Искусствознание XX века. Николай Михайлович Тарабукин

В.Д. Фалилеев является одним из наиболее видных, популярных, а главное - культурных современных граверов. Он работает разнообразными способами и над разными материалами: у него вы найдете и гравюру на дереве и на линолеуме, работу сухой иглой на меди и цинке, и офорт. В последнее время он много работает над литографией. Но любимый и чаще пользуемый им материал - это линолеум, а стихия его творчества - цветная гравюра. Фалилеев гравер-живописец. Язык его гравюр - язык цветового пятна, а не линии. Даже в своих работах сухой иглой, а также в офортах и литографиях он не график в том смысле, который придал я этому понятию выше, а живописец par excellence, хотя красками по холсту никогда не работает и еще в Академии обнаружил полное отсутствие темперамента к живописи. Ему, как граверу-живописцу, прямо могут быть противопоставлены граверы-графики Купреянов, Фаворский, Кравченко и др. Характерно отметить, что являясь в своих изобразительных формах натуралистом, Фалилеев так чувствует цвет и так занят бывает специально его гармонизацией, что в колористических сочетаниях исходит прежде всего из цветовой задачи, понятой чисто композиционно, а не из требований натуралистического «правдоподобия» и совпадения с природой. Если цветовая композиция в силу своей чисто гармонической логики требует залить реку густо-зеленым, а прибрежные поросли окрасить в такой ярко-малиновый оттенок, который в природе никогда не встречается, то Фалилеев пойдет против природы, дабы утвердить закон искусства. В этом сказывается его художественный инстинкт, возвышающий его над прозаическим копиизмом. Вслед за цветовым чутьем, выгодно выделяющим его из всей плеяды русских граверов, надо указать на его уменье композиционно оформлять те «клочки природы» или городских пейзажей, которые обычно являются сюжетом его гравюр. Каждому такому «клочку», словно бы случайно вырванному, Фалилеев умеет придать всю строгость композиции и архитектонически построить живописную конструкцию. Нельзя обойти молчанием, говоря о Фалилееве, то техническое мастерство, с каким сделаны его гравюры, и тот культ мастерства, который присущ всей его работе. Он хорошо чувствует материал, над которым работает, извлекая в линолеуме сочность цветового пятна, в гравюре на цинке сухой иглой - остроту линии, в офорте - зернистость фактуры и пр. Изобразительная форма его всегда остается натуралистичной. Если в цветовой гармонии ему иногда удается переступить за ограниченный круг «соответствий природе», то в изобразительной форме он упорно остается только натуралистом. Между тем его композиционное и колористическое чутье в связи с высоко развитой техникой могли бы расширить границы его творчества далеко за пределы натуралистических концепций.

Читатель поймет, почему в своих, хотя и кратких характеристиках я намеренно обойду молчанием Ив. Павлова. Я имею в виду оригинальные дарования, а Павлов копировщик по преимуществу, лишен его. Я имею в виду художников, Павлов же ремесленник по существу. Я имею в виду мастеров, Павлов даже в своем безличном ремесле технически зауряден.

Остроумову-Лебедеву ближе всего можно было бы сопоставить с Фалилеевым. Она тоже гравер-живописец. И если от всех тех особенностей и достоинств, которыми я наделил художественный облик Фалилеева, отнять определенное количество творческого темперамента, выразительности, яркости и мастерства, то можно будет получить более или менее точную характеристику Остроумовой. Быть может, читатель сам займется этой процедурой, ибо мы принуждены спешить, а впереди у нас еще целая плеяда молодых имен.

Из старых имен надо упомянуть также граверов-живописцев, по преимуществу Масютина и Доброва. Оба они много работали над офортом примиряло вас всецело с автором. Этого нельзя сказать о Масютине. Влияние его, сказавшееся на сюжете, отразилось и на технических приемах. Характерной чертой офортов является светотень.

Добров менее индивидуален, чем Масютин, но он скромный, непретенциозный и добросовестный техник. Офорты его «видов Парижа» выдают в нем малооригинального, но все же неплохого мастера. Кстати сказать, Адарюков, этот ходячий архив, это складочное и безличное место всех сведений, касающихся граверов, не так давно напечатал, как всегда, безличную, но полную разного рода «полезных сведений» характеристику Доброва и Остроумовой в журнале «Печать и Революция». Также к граверам-живописцам надо отнести и Шиллинговского, хотя в его гравюрах на дереве и офортах линия играет большую роль, чем у всех предыдущих мастеров. Ничего яркого, «говорящего само за себя», Шиллинговский не создал. Нельзя отрицать в его работах наличие мастерства и некоторой оригинальности его изобразительных форм, в которых он стремится к монументальности, но все это не выходит из рамок обычного, в достаточной степени культурного ремесла, хотя бы и обвеянного долей поэзии.

