Иностранный банковский капитал в национальной экономике

Параллельно с отмеченным сдвигом в сфере корпоративного управления происходило ускорение еще одного процесса, важного для рассматриваемого вопроса. По мере развития глобализации важнейшие для банковских штаб-квартир факторы производства -- квалифицированный труд и капитал -- стали все в большей степени концентрироваться в финансовых центрах, к тому же данный процесс приобрел кумулятивный характер. При этом новые технологии в значительной степени устраняют фактор расстояния, но не фактор местоположения. Деньги в современном мире перетекают не как вода, а как ртуть, создавая неравномерные и стремящиеся к еще большей концентрации скопления финансовой активности. Расположение штаб-квартиры в финансовом центре значительно улучшает доступ к рынку капитала, способствует лучшему узнаванию банка инвесторами, приводит к большей ликвидности его ценных бумаг и способствует расширению круга потенциальных акционеров.

Аналогично концентрации капитала в международных финансовых центрах происходит самоусиливающаяся концентрация квалифицированного персонала. С одной стороны, по мере роста финансового центра работающие в нем специалисты развивают свои навыки и тем содействуют его дальнейшему росту. С другой стороны, стремящиеся к карьере в сфере финансов люди стекаются в этот центр, подкрепляя его репутацию как места, где в изобилии имеются квалифицированные кадры.

В результате соображения эффективности стали подталкивать корпоративный менеджмент к тому, чтобы всерьез рассматривать возможность географического перемещения штаб-квартир компаний и банков. Штаб-квартиры пришли в движение; в наибольшей степени это касается дивизиональных и региональных штаб-квартир, чье перемещение, в отличие от перемещения общекорпоративной штаб-квартиры, связано с меньшими налоговыми последствиями и потому вызывает меньшее политическое сопротивление. За 1990-е гг. 23 компании, входившие в разные годы в список Fortune-500, целиком перевели свои штаб-квартиры в другие страны; в 2000-е годы интенсивность этого процесса еще возросла. Наиболее частым является перевод в международные финансовые центры -- мировые (Лондон и Нью-Йорк) либо региональные (Вена, Дубай, Женева, Сингапур и др.).

В качестве важнейшего фактора, способствующего перемещению штаб-квартиры, следует назвать сделки по слиянию или поглощению. Покупка зарубежной компании или банка обеспечивает критическую массу для новой «домашней базы» (в случае банка -- для новой штаб-квартиры), постепенно увеличивающей сферу своей ответственности за конкретные продуктовые или географические сегменты. Так, германские Deutsche Bank и Dresdner Bank перенесли дивизиональные штаб-квартиры своего инвестиционного бизнеса в Лондон и Нью-Йорк вслед за покупками ими инвестбанков Morgan Grenfell и Kleinwort Benson. Приобретение австрийского BankAustria германским НVB в 2000 г. создало критическую массу, на основе которой был создан региональный центр банковской группы, отвечающий за операции в странах ЦВЕ.

Статистика подтверждает, что важной причиной перевода общекорпоративной штаб-квартиры является давление со стороны зарубежных акционеров. Статистическое подтверждение получила также отрицательная зависимость между степенью концентрации собственности в компании и частотой перевода штаб-квартир за рубеж. Перевод штаб-квартир менее вероятен, если компания или банк являются непубличными, т.е. принадлежат одному лицу, небольшой группе лиц или особенно государству.

Перемещения штаб-квартир в наибольшей степени затрагивают компании и банки, происходящие из небольших государств, для которых зарубежный рынок часто оказывается важнее внутреннего и, соответственно, филиалы в больших странах получают больше оснований претендовать на статус дивизиональной, а то и общекорпоративной штаб-квартиры. Отмечается тенденция к переводу корпоративных штаб-квартир из небольших европейских стран (Швеция, Финляндия, Дания, Нидерланды) в большие (Германия, Великобритания); из Канады в США; из относительно небольших развитых экономик за пределами Европы и Северной Америки (Австралия, Сингапур, Южная Африка) в мировые финансовые центры.

Мощным фактором, способствующим перемещению штаб-квартир, является листинг ценных бумаг компаний и банков на зарубежных биржах. Если основной бизнес оказывается за пределами страны происхождения, экономическая логика подталкивает к размещению акций там же. В результате компания либо банк обзаводится зарубежными акционерами, присутствие которых повышает вероятность перевода штаб-квартиры за рубеж.

В случае перемещения штаб-квартиры не в международный финансовый центр, а, например, в экономическую столицу страны или региона с большим развивающимся рынком (Москва, Бомбей, Шанхай, Дубай и др.), ставшим главным для зарубежной компании или банка, возникает известный в экономической теории феномен издержек первопроходца (first mover disadvantage). Эти издержки препятствуют переводу даже в том случае, если есть лучшие условия с точки зрения стоимости факторов производства (аренды помещений, стоимости рабочей силы и т.д.) и (или) перспектив развития бизнеса. Они связаны с отсутствием на новом месте поставщиков специализированных услуг (которые появятся, только когда количество игроков, формирующих спрос на их услуги, станет значительным), недостаточной глубиной рынка и т.д.

