Природа культурологии: преломления сквозь феномен переходности

В целом же, если совместить все черты мифа, присутствующие в современной культурологии, можно вывести одну важнейшую мысль: сама культура становится некоторым «тотемным предком», а затем и богом, но этот бог не трансцендентен по отношению к человеку: «Если учесть, что европейское сознание на протяжении всей своей истории неуклонно двигалось в сторону последовательной имманентизации всего трансцендентного, то нет ничего удивительного в тезисе, что бог есть культура (курсив автора). Это бог не метасубъект, трансцендентно отстраненный от мира. Это сложно организованный конгломерат самоорганизующихся подсистем... в целом эти подсистемы образуют систему, общие контуры которой скрыты от познающего сознания рядом перегородок-горизонтов, в принципе непреодолимых для человеческого субъекта, локализованного в дискретной точке исторического времени и пространства. Об этой системе, как и о старом Боге, можно с уверенностью сказать только то, что она есть», - читаем мы в статье А.А. Пелипенко [Пелипенко 2000: 107]. Без сомнения, можно спорить, утверждать, что это культурологическая метафора, но ведь именно посредством метафоры в культурологическое сознание «контрабандой» протаскивается миф.

Момент мифологического синкретизма в культурологическом знании, тем не менее, обладает бесспорным творческим потенциалом: творческая энергия высвобождается в двух случаях: во-первых, при расщеплении целостности, во-вторых, при синтезировании целостности. В данном случае имеют место оба вида реакции: осуществляется попытка интегрировать разрозненные знания о культуре и человеке (идет реакция синтеза) и, одновременно, становление культурологии реализуется в дифференциации, расчленении некой первичной идеи «науки о культуре» на конкретные отрасли культурологического знания, в самоструктурировании новой области познания.

Культурология, по сути - метаязык гуманитарного дискурса и шире - метаязык культуры, а потому она не может не быть мифологичной. Но мифологичность - отнюдь не слабая ее сторона. Если понимать миф в соответствии с лосевскими определениями (миф как максимальная степень обобщения, как личная история, как развертывание магического имени, которое в перспективе имеет бесконечность - но не дурную, а бесконечность воплощения потенций развития), то именно значительная степень мифологичности позволяет культурологии сохранить живую связь с объектом (предметом) изучения. В то время как научное познание требует объективации как отстранения, а, следовательно, отчуждения от предмета познания, объективность культурологического знания может быть интерпретирована как подлинность и глубина субъективного опыта и выражение (эксплицирование) этого опыта адекватным опыту языком. Опыт мифа выражается языком мифа, опыт искусства - языком искусства, опыт науки - языком науки и т.д. и культурология является неким моментом «соединимости несоединимого». Многоязычие выступает как условие культуры, а значит и культурологии. Поэтому в самой культурологии адекватно отражается и современное переходное состояние культуры, и все переходные состояния вообще. Можно даже утверждать, что культурология настолько и может адекватно рефлексировать реальность современного переходного состояния культуры, насколько она сама порождена этой реальностью, насколько она ей изоморфна во всей ее мифологичности, синкретичности, многоязычности, противоречивости и стремлении к синтезу.

Здесь важно подчеркнуть именно момент отражения, ведь рефлексия - это, прежде всего, отражение - способность отражать мир, но и видеть в мире свое отражение.

Тенденция видеть во всем себя (от первобытного анимизма до современного «антропного принципа») свойственна собственно переходному состоянию как культуры, так и человеческой личности: заинтересованность собой, стремление к самоидентификации. Одной из самых значительных метафор-мифологем, связанных с переходным состоянием, которые рождает современная культура, является метафора зеркала (точнее зеркальной поверхности, зеркальной грани: «здесь - там». При этом переход обозначается знаком « - » (связи и промежутка, со(рас)членения). Человек (и культура) узревает свое отражение и созерцает себя. Пока человек и культура не знают, что они из себя представляют и пытаются это узнать - длится «переход». Когда же некоторое «представление» (в шопенгауэровском и шпенглеровском смысле) о себе составляется, тогда формируется целостный тип культуры, тип личности, находится «канал» эволюции, «путь» развития и т.п.

Как же сочетаются в культурологическом знании несоединимые вещи: научная рациональность (стремление к осознанию логоса) и мифологическая интуитивность (цельное восприятие мира)? Так же как в мировосприятии каждого человека: каждый человек имеет в основании своего сознания миф, но каждый человек, сталкиваясь с сопротивлением реальности, вынужден отказываться от своих мифов, признавать всю их иллюзорность: каждый человек переживает истинность мифа, и каждый же человек переживает разрушение мифа, ибо само осознание разрушает миф. Наше самостоятельное мышление просыпается лишь тогда, когда мы выводимся из мифического равновесия и попадаем в неравновесность инициирующей переходности.

