2. Инвестиции I есть изменение в объеме капитала

K: I= ?К (17.2)

Поскольку объем основного капитала К напрямую связан с национальным доходом или продуктом У через коэффициент капитала k, то

K/Y=k; ?К/?У=k; ?К = k?у (17.3)

Национальные сбережения S должны быть равны совокупным инвестициям

I : S=I. (17.4)

Но из выражения (17.1) мы знаем, что S= Sу, а из выражений (17.2) и (17.3) имеем

I=?К=k?У.

Отсюда равенство (17.4) между сбережениями и инвестиция можно записать следующим образом:

S =Sy=k?Y= ?К =I (17.5)

или просто Sy= k?у (17.6)

Деля обе части равенства (17.6) сначала на У, затем на k, получаем

?У/У=s/k. (17.7)

Заметим, что левая часть выражения (17.7) представляет собой темп роста ВНП (т.е. процентное изменение ВНП). Выражение (17.7) - это упрощенная форма известного уравнения из теории экономического роста Харрода - Домара. Оно означает, что темп роста (?У/У) определяется одновременно нормой сбережений и коэффициентом капитала. Тем самым из этого уравнения следует, что темп роста национального дохода прямо зависит от нормы сбережений (при данном ВНП, чем больше в экономике объем сбережений и, стало быть, инвестиций, тем быстрее рост этого ВНП). В то же время рост ВНП находится в обратной зависимости от коэффициента капитала (он будет тем меньше, чем больше k).

Экономический смысл уравнения (17.7) весьма прост. Чтобы был рост, в стране должна сберегаться и инвестироваться определенная доля ВНП. Чем она больше, тем быстрее рост. В то же время реальный темп роста, достижимый при данном уровне сбережений и инвестиций, предоопределен тем увеличением продукта, который дает одна дополнительная единица капиталовложений. Другими словами, темп роста задан величиной, обратной коэффициенту капитала, 1/k. Она показывает выпуск продукции на единицу затрат капитала или, что то же самое, на единицу инвестиций. Отсюда, умножая норму новых сбережений s=I/Y на показателъ эффективности инвестиций 1/k, мы получаем темп роста ВНП. Главная задача модели - определение устойчивого темпа роста дохода. Для этого используются три основных вида темпов роста:

1) естественный рост: определяется темпом роста населения и выражает естественный верхний предел роста дохода: Тy=Тр;

2) гарантированный рост: это темп роста, ограниченный наличным объемом воспроизводимого фактора производства - капитала (K/F)=T;

3) фактический рост: это рост, варьирующий в зависимости от наличия капитала и труда:

а) Тр = s/b;

б) Тр < s/b;

в) Тр >s/b.

Условием существования постоянного равновесного темпа роста экономической системы является соблюдение равенства темпов роста населения и темпов роста капитала:

Tp=s/b и Тр= Т= Тy,

где Тy - равновесный устойчивый рост дохода.

Экономический кризис 1973-1975 гг. способствовал формированию нового течения - посткейнсианства, признанным лидером которого является представительница английской кембриджской школы Дж. Робинсон. Оригинальность посткейнсианства как самостоятельного течения проявилась наиболее отчетливо в разработке теории экономического роста и распределения продукта, в основу которой положена идея, что темпы роста общественного продукта зависят от распределения национального дохода, которое, в свою очередь, является функцией накопления капитала. Именно скорость накопления капитала определяет норму прибыли, а следовательно, и долю прибыли в национальном доходе. Доля же заработной платы определяется как остаточная величина. Реальное значение посткейнсианской теории стоит в том, что в ней предпринята попытка увязать пропорции распределения с пропорциями воспроизводства. Г. П. Журавлева «Экономика», учебник. Москва : Юристъ, 2004, с. 462 - 466; Г. Менкью «Макроэкономика», учебник (пер. с англ.). М.: Издательство МГУ, 1994, С. 141 - 199; «Курс экономической теории» под редакцией Чепурина М. Н., Киселевой Е. А. «АСА» - Киров, 1999, с. 98 - 112

2.6 Государственное регулирование экономического роста

Государство играет значительную роль в регулировании экономического роста, и следует рассмотреть, какие меры государственного регулирования наилучшим образом могут стимулировать этот процесс.

Кейнсианцы рассматривают экономический рост преимущественно с точки зрения факторов спроса. Обычно они объясняют низкие темпы роста неадекватным уровнем совокупных расходов, которые не обеспечивают необходимого прироста ВНП. Поэтому они проповедуют низкие ставки процента (политику «дешевых денег») как средство стимулирования капиталовложений. При необходимости финансово-бюджетная политика может использоваться для ограничения правительственных расходов и потребления, с тем, чтобы высокий уровень капиталовложений не приводил к инфляции.

В противоположность кейнсианцам, сторонники «экономики предложения» делают упор на факторы, повышающие производственный потенциал экономической системы. В частности, они призывают к снижению налогов как к средству, стимулирующему сбережения и капиталовложения, поощряющему трудовые усилия и предпринимательский риск. Например, снижение или отмена налога на доход от процентов к увеличению отдачи от сбережений. Аналогичным образом, если облагать подоходным налогом суммы, идущие на выплаты по процентам, это приведет к ограничению потребления и стимулированию сбережений. Некоторые экономисты выступают за введение единого налога на потребление в качестве полной или частичной замены личного подоходного налога. Смысл этого предложения состоит в ограничении потребления и стимулировании сбережений. В отношении капиталовложений эти экономисты обычно предлагают уменьшить или отменить налог на прибыли корпораций, в частности значительные налоговые льготы на инвестиции. Было бы правомерно сказать, что кейнсианцы уделяют больше внимания краткосрочным целям, а именно поддержанию высокого уровня реального ВНП, воздействия на совокупные расходы. В отличие от них, сторонники «экономики предложения» отдают предпочтения долгосрочным перспективам, делая упор на факторы, обеспечивающие рост общественного продукта при полной занятости или полной загрузке производственных мощностей.