Наконец, мощным сдерживающим фактором рассматриваемого процесса выступает позиция государства, теряющего крупного налогоплательщика, рабочие места для квалифицированных сотрудников, национальный престиж и т.д. Корпоративные штаб-квартиры -- важнейший источник создаваемой на территории страны добавленной стоимости и, в частности, высокооплачиваемых рабочих мест. К тому же есть опасение, что за штаб-квартирами последуют поставщики специализированных услуг, т.е. начнет разрушаться национальный кластер: так, размещение штаб-квартир нескольких крупных банков в определенной географической точке очевидным образом ведет к концентрации в ней же офисов юридических, бухгалтерских, консалтинговых и тому подобных фирм, и в случае ухода первых вторые последуют за ними.

Вместе с тем та же логика подсказывает, что с точки зрения принимающей стороны привлечение корпоративных штаб-квартир способно усилить национальный кластер или даже запустить процесс его создания. Принимающей стране может иметь смысл учитывать этот факт при планировании своей экономической политики, в частности, оказывая противодействующее сопротивлению теряющей штаб-квартиру страны давление на компанию (например, настаивая на переводе штаб-квартиры в качестве условия широкомасштабного допуска на свой рынок). Иным вариантом может быть какая-то форма компенсации первопроходцам, закладывающим основы будущего кластера, их повышенных по сравнению с последователями издержек.

В условиях финансово-экономического кризиса, увеличившего частоту обращений компаний и особенно банков за помощью к «своим» правительствам, с одной стороны, можно ожидать снижения вероятности перемещений корпоративных штаб-квартир из страны происхождения за рубеж. С другой стороны, кризис создал условия для «перекупки» функций и даже штаб-квартир компаний. Речь идет о ситуации, когда бизнес в зарубежной стране представляет собой значимую долю операций данной компании или банка, и эта страна имеет возможность увязать распространение программ помощи, которую она оказывает национальным (в традиционном смысле) предприятиям, на филиалы и «дочки» зарубежных компаний с переводом на свою территорию желательных функций.

Конкурентное государство: общеэкономический и банковский аспекты.

Признание важности для страны того, какие именно части цепочек создания стоимости находятся на ее территории, ставит вопрос о целесообразности попыток национального государства повлиять на это. Наша позиция заключается в том, что государство в современной глобальной экономике должно рассматриваться как конкурентное государство, задачей которого является ответ на вызовы, возникающие перед страной вследствие изменения под давлением глобализации ее конкурентных преимуществ.

Государства конкурируют между собой с целью улучшить свою позицию в международной торговле и получить от нее максимально возможную выгоду. Они конкурируют за привлечение инвестиций, позволяющих увеличить национальную производственную базу, которая, в свою очередь, усиливает их конкурентные позиции. При этом в период глобализации природа конкуренции между странами заметно видоизменяется, и наряду с традиционными формами конкурентной борьбы за рынки сбыта для национальных компаний, доступ к ресурсам и т.д. появляются новые. Первая из них -- конкуренция за наилучшее место страны в глобальных цепочках создания стоимости товаров и услуг: государства стремятся сформировать, захватить и удержать на своей территории элементы цепочки создания стоимости, связанные с получением наибольшей стоимости. Вторая -- конкуренция за людей, способных стать создателями этой стоимости.

Теоретической базой подхода к государству как к конкурентному государству является положение о том, что конкурентное преимущество не является для страны константой, обусловленной не зависящими от нее причинами вроде наделенности природными ресурсами. Конкурентные преимущества, особенно в период глобализации, динамичны, могут быть сознательно развиваемы и даже в известных пределах создаваемы.

В тех отраслях, где экономия, обусловленная внешними факторами, оказывается существенной, страна получает преимущество «первого хода»: если в силу любых причин, включая историческую случайность либо сознательные действия государства по стимулированию формирования национального отраслевого кластера, он развился в данной стране раньше, чем в других, производство здесь будет при прочих равных условиях более эффективным, нежели в той стране, где эта отрасль имеет незначительные объемы производства. Когда отрасль или вид экономической деятельности в каком-то месте сформировались, кумулятивные эффекты могут вести к продолжению концентрации экономической активности (усилению кластеров) в течение длительного времени. Поставщики устремляются туда, увеличивая местный спрос. В результате складывается система доминирования отраслевого центра над зависимой от него периферией. «Зависимость» означает, что центр управляет цепочками создания стоимости, простирающимися на периферию; основная часть создаваемой в цепочке добавленной стоимости приходится на центр.

Отметим, что понятие «национальный отраслевой кластер» в этом контексте включает как принадлежащие отечественным собственникам предприятия, так и работающие в стране иностранные филиалы и дочерние компании. Современная экономика знает много примеров, когда в национальном отраслевом кластере большую и даже ведущую роль играют иностранные компании - можно назвать центры аутсорсинга в Индии, различные сборочные производства в Китае и т.д. В банковской отрасли ведущая роль иностранных структур особенно характерна для крупнейших отраслевых кластеров - мировых финансовых центров.

