Духовная культура Древней Руси

Не следует при этом забывать, что побывавших в Византии было не так много. Да и описанная ситуация религиозно-культурного влияния характерна в большей степени для южных городов, прежде всего Киева. Рассматривая второй после Киева по значению центр восточных славян - Великий Новгород, следовало бы говорить уже преимущественно о скандинавском влиянии (варяжском), а также о влиянии балтийских и угро-финских племен, т.е. влиянии чисто языческом, что создавало совершенно иную ситуацию, чем в Киеве. А население за пределами городов - и на юге, и на севере - едва ли вообще могло бы помыслить об отказе от веры предков, даже если проживало на одной территории с неславянскими племенами.

Тем не менее 983-986 гг. были отмечены своего рода затишьем в религиозно-духовном отношении. Объясняется это происхождением князя Владимира - внук христианки Ольги и сын язычника Святослава. По всей видимости, в душе князя идет борьба - борьба языческого и христианского начала.

В 988 г. князь Владимир и его дружина принимают крещение. Однако христианство на Руси распространяется довольно медленно. Чем же можно объяснить такое положение дел? И.Я. Фроянов называет две причины:

1. Преобладание добровольных методов обращения в христианство. Он считает, что по крайней мере в Киеве принимали крещение лишь желающие. С его точки зрения, князь и дружина не располагали средствами для массовых насилий, чтобы заставить народ креститься из-под палки. Что касается сопротивления введению христианства в других регионах, то оно было связано с оппозицией Киеву.

2. Известная терпимость византийского христианства к язычеству. По мнению историка, быстрым успехам христианства в древнерусском обществе препятствовала и стойкость языческих нравов в русском народе.

Даже в княжеской среде XI-XII вв. цепко держался культ Рода и земли.

С этой точкой зрения перекликается и мнение о. Георгия Флоровского, который справедливо заметил, что крещение Руси "никак нельзя и не следует представлять себе... как единичное событие, для которого можно назвать определенную дату. Это был сложный и очень многообразный процесс, длительный и прерывающийся, растягивающийся даже не на десятилетия, а на века".

Христианство на Руси подверглось во многих отношениях языческому переосмыслению - такова позиция многих авторов. В.Я. Петрухин считает, что для русского средневековья было характерно "синкретическое мировоззрение, сочетающее христианскую идеологию с пережитками язычества". О "двоеверии" в народной среде заявляет и А.Ф. Замалеев.

Здесь следует обратить внимание на то, что термин "двоеверие" первоначально не означал христиан, сохраняющих языческие обряды. Он впервые был употреблен в Поучении Феодосия Печерского - "Слове о вере христианской и латинской" (1069 г.) - в отношении христиан, которые колебались в выборе между греческим и латинским обрядами. В другом древнерусском Поучении - "Слове некоего христолюбца и ревнителя по правой вере" - понятие "двоеверие" связывается с идолопоклонством. "Двоеверно живущими" объявляются "попы и книжники", не соблюдающие церковных предписаний, прежде всего касающихся трапезы. В современной науке термин "двоеверие" употребляется для обозначения "синкретического" мировоззрения русского средневековья. В этом значении он будет использован и нами.

П.А. Флоренский придерживается мнения, согласно которому русское православие образовало взаимодействие трех сил:

1. греческой веры, принесенной нам монахами и священниками Византии,

2. славянского язычества, которое встретило эту новую веру,

3. русского народного характера, который по-своему принял византийское православие и переработал его в своем духе.

Достаточно оригинальной является концепция Н.М. Толстого и С.М. Толстой, которые считают, что применительно к Древней Руси можно говорить о троеверии. Согласно им, само византийское христианство, придя на Русь, уже несло в себе наследие всевозможных языческих влияний - дионисийских и других малоазийских и балканских культов. Поэтому "средневековая традиционная духовная культура у славян состояла из трех генетически различных компонентов:

1. христианства, связанного с церковной догматикой,

2. язычества, унаследованного от праславянского периода,

3. "антихристианства", чаще всего опять-таки язычества, но неславянского происхождения, проникшего в славянскую народную среду вместе с христианством или иным... путем".

