Юстиниан и Феодора. Историк Прокопий

Феодат, презираемый итальянцами и готами, думал найти спасение в Равенне, но на пути был убит подосланным от Витигеса воином. Хотя Витигесу предстояла весьма трудная задача ввиду полной дезорганизации военных средств, тем не менее, теперь только началась настоящая народная война готского народа с имперскими войсками. Витигес представляет собой героический тип национального готского короля, который сознавал всю опасность тогдашнего положения и, тем не менее, старался сделать все, что внушали ему долг и сознание своих обязанностей к соотечественникам. Оставив в Риме гарнизон в 4000 человек, сам он отступил к Равенне в намерении подготовить военные операции на будущий год и укрепить собственное положение среди итальянцев и готов. Нужно признать весьма важным в политическом смысле шагом его брак на дочери королевы Амаласунфы, т. е. на внучке Феодориха, Матасунфе, ибо этим браком он сближал себя с королевским родом Амалов и получал законное право на королевскую власть. Но первым и крупным несчастьем для Витигеса было то, что он не удержал в своей власти Рима, иначе говоря, обманулся в расположениях римского населения. Епископ Рима Сильверий послал навстречу приближавшемуся Велисарию послов, обещая сдать город. Гарнизон был не в состоянии защитить Рим против внутреннего и внешнего врага, так что с 9 на 10 декабря 536 г. в одни ворота входили в Рим войска Велисария, а в другие выходил готский гарнизон. Это случилось 60 лет спустя после падения Западной Римской империи.

По ближайшим распоряжениям Велисария в зиму 536/37 г. можно было заключать, что он рассматривает Рим и Италию как составную часть империи. Считая себя обеспеченным со стороны юга, Велисарий начал приготовлять в Риме центральный пункт для будущих военных предприятий в Италии и с этой целью озаботился укреплением городских стен и подвозом съестных припасов из Сицилии и из окрестностей. Но и Витигес, с своей стороны, занят был деятельными приготовлениями к походу. Прежде всего он принял меры к тому, чтобы поставить на военное положение готский народ и снабдить способных носить оружие военным снаряжением и конями. Перед Витигесом была сложная задача: с одной стороны, предстояло выставить наблюдательный отряд на севере, чтобы не допускать враждебного вторжения имперского отряда из Далмации; с другой стороны, необходимо было озаботиться мерами, чтобы франки не воспользовались затруднительным положением готского королевства и не ворвались в Италию с северо-запада. Это тем более необходимо было иметь в виду, что император Юстиниан уже вступил в сношения с франками и желал привлечь их к союзу против готов. Витигес мог считать себя весьма счастливым, что ему удалось достигнуть соглашения с франками, которые отступили из Прованса и дали слово не принимать враждебных действий в Северной Италии. К началу весны Витигес мог располагать громадным ополчением в 150 тыс., в котором значительная часть составляла кавалерию.

Велисарию с весьма небольшими силами нельзя было выступить против неприятеля в открытое поле; его надежда заключалась в городских укреплениях и в той мысли, что Витигес едва ли в состоянии предпринять правильную осаду хорошо защищенного города. Кроме того, Велисарий, оценивая то громадное впечатление, которое произвело в Италии занятие им Рима, понимал, что он ни под каким видом не может очистить занятого им города, и поэтому распространял мысль, что он не выйдет из Рима живым и будет его защищать до последней крайности. В ожидании вспомогательных отрядов, которые должны были прийти из Константинополя, он требовал от городских жителей участия в защите городских стен и сам был везде на первом месте. Желая несколько задержать Витигеса, прежде чем он окружит Рим своим громадным войском, Велисарий выставил против него небольшой кавалерийский отряд на pons Salarius, где и произошла первая военная стычка, в которой греки и готы показывали изумительную отвагу, и Велисарий не раз подвергался крайней опасности. Готы ударили с тыла и с боков на византийский отряд, неосторожно погнавшийся за неприятелем, и прижали его к стенам города у Салариевых ворот. Уже разнесся слух, что Велисарий убит, и римляне не хотели открыть ворот, имея опасение, чтобы вместе со своими не ворвались в город и неприятели. С большим трудом удалось Велисарию восстановить порядок в своем отряде и найти защиту за стенами города, куда, наконец, при наступлении ночи впущены были греческие воины.

С конца февраля город был окружен готами, которые раскинули шесть военных лагерей и считали судьбу Рима совершенно предрешенной, т. к. им были известны слабые средства, какими располагал Велисарий. Витигес предложил Велисарию вступить в переговоры и обещал дать свободу гарнизону, если ему будет сдан город, но Велисарий отклонил предлагаемые условия. Мы не будем следить за подробностями осады Рима, в которой преимущества техники, дисциплины и военного искусства вообще были на стороне осажденных. Пользуясь оплошностью врага, Велисарий в начале апреля ввел в Рим вспомогательный отряд из 1600 воинов славянского и гуннского происхождения, после чего он начал делать неожиданные вылазки там, где неприятель был наименее подготовлен, и наносил ему значительный урон. По словам Прокопия, всего было 69 сражений между осаждающими и осажденными. В начале лета прислано было из Константинополя жалованье войску, но вспомогательных отрядов, которых так ждали и Велисарий и население Рима, все-таки не было. А между тем в городе чувствовался недостаток в припасах и в воде, и население высказывало горячие жалобы на императора, который без нужды заставляет страдать жителей Рима. Чтобы поддержать дух населения, Велисарий распустил слух, что войска высадились в Кампании, и что помощь приближается.

