Русские концерты Митрофана Беляева

Яркое неприятие новой позиции Кюи было продемонстрировано В. В. Стасовым: «Каков!! Каков сукин сын и мерзавец, ренегат и перебежчик!!!!! После 25 лет битв с двух сторон он еще не знает, из-за чего все это было, и что за резон, и зачем, и почему? Он не знает!!! О подлость, о польская низость Любопытно, что в гневном лексиконе В. В. Стасова «предательство» Кюи имплицитно связывается не только с прагматическими «выгодами», но и с его нерусским происхождением. Это характерный признак националистического дискурса в его полемике. и <...> из-за выгоды собственной!»М. А. Балакирев и В. В. Стасов. Переписка. Т. 2. С. 85. По Стасову, «отступничество» Кюи было связано с прагматическим желанием последнего отмежеваться от маргинальной принадлежности к «новой русской школе» и занять прочное место в официальных концертах и театральных представлениях Там же. С. 88.. Неудивительно, что после выхода в свет «Отцов и детей» Кюи именно В. В. Стасов взял в руки свою критическую дубину, чтобы дать публичный отпор «отступнику» и принять на себя, таким образом, защиту М. П. Беляева и его концертов. В ответной статье под громким названием «Печальная катастрофа» Опубликована в газете «День» 6 января 1888 г. В. В. Стасов публично обвинил Ц. А. Кюи в «ренегатстве». «Ц. А. Кюи совершенно забыл то, что прежде сам писал, за что ратовал, что отстаивал и на что нападал! Не он ли сто раз говорил в печати о “слабости сочинений Рубинштейна”… и вообще настаивал на том, что он вовсе “не русский композитор и с русскою музыкальною школою не имеет ничего общего”. <…> Больно подумать, что такое совершилось с Ц. А. Кюи, этим когда-то могучим и блестящим бойцом музыкального прогресса»Стасов В. В. Статьи о музыке. Вып. 4. С. 49-52.. В более поздней работе «Искусство XIX века» (1901 г.) В. В. Стасов окончательно «отлучил» Кюи от русской музыки. «У Кюи в натуре вовсе не было ноты национальности, - писал он, - и эту ноту он не только никогда не выражал в своих сочинениях, но даже мало оценял и любил ее у других»Стасов В. В. Искусство XIX века // Стасов В. В. Избр. соч. : в 3 т. М., 1952. Т. 3. С. 738..

«Дело беляевских концертов» продолжало, тем не менее, расти и развиваться. В сезонах 1888-1889 гг. и 1889-1890 гг. было дано по шесть концертов. Русские симфонические концерты снова переместились в престижный зал Петербургского дворянского собрания. Дирижером всех концертов выступал Н. А. Римский-Корсаков. Помимо произведений композиторов старшего поколения были исполнены миниатюры С. М. и Ф. М. Блуменфельдов, Н. А. Соколова, Симфония А. А. Копылова, симфоническая картина «Праздник Лиго» И. И. Витола, «Танцы волшебных дев» А. Н. Алфераки. Репертуар Русских симфонических концертов, как вспоминал Н. А. Римский-Корсаков, по-прежнему не привлекал публики и не увеличивал числа поклонников «молодой русской школы»Римский-Корсаков Н. А. Летопись моей музыкальной жизни. С. 173..

В немалой степени с этим обстоятельством были, по-видимому, связаны поиски дирижера, проводимые М. П. Беляевым. Во-первых, он старался подтолкнуть к дирижерскому пульту своего любимца - А. К. Глазунова, находя в нем необходимые задатки для подобного рода деятельности. В указанных сезонах Глазунов в порядке практики дирижировал своими сочинениями в Русских симфонических концертах. Римский-Корсаков, наставник его на данном поприще, дал сдержанную оценку дебютам своего ученика. «С каждым выступлением своим однако, - признавал Римский-Корсаков, - он делал успехи и развязывался как на репетициях, так и в концертах» Там же. С. 170.. Более высокого мнения о дирижерском искусстве Глазунова был М. П. Беляев, считавший, что тот «с каждым новым концертом подает более и более надежды, что из него выйдет изрядный дирижер» РО РИИИ. Ф. 96. Оп. 1. Д. 145. Л. 2-2 об..

