Правление октавиана Августа

Октавиан Август, бесспорно, занимал главенствующее положение по отношению к магистратам, что выражалось, в первую очередь в возможности принцепса влиять на их избрание. Jus intercessionis позволяло ему запрещать магистратам любые их действия, что заставляло их считаться с его мнением, а трибунское jus coercitionis давало Августу возможность принимать в отношении магистратов карательно-принудительные меры. Кроме того, он устанавливал и изменял правила относительно порядка замещения должностей и полномочий должностных лиц.

Одним из направлений изменения структуры государственного управления явилось формирование императорского бюрократического аппарата. При Августе действовал довольно многочисленный корпус чиновничества - officia. Императорские службы создавались не на основе каких-либо нормативных актов и предписаний, четко определяющих круг прав и обязанностей, а на делегировании императором своих полномочий особо доверенным лицам. Следствием этого стала зависимость легата от императора, назначавшего его, к тому же, как правило, единолично.

Создавая бюрократический аппарат, Август имел известный прецедент в предшествующей республиканской истории. Магистрат, отправляясь в провинцию или приступая к выполнению своих функций, пользовался помощью людей, находившихся от него в личной зависимости: это были рабы, вольноотпущенники и клиенты. Они назначались своим господином или патроном и были ответственны только перед ним, а отвечал за осуществление всех полномочий только он сам. Кроме того, большую роль в политической жизни республиканского Рима играл институт «друзей» (amicitia), развившийся по аналогии с патронатом и клиентеллой. Но клиентелла или была наследственной, или устанавливалась на основании особого jus applicationis, по которому клиент как бы усыновлялся, или же была результатом освобождения на волю раба. Amicitia же была связью неформальной. Об институте друзей, как неравных партнеров, говорит Сенека.

Источники и прецеденты императорской бюрократии были многообразны, и в системе, созданной по их схемам, много таких черт, которые Н.А. Машкин назвал патримониальными. Август подобно патрону дает поручения и назначает на различные должности своих «друзей», «спутников», вольноотпущенников и даже рабов. Использование чисто личных связей было выражением auctoritas Августа. Оказывала влияние на формирование бюрократии и практика эллинистических государств. В I веке до н.э. особым доверенным лицам, главным образом, из среды клиентов - вольноотпущенников, поручалось ведение тяжебных и иных дел. Такие доверенные лица стали называться прокураторами. Назначение прокуратора не было связано с той или иной формальностью. Этот институт, носивший вначале частноправовой характер, не сразу признанный судебными инстанциями, получил широкое распространение во времена империи. Императорские прокураторы ведали самыми разнообразными делами: сбором некоторых налогов, осуществлением хозяйственных функций. Прокураторы, наряду с вольноотпущенниками, клиентами и рабами императора и стали основой имперского бюрократического аппарата. Однако, бюрократия комплектовалась не только из этих полусвободных или несвободных элементов. Самые высокие должности занимались представителями высших сословий. Таким образом, к управлению государством оказались привлеченными все слои населения, что способствовало расширению социальной базы принципата.

В силу того, что Август пользовался империем, он назначал легатов из представителей сенаторского сословия. Они командовали армиями и управляли императорскими провинциями. В частности, в 27 г до н.э. были назначены legati Augusti pro praeteri. Назначение легатов восходит к республиканской практике, которая была использована императором для создания круга должностных лиц, принадлежащих к сенаторскому сословию, но зависящих от императора. Многочисленные надписи указывают, что императорские легаты приравнивались к пропреторам и составляли особое («нерегулярное») звено в сенаторской карьере. Большое значение в формирующейся императорской бюрократии приобретали особые всаднические должности: префект, прокуратор. Венцом всаднической карьеры была должность praefectus praetorio, командующего преторианской гвардией. Только от императора зависело назначение префекта города (prefectus urbi). По преданию, эта должность появилась еще в царскую эпоху; в республиканские времена префект города назначался иногда во время отсутствия консулов. Так, после того, как в 19 г. н.э. Август расширил права своей tribunicia potestas присоединением к ней правомочия «охраны нравов и законов» (cura morum et legum), он, покидая в 16 году Рим, уже вполне «официально» поставил на должность префекта города с полномочиями сига morum et legum Статилия Тавра. Новые бюрократические структуры создавались в самых различных областях общественной жизни. С 6 г. до н.э. действует «ночная стража» во главе с praefectus vigilum, что тоже явилось нововведением в системе управления государственными делами. С целью выполнения тех или иных государственных функций создавались комиссии. Так, по инициативе Августа была образована под руководством Агриппы особая комиссия для производства переписи населения (descriptio imperii Romani).

В государственном аппарате появились 4 разряда чиновников: sexagenarii, trecenarii, ducenarii и centenarii, различавшиеся размером оплаты. Последняя варьировалась от 100000 до 600000 сестерциев в год, для отдельных (более высоких) должностных лиц вознаграждение могло быть выше. Могут быть предложены и иные классификации должностей: сенаторские должности; всаднические должности; должности императорских вольноотпущенников; солдатская служба. По предметно-отраслевому признаку несколько приблизительно можно выделить службы, которые возглавлялись: а) легатами, управляющими императорскими провинциями; б) префектами, уполномоченными делать распоряжения вместо принцепса; в) прокураторами, заменяющими принцепса в чисто исполнительной деятельности; г) кураторами; д) препозитами. Позднее появились новые императорские должности: магистры, адвокаты, юридики и другие.

Императорский служебный аппарат оформлялся в соответствии с такими принципами, как иерархичность, назначаемость (как правило, самим императором), производность компетенции от полномочий принцепса, отсутствие регламентации срока службы, отсутствие формальных требований к замещению должности, материальное вознаграждение. Необходимо отметить, что и при формировании бюрократического аппарата первый римский император стремился в большой мере следовать установившимся традициям. Нарушения республиканского порядка в этой области прослеживаются, главным образом, в суммарном увеличении влияния чиновничества на государственное управление. Но, поскольку бюрократический аппарат был подчинен принцепсу, то и здесь можно говорить о тенденции централизации власти.