Учитывая все вышесказанное, следует отметить, что культура всей Руси после принятия византийского православия претерпела существенные изменения. Как отмечает В.Я. Петрухин, на рубеже X-XI вв. происходит своеобразный "культурный переворот". Выразился этот переворот в том, что после крещения Руси на всей территории государства развернулся процесс трансформации традиционной языческой культуры. В частности, произошла трансформация погребального обряда.

На рубеже X-XI вв. обычай кремации умерших повсюду сменяется обрядом ингумации. Причем эти перемены затрагивают не только городские некрополи, где языческий обряд погребения под курганом исчезает сразу после крещения Руси, но и сельскую глубинку, где курганный обряд сохраняется, но умерших уже хоронят, а не сжигают. Распространение обряда ингумации трупа было облегчено тем, что традиционная "языческая" ориентировка покойника головой на Запад (в том числе и на погребальном костре) совпадала с христианской. Однако первоначально ингумация в могильных ямах головой на Запад распространяется в Среднем Поднепровье, с центрами в Киеве, Чернигове и Переяславле (в пределах Русской земли в узком смысле). Что касается других районов, то здесь христианизация обряда была замедленной. Сначала умерших стали хоронить не в могилах, а на поверхности земли, под курганами; с XII в. распространяется обряд погребения в могильных ямах, а к концу этого столетия начинают исчезать курганные насыпи.

Эволюция погребального обряда свидетельствует о том, что христианские идеи, связанные с представлениями о посмертном будущем и спасении душ, распространяются среди населения Древней Руси ненасильственным путем. Здесь следует обратить внимание на следующий факт. Да, языческое сожжение было вытеснено захоронением в землю. Но вместе с тем в могилу продолжали класть и пишу. Это является явным признаком сохранения языческих представлений о душе и потустороннем мире.

В меньшей степени христианизация затронула общинные обряды - календарные и семейные, связанные с "посюсторонним" бытием. Как отмечает В.Я. Петрухин, эти обряды - "пиры и игрища" - и были главным "предметом обличения" в древнерусских поучениях против язычества, основанием для обвинения в "идолопоклонстве" и двоеверии.

В христианских культах древний славянин находил аналогии своим прежним обрядам и воззрениям: в культе "чудотворных" мощей, икон, реликвий - черты фетишистского почитания предметов, в культе "святых мест" - поклонение загадочным объектам природы, в таинственных церковных обрядах - магические действия волхвов, в образах православных святых - старых богов-покровителей.

Из старых языческих ритуалов в православие вошло особое отношение к предкам, дедам. Вплоть до начала XX в. в коренных русских семьях старики пользовались особым почетом и уважением, их мнение считалось решающим во многих повседневных делах. С принятием христианства культ предков был приурочен к "родительским дням", когда совершались поминки по усопшим.

Первостепенное значение приобрел культ Богородицы. В основу его легли традиционные представления о благодетельном женском существе -прародительнице славянского Рода - Рожанице.

С крещением Руси разрушается языческое строение мира. Теперь раздвоенный мир оказывается безмерным Божьим творением, в котором есть все: и добро, и зло; и богатые, и бедные; и мир, и война и т.д. Христианство "уставляет" новый мир, разделенный на божественный и сотворенный. Христос порождает веру, преодолевающую смерть. Появляется новый способ воскресения - личная вера в Бога. Бог спасает к вечной жизни лишь любящих, добродетельных, послушных, покорных. "Бог пути кажет", пути спасения.

С именем Бориса и Глеба в русскую культуру входит новый, христианский, тип смерти как утверждения вечной жизни. Смерть Бориса - это не мрачная жертва, а осознанно выбранный подвиг, повторяющий муки Христа. Смысл подвига Бориса заключается в попытке преодолеть смерть, соединить земную жизнь с вечной. Подвиг Бориса и Глеба состоит не только в необычайной покорности воле старшего брата, выразившейся в непротивлении убийцам, но и в осмыслении своего поведения как добровольного подражания смерти Иисуса Христа. Г.П. Федотов замечает: "Думается, в полном согласии с древним сказанием мы можем выразить предсмертную мысль Глеба: всякий ученик Христов оставляется в мире для страдания, и всякое невинное и вольное страдание в мире есть страдание за имя Христово... Подвиг непротивления есть национальный русский подвиг, подлинное религиозное открытие новокрещенного народа... Через жития святых страстотерпцев, как через Евангелие, образ кроткого и страдающего Спасителя вошел в сердце русского народа навеки как самая заветная его святыня...".