Приведенную аргументацию можно использовать для обоснования государственного вмешательства в свободную игру рыночных сил с целью закрепления собственного преимущества «первого хода» либо нейтрализации его наличия у других стран.

Еще одним аргументом в пользу государственного вмешательства в процесс локализации подразделений ТНК служит «неполная экономическая рациональность» действий ТНК. При перемещении под воздействием глобализации подразделений компании и их частей из страны в страну существенную роль, помимо стремления к максимизации эффективности, играют пожелания остальных, помимо менеджмента и контролирующих акционеров, участников компании, в том числе правительств.

Наконец, развитие процесса глобализации дало еще один аргумент в пользу активной роли государства. Он исходит из того, что международная конкуренция в XXI в. -- это борьба между странами и их группами за распоряжение ограниченными ресурсами -- природными, материальными, но прежде всего - человеческими. Глобализация усилила конкуренцию за людей, причем ее участниками являются как страны, так и компании.

Для постиндустриальной эпохи человеческий капитал является важнейшим ресурсом, при этом его мобильность значительно увеличилась. В истории уже были примеры резкого возрастания мобильности людей -- достаточно вспомнить массовые трансконтинентальные миграции XIX в. Но в отличие от предыдущих эпох в современном мире существенную роль в возрастании мобильности людских ресурсов, особенно качественных, играют ТНК, выступающие крупнейшим работодателем. В иностранных филиалах ТНК в 2006 г. работали 73 млн человек (втрое больше, чем в 1990 г.), что составляло 3% всех занятых в мире; на долю этих филиалов приходится 10% мирового ВВП World Investment Report 2007. Transnational Corporations, Extractive Industries and Development / UNCTAD. N.Y.; Geneva: United Nations, 2007. P. 9--10., причем в целом ряде развитых стран эта доля значительно выше.

Вызываемое рационализацией операций ТНК перемещение из страны в страну экономических структур и выполняемых ими функций влечет за собой соответствующее перемещение людей -- носителей этих функций. Таким образом, направление миграционных потоков квалифицированных специалистов стало во многом определяться решениями ТНК о географическом размещении ключевых элементов своих цепочек создания стоимости.

В результате перенос за рубеж структур и функций и связанный с этим отток качественных человеческих ресурсов могут запустить порочный механизм деградации и утраты возможностей для дальнейшего развития страны. Соответственно, предотвращение такого сценария представляется одной из важнейших задач государства. О том, что эта угроза не является надуманной, свидетельствует опыт ряда российских регионов, из которых в ХХ в. значительная часть активного населения устремилась в столичные города и которые столкнулись в результате с серьезным ухудшением экономических и демографических перспектив (самый яркий пример -- Псковская область).

Весьма обещающим способом решения проблемы привлечения и удержания «качественных» людей может быть политика, направленная на максимизацию приходящейся на Россию доли добавленной стоимости, создаваемой в контролируемой транснациональной компанией цепочке. Управленческие структуры транснациональных компаний и банков, находящиеся в нашей стране, должны быть большими, должны обеспечивать значимые карьерные перспективы для сотрудников внутри России. Если же реальные управленческие структуры в значительной степени будут располагаться за рубежом, а у нас будут только «бесправные» точки продаж, то существенную часть своей управленческой элиты страна может потерять стремление подниматься по карьерной лестнице будет тянуть людей из Москвы в, условно говоря, Лондон или Вену.

Финансовая и, в частности, банковская отрасль использует сравнительно много квалифицированных человеческих ресурсов, поэтому для ее перспектив в той или иной стране особенно важно, как идет межстрановая конкуренция за людей. Иностранные банки могут способствовать повышению качества трудовых ресурсов через обучение и импорт подготовленных кадров. Однако для того чтобы такое повышение качества имело место, зарубежные банковские структуры должны размещать в стране пребывания интеллектуальные функции, для выполнения которых требуется подготовленный -- местный либо иностранный -- персонал. Если же экспансия иностранных банков ведет к оттоку таких функций за границу, то повышения качества трудовых ресурсов не происходит и может даже иметь место обратный процесс.

Миграция банковского капитала в мировом хозяйстве.

На момент написания работы иностранные банки обладали значимой долей на рынках всех основных регионов мира, за исключением Северо-Восточной (Япония, Китай) и Южной Азии (Индия). В банковских системах Центральной и Восточной Европы, Мексики и ряда других стран Латинской Америки, небольших государств Западной Европы иностранные банки доминируют.

Основные современные интерпретации международной экспансии коммерческих банков обобщены в приводимой ниже таблице.

Таблица 1. Причины и стимулы международной экспансии банков

Проведенный в диссертационном исследовании анализ позволил выделить три основные причины доминирования иностранных банков в национальной экономике: малый размер национального рынка; последствия финансово-банковского кризиса и отсутствие иных возможностей воссоздать пораженную им финансовую систему страны; политические факторы, особенно стремление присоединиться к интеграционной группировке.

Первый фактор объясняет доминирование иностранных банков в странах Балтии, Грузии, Армении, странах Центральной Америки и Карибского бассейна, Новой Зеландии и других тихоокеанских островных государствах и т.д.

