Московская Русь до проникновения массонов

Начало возрождения Руси. Взаимоотношения между Россией и Западом до раскола христианства. Ход политических событий, приведший Москву к возвышению. Гармоничность души человека допетровской Руси. Рост политического могущества Руси. По заветам А. Невского.

Рубрика История и исторические личности
Вид реферат
Язык русский
Дата добавления 10.09.2010
Размер файла 113,3 K

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

НАЧАЛО ВОЗРОЖДЕНИЯ РУСИ

Уже следующий за нашествием татар 14-ый век не был прожит русским народом бесплодно. Происходит стремительный расцвет незаметного до того Московского Княжества, князья которого упорно ведут тактику собирания Руси в условиях татарского ига. Происходит своеобразное разделение сил. Занятым всецело идеей национального единения Московским князьям нет времени думать о развитии культуры. Русское возрождение начинается не в Москве, а в Новгороде, куда татары почти совершенно не заглядывали, и где политическая зависимость от монгольских ханов чувствовалась меньше всего. Через богатый и более других свободный Новгород, постоянно поддерживавший сношения с Западом и Востоком. В средине 14-го века, в Константинополе имеется значительная колония новгородцев, которая в свою очередь связана с русской колонией в Каффе, нынешней Феодосии А через русские колонии в Феодосии и Константинополе, Новгород был связан с Западом. Республика Каффе была колонией итальянской республики Генуи. Республика Каффа была главным центром, в котором представители Новгорода, Москвы и других русских княжеств вели сношения с Византией и Западом. Именно через Каффу приехал на Русь замечательный деятель русского возрождения и учитель боговдохновенного русского иконописца Андрея Рублева - Феофан Грек. Художественные произведения, созданные Андреем Рублевым и его учениками в тяжелые времена татарского ига, нисколько не уступают творениям художников Итальянского Возрождения. В эту, считаемую русскими западниками, "темную эпоху", раздается вдохновенный голос Сергия Радонежского. "Кто выполнял в средневековой Руси функции современных философов, историков, публицистов, журналистов, художников формовщиков мысли народа, его интеллигенции?" - спрашивает Борис Ширяев в своей книге "Светильники Земли Русской" и отвечает: "...В. О. Ключевский в ответ на этот вопрос называет три имени: "присноблаженную троицу, ярким созвездием блещущую в нашем 14-м веке, делая его зарей политического и нравственного возрождения Русской Земли" Митрополита Алексия, сына черниговского боярина, Сергия Радонежского, сына ростовского переселенца, и святителя Стефана, сына бедного причетника из г. Устюга. Все трое не были коренными москвичами, но стекались к Москве с разных концов Русской Земли. Все они принадлежали к различным социальным группам. Они были образованнейшими людьми своего века. Про одного летописец сообщает: "всю грамоту добре умея". О другом - "всяко писание Ветхого и Нового Завета пройде". Третий - "книги гречески извыче добре". Все трое "возвеличены к святости" именем народным и канонизированы Церковью. Это были светочи, вожди русской национальной интеллигенции 14-го века. В "Троицком Патерике" числится свыше ста учеников Св. Сергия, также прославленных народом и причтенных Церковью к сонму святых. На какой же недосягаемой для современного человека высоте стояла эта "элита" русской национальной интеллигенции 14-го столетия, века всенародного возрождения и подвига! По терминологии современных персоналистов, эти люди стояли на высшей ступени "иерархии личности", приобщая свое бытие, свою направленность к служению высшим ценностям мира, духовно раскрывая свое "я". Это - доступный человеку предел. Выше лишь Бог, Абсолют Добра, Любви, Красоты, Истины. В. О. Ключевский сообщает, что за время 1240-1340 г. г. возникло менее 30 монастырей, но в период 1340-1440 г. г. - более 150, причем пятьдесят треть их, основаны личными учениками Св. Сергия Радонежского. Следовательно, не страх, не приниженность и духовная бедность первых после разгрома поколений гнали людей в стены обителей, но нарастающее накопление их морально-психических сил. Он отмечает и другую характерную черту этого массового всенародного движения. Прежние монастыри строились близ городов, феодальных центров и центриков, словно боясь оторваться от них. Теперь иноки смело идут в глубь неведомых земель, несут Слово Божие, русский дух, русскую культуру и государственность, приобщая к ним новые племена. Их представление о "своей земле", "своем народе" неизмеримо шире отживших удельных верхов. Они уже не волынцы, не куряне или путивляне, и, тем более, не древляне, не поляне или кривичи. Они - русские, и русская под ними земля! Они народны, национальны и прогрессивны в своем мышлении. От Соловецкой, убогой тогда, обители до славной Киево-Печерской Лавры! От Валаамской купели до Пермских глухих лесов! Едины в вере, любви и мышлении. Едины в целях и действиях. Они духовный костяк нации. Создавая его, интеллигенты Руси 14-го века выполняли и выполнили свою миссию, свой долг перед народом. В этом их национальность, почвенность, истинность. Русское иночество XIV, XV, XVI веков чрезвычайно пестро по своему социальному и племенному признаку. Патерики и Жития повествуют нам о принявших постриг князьях, боярах, купцах, но равно и о простых "воинах каликах", "смердах"-крестьянах. Они рассказывают об уроженцах южной Руси, волынцах, черниговцах, ушедших на далекий север, о западных новгородцах, прошедших на восток за Пермь, за Волгу, и, наоборот, о северянах, устремившихся к святыням Киева и Почаева. В этом тоже черты всенародности этого движения. Достигая определенного уровня духовного строя, и князь, и крестьянин стремились приобщиться к иночеству. Предсмертное пострижение становилось тогда традицией Великих Князей. Схима иноплеменника, бойца и полководца князя Андрея Ольгердовича не была выходящим из ряда вон явлением. Оно соответствовало духу века, в котором подвиг служения Родине и подвиг служения Богу гармонично сливались. Столь же созвучно духовному строю тех поколений было и "прикомандирование" Св. Сергием иноков Пересвета и Ослябя к войску Великого Князя Дмитрия. Можно предполагать, что таких было не два, а много больше. Ведь кто-то же служил молебны и обедни для этих 150.000 ополченцев? И где были эти служившие Богу, в первой стадии битвы, при отступлении русских за линии своего обоза? Несомненно, они влились в ряды бойцов и вдохновили их на мощный контрудар. Так монахи интеллигенты того времени, выполняли свои общественные и даже чисто военные функции. "...Они - очаги духовной и материальной культуры. Обе эти формы прогресса плотно связаны и гармонично слиты в среде иноковинтеллигентов. Через 80-100 лет этот Кирилла-Белозерский монастырь уже знаменит богатством своей библиотеки. Спаса-Андрониевский монастырь рождает замечательную школу художников-иконописцев. Из Кирилла-Белозерского источника общественной мысли вытекает мощное течение "Заволжских старцев", возглавляемое мыслителем Нилом Сорским, стройная система религиозно-моральнообщественного мировоззрения. Так, по национально осознавшей себя Руси грядет могучая армия народной, почвенной, религиозной интеллигенции. Впереди - сотни святителей и подвижников, а во главе их - Божий Угодник и Чудотворец русский - Святой Сергий Радонежский". Эти мысли Бориса Ширяева совершенно верны. Он только неправильно называет творцов культуры средневековой Руси - интеллигентами. Это были не интеллигенты, а образованные люди, такие, какие имелись и имеются во всяком нормально развивавшемся государстве.