Преодоление смерти воскресением к вечной жизни оказалось очень сложным для восприятия и явилось самым труднодоступным для языческого мира. Но, несмотря на это, утверждение христианской идеи вечной жизни привело к преодолению языческой противопоставленности жизни и смерти.

Иное толкование в христианстве получила языческая связанность души и тела: теперь душа и тело разделились. Забота о теле, его скорейшем погребении являлась для язычника одновременно и заботой о душе умершего, т.к. душа и после смерти оставалась с телом. Если же имел место обряд кремации, то, по поверьям славян, душа и после сожжения тела сохраняла связь с материальным: она либо принимала образы ветра, огня, пара, облака, дыма и т.п., либо вселялась в новое тело - в бабочку, летучую мышь, в какое-нибудь животное или растение, наконец, в планеты или звезды. Христианское разделение души и тела "по смерти" меняет отношение не только к душе - забота о ее спасении до смерти праведными делами есть залог "радости" после смерти, - но и к телу. Оно, оставленное душой, - не страшно, более того, сакрализуется - способно творить чудеса. В этом и есть проявление воли Божьей. Свидетельства боязни мертвеца, страхов перед возможным возвращением умершего (вера в оборотней) - это наследие языческого мира. Христианство же принесло на Русь иное отношение к мертвому, его телу и к его душе. Таким образом, христианизация древнерусского народа разрушает представление древних русичей о двоичности мира.

С точки зрения византийского православия, преодолеть зло можно только через строгий аскетизм и мистические искания. Следует отметить, что с принятием христианства восточные славяне получили в готовом виде монашескую организацию. Однако широкой массе древних русов был чужд мистицизм в смысле "личной встречи с Богом". Путь русского человека к Богу в большей степени шел не просто через бездеятельную молитву или молитвенный экстаз, а через живое дело добротолюбия и труд, совершаемый с молитвой. Масштабы распространения на Руси религиозного аскетизма были не столь велики. Аскетизм как средство борьбы с мировым злом в русском народном сознании допускался только для немногих монашествующих. Сознательный "уход от мира" способствовал формированию высокого морального авторитета монашества среди населения, однако он еще не означал победу над злом. Гораздо важнее было бороться с ним повседневно в быту. Более того, эта борьба была не менее важна, чем аскетическое служение, а для большинства русских единственно приемлема.

Как справедливо замечает О.А. Платонов, первые русские христиане искали в православии подтверждения тех духовных ценностей, которыми они жили прежде. Русский человек иначе осмысливает христианское благочестие. Благочестивым на Руси считали не того, кто проводит время в постах и молитвах, но того, кто добродетелен в жизни. В частности, к греховным относили следующие нравственные преступления: ложь, клевету, зависть, гнев, гордость, насилие, воровство, блуд, скупость. "Лишь перед теми откроются "врата небесные", кто сознательно творит добрые дела, приносит благо ближним, ибо само неведение добра "злое есть согрешение".

Но несмотря на указанные выше нравственные установления, свойственные восточным славянам в первые века распространения христианства на Руси, имели место и исключения. К примеру, не всегда обязательным был церковный брак. Известны случаи многоженства среди князей-христиан. Ярким подтверждением тому является тот факт, что Ярослав Осмомысл даже завещал престол своему сыну от наложницы. Да и "отцы духовные" редко были примером высокой нравственности для своих прихожан. Достаточно вспомнить хотя бы о ростовском епископе Феодорце.

В "Повести временных лет" земная жизнь рассматривается как противостояние добра и зла, причем не только как борьба посланников Бога и слуг сатаны, но и как противостояние добрых и злых людей. Борьба за добро, любовь к добру существовали на Руси как своего рода культ и в дохристианский период, однако после крещения они получают дополнительное обоснование и высшее освящение, но вместе с тем кое-где вступают в противоречие с христианской догматикой. Так, Иаков Мних восхвалял добро, считая, что святость достигается не чудотворением, а добрыми делами, т.е. критерием истинной христианской жизни и святости выступали добрые дела.