В трех больших регионах мира -- Центральной и Восточной Европе, Восточной и Юго-Восточной Азии и Латинской Америке -- вопрос об увеличении доли иностранных банков в национальных банковских системах обычно вставал в связи с переживавшимися странами этих регионов финансово-банковскими кризисами. С одной стороны, можно констатировать, что практически во всех странах кризисы приводили к росту доли, занимаемой зарубежными инвесторами в совокупной капитализации банковских систем. С другой стороны, степень этого роста была различной в названных трех больших регионах.

В странах Центральной и Восточной Европы в силу общенационального консенсуса по поводу присоединения к Евросоюзу продажа банковских активов европейским банкам воспринималась как естественное разрешение связанных с кризисом трудностей. Азиатские страны, хотя и увеличили открытость своих экономик для иностранного капитала, в то же время очевидным образом старались опираться на собственные силы, задействуя для преодоления трудностей государственный бюджет и средства национальных частных банков. В Латинской Америке, за исключением Бразилии, кризисы 1990-х гг. чаще вели к широкомасштабной продаже банковских активов иностранным инвесторам.

Представляется, что отличия в реакции на кризис стран Латинской Америки и Юго-Восточной Азии объясняются разной степенью устойчивости (силы) политической власти в этих регионах. В Латинской Америке, несмотря на авторитарные традиции, власть обычно не была сильной, оставаясь зависимой в своих действиях от сложившихся олигархических групп и от внешней поддержки (в первую очередь со стороны США). Соответственно, она не могла заставить эти группы, которые контролировали промышленные и банковские активы, принять меры по недопущению кризиса либо преодолению его последствий и в условиях полупустой казны нуждалась в привлечении иностранного капитала, видя в этом единственный выход из положения. Напротив, в большинстве стран ЮВА власть оставалась достаточно сильной и имела возможность давать частному сектору «настоятельные рекомендации», которые обычно выполнялись. В результате потребность в привлечении иностранных инвестиций хотя и существовала, была все же весьма умеренной. В тех случаях, когда власть ослабевала и не была способна выполнить эти функции, она переставала быть властью (как, например, в Индонезии).

Пример Латинской Америки наглядно иллюстрирует роль не только экономических, но и культурно-исторических и политических связей между странами для объяснения экспансии банков одной страны на рынки другой. Опираясь на эти связи, испанские банки сумели занять ведущее положение на банковском рынке целого ряда стран региона. Во-первых, эти связи помогли преодолеть возможное политическое сопротивление иностранной экспансии. Во-вторых, наработанные на домашнем рынке маркетинговые технологии оказались в силу культурной близости применимыми и на новых рынках. Вместе с тем у азиатских стран «своей Испании» не оказалось: ослабленная экономическим кризисом 1990-х гг. и все еще -- через много лет после Второй мировой войны -- вызывающая подозрения в экспансионизме Япония на эту роль явно не годилась, а Китай тогда еще не успел набрать соответствующий экономический вес.

Опыт Мексики, Аргентины и ряда других государств региона показал, что само по себе привлечение иностранных банков, не сопровождаемое институциональными изменениями в экономике и правовой системе, не только не является панацеей, но и способно усугубить переживаемые трудности. Напротив, в странах ЦВЕ, где такие изменения произошли, результат перехода банков под зарубежный контроль оказался куда более позитивным.

В крупнейшей стране Латинской Америки -- Бразилии интернационализация банковского сектора развивается при сохранении мощных национальных банков, как государственных, так и частных, в капитале которых широко представлены зарубежные инвесторы. Такая ситуация имеет ряд общих черт с положением дел в Восточной Азии, и в частности в Китае. На наш взгляд, это сходство объясняется большой емкостью рынков Бразилии и Китая, за доступ к которым иностранные банки готовы платить цену в виде принятия предлагаемых этими государствами правил игры.

ЦВЕ является единственным крупным регионом мира, в банковских системах практически всех стран которого доминируют иностранные банки. В ходе проведенных в этих странах реформ, ориентированных на скорейшее присоединение к Евросоюзу, импорт институтов рынка был дополнен импортом учреждений, и государственный банковский капитал был заменен частным иностранным. Сложившаяся в странах ЦВЕ структура банковской системы в целом соответствует структуре национальных экономик, важнейшая черта которых - очень значительная роль транснациональных компаний.

Во многих странах наблюдается тенденция иностранных банков усиливать концентрацию финансовых услуг в экономическом центре страны и сокращать точки обслуживания в депрессивных регионах. С одной стороны, иностранные банки могут внести вклад в формирование в экономической столице страны международного финансового центра, с другой, способствовать усилению депрессии на экономической периферии.

Опасения государства по поводу роста территориальных диспропорций является одной из важнейших причин, почему иностранные банки не доминируют ни в одной стране с обширной территорией, за исключением Мексики.

Реализация странами мира сравнительных преимуществ в банковской отрасли и механизмы использования иностранного банковского капитала для достижения целей национальной экономической политики.

Правительства подавляющего большинства стран мира стремятся активно влиять на процесс интернационализации банковского капитала с целью реализации задач развития и защиты национальных экономических интересов. Проводимая политика основывается на использовании имеющихся конкурентных преимуществ - как в случае, когда внешняя экспансия осуществляется банками данной страны, так и если эта страна оказывается объектом экспансии иностранных банков.