При всей многочисленности и сложности возможных методов стимулирования экономического роста большинство экономистов едины в том, что увеличение темпов экономического роста является весьма непростой задачей, капиталоемкость и склонность к сбережениям нелегко поддаются мерам регулирования. Учебник для ВУЗов «Экономическая теория» под редакцией В. Д. Камаева. Москва, «Владос», 2003, с. 441 - 460, с. 528 - 549

2.7 Экономический рост в современной России

2011 год станет годом восстановления мировой экономики после финансового кризиса. Его общей характеристикой будет рост производства, инвестиций, снижение инфляции и темпов роста потребительских цен, снижение безработицы, стабилизация валютных курсов и цен на сырье и энергоносители. Эти процессы в разных уголках земного шара будут происходить с различной интенсивностью, которая зависит от гибкости экономики, ее способности к быстрому восстановлению. В теории такой гибкостью должны обладать в первую очередь развивающиеся рынки, к числу которых относится и Россия. Однако прогноз на 2011 год для России от мировых экспертов довольно пессимистичен, он предвещает относительное снижение темпов роста ВВП в наступающем году.

По прогнозам Всемирного банка мировой ВВП в 2011 году вырастет на 3,2% против 2,7% в 2010 году. Темп роста российского ВВП в 2011 году ожидается на уровне 4,2% против 4,9% в 2010 году. С возможностью такого снижения соглашаются и специалисты Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР).

Экономический прогноз на 2011 год от российских экспертов более сдержан, но отличается равномерностью. Согласно Минэкономразвития рост ВВП в 2011 году увеличится и составит 3,4% против 3,1% в 2010 году. Для сравнения в США прогнозируется 3-х% рост, а Китае ВВП увеличится на 9%.

Инфляция в 2011 году в России снизится до 5-6% (в 2010 - 6-7%). Инвестиции вырастут на 8,8%. Цена на нефть прогнозируется на уровне 75 долларов за баррель, исходя из этой цифры, будет составлен бюджет на наступающий год. Также эксперты прогнозируют укрепление рубля по отношению к доллару, ожидаемый курс - 29,3. В целом российская экономика медленно, но верно выходит из кризисного состояния.

Согласно теории циклического развития экономики, кризисы являются неотъемлемой и неизбежной составляющей мирового хозяйства. После достижения кризисом своего пика, всегда начинается активный рост экономики. За достаточно короткий срок экономические показатели должны не только достигнуть докризисного уровня, но и значительно превысить его. Кризис устраняет из системы все недостатки и приводит к более эффективному распределению ресурсов в экономике. Как говорится, «нет худа без добра». Весь вопрос в том, когда кризис достигнет своего пика? Если верить самым пессимистичным прогнозам, мировую экономику еще могут захлестнуть новые волны рецессии, а текущее восстановление является только временным. Однако, такой пессимистичный экономический прогноз на 2011 год маловероятен.

Для сравнения: Китай в I квартале 2011 года лидировал среди 8-ми ведущих экономически развитых стран по темпам роста ВВП - показатель достиг 9,7%. ВВП Германии за январь-март текущего года вырос на 4,8%, России - на 4,1%, США - на 2,3%, Франции - на 2,2%, Великобритании - на 1,8%, Италии - на 1%. ВВП Японии за квартал сократился на 0,7%. Отсутствуют данные о динамике ВВП по Бразилии, Индии и Канаде. Лидером по темпам промышленного роста в I квартале 2011 года стала Германия, где этот показатель достиг 12,8%. В России промышленное производство в январе-марте возросло на 5,9%, в США - на 5,7%, в Индии - на 4,9%. Далее по убыванию темпов промышленного роста следуют Великобритания - 2,5%, Бразилия - 2,4%, Италия - 2,2%. Промышленное производство в Японии в I квартале сократилось на 2,3%. Отсутствуют данные о динамике промышленного производства за год по Канаде, Китаю и Франции.

В России зафиксирована самая высокая инфляция в годовом исчислении «март к марту» среди 11-ти ведущих экономически развитых стран -- 9,5%. В Индии годовая инфляция составила 8,8%, в Бразилии - 6,3%, в Китае -- 5,4%, в Великобритании - 4,1%, в Канаде - 3,3%, в США - 2,7%, в Италии - 2,5%, в Германии - 2,1%, во Франции - 2%. В Японии инфляция за год была нулевой. Франция по итогам декабря-марта 2011 года стала лидером по уровню безработицы среди стран «восьмерки» - 9,5% от экономически активного населения, второе место заняли США с показателем на уровне 8,8%. В Италии уровень безработицы составлял 8,3%, в Канаде - 7,7%, в России - 7,1%, в Германии - 6,3%, в Японии - 4,6%. 2011god.ru › ekonomicheskij-prognoz-na-2011-god; http://www.rosbalt.ru/2011/05/20/850644.html

2.8 Влияние мирового финансового кризиса на экономический рост. Динамика роста

Прекращение спада и начало роста в разных сферах российской экономики происходило в разное время. В марте 2009 года начался рост промышленного производства, в мае Ї грузооборота транспорта и экспорта, в июне Ї в целом ВВП, в июле Ї импорта, в августе Ї продукции сельского хозяйства и инвестиций, в октябре Ї оборота розничной торговли. Сам рост оказался весьма неравномерным: с момента возобновления роста на 13Ї14% в промышленности, сельском хозяйстве, на транспорте экспорт товаров вырос почти на 30%, а инвестиции в основной капитал после трехмесячного оживления вновь начали снижаться, в целом оставшись практически на уровне, достигнутом на дне спада. Реальные располагаемые денежные доходы продолжали колебаться, находясь, очевидно, в гораздо большей зависимости от проводимой политики властей, чем от уровня экономической активности в стране. Следует обратить внимание на то, что темпы роста производства последовательно возрастали с весны прошлого года, достигнув своих локальных пиков в августе, сентябре и октябре.В октябре и особенно в ноябре проявилось заметное замедление экономического роста

Скорость роста

По своей скорости (темпам) экономический рост бывает как вялым Ї с темпами роста ниже средних; обычным (средним, «нормальным») Ї с темпами роста на уровне средних или близких к средним; так и быстрым Ї с темпами роста выше средних, такой рост часто называют экономическим бумом.