Любовь к добру как моральное ядро православия, по мнению О.А. Платонова, в условиях сохранения пережитков язычества имело и отрицательную сторону. Негативный момент заключался в том, что истинной верой провозглашалось только моральное совершенствование, отрицались таинства и обрядовая сторона. На основе этого и возникали еретические учения, например, Феодосия Косого. Однако это были крайние точки зрения.

Для истинно православного добротолюбие и труд были источником благочестия, средством приближения к Богу, но через церковь, а не вне ее.

До принятия христианства на Руси существовал идеал воинского поведения, который проглядывает в рассказах Начальной летописи о князе Святославе. Но уже в "Поучении" Владимира Мономаха очевидно слияние языческого идеала поведения князя с христианскими наставлениями. "Прежде всего, бога ради и души своей, страх имейте божий в сердце своем и милостыню подавайте нескудную, это ведь начало всякого добра... Не соревнуйся с лукавыми, не завидуй творящим беззаконие... Старых чтите, как отца, а молодых, как братьев... Лжи остерегайтесь, и пьянства, и блуда...".

Те же заветы христианской любви несколько раньше мы находим у Ярослава Мудрого - в его политическом завещании сыновьям: "Се аз отхожю света сего, сынови мои; имейте в собе любовь, понеже вы есте братья единого отца и матере. Да аще будете в любови межю собою, Бог будеть в вас, и покорить вы противныя под вы, и будете мирно живуще; аще ли будете ненавидно живуще, в распрях и которающеся (враждуя. -Д. Лихачев), то погыбнете сами и погубите землю отець своих и дед своих, иже налезоша трудом своим великым; но пребывайте мирно, послушающе брат брата".

Одним из главных последствий принятия христианства стало то, что открылась дорога к освоению культурного наследия христианского мира. Однако о простом, механическом переносе этого наследия на славянскую почву не могло быть и речи. Шел сложный процесс отбора из этого наследия всего того, что отвечало запросам славянского общества и могло быть усвоено на том уровне общественного и культурного развития, на котором это общество находилось.

Крещение Руси заложило традиции русского просвещения. После принятия христианства на Руси началось создание школ, в которых изучались памятники новой культурной традиции. Среди славянских переводов преобладают сочинения авторов "золотого века" византийской риторики - Иоанна Златоуста, Григория Богослова, Иоанна Дамаскина. Перевод в первую очередь творений ранневизантийских проповедников объясняется в равной мере как их высокими художественными достоинствами, так и тем, что их красноречие было обращено к вчерашним язычникам. Особой популярностью на Руси пользовались Слова Иоанна Златоуста. Его стиль оказал сильнейшее влияние на творчество древнерусских проповедников - митрополита Илариона и Кирилла Туровского.

Крещение Руси стало импульсом для возникновения древнерусской литературы, - такова точка зрения многих авторов.

Хотя письменность на Руси была известна с начала X в. (вспомним договор с греками 911 г.), тем не менее она использовалась исключительно для деловых целей. Книги имелись у немногочисленных еще христиан. Владельцами книг, таким образом, был очень ограниченный круг людей. О существовании же "языческой литературы" мы вообще не имеем никаких сведений. Словесные жанры фольклора, исторические предания, языческие мифы, легенды, сказки, бесспорно, существовали. Более того, мы можем с ними познакомиться почти в "оригинале", поскольку они были включены впоследствии в летописные своды. Речь идет о преданиях о смерти Вещего Олега, гибели князя Игоря и мести за него княгини Ольги и др. Но ведь только после принятия христианства появились записи текстов.

На первых порах на Руси литература была по преимуществу культовой и исключительно переводной: без нее не могла осуществляться ни практическая деятельность церкви, ни духовное просвещение клира, монахов и мирян. С XI в. в Древнерусском государстве распространяются многочисленные произведения византийской христианской литературы, переведенные в Болгарии деятелями "золотого века" болгарской литературы. Начинается освоение традиций византийского культурного круга, пришедших из Болгарии.