ХIV веке, несмотря на политическую зависимость от татар Русь переживает новый расцвет культуры, который, по мнению Л. Ковалевского, «вполне можно назвать русским возрождением». "Как и на Западе в XIV веке, в канун Возрождения, идет интенсивная, напряженная работа по созданию русской национальной культуры. Причем национальное своеобразие русской культуры ХIVХV вв., - как справедливо пишет Д. С. Лихачев в своей книге «Культура Руси эпохи образования русского национального государства», - было выражено отчетливее, чем национальные черты культуры Франции, Англии, Германии и т. д. того же времени. Единство русского языка гораздо крепче в этот период, чем единство национальных языков во Франции, Англии. в Германии и Италии. Русская литература гораздо строже подчинена единой теме государственного строительства, чем литературы других народов. Русская культура начала XVI века ближе к чисто народному деревянному зодчеству, а следовательно, сильнее выражает национальное своеобразие, чем архитектуры других стран. Распространение исторических знаний и интерес к родной истории глубже и шире в России в ХV-ХVI вв., чем где бы то ни было... " А в предисловии к своей книге Лихачев с не меньшим основанием пишет: "По мере того, как историческая наука отходит от традиционного представления о древней Руси, как о мрачной поре культурного застоя, неподвижности, замкнутости и упадка, по мере того, как искусствоведы, археологи, литературоведы, обнаруживают новые факты, свидетельствующие о высоком уровне русской средневековой культуры, выясняется и своеобразие отдельных эпох культурного развития Руси. Киевская Русь Х-ХII вв., Галицко-Волынская Русь XIII в., Владимиро-Суздальская Русь ХII-ХШ, Русь ХIV-ХV вв., Россия XVI в. и русская культура ХVII в. предстает каждая в своем неповторимом своеобразии. Вся история русской культуры свидетельствует о необычайной творческой силе русского народа, о ее все нарастающем движении. Развитие русской культуры в XI - начале XIII вв. представляет собою непрерывный поступательный процесс, который накануне татаромонгольского ига достиг своей наивысшей ступени: в живописи - новгородские фрески, в архитектуре владимиро-суздальское зодчество, в литературе - летописи и Слово о полку Игореве. Татаромонгольское нашествие внешней силой, искусственно затормозило интенсивное развитие древне-русской культуры. Только исключительно тяжелым гнетом татаро-монгольского ига может быть объяснена та задержка в культурном развитии Руси, которая наступила в средине XIII в. - с того самого времени, когда как раз особенно интенсивным становится культурное развитие Западной Европы, защищенной русской кровью от опустошительного урагана с востока. Тем не менее и в годы тяжелого "томления и муки" татаромонгольского ига, культурная жизнь Руси продолжала теплиться. Русский народ сохранил интерес к своему прошлому. Идеи осознанного национального единства - единого русского народа в единой русской земле, - возникшие чрезвычайно рано и засвидетельствованные древнейшими памятниками русской письменности, а затем необычайно ярко сказавшиеся и в летописи и в Слове о полку Игореве, бережно сохранялись на северо-востоке, чтобы вылиться затем в твердую политическую программу собирания "всея Руси": ее земель, ее народа и ее культуры. В средневековой Руси, вплоть до XVII века, то есть на протяжении более шести веков, наиболее типичным явлением русской культуры была летопись. Вся культура древней Руси, долгое время бывшей под чужеземным игом, была пронизана интересом к родной истории.

В средневековой Руси и летописание и литература играли важную роль в развитии национального государства. В этом отношении и летописцы и писатели древней Руси совсем не походили на историков и писателей из числа русской интеллигенции, которые все свои силы и таланты обратили на разрушение национального государства. Средневековая русская литература так же как и летопись была проникнута идеей строительства национального государства и национальной культуры. В ней нет места радищевским настроениям. Литература ни одного из народов в средние века не была так охвачена идеями развивающейся национальной государственности, как русская. Одно из первых крупных произведений средневековой Руси было посвящено организатору Куликовской битвы. Это Слово "О житии и преставлении Великого Князя Дмитрия Ивановича, Царя Русского". В это же время крупный писатель той эпохи, монах Епифаний Премудрый создает замечательные Жития двух величайших национальных святых XIV века - Сергия Радонежского и Стефана Пермского. Куликовская битва породила большое число литературных произведений самых различных жанров. Самое крупнейшее из них "Задонщина" - повесть о Куликовской битве. Это жалость по убитым, похвала живым. Это не просто литературное подражание "Слову о полку Игореве". По замыслу автора в "Задонщине" изображен конец многовековой борьбы народа с кочевниками, начало которой изображено с тонкой поэтической силой в "Слове о полку Игореве". В "Задонщине" неизвестный автор пишет: "Князь великий стал на костях (на трупах. Ред.) и приказал считать убитых. И отвечает боярин: "Нет, государь, у нас сорока бояр московских! двенадцати князей белозерских! тридцати посадников новгородских! двадцати бояр коломенских! двадцати пяти бояр костромских! тридцати пяти бояр вологодских! восьми бояр суздальских! семидесяти бояр рязанских! тридцати четырех бояр ростовских!" Обращаясь к павшим воинам Дмитрий Донской говорил: "Братья... Положили еже головы за святые церкви, за Землю Русскую, за веру христианскую. Простите меня, братья, и благословите!"... «Задонщина, сказание о Мамаевом побоище» начинает собой ряд сказаний на излюбленную тему русской средневековой литературы тему о борьбе с чужеземным игом.

Средневековая Русь, так же как и Киевская, вовсе не спала все время, как это считает Мережковский, только повторяя традиционное воззрение интеллигентов историков на национальное прошлое. Средневековая Русь, помимо горячего интереса к собственному прошлому, интересуется прошлым других народов. Русский Нестор Искандер, находившийся в рабстве у турок был свидетелем осады турками Константинополя в 1453 году. Повесть о падении Константинополя, написанная им свидетельствует, что он был человеком значительным для своего времени, культуры. Кроме хронографов, в которых изложен ход развития мировой истории в XV веке, средневековой Руси известны описания путешествий в Иерусалим, Царьград, в Афон, во Флоренцию, "Хождения за три моря" - описание путешествия в Индию и другие страны тверского купца Афанасия Никитина. Это тоже высоко патриотическое произведение. Тут тоже нет и намека на радищевское отношение к русской действительности. Побывавший в богатейших странах Ближнего Востока и Индии, Афанасий Никитин, следуя древне русской традиции, очень ценит свое отечество. "Да сохранит Бог землю русскую, - восклицает Афанасий Никитин. - Боже сохрани! Боже сохрани! На этом свете нет страны, подобной ей! Некоторые вельможи земли русской несправедливы и недобры! Но да устроится русская земля... Боже! Боже! Боже! Боже!" Когда Афанасий Никитин восклицает в своем "Хождении за три моря", - "Да, сохрани Бог землю русскую! Боже сохрани! Боже сохрани!" - он только следует древней русской традиции. Этой же древней традиция следует и Пушкин, когда в письме к Чаадаеву, защищая Россию, он пишет: "Клянусь Вам моей честью, что я ни за что не согласился бы - ни переменить родину, ни иметь другую историю, чем история наших предков, какую нам послал Бог".

