Авторы статьи приходят к выводу о том, что «стратегия жизни в ее социологическом понимании есть динамическая, саморегулирующая система социокультурных представлений личности о собственной жизни, ориентирующая и направляющая ее поведение в течение длительного времени» [Резник Т. Е., Резник Ю. М., 1995].

Согласно работе К. А. Абульхановой-Славской, «стратегия жизни состоит в способах изменения, преобразования условий, ситуаций жизни в соответствии с ценностями личности, в отстаивании главного ценой уступок в частном, в преодолении своей боязни потерь и в нахождении самого себя» [Абульханова-Славская К. А, 1991]. Изначально, по мнению автора, люди приступают к построению жизненных стратегий, находясь в разных условиях (разное социально-экономическое положение, разные понимания о желаемом, разные возможности). В рамках данной концепции жизненные стратегии каждого человека индивидуальны и в их исполнении важно соблюдать баланс между социальным и личным, так как несоблюдение баланса может приводить к нарушению реализации жизненных стратегий, к большом разрыву между желаемым и реальным.

С. Ф. Самойлов, Н. И. Тимофеева, Н. А. Шеуджен, делая акцент на эмпирическую часть социологии, в своей статье рассматривают жизненную стратегию «как одно из проявлений функции социального ориентирования человека в социальном пространстве» [Самойлов С. Ф., Тимофеева Н. И., Шеуджен Н. А., 2016]. Основной спецификой можно назвать то, что сознание индивида при построении жизненных стратегий ориентировано на будущее, ведь при разработке стратегий у человека складывается желаемый образ, к которому он и будет стремиться. Это может быть как желание достичь определенного социально-экономического статуса, так и нарастить культурный капитал. Продумывание путей достижения своей цели неотъемлемо связано с необходимостью связать друг с другом события и другие жизненные процессы, которые регулируются правилами и нормами. В случае нарушения правил и норм жизненная стратегия может стать недостижимым воображаемым идеалом.

Помимо нормативно-правовой составляющей, «будучи лишь одной из форм ориентации человека в социальном пространстве, жизненная стратегия, как правило, продумывается и осуществляется в тесной связи с повседневным и ретроспективным видами ориентирования, поскольку вне осмысления прошлого и настоящего социального опыта невозможно достижение поставленных целей» [Самойлов С. Ф., Тимофеева Н. И., Шеуджен Н. А., 2016]. Без осуществления такого рода анализа жизненную стратегию будет проблематично связать с прошлым опытом индивида, что сделает ее по своей сути абстрактной и недостижимой и переведет ее из разряда «жизненных стратегий».

Г.А. Чередниченко в книге «Молодежь России: социальные ориентации и жизненные пути (опыт социологического исследования)» рассматривает понятие жизненных стратегий как последствия выбора личности, отмечая, что совершить выбор невозможно без ресурсов: «осуществить свои социальные ориентации, воплотив их в жизненные пути, молодежь не может без посредства разнообразных каналов, микро- и макроинститутов системы образования» [Чередниченко Г. А., 2004]. Автор утверждает, что жизненные стратегии имеют определенные индикаторы жизненных целей индивида (определенные ресурсы и задачи), что связано не только с институтом образования, но и с формированием профессиональных ориентаций, на изучении которых и делается большой акцент в вышеупомянутом исследовании.

В изучении жизненных стратегий существует также динамическая теория личности Альфреда Адлера, в рамках которое использован термин «жизненный план». В рамках этой концепции изучаются адаптационные способы приспособления к жизни, где, как и в других рассмотренных теориях, акцент делается на цели, поставленные индивидом лично и способы их достижения. Согласно Адлеру, «стиль жизни включает в себя уникальное соединение черт, способов поведения и привычек, которые, взятые в совокупности, определяют неповторимую картину существования индивидуума» [Adler A. 2013]. Иными словами, в работах А.Адлера жизненный план определяется как «интегрированный стиль приспособления к жизни и взаимодействия с ней» [Осипова Л. Б., Энвери Л. А, 2016].

Анализ социологических подходов к пониманию жизненных стратегий показал, что социологи зачастую концентрировали свое внимание на личностном уровне, что позволяет изучить закономерности формирования жизненных стратегий и их особенностей, в частности их структурные компоненты. Результатом жизненной стратегии является такая жизненная ситуация, которая отображает идеальное представление индивида о его положении в окружающем его общественном окружении.

При изучении жизненных стратегий важно обращать внимание на такие понятия как образ жизни, нормы и правила, жизненные цели, которые встраиваются в реальную практику индивида и превращаются в ориентации. События, происходящие в жизни и составляющие значимый индивидуальный опыт, становятся объектом этих ориентаций. Ориентации можно поделить на несколько видов: личные ориентации, социальные ориентации, культурные ориентации. Личная ориентация - представления о личной жизни; социальная - о достижении социального положения в группе, которое индивид определяет под идеальным; культурные - стремление соответствовать общественным идеалам. Следовательно каждый тип ориентации влияет на определенные стратегии жизни, которые и выстраивает индивид. Волонтерская зоозащитная деятельность может являться совокупностью всех трех видов ориентаций.

Согласно рассмотренным выше концепциям, можно провести систематизацию информации и вывести свое собственное понимание понятия "жизненные стратегии", которое и будет основополагающим при проведении эмпирической части исследования.

Жизненная стратегия - это индивидуальная система представлений индивида о паттернах поведения, которые конструируются на основе личных и общественных ценностных ориентаций. Выполнение жизненных стратегий приводят к достижению идеального для конкретного человека состоянию и положению.