В следующем сезоне Беляев хвалился, что Глазунов «превзошел наши ожидания, так что можно надеяться, что из него выйдет если не выдающийся, - то, во всяком случае, хороший дирижер» Там же. Л. 3 об.. В концерте 17 декабря 1888 г. М. П. Беляевым был проведен еще один эксперимент. Пользовавшийся бурнойславой как дирижер за границей См.: Чайковский П. И. Автобиографическое описание путешествия за границу в 1888 году // Чайковский П. И. Музыкально-критические статьи. Л., 1986. С. 286-316. П. И. Чайковский был приглашен меценатом для дирижирования своей симфонической фантазией «Буря». Таким образом Беляев, по его словам, хотел проверить, как публика, склонная доверять заграничным оценкам, отреагирует на подобное нововведение. Концерт, к сожалению, как писал Беляев Гезехусу, «не привлек нисколько публики» РО РИИИ. Ф. 96. Оп. 1. Д. 145. Л. 3 об. и укрепил купца во мнении, что не стоит увлекаться заграничным «обезьянством».

«В нынешнем году [в сезоне 1888-1889 гг. - Д. Л.] они [Русские симфонические концерты. - Д. Л.] посещались еще менее, чем в предшествовавшие, - сообщал М. П. Беляев. - Большинство в прессе относится к ним враждебно, мало этого, - даже некоторые из бывших доброжелателей их в нынешнем году блистали своим отсутствием» Там же. Л. 3.. Пресса злорадствовала и изощрялась в описании пустоты зала. «Количество зрителей, - иронизировал рецензент, - иногда не превышало число участников концерта» Цит. по: Трайнин В. Я. М. П. Беляев и его кружок. Л., 1975. С. 82.. Однако и закоренелые неприятели отнюдь не оспаривали существования «беляевского» направления, слишком очевидного для них. Вот слова, например, непримиримого врага «беляевцев» М. П. Беляев не признавал Жирафа Иванова, автора «народной» оперы «Забава Путятишна», за русского композитора. «Концерты наши имеют целью пропаганду сочинений русских композиторов, - писал он, - …но, конечно, не тех композиторов, которые только мнят себя таковыми, как М. Иванов (критик), Блейхман и т. п.» - ГЦММК. Ф. 41. № 17. Л. 1. Так что фамилия «Иванов» не являлась пропуском на Русские симфонические концерты., музыкального обозревателя газеты «Новое время» М. М. Иванова («Жирафа», как называли его «беляевцы» по кличке, данной ему Стасовым): «…Программа их [концертов Беляева. - Д. Л.] остается по-прежнему исключительною. Мне кажется, что пока она останется такою и пока в ней упорно будет проводиться одно направление, невзирая на то, талантливо или бездарно оно выражается, словом, до тех пор, пока устроители беляевских концертов будут держаться принципов крыловского прохожего, не признавая ничего, кроме своего прихода, до тех пор концерты эти не получат серьезного значения и публика инстинктивно будет сторониться от них, как сторонилась до сих пор» Новое время. 1889. 2 (14) октября. № 4883. С. 2.. концерт музыка беляев