§ 3. Роль армии в формировании монархии

Принципат возник в результате гражданских войн, Август победил, опираясь, прежде всего, на легионы, армия оставалась и в дальнейшем его опорой. В этом Тацит видел «тайну императорской власти» (arcana imperii). Как отмечает М.И. Ростовцев, материальной опорой Августа было войско (наряду с крупными денежными средствами), а залогом длительной устойчивости власти были мир и порядок. Причина повышенного внимания, уделяемого Августом войскам, была одна - армия придавала его власти силу, необходимую для управления обществом. Очевидно, что еще во время гражданской войны он понял то, что через две тысячи лет лаконично сформулирует русский мыслитель И.А. Ильин: «Власть социально бессильная - источник крушения». Установление мира и порядка в условиях Рима I века до н.э. было невозможно без поддержки войска. Огромная роль войска в решении государственных вопросов обусловила вывод Н.А. Машкина о том, что принципат являлся своего рода военной диктатурой. Таким образом, значение армии в политической жизни Рима не взывает сомнений, но необходимо проследить ее влияние на процесс изменения формы правления.

Степень влияния войска на государственные дела в отдельные периоды могла быть различной. Войско служило опорой власти и во времена второго триумвирата, когда армия противостояла почти всему гражданскому населению, но такая опора была опасна и для самих властителей, так как во многих случаях не вожди распоряжались армией, а армия диктовала своим командирам те или иные условия, и тем приходилось искать способы удовлетворения интересов огромной взрывоопасной массы солдат. На это, в частности, указывает Аппиан, рассказывая, что Октавиан был вынужден уступить требованиям солдат о полном и безусловном прощении их товарищей. Важно, что в период принципата Августа войско не ставило перед собой никаких политических целей. Даже во время восстания 14 года (сразу после смерти Августа), которое во многом было обусловлено наличием в войске большого количества отпущенных на волю несколько лет назад рабов, требования восставших солдат носили исключительно профессиональный характер, причем пределом этих требований было уравнивание положения всех войск с положением преторианских когорт. Однако, ни Августу, ни его преемникам не удалось изгнать корпоративный дух, позволявший войскам в некоторых случаях диктовать свои условия высшим командирам. Это сказалось в 68 - 69 гг., когда более или менее значительные войсковые соединения выдвигали своих кандидатов на императорский трон.

Начало формирования военной власти Октавиана Августа относится к 44 г. до н.э., когда он предпринял мобилизацию ветеранов Цезаря с целью завладения его наследством и достижения единовластного положения в государстве. Обращает на себя внимание факт создания армии по инициативе самого полководца и на его средства. Как частное лицо, он не имел на подобные действия никаких прав.

Во время гражданских войн Октавиан по необходимости учитывал и по возможности выполнял разнообразные требования солдат. После победы над Антонием встал вопрос о реорганизации армии с тем, чтобы превратить ее в надежную опору, всецело подчинить воле императора. Августу удалось этого достичь. Прежде всего он уменьшил армию: из 50 легионов после битвы при Акции осталось лишь 25 легионов. В RGDA Август говорит, что под его знаменами сражалось около 500 тысяч человек, из них было выведено в колонии или распущено по муниципиям 300 тыс. Главная масса отпущенных солдат приходится на 29 год. Кроме того, учитывая опыт гражданских войн, которым содействовало скопление воинов в Италии и соседних с ней провинциях, Август принял все меры к тому, чтобы не только сократить количество солдат до минимума, но и сосредоточить войска главным образом в пограничных провинциях.

В Риме и Италии оставалась только преторианская гвардия, состоявшая из девяти когорт (по 900 пехотинцев и 100 всадников), из которых две находились в самом Риме, остальные - в пределах Италии. Для охраны особы императора существовал еще отряд германцев. Преторианская когорта появилась в давние времена и должна была защищать полководца, его палатку (praetorium). Собственно, это и была всего лишь личная охрана полководца, так как в республиканские времена войско не могло находиться в черте города. Первоначально эту службу несли союзники, но уже Сципион составил преторианскую когорту из римлян всаднического сословия. Облеченный высшей военной властью, Август пользовался охраной, составлявшей, в сущности, не когорту, а почти два легиона. Как отмечает Ю.А. Ушаков, при Августе когорты претория еще являются слепым орудием для устрашения сенатской оппозиции и расправы с другими потенциальными врагами империи. Во всяком случае, поставленные в лучшие по сравнению с другими войсками условия, преторианцы должны были быть верными защитниками императора.

Для охраны города Рима были организованы особые городские когорты (cohortes urbanae), которые должны были охранять в городе порядок в течение дня. С 6 г. н.э. были созданы также cohortes vigilum, которые должны были заниматься тушением пожаров. Впоследствии они были милитаризованы и наблюдали за порядком в городе в ночное время.

Гарнизона в 13 - 14 тыс. человек было достаточно для охраны Августа и поддержания порядка в Риме и Италии. Остальные войска были распределены по провинциям. К 9 г. н.э. было двадцать пять легионов, которые распределялись таким образом: в Нижней и Верхней Германии стояли по 4 легиона, в Паннонии - 3 легиона, в Мезии и Далмации - по 2 легиона, в Сирии - 4 легиона, в Египте - 2 легиона, в Африке - 1 легион и в Испании - 3 легиона. Численность и дислокация войск менялись в зависимости от внешнеполитических условий, но лишь в редких случаях войска находились в сенатских провинциях, так как такое их расположение усиливало реальное значение сената в ущерб принцепсу.