Ученики Сергия Радонежского разошлись по всей Руси, строя всюду монастыри, школы, создавая библиотеки, обращая мирным путем в христианство языческие племена, обитавшие на окраинах стихийно разраставшейся в ширь Руси. В начале шестнадцатого столетия возникает замечательное культурное движение, которое П. Ковалевский, пользуясь западной терминологией, именует почему-то "русским православным гуманизмом". Хотя вождь этого движения Нил Сорский охотно заимствует все лучшее, что могла дать тогда современная им культура, тем не менее по своему характеру это движение было чисто русским и имело очень мало общего с западным гуманизмом. Заволжских старцев, среди которых возникло это учение, звали не гуманистами, а «нестяжателями». Учение «нестяжателей» берет начало в православных монастырях Афона. Виднейшим основоположником этого учения, сильно пронизанного восточным мистицизмом, является Григорий Синаит и Григорий Палама. Основные черты их учения были следующие. Вместо теоретического знания они на первый план выдвигали внутреннее созерцание, вместо механического исполнения правил - живой религиозный дух, вместо механического исполнения обрядов - нравственное совершенствование. Нилу Сорскому, жившему одно время на Афоне, это учение пришлось по душе и вернувшись на Русь, он стал энергично проповедовать его в Заволжье. Недостаточно исполнять одни обряды, - учил он, - соблюдать пост, бить поклоны и другими способами убивать плоть. В священном писании «нестяжатели» различали, божьи заповеди, отеческие предания и человеческие обычаи. «Нестяжатели» учили, что Церковь и Государство должны быть независимыми, но что священство выше светской власти. На церковном соборе 1503 года «нестяжатели» во главе с Нилом Сорским внесли предложение, чтобы монастыри отказались от земляных угодий.... Против этого выступил Иосиф Волоцкий. Он заявил, что если монастыри лишатся своего имущества, они не смогут вести религиозно-просветительную работу и вера неизбежно поколеблется. Церковный собор принял точку зрения Иосифа Волоцкого. Нил Сорский умер вскоре после собора, но идеи его еще долго проповедовали его ученики. На Церковных Соборах 1525 и 1531 года «нестяжателей» признали еретиками. И с той поры в жизни Московской Руси утвердился союз национальной церкви с национальным русским государством.

ГАРМОНИЧНОСТЬ ДУШИ ЧЕЛОВЕКА ДОПЕТРОВСКОЙ РУСИ

Православие, с его ясностью, терпимостью, великой любовью ко всякой Божьей твари на Божьей земле, его ставкою на духовную свободу человека - не вызывало в русском народе решительно никакой потребности вырабатывать какое бы то ни было иное восприятие мира. Всякая философия в конечном счете стремится выработать "цельное миросозерцание". К чему было вырабатывать новое, когда старое, православное нас вполне удовлетворяло. ...Поэтому в средневековой Руси мы не находим никаких попыток заменить православное мировоззрение каким-нибудь иным мировоззрением, религиозным или светским". В данном случае Иван Солоневич не утверждает ничего нового. Он говорит то же самое, что до него бесчисленное количество раз говорили другие беспристрастные исследователи прошлого русского народа. Один из авторов "Владимирского Сборника", изданного в связи с 950-летнем Крещения Руси в Белграде, пишет: "...И нации, как индивидуумы, не забывают своей первой любви и подсознательно живут ею всю жизнь. Русская душа во всех ее тончайших, возвышенных идеальных чертах глубоко воспитана православием. В ней все высокое и характерное от Православия: аскеза, непорабощенность материализмом даже при скопидомстве и хозяйственности, смирение и долготерпение, широта и щедрость всепрощения, соборность, братолюбие, жалостливость и сострадание к меньшей братии, жажда решать все дела не по черствой юстиции, а "поБожьи", т. е. не по правде законной, а по любви евангельской. С концом русского теократического средневековья национальная душа русская пережила много драм, потрясений и моральных травм". Нельзя не согласиться с проф. Рязановским, что "П. Н. Милюков в своих "Очерках" недооценивает культурной роли православной церкви в истории. Так, отмечая темные стороны в деятельности церкви, он проходит мимо ее роли во время татарского ига и Смутного времени. Недооценивает он также культурный и художественной сторон религиозного искусства, в особенности живописи.

Даже католические деятели признают драгоценные духовные особенности православия. Вот что, например, говорил в своем докладе на открытии Института русской культуры в Буэнос-Айресе, о. Филипп де Рожис. «Мы знаем, что русский народ носит в себе драгоценный религиозный идеал, возникший из чистейшего источника древней христианской традиции. Мы знаем прекрасные образцы совершенной святости, которые дает нам история России, ее подвижников, ее иноков, ее епископов, которые действительно выковали душу и мужика, и боярина. Если такие образы, как св. Сергия Радонежского, св. Серафима Саровского, св. Нила Сорского, св. Иосифа Волоколамского, св. Гермогена и Филиппа Московских сияют таким блеском и вызывают восхищение в каждой душе, любящей Христа, то это оказалось возможным лишь потому, что таких святых был целый легион в монастырях и скитах древней Руси, которые, идя стезею святости, искали победы над плотью и духом мира сего и стремились к соединению со Христом распятым и воскресшим". Русский святой характерен спокойствием своего душевного склада. В душе русского святого гармонически сочетается одновременно духовная трезвость, духовная просветленность, мужество и кротость, они рядом живут в его душе не оставляя никакого места для истерии. Древние святые - эти образованные люди древней Руси не имеют ничего общего с позднейшим типом русского интеллигента - этого антигармоничного типа человека, неврастеника еще в утробе матери. Простые люди средневековой Руси, как и святые средневековой Руси были также гармоническими личностями, крепко вросшими корнями в национальную культуру. Их души не были преданы никакой иностранной короне. Они выросли в лоне Православия. "Пламя в снегу». Под таким названием в Англии несколько лет тому назад вышла книга русской писательницы о Серафиме Соровском. Еще с большим основанием это яркое сравнение мы можем применить к Сергию Радонежскому, духовному столпу, на который оперлась средневековая Русь в своем национальном строительстве.

Интересные мысли о гармоничности души русского человека допетровской Руси мы находим в книге Вальтера Шубарта «Европа и душа Востока». Они особенно ценны тем, что их высказывает не русский. В главе «История русской души» он пишет: "...Первоначально русская душа, также как и заодно Европейская во времена готики, была настроена гармонически: Гармонический дух живет во всем древнейшем русском христианстве. Православная Церковь принципиально терпима. Она отрицает насильственное распространение своего учения и порабощение совести. Она меняет свое поведение только со времен Петра I, когда подпав под главенство государства, она допустила ущемление им своих благородных принципов. Гармония лежит и в образе русского священника. Мягкие черты его лица и волнистые волосы напоминают старые иконы. Какая противоположность иезуитским головам Запада с их плоскими, строгими, цезаристскими лицами! "Вообще, характерным для типа русского святого является спокойствие и истовость всего душевного склада, просветленность и мягкость, духовная трезвость, далекая от всякой напыщенности и истерии, одновременно мужество и кротость..." (Арсеньев). Гармония сквозит во всем старчестве, этом странном и возвышенном явлении русской земли. По сравнению с "деловым, почти театральным поведением европейцев", - Киреевский отмечает, - "смирение, спокойствие, сдержанность, достоинство и внутреннюю гармонию людей, выросших в традициях Православной Церкви". Это чувствуется во всем, вплоть до молитвы. Русский не выходит из себя от умиления, но, напротив, особое внимание обращает на сохранение трезвого рассудка и гармонического состояния духа. Русский Киреевский (1850), стоит ближе к классическим грекам, нежели к русским нигилистам следующего поколения. Он также ближе грекам, чем весь европейский классицизм эпохи Просвещения. Подтверждением того же гармонического чувства является русская иконопись и, вообще, древне-русская живопись: совершенная по формам Святая Троица Андрея Рублева (1370-1430), творения мастера Дионисия - древнерусская архитектура с ее благородным спокойствием. Церковь Защитницы Марии на Нерли у Владимира (1165), или Дмитровская церковь во Владимире (1194). Идеальное чувство формы этого искусства сразу же бросается в глаза. Гармонически-греческое сказывается в ранней русской душе и в той тесной связи, которую восточные Отцы Церкви пытались установить с Платоном, в то время, когда Запад ориентировался на Аристотеля. Платон повлиял и на позднейшее русское мышление в такой степени, что один из виднейших философов современности мог сказать: "Для нас, русских, Платон глубоко близок". Самым совершенным выражением русского чувства гармонии является вера в богочеловечность Христа. Согласно русскому воззрению "это есть самое сердце христианства" (Булгаков). Прометеевская культура стремилась к разделению на две враждебные половины - Бога и мира, религии и культуры (Лютер: "Князь, конечно, может быть христианином, но как таковой, он не смет управлять. Как личность - он христианин, но княжеское звание не имеет никакого касательства к его христианству"). И этому в противовес богочеловечность Христа является прообразом внутренней связи между Богом и человеком, между тем миром и этим, земным. За эту мощную идею держалось русское Православие. (С какой любовью и благоговением культивировал ее Соловьев). Она принадлежит русской душе, как чистейшее и возвышеннейшее отражение врожденной гармонии, как глубокомысленнейшее выражение ее чувства всеобщности. Об этой России киевского периода Европа не знает почти ничего. Так созрели суждения и предрассудки, как, например, Шпенглеровский о том, что Россия воплощает собой Апокалипсическую ненависть против Античной Культуры. России с XI по XV век это ни в коей мере не свойственно.