Согласно конструктивисткому подходу, в ходе изучения жизненных стратегий необходимо рассматривать следующие аспекты:

ь Прошлое, то есть критическое осмысление прошлого опыта (как индивидуального, так и коллективного). Здесь важным аспектом является формирование особенностей жизненных стратегий исходя из индивидуального пути социализации;

ь Настоящее, то есть систему ценностных ориентаций и культурных образцов, которые приняты в конкретном обществе и разделяются конкретным индивидом. Необходимо изучение взаимодействия с окружающим социальным пространством;

ь Будущее, то есть планы, цели и творческий потенциал личности;

ь Досуг как один из факторов формирования жизненного стиля;

ь Дифференциация людей на группы, различающиеся набором свойственных им практик в каждом поле (индивидуальное и институционализированное);

ь Сконструированные в ходе реализации жизненных стратегий сети.

В заключение главы я хочу конкретизировать теоретическую рамку моего исследования, исходя из вышеизложенного теоретико-методологического материала.

Методологическим основанием данной работы выступает концепция жизненных стратегий в рамках конструктивисткой парадигмы.

1. Определение волонтерства. Волонтерство в сфере зоозащиты в данной работе понимается как добровольная и бескорыстная деятельность одного или группы лиц, производящаяся на регулярной основе, направленная на спасение животных, их защите от жестокого обращения и на установление правовой основы прав и свобод животных. Понятия «волонтерство» и «добровольчество» используются как синонимы, «благотворительность» - более широкое понятие, включающее в себя дарение материальных ценностей. [Попова Е.Г., Певная М.В., 2015], [Пушкарёва Т. В., 2013]

2. Категоризация волонтерства. Зоозащитное движение относится к волонтерству демократической модели [Хворостьянова Н. И., 2017], изучение зооволонтеров будет проводиться с позиции восприятия волонтерства как формы проявления активной социальной позиции [Певная М.В., 2013]. В работе используется категоризация волонтерства по субъекту деятельности: индивидуальное, групповое и институционализированное. [Певная М.В., 2016].

3. Место зоозащитного движения в волонтерском пространстве. Волонтерство в сфере зоозащиты причислено к экологическому волонтерству. Экологическое волонтерство - «деятельность в области защиты окружающей среды, направленная на формирование экологической культуры в обществе (помощь заповедным территориям, животным, озеленение, раздельный сбор отходов, экологическое просвещение и т.д.)» [Верещак Ю. В., 2018].

4. Определение жизненных стратегий. Жизненная стратегия - это индивидуальная система представлений индивида о паттернах поведения, которые конструируются на основе личных и общественных ценностных ориентаций. Жизненные стратегии можно рассматривать «как символически опосредованные и выходящие по своему воздействию за пределы сознания идеальные образования, реализующиеся в поведении человека его ориентиры и приоритеты» [Резник Т. Е., Резник Ю. М., 1995], где необходимо учитывать двойственность социального мира, а именно разделение на личные установки индивида и нормы и ценности общества[Резник Т. Е., Резник Ю. М., 1995]. Реализация жизненных стратегий, т.е. достижение планов, невозможно без осмысления прошлого и настоящего социального опыта. [Самойлов С. Ф., Тимофеева Н. И., Шеуджен Н. А., 2016]. Стоит отметить, что жизненные стратегии имеют определенные индикаторы жизненных целей индивида [Чередниченко Г. А., 2004]. Таким образом, для выявления жизненных стратегий необходимо включать в анализ: прошлый и настоящий социальный опыт и его критическое осмысление, идеальные образования (ценности) и планы на будущее (индикаторы).

2. Анализ жизненных стратегий зооволонтеров на примере индивидуального и институционализированного волонтерства

2.1 Методологическая часть

Для проведения исследования я выбрала метод глубинного полуструктурированного интервью. Преимущество метода глубинного интервью заключается в том, что во время сбора данных представляется возможным проследить формирование жизненных стратегий через биографию информантов. Глубинное интервью дает возможность затронуть сенситивные аспекты темы (моральные трудности, конфликты), что было бы проблематично в использовании других методов.

Подготовительный этап исследования состоял из анализа литературы, выявлении основных концепций и построении теоретической рамки исследования.

При подготовке к полевому этапу работы был составлен гайд проведения качественного интервью с волонтерами, ведущими индивидуальную зоозащитную деятельность. Было продумано информированное согласие, которое в краткой форме использовалась в рекрутинговом письме, и в полной форме оговаривалось информанту перед началом интервью. После устного согласия информанта включалась диктофонная запись. Также на этом этапе было произведено построение выборки и начался рекрутинг информантов. Стоит отметить, что рекрутинг осуществлялся постепенно, по 1-3 договоренностей за одну точку входа в поле.

Выход в поле. Первое пилотажное интервью показало некоторые недочеты в гайде (длительность интервью составила примерно 1,5 часа), после чего вопросы были переформулированы или вовсе убраны из гайда. Второе и последующие интервью подтвердили правильность редактирования после пилотажа.

Ко всем двадцати интервью были написаны полные транскрипты, данные во всех транскриптах были анонимизированы.

Итоговый этап - это анализ полученных во время интервью данных и формулирование выводов исследования.

Всего в ходе исследования было собрано 20 интервью, 10 интервью с волонтерами в приютах для бездомных животных г. Санкт-Петербург и 10 интервью с зоозащитниками, ведущими индивидуальную зоозащитную деятельность. Для каждой группы был создан свой гайд, так как большая часть вопросов не могла быть переиспользована. Стоит отметить, что часть полевого материала была собрана в рамках прошлогодней работы над курсовой работы, а именно тогда были собраны 10 интервью с волонтерами в приютах. В этом году стояла задача собрать еще 10 интервью, но на этот раз с индивидуальными зоозащитниками.