Каждый легион при Августе состоял из 5 или 6 тысяч человек и разделялся на 10 когорт. Наряду с основными войсками существовали вспомогательные (auxilia), которые придавались обычно какому-либо легиону, подчиняясь, таким образом, тем же командирам. Легион был подчинен легату в звании пропретора (legatus pro praetore) или особому легату (legatus Augusti legionis), назначавшемуся непосредственно Августом. К высшему командному составу легиона принадлежали военные трибуны. И легат, и трибуны принадлежали к сенаторскому сословию, исключение составляли только египетские легионы, находившиеся под командой префектов легионов из всадников. Кроме военных трибунов, к высшему командному составу принадлежали префекты. Praefectus fabrum ведал оружием, распоряжался ремесленниками, находившимися в войске, и руководил всеми работами; praefectus castrorum заботился о лагерях и продовольствии. В отличие от военных трибунов префекты принадлежали к всадническому сословию. Средний командный состав состоял из центурионов. Старший центурион, командовавший первым отрядом, носил звание примипилярия (primipilarius). До центуриона мог дослужиться каждый солдат; должность центуриона-примипилярия давала ему всадническое кольцо.

Георг Вебер считает, что «по сану императора» Октавиан имел под своей властью все легионы. Считая такое утверждение излишне категоричным, все же отметим, что в действительности командный состав находился в зависимости от Августа, решающего вопросы карьеры каждого офицера. Очень часто практиковались переводы командиров из одного легиона в другой; центурионы иногда переводились из провинций в Рим и становились командующими преторианскими когортами. Переводы и назначения были и средством борьбы против самостоятельности легионов и корпоративности воинов. Кроме того, всякий поступивший в войско был связан присягой на верность Августу.

Большой интерес представляют монеты, которые можно отнести к серии «император и армия». Можно указать на несколько монет этой тематики. Еще в 32 году был выпущен денарий, на котором изображался Октавиан в виде легионера в полном вооружении, воюющего за установление мира и согласия в Италии. Другой пример - денарий с изображением императора, сидящего на возвышении, которому протягивают оливковые ветви два офицера. Победа Октавиана над армией Антония и Клеопатры ознаменовалась выпуском нескольких типов денариев: типом ростральной колонны со стоящей на ней фигурой Октавиана, типом морских и воинских трофеев, типом Виктории. Были выпущены монеты по случаю возвращения в Рим утерянных ранее священных значков и военных знамен, таким образом, прославлялись любые успехи армий, даже если военные кампании не были доведены до победного конца.

Принцепсу удалось поднять дисциплину в армии и тем самым добиться ослабления и почти полного устранения своей зависимости от войск. Август и внешне стремился подчеркнуть, что он для солдат «император», главный полководец, а не сотоварищ по оружию. Он отказался от того фамильярного обращения с солдатами, которое имело место при Цезаре и в годы гражданских войн. Август не называет сам и не позволяет своим близким называть легионеров товарищами, соратниками; в обращении к ним он употребляет слово «milites» - «солдаты», «воины». Это уже было нарушением полисно-республиканских традиций.

Изменения коснулись и финансирования легионов. Удачный исход войн, богатая добыча позволили Августу рассчитаться с ветеранами и теми солдатами, в услугах которых не было необходимости. Расселенные по Италии и по провинциям солдаты оказались верной его опорой, но в дальнейшем колонии не выводились. Были приняты меры к установлению регулярной оплаты легионерам и к материальному обеспечению ветеранов после отставки. В 6 г. н.э. учреждена особая касса - aerarium militare, выплачивавшая ветеранам отпускные суммы. При ее организации Август внес 170 млн. сестерциев, а для ее пополнения был введен 5%-ный налог с наследств и 1%-ный с аукционов. В распоряжении военного ведомства находился штат чиновников, главой которых считался сам император.

Новобранцы поступали на службу добровольно, но принятый в армию уже не мог покинуть ее ряды до получения законной отставки. Срок службы составлял 25 лет, но иногда доходил до 30 и даже до 40 лет. Таким образом, воин фактически терял связь с той средой, из которой был принят в войско. В 6-9 гг. н.э. вследствие паннонского восстания и войн с германцами потребовались большие пополнения легионов. Наборы, проводившиеся среди свободных, не дали значительных результатов, так как многие уклонялись от военной службы (причины такого уклонения аналогичны рассмотренным в предыдущей главе). Бывали случаи, когда в войска попадали не римские граждане, но, вступив в легионы, они также получали права гражданства. Август стал записывать в войска даже рабов, которые, поступив в войско, объявлялись свободными и в качестве вольноотпущенников записывались в легионы; тем самым они приобретали права римского гражданства. Вспомогательные войска пополнялись в большинстве случаев жителями тех мест, где войска эти стояли. В качестве командиров (префектов) зачисляли примипиляриев или племенных старшин. Таким образом, в легионах были представлены все слои римского общества. По мнению Н.А. Машкина, сам по себе вопрос, откуда и из каких слоев комплектовалась армия, не имеет особенного значения, ибо служба в армии с ее корпоративным духом, обособленной жизнью, в условиях строжайшей дисциплины отрывала людей от того общественного слоя, из которого они вышли. Т. Моммзен же видел в провозглашении императора войском юридически правомерный акт - волеизъявление народа. Не соглашаясь с мнением знаменитого немецкого ученого, все же можно сказать, что состав войска в критических ситуациях имел значение, так как солдаты выражали те идеи, которые были заложены в них воспитанием и окружением до призыва на службу. И армия, со времени кризиса Республики ставшая решающей силой в политической жизни Рима, действительно отражала, хоть и косвенно, настроения в обществе.

В республиканские времена внешней политикой государства, в сфере которой и необходима в первую очередь армия, почти исключительно ведал сенат. В компетенции народных собраний находилось только объявление войны и заключение мира, сводившиеся к формальному утверждению различных сенатских постановлений. С развитием экстраординарных магистратур некоторые из римских полководцев стали от лица народа полновластно решать чрезвычайно сложные и ответственные вопросы внешней политики. Деятельность республиканских магистратов, наделенных чрезвычайными полномочиями, явилась прецедентом обширных и неограниченных внешнеполитических полномочий Августа. Как известно, в 23 г. сенат направил парфянских послов к Августу, поручив ему вести переговоры и заключить договор. Но это сенатское решение, по существу, было формальностью: Август мог принимать иностранных послов и в силу imperium maius, с получением которого (в том же, 23 г.) уже фактически изменился порядок решения внешнеполитических вопросов. Подтверждение этому мы можем найти в законе, принятом сенатом по поводу власти Веспасиана (lex de imperio Vespasiani), где есть указание, что новый император может заключать договоры, с кем он захочет, «как это позволено было божественному Августу»: «...foedusque cum quibus volet facere liceat ita, uti licuit divo Aug(usto)».