Первую дисгармонию в душу древнего русского человека внесли пришедшие из Византии, чуждые ей религиозные и политические идеи. Еще большую дисгармонию внесло в душу русского человека средних веков татарское иго. "...Третье большое событие русской души, и по своим отдаленным событиям важнейшее - есть германское нашествие XIII столетия, пишет Вальтер Шубарт. - Тогда шведы, датчане и немцы устремились с Балтийского моря на русскую землю. Основали Ригу и Ревель и достигли Пскова и Новгорода. Таков был ответ на умоляющие просьбы, с которыми русские обращались к христианскому Западу, дабы сохранить свое существование против натиска язычников. Это было первое знакомством русских с западноевропейцами. Оно было достаточно горьким. Тогда и были посеяны первые семена отталкивания от Запада. Но, тем не менее, германское нашествие не оказало еще своего воздействия на душевное развитие русских. Однако, потеря плодородных прибрежных земель, потеря, с которой ни политически, ни экономически нельзя было помириться, обусловила попытки обратного завоевания, а это сделало невозможным для русских забыть Европу изза своих восточных забот. Эта потеря снова и снова втягивала Россию в судьбы народов западной Европы. Так в результате, из балтийской борьбы между русскими и германцами произошло столкновение мирового значения между прометеевской Европой и русскостью, оставшейся верной Богу. Для России - это самая мрачная и значительнейшая глава ее истории". Касаясь же основ гармонической души русского человека после совершенной Петром I революции, Вальтер Шубарт пишет: "Со времен Петра I-го русская культура развивается в чуждых формах, которые не выросли органически из русской сущности, а были ей насильственно навязаны. Так возникло явление псевдоморфозы культуры. Результатом был душевный надлом, отмеченный почти во всех жизненных проявлениях последних поколений, та русская душевная болезнь, чьей лихорадкой, по крайней мере косвенно, через самооборону, охвачено сейчас все население земного шара. Это - пароксизм мирового исторического размаха". Развивая эту же, главную идею своего труда, Вальтер Шубарт, говорит в другом месте: «...Тремя огромными волнами разлился по России поток Прометеевского (европейского. Б. Б.). мироощущения: в начале XVII, XIX и XX столетия он шел через европеизаторскую политику Петра I, затем через французские революционные идеи, которым особенно была подвержена русская оккупационная армия во Франции после Наполеоновских войн, и, наконец, атеистический социализм, который захватил власть в России в руки в 1917 году. Русские особенно беспрепятственно вдыхали в себя полной грудью западный яд, когда их армии побеждали на полях сражений и когда они в 1709 и 1815 году попадали в европейские культурные области».

ОБРАЗОВАННОСТЬ В СРЕДНЕВЕКОВОЙ РУСИ

Все представители после петровского «чужебесия» всегда изображают допетровскую Русь, как страну культурно совершенно застывшую. Это историческая ложь. Допетровская Русь, несмотря на чрезвычайно тяжелые исторические условия, хотя и медленно, но все же все время двигались по пути создания самобытной национальной культуры. После татарского погрома шло дальнейшее культурное развитие, истоки которого вытекали из наследства, оставленного замечательной Киевской культурой. Длительное татарское иго, конечно, не могло не отразиться на разных сторонах жизни средневековой Руси. И оно отразилось самым губительным образом на уровне духовной и материальной культуры и южной и северной Руси. «...Монголо-татары заняли плодородные черноземные степи и лесостепь южной половины восточноевропейской низменности. Деятельность русского народа естественно сосредоточилась в лесной северной части той же низменности. Здесь природа была суровее, почва менее плодородна и покрыта большими лесами. Огромная дань, наложенная татарами на Русь, и другие пошлины и сборы поглощали весь национальный доход. Не было возможности для экономического прогресса. Экономическое развитие России во время татарского ига задержалось». А вслед за экономическим развитием задержалось и культурное развитие. Русь должна была уступить то блестящее место, которое она занимала в раннем Средневековье другим. В домонгольской Руси были школы, где преподавалась математика. И, действительно, для построения сказочно-прекрасного Георгиевского собора и других зданий русские мастера (Петр, Коров, Миронег и другие) должны были знать не только правила арифметики, но и основы геометрии. А в результате татарского ига в XV в. счет в десять тысяч назывался по-татарски «тьма», а в сто тысяч уже «неведием».

При малейшей попытке нарисовать исторически верную картину культуры Московского Царства, русская интеллигенция обвиняла всех, кто пытался это делать в идеализации средневекового русского общества. Особенно острые споры возникали вокруг вопроса о степени грамотности населения в Московской Руси. "...Кажется, ни по одному вопросу нашей внутренней истории не существует такой резкой разницы в мнениях, как по вопросу о роли школы и образования в древней Руси. Тогда как одни считают существование школ до Петра редким исключением, другие, наоборот, покрывают всю допетровскую Русь целой сетью церковно-приходских училищ", - указывает проф. В. Рязановский в своем "Обзоре Русской Культуры". Точка зрения самого В. А. Рязановского на этот важный для понимания уровня культуры средневековой Руси такова. Он считает, что: «...всеобщей грамотности в Московской Руси далеко не было, но здесь существовала довольно широкая культурная среда, главным образом городская и монастырская, которая питала развитие религиозной и политической мысли, прогресс литературы и блестящее развитие искусства». Свое мнение о том, что в средневековой Руси вопреки мнению историков западнической ориентации существовала «широкая культурная среда» (широкая, конечно, для того времени) проф. В. Л. Рязановский подкрепляет следующими вескими доказательствами: "...Если по вычислениям проф. Ключевского за два века татарского ига к середине XV в. было создано до 180 новых монастырей (Очерки и речи, стр. 205), то это составляло вместе со старыми до 200 монастырей. Таким образом во второй половине XV в. Московская Русь имела в качестве пунктов просвещения до двухсот монастырей, да не менее того городов и духовенство (городское и сельское). Через два века, к середине XVII в. указанное число монастырей и городов возросло. Часть из них имела постоянно организованные школы, некоторые - школы повышенного типа. Из этих школ вышло много церковных деятелей эпохи, писателей и художников, еще больше просто грамотных людей. Мы думаем, что нет оснований быть особенно оптимистическими в отношении просвещения древней Руси: здесь не хватало системы в организации образования, постановка дела образования зависела главным образом от частной инициативы, большинство школ носило элементарный характер и обслуживало преимущественно городское население. Но вместе с тем нельзя впадать и в крайний пессимизм. Просвещение в Московской Руси не стояло на столь низкой ступени, как полагают сторонники вышеуказанного пессимистического взгляда на данный вопрос». «...Мы думаем, что по крайней мере с конца XV в. началось возрастание грамотности на Руси. Оно продолжалось с перерывами (во время детства Ивана IV и Смутного Времени) в течение XVI и XVII вв.».

