вернулся к сословным проектам Комитета 6 декабря 1826 г. Частично они были реализованы в законе 1832 г., который учреждал среднее сословие «почетных граждан» двух степеней - «потомственных почетных граждан» (сюда зачислялись дети личных дворян, а также крупные капиталисты, ученые, художники) и «личных почетных граждан» (дети церковнослужителей, не получивших образовательного ценза, и выпускники высших учебных заведений). Внешне эта мера выглядела уступкой буржуазии, но фактически представляла собой очередное пожалование дворянству, поскольку ограждала его от притока чуждых ему элементов. Николай I не решился утвердить предложения Комитета 1826 г. об отмене петровской Табели о рангах. Он только повысил указом 1845 г. чины, которые требовались для получения дворянства в порядке выслуги. Теперь потомственное дворянство предоставлялось гражданским чинам с V (а не с VIII, как ранее) класса, военным - с VI (вместо XIV), а личное дворянство - с IX класса (вместо XIV) и для гражданских, и для военных чинов. В интересах дворянства Николай I 28 ноября 1844 г. отменил созданный М.М. Сперанским и столь тяготивший дворян указ Александра I от 6 августа 1809 г. об «экзамене на чин» для чиновников с VIII класса Табели о рангах [22, c.357].

В целом, верховное управление перестраивалось в направлении усиления личного влияния царя на все стороны жизни общества, дальнейшей централизации, неизбежно принимавшей всё более бюрократический характер. С ростом количества чиновников, контор и канцелярий росло и бумажное делопроизводство; начальственное предписание и распоряжение становилось основным средством управления.

На таких же началах перестраивалось и местное управление. Выросли чиновничьи штаты губернского правления, которые утратили свой коллегиальный характер и был всецело подчинены губернатору. Власть губернатора расширялась, но он полностью подчинялся Министерству внутренних дел; Городское самоуправление подчинялось местной администрации. В общую систему государственной администрации все более входило и дворянское самоуправление, увеличивались штаты земской и городской полиции, выросли ее всевластие и произвол. Бюрократизация провинциальной власти вслед бюрократизацией центрального управления - характерная черта этого времени, чиновник стал важнейшей фигурой провинциальной жизни, оттеснив на задний план сановную знать, если только она не была государственной службе.

Стремление усилить ответственность администрации путем мелочной регламентации дало обратные результаты. Попытка печатания Свода министерских отчетов с целью усилить контроль над администрацией, предпринятая в начале 1830-х годов, была оставлена из-за боязни того, чтобы это не воспринялось как «отчет самого царя своему народу», в случае чего именно на него мог бы «обратиться суд публики» и «не всегда благовидные тайны правительства» могли бы быть «подвергнуты мелочной критике и порицанию» [9, c.256]. В результате росли произвол, безответственность чиновников, бумажная волокита, запущенность делопроизводства.

Одной из главных причин всех названных проблем в системе государственного управления было отсутствие систематизированной и четкой законодательной базы. Со времени Соборного уложения царя Алексея Михайловича, изданного в 1649 г., русские самодержцы издали больше 30 тыс. законодательных актов, которые вплоть до 30-х годов XIX в. не были приведены в систему, оставались разрозненными, а иногда и недоступными [36, c.289]. Русские правительства XVIII-начала XIX вв. (Елизаветы Петровны, Екатерины II, Александра I) ставили перед собой задачу создать новое «Уложение» вместо устаревшего «Соборного уложения» 1649 г. Однако решить ее не могли - отсутствие подготовленных кадров, традиция, рутина, невозможность для самодержавия затронуть устои своей власти препятствовали этому.

Существование различных источников права, неупорядоченная законотворческая деятельность в Российском государстве с середины XVII в. привела к отсутствию сколько-нибудь стройной правовой системы, действию в разных регионах государства различных правовых норм, регламентирующих одни и те же общественные отношения.

В интересах нормального функционирования государства необходимо было собрать и систематизировать все государственные акты. Кроме того, кодификация права должна была, по мысли Николая I, придать самодержавию видимость законности, показать россиянам, что уважение к закону в империи снимает наболевший вопрос о конституции для России. Осуществить кодификацию император поручил М.М. Сперанскому.

Кодификация российского законодательства

Деятельность II Отделения по проведению кодификации законодательства и непосредственно работу М.М. Сперанского император поставил под личный контроль.