А вот рассуждение другого одиозного противника - газетного критика В. П. Буренина: «По моему искреннему убеждению, в области музыкального искусства, говоря без претензии на каламбур, более чем во всякой другой области, должна бы господствовать гармония. Все, что хорошо, талантливо, приятно для слуха, должно тут признаваться одинаково законным, без различия, к какой школе - к старой или к новой - принадлежит все это. И в сущности ведь все оно так и признается и публикой, и представителями здравой и беспристрастной критики. Да, признается, но только не представителями кружкового музыкального дилетантизма…» Новое время. 1889. 20 октября (1 ноября). № 4901. С. 2. Далее идет речь о «праздной затее» г. Митрофана Беляева с концертами на Всемирной выставке в Париже. Подобное противопоставление является «общим местом» в «антибеляевской» публицистике. Нововременские критики выступали от имени подавляющего большинства зрителей и ценителей искусства, от имени массовой публики, какой она им представлялась. «Кружок», «приход», «кучка», «узкое направление» противопоставлялись ими в данном контексте мифическому «широкому общественному мнению».

Беляев, однако, был тверд и непоколебим. «Я надеюсь, - писал он в начале февраля 1889 г., - если продлится мой век, что у меня хватит настойчивости продолжать их [концерты] по той же программе, невзирая на лай собак…» РО РИИИ. Ф. 96. Оп. 1. Д. 145. Л. 3. Менее чем через два месяца «дело концертов» принесло своему организатору и более приятные плоды. Участники беляевского кружка, несколько московских музыкантов, а также некоторые петербургские любители русской музыки собрали свои силы и средства для вручения благодарственного адреса меценату в связи с 5-летием Русских симфонических концертов. В понедельник утром 27 марта «беляевцы» и гости, предводительствуемые Н. А. Римским-Корсаковым, А. К. Глазуновым, А. К. Лядовым, В. В. Стасовым, И. И. Витолом, Ц. А. Кюи «Отлучение» Ц. А. Кюи от «беляевского пирога» произошло несколько позднее «печальной катастрофы». В конце 80-х гг. XIX в. он еще дважды (в 1888 и 1889 гг.) получал «глинкинские премии», бывал в доме у М. П. Беляева. и др. (всего более 20 чел.), вручили М. П. Беляеву торжественный адрес с акварелью и портретами композиторов, изготовленный И. Е. Репиным, и программы всех концертов, вложенные «в богатый и очень художественно сочиненный серебряный переплет» с медальонамиСтасов В. В. Митрофан Петрович Беляев… С. 127. . Поднесение адреса было произведено в торжественной обстановке под аккомпанемент фортепиано, на котором были исполнены специально сочиненные для данного случая «Шествие» Лядова и «Фанфары» Глазунова и Кюи Там же..

Беляев лично вел всю деловую переписку по поводу организации концертов, в ней находит свое неоднократное подтверждение тот факт, что все принципиальные решения по комплектованию программ концертов принимались Художественным советом. Так, 22 октября 1896 г. Беляев сообщал С. И. Танееву, что следует поторопиться с вопросом о симфонии Рахманинова, «так как на будущей неделе в среду предполагается второе совещание о программе концертов» ГЦММК. Ф. 41. Д. 18. Л. 1. (совещания проводились на квартире у Беляева). 5 сентября 1897 г. он писал тому же адресату, что «программа концертов еще не обсуждалась», так как «Ник[олай] Андр[еевич] до сих пор на даче» Там же. Ф. 85. Д. 96. Л. 1., следовательно, без его участия никакое решение не может быть принято. Постепенно формировались различные правила, связанные с проведением концертов. Они возникали прямо на основе существующей практики, «по ходу дела». Например, в конце октября 1900 г. А. К. Глазунов предлагал Беляеву «с будущего года обязательно установить более строгие правила для приема на программу сочинений молодых авторов: всякое новое произведение должно быть тщательно просмотрено одним из членов комитета задолго до концерта…» Письма А. К. Глазунова к М. П. Беляеву // Глазунов. Исследования. Материалы. Публикации. Письма. Т. 2. М., 1960. С. 351.