Еще в конце пятнадцатого и в начале шестнадцатого столетия положение с образованием в городах было значительно лучше, чем в эпоху, наступившую после борьбы боярских родов, которой была наполнена несчастная юность Иоанна Грозного. Мы узнаем об этом из постановлений знаменитого Стоглавого Собора, состоявшегося в 1551 роду. В постановлениях Стоглавого Собора отмечается, что священникам учиться негде. "А прежде сего училища бывали в Российском царствовании на Москве и в Великом Новгороде и по иным градам, многие грамоте писали и чести учили, потому тогда и грамоте гораздо было." Комментируя эту часть постановлений Стоглавого Собора проф. Рязановский пишет: «...Таким образом приведенное указание Стоглавого собора необходимо относить к просветительной деятельности Ивана III, продолженной Василием III (1534 г.), когда приглашались на Русь иностранные архитекторы, мастера и иные специалисты, когда Варфоломей Готан печатал для Ивана III русские книги, Иван III собирал библиотеку и т. п., Василий III продолжал мероприятия отца».

Училища в Московской Руси были не только в городах, но и в селах. Мартиниан Белозерский учился в деревне около Кирилловского монастыря. Святые Александр Свирский и Зосима Соловецкий учились в школе, которая была в деревне. Святой Антоний Сийский учился тоже в селе. По одному этому можно судить насколько ложно утверждение Мережковского, что Россия спала восемь веков до Пушкина. Средневековая Русь любила книгу. И книг в ней, правда, совершенно другого характера, чем в средневековой Европе, было не малое число. Так, когда в 1382 году при приближении рати Тохтамыша, по свидетельству летописца, москвичи снесли книги в Соборы, то книг было столько, что груды их лежали почти до сводов церкви. Но и соборы не спасли. Книги были все уничтожены ворвавшимися татарами. Татары, это не арабы, халифы которых всегда требовали, чтобы часть дани захваченные ими города выплачивали рукописями. Катастрофическое действие татарских нашествий мы можем понять, если вспомним, что все древние русские рукописи, которые мы имеем - это только рукописи из Пскова и Новгорода, до куда не доходили татары. В результате татарский нашествий, - а не в результате того, что средневековая Русь духовно спала, уменьшилось число грамотных, число образованных людей. Только в XIV веке Русь немного оправляется от смертоносного действия на ее культуру нашествия татар. Недаром нашествие татар было воспринято на Руси как землетрясение, как невиданная в истории катастрофа. И действительно, города были разрушены, от великолепных церквей остались руины, от сел кучи пепла и трупы. Лишь с большим трудом северная Русь оправляется от нашествия. Постепенно создаются новые центры просвещения. Самый значительный из них Москва. В Москве создаются библиотеки, государственные архивы, в которых работают летописцы и переводчики. Библиотека Великого Князя Московского, в первой половине XVI столетия имела до 800 древнейших рукописей. среди которых были в подлинниках сочинения Цицерона, Юлия Цезаря, Своды Законов Византии и Рима. По свидетельству Пастора Веттемана под двумя каменными сводами во дворце Великого Князя хранились древние греческие, еврейские и латинские книги. Когда Максим Грек, живший в Италии много лет и знавший многих выдающихся деятелей эпохи Возрождения, увидел библиотеку Василия III, то он воскликнул: - Государь! вся Греция не имеет такого богатства, ни Италия, где католический фанатизм обратил в пепел многие творения наших богословов, спасенными моими единоверцами от варваров Магометовых". В статье Анатолия Маркова "Книжные Сокровища" мы встречаем следующие любопытные сведения о судьбе древнего Великокняжеского книгохранилища: "Московская Русь также имела свою известную во всей Европе библиотеку Царя Ивана IV. Природными и вполне испытанными веками хранилищами в Москве тогда служили подземные палаты и тайники. Как известно, ими особенно широко пользовался Грозный, который не нашел ничего надежнее, как спрятать свою богатую библиотеку в подземный тайник. Место хранения было выбрано настолько удачно, что до сих пор отыскать ее не удалось". История библиотеки Иоанна Грозного следующая: Византийская царевна Софья Палеолог, будущая жена царя Ивана II, привезла в Москву на вечное хранение собрание редчайших греческих манускриптов. Опасаясь за сохранность этой единственной в мире по своему значению библиотеки, Софья, став московской царицей, добилась постройки огромного подземного тайника в Кремле. Знаменитый архитектор Аристотель Фиоравенти создал это книгохранилище; значительно пополненное затем книгами, собранными Иваном Грозным. Ученые не оставляют попыток найти библиотеку Ивана Грозного. Она представляет огромный интерес. Скрытая в подземельях Москвы, по утверждению специалистов, библиотека может сохраниться до наших дней в хорошем состоянии. В 1724 году "любитель" Конон Осинов сумел придать этому вопросу государственное значение, так как на предложение этого пресненского пономаря царю - отыскать библиотеку Грозного, Петр ответил приказом, смутившим Сенат, о немедленных раскопках в Кремле на государственный счет. Такое доверие к предложению Осинова объяснялось тем, что Петр из собственного опыта знал о существовании тайников со скрытыми сокровищами. Часть этих тайников царь видел сам, когда после Полтавского сражения искал средств для продолжения войны и на помощь ему пришел неожиданно князь Прозоровский, друг его отца, знавший много того, чего не знали другие. Он тайно провел Петра в Кремлевские подземелья и показал ему там груды старинной серебряной и золотой посуды и монет. Эти скрытые его предками сокровища позволили Петру вывести Россию из ее тогдашнего трудного положения". "...Еще в бытность Патриархом Никон составил личную библиотеку, в которую входило до 1300 томов. В нее входили и священные и светские книги. Среди первых, кроме рукописных книг канонического содержания были сочинения знаменитых Отцов Церкви, изданные в западных типографиях на греческом и латинском языках (Дионисий Ареопагит, Юстин Философ, Григорий Чудотворец, Климент Александрийский, Кирилл Иерусалимский, Афанасий Великий, Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст, Григорий Нисский, Кирилл Александрийский и другие), церковно-исторические книги на греческом и латинском языках (Акты соборов Вселенских и Поместных, История Евсевия Кессарийского, Никифора Каллиста, История Флорентийского Собора и прочее). Среди книг светских были Плутарх, Демосфен, Геродот, Страбон, Аристотель, Византийские хроники; с востока привезено было 498 рукописей из разных монастырей. (Из перечней Домовой Казны. Перечислено у Иконникова "Новые Труды и материалы о Патриархе Никоне". Киевские Университетские Известия 1888 г. № 6). В месте с этими книгами были книги по физике, географии, грамматике, логике, космографии, разные лексиконы, карты. Никон сознавал важность библиотеки".