Первой стадией громоздкой систематизации по замыслу М.М. Сперанского должно было быть «Полное собрание законов». Юридическая техника для составления «Свода» основывалась на следующей методике: а) статьи «Свода», основанные на одном действующем указе, излагать теми же словами, которые содержатся в тексте и без изменений; б) статьи, основанные на нескольких указах, излагать словами главного указа с дополнениями и пояснениями из других указов; в) под каждой статьей давать ссылки на указы, в нее вошедшие; г) сократить многосложные тексты законов тексты законов; д) из противоречащих друг другу законов выбирать лучший или более поздний. В итоге, уже к началу 1830 г. было создано 45 обширных томов, содержащих около 42 тысяч статей. «Свод законов» должен был состоять из восьми разделов: 1) основные государственные законы; 2) учреждения: а) центральные; б) местные; в) устав о государственной службе; 3) законы правительственных сил: а) устав о повинностях; б) устав о податях и пошлинах; в) устав таможенный; г) уставы монетный, горный и о соли; д) уставы: лесной, оброчных статей и счетные; 4) законы о состояниях; 5) законы гражданские и межевые; 6) уставы государственного благоустройства: а) уставы духовных дел иностранных исповеданий, кредитный, торговый, промышленный; б) уставы путей сообщения, почтовый, телеграфный, строительный, положения о взаимном пожарном страховании, о сельском хозяйстве, о найме на сельские работы, о трактирных заведениях, о благоустройстве в казачьих селениях, о колониях иностранцев на территории империи; 7) уставы благочиния: а) уставы: о народном продовольствии, об общественном призрении, врачебный; б) уставы: о паспортах, о беглых, цензурный, о предупреждении и пресечении преступлений, о содержащихся под стражей, о ссыльных; 8) законы уголовные [30, c.166].

Первоначально реформатор поставил перед собой весьма серьезную задачу: собрать законы, издать их и на этой основе создать новое действующее законодательство. Однако Николай I ограничил ее: собрать все известные законы, издать их в хронологическом порядке и выбрать из них действующие законы. М.М. Сперанский провел огромную работу по выявлению, сбору и публикации всех законов. Кодификационная работа проводилась следующим образом: Из государственных сенатских, коллежских архивов были собраны реестры всех узаконений, на их основе был составлен единый реестр, а уже после этого обратились к первоисточникам. Было прорецензировано 3000 книг, содержащих сенатские протоколы, важнейшие постановления сверялись с подлинниками. Однако собрание узаконений не предполагалось использовать в практических целях. Таким образом, в первое «Полное собрание законов» было помещено более 30 тысяч различных указов, нормативных актов, постановлений, начиная с «Соборного уложения» и до вступления на престол Николая I [38, c.209].

К 1830 г. М.М. Сперанский выполнил поручение: все законы с 1649 г. по 13 декабря 1825 г. (до восшествия на престол Николая I) общим числом в 30 920 были собраны, расположены в хронологическом порядке и напечатаны в 45 томах первого Полного собрания законов Российской Империи. Одновременно были изданы шесть томов второго Полного собрания законов, куда вошли акты, принятые за время царствования Николая I. Все действующие законы составили особый Свод законов Российской Империи в 15 томах, он был издан в 1832 г. Это издание стало официальным руководством в практике царского управления и суда. В первый том «Свода» М.М. Сперанский включил составленную им компиляцию из тех законов XVIII - начала XIX в., которые определяли государственное устройство России. Компиляция была названа: «Основные законы Российской Империи» [30, c.169].

Далее тома этого собрания (всего - 55) печатались ежегодно по 1883 г. и включили в себя все законы Николая I и Александра II. С 1884 по 1916 г. издавалось третье собрание (33 тома законов Александра III и Николая II).

В «Свод» были включены лишь действующие акты: некоторые законы подвергались сокращению; из противоречащих друг другу актов составители выбрали позднейшие. Составители стремились расположить акты по определенной системе, соответствовавшей отраслям права. В I-III-м томах «Свода» излагаются основные законы, государственное и губернское установление и т.п.; в IV-м - уставы о рекрутских и земских повинностях; в V-VIII-м - уставы о налогах, пошлинах, питейном сборе и пр.; в IX-м - законы о сословиях и их правах; в X-м - законы гражданские и межевые; в XI-XII-м - уставы кредитных учреждений, торговые, постановления о фабричной, заводской и ремесленной промышленности и т.п.; в XIII-XIV-м - уставы благочиния (врачебный, о паспортах и беглецах, о содержании под стражей и др.); в XV-м - уголовные законы [33, c.218].