В выборку попали волонтеры-зоозащитники, которые заняты своей деятельностью либо на базе приютов для бездомных животных, либо их деятельность является индивидуальной. Возраст попавших в выборку варьировался от 18 до 63 лет, опыт волонтерства начинался от 5 месяцев. Всего в выборку попало 4 мужчины и 16 женщин, что примерно отображает гендерный состав волонтерского зоозащитного сообщетсва.

Поиск людей осуществлялся через социальные сети «ВКонтакте» и «Инстаграмм» по соответствующим теме хэштегам и также через тематические группы в вышеуказанных социальных сетях. Помимо этого использовался метод снежного кома, помогающий найти людей, которые не ведут активную жизнь в социальных сетях, но активно занимаются зоозащитной волонтерской деятельностью в офлайне.

Анализ проведен при использовании метода открытого кодирования. Кодирование заключается в выявлении в данных общих и различных черт. Кодирование транскриптов интервью производилось в программе для качественного анализа данных NVivo. Всего аналитический этап можно разделить на 3 этапа:

1. Построчный анализ, а именно поиск ключевых фраз и слов, которые несут значимый для задач работы смысл.

2. Наклеивание ярлыков на феномены. Каждому коду была присвоена своя категория, посредством чего коды были структурированы.

3. Группировка полученных категорий. Сгруппированы категории были по смысловому признаку, некоторые категории стали подкатегориями более общих.

Трудности, возникшие в ходе полевого исследования

В ходе полевой работы я столкнулась с некоторыми трудностями, которые стоит учесть в будущей деятельности.

Во-первых, трудности возникли во время рекрутинга информантов. Основной способ рекрутинга в моей практике - социальная сеть ВКонтакте. Во время этого этапа я столкнулась со множественными отказами или игнорированием моих сообщений. Причем даже использование метода снежного кома и упоминания того человека, кто посоветовал обратиться к рекрутируемому (с согласия этого человека) не всегда давало положительного эффекта от моего сообщения. Возможно, стоило либо изменить способ рекрутинга, то есть использовать не социальную сеть, или же стоило изменить текст сообщения для рекрутинга, возможно, оно не было способно вызвать интерес.

С поиском точек входа в поле проблем не возникло, так как я решила, что будет более репрезентативно использовать по 1 точке входа на каждые 1-3 интервью, чтобы охватить большее разнообразие (такой же метод применялся в прошлом году при сборе интервью с волонтерами в приютах, и он показал очень хорошие результаты по насыщенности данных). В качестве точек входа я использовала группы помощи животным в социальной сети ВКонтакте и соответствующие хэш-теги в Инстраграмме. Находя подходящую группу, я смотрела как администраторов, так и тех, кто оставляет комментарии и делает репосты к себе на страницу. Это помогло пообщаться с разными по вовлеченности в зоозащиту людьми, что помогло сделать данные более разноплановыми, но в то же время на основные вопросы я получала схожие ответы, что дает мне сделать вывод о том, что мне удалось построить репрезентативную выборку, которая поможет мне объективно раскрыть жизненные стратегии зооволонтеров.

В своем поле я не столкнулась с барьерами, так как волонтеры-зоозащитники ведут довольно активную социальную жизнь и по роду своей деятельности привыкли к общению. Однако, возможно, причиной множественных отказов было недоверие ко мне как к исследователю с непонятной целью, что может являться барьером поля. Недоверие может быть связано с тем, что у зооволонтеров есть «вражеские» группы людей, с которыми, возможно, они могли проассоциировать любого, кто написал им с непривычным для них посылом. Для преодоления этого барьера у меня была попытка использования метода снежного кома, однако она не особо повлияла на ситуацию.

Ограничением исследования стала бытовая проблема - нехватка у людей времени на встречи и развитие ситуации с коронавирусной инфекцией. Это безусловно растянуло по времени этап сбора данных, но с этими ограничениями получилось справиться в срок.

2.2 Анализ эмпирических данных

2.2.1 Критическое осмысление жизненного опыта

Анализ жизненного опыта волонтеров будет включать в себя следующие пункты, выстроенные по значимости для анализа, а не по временной последовательности. Первым, самым важным для конструирования жизненных стратегий, является опыт включения волонтера в зоозащитную деятельность, то есть начало пути. Второе - критическое осмысление своего пути с начала деятельности до настоящего момента. Третье - взгляд волонтера на свою жизнь до начала волонтерской деятельности.

В ходе анализа удалось выявить как общие для индивидуальных и институционализированных зооволонтеров траектории включения в деятельность, так и уникальные для каждой группы. Вначале рассмотрим общие для обеих групп.

Во-первых, часть волонтеров отмечает, что их приход в зоозащитную деятельность был случайный, не целенаправленный: «Я случайно увидела, вот, как бы, //имя// призыв, что: "Помогите, ААА, приходите к //кличка//"-, как бы. Я откликнулась, хотя я очень боялась собак» (Ж, 36л., опыт 5 лет, индивидуал). Те информанты, что пришли к деятельности случайно, не имели никаких представлений о сфере зоозащиты и отмечают, что у них были некоторые трудности с вхождением в сферу: «Никаких вообще познаний про волонтёров, приюты, как у многих людей у меня тоже не было. То есть я вообще не очень понимала, как эта система работает, как животные попадают в приют, какого качества приют, что у них внутри, как сделать пиар, куда выставлять животных в рекламу, я не знала ничего» (Ж, 33л., опыт 6 лет, индивидуал).