В RGDA Август говорит о своем принципате - «me principe», только тогда, когда речь идет о сношениях с другими народами: «Паннонские племена, до которых ранее моего принципата никогда не доходило войско... я подчинил власти римского народа». Выражение «me principe» встречается и в главе, обобщающей внешнеполитические успехи Августа. Таким образом, в этом документе нашло отражение фактическое отнесение вопросов внешней политики к единоличной компетенции принцепса, и император сам утверждал о своем главенстве во внешнеполитической сфере. Фактическим основанием этого главенства явилась подчиненность ему армии в силу принесенной воинами присяги и зависимости от принцепса карьеры командиров.

Итак, нарушения республиканских норм в сфере организации военного дела могут быть сведены к следующему: войска создавались по инициативе самого полководца и на его средства, принцепс имел возможность жесткого контроля над легионами, армия могла влиять на государственные дела.

§ 4. Политика и идеология как отражение формы государства

Для понимания сущности власти большое значение имеет вопрос преемственности. В исследовательской и популярной литературе о принципате достаточно часто употребляется понятие «династическая политика». Действия Августа, направленные на обеспечение преемственности власти, рассматриваются обычно как одно из свидетельств его монархизма. Так, Н.А. Машкин считает, что фактическое признание монархии влекло за собой и признание права императора передавать власть по наследству. Приходу Октавиана к власти, действительно, в большой степени способствовало то, что он - сын божественного Юлия (строго говоря - усыновленный внучатый племянник). Он в течение года был начальником конницы у Цезаря, пославшего его туда для воспитания и обучения в военном деле с тем, чтобы племянник мог сопровождать его на войне; юношу знало и любило войско Цезаря; он получил военные награды в африканском триумфе своего дяди, хотя по молодости лет в войне не участвовал. Наследник Юлия Цезаря был охотно поддержан легионами в его притязаниях на власть.

После того, как он сам встал фактически во главе государства, члены его семьи приобрели особое положение. В RGDA Август не забывал подчеркнуть, что тот или иной важный политический акт совершен его близкими родственниками. Первые два брака Октавиан заключил по политическому расчету (в целях сближения с Антонием и Секстом Помпеем). В результате «династических» браков Август породнился с выдающимися патрицианскими и плебейскими сенаторскими родами: Клавдиями Неронами, Клавдиями Марцеллами, Эмилиями Павлами, Эмилиями Лепидами, Домициями Агенобарбами. Единственным человеком незнатного происхождения, допущенным в семью Августа, был Марк Випсаний Агриппа. Опасным претендентом на власть Октавиану Августу казался Цезарион, что также косвенно свидетельствует о признании императором династического принципа передачи власти.

Перечисленные факты, которые обычно принимаются во внимание при рассмотрении вопроса о династической политике, сами по себе указанную политику не составляют. Несравнимо большее значение имеет подготовка самим Августом преемников своей власти. Первые попытки обеспечить преемственность он начал предпринимать сразу после провозглашения восстановления республики. Не имея сыновей, принцепс стал привлекать к государственным делам ближайших родственников, что соответствует общепринятому представлению о династической политике как передаче монархической власти внутри семьи. Сначала Август приближает к себе сына своей сестры Октавии Марцелла. Во время своих триумфов Август раздавал народу деньги от имени Марцелла, чтобы сделать его популярным. В 25 году до н.э. Марцелл женился на Юлии, дочери Августа. Сенат даровал чрезвычайные почести Марцеллу и Тиберию Клавдию Нерону, как особо отличившимся в испанских походах. Восемнадцатилетним юношей Марцелл получил место в сенате в пропреторском ранге и разрешение в обход законов через 10 лет добиваться консульства, а также право занимать все посты за 10 лет до установленного возраста. Однако, тяжело заболев, принцепс передал свои полномочия другим лицам (не Марцеллу). В 23 г. до н.э. Марцелл стал курульным эдилом и устраивал при поддержке Августа игры, отличавшиеся невиданной пышностью. Через два года после женитьбы на Юлии юный зять Августа умер. В смерти Марцелла обвиняли жену Августа Ливию, стремившуюся расчистить путь к власти для своего сына Тиберия. Вероятно, такие обвинения не имели под собой фактического основания, но они передают атмосферу «дворцовых интриг», - действительную либо нагнетаемую историками.

Затем в качестве преемника власти принцепса намечался его сподвижник и друг Марк Випсаний Агриппа. Агриппа всегда был на первых ролях и как полководец (хотя он постоянно отказывался от триумфов), и как политик и государственный деятель. Дион Кассий вложил в уста Агриппы яркую речь республиканского содержания, вероятно, на основе его отдельных республиканских высказываний, практическое значение которых вряд ли стоит преувеличивать. Республиканизм Агриппы, также как и то, что он происходил из незнатного рода, несколько противоречит представлению о нем как о предполагавшемся монархе. Но, обладатель несметных богатств и земель в Сицилии, владетель Херсонеса Фракийского, известный своими многочисленными постройками, человек в высшей степени популярный, имевший репутацию наилучшего из современников, занимавший высшие государственные должности (в частности, он два года подряд - в 28 и 27 годах - был консулом) Агриппа, по-видимому, и сам видел себя естественным преемником Августа. Отметим, что к «династии» он в то время никакого отношения не имел, не случайно, когда возвысился Марцелл, Агриппа был удален из Рима. В 21 году Агриппа женился на Юлии и до самой своей смерти был фактическим соправителем Августа. И.Ш. Шифман считает, что Август был твердо намерен сделать Юлию императрицей, и брак с нею был своего рода залогом прихода в будущем к власти; это мнение несколько спорно, но весьма показательно. В честь Агриппы возводились города, один из понтийских городов стал называться Агриппия Кесария. Как соправитель Августа, Агриппа чеканил монету со своим изображением. Перед Пантеоном рядом со статуей Августа он поставил свою собственную. В 18 г. до н.э. Агриппа получил трибунскую власть, аналогичную власти Августа, сроком на пять лет, которая в 13 году была продлена еще на пять лет. Кроме этого, он получил империй - верховную военно-административную власть сначала на Востоке, а потом и на Западе. Но через непродолжительное время и Агриппа скоропостижно скончался.