«Свод» был в основном сборником норм феодально-крепостнического права, направленных на сохранение, защиту и укрепление самодержавия. На Украине Свод вступил в действие с 1835 года лишь в той его части, которая регламентировала государственные и административно-правовые отношения; в 1840 г. на Левобережную, а в 1842 г. на Правобережную Украину распространилось действие Свода в части гражданского и уголовного права.

В «Своде» отразилась одна из важнейших особенностей гражданского права в первой половине XIX в. - оно стало развиваться более интенсивно, что в определенной степени объяснялось усилением темпов развития промышленности и торговли. В Х томе было систематизировано действовавшее гражданское законодательство. При этом значительное внимание уделялось укреплению права собственности, регламентации имущественных отношений. В ст. 262 ч. I т. X «Свода» впервые в русском законодательстве было дано понятие права собственности как права «исключительно и независимо от лица постороннего владеть, пользоваться и распоряжаться оным (имуществом) вечно и потомственно» [33, c.225]. Право собственности на землю определялось как право «на все произведения на поверхности ее, на все, что заключается в недрах ее, на воды, в пределах ее находящиеся, и, словом, на все ее принадлежности». Наряду с правом собственности защищалось право законного владения. Значительное место было отведено обязательственному праву, что вызывалось развитием товарно-денежных отношений. В этой связи немало внимания уделялось гражданско-правовым договорам - займа, дарения, залога недвижимого имущества, поклажи и другим.

В первой книге XV тома были изложены нормы уголовного права. Книга состояла из 11 разделов, разделы - из глав, главы делились на статьи (всего было 765 статей) [33, c.231]. Здесь впервые были выделены Общая и Особенная части. Хотя т. XV Свода законов и знаменовал собою значительный шаг в развитии русского уголовного права и его систематизации, все же в нем было много несогласованных и противоречивых норм и статей, и его отсталость обнаружилась с полной очевидностью вскоре после опубликования Свода законов. Руководство новой кодификацией уголовного права было поручено М.М.Сперанскому, но работа по подготовке нового уголовного кодекса была завершена уже после его смерти. Подготовленный проект был рассмотрен Государственным советом, утвержден императором в 1845 году и введен в действие с 1846 года. Новый кодекс получил название «Уложение о наказаниях уголовных и исправительных». Уложение подразделялось на разделы, разделы - на главы, а главы - на статьи (всего было 2224 статьи). Некоторые главы подразделялись еще и на отделения. Количество статей в новом кодексе увеличивалось по сравнению с законами 1832 года втрое. Судебные органы в приговорах по делам, рассмотренным после 1 мая 1846 г., должны были ссылаться только на нормы нового Уложения [22, c.295].

Значительное место уделялось преступлениям против веры, государственным преступлениям. При этом покушение, преступное действие и даже умысел свергнуть императора карались лишением всех прав состояния и смертной казнью. За участие в восстании также полагались лишение всех прав состояния и смертная казнь. Составление и распространение письменных и печатных сочинений с целью «возбудить к бунту» каралось лишением всех прав состояния и ссылкой на каторжные работы в крепость на срок от 8 до 10 лет. При этом лицам, не освобожденным от телесных наказаний, дополнительно назначались от 50 до 60 ударов плетью и клеймение. Специальные разделы были посвящены преступлениям против порядка управления, должностным преступлениям.

В Уложении появились новые статьи и даже специальное отделение «О неповиновении фабричных и заводских людей» [33, c.271]. Особенно сурово наказывались организованные выступления рабочих. Явное неповиновение фабричных и заводских людей владельцу или управляющему заводом, оказанное «целою артелью или толпою», каралось как восстание против властей, т.е. смертной казнью. Предусматривались наказания и против участников забастовок. Виновные подвергались аресту: «зачинщики» - на срок от трех недель до трех месяцев, «прочие» - от семи дней до трех недель. Раздел «О преступлениях и проступках против законов о состояниях» предусматривал защиту сословных прав и привилегий, охраняя и закрепляя сословное разделение людей в обществе. Всякое намерение лица скрыть свою принадлежность к определенному сословию наказывалось лишением всех прав состояния и ссылкой в Сибирь на поселение, при этом лица, не освобожденные от телесных наказаний, подвергались наказанию плетьми от 10 до 20 ударов. В этом разделе имелось специальное отделение «О преступлениях крепостных людей против своих господ» [33, c.274].