Во-вторых, это желание найти новое для себя занятие, хобби. Изначально рассматривалось информантами как временная деятельность, больше как проведение досуга, которое, в большинстве случаев, переросло в длительную помощь животным: «А тут так получилось, что новогодние каникулы, праздники. В общем-то, у меня никаких планов не было, и я решила, почему бы не съездить, хотя бы познакомиться с этим, как оно работает и будет ли у меня возможность этим заниматься? Оказалось, что будет.» (Ж, 27 л., опыт 6 мес., институц.).

В-третьих, приход к волонтерству был осознанным жизненным выбором, то есть целенаправленное желание помочь животным: «Вот, и как раз с конца прошлого года у меня появилось свободное время и я тут же по всем знакомым там: «что, куда, кому нужна помощь?», съездила в несколько приютов, но вот осталась на вот этих…на приюте «*название приюта*»» (Ж, 31 г., опыт 6 мес, институц).

В-четвертых, часть волонтеров попали в эту сферу через рекомендации знакомых, которые также имели отношение к зоозащите: «Ну и, в общем, а потом меня позвали куратором. Когда так все очень быстро завертелось» (Ж, 38., опыт 1 год, индивидуал). Эта траектория включения хоть и присутствовала в обеих группах, но оказалась довольно малочисленной. Возможно, это связано с тем, что волонтерам не свойственно активно агитировать окружение вступать в эту сферу, так как они считают, что человек самостоятельно приходит к этому: «И с этой волонтёрской ну это сами понимаете, каждому свой крест дается при рождении, и ты уже никуда не денешься»(Ж, 63 г., опыт всю жизнь, индивидуал).

Наконец, некоторые информанты пришли к желанию помогать животным через личные утраты, стрессы или потрясения: «все через горе получается. Ну и, я хочу сказать, что все зоозащитниками и становятся, как бы, через какой-то стресс, либо потрясение. Эмоциональное, либо физическое» (М, 47л., опыт 6 лет, индивидуал). Помимо этого здесь можно выделить особенный наратив, а именно попытка исправить свои ошибки, то есть возникает религиозный подтекст и зоозащитная деятельность воспринимается как своеобразный способ отпущения грехов для верующих людей: «знала одного человека, сейчас мы не общаемся, я даже ничего не знаю о его судьбе, но, тем не менее, он работал в приюте. Вот там это было чисто искупление вины. Он на машине ехал и задавил собаку» (Ж, 27л., опыт 5 мес, институц.).

Уникальной для индивидуального зооволонтерства стала траектория, которая связана с влиянием социальных сетей на человека, так как именно через трансляцию другими волонтерами своей деятельности у информанта появилось желание попробовать свои силы в сфере: «Меня скорее Инстаграм подтолкнул. Я была подписана на нескольких московских волонтеров, очень восхищалась их деятельностью» (Ж, 38., опыт 1 год, индивидуал).

Следующий этап анализа - критическое восприятие трансформации своего жизненного пути со стороны самих волонтеров.

Самым главным в этом пункте являлось то, что многие, получив опыт в сфере, имели критическую оценку своих действий в начале деятельности: «когда начала этим заниматься мне кажется, что я не совсем корректно понимала, что и зачем я делаю…ну на самом деле, чем дальше я иду, чем осознанней сама становлюсь, чем я собственно и приближаюсь к здравому какому-то подходу и смыслу» (Ж, 23л., опыт 5 лет, индивидуал). По большей части рефлексию о своем пути и о необходимости трансформации жизненных стратегий вызывало желание сделать свою деятельность более эффективной и успешной. Здесь возникает нарратив выделения критериев успешности и можно выделить 3 основных: качество, скорость пристройства и количество пристроенных или спасенных животных («Ну как бы по количеству и качеству пристроенных животных думаю, что мы молодцы, за это время прилично постарались» (Ж, 33л., опыт 6 лет, индивидуал).

Критическое осмысление и трансформация жизненных стратегий происходила при переходе определенного рубежа накопленного опыта и для некоторых информантов этот этап был переломным, так как полностью переопределял дальнейшие шаги: «И потом я поняла, что я почему-то не догадывалась, что меня интересует зоопсихология, кинология, мне нужно этим заниматься, потому что вот оно как бы как я могу себя реализовать как специалиста» (Ж, 23л., опыт 5 лет, индивидуал).

Взгляд волонтера на свою жизнь до начала волонтерской деятельности также имеет отношение к анализу жизненных стратегий, так как в некоторых случаях конструирование жизненных стратегий началось с тех этапов жизни.

Для формирования жизненных стратегий волонтеров-зоозащитников важным аспектом оказался процесс первичной социализации. Многие информанты отмечали, что либо родители привили им любовь к животным, либо в детстве это получилось через других агентов социализации (окружение во дворе, соседи), либо через потребление медиа-контента (просмотр мультфильмов и фильмов):

«Мне вот всегда больше кукол нравились собаки *со смехом* с детства. И, наверное, сейчас… это уже переросло, ну, в… нет, наверное, в мою жизнь. Ну, как, как объяснить моё отношение к животным, нооо одним словом никак. Наверное, это, как бы, уже такой красной нитью через мою жизнь проходит, чтооо это часть меня, наверное. Вот, вот этот вот мир» (Ж, 27л., опыт 3 лет, институц.)

«Поскольку в доме всегда были животные, иии, всегда животные подбирались, там родителями, бабушкой с дедушкой, всегда кого-то да приютят, там кошечку, собачку. Аааа, мне привили вот такую вот любовь к животным» (Ж, 31 г., опыт 6 мес, институц).