В качестве своих преемников Август наметил детей Агриппы и Юлии: Гая и Луция, которых усыновил. Однако он ничего не сделал для возвышения других их детей: Агриппы Постума и Юлии Младшей. Гай и Луций воспитывались при дворе Августа и раньше, чем полагалось по законам, получили право присутствовать в сенате. Магистратуры они также проходили ранее обычного возраста, в частности, консулами были избраны в 15 лет, выполняли они и отдельные ответственные поручения. Они получили от всадников почетный титул начальников юношества (princeps iuventutis), серебряные щиты и копья. Их портреты чеканились на монетах. Юноши в отличие от своего отца не имели личных заслуг, и их высокое положение могло объясняться только происхождением.

После смерти Гая и Луция Август приблизил к себе пасынка Тиберия. До этого Тиберий также не оставался без внимания принцепса, но проявления интереса к нему носили эпизодический характер. Еще в 25 году после удачного испанского похода сенат даровал ему (вместе с Марцеллом) чрезвычайные почести. Тогда же ему было предоставлено право занимать магистратуры за 5 лет до достижения необходимого возраста: в восемнадцатилетнем возрасте он был избран квестором. Положение Тиберия упрочивалось благодаря его военным успехам, в последнее десятилетие принципата Августа он был самым видным полководцем Империи. В 12 году до н.э., т.е. за восемь лет до смерти второго из «сыновей» Августа, Тиберий женился на Юлии, причем не по своему желанию. Возможно, брак Тиберия и Юлии был призван устранить вражду между

Ливией и Юлией, каждая из которых стремилась упрочить влияние своей семьи. В 4 г до н.э. (т.е. сразу после смерти Гая) Тиберий был усыновлен, ему была предоставлена tribunicia potestas, и он неоднократно выполнял важные военно-политические поручения Августа. Так, в 14 г. он вместе с Августом проводил ценз сената и перепись населения. К моменту смерти принцепса Тиберий обладал двумя важнейшими полномочиями: проконсульским империем и трибунской властью.

Переход к Тиберию положения фактического главы государства открыл новый монархический аспект власти принцепсов, и в этом смысле явился одним из важнейших эпизодов в истории раннего принципата. Воля принцепса сделать своим преемником во всех делах именно Тиберия предельно ясно выражена в его завещании, хотя формально в нем говорится только о передаче имущества, и юридически завещание принцепса и усыновление им своего пасынка не имели отношения к передаче власти. В то же время был по возможности соблюден республиканский церемониал, выразившийся в предоставлении Тиберию полномочий по настоянию сената, что соответствовало как политическому мировоззрению правящего класса, так и ценностям, которыми руководствовался принцепс. Как считает И.Ш. Шифман, поиски Августом наследников и вынужденное, за отсутствием других кандидатур, назначение Тиберия показывают, что официально провозглашенная реставрация Республики в Риме «обернулась установлением режима наследственной монархии». Приблизительно такого же мнения придерживаются и некоторые другие исследователи. Вместе с тем, при внимательном рассмотрении материала, не складывается впечатления ярко выраженной династической политики: Август выдвигал вперед своих внуков и пасынков, но все выдающиеся деятели республиканской эпохи заботились о передаче наследникам не только своего материального достатка, но и по мере возможности - высокого общественного статуса; принцепс приблизил к себе талантливого государственного деятеля, как это сделал бы любой руководитель; он решал вопрос о замужестве дочери со своих позиций, как любой отец, хотя, возможно, это была и попытка (неудавшаяся) создать династию.

Принцепс действительно стремился обеспечить передачу полномочий и своего исключительного положения в государстве кому-либо из членов своей семьи. Но назвать это «династической политикой» в полном смысле нельзя по следующим причинам. Во-первых, правитель государства не был монархом в формально-юридическом смысле, а династия предполагает передачу именно монархической власти. Во-вторых, браки Августа, даже заключенные по политическому расчету, не обнаруживают «династических» целей; не имея детей от Ливии, он не собирался, тем не менее, вступить в новый брак. В-третьих, принцепс выбирал преемников, руководствуясь не только степенью родства, но прежде всего соображениями государственного порядка (яркий пример тому - Агриппа). По справедливому замечанию Я.Ю. Межерицкого, Августа беспокоила не «чистота крови», а судьба «восстановленной республики». И наконец, в-четвертых, переход власти от Августа к Тиберию был обеспечен благодаря тому, что он уже занимал исключительное положение в государстве. Права наследования верховной власти в период раннего принципата не существовало. Итак, династическая политика как таковая в рассматриваемый период еще не прослеживается, но определенные шаги к будущему «престолонаследованию» уже сделаны.

Уже с начала первого века до нашей эры, а особенно со времен первого триумвирата, значение римских политических деятелей, претендующих на особое влияние, основывается на их связи с провинциями. Источники, касающиеся политики Августа по отношению к провинциям, ограничены. Большое значение в связи с этим имеют данные нумизматики: легенды и изображения на монетах, о чем более подробно говорится в других разделах работы. В RGDA о провинциях речь идет в четырех случаях. Август говорит о том, что в провинциях он платил за те земли, которые отводились ветеранам, о том, что он оказал материальную помощь провинциям, о возвращении украшений в храмы провинции Азия, и, наконец, о том, что перед Актийской войной ему присягнули провинции: Галлия, Испания, Африка, Сардиния и Сицилия. Все эти высказывания свидетельствуют о том, что Август отводил провинциям весьма заметную роль. Исследуя обращения принцепса к городам, мы находим, в частности, обещание городу Розосу сохранить привилегии «ради наварха Селевка, который сражался в течение всей войны и своими поступками показал преданность и верность». Это и другие подобные выражения отражают определенную зависимость городов от принцепса.