Выступления крепостных крестьян против своих господ приравнивались к восстанию против правительства. Любое неповиновение помещику влекло для крепостного наказание розгами от 20 до 50 ударов. За подачу жалобы на своих помещиков крепостные крестьяне наказывались розгами до 50 ударов. Переход крестьян от одного владельца к другому и переход «в другое состояние» без воли помещика наказывался розгами от 30 до 60 ударов. В особом разделе содержались нормы, относившиеся к преступлениям против жизни, здоровья, свободы и чести частных лиц. Умышленное убийство наказывалось лишением всех прав состояния и ссылкой на каторжные работы либо пожизненно, либо на длительные сроки.

Обширный раздел был посвящен преступлениям против собственности частных лиц. Насильственное завладение чужим недвижимым имуществом (землей, домом и т.д.), осуществленное вооруженными людьми, наказывалось лишением всех прав состояния и ссылкой в Сибирь. Умышленный поджог какого-либо обитаемого здания влек наказание, связанное с лишением всех прав состояния и ссылкой на каторжные работы в крепость на срок от 8 до 10 лет. Наказание увеличивалось, если здание принадлежало церкви, императору или членам его фамилии. Разбой, грабеж наказывались лишением всех прав состояния и ссылкой на каторжные работы в крепости, заводы, рудники на различные сроки или пожизненно. Виноватые в краже наказывались в зависимости от обстоятельств совершения преступления ссылкой, заключением в работные дома, отдачей в исправительные арестантские роты и битьем розгами.

Четко выраженный классовый характер носили нормы процесса, закрепленные в разделе о судопроизводстве по наиболее опасным для государства преступлениям: государственным, против веры. Такие дела должны были рассматриваться «без малейшего промедления» (ст.1241). Для их рассмотрения по указу царя могли создаваться особые верховные уголовные суды, состав которых персонально определялся также царем. Такой верховный уголовный суд судил, в частности, декабристов под прямым контролем императора. Особый порядок существовал для рассмотрения дел крестьян, выступавших против своих помещиков и оказывавших сопротивление присланным для их усмирения воинским командам. Их судил военный суд. Свод предоставлял помещикам право производить «расправу по маловажным преступлениям, учиненным помещичьими крестьянами» [33, c.277].

В целом, будучи в своей основе феодально-крепостническим, «Свод законов» учитывал в некоторой степени интересы развивающейся буржуазии. Не вызывает сомнения и правовое значение кодификации законов М.М. Сперанского. Она привела к формированию специальных отраслей законодательства (гражданского, уголовного и других), предопределила создание «Уложения о наказаниях уголовных и исправительных».

Несмотря на то, что «Полное собрание законов» и «Свод законов Российской империи» вобрали в себя немало устаревших норм, которые тормозили развитие капиталистического общества, эти собрания законов значительно подняли авторитет Российского государства в глазах более цивилизованной Европы и просуществовали, претерпев ряд изменений, до 1917 года.

Таким образом, М.М. Сперанским в короткий срок была проведена колоссальная работа, сводившаяся к сбору и систематизации законов. В награду за это он получил орден Святого Андрея и солидную ежегодную премию. Но лучшим выражением благодарности Николая I стал поступок его на специальном заседании Государственного совета 19 января 1833 года, когда в конце заседания император подозвал к себе М.М. Сперанского и в присутствии всех членов совета наградил его собственной Андреевской звездой. Явным признаком того, что доверие Николая I к М.М. Сперанскому возросло, стало назначение его в 1835 году преподавателем юридических наук наследнику престола - будущему императору Александру II.

От всякого обновления и улучшения законодательства Николай I решительно уклонялся, поэтому ничего нового в политическую и социальную структуру, в систему управления работа, проделанная М.М. Сперанским, не внесла. Она была призвана стабилизировать и увековечить традиционную самодержавную структуру власти и крепостнических общественных отношений.

Полное собрание законов Российской Империи приобрело значение уникального историко-юридического источника, но не годилось для повседневной работы, во-первых, потому, что было слишком громоздко, а главным образом потому, что в нем изобиловали устаревшие и отмененные законы. Воронежский губернатор барон Х.Х. Ховен в ответ на замечание советника, что он нарушает такой-то закон из такого-то тома 15-томника, «схватил этот том, сел на него и спросил: «Ну, где теперь ваш закон?» [30, c.181]. Кодификация законодательства также не привела к установлению законности и порядка.