«В эпоху допетровскую, - пишет С. Платонов в своих «Лекциях по Русской Истории», - отношение к рукописям в грамотных слоях московского общества было самым внимательным, потому что в то время рукопись заменяла книгу, была источником и знаний и эстетических наслаждений, и составляла ценные предметы обладания; рукописи постоянно переписывались с большой тщательностью и часто жертвовались перед смертью владельцами "по душе": жертвователь за свой дар просит монастырь или церковь о вечном поминовении своей души" Но вот пришла совершенная Петром I революция и рукописи перестали ценить и беречь. "В XVII веке рукопись очень ценилась тогдашним культурным классом, - указывает Платонов, - а теперь в XVIII веке этот класс уступил место новым культурным слоям, которые к рукописным источникам старины относились презрительно, как к старому негодному хламу. Духовенство также перестало понимать историческую и духовную ценность своих богатых рукописных собраний и относилось к ним небрежно. Обилие рукописей, перешедших из XVII века в XVIII век, способствовало тому, что их не ценили". Многое из древней русской старины спасли богатые старообрядцы, скупавшие древние иконы, старинную резьбу по дереву, домашнюю утварь и передававшие их стоявшим в глухих лесах старообрядческим скитам. Об этом свидетельствует глубоко изучивший старообрядческие скиты и побывавший во многих из них автор знаменитых романов "В лесах" и "В горах" Мельников-Печерский. В романе "В лесах" он так описывает один из старообрядческих скитов, хоронившийся в приволжских лесах. "...Мать Манефа была вся в свою предшественницу Екатерину. Обитель при ней процветала. Она считалась лучшей обителью не только во всем Комарове, но и по всем скитам Керженским, Чернораменским. Среди ее, на широкой поляне, возвышалась почерневшая от долгих годов часовня. с темной, поросшей белесоватым мхом кровлей. До 3.000 икон местных, средних и штилистовых стояли в большом и в двух малых придельных иконостасах, а также на полках по всем стенам часовни. В середине большого пятиярусного иконостаса, поставленного у задней стены на возвышенной солее, находились древние царские двери замечательной резьбы, по сторонам их стояли местные иконы в серебряных ризах с подвешенными пеленами, парчовыми или бархатными, расшитыми золотом, украшенными жемчугом, дробницами. Перед ними ставлены были огромные серебряные подсвечники с пудовыми свечами. Древний Деисус с ликами апостолов, пророков и праотцов возвышался на вызолоченном табло старинной искусной резьбы. С потолка спускалось несколько паникадил с прорезными золоченными яблоками, с серебряными перьями, с репьями и витыми усами. Малые образа древней иконописи, расставленные по полкам, были украшены ризами обронного, сканного и басманного дела с жемчужными цатами и ряснами. Тут были иконы Новгородского пошиба, иконы Строгановских писем первого и второго, иконы фряжской работы царских кормовых зоографов Симона Ушакова, Николы Павловца и других. Все это когда-то хранилось в старых церквах и монастырях или составляло заветную родовую святыню знатных людей допетровского времени. Доброхотные датели и невежественные настоятели, ревнуя не по разуму о благолепии дома Божия, заменяли в своих церквах драгоценную старину живописными иконами в так называемом новом вкусе. Напудренные внуки бородатых бояр сбывали лежавшее в их кладовых дедовское благословение, как ненужный хлам, и на вырученные деньги накупали Севрского фарфора, парижских гобеленов, редкостных табакерок и породистых рысаков или растранжиривали их с заморским и любовницами", пишет Мельников-Печерский, большой знаток истории раскола и допетровской старины. "Старообрядцы, не жалея денег, спасали от истребления неоценимые сокровища родной старины, собирая их в свои дома и часовни. Немало таких сокровищ хранилось в обители матери Манефы. Были тут и комнатные иконы старых царей и наследственные святыни знатных допетровских родов и драгоценные рукописи и всякого рода древняя церковная и домашняя утварь". Много чудесной русской старины спасли старообрядцы.

В своем ценном обширном, не раз уже цитировавшемся мною исследовании «Обзор русской культуры», проф. В. А. Рязановский пишет, что: «...В ХV-ХVII вв. мы видим на Руси ряд выдающихся и просвещенных лиц в разных областях культурной жизни страны. Таковы, например, в XV в. Иван III, юрист В. Гусев (автор Судебника), купец А. Никитин, совершивший и описавший путешествие за три моря, монахи Нил Сорский, Иосиф Волоцкой, Епифаний Премудрый, художники Андрей Рублев и Дионисий, скульптор Амвросий и другие. В XVI в. жили такие образованные люди, как Иван IV, Вассиан Косой, митрополит Макарий, Андрей Курбский, думные дьяки Андрей и Василий Щелкаловы, а также талантливые художники - живописец Феодосий Дионисиев, архитекторы Барма и Посник и другие. В XVII в. мы видим таких просвещенных деятелей, как цари Алексей и Федор, патриархи Филарет н Никон, митрополит Дмитрий Ростовский, бояре - Ордын-Нащокин, Матвеев, Хитрово, Ртищев, дьяки Грибоедов, Тимофеев, монахи Симеон Полоцкий, Епифаний Славинецкий, Сильвестр Медведев, художники-живописцы П. Чирин, С. Ушаков, архитекторы - Семен Петров (Коломенский дворец), замечательный резчик - инок Исайя и другие. Во второй половине XV в. были заложены основы большого русского государства - Московского царства, которое развилось в XVI в. и достигло громадных размеров в XVII". Для управления этим огромным государством требовалось большое количество всевозможных служащих во многочисленных центральных приказах, местных воеводствах, судах и так дальше. И такое количество грамотных людей находилось. Иначе бы Московское государство не могло выполнять тех сложных задач, которые ему беспрерывно ставила непрерывная напряженная борьба за национальную независимость. В лице замечательного деятеля XVI века Максима Грека, грека родом из Спарты, учившегося в Падуе, Флоренции и других культурных центрах Италии, ученика знаменитого Савонароллы, средневековая Русь получает замечательно одаренного культурного деятеля, ставшего на уровне современной западной культуры. Вокруг Максима Грека объединяется много даровитых образованных людей. Дело Максима Грека продолжает Митрополит Макарий под руководством которого выходят иллюстрированная историческая энциклопедия, Великие Четьи Минеи и Степенная Книга.

«Вообще, XVII век, - указывает в своей брошюре «Исторический Путь России» П. Ковалевский, - недооценен в его культурном значении. Хотя в Москве нет до 1682 года высшей школы и отсутствуют до приезда киевлян государственные училища, частных школ много и грамотность по всей стране развита. По подсчетам академика Соболевского, грамотны: все монахи, 70 процентов землевладельцев, 70 процентов купцов. Грамотность считается обычным делом и хвалится ученость, а не элементарные знания. Азбука выдерживает за четыре года (1847-51) три издания, а учебный псалтырь за тот же срок даже 9 изданий. Симеон Полоцкий и другие ученые люди составляют библиотеки, которые благодаря трудам святителя Феодосия Черниговского, основываются даже в небольших городах и селах". О значительном уровне образования свидетельствует количество дошедших до нас рукописей, которое исключительно велико. До нас дошло до 130.000 разного рода рукописей. Некоторые рукописи XI века имеются в 30 экземплярах, XII века до сотни, а дальше сотни и даже тысячи экземпляров.