В последние 60 лет среднегодовые темпы увеличения мирового ВВП составили 4,0%, а среднегодовые темпы прироста ВВП на душу населения Ї 2,3%. Такие значения характеризуют средние (обычные, традиционные, «нормальные») темпы роста в среднем для современной мировой экономики. Их отклонения в ту или иную сторону характеризуют более медленный или более быстрый рост. «Нормы» для стран, находящихся в различных условиях, в том числе на разных стадиях экономического развития, также различаются. Как правило, для менее развитых стран нормой считаются более высокие темпы роста, для более развитых стран Ї менее высокие.

Экономическим бумом можно назвать экономический рост, продолжающийся не менее 6 месяцев подряд и имеющий высокие темпы увеличения объемов производства, например 7,2% в год и выше (то есть обеспечивающие в течение десятилетия удвоение базового уровня производства).

Насколько высокими оказались темпы экономического роста в России после его возобновления?

Нетрудно видеть, что за исключением инвестиций в основной капитал темпы прироста экономических показателей в пересчете на среднегодовые (в том числе по ВВП Ї 13,1%, по промышленности Ї 18,9%, по экспорту Ї 68,7%) являются весьма высокими и подпадают под выше упомянутое определение экономического бума.

Сравнение темпов роста во время посткризисного бума 2009-го со средними темпами роста за весь почти 10-летний период экономического подъема 1998Ї2008 гг., а также с темпами роста во время посткризисного бума 1998Ї1999 гг. и во время наиболее быстрого роста российской экономики в сентябре 2006 г. Ї феврале 2007 г. показывает, что нынешний экономический подъем является в целом (за исключением инвестиций и строительства) гораздо более мощным, чем во время выхода из предыдущей рецессии десятилетие назад и в целом сопоставимым с наилучшим шестимесячным периодом экономического роста за последние 20 лет Ї в конце 2006 г. Ї начале 2007 г. http://www.gazeta.ru/comments/2010/01/22_x_3314755.shtml

3. Глава II

3.1 Экономический рост на основе институциональных изменений

В ходе реформ 1992 - 1995 гг. российская экономика претерпела кардинальные изменения двух типов:

- системные, то есть связанные с возникновением и становлением рыночных институтов экономической деятельности;

- вещественно-структурные, нашедшие отражение в почти двукратном падении валового продукта, резком сокращении доли обрабатывающих отраслей в структуре промышленного производства и росте доли услуг в ВВП.

Реформы, следовательно, привели к прогрессу с точки зрения системной трансформации при одновременном глубоком экономическом кризисе. Такое сочетание абсолютно естественно, если учитывать дезорганизацию экономической системы в переходный период. Однако глубина и главное длительность кризиса (уже как минимум шесть лет) не могут не внушать серьезную тревогу.

В 1995 г. спад, как известно, замедлился. В значительной мере это явилось результатом стабилизации или прироста производства в экспортоориентированных отраслях топливно-сырьевого комплекса и в отраслях первого передела. Эти отрасли наиболее устойчивы, имея внешние рынки сбыта и низкую эластичность спроса на свою продукцию внутри страны.

Несмотря на оптимизм официальных заявлений, в 1996 г. вряд ли можно ожидать начала экономического роста. Внутренний спрос остается очень низким, объем инвестиций также продолжает сокращаться (по данным Госкомстата РФ, в 1995 г. он упал на 4 - 5 % по сравнению с 1994 г.). Это означает, что в российской экономике до сих пор нет существенных внутренних факторов экономической активности. В ближайшие годы нашу страну в лучшем случае ожидает депрессия, в течение которой продолжатся структурная перестройка и техническая модернизация промышленности (при благоприятных обстоятельствах). При дальнейшем сокращении производства во многих отраслях обрабатывающей промышленности будет, вероятно, наблюдаться рост в сырьевых и смежных с ними отраслях - нефтегазовой промышленности, нефтехимии, черной и цветной металлургии, деревообрабатывающей и целлюлозно-бумажной промышленности, продукция которых пользуется спросом на мировом рынке. Однако и в этом секторе экономики имеются негативные факторы, угрожающие перспективам роста: изношенность материальной базы, истощение месторождений, а также неустойчивость экспортной конъюнктуры.

Если влияние этих факторов удастся преодолеть, то в российской экономике возникнет растущий сектор - экспортоориентированный топливно-сырьевой комплекс. В большинстве нынешних программ и прогнозов (например, в концепции "газовой паузы") такой вариант развития справедливо считается наиболее реалистичным. Важно только суметь рационально использовать доходы от вывоза сырья для реструктуризации и подъема обрабатывающей промышленности.

Развитие топливно-сырьевого потенциала по экспортоориентированной. модели, безусловно, представляет собой вариант, неблагоприятный ни с точки зрения потенциала нашей страны, ни с точки зрения ее положения в мире. Но другие реальные перспективы в ближайшие годы не просматриваются. Задача поэтому состоит не в том, чтобы сделать другой стратегический выбор, а в том, чтобы ускорить начало общего подъема народного хозяйства и обеспечить максимально возможную сбалансированность развития даже в тот период, пока топливно-сырьевой сектор будет оставаться "локомотивом" российской экономики.