Кодификация законов упорядочила форму самодержавного-крепостнического государства, не изменив его сущности, что и требовалось царизму. Конечно, М.М. Сперанский проделал грандиозную работу, создав ценный источник, но народу России его кодификационный подвиг ничего не дал. За ширмой внешней законности во всех звеньях государственного аппарата сохранялись проблемы, вызванные феодально-крепостнической системой:

1) разрастался чиновничий бюрократизм - по ведомству юстиции в 1831 г. числилось 2 млн. 800 тыс. неразобранных дел, спустя 17 лет - 3 млн. 300 тыс. Уже в 40-х годах проявлялись негативные последствия бюрократизации управления. Рассказывалось о случае, когда царь потребовал привезти из Москвы в Петербург судебное дело, тянувшееся десятилетиями. Оно было отправлено на 40 подводах и по дороге пропало - не нашли ни дела, ни подвод. Самые плачевные результаты дала ревизия в 1842 г. петербургского надзорного суда, помещавшегося против окон царского кабинета: тысячи нерешенных дел, невыполненных распоряжений и указов, запущенность финансовой отчетности и т. д. Обвиненный в этом генерал-губернатор Петербурга оправдывался в Государственном совете тем, что «во всех здешних судах такие же беспорядки... в управе благочиния, может статься, еще хуже» [38, c.244]. Действительно, в провинции дела обстояли намного хуже.

В судах процветало взяточничество. Образовательный уровень судей был низок. Обычным явлением стала волокита, некоторые дела рассматривались годами и даже десятилетиями. Так, в 1844 году в уездном суде было начато дело о краже мелкой монеты на сумму 115 тыс. руб., а закончено оно было лишь в 1865 году после судебной реформы [36, c.287].

2) росла сама бюрократия. Если к 1796 г. количество чиновников в России не превышало 16 тыс., то к 1851 г. оно составило 74330 [38, c.246].

3)расширялись злоупотребления, воровство, лихоимство, казнокрадство. Александр I мог еще шутить по адресу своих сановников: «Они украли бы мои линейные суда, если бы знали, куда их спрятать». Николаю I было уже не до шуток, когда у него над головой в Зимнем дворце обрушился потолок из-за того, что граф П.А. Клейнмихель украл ассигнованные на ремонт дворца казенные суммы. По данным всеведущего III отделения, в России конца 40-х годов не брали взяток только три губернатора (из 55) [9, c.105]: Н.Е. Писарев как самый богатый и еще двое по идейным соображениям - бывший декабрист А.Н. Муравьев и сын «первого русского революционера» А.А. Радищев. Неожиданно явившись в Сенат к 10 часам утра, Николай застал на месте только сенатора П.Г. Дивова - никто более на службу еще не пришел. Император повелел П.Г. Дивову передать «сотоварищам сенаторам, что был у них с визитом, но никого не застал», после чего специальным указом обязал сенаторов являться на службу... к 6 часам утра. Лишь признав, что царское посещение Сената само по себе уже «сделало полезную электризацию параличному», сенаторы уговорили императора освободить их от столь раннего бдения [38, c.267].

1 января 1839 г., в день 67-летия, М.М. Сперанскому, высочайшим повелением было пожаловано графское достоинство. Но прожить Михаилу Михайловичу с графским титулом суждено было всего 41 день. 11 февраля 1839 г. он умер от простуды: «Светило Русской администрации угасло» [14, c. 223].

В целом, кодификация законов при Николае I сыграла огромную роль в упорядочении российского законодательства и в обеспечении более твердой и четкой юридико-правовой основы российского абсолютизма. Однако она не меняла ни политической, ни социальной структуры самодержавно-крепостнической России да и не ставила этой цели), ни самой системы управления. Не устраняла она произвола, коррупции чиновников, которые в николаевское царствование достигли особого расцвета. Правительство видело пороки бюрократии, но искоренить их в условиях абсолютистского режима было не в состоянии. Не смог решить этой проблемы и «кодификационный подвиг» Михаила Михайловича Сперанского.