ПЛАМЯ В СНЕГАХ

Когда русские европейцы, а вслед за ними иностранцы изображают русского человека ленивым, бесхребетным слюнтяем, или наоборот человеком без стержня, характер которого соткан из сплошных крайностей, то они рисуют только характеры людей той уродливой, ненормальной среды, к которой они принадлежат. Характер большинства русских людей совсем иной, чем тот, которым тешат себя русские интеллигенты. В течении веков суровая историческая действительность выковала у русского тот терпеливый, несгибаемый характер и то сильное национальное чувство, которое помогло русскому народу выйти победителем из борьбы с суровой природой и бесчисленными врагами. Даже такой заклятый враг Московской Руси, как проф. Г. Федотов, этот русский европеец девяносто шестой пробы, и тот в своей книге "И есть, и будет" писал, - что в последние годы перед революцией ни в одном из русских классов "живущих в старом московском быту, мы не видим симптомов разложения". Один из этих классов - старое русское купечество, - по словам Г. Федотова, - имел такие драгоценные качества, как "...строгость аскетического закала, трудовую дисциплину, национальное чувство", то есть все те качества, которые растерял сам Г. Федотов и взошедшая на дрожжах, устроенной Петром I революции, западноевропейская по своим духовным устремлениям интеллигенция, которую знаменитый английский историк А. Тойнсби верно называет в своей книге "Мир и Запад" "агентами европеизации". Западные мыслители обычно обвиняют славян, и в том числе русских, в мягкотелости и недостатке мужественности. Утверждают, что русские обладают женственным характером, в противовес европейцам, обладающим волевым. мужским характером. Это все выдумки. Вся русская история свидетельствует о большой мужественности русских, о силе их характера. Правители России, святые подвижники, "русские открыватели новых земель" - это целая армия крепких, мужественных, волевых людей, одушевленных русским идеалом и двигавших Россию по пути ее победного развития. "Русскую психологию характеризуют не художественные вымыслы писателей, а реальные факты исторической жизни. Не Обломовы, а Дежневы, не Плюшкины, а Минины, не Колупаевы, а Строгановы, не "непротивление злу", а Суворовы, не "анархические наклонности русского народа", а его глубочайший и широчайший во всей истории человечества государственный инстинкт".

Удивительный характер великороссов, их несгибаемая воля и поразительное терпение, проявился уже на заре Московской Руси. Эти качества ярко проявляются и в характере Московских князей и в характере Московских святых. Вспомним яркую характеристику Сергия Радонежского, сделанную Ключевским в речи, которую он произнес в Московской Духовной Академии 25 сентября 1892 года в день 500-летнего юбилея Преподобного Сергия. "...Какой подвиг так освятил это имя? Надобно припомнить время, когда подвизался Преподобный. Он родился, когда вымирали последние старики, увидевшие свет около времени татарского разгрома Русской земли и когда уже трудно было найти людей, которые бы этот разгром помнили. Но во всех русских нервах еще до боли живо было впечатление ужаса, произведенного этим всенародным бедствием и постоянно подновлявшегося многократными местными нашествиями татар. Это было одно из тех народных бедствий, которые приносят не только материальное, но и нравственное разорение, надолго повергая народ в мертвенное оцепенение. Люди беспомощно опускали руки, умы теряли всякую бодрость и упругость и безнадежно отдавались своему прискорбному положению, не находя и не ища никакого выхода. Что еще хуже, ужасом отцов, переживших бурю, заражались дети, родившиеся после нее. Мать пугала непокойного ребенка лихим татарином: услышав это злое слово, взрослые растерянно бросались бежать, сами не зная куда. Внешняя случайная беда грозила превратиться во внутренний хронический недуг, панический ужас одного поколения мог развиться в народную робость, в черту национального характера, и в истории человечества могла бы прибавиться лишняя темная страница, повествующая о том, как нападение азиатского монгола привело к падению великого европейского народа. Могла ли однако прибавиться такая страница? Одним из отличительных признаков великого народа служит его способность подниматься на ноги после падения. Как бы ни было тяжко его унижение, но пробьет урочный час, он соберет свои растерянные нравственные силы и воплотит их в одном великом человеке или в нескольких великих людях, которые и выведут его на покинутую им временно прямую историческую дорогу. Русские люди, сражавшиеся и уцелевшие в бою на Сити, сошли в могилу со своими сверстниками, безнадежно оглядываясь вокруг, не займется ли где заря освобождения. За ними последовали их дети, тревожно наблюдавшие, как многочисленные русские князья холопствовали перед татарами и дрались друг с другом. Но подросли внуки, сверстники Ивана Калиты, и стали присматриваться и прислушиваться к необычным делам в Русской земле. В то время, как все русские окраины страдали от внешних врагов, маленькое срединное Московское княжество оставалось безопасным, и со всех краев Русской земли потянулись туда бояре и простые люди. В то же время московские князьки, братья Юрий и этот самый Иван Калита, смело, без оглядки и раздумья, пуская против врагов все доступные средства, став я в игру все, что могли поставить, вступили в борьбу со старшими и сильнейшими князьями за первенство, за старшее Владимирское княжество, и при содействии самой орды отбили его у соперников. Тогда же устроилось так, что и русский митрополит, живший во Владимире, стал жить в Москве, придав этому городку значение церковной столицы Русской земли. И как только случилось все это, все почувствовали, что татарские опустошения прекратились и наступила давно неиспытанная тишина в Русской земле. По смерти Калиты Русь долго вспоминала его княжение, когда ей впервые в сто лет рабства удалось вздохнуть свободно, и любила украшать память этого князя благодарной легендой. Так к половине XIV века подросло поколение, выросшее под впечатлением этой тишины, начавшее отвыкать от страха ордынского, от нервной дрожи отцов при мысли о татарине. Недаром представителю этого поколения, сыну великого князя Ивана Калиты, Симеону современники дали прозвание Гордого. Это поколение и почувствовало ободрение, что скоро забрезжит свет. В это именно время, в начале сороковых годов XIV века, совершились три знаменательные события: из московского Богоявленского монастыря вызван был на церковноадминистративное поприще скрывавшийся там скромный 40-летний инок Алексий; тогда же один 20-летний искатель пустыни, будущий Преподобный Сергий, в дремучем лесу - вот на этом самом месте поставил маленькую деревянную келию с такой же церковию, а в Устюге у бедного соборного причетника родился сын, будущий просветитель Пермской земли св. Стефан. Ни одного из этих имен нельзя произнести, не вспомнив двух остальных. Эта присноблаженная троица ярким созвездием блещет в нашем XIV веке, делая его зарей политического и нравственного возрождения Русской земли. Тесная дружба и взаимное уважение соединяла их друг с другом. Митрополит Алексий навещал Сергия в его обители и советовался с ним, желая иметь его своим преемником. Припомним задушевный рассказ в житии преподобного Сергия о проезде св. Стефана Пермского мимо Сергиева монастыря, когда оба друга на расстоянии 10 с лишком верст обменялись братскими поклонами. Все три св. мужа, подвизаясь каждый на своем поприще, делали одно общее дело, которое простиралось далеко за пределы церковной жизни и широко захватывало политическое положение всего народа. Это дело - укрепление Русского государства, над созиданием которого по своему трудились московские князья XIV века. Это дело было исполнением завета, данного русской церковной иерархии величайшим святителем древней Руси митрополитом Петром. Еще в мрачное время татарского ига, когда ни откуда не проступал, луч надежды, он, по преданию, пророчески благословил бедный тогда городок Москву, как будущую церковную и государственную столицу Русской земли. Духовными силами трех наших мужей XIV века, воспринявших этот завет святителя, Русская земля и пришла поработать над предвозвещенной судьбой этого города. Ни один из них не был коренным москвичом. Но в их лице сошлись для общего дела три основные части Русской земли: Алексий, сын черниговского бояринапереселенца, представлял старый киевский юг, Стефан - новый финско-русский север, а Сергий, сын ростовского боярина-переселенца, великорусскую средину. Это были образованнейшие русские люди своего века; о них древние жизнеописатели замечают, что один "всю грамоту добре умея", другой "всяко писание ветхого и нового завета пройде", третий даже "книги греческие извыче добре". Потому ведь и удалось московским князьям так успешно собрать в своих руках материальные, политические силы русского народа, что им дружно содействовали добровольно соединившиеся духовные его силы. Но в общем каждый из трех деятелей делал свою особую часть. Они не составляли общего плана действия, не распределяли между собой призваний и подвигов и не могли этого сделать, потому что были люди разных поколений. Они хотели работать над самими собой, делать дело собственного душевного спасения. Деятельность каждого текла своим особым руслом, но текла в одну сторону с двумя другими, направляемая таинственными историческими силами, в видимой работе которых верующий ум прозревает миродержавную десницу Провидения. Личный долг каждого своим путем вел всех троих к одной общей цели. Происходя из родовитого боярства, искони привыкшего делить с князьями труды обороны и управления страны, митрополит Алексий шел боевым политическим путем, был преемственно главным советником трех великих князей московских, руководил их боярской думой, ездил в орду ублажать ханов, отмаливая их от злых замыслов против Руси, воинствовал с недругами Москвы всеми средствами своего сана, карал церковным отлучением русских князей, непослушных московскому государю, поддерживая его первенство, с неослабной энергией отстаивая значение Москвы, как единственного церковного средоточия всей политически разбитой Русской земли. Уроженец г. Устюга, в краю которого новгородская и ростовская колонизация, сливаясь и вовлекая в свой поток туземную Чудь, создавала из нее новую Русь, св. Стефан пошел с христианской проповедью в Пермскую землю продолжать это дело обрусения и просвещения заволжских инородцев. Так церковная иерархия благословила своим почином две народные цели, достижение которых послужило основанием самостоятельного политического существования нашего народа: это сосредоточение династически раздробленной государственной власти в московском княжеском доме и приобщение восточно-европейских и азиатских инородцев к Русской Церкви и народности посредством христианской проповеди. Но, чтобы сбросить варварское иго, построить прочное независимое государство и ввести инородцев в ограду христианской Церкви, для этого самому русскому обществу должно было стать в уровень столь высоких задач, приподнять и укрепить свои нравственные силы, приниженные вековым порабощением и унынием. Этому третьему делу, нравственному воспитанию народа и посвятил свою жизнь Преподобный Сергий. То была внутренняя миссия, долженствовавшая служить подготовкой и обеспечением успехов миссии внешней, начатой пермским просветителем; Преподобный Сергий и вышел на свое дело значительно раньше св. Стефана. Разумеется, он мог применять к делу средства нравственной дисциплины, ему доступные и понятные тому веку, а в числе таких средств самым сильным был живой пример, наглядное осуществление нравственного правила. Он начал с самого себя и продолжительным уединением, исполненным трудов и лишений среди дремучего леса, приготовился быть руководителем других пустынножителей. Жизнеописатель, сам живший в братстве, воспитанном Сергием, живыми чертами описывает, как оно воспитывалось, с какой постепенностью и любовью к человеку, с каким терпением и знанием души человеческой. Мы все читали и перечитывали эти страницы древнего жития, повествующие о том, как Сергий, начав править собиравшейся к нему братией, был для нее поваром, пекарем, мельником, дровоколом, портным, плотником, каким угодно трудником, служил ей, как раб купленный, по выражению жития, ни на один час не складывал рук для отдыха; как потом, став настоятелем обители, и продолжая ту же черную хозяйственную работу, он принимал искавших у него пострижения, не спускал глаз с каждого новичка, возводя его со степени на степень иноческого искусства, указывал дело всякому по силам, ночью, дозором ходил мимо келий, легким стуком в дверь или окно напоминал празднословившим, что у монаха есть лучшие способы проводить досужее время, а поутру острожными намеками, не обличая прямо, не заставляя краснеть, "тихой и кроткой речью" вызывал в них раскаяние без досады..."