Не лучше, однако, было и положение осаждающих. Сосредоточение громадного войска под Римом вызывало необходимость вполне обдуманной и правильно выполняемой системы подвоза припасов. Но Кампания была опустошена, а из Тосканы уже взяты были запасы. Велисарий вывел часть гарнизона из Рима и занял Террачину и Тибур; этим он уменьшил количество населения в Риме, нуждавшееся в прокормлении, и, кроме того, получил возможность ограничивать неприятелям свободу движения и стеснять их в подвозе съестных припасов. Между тем секретарь Велисария, историк Прокопий, которому мы обязаны главнейшими сведениями о времени Юстиниана, организовал вместе с супругой Велисария Антониной закупку хлеба в Кампании и собрал до 500 человек из местных гарнизонов, чтобы доставить в Рим заготовленные запасы. В то же время к величайшему удовольствию Велисария в Неаполь доставлен значительный военный отряд в 4800 человек, который нашел возможность добраться до Остии и соединиться с римским ослабевшим гарнизоном. Тогда Витигес понял, что продолжать осаду было бы безрассудством. В самом деле, во время осады погибло более 30 тыс. готского войска и столько же выбыло из строя по случаю ран и болезней. Витигес послал к Велисарию уполномоченных договариваться о мире. Он обещал уступку Сицилии и даже Кампании и уплату дани. Велисарий подал мысль довести до сведения императора о предложениях готского короля, и на это время было заключено перемирие.

Описывая происходившие между готами и византийцами переговоры, Прокопий в таких выражениях передает взгляд на историческое право готского народа по отношению к Италии:«Вы тяжко оскорбили нас, ромэи, несправедливо подняв оружие на союзников и друзей. Готы не силою отняли у ромэев Италию. Когда Одоакр, свергнув императора, овладел этим государством, восточный император Зинон, желая наказать его и освободить этустрану, но находя себя бессильным, убедил Феодориха, нашего короля, который хотел уже осаждать Византию, примириться с ним и отомстить Одоакру за все его неправды, за что обещал готам спокойное владение Италией. Согласно этому условию, овладев Италией, мы сохранили законы и формуправления, как это было при древних императорах, и ни Феодорих, ни его преемники не издавали никакихновых законов. Что же касается богослужения и веры, то мытак тщательно обеспечили римлян, что до сего дня ни один итальянец ни добровольно, ни принужденно не изменил своей веры, равно и готы, переходившие в другую веру, не подвергались преследованию. Римскиехрамы пользовались от нас высоким почетом, ибо никто из тех, которые искали в них убежища, не подвергался насилию. Всегосударственные должности находились в руках римлян, готыже не принимали участия в управлении. Может ли кто сказать, что мы говорим неправду? Прибавим еще, готы позволили римлянам каждогодно иметь консула по назначению восточного императора. И что же? Вы враждуете теперь со своими защитниками! Оставьте же нас в покое и уносите с собою, что захватили вы во время войны»⁷. Велисарий ответил, что император Зинон никогда не уступал готам Италии, что она должна быть возвращена прежнему господину.

Послы просили, по крайней мере, позволить им поселиться в Сицилии, но Велисарий сделал на это весьма любопытное замечание: «Мы, пожалуй, согласны уступить готам Британию -- страна большая, гораздо обширнее Сицилии: прежде она тоже была подчинена римлянам». Велисарий не хотел даже слушать о каждогодней дани, требовал только одно -- безусловного очищения Италии. Сошлись, наконец, на том, чтобы заключить перемирие, пока можно будет войти в переговоры с самим императором.

В течение трех месяцев, пока шли сношения с Константинополем, Велисарий успел во многих отношениях изменить положение осажденного города. Прежде всего он нашел возможным снабдить Рим съестными припасами, затем морем доставлены были в Остию вспомогательные отряды из Африки -- словом, он воспользовался перемирием для исправления тех бедствий, какие нанесены были осадой. Между тем осаждавшее войско оставалось в самых невыгодных условиях в смысле доставки продовольствия, т. к. Велисарий командовал морем и постепенно отрезал готов от сношений с Южной и Северной Италией. Витигес заявлял неудовольствие на предприятия Велисария, но последний не обращал на это внимания и искал лишь случая заставить готов нарушить весьма для них невыгодное перемирие. Наконец весной 588 г. действительно произошло столкновение между готами и императорским отрядом на пути от Рима к Равенне, где Иоанн, племянник знаменитого Виталиана, нанес готам поражение и занял важные города Осимо и Римини. Это ставило короля Витигеса в весьма опасное положение; через несколько времени до него дошли слухи, что королева Матасунфа, находившаяся тогда в Равенне, вступила в сношения с предводителем греческого отряда. Тогда Витигес после стоянки под Римом один год и девять месяцев принужден был в марте 538г. снять осаду и идти на север, чтобы попытаться отстоять, по крайней мере, Северную Италию, где господство готов оставалось еще довольно прочным.

Освободившись от осады, Велисарий получил возможность продолжать составленный им план освобождения Италии от готского господства. Как раз к тому времени получено было известие из Милана, что достаточно будет отправить небольшой отряд, чтобы присоединить Лигурию к имперским владениям. Это открывало для Велисария перспективу двинуться с севера и юга на центральные области, занятые готами, и отнять у них Равенну. План казался тем более легко осуществимым, что империя владела морскими сношениями, и что на помощь уже прибыли с вспомогательным отрядом евнух Нарсес и главнокомандующий Иллириком (magister militum) Юстин. Правда, прибытие Нарсеса, который по занимаемому им положению был не ниже Велисария, изменяло роль этого последнего и было поводом к недоразумениям между вождями.