Политика привлечения иностранных банков часто преследует и иные цели помимо самоочевидной цели обеспечения качественными банковскими услугами предприятий и граждан данной страны. В Великобритании, США и Японии такой целью является развитие, соответственно, Лондона, Нью-Йорка и Токио как мировых финансовых центров. Стимулируется приход иностранных банков, причем преимущественно в филиальной форме, именно в эти центры; в остальной экономике присутствие иностранных банков остается ограниченным. Во Франции, Италии и других европейских «странах-протекционистах» ставится цель вырастить из своих банков «национальных чемпионов», способных конкурировать с «национальными чемпионами» (ведущими банками) других стран; при этом иностранные банки осуществляют на них необходимое конкурентное давление, дабы национальные чемпионы «сохраняли спортивную форму». В Польше, невзирая на доминирование иностранного капитала в банковской системе, ставится и успешно решается задача максимальной локализации банков, контролируемых иностранными собственниками. Для Австрии приход иностранных банков суть важнейший элемент политики развития на своей территории регионального финансового центра: эта небольшая страна, согласившись на переход существенной части национальной банковской системы под иностранный контроль, сумела добиться, чтобы банки-покупатели расположили в Вене органы управления своими дочерними структурами по всему региону Центральной и Восточной Европы.

В Южной Корее и в странах АСЕАН в результате кризиса 1997 года произошел переход от политики фактической закрытости по отношению к иностранному банковскому капиталу к политике его встраивания в национальную экономику. Иностранцам было разрешено контролировать местные банки, но последние сохраняют корпоративную полноценность и являются неотъемлемой частью национальных банковских систем. Основой банковских систем стран региона остаются национальные банки; роль иностранного капитала состоит в недопущении монополизации рынка.

В Китае основную функцию иностранного банковского капитала регулятор видит в участии в модернизации китайских банков без получения контроля над ними. Соответственно, основной формой привлечения иностранного банковского капитала является продажа ему неконтрольных пакетов крупных китайских банков.

В Индии активно поощряется такая специфическая форма присутствия иностранных банков, как перевод в Индию их операционных подразделений: в результате стране удается наращивать экспорт услуг и отчасти решать проблему занятости, весьма острую для этой трудоизбыточной экономики.

Страны Латинской Америки искали в привлечении иностранных банков спасения от периодически повторявшихся в 1980-1990-х годах финансово-банковских кризисов.

В Канаде проводится последовательная политика, направленная на максимальную локализацию, т.е. на увеличение доли добавленной стоимости, создаваемой банками - как канадскими, так и иностранными - на территории Канады.

В Австралии и Новой Зеландии цели регулятора по отношению к иностранным банковским структурам похожи на преследуемые в Канаде, но ключевую роль в их достижении играет использование механизмов корпоративного управления. Большое внимание уделяется обеспечению возможности для дочернего банка функционировать в самостоятельном режиме, вне зависимости от материнского банка.

В работе прослеживается зависимость регуляторного режима дочерних иностранных банков и иностранных филиалов от структуры национальной банковской отрасли и от наличия либо отсутствия на территории страны международного финансового центра. Во всех мировых финансовых центрах (Лондон, Нью-Йорк, Сингапур, Гонконг, Токио) среди иностранных банковских структур доминируют филиалы. Основной смысл их присутствия работа на сложившихся в названных финансовых центрах развитых межбанковских рынках (привлечение фондирования, секъюритизация активов, размещение синдицированных кредитов, управление ликвидностью и т.д.). Полноценные банковские структуры для осуществления этого достаточно узкого круга операций просто не нужны. При этом страна, стремящаяся к развитию находящегося на ее территории финансового центра, заинтересована в появлении филиалов: в силу кумулятивного эффекта рост их числа позволяет данному финансовому центру добиваться преимущества по сравнению с другими (чем больше участников, тем более эффективен и конкурентен рынок, тем больше желающих присутствовать на таком рынке).

С другой стороны, в странах, не претендующих на роль такого центра, доминирование иностранных филиалов не допускается практически нигде. В качестве гипотезы, объясняющей такое положение вещей, выдвигается следующая: в большинстве стран процесс филиализации будет означать преобразование в филиалы дочерних банков и вытеснение филиалами с рынка национальных полноформатных банков, что означает миграцию за рубеж важных экономических функций и, следовательно, добавленной стоимости. Напротив, в странах, на территории которых расположены международные и особенно мировые финансовые центры, притягивающие филиалы банков всего мира для выполнения специфических, дополнительных к обслуживанию собственно национальной экономики функций, приток иностранного банковского капитала в филиальной форме ведет к увеличению объема создаваемой в финансовой отрасли страны добавленной стоимости.

Пути и способы локализации иностранных банков.