По мнению СЛ. Утченко, несоответствие республиканского государственного аппарата новым задачам, его непригодность и устарелость острее и ярче всего проявились в системе управления завоеванными областями и провинциями; система эта была «варварски примитивной и абсолютно нерациональной». При Августе она претерпела определенные изменения, хотя по форме для многих провинций оставалась прежней. Одна из причин такой стабильности заключалась в том, что управление провинциями всегда составляло одну из статей доходов сенаторской знати, и поскольку Август не хотел вступать в конфликт с последней, он не мог отобрать этой важной привилегии. Но отдать в распоряжение сената все провинции со всеми находившимися в них войсками означало бы лишение принципата основной его опоры - войска, и поэтому Август оставил за собой пограничные провинции, в которых находились подвластные ему легионы.

Разделение провинций между правителями Рима мы встречаем во времена обоих триумвиратов, этот же принцип остается и при Августе. 13 января 27 г. до н.э. провинции были разделены на сенатские и императорские. Пограничные (именно те, которые были поделены в Луке между первыми триумвирами) отошли к императору, а провинции старые, замиренные, оставались в распоряжении сената. Императорские провинции управлялись теперь особыми легатами с пропреторским званием, которые назывались legatus pro praetore, и которым были подчинены войска, находившиеся в провинции. Легаты назначались Августом из лиц сенаторского сословия. Большей частью избирались для этой цели те, кто прошел претуру или консулат. Провинции Реция, Норик и Иудея управлялись прокураторами из всаднического сословия. Особое положение занимал Египет - он считался доменом императора и управлялся префектом (также из всадников). В сенатских провинциях основы управления формально оставались прежними: Азия и Африка управлялись проконсулами, в остальные провинции посылались пропреторы. Как правило, пропреторы назначались через пять лет после того, как они занимали должность претора в Риме. Большей частью проконсулы и пропреторы оставались в своей должности год, но иногда их полномочия продлевались. Об этом свидетельствует, например, одна из надписей, повествующая, что П. Паквий Сцева стал во второй раз проконсулом Кипра вне жребия, на основании auctoritas principis и сенатского решения.

Разделение провинций на сенатские и императорские не было полным и безусловным, на что, в частности указывает приведенная выше надпись. Н.А. Машкин предполагает, что Август имел право вмешательства в дела сенатских провинций. По мнению, В.М. Хвостова, jus proconsular давало императору право наблюдать за управлением provinciae senatus. Эдикты Августа из Киренаики содержат распоряжения Августа, обращенные к проконсулу Крита и Киренаики, составлявших особую сенатскую провинцию. Август дает совершенно определенные распоряжения проконсулу, во втором эдикте прямо сказано «приказываю». Очевидно, в силу той власти, которую получил Август в 23 г., когда ему был предоставлен imperium maius, а также в силу своей auctoritas Август имел право вмешательства и в дела сенатских провинций. На основании эдиктов из Киренаики мы можем заключить, что принцепс устанавливал формы управления отдельными провинциями, регулировал вопросы, касавшиеся местного самоуправления.

При увеличении роли и значения провинций, италоцентристский характер римского государства все же сохранялся. Политическое значение провинций постепенно изменялось: из «поместий римского народа», как выразился Цицерон, они превращались в части единого политического целого.

Таким образом, явно прослеживаются два аспекта изменений в области управления провинциями, тесно связанные с изменением концепции власти. Во-первых, часть провинций оказалась непосредственно подчиненной принцепсу. Во-вторых, он же регулировал систему провинциального управления в целом. Следовательно, в данной области происходила централизация управленческих функций. А форма государственного устройства Рима, несмотря на наличие прав и привилегий у отдельных муниципий и городов, оставалась унитарной.

Выбор методов осуществления политической власти осуществлялся принцепсом взвешенно и осторожно, с опорой на республиканские традиции. К таким «республиканским» методам относится создание главе государства особо авторитетного положения, в частности, при помощи различных почетных титулов.

Из всех титулов Октавиана Августа титул принцепса с позиций официальной идеологии больше всего соответствовал положению в государстве, основанном на его auctoritas. Август и его преемники в неофициальных документах называются обычно принцепсами (например, у Тацита). Милан Бартошек отмечает, что этот республиканский термин Август неофициально использовал в смысле «первый гражданин римского государства». Хотя титул «принцепс» не закреплен ни в одном из дошедших до нас юридических актов тех лет, термин этот, как отмечает И.В. Нетушил, прочно вошел в политический лексикон того времени. Красноречивое свидетельство - RGDA, где римский император неоднократно называл себя «princeps». В.М. Хвостов, считая название princeps согласным с республиканскими традициями, говорит, что юридически принцепс являлся магистратом, получающим imperium от народа, но этот imperium в отличие от республиканского не был ограничен местом и временем. Г.С. Кнабе считает принципат магистратурой, превратившейся впоследствии в пожизненный статус. Вместе с тем, источники вообще не подтверждают наличия какого-либо imperium у принцепса сената республиканского периода. По мнению А.Б. Егорова, термин princeps выражает общую идею первенства. Придавая большое значение термину «принцепс», Август действовал как реставратор. Понятие это получало при нем то значение, какое оно имело во времена Квинта Фабия Максима и Сципиона Старшего, когда princeps senatus был лицом, не имевшим каких-либо полномочий, но как первый сенатор обладал особым влиянием и нередко, пользуясь своим авторитетом, направлял внутреннюю и внешнюю политику Рима. Следовательно, титул принцепса в определенной степени заключал в себе нравственную основу власти.