Между прочим, разногласия между Велисарием и Нарсесом касались самого плана военных действий. В то время как, по мнению Велисария, следовало предпринять движение с севера и для этого необходимо было очистить Лигурию, Нарсес и часть вождей стояли за Немедленную осаду Равенны. В течение 538 г. Велисарий действительно начал военные действия на севере, перешел через По и овладел Миланом. Но это и было причиной снятия осады с Рима и движения готского отряда в Лигурию, куда в помощь готам прибыли бургунды, присланные франкским королем Феодебертом. Небольшой византийский гарнизон, осажденный в Милане, не мог долго держаться и сдался на условии свободного выхода из города. Но зато город испытал страшное разорение. Раздраженные греки перебили в нем мужское население, женщин отдали бургундским союзникам и разрушили городские укрепления. Это обстоятельство заставило Юстиниана сознать свою ошибку в назначении Нарсеса и возвратить главное командование Велисарию.

В течение 539 г., когда Велисарию были развязаны руки вследствие отозвания Нарсеса, он занят был приготовлениями к осаде Равенны, для чего предпринял поход по адриатическому побережью с целью очистить от готов расположенные здесь города. Семь месяцев осаждал он укрепленный город Осимо (Auximum), составлявший ключ к Равенне, и после взятия этого города зачислил готский гарнизон в имперское войско. В конце этого года он мог соединить свои силы под Равенной, где находился в полном и непонятном бездействии король Витигес. Между тем, король Феодеберт не ограничился посылкой бургундского отряда, а предпринял лично поход в Италию со стотысячным войском. Никто не знал намерений франкского короля: идет ли он в качестве завоевателя, или союзника. Франки прежде всего напали по переправе через По на готский лагерь и заставили готов в страхе бежать к Равенне. Византийские мелкие отряды не могли оказать сопротивления этим полудиким полчищам, отличавшимся необычным вооружением и отчаянной храбростью. Но франкское войско не имело дисциплины и не в состоянии было исполнить до конца предпринятого королем дела. Насытившись военной добычей и сделавшись жертвой повальной болезни, которая истребила громадное число войска, франки скоро возвратились на родину, не изменив хода военных действий и не оказав влияния на судьбу готского народа.

Постепенно окружаемый имперскими войсками и потеряв надежду на прибытие новых готских отрядов на выручку Равенны, король Витигес рассчитывал еще на иноземное вмешательство. Так, он завязал сношения с лангобардами, занимавшими нынешнюю Венгрию, и просил у них союза против империи, но на этот раз безуспешно; настоящие планы франкского короля пока еще не были известны Витигесу, и он мог ожидать от него вмешательства в дела Италии в качестве друга и союзника готского народа. Но послы франского короля, прибывшие в Равенну, предлагали союз под условием уступки им половины Италии; это была слишком дорогая цена, притом за эту цену можно было получить мир непосредственно от самого императора. Была и еще у готского короля одна, правда, довольно туманная, но широкая и обольстительная перспектива. Готы имели понятие о взаимных отношениях двух империй на Востоке: Византийской и Персидской -- и хорошо понимали, что Византия могла развивать военную деятельность на северной и западной границах под условием мира и спокойствия на персидской границе.

Таким образом, начавшиеся между Витигесом и царем Хозроем переговоры сильно беспокоили Юстиниана, который не мог не отдавать себе отчета в крайних затруднениях, угрожавших империи в том случае, если бы Хозрой нарушил мир в соглашении с готами⁹. Поэтому император Юстиниан снизошел к тому, чтобы милостиво выслушать готских послов, уже два года томившихся ожиданиями в Константинополе, и обещал начать в Италии мирные переговоры. Вместе с тем, уполномоченные императора сенаторы Домник и Максимин прибыли к Равенне с поручением заключить мир. Витигесу предлагалось со стороны императора: 1) выдать половину королевских сокровищ в вознаграждение за военные издержки, 2) уступить империи всю страну на юг от р.По. Таким образом, Витигес из самостоятельного государя обширной и богатой страны обращался в скромного владетеля небольшой области между франкской державой и империей и утрачивал, вместе с тем, право иметь собственную внешнюю политику. Хотя эти условия были отяготительны, но Витигес должен был принять во внимание отчаянные условия, в каких он находился, и взвесить то обстоятельство, что по заключении мира он может дать готам покой и свободу в Северной Италии и обдумать дальнейшие решения,-- ввиду этих соображений он должен был принять эти условия.

Но дальнейший ход событий зависел от неожиданно сложившихся совершенно непредвиденных условий. Оказалось прежде всего необходимым, чтобы главнокомандующий подтвердил своей подписью мирные условия; между тем Велисарий, питая уверенность, что Италию можно обратить в византийскую провинцию и принудить готов к безусловной покорности, не захотел дать своего на это согласия¹⁰. В свою очередь, из этого обстоятельства, когда оно огласилось между готами, возникли новые осложнения. Между вождями готскими, бывшими в Равенне, уже было недовольство против короля Витигеса, который не оправдал надежд народа и вел столь неудачно войну с греками. Принятая на себя Велисарием роль, в которой он обнаружил несогласие с волей и желаниями императора, казалась готским вождям и народу достаточной порукой за то, что он сумеет гораздо лучше, чем их король, повести их к победам и к славе. Словом, между готами созрела мысль предложить Велисарию корону и избрать его в свои короли; эта мысль не встречала возражений и со стороны Витигеса, который готов был сложить с себя власть.