Успешное проведение политики локализации требует от регулятора четкого понимания целей, которые ставят перед собой присутствующие в России либо выходящие на наш рынок международные банковские группы. Так, если банк реализует глобальную стратегию, стремясь обеспечить свое присутствие во всех регионах мира, где имеет место значимая экономическая активность, то рациональной политикой будет попытка добиться для находящегося в стране подразделения этого банка статуса регионального центра («хаба») для максимально обширного географического района. Если идет речь о «просто» экспансии на считающийся относительно свободным и доходным рынок, то есть смысл добиваться, чтобы освоение этого рынка осуществлялось не филиалом либо квазифилиалом, основные экономические функции которого (управленческая, контрольная, маркетинговая и т.д.) выведены за рубеж, а полноценной дочерней банковской структурой, внутри которой (т.е. на территории нашей страны) выполняются все названные банковские функции. Если заграничный банк рассматривает Россию как часть своего основного рынка, то целесообразно стремиться к переносу в нашу страну как минимум дивизиональной, а в идеале -- общекорпоративной штаб-квартиры. Вероятность переноса увеличивается в случае, если собственность на акции такого банка не концентрирована: существует статистически подтвержденная отрицательная зависимость между степенью концентрации собственности в компании и частотой перевода штаб-квартир за рубеж.

Аналогично подход к международным банковским группам должен быть различным в зависимости от их внутренней структуры. Если мы имеем дело с группой, для организационной структуры которой характерен территориальный принцип, то нет большого смысла добиваться от нее перевода в Россию штаб-квартиры одной из бизнес-линий, поскольку это противоречит бизнес-модели такой группы, а потому вызовет сильное сопротивление и скорее всего будет искусственным. При взаимодействии с такой банковской группой правильнее настаивать на предоставлении большей самостоятельности российскому дочернему банку, понимаемому как единое целое, не разделенное на бизнес-линии. Смысл этого - не в самостоятельности как таковой, а в сохранении на территории России всех функций дочернего банка, недопущении их вывода за рубеж, в находящиеся вне нашей страны штаб-квартиры бизнес-линий. Территориальный принцип организационной структуры делает логичным, кроме требования об автономии, также условие о передаче российскому подразделению координирующих функций по достаточно крупному географическому региону.

Напротив, если перед нами банковская группа с дивизиональной структурой, то требование об автономии российского подразделения неизбежно столкнется с сильным сопротивлением. В таком случае в качестве условия получения значимой доли на российском рынке (например, покупки крупного отечественного игрока) имеет смысл настаивать на переводе в Россию штаб-квартиры одной из линий бизнеса, скажем, розничного или корпоративного.

Реалистичным механизмом выражения требований по локализации являются переговоры об условиях покупки российского банка международной финансовой группой. Для такой сделки необходимо согласие регулятора, что дает принципиальную возможность формулировать и отстаивать названные выше требования. При этом, как показывает мировой опыт, покупка с большей вероятностью, чем создание филиала или дочерней компании с нуля, будет иметь результатом формирование центра компетенции, получение мирового или регионального продуктового мандата.

В работе отмечается, что при заданном соотношении сил транснациональной компании и принимающей страны существует некий оптимальный уровень автономии находящихся на ее территории филиалов ТНК, позволяющий максимизировать долю страны в цепочке создания стоимости. Такой уровень определяется в каждом конкретном случае в ходе переговоров. При значительной автономии российского подразделения, большой роли в его капитале миноритарных акционеров, «излишней», по мнению ТНК, лояльности его менеджеров к своей стране, подкрепляемой законодательным требованием наличия российской квоты в высшем менеджменте подразделения, оно с большой вероятностью будет рассматриваться ТНК как «захваченное». Последствия подобного отношения очевидны: ограничения или даже полный отказ от предоставления такому подразделению доступа к новым технологиям ТНК, «выключенность» из внутрикорпоративных сетей обмена информацией и т.д. Результатом может быть настолько серьезное снижение эффективности российского подразделения, что под вопросом окажется экономическая целесообразность стратегии локализации, равно как и целесообразность для ТНК пребывания российского подразделения в ее составе. Данные рассуждения полностью применимы к международным банковским группам.

Но вместе с тем, прежде чем отказываться от требования автономии, целесообразно убедиться, что ТНК (или рассматриваемый ее частный случай международная банковская группа) в принципе планирует передачу российскому подразделению новых технологий и предоставление адекватных ресурсов для его развития. Думается, что отказ от априорного требования автономии возможен и оправдан, только если компания предполагает разместить в России глобальную фабрику, исследовательский центр либо -- в случае банков -- штаб-квартиру (центр компетенции) по какому-либо продукту или услуге. Такие планы и вытекающие из них обязательства должны быть закреплены соответствующим соглашением либо меморандумом о взаимопонимании с регулятором.

Особую важность имеет разработка рациональной и отвечающей долгосрочным целям страны политики по отношению к иностранным банкам в период экономического кризиса. В целом в условиях кризиса Россия проводит недискриминационную политику в этой области, оказывая поддержку иностранным банкам (прежде всего в виде доступа к дешевым беззалоговым кредитам Банка России) на тех же основаниях, что и российским частным банкам. Разрабатываются программы помощи государства в рекапитализации банков, чей капитал сокращается вследствие роста объема «плохих» долгов. Думается, что есть смысл предоставить право участвовать в таких программах и дочерним иностранным банкам, сочетая по образцу зарубежных стран такую возможность с реализацией принципа «помощь в обмен на расширение кредитования в данной стране». Диверсификация капитальной базы иностранных «дочек» путем приобретения за счет средств российского государства миноритарных пакетов их акций будет также способствовать локализации этих банковских структур.