Знакомство с памятниками византийской и древнеболгарской христианской литературы дало возможность и потребность самим создавать литературные произведения. В XI в. появляются первые оригинальные творения русских авторов, к примеру, "Слово о законе и благодати" митрополита Илариона. Средневековая литература была теснейшим образом связана с церковной практикой или общественными потребностями. После христианизации Руси Византия настойчиво подчеркивала свое патрональное к ней отношение. Все митрополиты на Руси XI-XII вв., за исключением Илариона и Климента Смолятича, были греки; греками были и многие епископы. В этих условиях для такого молодого государства, как Киевская Русь, чрезвычайно важно было провозгласить свое отношение к Византии.

Важнейший для формирующегося национального самосознания вопрос поднимает в своем произведении митрополит Иларион. Рассуждая на богословскую тему - о превосходстве Нового завета над Ветхим заветом - Иларион подводит слушателей и читателей к основной идее своего "Слова", к мысли о равенстве христианской Руси и христианской Византии. Это равенство Иларион подчеркивает особо настойчиво: Владимир подобен Константину, равен ему умом, равен в любви ко Христу. Сын Владимира - Ярослав, создавший Софийский собор, уподобляется библейскому Соломону, создавшему Иерусалимский храм. "О подобный великому Константину, равный ему умом, равный любовью ко Христу... Недоконченное тобою он (Ярослав) докончил, как Соломон - предпринятое Давидом; он создал дом Божий, великий и святой, церковь премудрости его...".

В XI в. древнерусские книжники освоили один из ведущих жанров христианской литературы - житийный. Весьма актуальным для Древней Руси, географически удаленной от Святой земли и центра православия - Константинополя, - являлся жанр "хождений" - описаний паломничества в Палестину или поездок в Константинополь. В качестве примера можно привести "Житие и хождение игумена Даниила", относящееся к XII в.

Названные выше памятники древнерусской литературы XI-XII вв. вполне вписывались в систему жанров византийской христианской литературы. Русские мастера в основном следовали предписанным для этих жанров канонам. Т.е. в этом отношении мы можем говорить о влиянии Византии.

Однако в одном из жанров русские книжники с самого начала, с момента его зарождения, проявили самобытность. Речь идет о летописании, возникшем на Руси в XI в. (такова точка зрения большинства ученых). Возникнув, летопись сразу же становится определяющим явлением в русской общественно-политической жизни (летопись выступает как документ), в науке (летопись как изложение историософских представлений), в литературе (летопись - не только историческая хроника, но и высокохудожественный литературный памятник). Летописание соединило в себе некоторые элементы славянских преданий с новой философско-исторической и нравственной концепцией, которая включала Русь в рамки мировой истории и культуры.

Одно время в русской историографии существовало мнение о зависимости русского летописания от византийской хронографии. Но с подобными представлениями уже давно распростились. Объясняется это тем, что форма у византийских хроник была иной, чем у летописи. В хрониках редко встречаются даты, но перед нами всплывает полный перечень сменявших друг друга на престоле правителей. Из сообщений о "царствованиях" и о событиях, случившихся в каждое царство, и складывается повествование хроники. Что касается летописи, то здесь события излагаются по годам. В то же время в летописях представлена история Русской земли в целом, а не история княжеской династии. И это несмотря на известные всем процессы, происходившие в Древнерусском государстве в XII-XV вв. (имеется в виду раздробленность страны). При этом нельзя не упомянуть о недостатках летописи. Во-первых, характеристика того или иного князя в летописи содержится в некрологической похвале, короткой и этикетной. Во-вторых, деятельность князя упоминается порой в десятках погодных статей, перемежаясь с информацией о событиях, к великому князю отношения не имеющих, происходивших в других княжествах и даже государствах.

Вот что пишет о первой русской летописи - "Повести временных лет" - В.Ф. Петров-Стромский: "Уже одно заглавие: "Се повести времяньных лет, откуда есть пошла Руская земля, кто въ Киеве нача первее княжити, и откуду Руская земля стала есть" - говорит, что перед нами оригинальное и талантливое соединение этической поэзии с исторической хроникой".

Позднее на Руси формируются литературные жанры, неведомые другим народам. Прежде всего это поучения, посвященные проблемам бытовой этики, в частности "Поучение" Владимира Мономаха - одно из первых русских оригинальных сочинений о нравственности (Мономах свое "Поучение" посвящает изложению своего жизненного кредо: следовать идее справедливости в отношениях и к подданным, и к родичам-князьям); политические легенды - "Сказание о князьях Владимирских", "Москва третий Рим"; историко-бытовые повести - "О Петре и Февронии", "Сказание о Дракуле-воеводе".