Подобные документы

  • Причины образования единого русского государства и возвышения Москвы. Начало московской династии. Иван Данилович Калита и Дмитрий Иванович Донской. Значение Куликовской битвы. Феодальная война 1433-1453 гг. Начало правления Ивана IV Васильевича Грозного.

    презентация [1,7 M], добавлен 10.04.2014

  • Развитие России в XIV–XV веках, рост ее сельскохозяйственной и городской жизни, ремесел. Объединение русских земель. Феодальная война на Руси. Золотая Орда в экономическом смысле, состояние торговли, ее слабые стороны. Причины падения государства.

    контрольная работа [1,1 M], добавлен 05.05.2014

  • Заключение Плюсского перемирья между Швецией и Россией, его особенности. Разногласия короля Польши Сигизмунда с шведским правительством. Кардинальные изменения в отношениях между Швецией и Россией при воцарении Лжедмитрия. Начало военных действий.

    реферат [15,7 K], добавлен 11.04.2009

  • Рассказ Иоакимовской летописи об обстоятельствах гибели и погребения князя Аскольда по христианскому обряду. Особенности религиозного состояния Руси в IX-X вв. Гипотеза проникновения христианства на Русь с католического Запада, отношения с Византией.

    реферат [23,1 K], добавлен 31.08.2009

  • Основные аспекты взаимных контактов Византии и Киевской Руси. Характеристика процесса развития дипломатии в обеих державах. Историческое значение принятия христианства. Описание военных, политических и торговых отношений между двумя государствами.

    дипломная работа [300,8 K], добавлен 05.06.2017

  • Начало объединительных процессов на русских землях в XIII–XIV вв. Образование Московского княжества и политика князей. Династическая война в Московском княжестве. Завершение объединения русских земель. Освобождение Руси от ордынской зависимости.

    презентация [2,7 M], добавлен 11.03.2015

  • Культурные, торговые и дипломатические взаимоотношения между древней Русью и Византией. Русско-византийская война 941—944 годов, походы князя Игоря на Царьград. Посольство княгини Ольги в Константинополь. Принятие князем Владимиром христианства на Руси.

    презентация [3,3 M], добавлен 27.09.2014

  • Версии установления христианства. Неудачные попытки Ольги крестить Русь. Необходимость принятия христианства. Религиозные реформы князя Владимира. Крещение киевлян и новгородцев. Организационная структура церкви. Значение принятия христианства.

    курсовая работа [42,6 K], добавлен 16.05.2015

  • Эпоха Крестовых походов. Развитие взаимоотношений между Востоком и Западом. Состав и цели войска крестоносцев. Внутриконфессиональные отношения. Взаимоотношения византийцев и крестоносцев. Взаимоотношения в военной, бытовой и дипломатической сферах.

    курсовая работа [43,3 K], добавлен 20.09.2013

  • Принятие христианства на Руси и его историческое значение. Объединение русских земель вокруг Москвы. Правление Ивана Грозного. Культура допетровской Руси. Губернская реформа Екатерины II. Отечественная война 1812 года. Крестьянская реформа 1861 г.

    шпаргалка [285,4 K], добавлен 21.12.2011

Работы в архивах красиво оформлены согласно требованиям ВУЗов и содержат рисунки, диаграммы, формулы и т.д.
PPT, PPTX и PDF-файлы представлены только в архивах.
Рекомендуем скачать работу.