В общем случае отношение к стремлению транснациональных компаний и банков наращивать свою роль в российской экономике должно определяться тем местом, которое они готовы отвести России в своей цепочке создания стоимости. Речь идет о готовности не централизовывать в штаб-квартире за пределами нашей страны, а сохранять в России максимально возможный объем «дорогих», или «интеллектуальных», функций.

В работе обосновывается прагматичный подход к вопросу о филиалах иностранных банков, ставящий во главу угла задачу увеличения создаваемой в финансовой отрасли на территории страны добавленной стоимости. Предлагается использовать американский и канадский опыт регулирования деятельности филиалов, состоящий в стимулировании деятельности иностранных филиалов в нужном для экономики страны направлении при ограничении или даже блокировании их развития в остальных сферах. В частности, речь идет о запрете для иностранного филиала (не входящего в систему страхования вкладов) на участие в розничном бизнесе или, что с практической точки зрения почти то же самое, создание сети дополнительных офисов. В этом случае филиал будет подталкиваться к тому, чтобы, располагаясь в российском финансовом центре, привлекать средства на межбанковском рынке, способствуя его развитию. С другой стороны, нет большого смысла в ограничении для филиалов возможности работы с корпоративными клиентами, у которых есть возможность работать непосредственно с их головными зарубежными конторами (что они активно и делают, например, на рынке синдицированных кредитов или при размещении облигационных выпусков). Аналогично нет смысла ограничивать работу филиалов в сфере частного банковского обслуживания, поскольку реально существующая альтернатива - трансграничное оказание этих услуг - очевидно хуже с точки зрения объема создаваемой в России добавленной стоимости.

Предлагаемый подход к привлечению иностранных инвестиций представляет собой «третий путь» между неограниченной открытостью российской экономики и идеологией «осажденной крепости». Этот путь, основанный на признании специфических национальных интересов России и необходимости их отстаивать в условиях глобализации, но в то же время предполагающий сотрудничество с иностранными инвесторами на основе понятных и прагматичных принципов, может оказаться наиболее приемлемым.

Внутрифирменное корпоративное управление как механизм защиты национальных экономических интересов.

Важным инструментом политики локализации, широко используемым целым рядом стран мира, выступает корпоративное управление. Двумя основными инструментами корпоративного управления, которые могут быть использованы в данном контексте, видятся вывод на национальные биржи акций дочерних структур зарубежных банков и включение в их советы директоров независимых членов.

В качестве механизма побуждения крупнейших иностранных банков к локализации предлагается использовать введение обязательности обращения на российских биржах их акций. Шагом к введению обязательности может быть экономическое стимулирование вывода акций банков на биржу, например, путем снижения для банков, проведших публичное размещение своих акций на российских биржах, норматива достаточности капитала.

Статус открытого акционерного общества для зарубежных структур в России и обращение пакета их акций на бирже делает необходимым присутствие в стране целого ряда организационных структур, которые иначе, в статусе закрытого общества и тем более филиала, обычно централизуются в зарубежной штаб-квартире. Такой статус принуждает иметь в России совет директоров, где были бы представлены миноритарные акционеры, благодаря наличию которых этот орган становится полноценным. Исключаются либо резко затрудняются невыгодные для российской «дочки» трансфертное внутрикорпоративное ценообразование, вывод прибыли в офшорный центр и т.д.

Необходимо подчеркнуть отличие предлагаемого подхода к привлечению миноритариев от концепции, принятой в Китае и ряде других восточноазиатских стран. Важно не наличие каких-то специфических миноритариев с особыми функциями, а сам факт того, что в компании есть миноритарные собственники, имеющие свои интересы, не совпадающие с интересами мажоритарного собственника. В этой связи следует отметить, что в современной России иностранные миноритарии могут быть не менее, а подчас -- в силу большего опыта в цивилизованном отстаивании своих прав и более полезны, чем отечественные. Например, оптимальными миноритариями являются международные финансовые институты типа ЕБРР и МФК. Мы не отводим миноритариям роль соглядатая или «перенимателя» технологий, как в Восточной Азии; их задача -- в обеспечении корпоративной полноценности компаний и банков, мажоритарный пакет акций которых принадлежит иностранным собственникам.

Мощным средством сохранения корпоративной полноценности дочерних банков является обеспечение того, чтобы их органы управления носили не «декоративный», а реальный характер. Один из способов достижения этой цели -- четкое проведение в законодательстве и судебной практике принципа личной ответственности членов советов директоров за принимаемые ими решения, что, как можно надеяться, позволит уменьшить склонность к перемещению фактических полномочий за рубеж. Полезным было бы также распространение института независимых директоров -- вплоть до его законодательного введения для всех банков, превышающих определенный размер.