Нужно помнить, что Велисарий тогда осаждал Равенну, которая была доведена до крайней степени истощения. По всей вероятности, Велисарий обещал свое согласие на предложение готов¹¹, которые предлагали ему титул «короля западного». На таких условиях была сдана Равенна в 540 г. Но Велисарий не воспользовался сделанными ему предложениями, а начал приводить в исполнение статьи договора между империей и готами. При этом на первых же порах оказались недоразумения, которые ставили под сомнение приведение в исполнение мирных условий. Велисарий был вызван в Константинополь, и готы считали себя обманутыми в возлагаемых на него надеждах. Между ними в последнее время наибольшим значением пользовался Урайя, занимавший Павию; к нему обратились готские вожди с предложением короны, но он отказался в пользу Ильдивада, племянника Фейда, короля вестготов. Между тем Велисарий с королем Витигесом и королевой и с пленными знатными готами, имея с собой королевские сокровища, собирался сесть на суда, чтобы поднести императору вновь приобретенную страну, пленного короля и громадные богатства. Со времени взятия Равенны Византия считала уже поконченным вопрос о готском королевстве, но готский народ продолжал еще отчаянную борьбу за свою свободу и существование.

Прежде чем продолжать историю войны с готами, которая после взятия Равенны получила совершенно новое направление и затянулась еще на 15 лет, бросим взгляд на условия, в каких эта война продолжалась целое двадцатилетие. Император Юстиниан, несомненно, не ожидал того упорного сопротивления, которое встретили в Италии его полководцы. Были периоды, когда он готов был совсем оставить Дорого стоившее предприятие. Колебание военного счастья и упорная продолжительность готской войны объясняются двумя обстоятельствами: во-первых, слабыми военными силами, которые действовали против готов; во-вторых, дурной администрацией тех городов, которые подпадали власти Византии, почему римляне скоро начали раскаиваться в сочувствии к византийцам.

В каком положении был Велисарий, главнокомандующий всеми войсками, видно из переписки его с императором. Когда, например, Витигес осадил его в Риме, у Велисария было не более 5000 войска; уже тогда римляне жаловались, что на такое громадное предприятие византийский император жалеет войска. Извещая Юстиниана об успехах готов, Велисарий писал: «Я должен был оставить гарнизон в Сицилии и Италии, и со мной теперь всего осталось 5000. Неприятелей же стоит против нас 150 000. Они обложили город, придвинули стенобитные машины и едва не взяли города штурмом, только счастье спасло нас, и я не могу скрыть, что многое предстоит еще сделать: мы нуждаемся в оружии и в войске, без чего не можем вести дела с таким неприятелем. Нельзя же всего доверять счастью, которое иногда и изменяет. Мы потеряем и доверие римлян, которые могут усумннться в надежде на ваше величество. И того нельзя оставлять без внимания, что Рим не удержишь на долгое время одними военными силами, его еще нужно снабжать запасами. Я не ручаюсь за благорасположение римлян, если мы не предотвратим голода»¹². Велисарию пришлось еще много раз писать такие письма, но император как будто совсем забыл о нем.

Толпы сборщиков податей являлись из Византии в те провинции, которые подпадали власти императора, и истощали население непомерными поборами; шайки варваров, которыми не мог пренебрегать Велисарий, немилосердно грабили друзей и врагов императора. Между тем, готы под предводительством народных героев выказывали более снисходительности к самим врагам; затянувшаяся надолго война поколебала, наконец, уверенность римлян -- останутся ли победителями императорские полководцы или готы. Рим пять раз переходил из рук в руки. В 536 -- взят Велисарием; в 546 -- Тотилой; в 547 -- Велисарием; в 549 -- Тотилой; в 552 -- Нарсесом. Через 10 лет Велисарий писал: «У нас нет людей, лошадей, оружия и денег, без чего, конечно, нельзя продолжать войны. Итальянские войска состоят из неспособных и трусов, которые боятся неприятеля, потому что много раз были им разбиты. При виде врага они оставляют лошадей и бросают на землю оружие. В Италии мне неоткуда доставать денег, она вся находится во власти врагов. Задолжав войскам, я не могу поддерживать военного порядка: отсутствие средств отнимает у меня энергию и решительность. Да будет известно и то, что многие из наших перешли на сторону неприятеля. Если, государь, ты желал только отделаться от Велисария, то вот я действительно нахожусь теперь в Италии; если же ты желаешь покончить с этой войной, то нужно бы позаботиться и еще кое о чем. Какой же я стратиг, когда у меня нет военных средств!» ¹³

Мы сказали, что во второй период войны роли переменились. Теперь готы стали наступающей стороной, а греки должны были защищаться в занятых ими областях к югу от р. По. За отозванием Велисария, которого предположено было отправить на восток против персов, в Италии военная и гражданская власть разделена была между разными вождями: Бессой, Иоанном и Константианом, причем последний получил в свою власть Равенну и ее гарнизон. Отдельные вожди расположились с подчиненными им дружинами по разным областям и в мирное время наводили страх на сельское население грубыми насилиями, вымогательствами и грабежами. Частию на юг от р. По, а главным образом на север сосредоточивались небольшие отряды готов; между прочим, около короля Ильдивада составился значительный корпус в городе Тичино, к нему стали скоро присоединяться и перебежчики из имперских войск. Ильдивад сделался народным героем после одержанной им победы над Виталием, носившим звание главнокомандующего Иллириком. Но его политическая роль была весьма кратковременна: он был убит во время пира своим оруженосцем.