Нынешний кризис, вызванный распадом прежней экономической системы и усугубленный объективными и субъективными факторами реформаторского периода, имеет очень мало общего с шумпетерианским "созиданием через разрушение".

В отличие от системных (институциональных) реформ кризис и структурные изменения в России не были результатом целенаправленной политики, а явились формой стихийного приспособления (или "негативной адаптации") экономики к финансовой политике правительства и спросовым ограничениям. Денежно-кредитные рестрикции, таким образом, выступают видимой причиной деградации экономической структуры, хотя сама ограничительная политика до последнего времени была способом защиты экономики от угрозы гиперинфляции и полного развала.

В общем и целом в ответ на денежно-кредитные рестрикции, а также на конкуренцию импорта в первую очередь сворачивались технически отсталые предприятия и отрасли обрабатывающей промышленности, выпускающие некачественную и неконкурентоспособную продукцию. Наиболее заметно это проявилось в глубоком кризисе легкой и пищевой промышленности. Однако произошло и резкое сокращение производства машиностроительной продукции, в том числе наиболее технически сложной и высококачественной, а также продукции других отраслей обрабатывающей промышленности. Спад не обошел стороной и топливно-сырьевые отрасли, где в два-три раза сократились объемы поисковых работ, освоения новых месторождений, строительства трубопроводов и других объектов инфраструктуры, хотя здесь спад связан не с отсутствием спроса, а с недостатком инвестиций.

Таким образом, кризис поразил конечное производство, сворачивающееся из-за отсутствия платежеспособного спроса и усиления иностранной конкуренции, и по технологической цепочке распространился на всю остальную промышленность, включая топливно-сырьевые отрасли и первичную переработку. Это значит, что в процессе трансформационного спада в России (в отличие от хода циклического кризиса в рыночной экономике) сокращение производства происходило вследствие не только неконкурентоспособности и неэффективности, но и "негативной адаптации" всей промышленности к неблагоприятным экономическим условиям. Наиболее устойчивыми оказались те отрасли, которые выпускают сравнительно простую и однородную продукцию, низкоэластичную к спросу, не испытывающую иностранной конкуренции и, напротив, имеющую внешние рынки сбыта. Поэтому вместо повышения эффективности, технологической оснащенности и конкурентоспособности, которое в рыночной экономике происходит на основе механизмов, возникающих в период кризиса, в России наблюдается деградация промышленной структуры. В результате сокращения производства и "утяжеления" вещественного состава промышленности в 1992 - 1994 гг. "негативная адаптация" в основном завершилась, и промышленность пришла в состояние определенного равновесия (соответствия) с другими частями экономической системы, понимаемой в качестве и вещественной, и институциональной совокупности. Иными словами, промышленность, во-первых, заняла новое, достаточно устойчивое положение относительно сельского хозяйства, торговли, услуг и других сфер материального и нематериального производства, и во-вторых, приспособилась к состоянию и действию сложившихся экономических механизмов. Сравнительная устойчивость современных объемов и структуры промышленного производства находит свое проявление в заметном замедлении спада, слабой отрицательной реакции производства на финансовые рестрикции 1995 г. и на введение валютного "коридора", а также в устойчивости обменного курса рубля, который не приближается ни к верхней, ни к нижней границе этого "коридора".

Однако сохранение чрезвычайно низкого уровня деловой активности, при котором перспективы роста имеет только небольшая группа отраслей, связанных с внешним рынком, свидетельствует о том, что ни стихийная реструктуризация производства в ходе нынешнего трансформационного спада, ни системные реформы 1992 - 1995 гг. не создали существенных внутренних механизмов роста. Между тем кризис такой силы и продолжительности, который переживает сегодня Россия, в рыночной экономике породил бы внутренние импульсы к подъему и, вероятно, сменился бы весьма бурным оживлением экономики. Это свидетельствует о том, что российская экономика как институциональная система еще довольно далека от рыночной системы, или, что то же самое, свидетельствует о высокой степени незавершенности и неполноты реформ. В рыночной системе рост является результатом действия всей совокупности экономических институтов, то есть принципов экономической деятельности и учреждений, организаций, которые обеспечивают их соблюдение. Поскольку институты поддерживают существующее положение в экономической системе или вносят в нее изменения, они всегда имеют характер инструментария и могут рассматриваться как "механизмы". Но и в переходной экономике возможно расширение производства на основе продвинутых, хотя и незавершенных реформ. Об этом свидетельствует экономическая динамика в странах Восточной Европы, где в отличие от России рост начался еще в 1994 - 1995 гг., а в отдельных государствах даже раньше (см. табл.).

экономический кризис валовый продукт

Таблица

Динамика валового внутреннего продукта в России и странах Восточной Европы (в % к предыдущему году)

Источник: Госкомстат РФ, East European Monitor.

Очень быстрое по сравнению с Россией хозяйственное оживление в восточноевропейских странах связано не только с гораздо меньшими масштабами реформируемой экономики и более благоприятными начальными и текущими условиями преобразований, но и с продвинутостью реформ. В частности, в наиболее развитых государствах Восточной Европы прошла не формальная, а подлинная приватизация, которая привела к возникновению слоя "эффективных собственников", сложился "новый" частный сектор, приватизирована земля и сформировалась сравнительно эффективная кредитно-финансовая система. Государство занимается не столько текущим регулированием производства, сколько регулированием институциональной системы, в том числе развитием рыночного законодательства и контролем за его соблюдением. Таким образом, в восточноевропейских странах сложилась совокупность основных рыночных институтов (это не снижает потребности в дальнейших преобразованиях), что и послужило главным фактором перехода от спада к росту.