Нахождение в России полноценной корпоративной структуры позволяет удерживать в стране ориентированных на карьеру менеджеров-россиян, работающих в транснациональной компании. Это обусловлено заметным удлинением находящейся в стране части карьерной лестницы: в случае филиала или квазифилиала она совсем небольшая, а значимые карьерные перспективы обязательно предполагают отъезд из России.

Особенно важным моментом видится недискриминационность предлагаемых мер, их совместимость с правилами ВТО. В качестве основного критерия здесь выступает не паспорт собственника, а размер банка: по нашему мнению, требование о выводе определенного пакета акций на биржу должно быть обращено ко всем банкам, чей капитал превышает определенную величину, независимо от того, являются они государственными или частными, российскими или иностранными. Банкам с иностранным капиталом должно быть предложено играть по общим для всех правилам. При этом просматривается четкая идеология: если дочерний банк иностранного собственника (международной финансовой группы) собирается бороться за действительно серьезное место на российском рынке, то он должен представлять собой в России полноценную корпоративную структуру, управляемую по российским законам через совет директоров, а не квазифилиал, основные управленческие, маркетинговые и контрольные функции которого фактически выведены за рубеж. Если же стратегия иностранной «дочки» в России заключается в том, чтобы оставаться здесь нишевым игроком, то ей можно не беспокоиться. При этом в обоих случаях никто не посягает на безусловное право доминирующего акционера управлять, определять стратегию, получать доход, назначать, контролировать и сменять менеджмент дочернего банка.

Использование в качестве критерия величины капитала позволит осуществить естественный отбор среди работающих в России иностранных банков. Некоторые из них, возможно, не будут готовы отказаться от привычной для себя квазифилиальной модели операций и предпочтут остаться игроком «второго эшелона». Такое развитие событий вполне благоприятно: возможность добиваться большой доли рынка получат те, кто готов более тесно интегрироваться в российский финансовый рынок и, в конечном счете, в российскую экономику.

Данный подход на практике реализован в Польше, являющейся одним из главных конкурентов России в борьбе за статус регионального финансового центра. Характерной чертой политики польского государства по отношению к иностранным банкам являются меры, стимулирующие их сохранять листинг своих польских «дочек» на Варшавской фондовой бирже (ВФБ). Согласившись в ходе приватизации с фактическим установлением контроля со стороны транснациональных (прежде всего западноевропейских) финансовых структур над большинством национальных банков, польский регулятор вместе с тем выдвинул важное условие, чтобы крупнейшие дочерние иностранные банки в Польше (бывшие крупные польские банки) сохранили котировки своих акций на ВФБ. В результате часть акций этих банков - в среднем 15-25% - по-прежнему принадлежит мелким польским инвесторам; при этом акции этих банков составляют значимую доля общей биржевой капитализации - порядка 30%.

Похож на польский и подход еще одного конкурента России в борьбе за статус регионального финансового центра - Турции. Характерной особенностью Турции является то, что иностранные банки часто владеют турецкими банками не целиком, а вместе с местным партнером; сохраняется также обращение их акций на Стамбульской фондовой бирже. Таким образом, сохраняется национальная идентичность турецких банков, контрольный пакет акций которых принадлежит иностранному капиталу.

Одним из пионеров в области использования механизмов корпоративного управления для защиты национальных экономических интересов выступила Канада. В основе политики Канады в банковской сфере лежит концепция «юридических лиц с широким участием» (“widely held legal entities), согласно которой никто - ни канадское, ни иностранное физическое либо юридическое лицо - не может быть контролирующим акционером крупнейших банков страны. Таким образом, с одной стороны, как канадские, так и иностранные собственники банков поставлены в одинаковое положение, а с другой, обеспечивается самостоятельность системообразующих банков - они не могут стать подчиненной частью чего-то более крупного. В средних по размеру банках до 65% голосующих акций может находиться в одних руках, в том числе в руках иностранного собственника, однако оставшиеся 35% должны торговаться на фондовой бирже Канады. В результате сохраняются корпоративная полноценность и национальная идентичность канадского банка - даже если его контролирующим акционером оказывается иностранный инвестор. Наконец, небольшие банки, с капиталом менее 2 млрд.канадских долларов, не имеют ограничений на владение.

Механизм корпоративного управления играет центральную роль в защите национальных экономических интересов Австралии и Новой Зеландии при взаимодействии с иностранными банковскими структурами. Основой этого механизма является институт независимых директоров банков. Банки, зарегистрированные в Австралии и Новой Зеландии, должны иметь не менее двух независимых директоров, которые не должны быть аффилированы с банком и - очень важно - его материнской структурой (единственным либо доминирующим акционером). Их важнейшая функция состоит, помимо контроля над менеджментом, в наблюдении над тем, чтобы операции банка со своей материнской структурой осуществлялись в интересах самого банка и его вкладчиков в Новой Зеландии. В законодательстве четко оговаривается случай, когда директор дочерней компании действует в интересах не «дочки», а материнской компании - это допускается, но только при условии, что это четко оговорено уставом «дочки». Однако в банковской сфере новозеландский регулятор требует, чтобы уставы дочерних банков однозначно исключали такую ситуацию.