Другой титул Октавиана Августа - Imperator - в республиканскую эпоху не связывался с представлением о каких-либо особых полномочиях. Он давался войском или сенатом полководцу-победителю и сохранялся им от победы до конца триумфа. Впервые постоянно сохранил за собой титул императора Сулла, а затем этим почетным титулом пользовался и Цезарь, употребляя его, очевидно, в качестве praenomen. Август впервые был провозглашен императором после Мутинской битвы, т.е. в 43 г. до н.э. Около 40 г. он поменял свое имя и стал зваться не Iulius Caesar Octavianus, a Imperator Caesar. Титул императора стал, таким образом, преноменом, причем наряду с ним, в полной титулатуре повторяется, что Август был провозглашен императором в такой-то раз (за всю жизнь Август 21 раз провозглашался императором).

Титул в качестве praenomen как бы перешел к Августу по наследству от Цезаря, также именовавшегося императором, подобно тому, как старший сын получал обычно praenomen отца. Одновременно он заключал в себе обобщенное представление о верховной власти, признанной войском или даже полученной от войска. Таким образом, одно слово - imperator - указывало на два источника получения власти: от армии и от отца (пусть и не настоящего, а только усыновителя).

По-гречески термин «император» издавна переводился во всех документах как «автократор». (Впоследствии - после Тиберия - предоставление верховной власти тому или иному лицу было напрямую связано с провозглашением его императором, а с течением времени, видимо, уже после Юлиев-Клавдиев, императором называют лицо, стоящее во главе государства.) По словам Диона Кассия, титул императора, предоставленный Августу сенатом, имел нетрадиционное значение: он был пожизненным и обозначал высшую власть, не случайно историк именно с этого времени считает начало римской монархии. Но это была не реальная юридическая ситуация первого века до нашей эры, а ее понимание Дионом Кассием с точки зрения своего времени.

Титул императора, постепенно вытеснявший титул принцепса и заменявший его в политической терминологии, для Августа был важен еще и потому, что, создавая особую связь с войском, он не был ограничен какими-то особыми правилами, так как и не предполагал ранее гражданской власти носителя. Единственное ограничение - прекращение его после триумфа, - было обойдено включением титула в состав имени.

В 27 г. до н.э. по предложению Мунация Планка Августу был присвоен сенатом почетный эпитет Augustus и как особый cognomen вошел в состав нового имени наследника Цезаря. По-гречески Augustus переводился неизменно как «священный, достойный поклонения». Прежде этот эпитет относился лишь к сакральным объектам (храм, освященное место), теперь же он был дан человеку. Эпитет «Augustus» не являлся титулом или выражением полномочия, его роль в формировании монархии обусловлена тем, что он связан с первым легендарным царем Рима.

Одной из чисто римских, хотя и не магистратских основ власти принцепсов была auctoritas. Значение auctoritas в государственно-правовом аспекте оценивается исследователями по-разному. Так, Н.А. Машкин считает, что со времен Августа auctoritas начинает входить в систему римского государственного права, a Auctoritas Augusti была источником различным монархических нововведений, являясь результатом политической узурпации'. Е.И. Шакотько в работе «Политический режим и форма правления Рима» делает вывод о том, что слова Августа об auctoritas - подмена морально-этической категорией подлинных государственно-правовых реалий. Некоторые ученые, например, Р. Сайм, в своих исследованиях власти Октавиана Августа на первый план выдвигают именно auctoritas.

Понятие «auctoritas» появилось еще на заре развития римского общества. Оно имело значение в семейном быту, гражданском праве, в государственной и общественной жизни. В RGDA Август пишет : «Post id tempus auctoritate omnibus praestiti, potestatis autem nihilo amplius habui quam ceteri qui mihi quoque in magistratu collegae fuerunt» («После этого времени я превосходил всех своей auctoritas, власти же у меня было не больше, чем у моих коллег по магистратурам»).

Для более точного понимания значения этой фразы, интерпретация которой вызвала большую литературу, следует рассмотреть буквальное значение слова auctoritas во времена Августа. У Цицерона мы неоднократно встречаем упоминание об auctoritas senatus, которая ставится наравне со свободой и величием римского народа. Auctoritas senatus и auctoritas patrum употребляется в смысле влияния сената, имеющего определенное юридическое значение. Так, из списка кандидатов в магистраты вычеркивались лица, которым сенат отказал в своей auctoritas. Цицерон употребляет понятие auctoritas не только в отношении к сенату, но и в отношении лучших влиятельных граждан: консуляра и известного юриста Сервия Сульпиция, Эмилия Лепида, а также и себя, не отрицает он и auctoritas Антония. Таким образом, auctoritas имеют, в первую очередь, consulares, те, кто у Цицерона относится к категории principes. Auctoritas отдельного лица не приобретается происхождением, для этого нужны особые заслуги перед отечеством.

Auctoritas, с точки зрения Цицерона, позволяла его носителю не только влиять на поступки людей или подавать авторитетное мнение, с которым должны считаться окружающие, но и санкционировать те или иные политические акты. В речи против Пизона Цицерон пишет, что то, чего десигнированный консул не может еще сделать на основании potestas, он может достигнуть в силу своей auctoritas. Таким образом, можно согласиться с мнением Н.А. Машкина о том, что auctoritas - термин, означающий положение учреждения и лица по отношению к обществу. Это положение в известной степени ассоциируется с той ролью, какую играет опекун по отношению к своему опекаемому.

В согласии с Цицероном говорит об auctoritas и Цезарь, указывающий, раскрывая в римских терминах отношения, существовавшие у друидов, что во главе друидов стоит один из них, выделяющийся своим авторитетом». Август взял слово «auctoritas» из политического словаря своего времени, возможно, придав ему архаический оттенок, то есть, подкрепив свою auctoritas авторитетом прославленных предков, что соответствовало его идеологическим установкам.