В этот период времени продолжало жить и развиваться, оказывая воздействие на литературу и оставаясь существенным элементом культуры Древней Руси, устное народное творчество, сформировавшееся задолго до появления письменности. Отсюда сказки о летающем ковре, сапогах-скороходах, скатерти-самобранке и т.д.

Тем не менее литература взяла на себя в культуре Древней Руси главную моральную нагрузку, роль объединяющего центра в реально сложившемся и укоренившемся в общественном сознании феномене "двоеверия". Она глубоко усвоила устную народную традицию, вместе с тем свою главную роль видела в просвещении масс, в проповеди святой жизни, высоконравственного поведения.

В этом отношении велико значение монастырей (в I половине XIII в. их насчитывалось около 70), где велось летописание, писали сочинения политического и нравственного характера, переписывали и писали иконы, занимались науками.

Таким образом, в сфере литературы Византия оказала большое влияние на Русь. Заслуга византийской духовной культуры в том, что она дала толчок развитию письменности, книжности, школьного дела. Но нельзя сбрасывать со счетов и тот факт, что на древнерусской почве, с одной стороны, шел процесс не только освоения, но и обогащения традиционных для византийской литературы жанров, а с другой стороны, формируются самобытные, вполне оригинальные жанры литературы.

Влияние Византии проявляется и в том, что были вытеснены многие старые политические представления, бытовавшие на Руси до ее христианизации.

Вместо славянско-варяжской идеи князя как главного в роде предводителя лихой дружины, огнем и мечом покоряющей всех, кто встречается на ее пути, пришла идея "великого князя" как Богом посланного владыки, призванного заботиться о своих подданных.

Вместо варяжской идеи государства, предполагающей, что княжеский род может без конца дробить между наследниками земли с народом как свою удельную собственность, пришла византийская идея государства как неделимого образования. Христианская религия, связав людей единством веры, тем самым способствовала формированию русского этноса.

Но, признавая большое влияние Византии на развитие государственности, всей политической жизни Древней Руси, следует подчеркнуть, что и Киевская, и Новгородская, и Московская Русь не были духовно-культурной периферией Византии. Местные традиции сделали из Руси вполне самостоятельную целостность.

С принятием христианства на Руси зарождается философия как мировоззренческая система. Она развивается на христианской православной основе. Именно христианская идеология стала истоком русской философской мысли как целостной системы, а не как совокупности отдельных философских воззрений.

К моменту принятия христианства древние русичи находились на таком уровне духовного и культурного развития, что вполне созрели для того, чтобы не просто воспринять нечто новое для себя, но и выбрать из него наиболее подходящее. Это наиболее ярко проявилось в иконописи. Как известно, икона в христианском искусстве занимает особое место. Иконописный лик мыслится не изображением только, но и окном в сверхчувственный мир, показывающим подлинную его реальность, обладающим магическим тождеством с этой реальностью. Большое внимание иконописи уделялось и на Руси. Об этом свидетельствует постановление церковного собора о требованиях к иконописцу.

Однако в отличие от Византии, русское православие смотрит на мир оптимистично. В нем нет мрачных тонов и чувства безнадежности, которымипронизана византийская церковь. Русская иконопись, отражавшая мироощущение русского человека, - это жизнеутверждающий взгляд на мир. Как отмечает В.Н. Лазарев, этот взгляд на мир выражался "в высветлении палитры, обретшей необычайную яркость и жизнерадостность, в неуклонном росте значения линии, особенно столь ценимого русскими иконописцами силуэтного очерка". Сравнивая византийскую и древнерусскую иконопись, А.П. Рогов отмечает: "У византийцев все суровое и гневное, у русских - ласковое и доброе".