В отличие от деятельности Художественного совета деятельность самого Беляева была чисто конкретной и касалась финансовой и организационной стороны дела. В Петербурге переговоры с представителями концертного зала, оркестра, распространителями билетов, рекламодателями и пр. велись им, скорее всего, «с глазу на глаз». Однако в конце 90-х гг. Беляев принял решение о проведении Русского симфонического концерта в Москве, - по переписке с московскими корреспондентами мы можем представить себе круг вопросов, которыми он занимался. Первоначальным адресатом, который, проживая в Москве, согласился оказать помощь Беляеву, был видный критик Н. Д. Кашкин. В конце августа или в самом начале сентября 5 сентября 1897 г. М. П. Беляев писал С. И. Танееву, что ждет ответа от Кашкина, которого еще нет. - ГЦММК. Ф. 85. Д. 96. Л. 1.1897 г. меценат обратился к нему с рядом вопросов по поводу наилучшего времени проведения концерта, возможностей аренды зала и оркестра. Только 25 сентября неторопливый Кашкин ответил, что более удобным ему представляется вторая половина ноября, и не дал пояснений по другим конкретным вопросам Там же. Ф. 41. Д. 235. Л. 1.. Это вызвало гнев М. П. Беляева, который в письме к С. И. Танееву жаловался: «…руки падают, когда видишь, что русские люди склонны горячо браться за какое-нибудь дело для того, чтобы вслед за тем заснуть. Я давно уже написал Николаю Дмитриевичу письмо, в котором задал ему несколько вопросов… Недели через две (если не более) он ответил мне только на один [подчеркнуто М. П. Беляевым] из них… Тогда я напомнил ему о вопросах оставленных без ответа и просил его взять на себя предварительные распоряжения или указать мне благонадежного человека, кому бы я мог довериться, и вот опять недели две, как я не получаю никакого ответа. Пыл Николая Дмитриевича, вероятно, прошел, а так шатко вести дело я не люблю, и лучше отложу его до более благоприятных обстоятельств» Там же. Ф. 85. Д. 101. Л. 3-4..

14 октября того же года Н. Д. Кашкин отвечал, что «зала Собрания с освещением стоит 400 р. (с одной репетицией), за всякую лишнюю репетицию платится 35 р. Музыканты оркестра получают 5 р. за концерт и три рубля за каждую репетицию, которая длится 2Ѕ - 3 часа». В конце письма он добавлял, что уезжает за границу и рекомендует вместо себя некоего Фарского ГЦММК. Ф. 41. Д. 236. Л. 1.. Однако, по мнению Беляева, время было упущено. Сотрудничество с А. К. Фарским завязывается только в следующем, 1898 г. В июне 1898 г. А. К. Фарский побывал в Петербурге у Беляева и «согласился принять на себя хлопоты по устройству концерта» Там же. Ф. 41. Д. 45. Л. 1.. В сентябре параллельно переписке с Фарским Беляев просит известного композитора С. И. Танеева оказать помощь и содействие в этом деле (в частности, узнать стоимость московских билетов на подобные концерты, «составить список тех лиц из музыкального мира, независимо направления или лагеря их, которым необходимо доставить бесплатные билеты» Там же. Д. 45, 46.), видимо, не вполне доверяя Фарскому и желая параллельно обеспечить необходимую подстраховку. На взгляд Беляева, Фарский также не вполне расторопен в деле. 21 сентября он пишет С. И. Танееву: «… не можете ли Вы увидеть Фарского и побудить ответить на мое письмо… и впредь в переписке со мною отвечать мне без проволочки. …Я не могу привыкнуть к неаккуратной переписке, и невольно является предположение: не отдумал ли Фарский принять на себя устройство концерта…» Там же. Д. 48. Л. 1.

Несмотря на различные трудности, концерт все-таки состоялся, однако его организация получила суровую критику в печати. «Лучшим доказательством нерациональности ведения дела Имеется в виду беляевское концертное дело. является недавний концерт в Москве, давно желанный москвичами. Концерт прошел при полупустом зале, ибо, как сообщил в свое время наш корреспондент, с одной стороны, публика почти не была уведомлена о концерте, а с другой - многие знавшие о нем и желавшие прослушать ушли не солоно хлебавши, благодаря какой-то анекдотической непредусмотрительности устроителей…», - писала Русская музыкальная газета Русская музыкальная газета. 1899. № 2. Стб. 55..