Положение вещей изменилось в пользу готов тогда, когда в короли был избран Тотила, родственник Ильдивада, который дал обещание продолжать военный план погибшего короля и чрезвычайно искусно воспользовался отсутствием организации и единства команды в имперских отрядах. Юстиниан, далеко не одобрявший бездействия своих генералов, послал им в подкрепление отряд персидских военнопленных, присланных Велисарием, и требовал открытия военных действий. После того как не удалась попытка овладеть Вероной и императорское войско постыдно должно было снова возвратиться к Равенне, Тотила со всеми силами, какие только он мог собрать (5 тыс.), сделал нападение на главную часть греческого войска и нанес ей такое поражение, что разбитый отряд искал спасения в бегстве и за стенами укрепленных городов. Скоро затем Тотила одержал еще новую победу близ Флоренции, и тогда с очевидностью обнаружилось, что готский король владеет военным искусством, которого недоставало императорским полководцам. Военный план Тотилы, совершенно не понятый греками и смутивший их, состоял в том, чтобы, не предпринимая осады крепостей, овладеть всеми открытыми областями, изолировать греческие гарнизоны, сидевшие в городах, и лишить их внешних сношений. Если случай или военная хитрость давала ему во владение крепость, то он разрушал ее стены и сравнивал ее с землей, дабы впоследствии неприятель не нашел в ней укрытия. Так он перешел Апеннины, оставил в стороне Рим и смело двинулся в Кампанию. Взяв Беневент и разрушив его, он подошел к Неаполю и овладел им, несмотря на посланную из Константинополя помощь осажденному городу.

Вся Южная Италия перешла вновь под власть готского короля, который стал распоряжаться экономическими средствами страны в пользу готского народа и восстановил его дух, дав ему надежды на лучшую судьбу в ближайшем будущем. В высшей степени любопытно отметить тот факт, что на сторону Тотилы стало большинство сельского населения, и что его военные средства постоянно увеличивались приливом добровольных перебежчиков из имперских отрядов. Отмечено исследователями, кроме того, что Тотила весьма искусно использовал социальное положение Италии, подав руку рабам, крепостным крестьянам и поддержав их движение против крупных землевладельцев, которые и в политическом отношении более склонялись к императорской партии, чем к поддержанию готской власти. Таким образом, привлечением на свою сторону сельского крестьянского населения и усилением военных сил бежавшими от господ рабами Тотила мог создать в Италии такой социальный и политический переворот, с каким трудно было бы справиться спрятавшимся в защищенные города имперским отрядам ¹⁴.

Весной 543г. сдался Тотиле Неаполь, хотя Юстиниан, вполне оценивая громадное значение этого морского города, послал на помощь ему вспомогательный отряд и съестные припасы, которые, однако, достались победителю. С этих пор Тотила мог считать себя господином в Южной Италии. Его планы и настроение того времени хорошо поясняют письма к сенату и прокламации к римскому населению. Он обещает сенату забвение его антиготской политики, если он соединит на будущее время национальные интересы Италии с готско-королевскими. Прокламации его в Риме разбрасывались неизвестными людьми и производили большое впечатление. Когда император получил донесение о ходе дел в Италии, он решился послать сюда снова того полководца, который уже ранее прославил себя военными успехами в Италии и который в настоящее время, будучи вызван с Востока, находился не у дел. Хотя Юстиниан не вполне доверял Велисарию, но т.к. положение в Италии было в высшей степени серьезное, то он назначил его снова главнокомандующим для войны с готами. Выше мы привели часть письма, отправленного Велисарием к императору, в котором рисуется чрезвычайно яркими чертами странная небрежность императора по отношению к знаменитому полководцу.

К 545 г. опасность угрожала Риму, куда Тотила стягивал свои силы, и где находилось для защиты огромного города не больше 3000 воинов под предводительством Бесса. Велисарию предстояло во что бы то ни стало выручить осажденный город, в котором скоро обнаружился недостаток продовольствия. С крайними затруднениями ему удалось собрать небольшую дружину в Далмации и доставить ее на кораблях в Остию, но его смелый план пробраться в Рим по Тибру и доставить в город съестные припасы не удался вследствие ошибок подчиненных ему вождей. Велисарий должен был предоставить Рим его собственной судьбе, а 17 декабря 546 г. Тотила вошел в Рим почти без сопротивления. Хотя Тотила предложил императору приступить к переговорам о мире, но в Византии были далеки от этой мысли, относясь к Тотиле как к бунтовщику и требуя безусловного подчинения. Тотила не мог долго оставаться в Риме, т. к. греки начали в это время брать перевес в Южной Италии; он принял было решение срыть стены города Рима и опустошить его, чтобы лишить Велисария возможности найти в нем защиту, но его остановила мысль о почтенной древности города и национальном его значении. Взяв с собой в заложники некоторых сенаторов и городских нобилей, Тотила оставил Рим почти опустелым и отправился в Южную Италию. Велисарий воспользовался этим и, заняв Рим, поспешил частью исправить, частью восстановить его укрепления; чтобы упрочить свое положение и побудить Юстиниана дать больше средств на итальянскую войну, он послал ему ключи от города и приветствовал с достигнутым без больших жертв важным успехом.