С принятием христианства началось строительство церквей. Причем зачастую они строились на месте языческих святилищ, как бы наследуя сакральность их мест. Первые храмы на Руси строились по образу и подобию греческих. Да и мастера были греками по происхождению. Однако на церковное строительство большое влияние оказало деревянное зодчество Руси дохристианского периода (первые храмы были деревянными). Кроме того, в храмовом строительстве проявляется и сугубо национальное самосознание. Например, Десятинная церковь была построена и освящена во имя Богородицы по образу одной из церквей Большого дворца византийских императоров. По всей видимости, в выборе посвящения главного храма имел место и некоторый расчет на приближение новой религии к языческим верованиям, в которых огромное место занимало поклонение древнему женскому божеству - "матери сырой земле". В народной среде это сближение возникло сразу. Не случайно Русь стала почитаться "уделом Богоматери". София Киевская не случайно соименна Софии Константинопольской. Здесь проявилось стремление киевского князя противопоставить собственные претензии на равенство и самостоятельность, даже в делах веры, постоянным попыткам Византии распространить свое церковное главенство на межгосударственные отношения.

Из вышесказанного возникает вопрос: что в большей степени определяло мировоззрение древнерусского общества - язычество или христианство? И.Я. Фроянов, не боясь преувеличений, заявляет: язычество. Свой ответ он аргументирует существованием на Руси XI-XII вв. "оязыченного" христианства, т.е. двоеверия, с одной стороны, и чистого язычества, с другой. По его мнению, лишь в XIII-XV вв. язычество как самостоятельное вероисповедание отошло в прошлое. На тех же позициях стоит и В.Ф. Стромский. С его точки зрения, христианство на Руси осмыслялось через уже существовавшие родственные ему представления, которые наполнялись новым содержанием. Б.Н. Путилов же считает, что с принятием христианства сменилась вся внешняя форма религиозной жизни; другим стало и внутреннее содержание. Изменения эти, по его мнению, свелись к следующему:

место языческих капищ с идолами заняли церкви со священными изображениями на иконах и фресках;

языческие тризны с жертвоприношениями сменились богослужением и молитвами;

вместо жрецов и волхвов явились священники;

вместо языческого многобожия пришло и утвердилось понятие единого Бога;

языческая культура, как правило, - культура бесписьменная; христианство принесло книги, в первую очередь религиозные: Библию, жития святых, поучения отцов церкви и др., а за ними - сочинения исторического содержания, о природе, о чужих странах;

христианство вытесняло языческую мифологию;

в быт внедрялись новые, христианские, праздники и обряды; нередко они как бы подстраивались под прежние, языческие (так в народном праздничном календаре возникли пары: Коляда - Рождество Христово, Иван Купала - Иоанн Креститель и др.);

люди включили в число своих чудесных покровителей и помощников (языческих божеств и духов) новые силы - Бога и Богородицу, ангелов и святых;

привычные, традиционные языческие верования смешивались с новыми христианскими; происходили напластования: на христианских святых переносились свойства и дела языческих персонажей.

С мнением Б.Н. Путилова перекликается точка зрения Б.А. Рыбакова, который подчеркивает, что "эволюция религиозных представлений являла собой не полную смену одних форм другими, а наслаивание нового на старое". Это объясняется тем, что народ в основной своей массе не мог воспринять православную религию во всей сложности ее вероучения. Такое было под силу лишь сравнительно небольшому кругу образованных лиц. Для большинства же новая религия выступала в довольно-таки упрощенных формах (народу оказались близки многие моральные нормы христианского учения, к примеру, заповеди Моисея, Нагорная проповедь Христа).

В заключение, хотелось бы обратить внимание на следующее. С принятием христианства культура Древнерусского государства поднялась на более высокую ступень своего развития. Началось распространение грамотности, книжности, зародилась философия как мировоззренческая система. Много нового было внесено и в художественную практику. Однако сам факт трансформации языческой культуры восточных славян и живучесть языческих элементов в культуре Киевской Руси свидетельствуют о том, что, во-первых, христианство и язычество имели много общего, а во-вторых, качественный скачок в развитии культуры Древнерусского государства явился закономерным итогом длительного развития в дохристианский период. Крещение Руси соединило два родственных мироощущения, а выбор веры был обусловлен тем, что православие наиболее близко отвечало духовным и моральным потребностям наших предков. Русь совершила осознанный, а не навязанный извне, выбор веры. Принятие православной христианской веры явилось логическим завершением развития духовно-нравственных ценностей древнерусского народа. Православие в этом смысле венчало духовно-нравственное мировоззрение нашего народа, придавая ему более возвышенный характер.