В России же, несмотря на все позитивное содержание реформ 1992 - 1995 гг., институциональная система все еще эклектична и не обладает выраженным доминированием рыночных институтов над институтами прежней административно-командной экономики. Нынешняя переходная система в России с институциональной точки зрения представлена тремя главными компонентами.

Наследие государственной плановой системы. Государство непосредственно и косвенно остается крупнейшим экономическим агентом. Оно контролирует производственные ресурсы: землю, недра, часть производственных мощностей в промышленности на государственных предприятиях и предприятиях смешанной формы собственности. Государство остается главным источником инвестиционных финансовых ресурсов. Многие предприятия по-прежнему пользуются государственной поддержкой, помогающей избежать модернизации, перепрофилирования или банкротства.

Институциональный вакуум. Некоторые рыночные институты вообще не представлены в современной российской экономике или представлены крайне слабо: частная собственность на землю и недра и их рыночный оборот, фондовый рынок, рыночные санкции за неэффективность (банкротства). Отсутствует законодательное регулирование ряда аспектов экономической деятельности.

Рыночные институты: частная собственность; "эффективные собственники"; независимая судебная система; свободные цены; договорные отношения между экономическими агентами; ориентация хозяйственной деятельности на прибыль; конкуренция, негосударственные банки и другие финансовые учреждения; налоговая система рыночного типа, открытость экономики.

Таким образом, нынешняя экономическая система в России включает противоречивый набор институтов. К тому же имеющиеся рыночные институты развиты слабо. Это относится прежде всего к частной собственности и "эффективным собственникам", независимой судебной системе, которая призвана защищать права собственности и контракты, к конкуренции и финансовой системе, то есть к фундаментальным институтам рынка. Слабость рыночных институтов порождает острый инвестиционный кризис, без преодоления которого невозможен выход из общего кризиса. Положение в инвестиционной сфере' намного хуже, чем в собственно производственной сфере: за период реформ капиталовложения сократились более чем в три раза и продолжают сокращаться. Это вызвано незавершенностью реформы отношений собственности (категория "эффективных собственников" еще только складывается), уходом государства из инвестиционной сферы и низкими инвестиционными возможностями негосударственной финансовой системы. Хотя предприятия уже ориентируются главным образом на прибыль, они не имеют финансовых источников для расширенного воспроизводства.

Поскольку неразвитость, несовершенство или отсутствие рыночных институтов (механизмов) в России присущи не частным, а фундаментальным характеристикам ее нынешней экономической системы, то такая система еще не в состоянии продуцировать общий и устойчивый рост. Развитие возможно только на основе имеющегося противоречивого (смешанного) набора механизмов в отдельных отраслях и при благоприятных условиях, что проявляется в наблюдаемом росте экспортоориентированных сырьевых отраслей.

Из вышесказанного следует, что переход российской экономики к устойчивому росту невозможен без существенного углубления институциональных реформ. После фактического перерыва в институциональных преобразованиях в 1994 - 1995 гг. речь может идти, следовательно, о втором этапе реформ, который от первого этана (1992 -1993 гг.) должен отличаться "органичностью": комплексным и эволюционным развитием рыночных механизмов, заполнением институционального вакуума и постепенным преодолением наследия административно-командной системы. При благоприятном проведении институциональных преобразований Россия имеет реальные шансы создать современную рыночную систему в полном объеме уже в первом десятилетии следующего века.

В последние годы для России характерен определенный разрыв между институциональными реформами и текущей экономической политикой. В 1994 - 1995 гг. не произошло существенных институциональных сдвигов, и государство почти полностью сосредоточилось на текущем регулировании, хотя и здесь наблюдался своего рода "застой": кроме введения валютного "коридора", выпуска ГКО и малоудачной денежной приватизации, трудно назвать какую-нибудь значимую экономическую инициативу правительства. Есть опасность, что и впредь экономическая политика будет преобладать над собственно реформами, потому что такой подход проще и не требует специальных политических усилий. Подобный своеобразный реформаторский laissez-faire может иметь весьма негативные последствия, если нынешнее хрупкое равновесие в экономике окажется нарушенным какими-либо внутренними или внешними причинами (например, падением мировых цен на топливо и сырье). Кроме того, текущее регулирование в тех формах и теми методами, которые присущи современной практике российского правительства, соответствует вполне определенному, а именно нынешнему состоянию институциональной системы. Оно может привести к улучшению некоторых показателей или решить частные проблемы, но не может вывести страну из депрессии. Текущую экономическую политику, особенно антиинфляционную, проводимую на принципах неоклассической рыночной теории, не следует противопоставлять институциональному подходу, она должна быть составной частью более широких системных преобразований. (Подобно тому, как на теоретическом уровне "экономике", на наш взгляд, не противоречит институционализму, но представляет упрощенную картину экономической жизни: в реальности протекание чистых рыночных процессов, адекватно описываемых "экономике", сопровождается "трением" - сопротивлением социально-экономических институтов, что существенно искажает конечный результат этих процессов.)

В частности, близка, по-видимому, к исчерпанию политика финансовой стабилизации, осуществляемая методами монетарного регулирования. Если в западной рыночной системе "сдавливание" денежной массы действительно ведет к падению спроса и замедлению инфляции, то в России именно институциональные факторы мешают достижению подобного эффекта. Например, проблема неплатежей, которую государство не может решить уже четыре года, наглядно иллюстрирует влияние институциональной среды на результаты политики правительства: фактическое отсутствие процедуры банкротств - одного из важнейших элементов "институционального вакуума" в российской экономике - разрывает цепочку экономических процессов, обычно связывающих "сдавливание" денежной массы и замедление инфляции.