Классическая наука сформулировала принцип движения сознания «от мифа к логосу», культурная реальность ХХ века внесла поправку: движение к логосу характеризуется моментами реактуализации мифа, существования мифа в качестве «неснятой» архаической основы сознания. «Чтобы понять мир, человек должен свести его к человеческому, наложить на него свою печать… Трюизм «всякая мысль антропоморфна» не имеет иного смысла» [Камю 1990: 32]. Следовательно, миф неистребим как необходимая основа мышления. Но мы находим также множество свидетельств тому, что человечество движется по пути рационализации, демифологизации, стремится опираться на собственный разум: императив движения к логосу заложен в самом человеке, в самой культуре, а, следовательно, и в культурологии. Более того, именно в культурологии как в самосознании культуры необходимо следование этому императиву: исследователю-культурологу всегда необходимо мыслительное усилие, которое позволяет перейти на качественно новый уровень сознания и познания: «Всегда просто быть логичным, но почти невозможно быть логичным до самого конца, - рассуждал в свое время со стоическим самообладанием А. Камю, - …К этому последнему повороту, колеблющему основания мышления, приходят многие люди, в том числе и самые незаметные. Они отрекаются от всего, что им дорого, что было их жизнью. Другие, аристократы духа, тоже отрекаются, но идут к самоубийству мышления, откровенно бунтуя против мысли. Усилий требует как раз противоположное: сохранять, насколько возможно, ясность мысли, пытаться рассмотреть вблизи образовавшиеся на окраинах мышления причудливые формы» [Там же: 28].

Действительно, просто констатировать мифологизм современного научного, культурфилософского, культурологического мышления. Гораздо сложнее признать те «мифологизмы», «софизмы», «симулякры», «иронизмы», которым наполнено самосознание культуры сегодня и в своем сознании, постоянно отсеивать их, пытаться их анализировать, выявлять причины их возникновения, то есть делать шаг в сторону логоса: анализировать и осознавать самое себя.

Именно поэтому мы и предлагаем применить к культурологии такое, казалось бы, странное наименование «мифо>логия» культуры. На наш взгляд, именно в такой структуре улавливается и в свернутом виде содержится и выявляется логика и динамизм человеческого сознания, культуры и самой культурологии. В логике знак « > » является знаком импликации, то есть указанием на то, что одно внутренне содержит и пред-полагает другое. На наш взгляд миф предполагает логос, а логос, отрываясь абсолютно от корней мифа, самоуничтожается. Так предшествующее состояние предполагает последующее и они встречаются и сопрягаются динамически в непосредственном настоящем, которое является по сути своей переходным. Поэтому культурология, если к ней предъявлены требования стать целостным знанием о культуре, может существовать только в постоянном движении между двумя полюсами: как интенция от «начала» мифа к «пределу» логоса: первоначально рождается новый интуитивный образ (эйдос) культуры как первое приближение к постигаемой реальности, а только затем - ее новый концепт, понятие (логос). Через это движение - переходное состояние - проходит сегодня и индивидуальное сознание, и культура, и культурология как особый тип мировосприятия, форма саморефлексии культуры, ее самоосознания.

Отметим еще одно важное обстоятельство: без сомнения диалектика мифологического и рационального не является исчерпывающей характеристикой современной культурологического знания: она лишь выстраивает «ось» культурологического познания.

Однако предложенная динамическая схема («мифо>логия») как отражение структуры и интенциональности культурологического знания отображает только диахронный срез. Хотелось бы предложить и более объемный образ, отражающий смысл причудливо-синтетического сопряжения гетерогенного и разноо бразного.