Важно отметить, что вопрос о детстве не задавался в гайде, но, тем не менее, этот дискурс возник в речи более половины информантов. Возникновение этого нарратива позволяет сделать вывод о том, что общение с животными и показательный предмет родственников может дать толчок к формированию установок о помощи животным. Интересно отметить, что нарратив влияния детства на осознанную зоозащитную деятельность чаще всего проявлялся в речи более молодых информантов. Соответственно можно сделать вывод о том, что детский опыт является началом накопления жизненного опыта, который в дальнейшем рефлексируется индивидом и помогает сформировать жизненные стратегии.

Часть информантов занималась помощью зоозащитному движению до становления волонтером, то есть на момент начала их личной волонтерской деятельности у них уже сформировались определенные представления о сфере защиты животных, они имели знания о практиках волонтерской деятельности и помогали в рамках благотворительных акций. Некоторые информанты даже занимались передержкой собак, но они сами отмечают, что это было не регулярной помощью, и они не приписывают это к своему волонтерскому опыту:

«Изначально я, как и многие люди помогала деньгами...если я кого-то подбирала…потом долго и упорно искала дом, потому системы в голове не было, как это правильно делается. Никаких вообще познаний про волонтёров, приюты, как у многих людей у меня тоже не было. То есть я вообще не очень понимала, как эта система работает, как животные попадают в приют, какого качества приют, что у них внутри, как сделать пиар, куда выставлять животных в рекламу, я не знала ничего.» (Ж, 33г., опыт 6 лет).

Из этого можно сделать вывод, что становление жизненного пути как зооволонтера зачастую становится не стихийным, а имеет ряд определенных предпосылок в прошлом опыте индивида.

Всем информантам, имеющим домашних животных, был задан вопрос о том, как именно эти животные у них появились. В отчетах прослеживается общая черта: животные в основном были либо спасены с улицы самостоятельно, либо же взяты из приюта, единицы были куплены у заводчиков (и стоит отметить, что покупка животных производилась до становления информанта как волонтера). Причем для некоторых волонтеров именно заведение своего собственного домашнего животного через его спасение или «усыновление» стало отправной точкой для начала волонтерского пути: «Ээээ, потом так получилось, что мы взяли первую собаку на передержку. Я его уговорила. Пристроили её, я очень плакала, очень сильно, потому что очень сильно полюбила её и решила… И как-то судьба меня свела с приютом. Вот. Я начала помогать приюту. «(Ж, 27л., опыт 3 лет, институц).

В заключении данного параграфа можно сделать следующие выводы: у институционализированного и индивидуального волонтерства по большей части совпадают траектории включения в зоозащитную деятельность, что оказывает воздействие на формирование схожих жизненных стратегий. Накопление жизненного опыта и его критическое осмысление являются важными аспектами в конструировании жизненных стратегий. Рефлексия опыта и его критическое осмысление иногда приводят к трансформации жизненных стратегий. Особенной категорией анализа стал детский опыт информантов, который повлиял на дальнейшее становление индивида как волонтера в сфере зоозащиты

2.2.2 Ценностные ориентации волонтеров

Ценностные ориентации волонтеров по большей части транслируются через их деятельность, однако в ходе анализа данных удалось выделить и другие ценностные установки, которые направлены не на сферу зоозащиты, а на социальное окружение, и которые оказывают влияние на формирование жизненных стратегий, а в некоторых случаях делают необходимым трансформировать стратегии.

Ценности можно поделить на личные и общественные, что необходимо принимать во внимание при анализе жизненных стратегий. У индивидуальных и институционализированных волонтеров выявились схожие ценности.

Основная личная ценность волонтеров - это любовь к животным и пропаганда ответственного отношения к ним: «И животные, мне кажется, это самые бесправные создания на это планете, к сожалению, и если хоть кто-то не будет им помогать, то боюсь, что они просто все вымрут, и не останется никого. Животных надо оберегать, заботиться, холить и лелеять, и хозяева этой планеты они» (Ж, 32л., опыт 4 л., индивид). Эта ценностная установка пронизывает все зоозащитное движение и является основным мотивом деятельности зооволонтеров.

Вторая группа личных ценностей - это восприятие долга человека, ценностная установка тесно связана с уровней социальной ответственности. «Важной особенностью, неоднократно появляющейся в речи информантов, стала фраза «кто, если не я» и различные вариации этого выражения. Это часто связано с тем, что даже в сложных ситуациях, когда у самих волонтёров практически не остаётся сил, им приходится продолжать работу, в связи с внутренним ощущением того, что никто другой за них её не сделает: «Но, честно скажу, у меня был момент, когда я была на пределе, когда я понимала, что я уже не хочу, но кроме меня никто не сделает»(Ж, 27 л., опыт 3 г., институц.)» [Смирнова К.И., 2019]

Третья группа личных ценностей связана с вегетарианским движением и состоит в понимании ценности каждой жизни. Воспринимается неприемлемым выборочное умерщвление животных и их использование в производстве товаров и продуктов питания: «я не понимаю, как можно спасть одних животных, убивая при этом других. Поэтому для меня это все-таки, конечно, наверное, и отказ от животных, от всех, вещей... У меня, кстати, все это тоже не кожаное. Если что. То есть, я не ношу ни кожу, не приемлю мех. Не принимаю, потому что убивать животных…» (Ж, 38л., опыт 1 г., индивид.).

Четвертая группа личных ценностей выявилась в основном у индивидуальных волонтеров, так как для них этот вопрос более актуален. Ценностная установка касается благотворительности и материальных благ. Одна из практик индивидуальных зоозащитников связана со сбором пожертвований на свою деятельность, поэтому многие информанты отмечают, что деньги - это ценный ресурс, важно им правильно и разумно пользоваться и относиться к пожертвованиям надо с благодарностью и честностью: «людей много хороших очень, и хотят помочь, и тому, и этому, и этой группе, и этому животному, но поэтому и 10 рублей это счастье, что человек может послать хотя бы 10 рублей, что ему не безразлично» (Ж, 63 г., опыт всю жизнь, индивидуал).