Несомненно, что владение Римом обеспечивало за Велисарием и дальнейшие успехи, но подозрительный Юстиниан не давал ему денег и не посылал ему его собственной, преданной ему храброй дружины, которая оставалась в Константинополе. При таких обстоятельствах Велисарий заявил желание возвратиться в столицу, и ему дано было разрешение вновь покинуть Италию. Несмотря на значительные успехи, какие были достигнуты Тотилой по удалении Велисария на всем театре военных действий, все же следует сказать, что исход войны явно склонялся не в пользу готов. В 549--550 гг. Тотила, овладев снова Римом, пытался восстановить в нем обычную городскую жизнь: снабдил его хлебом, стал давать представления в цирке, призвал в город разбежавшихся сенаторов и торговых людей. В то же время, имея в своем распоряжении достаточно судов, он направил в Южную Италию военные отряды и вытеснил греков из Тарента и Региума. Не ограничиваясь этим, он простирал морские экспедиции на острова Сицилию, Сардинию и Корсику.

Наконец, Юстиниану наскучила безнадежно затянувшаяся итальянская война. Он решился послать в Италию и новых военачальников и новые войска. Выбор его остановился на патрикии Германе. Это был чрезвычайно популярный в империи человек, не говоря уже о том, что, как племянник царицы Феодоры, он мог пользоваться большим влиянием при дворе. Поручить ему окончание готской войны, может быть, побуждало Юстиниана и то соображение, что за Германом была в замужестве Матасунфа, внучка короля Феодориха, и что с этим именем для готов соединялись дорогие национальные воспоминания. Но Германа постигла неожиданная смерть, прежде чем он принял новое назначение.

В 551 г. назначен был в Италию евнух Нарсес, который выговорил от императора обещание, что ему не будет отказано в необходимых на ведение войны средствах. Хотя король Тотила и по его смерти (552) полководец его Тейя оказывали геройское сопротивление и пользовались всеми средствами, чтобы отстоять свободу оставшейся от продолжительной войны горсти готского народа, но Юстиниан не хотел вступить с ними ни в какие соглашения. По словам Прокопия, раз послы Тотилы говорили Юстиниану: «Италия опустошена войной и лишена мирного населения и частью завоевана франками. Только две провинции -- Сицилия и Далмация -- еще могут быть предметом спора, возьмите их себе и оставьте нам опустошенную страну. Мы обещаем платить дань и доставлять вспомогательный отряд на всякую войну императора». Но император не хотел и слушать послов, ему было ненавистно самое имя готского народа. Снабженный достаточными военными средствами Нарсес окончил подчинение Италии в 555 г.

По окончании войны Италия представляла весьма жалкий вид опустошения и одичалости. Частная собственность погибла во время осад городов, от военных набегов и поборов, вымогательства и грабежей военной вольницы. Страна была покрыта трупами и развалинами. Голод и моровая язва целые области обратили в пустыню. Современный летописец выражается: «От времени консула Василия до Нарсеса римские провинциалы совсем уничтожены», а папа Пелагий писал: «Итальянские поместья так опустошены, что нет возможности восстановить их»¹⁵.

Прокопий пытался было определить число жертв войны, но нашел, Что легче перечислить песок морской, чем число смертей от «этого демона, принявшего человековидный образ»¹⁶. Знатные роды в провинциальных городах, в особенности в Риме, были за немногими исключениями уничтожены. Временный победитель, был ли этот гот, или византиец, брал в заложники младших членов лучших родов и, когда военное счастье переходило на сторону врага, немилосердно убивал заложников. Оттого после готской войны на место прежней разоренной и погубленной аристократии во главе городского населения организуется новая, не имевшая тех родовых исторических преданий, какие еще были сильны, например, у Боэция и Симмаха. Среди новообразующейся аристократии римский епископ занял по праву почетнейшее место как хранитель преданий и блюститель народных интересов.

На первых же порах после подчинения итальянцы почувствовали все невыгоды политической перемены. Уже евнух Нарсес, первый наместник Италии, подал повод к жалобам: «Римлянам гораздо лучше было при готах, чем под господством греков; евнух Нарсес держит нас в самом гнетущем рабстве; освободи нас от его руки, либо в противном случае мы передадимся чужеземному народу» . В 554 г. Юстиниан издал для Италии закон под имеяем Pragmatica sanctio, которым формулировал политические и гражданские отношения новых подданных .Из этого законодательства видно, что Юстиниан смотрел на Италию как на провинцию, которая ничем не должна отличаться в своем устройстве от других византийских провинций; поэтому общее законодательство империи и впредь имевшие выходить новеллы признавались обязательными также и в Италии¹⁹.

Существенные черты Прагматической санкции заключаются в следующем: в ней проведено полное отделение гражданской и военной власти. Византийское войско имело гарнизоны по городам и подчинено особым tribuni и duces, римское городовое и сельское население осталось под управлением гражданских чиновников, praesides или indices. Любопытное отступление от порядков, существовавших в империи, состояло в том, что итальянцы сами выбирали себе чиновников, и непременно из той же провинции и из жителей того же города. Далее, Прагматическая санкция восстановила нарушенные войной личные и имущественные права, причем с особенной выразительностью приняты Юстинианом все акты Аталариха, Амаласунфы и Феодата и лишены силы распоряжения тирана Тотилы. Готские sortes, вероятно, снова отошли к прежним владельцам и потомкам их, а может быть сделались фискальным имуществом. Важнейшая же для нас сторона этого закона -- о городовом устройстве и о правах римского епископа и духовенства. Муниципальное устройство признано господствующим и в Италии. Юстиниан пытался даже восстановить жалкий вид курии; но его новеллы, как и законоположения императоров V в., не достигали цели и могут лишь служить материалом для ознакомления с беспомощным состоянием курии, потому что муниципальные чины и члены курии были подавлены ограничениями и ответственностью²⁰.