Политика финансовой стабилизации на раннем этапе реформ вполне оправданно занимала центральное место в экономической политике правительства. Безусловно, значение антиинфляционного регулирования сохранится и впредь. Однако эффективность чисто монетарного регулирования снижается по мере нормализации денежно-кредитной и бюджетной систем, в то время как использование немонетарных факторов остается довольно значительным, поскольку они носят более долгосрочный характер: несбалансированность экономики, высокая степень монополизма, патернализм, огосударствление социальной сферы и т.д.

В мировой практике "фоновая" инфляция, порождаемая немонетарными факторами долгосрочного действия, обычно преодолевается путем проведения гетеродоксальной стабилизации, например, заключением общенационального экономического пакта, предусматривающего добровольное ограничение роста доходов и цен всеми группами участников экономических отношений. Но для посткоммунистических стран такая возможность маловероятна: предпринимавшиеся ранее попытки (в Венгрии, Болгарии, а в России - ныне забытый Договор об общественном согласии 1994 г.) оказались неудачными, так как крупные социально-экономические группы еще не представлены на национальном уровне устойчивыми политическими организациями, которые могли бы договориться друг с другом. Поэтому заслуживает внимания опыт экономического развития (роста) в условиях устойчивой инфляции в Латинской Америке, например, практика индексирования всех денежных показателей (Бразилия), которая обеспечила "привыкание" экономики к инфляции и ослабила негативное воздействие хронического роста цен на деловую активность.

В соотношении направлений экономического роста, антиинфляционного регулирования и институциональных реформ в нашей стране обычно на первое место ставят борьбу с инфляцией, молчаливо подразумевая, что успех в этой области автоматически обусловит направление свободных денежных средств в производственные инвестиции. Но при современном состоянии институциональной системы трудно рассчитывать на такой эффект: деньги, скорее, уйдут за границу, чем будут вложены в производство. Это - естественное следствие того, что процесс трансформации собственности еще далек от завершения: потенциальные инвесторы ожидают надежного закрепления предприятий за новыми владельцами, а последние зачастую сами незаинтересованы в получении средств извне, опасаясь утраты контроля над предприятиями. Кроме того, притоку производственных инвестиций мешают неразвитость банковской системы и фондового рынка (особенно это подрывает возможности для капитализации сбережений населения), убыточность большинства предприятий, политические и другие риски.

Поэтому при всей важности антиинфляционного регулирования оно должно уступить приоритет политике роста. Специальные финансовые мероприятия, проводимые в последнее время с целью покрытия бюджетного дефицита (например, выпуск ГКО и форсирование денежной приватизации для пополнения доходов государства), то есть в конечном итоге с целью антиинфляционного регулирования, необходимо привести в соответствие с интересами политики роста.

Для становления институциональной системы, соответствующей потребностям роста, необходима новая экономическая роль государства. Исторически присущее нашей стране огосударствление экономики по сей день питает мощные этатистские тенденции. Они находят выражение, с одной стороны, в сохранении фактического контроля государства над производственной и финансовой сферами, с другой - в создании крупных промышленно-финансовых объединений (ФПГ и др.), которым государство обещает предоставлять разностороннюю помощь.

Исходя из нынешних экономических и политических тенденций подобный "госкапиталистический" вариант развития приходится рассматривать в качестве наиболее вероятного. Он может дать как позитивные эффекты (преодоление инвестиционного кризиса и концентрация усилий на приоритетных направлениях), так и негативные (ослабление конкурентной среды, проинфляционное давление на бюджет и др.) При этом позитивные эффекты могут быть усилены, а негативные ослаблены, если непосредственная деятельность государства как экономического субъекта не будет заслонять другую функцию государства в рыночной экономике - определение "правил игры" и контроль за их соблюдением. Для России, как и для любой посткоммунистической страны, где совсем недавно государство было практически единственным хозяйствующим субъектом и в силу этого не занималось установлением "правил игры" для других экономических агентов, рассматриваемая проблема сегодня занимает одно из ключевых мест в институциональной трансформации.

Если в развитии законодательной базы рыночной экономики в России за последние годы достигнут несомненный прогресс, то в практическом применении законов, как известно, дело обстоит не лучшим образом. Законы далеко не всегда соблюдаются, это характерно как для вертикальных отношений (государство - предприниматель), так и особенно для горизонтальных (между самими предпринимателями, то есть отношений, которые в западной литературе называют "контрактами"). Низкая дисциплина "контрактов" порождает специфически посткоммунистический вид трансакционных издержек - дополнительные затраты и усилия экономических агентов, связанные с необходимостью самостоятельно, а не при помощи государства защищать свои права и интересы: требование полной предоплаты поставок, высокого вознаграждения за риск в средне- и долгосрочных проектах и т.д., вплоть до использования "услуг" криминальных организаций, обеспечивающих соблюдение партнерами условий хозяйственных договоров. Между тем в рыночной системе подобный вид трансакционных издержек занимает ограниченное место, а часто вообще отсутствует, потому что там защита "контрактов" - едва ли не основная функция государства в экономике, функция настолько абсолютная, что воспринимается участниками хозяйственных отношений как нечто само собой разумеющееся.

Явно неэффективное исполнение этой функции государством в России связано не только с недостатками в использовании законодательной базы и в организации судебной cиcтeмы''. Оно имеет более глубокие корни - слабость институтов правового государства, фактическое доминирование исполнительных органов над другими ветвями власти, отсутствие традиций и реальных условий независимости судебной власти. Кроме того, незавершенность процесса передела собственности мешает формированию общественного консенсуса по вопросу о роли закона и соответственно ослабляет возможности государства в правовом регулировании экономики. Только формирование гражданского общества и завершение преобразований в сфере отношений собственности обеспечат условия для таких "правил игры", которые будут выражать согласованные интересы основной массы экономических агентов и поэтому могут быть надежно защищены государством.