Следующая группа ценностей относится к общественным. В первую очередь стоит упомянуть отношение к демократической системе общества «я считаю, что демократия есть то, что они уважают мое мнение, я уважаю их мнение. Я им не говорю кого спасать, они мне не говорят кого спасать».(Ж, 46л., опыт 11 л., индивид). Эта установка является важной в зоозащитной деятельности, так как именно она помогает минимизировать количество конфликтных ситуаций с окружающим социальным пространством. Этой общественной установкой руководствуются многие волонтеры в своей деятельности, так как сфера потенциально конфликтогенна за счет разных взглядов на отношение к животным со стороны общества и со стороны зоозащиты: «Это жизнь животных, которые чреваты наши разборки, чреваты угрозой жизни, наверное». (Ж, 46л., опыт 11 л., индивид)

Помимо этого, общественной ценностью является вера в такие качества людей как добро, сострадание, высокий уровень морали:

«Именно мне кажется такое общее принятие, просто добрый поступок, ну давайте добавим его нашу, условно говоря, копилку добрых дел, и от этого мир станет добрее. Ну ведь действительно нужно жить, просто чтобы мир становился добрее. А как он станет добрее, ну это не наше дело. Наше дело просто вносить свою маленькую лепту, а то что потом он станет добрее, это 100%, потому что я настолько верю в это» (Ж, 46л., опыт 11 л., индивид).

«В конечном итоге информанты описывают то, какими, по их мнению, должны быть другие люди, чего им не хватает, частично противопоставляя им себя. Прежде всего, вина за то, что животные оказываются на улице, безусловно лежит на тех людях, их бывших хозяевах, которые пошли на подобный шаг и бросили своего питомца или же отдали в приют: «хозяин поступил, конечно, по-свински, эээ, собаку привез в приют на передержку»(М, 50 л., стаж волонтерства 1 г.).» [Смирнова К.И., 2019]

И, наконец, особой категорией ценностей стала семья и наличие поддержки с ее стороны. Волонтеры отмечали, что поддержка семьи важна для продолжения их деятельности, и что это является для них источником сил и мотивации: «Еще очень важно, когда тебя поддерживает семья. Вот. У нас... Ну, меня муж очень поддерживает, дочка тоже. Мы все немножко двинутые в этом смысле» (Ж, 38л., опыт 1 г., индивид). Помимо этого, негативное отношение к волонтерству со стороны семьи может привести к трансформации жизненной стратегии волонтера, а именно в необходимости завершить свою деятельность во избежание распада семьи:

«Все мы девушки, у которых есть мужья, или там молодые люди, или еще что-то, они все страдают от одного. Пока ты делаешь это первый год, твои родственники смотрят нормально, но когда ты начинаешь бесконечно при них говорить по телефону, когда ты постоянно нервничаешь, там плачешь, психуешь, куда-то едешь ночью, днем, и так далее. Или там ты не можешь проводить вместе выходные, от этого страдают твоя семейная жизнь - это плохо, становится плохо» (Ж, 33г., опыт 6 л., индивид).

В заключении этого параграфа стоит отметить, что наличие у информантов как личных, так и общественных ценностей полностью соотносится с положениями теоретической рамки исследования. Наличие этих ценностей и их единовременное существование в сознании индивида структурируют жизненные стратегии, так как во время становления жизненных стратегий необходимо согласовывать как личное мировоззрение, так и общественные нормы и моральные устои.

2.2.3 Планы на будущее в рамках волонтерской деятельности

Планы на будущее можно поделить на 3 основных стратегии, общих для обеих групп.

Во-первых, это продолжение деятельности в нынешнем формате: «Как мы говорим с супругой: "Больше зарабатывать, чтобы больше помогать". *смеется* Вот как-то так.» (М, 47л., опыт 6 лет, индивидуал). Здесь стоит отметить, что информанты не отрицают изменения этой стратегии в дальнейшем, так как они понимают, что может произойти еще один переломный момент, связанный с рефлексией о своей деятельности и о необходимости сменить траекторию: «Не знаю, я таких планов прям, не строила, просто дальше приезжать, узнавать о других приютах. Открыть свой приют, вряд ли, я не смогу...мне пока, в этом плане, еще не все познала» (Ж, 24л., опыт 2 г., институц)

Вторая стратегия планов на будущее - это переквалификация (например, становление зоопсихологом и оказание профессиональной волонтерской помощи). Эта стратегия оказалось самой часто по упоминаниям информантами, так как многие из них чувствуют потенциал развития в сфере зоозащиты и, что самое главное, чувствуют недостаток профессиональной помощи и имеют желание этот недостаток сократить: «Планы на будущее - продолжить обучение зоопсихологии. Стать очень, не то чтобы успешным, востребованным, крутым специалистом, а стать действительно специалистом, который может оказать качественно эту услугу, потому что таких очень мало». (Ж, 23л., опыт 2 г., индивид.)

Последняя стратегия - прекращение деятельности по защите животных. В основном это высказывание встречалось вместе с описанием трудностей, с которыми сталкивается волонтер в своей деятельности: «Уйти на пенсию. Я уже всем так говорю. Ну, надеюсь, что когда-то, все таки, будет полегче» (Ж, 47л., опыт 11 л., индивид). Возможно, высказывание такой позиции связано с опасениями по поводу эмоционального выгорания и усталости, которое часто упоминалось большей частью информантов.