Из новелл Юстиниана видим, что курия сделалась предметом ненависти, куриалы охотно спускают за бесценок имущества, чтобы не оставлять курии законной четверти из своего состояния, избегают законных браков, чтобы не оставить потомства в курии. Правительство видело одно средство поддержать это учреждение -- в принудительныхмерах. Только лица, занимавшие высшие государственные должности, освобождаемы были от службы в курии; прежде владелец мог самовольно распоряжаться тремя четвертями своего имущества, Юстиниан ограничил это право одной четвертью, все же остальное переходило в куриальную собственность. Некоторые роды проступков карались зачислением виновного в курию. Муниципальный магистрат, конечно, должен был отступить на задний план, его заменяют в судебных делах defensores, в делах городского хозяйства -- pater civitatis (может быть, то же, что curator), тот и другой утверждались в своих званиях императором.

Но важнейшим лицом в городе, влияние которого простиралось на управление, суд и полицию, был городской епископ. Святейший епископ города, говорит одна новелла, избирает городских правителей (partem civitatis... administratores); по истечении каждого года св. епископ с пятью почетнейшими гражданами требует отчета от этих администраторов, т. е. под ближайший надзор местного епископа постановлены были администрация и доходы городов; ему же подлежит надзор и за нравственностью населения ²¹. Излишне было бы говорить, что Юстиниан дал епископам небывалые полномочия, что его закон пролагал епископам широкую дорогу к светской власти. Влияя на выборы местных чиновников, располагая правом во всякое время обвинить их в преступлении, епископ, конечно, скоро должен был сделаться полным хозяином в городе, в особенности в удаленной от центральной власти Италии, в особенности, когда некоторые города в течение долгих лет лишены были возможности сноситься с центральным правительством.

Хотя война в Италии была закончена и готы не представляли уже даже на север от р. По такой материальной силы, с которой византийское правительство считало бы нужным продолжать борьбу, тем не менее предстояла еще серьезная организационная работа по устройству новой провинции. В особенности в Северной Италии нужно было считаться с притязаниями франкских королей, которые во время военного периода не раз делали походы в Италию и постепенно распространяли свою власть на принадлежавшие готам области. Установить на севере государственную границу империи представлялось затруднительным и в том отношении, что по замирении Италии здесь продолжались некоторое время военные действия близ Вероны и Брешии, после занятия которых императорскими войсками граница доходила здесь до Альпов. Назначенный с обширными полномочиями для покорения готов Нарсес оставался в Италии приблизительно до 568 г., и ему принадлежат все мероприятия по устроению новой провинции. Хотя у некоторых писателей ему усвояется наименование экзарха, но фактически при Нем Италия не получила еще окончательного устройства и не подведена под ранг провинций с именем экзархии.

В первый раз титул экзарха упоминается в письме папы Пелагия II от 584 г. и прилагается к патрицию Децию, имевшему ^свое пребывание в Равенне. Нарсес в системе устроения Италии руководился обычными приемами римской политики. Первая и важнейшая задача сосредоточивалась на охране границ, для чего предстояло организовать пограничные отряды--limitanei -- с необходимым числом военных укреплений, подчиненных дукам и трибунам. Эти пограничные отряды составлялись из местного населения или из военных людей, принимавших участие в завоевании данной области, и были наделены земельными участками, с которых они и несли военную службу. Эта система перешла от Рима к Византии и держалась в империи почти до турецкого завоевания. Хотя границы провинции Италии по окончании готской войны недолго оставались в тех пределах, которые установлены были Нарсесом, будучи нарушены лангобардским вторжением, тем не менее, нам необходимо теперь же остановиться на некоторых географических подробностях с целью выяснения границ экзархата. Византийская провинция на северо-западе обнимала часть древней Лигурии, ее граница направлялась от Генуэзского залива к Франкскому королевству. Во владении империи здесь были города: Вентимилья, Албенга (в Провансе), Генуя. На севере границы империи шли по Альпам, Милан был здесь главным городом империи. На северо-востоке пограничная линия была организована устройством Фриульской марки, где укрепление castrum Julium, или Фриуль, составляло центр военного господства над областями, населенными неспокойными и частью варварскими племенами. Защита этой области была вверена предводителю герулов Сандалу, его власть простиралась на северо-востоке до Дравы.

Военная власть в пограничных областях была значительно усилена еще Нарсесом и вручена не дукам, а генералам с титулом magister militum. По Адриатике отдельные управления сосредоточивались в дукате Венеция и в Истрии. Здесь при начале лангобардского завоевания был построен город Юстинополь, или Капо д'Истрия. Большая или меньшая устойчивость византийского господства в Венеции и Истрии зависела от того, насколько твердо было положение империи в Далмации, где была стоянка флота и откуда можно было во всякое время послать вспоможение в угрожаемые неприятелем места Венеции и Истрии²².

Т. к. лангобардское движение в Италию снова приведет нас на северо-восточные границы провинции Италии, то, не останавливаясь далее на затронутых вопросах, ограничимся в заключении этой главы выяснением новой роли, которая выпала вместе с завершением рассмотренного политического переворота на долю Равенны. Этому городу суждено было на долгое время перенести на себя центр политического и административного строя Италии и стать соперником старой столицы Римской империи, гордого своими старыми традициями Рима. И прежде всего скромный епископ Равенны после того, как в этом городе назначено было пребывание императорского наместника, патрикия и эксарха, со всеми подчиненными ему военными и гражданскими чинами и управлениями, постепенно вырос в своем значении и авторитете совершенно по тем же мотивам, которые обусловили возвышение епископа Константинополя после перенесения сюда столицы империи. Епископ Равенны по необходимости сделался духовным советником императорского наместника и воспользовался своим влиянием в интересах своей церкви-В то же время он стал верным слугой императора и являлся проводником византийских церковных взглядов в Италии. За свои заслуги епископ Равенны пользовался милостями царя и увеличил доходы своей церкви до громадных размеров. Ему принадлежали обширные земельные пожалования в разных частях Италии и в Сицилии.