От граверов-живописцев настало время перейти к граверам-графикам. Среди имен еще молодых мастеров В. Поповой, Купреянова, Кравченко и других выделяется Фаворский. Нельзя отрицать его талантливости и оригинальности художественного лица. Основной элемент его гравюр по дереву - линия. Фаворский любит и понимает линию, на ней строит композицию, ей обусловливает цветовые эффекты. Само цветовое пятно, построенное на контрасте черного и белого, у него графично. Кроме того Фаворский прекрасно чувствует материал. Его гравюра сразу дает знать о том, что она резана по дереву. У него нет фальшивой манеры сбивать с толку зрителя и в дереве давать иллюзию металла, а в офорте - иллюзию сухой иглы. В изобразительных формах Фаворский склонен к примитивизму, но особого, как бы архаического оттенка. В его книжных заставках, виньетках, обложках, заглавных буквах, фронтисписах и прочем (которых он делает много, ибо «входит в моду») сказывается сознательная, хотя и осторожная грубость, наивность, хотя и отдающая во всем отчет, алогичность в композиции, ибо он всецело противопоставляет себя графикам типа Чехонина, Митрохина и др. Правда, архаика его не только робка и наивна, в смысле не непосредственного достижения художественного темперамента, а сознательно выполняемой задачи, но и достаточно «эстетна». Кроме всех прочих достоинств Фаворского необходимо подчеркнуть его прекрасную технику. Он любит дерево и умеет его резать.

Близок к Фаворскому Купреянов, хотя и имеющий много своеобразного. Параллельно линии он стремится выявить цветовое пятно. Игра на контрастах черного и белого дает у него нередко интересные и значительные эффекты. Но его пятно графично. И как существенно отличается оно от пятна графиков-живописцев. К тому же типу принадлежит Кравченко. Но он много мягче Фаворского и Купреянова.

Целый ряд имен молодых граверов готов ознаменовать годы возрождения этого забытого искусства других у него было наличие истинно живописного дарования. Он много обещал. Смерть оборвала развитие его таланта. Но было в его творчестве и во всем его художественном облике что-то обреченное. Запах тления и образ смерти носился над его персонажами, в лицах которых сквозили черепа мертвецов. Когда впервые мне показали большую серию его рисунков, объяснив, что они являются эскизами к огромной, давно задуманной композиции «Воскрешение мертвых», я тогда же подумал, что он является одним из тех художников, обуреваемых грандиозными замыслами, но никогда их не выполняющими. Ранняя и нелепая смерть слишком скоро и слишком прямолинейно подчеркнула это.

Если рассматривать искусство гравюры под тем же углом зрения, под каким рассматриваем мы теперь живопись, то придется признать, что это искусство достаточно отсталое по сравнению с теми достижениями, которыми ознаменовалась в последнее десятилетие живопись. Гравюра почти не знает беспредметной формы. А это отчасти указывает на то, что чисто графические проблемы еще не ставились в гравюре во всей их остроте. Как на случайные опыты подойти к гравюре вне всякой предметно-изобразительной или сюжетной формы, а лишь как к проблеме особого материала и своеобразной технической его проработки, можно указать на немногочисленные гравюры на дереве и линолеуме Родченко, В. Степановой, Л. Поповой и др. Несколько особняком стоят гравюры на дереве тоже не профессионала-графика, а живописца Шевченко. В них, несомненно, много технических достоинств и чувствуется хорошая художественная культура. Изобразительная форма их, как и живопись Шевченко, предметна с уклоном к примитивному кубизму.

Заканчивая свой краткий обзор, я сознаю, что многие из упомянутых мною мастеров требовали бы большего внимания, нежели те десятки строк, которые я им уделял. Некоторые имена мною остались совершенно не упомянутыми. Оправданием может послужить, во-первых, то, что в размерах очерка я был ограничен заранее указанными рамками, а во-вторых, что сама задача этой работы понималась не как исчерпывающее исследование, а как краткий, обобщающий обзор.

Выводы

Из рисовальщиков-графиков среди «передвижников» выделяется Шишкин, мастерство которого может быть отмечено наряду с редким трудолюбием и терпением. В его лице мы имеем, несомненно, прежде всего графика, и лишь общий живописный уклон его эпохи не дал развиться его графическим склонностям и заставил его избрать чуждую ему дорогу живописца. Этот же пример с очевидностью доказывает, насколько чуждо было «передвижническое» время каким бы то ни было графическим проявлениям.

Революционному плакату посвящена статья В. Полонского в «Печати и Революции» и отдельная книжка «Русский плакат», недавно вышедшая