Особенным планом на будущее у индивидуальных зоозащитников является переход в организаторскую деятельность, а именно учреждение приюта или благотворительного фонда, то есть создание институциональной организации: «Открыть фонд. Открыть реабилитационный центр для собак. Это прям, вот, ближайшие планы. В дальнейшем, я надеюсь, что я бы смогла как-то, немножечко отойти от активного, этого вот, бегания по улицам» (Ж, 38л., опыт 1 г., индивид.).

Интересно отметить, что эту стратегию высказало половина информантов, которые относятся к индивидуальным зоозащитникам. В то время как волонтеры на базе приютов не имеют планов по открытию собственных организаций. Как максимум они рассматривают только попытки реализовать свой волонтерский потенциал на базе других, уже существующих, приютах: «Эээ, другие приюты надо подробнее поизучать, раз у нас сейчас такие, такие мероприятия проводятся. Приехать как-то в другой приют с уборкой помочь» (Ж, 22л., опыт 2 г., институц).

В заключении стоит отметить, что среди индивидуальных зоозащитников получилось выделить 4 основных стратегии на будущее, в то время как для волонтеров в приюте одна стратегия отсутствует. Что интересно, эта выделяющаяся стратегия затрагивает переход от индивидуального волонтерства в рамки институционального.

2.3 Выводы

1. Конструирование жизненных стратегий по большей части не отличаются у индивидуальных и институционализированных волонтеров несмотря на то, что приюты являются институтами, накладывающими ограничения на деятельность волонтеров, а индивидуальная зоозащита считается более свободной в своем выборе. В ходе анализа удалось выявить некоторые различия между группами, но они не являются факторами влияния на конструирование особенностей жизненных стратегий волонтеров.

2. Во время сбора полевого материала удалось выявить существенные различия в практиках, трудностях и обоюдном восприятии обеих групп, но эти аспекты не относятся к факторам, влияющих на формирование особенностей жизненных стратегий, поэтому в анализе учтены не были.

3. У институционализированного и индивидуального волонтерства по большей части совпадают траектории включения в зоозащитную деятельность. Траектории не влияют на долгосрочность включения в зоозащитную деятельность, помимо этого, в общем, они приводят к схожим положениям волонтера в пространстве зоозащиты.

4. Становление жизненной стратегии индивида как волонтера может начаться на любой этапе жизни, в том числе и с самого детства. Выяснилось, что процесс ранней социализации может привести к осознанному желанию помогать животным в будущем.

5. При накоплении опыта и его критическом осмыслении может произойти трансформация жизненных стратегий вплоть до полного изменения планируемой цели.

6. Ценностные ориентации волонтеров по большей части транслируются через волонтерскую деятельность, однако в ходе анализа данных удалось выделить и другие ценностные установки, которые направлены не на сферу зоозащиты, а на социальное окружение, и которые оказывают влияние на формирование жизненных стратегий, а в некоторых случаях делают необходимым трансформировать стратегии.

7. Ценности можно поделить на личные и общественные, что необходимо принимать во внимание при анализе жизненных стратегий. У индивидуальных и институционализированных волонтеров выявились схожие ценности.

8. К личным ценностям можно отнести: любовь к животным и пропаганда ответственного отношения к ним; восприятие долга человека, ценностная установка тесно связана с уровней социальной ответственности; понимании ценности каждой жизни (связано с вегетарианством); отношение к благотворительности и материальным благам.

9. К общественным ценностям относятся: демократические устои общества (право на мнение и свободу выбора), вера в доброту и высокий уровень морали человечества в целом.

10. Особой категорией ценностей стала семья и наличие поддержки с ее стороны. Волонтеры отмечали, что поддержка семьи важна для продолжения их деятельности, а негативное отношение к волонтерству со стороны семьи может привести к трансформации жизненной стратегии волонтера, а именно в необходимости завершить свою деятельность во избежание распада семьи:

11. Планы на будущее можно поделить на 3 основных стратегии, общих для обеих групп: продолжение деятельности в нынешнем формате, переквалификация (например, становление зоопсихологом и оказание профессиональной волонтерской помощи), прекращение деятельности по защите животных.

12. Особенным планом на будущее у индивидуальных зоозащитников является переход в организаторскую деятельность, а именно учреждение приюта, то есть создание институциональной организации.

Заключение

Целью данной работы было изучить жизненные стратегии волонтеров-зоозащитников и выявить особенности конструирования жизненных стратегий на примере индивидуального и институционализированного волонтерства.

Методологическим основанием данной работы выступала концепция жизненных стратегий в рамках конструктивисткой парадигмы.

Жизненные стратегии рассматривались «как символически опосредованные и выходящие по своему воздействию за пределы сознания идеальные образования, реализующиеся в поведении человека его ориентиры и приоритеты» [Резник Т. Е., Резник Ю. М., 1995], где необходимо учитывать двойственность социального мира, а именно разделение на личные установки индивида и нормы и ценности общества[Резник Т. Е., Резник Ю. М., 1995]. В ходе анализа в качестве ориентиров изучались ценности волонтеров зоозащитников. Наличие у информантов как личных, так и общественных ценностей полностью соотносится с положениями теоретической рамки исследования. Наличие этих ценностей и их единовременное существование в сознании индивида структурируют жизненные стратегии, по большей части эти ценности транслируются через волонтерскую деятельность

Реализация жизненных стратегий, т.е. достижение планов, невозможно без осмысления прошлого и настоящего социального опыта. [Самойлов С. Ф., Тимофеева Н. И., Шеуджен Н. А., 2016]. В ходе анализа выявилось, что при накоплении опыта и его критическом осмыслении может произойти трансформация жизненных стратегий вплоть до полного изменения планируемой цели.