Заключение

В результате проведенного исследования можно сделать следующие выводы:

1. Что касается проектов реформ, предложенных М.М. Сперанским, то Михаил Михайлович искренне хотел преобразовать страну, создать конституцию, разделение властей, систему выборных учреждений и судов, совершенную законодательную систему, упорядоченные финансы. Но обстановка общей косности, групповые интересы высшей аристократии, верхушки армии, чиновничества, пассивность и политическая апатия общества стали мощным препятствием на пути реформ. Тем не менее, не стоит забывать, что частично проекты реформатора были реализованы. В частности, был создан Государственный совет, на несколько десятилетий определивший структуру управления страны.

2. Чрезвычайно ограниченным был и круг лиц, на которых мог опереться М.М. Сперанский. Император, выступавший в качестве главного орудия осуществления преобразований, без конца колебался в осуществлении их на практике. Реформатор не учел того, что государь может успешно выполнять предназначенную ему роль только лишь испытывая постоянное соответствующее давление снизу, хотя бы из своего сановного окружения. Недовольство действовавшей в России системой управления было в обществе широко распространено. Необходимо было лишь превратить его в фактор, постоянно толкающий верховную власть в направлении реформ. М.М. Сперанский никаких усилий для этого не предпринял, за что некоторые исследователи прозвали его «канцелярским реформатором».

Отсюда проистекало то, что в конечном счете его реформы, дав частичные положительные результаты, не завершились коренными изменениями в социально-экономическом, политическом и гражданском строе России. Это во многом способствовало резкому обострению внутреннего кризиса. И выступление декабристов в 1825 году явилось следствием нереализованных замыслов.

3. Противоречивые оценки получает и кодификационная деятельность М.М. Сперанского. Создав уникальный памятник российского права, проделав невероятный по своей грандиозности труд, реформатор не смог решить проблем, накопившихся в сфере управления страной - бюрократизма, произвола и коррумпированности чиновников. Верховенства закона в крепостническом самодержавном государстве достичь было невозможно, но сам факт кодификации законодательства имел огромное историческое значение, хотя был лишен практического смысла.

В целом, государственная деятельность М.М. Сперанского чрезвычайно сложна, богата событиями и противоречиями. Судьба назначила ему быть в самом центре отечественной политической истории первой трети XIX века, участвовать во всех событиях, происходящих тогда в русском обществе. Вклад М.М. Сперанского в историю огромен. В своих либеральных проектах он смог превзойти своих современников, предвосхитив, таким образом, за полстолетия - великие реформы Александра II. «Кодификационный подвиг» реформатора, хотя и не решил традиционных российских проблем в сфере управления, продемонстрировал значимость закона для жизни общества, заложил основы для укрепления российской государственности в будущем.

Список использованных источников

Александер, Д. Россия глазами иностранца / Д. Александер. - М.: Аграф, 2008. - 304 с.

Балязин, В.Н. Неофициальная история России. Тайная жизнь Александра I / В.Н. Балязин.- М. : Олма Медиа групп, 2007. - 192 с.

Боборыкин, П.Д. За полвека. Воспоминания / П.Д. Боборыкин. - М. : Захаров, 2003. - 688 с.

Богданович, В.В. Три самодержца. Дневники генеральши Богданович / В.В. Богданович. - М. : Вече, 2008. - 496 с.

В борьбе за власть : страницы политической истории России ХVIII-XIX вв. - М. : Наука, 1988. - 607 с.

Вигель, Ф.Ф. Записки : в 2 кн. / Ф.Ф. Вигель. - М. : Захаров, 2003. - Кн.1. - 608 с.

Государственные деятели России XIX-начала ХХ вв. : биографический справочник / сост. И.И. Линьков, Б.А. Никитин, О.А. Ходенков. - М. : изд-во Моск. ун-та, 1995. - 208 с.

Графиня Комаровская. Воспоминания. - М. : Захаров, 2003. - 455 с.

Дубровин, Н. Письма главнейших деятелей в царствование императора Александра I (1807 - 1829) / Н. Дубровин. - М. : ГПИБ, 2006. - 540 с.

Данилина, Г.Я. История России XVIII - XIX вв. : хрестоматия / Г.Я. Данилина, Л.Ф. Писарькова. - М. : Вертум, 2003. - 408 с.

Де Кюстин А. Николаевская Россия. - М. : Иностр. литература, 1990. -568 с.

История России в лицах с древности до наших дней (V - XX вв.): биограф. словарь / под ред. В.В. Каргалова. - М. : Русское слово, 1997. - 544 с.