Наряду с "контрактами" фундаментальными институтами рыночной системы, которые нуждаются в дальнейшем развитии, являются частная собственность и конкуренция. От состояния этих институтов зависит эффективность рынка как особого способа организации экономической деятельности. Пока же, несмотря на усилия реформаторов, подлинно частная собственность играет в российской экономике очень небольшую роль (наиболее полно она представлена в "новом бизнесе"), а там, где прошла приватизация, чаще возникала квазичастная собственность - смешение прав собственности различных субъектов. К тому же в последнее время появились тенденции к ренационализации. Значительная часть производственных ресурсов по-прежнему находится в руках государства, и нерешительные попытки ввести частную собственность на землю слишком медленно меняют сложившуюся ситуацию. Однако до тех пор пока права собственности на предприятиях не будут четко определены (то есть пока не будет преодолена нынешняя ситуация "размытости" прав собственности), нельзя рассчитывать на приток производственных инвестиций, модернизацию промышленности и соответственно на переход от депрессии к экономическому росту. Институциональный характер должен иметь, на наш взгляд, и такой традиционный инструмент развития экономики, как промышленная политика. Официальная долгосрочная концепция такой политики в нашей стране отсутствует, поэтому действия государства по решению крупных производственных и структурных проблем осуществляются в наиболее примитивных формах субсидирования кризисных отраслей и регионов. Чаще же государственное участие ограничивается обещанием поддержки, так как для большинства бюджетных целевых программ нет источников финансирования.

Прямое участие государства в производстве необходимо и неизбежно, особенно в тех сферах экономики, которые не могут быть подняты усилиями российского частного и квазичастного капитала. Речь идет об обновлении производственной инфраструктуры, неразвитость которой создает эффект "бутылочного горлышка", отдельных предприятиях легкой и пищевой промышленности, способных выпускать недорогую массовую продукцию, пользующуюся устойчивым спросом, о приборостроении и других производствах, определяющих научно-технический прогресс в машиностроении. Остро необходима реально действующая программа поддержки экспорта продукции обрабатывающей промышленности. Однако на практике, сталкиваясь с нехваткой средств, государство продолжает довольно бессистемно распылять ресурсы. В то же время гораздо более "дешевый" и действенный инструмент структурных преобразований - закрытие или перепрофилирование несостоятельных предприятий на основе процедуры банкротства - до сих пор не играет заметной роли. Более того, убыточные предприятия часто поддерживаются "на плаву" самим государством.

Вполне очевидно, что проблема банкротств включает много сложных производственных, юридических и социальных составляющих, тем более что в нынешней ситуации массовых неплатежей бывает трудно установить истинную причину несостоятельности предприятия. Однако отсутствие банкротств лишает нашу экономику одного из важнейших рыночных институтов, действие которого направлено именно на структурную перестройку производства.

Политика государства в вопросах несостоятельности предприятий должна быть увязана не только с производственными и социальными интересами, но и с политикой развития конкурентной среды, главным образом с внешнеторговым регулированием, поскольку импорт сегодня является наиболее реальным фактором конкуренции на российском рынке. Наконец, необходимы программы предпродажной санации части предприятий перед приватизацией и санации банков с целью создания эффективной финансовой системы, способной заменить государство в перераспределении ресурсов и переориентировать этот процесс на рыночные критерии прибыли и конкурентоспособности. Следует отметить, что в странах Восточной Европы в 1993 - 1994 гг. проводилась широкая кампания предприватизационной санации предприятий и банков, которая дала заметный толчок и самой приватизации, и развитию производства.

Российские реформы начала 90-х годов и эволюционное развитие последних двух лет подготовили экономику и общество к новому этапу глубоких преобразований. Сегодня стало совершенно очевидным, что переход к долгожданному росту невозможен без полноценных базовых институтов рынка, развития других рыночных институтов и соединения экономических механизмов в единую систему.

Постсоциалистичская трансформация в России будет проходить не как непрерывный процесс (подобно странам Восточной Европы), а стадийно - по крайней мере в два этапа. Стадийность вообще типична для социально-экономического развития нашей страны, поскольку коренится в особой противоречивости и сложности исторического пути России. Затянувшаяся "пауза" в реформах, даже если она сыграла позитивную роль в упрочении и закреплении достигнутого ранее, должна быть прервана в достаточно короткие сроки, пока недоинвестирование производственной сферы и шаткость денежно-кредитной системы не привели к новому витку спада.

В свою очередь, начало нового этапа требует политической воли к продолжению реформ, политической стабильности и определенности, поскольку назревшие изменения могут быть реализованы только на основе долгосрочного и сбалансированного реформаторского курса. Эти же условия политической стабильности в сочетании с развитием гражданского общества необходимы и для того, чтобы государство смогло выполнять присущие ему функции обеспечения устойчивых и благоприятных для экономических агентов "правил игры". Нестеренко А. Экономический рост на основе институциональных изменений. Вопросы экономики. - 1996 - № 7 - с. 20 - 26.

3.2 Аномалии экономического роста. (автор : Е. ГАЙДАР, доктор экономических наук, директор ИЭППП)

Современный экономический рост, как его определяет С. Кузнец1, - это экономическое развитие, при котором долгосрочные темпы роста производства устойчиво превышают темпы роста населения. Это новый феномен мировой экономической истории. На протяжении подавляющей ее части производство росло примерно теми же темпами, что и население, при стабильно низких среднедушевых доходах. Есть основания полагать, что данный феномен имеет определенные временные рамки: в силу ресурсных ограничений темпы роста душевого BBII не могут бесконечно долго превышать темпы роста населения2. Можно предположить, что современный экономический рост является переходным процессом от одного устойчивого состояния (доиндустриальные аграрные общества) к другому (постиндустриальные общества с высоким уровнем доходов на душу населения). Хотя в экономической истории активно обсуждается вопрос об иных, неевропейских очагах современного роста, лишь экономический подъем, начавшийся в Европе в XVIII в., и последующее распространение соответствующих институциональных инноваций в мире носили долгосрочный и устойчивый характер. Связь начала экономического роста с формированием капиталистических институтов, развитием рыночной экономики, упрочением гарантий частной собственности на сегодняшний день не вызывает сомнений3.