Обвинения в отсутствии широкой рекламы, недостаточности, говоря современным языком, «pr-акций» были наиболее распространены в применении к «беляевскому делу». «Недостаточно объявить раз или два обо всех концертах или порознь о каждом, - писала Русская музыкальная газета, - а между тем устроители концертов избегают, точно боятся, гласности» Там же.. На основании подобных многочисленных критических выпадов позднейшие авторы были склонны ставить такую линию поведения в вину Беляеву. «…Он невольно наносил косвенный ущерб пропагандируемым произведениям, - заключал, к примеру, В. Я. Трайнин, - не желая рекламировать концерты, привлекать популярных солистов и т. д.»Трайнин В. Я. М. П. Беляев и его кружок. С. 83. Однако, как кажется, позиция Беляева может быть объяснена из совсем других оснований. В отношении к своему «делу» Беляев был идеалистом, - это проявлялось в двух взаимосвязанных последствиях. Во-первых, он искренне верил, что существом поддерживаемого им направления является неотъемлемая внутренняя правда, а потому и средства популяризации и пропаганды должны были находиться в синтетическом единстве с высокой сущностью и предназначением самого искусства. Во-вторых, только и именно такое искусство заслуживало безвозмездного кредитования, ибо финансовые вложения на его полях воспринимались меценатом, как было показано выше, как вклад в дело Родины.

В отличие от правил современного шоу-бизнеса Беляев полагал, что далеко не все средства годились для «раскрутки» поддерживаемых им произведений. Так, он несколько раз отвечал отказом на запросы популярных французских журналов в помещении фрагментов русской музыки, издаваемой им, в нотных приложениях. «…Мне как-то претит этот способ рекламы, - писал он. - При этом мне всегда приходит на ум поговорка “не мечите бисер перед свиньями”. Что за вещи помещаются в этих приложениях и кто из абонентов разберется в этом хламе? Любитель легкой музыки покривит рот при виде серьезной, а серьезный любитель вероятно давно уже привык не обращать внимания на эти приложения» ГЦММК. Ф. 41. Д. 27. Л. 1..

Однако Беляева нельзя упрекнуть и в стремлении к элитарности, несмотря на заявления о «свиньях и бисере». Купец вовсе не возражал против превращения своих концертов в общедоступные, хотя феномен «общедоступности» осмысливался им исключительно в экономических категориях, а не в смысле информационного охвата широких слоев населения. На вопрос рекламодателя Метцля о московском концерте, можно ли считать его общедоступным, Беляев отвечал согласием, упомянув при этом два условия. Если вместимость зала составляет около 2,5 тыс. чел. (а не 1288, как сообщал Фарский) и если будут продаваться билеты по 50 коп., «стоевые за колоннами или на хорах» (Беляев настаивал на их продаже), - тогда, по мнению мецената, концерт можно считать общедоступным Там же. Д. 51. Л. 1-2..

Возможно, что в первый период своей меценатской деятельности М. П. Беляев мог полагать, что недостаточное признание русской национальной школы имело причиной только слабое ее распространение. Большинство художественных институтов было в руках аристократов и космополитов, ложно, по мнению русской школы, трактующих задачи художественного развития. Дело, стало быть, стояло за тем, чтобы начать активную пропаганду, демонстрацию, выставочную деятельность на поприще русской музыки. С течением времени, однако, М. П. Беляев убедился, что окончательное торжество национального направления - дело очень далекого будущего, поэтому вклад в его развитие не может принести быстрых материальных дивидендов (и, скорее, не принесет ничего). Поводом для глубокого нравственного удовлетворения, таким образом, оставалось лишь само осознание правоты, важности и значимости открытого дела.

Размещено на Allbest.ru