Культурология сегодня достаточно «первобытна», чтобы не замечать монструозности многих своих синтезов, создаваемых во многом по принципу бриколажа (как и в архаической мифологии). Сама культурология выбирает для их обозначения весьма привлекательную мифологическую метафору «кентавра» (как символа сочетаемости несочетаемого). Однако, кентавр - слишком уж эстетизированный образ для подлинно «первобытных» синтезов. Скорее культурология своим современным обликом напоминает известный первобытный рисунок, обнаруженный на стене пещеры Ле Труа-Фрер, и изображающий некое монструозное существо: зверя, духа, или шамана, переодетого в звериные шкуры. Эта фигура составлена из ног, тела и гениталий человека, лап медведя, хвоста лошади, бороды серны, клюва совы, глаз волка, рогов оленя. До сих пор разгадки символики этой фигуры не существует. На наш взгляд относительно этой фигуры можно утверждать одно: она есть форма первобытного синтеза, некоторое «всесущество», сочетающее несочетаемое - человеческое и звериное, а потому, и отталкивающее притягивающее и взгляд и ум в желании разгадать эту головоломку. Это монструозное существо, однако, антропоморфно, ибо составлено человеком. Так же и культурология - антропо- и культуроморфна, поскольку воспроизводит и пытается совместить в себе «всё» культуры (научность, художественность, мистичность и т.д.) ради обретения (видения) культуры как целого, а потому неизбежно предстает таким же фантастическим, мифическим монстром-чудовищемчудищем-чудом. Значительно для нас в этом плане замечание А.Ф. Лосева, о том, что чудо - не есть познавательный синтез и логическая целесообразность, не есть волевой синтез и практическая целесообразность, не есть синтез эстетический и художественная целесообразность, оно есть синтез ради самоутверждения, ради утверждения своей целостности [См. Лосев 1990: 559-561]. В чуде есть веяние не погибшего, но сохраняемого в виде воспоминания и тем самым вновь переживаемого прошлого, в чуде есть и предощущение будущего как открытой возможности: и прошлое и будущее взаимообращаются в сейчас свершающемся чуде.

Сегодня культурология, обладающая собственной спецификой, изоморфной специфике современной культуры, содержательно воспроизводит и собственный смысл переходности: сопряжение и взаимодействие в едином времени-пространстве различных форм, языков, способов освоения культурной реальности. Логика культурологической переходности, так же как и логика переходности культуры - не формальная, где одно утверждение исключает противовположное, и даже уже не диалектическая, согласно которой противопоставленность тезиса и антитезиса снимается в необходимом движении к синтезу. Эта логика вероятностная, в которой высказывания имеют значения не только «истинности» и «ложности», но и промежуточное значение - «может быть», «возможно», «вероятно».

Да, культурологическое знание сегодня еще не достаточно четко структурировано, оно только начинает выстраиваться в соответствии со своим собственным жизненным мифом - мифом целостного видения культуры. Целостного, а не всевозможностного, поскольку целостность предполагает выработку критериев самособранности. Целостное видение, как мы уже говорили, является скорее не наличным, а желаемым состоянием - интенцией и целью культурологического знания. Мы вполне можем говорить о цели культурологии, как необходимом условии формирования целостности ее знания, но эта цель представляется нам как имманентная развитию, и если мы отказываемся от презумпции цели (направленности на результат), то любое культурологическое исследование теряет для нас смысл - другое дело, что эта цель выступает как своего рода «горизонт» познания, который недостижим, но который постоянно расширяется.

Список литературы

Буркхарт Г. Непонятая чувственность // Это человек: Антология / Сост., вступ. ст. П. С. Гуревича. - М.: Высш. шк., 1995. - 320 с. - С. 124-155.

Иванова О. В. Синергетика как методология культурологического исследования // Культурологические исследования"03: Сборник научных трудов. - СПб.: Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена, 2003. - 512 с. - С. 13-26.

Ионин Л. Г. Социология культуры. - М.: Издательская корпорация «Логос», 1996. - 280 с.

Камю А. Бунтующий человек. Философия. Политика. Искусство / Пер. с фр. - М.: Политиздат, 1990. - 415 с.

Кнабе Г. С. Основы общей теории культуры. Методы науки о культуре и ее актуальные проблемы // История мировой культуры: Наследие Запада: Античность. Средневековье. Возрождение: Курс лекций / Под ред. С. Д. Серебряного. - М.: Российск. гос. гуманит. ун-т, 1998. - 429 с. - С. 37-88.

Кондаков И. В. Самосознание культуры на рубеже тысячелетий // Общественные науки и современность. - 2001. - № 4. - С. 138-148.

Косарев А. Ф. Философия мифа: Мифология и ее эвристическая значимость. - М.: ПЕР СЭ; СПб.: Университетская книга, 2000. - 304 с.

Лешкевич Т. Г. Философия науки: традиции и новации: Учебное пособие для вузов. - М.: «Издательство ПРИОР», 2001. - 428 с.

Лобок А. М. Антропология мифа. - Екатеринбург: Банк культурной информации, 1997. - 688 с.

Лосев А. Ф. Из ранних произведений. - М.: Правда, 1990. - 656 с.

Пелипенко А. А. Методология анализа и проблемы российской государственности // Общественные науки и современность, 2000. - № 5. - С. 104-110.

Пелипенко А. А., Яковенко И. Г. Культура как система: Структурная морфология культуры. Единство онто- и филогенеза. Изоморфизм мышления и историко-культурной феноменологии. - М.: Языки русской культуры: Кошелев, 1998. - 271 с.

Размещено на Allbest.ru