Калягин, В.А. Политические взгляды М.М. Сперанского / В. А. Калягин. - Саратов : Просвещение, 1973. - 287 с.

Карамзин, Н.М. История государства Российского / Н.М. Карамзин. - М. : ЭКСМО, 2002. - 832 с.

Кириллов, В.В. История России : учеб. пособ. / В.В. Кириллов. - М. : Юрайт-Издат, 2007. - 661 с.

Ключевский, В.О. О русской истории / под ред. В.И. Буганова. - М. : Просвещение, 1993. - 352 с.

Леонтович, В.В. История либерализма в России / В.В. Леонтович. - М. : Просвещение, 1995. - 253 с.

Мироненко, С.В. Самодержавие и реформы : политическая борьба в России в начале ХIХ века / С.В. Мироненко. - М. : Наука, 1989. - 283 с.

Морозов, В.И. Государственно-правовые взгляды М.М. Сперанского / В.И. Морозов. - СПБ. : Дело, 1999. - 287 с.

Освободительное движение и общественная мысль в России XIX в. / под ред. В.А. Семенова. - М. : Просвещение, 19991. - 365 с.

Предтеченский, А. В. Очерки общественно-политической истории России в первой четверти XIX в. /А.В. Предтеченский. - М. : Политиздат, 1957. - 278 с.

Российский архив : история Отечества в свидетельствах и документах XVIII - XX вв. - М. : Рос. Архив, 1996. - Вып. 7. - 656 с.

Российское законодательство Х - ХХ вв. В 9-ти тт. - М. : Юр. лит, 1988. - Т. 6. - 432 с.

Русское общество 30-х годов ХIХ века. Люди и идеи. Мемуары современников. - М. : Изд-во МГУ, 1989. - 445 с.

Русское общество 40-50-х годов XIX века / под ред. И.С. Самойлова. - М. : Наука, 1991. - 228 с.

Середонин, С.М. Граф М.М. Сперанский - очерк государственной деятельности / С.М. Середонин. - СПб. : б/и, 1909. - 186 с.

Соловьёв, С.М. История России с древнейших времён / С.М. Соловьев. - СПб. : Тип. «Обществ. Польза», 1903. - Кн. 5. - 1544 стб.; Кн. 6. - 1178 стб.

Сперанский, М.М. Воспоминания / М.М. Сперанский // Русская старина. - 1872. - № 4. - С. 471 - 492.

Сперанский, М.М. Проекты и записки / М.М. Сперанский. - М. : Наука, 1961. - 272 с.

Томсинов, В.А. Светило российской бюрократии / В.А. Томсинов. - М. : Молодая гвардия, 1991. - 329 с.

Труайя, А. Александр I : Северный сфинкс / А. Труайя. - М. : Эксмо, 2006. - 478 с.

Фатеев, А.Н. Жизнь, труды, мысли и план всеобщих государственных преобразований России М.М. Сперанского / А.Н. Фатеев. - Прага : Press, 1942. - 452 с.

Федоров, В.А. М.М. Сперанский и А.А. Аракчеев / В.А. Федоров. - М. : Просвещение, 1999. - 212 с.

Федоров, В.А. «Своей судьбой гордимся мы…». Следствие и суд над декабристами / В.А. Федоров. - М. : Просвещение, 1988. - 308 с.

Хрестоматия по истории России / А.С. Орлов, В.А. Георгиев. - М. : Просвещение, 1996. - 623 с.

Хрестоматия по истории России / А.С. Орлов, В.А. Георгиев. - М. : Дрофа, 2004. - 667 с.

Чибиряев, С.А. Великий русский реформатор. Жизнь, деятельность, политические взгляды М.М.Сперанского / С.А. Чибиряев. - М. : Молодая гвардия, 1989. - 403 с.

Шепелев, Л.Е. Аппарат власти в России эпохи Александра I и Николая I / Л.Е. Шепелев. - СПб. : Искусство СПб., 2007. - 464 с.

Шуазель-Гуфье, С. Исторические мемуары об императоре Александре и его дворе / С. Шуазель-Гуфье. - М. : ГПИБ, 2007. - 233 с.

Экшут, С.А. В поиске исторической альтернативы: Александр I, его сподвижники и декабристы / С.А. Экшут. - М. : Наука, 1994. - 289 с.