На основании своей auctoritas Август мог решать даже существенные правовые вопросы. Так, например, за кодициллами, которые были до того неформальными распоряжениями наследодателя, рассчитанными лишь на совесть наследников, была признана юридическая сила. На основании своей auctoritas Август чеканил медную монету в провинциях. Легенда СА, встречающаяся на ряде монет, может быть расшифрована только как Caesaris Auctoritatae. Следует упомянуть также и надпись, свидетельствующую, что П. Паквий Сцева стал во второй раз проконсулом Кипра вне жребия на основании auctoritas principes и сенатского решения. Таким образом, республиканская auctoritas для Октавиана Августа стала одним из способов расширения своих полномочий.

В тесной связи с auctoritas principis находится присяга, которую в 32 г. до н.э. принесли Октавиану жители Италии и ряда Западных провинций. Значение его было очень велико. Октавиан выступил в роли покровителя присягнувших ему сограждан, опираясь на традиционные отношения патроната - клиентеллы. Позднее присягу принесли и жители восточных провинций, а в дальнейшем «этот ритуал выполнялся при вступлении на престол всех императоров. В обстановке гражданской войны это должно было дать не столько юридическую, сколько моральную санкцию действиям Октавиана. В основе присяги лежала fides, (верность), как и в основе отношений между патронами и клиентами, в партийных группировках, т.е. отношений, находящихся вне юридической сферы, но предполагающих подчинение одних лиц другим. Думается, что присяга не была ни вынужденной, ни формальной. Свободные граждане действительно готовы были добровольно оказаться в определенной зависимости от одного лица, чтобы иметь возможность, по выражению Тацита, пользоваться «сладостными благами мира», понимая или чувствуя необходимость концентрации власти в одних руках для достижения общего спокойствия.

Власть Августа складывалась из обычных римских полномочий: как магистратских, так и не магистратских, он имел и религиозную власть, его положение определялось особой auctoritas. Но все полномочия и титулы Августа, даже сосредоточенные в одних руках, не вызывали бы у огромного количества историков, как древних, так и современных, впечатления полностью сформировавшейся монархии, если бы им не сопутствовали и идеологические изменения в государственно-правовой жизни.

Принципат Августа рассматривался как начало новой эпохи, в том числе в области идеологии. Римское государство к этому времени было средиземноморской державой, включавшей регионы с различными культурными традициями и, в частности, с разными системами представлений о природе государственной власти. Это были: римский традиционализм, основанный на ценностях гражданской общины («республиканизм»), греческая политическая философия, разработавшая учение о государстве и об идеальном монархе, древние ближневосточные представления о божественной природе царской власти; а также разновидности и модификации этих идей. Безусловно, наиболее «респектабельно» в условиях Рима того времени выглядел традиционализм, который и был взят за основу правительственной идеологии, и потому не мог стать главным лозунгом оппозиции эволюционированию государства в сторону монархии.

Наглядно приверженность к традиционализму (не мешающему, однако, монархическим тенденциям) выразилась, например, в области монументального строительства. Так, грандиозный мавзолей, к строительству которого Октавиан приступил после возвращения в Рим летом 30 г до н.э., созданный, по-видимому, в подражание восточным царям, мог бы рассматриваться как символ монархической сущности нового режима. Однако, такая вызывающая демонстрация тиранических амбиций была совершенно не свойственна столь осторожному политику. Более правдоподобным представляется мнение о том, что мавзолей должен был восприниматься как зримое свидетельство приверженности Октавиана Риму, в противоположность желанию Антония быть похороненным в Александрии. Тем не менее, роль этой постройки в становлении монархического мировоззрения очевидна: масштабы, обеспечивавшие мавзолею господство над окружающей местностью; ассоциации с гробницами восточных династов; колоссальные размеры статуи Октавиана, - все это символизировало огромную власть и исключительное положение принцепса. Это значение мавзолея усиливалось при преемниках Августа - по мере его превращения в место династического захоронения..

В изобразительном искусстве времени правления Октавиана Августа отмечается отход от эллинизма, особенно заметного в период гражданских войн, и переориентация на классические римские образцы. Наиболее полным воплощением художественных принципов эпохи явился форум Августа, освященный во 2 г. до н.э. - в год получения принцепсом титула Pater Patriae. Господствующее положение на этом форуме занимал храм Марса Мстителя, утверждающий идею величия правящей фамилии Юлиев. Но однозначно-монархическое содержание в использовавшихся образах не усматривается. Прославление и возвеличивание своего рода было давней традицией в знатных республиканских фамилиях. Два ряда статуй знаменитых граждан, усилиями которых была создана Империя Римского народа, должны были наглядно подтверждать идею «континуитета».

Установлению монархической формы правления в Риме I века до н.э. -1 в.н.э. препятствовало негативное отношение традиции к титулу монарха. После изгнания Тарквиния был издан закон, обязывавший граждан не допускать восстановления царской власти. Тит Ливии писал о том, что «с наибольшей благодарностью приняты были законы о проклятии имуществу и самой жизни всякого, кто помыслит о царской власти». Следовательно, отступление от республиканизма и в более поздние времена должно было выглядеть как очень серьезное нарушение установлений предков. Сам Октавиан подчеркивал, что пользовался высшей властью по всеобщему согласию. Тацит также сообщал, что Август довольствовался трибунской властью для защиты простого народа, правда, сообщение это носит характер осуждения, так как Тацит считал, что республиканизм Августа был лишь показным, не имеющим реального содержания, но для нас это указание служит признанием со стороны явного приверженца традиционализма Тацита стремления Августа по меньшей мере выглядеть сторонником той же идеологии. От предлагаемого ему (как основателю нового режима - по мнению И.Ш. Шифмана) имени Ромула Октавиан отказался именно во избежание ассоциаций с царской властью. Думается, можно согласиться с мнением Г. Ферреро о том, что Октавиан «не желал быть монархом», как минимум, в начале своего правления. Сразу после победы над Антонием он думал вернуться в частную жизнь, взяв за пример не Цезаря, а Суллу.