Характерными чертами такого роста были: индустриализация, сопровождаемая снижением доли сельского хозяйства в объеме национального производства и занятости, урбанизация, распространение грамотности, рост уровня образования, продолжительности жизни, демографический переход (снижение смертности, обусловливающее повышение темпов роста населения, и далее снижение рождаемости, вызывающее снижение темпов роста населения). Сокращалась доля продовольственных товаров в совокупном потреблении, постепенно росла доля сбережений и государственных расходов в валовом внутреннем продукте. Эти процессы происходили на фоне постепенной интернационализации экономического развития, повышения доли экспорта в валовом внутреннем продукте. Динамика дифференциации доходов на разных стадиях индустриализации носила разнонаправленный характер. За ростом показателен неравенства на первых этапах индустриализации обычно следовало их постепенное снижение. Современный экономический рост, обеспечивающий повышение душевого ВВП от уровня, присущего доиндустриальным странам (450 долл./чел. в ценах 1994 г.). до уровня высокоразвитых государств (4500 долл./чел. в ценах 1994 г.) сопровождается увеличением государственной нагрузки на экономику. (доля государственных доходов возрастает с 11-13% BBП до 30-32% ВВП), повышением уровня образования (доля получивших среднее образование возрастает с 23-25 до 85-90%). Параллельно снижается доля первичного сектора (сельское и лесное хозяйство) в структуре производства (с 50-55 до 10-13%) и занятости (с 70-75 до 15-18%), растет доля городского населения (с 10-15 до 65-70%). Экономика становится более открытой (рост доли экспорта в BBПI с 15-20 до 23-26%). а структуре экспорта происходит радикальное изменение (доля экспорта обрабатывающих отраслей в ВВП возрастает с ) до 12-15%). Постепенно повышается доля «сбережений в ВВП (с 10-1) до 23-25%) Радикально меняется демографический режим, снижаются показатели рождаемости (с 45-50 до 16-20%) и смертности (с 20 22 до 8-10%). уменьшаются темпы прироста населения. На ранних стадиях индустриализации показатели неравенства возрастают, достигая максимума в группах стран с доходом на душу населения в диапазоне 900-1500 долл./чел. (в ценах ВВП 1994г.), затем начинают снижаться. Кроме того, наблюдается отчетливая взаимосвязь экономического и социально-политического развития. Яркий пример - рост уровня жизни и процессы демократизации. Опережающее экономическое развитие обусловливает переход к демократическим основам построения общества, что объясняется повышением уровня образования, преждевсего ростом доступа граждан к информации в результате развития средств коммуникации, а также урбанизацией, распространением стандартов жизни среднего класса, накоплением экономических ресурсов, создающих базу для межгруппового компромисса. Таким образом, для подавляющего большинства стран, задав ограниченное количество параметров, можно получить удовлетворительное представление об остальных. Если, например, речь идет о стране с долей экспорта обрабатывающих отраслей в ВВП, превышающей 15%, с численностью занятых в сельском хозяйстве менее 15%, можно с высокой степенью вероятности предположить, что мы имеем дело с развитой страной, с душевым ВВП более 4500 долл. в ценах 1994 г., урбанизированной, с грамотным и здоровым населением, низкой рождаемостью и смертностью, медленным приростом населения, страной, перераспределяющей через государственный бюджет (с учетом внебюджетных фондов) не менее 25% ВВП. Помимо того, можно предположить, что в политическом плане это, скорее всего, страна устойчивой демократии. Напротив, если доля населения, занятого в сельском хозяйстве, превышает 70%, а доля экспорта обрабатывающих отраслей в ВВП составляет менее 1%, можно однозначно утверждать, что это слаборазвитая страна с уровнем ВВП на душу населения менее 450 долл. в ценах 1994 г, с низкой грамотностью, с высокой детской смертностью, низкой продолжительностью жизни, высокой рождаемостью, весьма ограниченными сбережениям населения. А наиболее вероятной формой политической организации является либо традиционная монархия, либо нестабильный авторитарный режим.

Исследования экономического роста свидетельствуют о его непосредственной связи с национальной нормой сбережения и накопления, образовательным потенциалом и мерой открытости экономики. Увеличение доли государственных расходов в ВВП оказывает противоречивое, разнонаправленное воздействие на экономическое развитие.

Однако выход этого показателя за пределы области допустимых значений (для данного уровня развития экономики) блокирует экономический рост. Существует серьезная опасность, подстерегающая исследователя современного экономического роста, увлечься картиной сходных изменений, через которые проходят столь различные по культурным традициям общества, попытаться выстроить жесткую, обязательную для всех стран траекторию развития. Именно тогда легко проглядеть, может быть, самое важное в теории современного роста - суть и последствия устойчивых отклонений национальных траекторий развития, моделей роста от общемировых тенденций. Разумеется, все страны, идущие по пути современного экономического роста, имеют уникальную структуру, специфические, только ИМ присущие особенности. Однако лишь в ограниченном числе случаев отклонения национальных траекторий развития от мировой носят радикальный, систематический, долгосрочно устойчивый характер и определяются набором взаимосвязанных институциональных инноваций, не характерных для большинства рыночных экономик. Предметом нашего дальнейшего анализа и будут именно такие отклонения. С учетом сказанного выше мы будем далее называть государства, национальные траектории которых близки к нормативным мировым значениям, странами основного потока рыночной индустриализации.