Сохранившиеся фрагменты имущественных актов равеннской архиепископии могут свидетельствовать, до каких больших сумм доходили земельная подать и арендная плата в пользу этой церкви особенно со времени окончания войны с готами²³. Равеннские архиепископы начинают с этих пор украшать свой кафедральный город великолепными и с большими издержками соединенными церковными постройками. Лучшие мастера были приглашаемы из Константинополя и других восточных городов, чтобы придать этим постройкам блеск тогдашнего искусства. Великолепные мозаичные работы, с точки зрения истории искусства составляющие драгоценный памятник, относятся именно к этому времени политического и материального возвышения города Равенны. Таковы обе всемирной известности базилики: Сан Витале и Сан Аполлинаре in Classe, начало постройки которых относится еще к готскому периоду. Богатые банкиры города состязались с епископами в благородной ревности к художественным произведениям и к поощрению мастеров. Изображения Юстиниана и Феодоры в царских облачениях в сопровождении придворных чинов обоего пола в базилике Сан Витале и другие художественные произведения Равенны, сохранившиеся по настоящее время, составляют лучшее из того, что древность сберегла от переходной эпохи из классического искусства к византийскому. Рядом с равеннскими мозаиками могут стоять лишь те, которые недавно открыты в Солуни, в древней базилике св. Димитрия, ныне мечети Кассимиэ.

Итальянская война приходила уже к концу, всколыхнув своими роковыми для остготского народа последствиями весь тогдашний европейский мир. Хотя прямых сношений с вестготами, занимавшими тогда береговую полосу между Роной и Пиренеями (Септимания), Испанию и некоторые местности за Гибралтарским проливом, у империи не могло быть, но безграничные притязания Юстиниана простирались на все области, бывшие когда-либо под властью римских императоров. С точки зрения императора, все владетели народов в пределах прежней империи должны признавать в нем своего верховного господина. Как защитник христианской Церкви и единственный блюститель истины, он признавал за собой обязанности по отношению к неверным и иноверным. Он обладает миссией везде распространять знание истинной веры, а как весь мир должен принадлежать царству Божию, то по божественному праву вся земля подчинена императору.

У Евсевия находим следующую формулу для идеи универсальной империи: «Было время, когда мир был разделен по народам и областям на огромное множество владений, тираний и княжений: отсюда постоянные войны с грабежами и хищениями. Это разделение основывалось и на различии божеств, почитаемых в разных странах. Ныне же, когда крест, орудие спасения и трофей победы, явился на земле, дело демонов, т. е. ложные боги, распалось прахом и, вместе с тем, окончилась пора тираний, княжений и республик. Один Бог владычествует всеми, одна империя для обладания всеми народами. В одно и то же время по небесному изволению появились два ростка, которые поднялись над землей и покрыли своей тенью весь мир -- это Римская империя и христианская вера, предназначенные соединить в своих недрах весь род человеческий в вечном единении. Уже греки, варвары и народы, обитающие в самых отдаленных странах, услышали голос истины, но этим не оканчивается область завоеваний. Область распространения ее господства идет до пределов земли. Весь мир составит одну нацию, все люди соединятся в одну семью под общим скипетром»²⁴. Соединить целый мир в императорском и христианском единстве -- такова безграничная перспектива, открывавшаяся перед императорским честолюбием и находившаяся в согласии с верованиями и настроениями современников Юстиниана²⁵.

Еще в 534 г. Велисарий вытеснил вестготов из Африки, отняв у них крепость Септ, или Сеит. Во время итальянской войны вестготы пытались подать помощь своим сородичам в Италии, чем, конечно, должны были вызвать к себе нерасположение императора. Ко времени окончательного подчинения Италии у вестготов возникли раздоры, обострившиеся, между прочим, на религиозной почве. Местное католическое духовенство и туземное население романского происхождения не могли мириться с арианами-вестготами, вследствие чего между теми и другими происходила упорная борьба, не допускавшая, например, общения браками.

Со времени короля Фейда столица была перенесена в Испанию, и Толедо сделался главным городом королевства. При нем же предпринята была военная экспедиция в Африку с целью облегчить готам борьбу с империей в Италии, но под Септом вестготы потерпели поражение. В период завершения итальянской войны в Испании происходили смена лиц, носивших королевский титул, и внутренние раздоры. Против короля Агилы восстал вождь Афанагильд, последний выставил мотивом борьбы религиозную политику, привлек на свою сторону местных католиков и просил помощи у Юстиниана. Т. к. вмешательство в испанские дела соответствовало притязаниям императора на мирообладание, то он приказал патрикию Либерию, командовавшему морскими судами, идти в Испанию и оказать содействие Афанагильду. Агиле было нанесено поражение, и он был убит. Либерии успел захватить несколько городов в Южной Испании и утвердить здесь византийское господство.

Хотя Афанагильд, избранный королем (554--567), скоро понял угрожавшую опасность отряду сопротивления, тем не менее Малага, Кордова и др. города остались под властью Византии. Таким образом, вследствие этих походов на отдаленный юго-запад империя расширилась новыми завоеваниями. Кроме островов Сардинии, Корсики и Бале-арских к империи была присоединена часть Испании и Западной Африки. Но это были последние завоевательные предприятия Юстиниана.