Таким образом, для выявления жизненных стратегий в анализ были включены: прошлый и настоящий социальный опыт и его критическое осмысление, идеальные образования (ценности) и планы на будущее (индикаторы). Анализ всех категорий помог сформулировать, какие жизненные стратегии конструируются у волонтеров зоозащитников.

Для волонтеров в приютах выявлены следующие жизненные стратегии: продолжение деятельности на уровне одного приюта; расширение своей деятельности на другие зоозащитные организации.

Для индивидуальных волонтеров выявлены следующие жизненные стратегии: продолжение деятельности как индивидуального волонтера; переход в институциональные рамки зоозащитного движения.

В обеих группах также было выявлено две общие стратегии: переквалификация и переход к другой категории волонтерской деятельности и желание прекратить конструирование своей жизненной стратегии как волонтера в сфере зоозащиты.

Таким образом, в результате исследования выяснилось, что жизненные стратегии у индивидуального и институционализированного волонтерства формируются схожим образом несмотря на то, что волонтерская деятельность на базе приютов отличается от индивидуальной волонтерской деятельности ограничениями от институтов, другим набором практик, трудностей и так далее. Отличия в конструировании жизненных стратегий не являются значимыми и обусловлены лишь принадлежностью волонтеров к разным группам.

В рамках исследования удалось достичь всех поставленных целей и задач. Результаты исследования являются актуальными и перспективными и могут быть использованы в качестве пилотажного материала для проведения дальнейших исследований в сфере зооволонтерства.

Список использованной литературы

1. Adler A. The practice and theory of individual psychology. Routledge, 2013. Т. 133.

2. Arcari P. Normalised, human-centric discourses of meat and animals in climate change, sustainability and food security literature //Agriculture and human values. 2017. Т. 34. №. 1. С. 69-86.

3. Broad G. M. Effective animal advocacy: effective altruism, the social economy, and the animal protection movement //Agriculture and human values. 2018. Т. 35. №. 4. С. 777-789.

4. Campbell D. E. Social capital and service learning //PS: Political Science & Politics. 2000. Т. 33. №. 3. С. 641-646.

5. Cnaan R.A., Handy F., Wadsworth M. Defining who is a volunteer: Conceptual and empirical considerations. Nonprofit and Voluntary Sector Quarterly. 1996. Vol. 25. No. 3. P. 364-383.

6. Evans E. Constitutional inclusion of animal rights in Germany and Switzerland: how did animal protection become an issue of national importance? //Society & Animals. 2010. Т. 18. №. 3. С. 231-250.

7. Garner R. Political animals: Animal protection politics in Britain and the United States. Springer, 2016.

8. Henriksen L. S., Svedberg L. Volunteering and social activism: Moving beyond the traditional divide //Journal of Civil Society. 2010. Т. 6. №. 2. С. 95-98.

9. Kay T., Bradbury S. Youth sport volunteering: developing social capital? //Sport, education and society. 2009. Т. 14. №. 1. С. 121-140.

10. McDougle L. M., Greenspan I., Handy F. Generation green: understanding the motivations and mechanisms influencing young adults' environmental volunteering //International Journal of Nonprofit and Voluntary Sector Marketing. 2011. Т. 16. №. 4. С. 325-341.

11. Neto C. et al. The impact of an ethics committee on animal protection //Revista Bioйtica. 2017. Т. 25. №. 3. С. 630-635.

12. Reed A. An office of ethics: meetings, roles, and moral enthusiasm in animal protection //Journal of the Royal Anthropological Institute. 2017. Т. 23. №. S1. С. 166-181.

13. Russel WMS, Burch RL. The principles of humane experimental technique. Wheathampstead: Universities Federation for Animal Welfare; 1992. p. 64-6.

14. Unti B., Rowan A. N. A social history of postwar animal protection. 2001.

15. Voicu B., Voicu M. Volunteers and volunteering in Central and Eastern Europe //Sociolуgia. 2009. Т. 41. №. 6. С. 539-563

16. Zimmer A., Smith D. H., Alijla A. Political parties and political volunteering/participation //The Palgrave Handbook of Volunteering, Civic Participation, and Nonprofit Associations. Palgrave Macmillan, London, 2016. С. 495-515.

17. Абульханова-Славская К. А. Стратегия жизни. М.: Мысль, 1991. Т. 5.

18. Антонова Т. В. Культурное волонтёрство: социальная сущность и основные задачи //Культура, наука и искусство-современные векторы развития вуза культуры. 2018. С. 73-76.

19. Белановский Ю. С., Ширшова И. В. Мир социального волонтерства //М.: ГБУ города Москвы «Мосволонтёр. 2018.

20. Боровик М. А., Михель Д. В. Движения по защите животных: история, политика, практика //Журнал исследований социальной политики. 2010. Т. 8. №. 2.

21. Бякирова Г. А. Волонтерство: социальный феномен трудовой значимости //Актуальные проблемы гуманитарных и естественных наук. 2016. №. 5-3. С. 140-143.

22. Верещак Ю. В. Мир экологического волонтерства //М.: ГБОУ Москвы «Мосволонтер. 2018.

23. Волокитина А. А. Жизненные стратегии молодежи в условиях профессионального выбора //Знание. Понимание. Умение. 2010. №. 4.

24. Воронова Е. А. Добровольчество как форма благотворительности в современной России //Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 12. Социология. 2011. №. 1.

25. Елеева А. Б. Сравнительный анализ понятий добровольчество и волонтерство //Молодой ученый. 2010. №. 1-2-1. С. 294-297.

26. Макарова М. Н. Волонтерство и активизм: проблемы взаимосвязи //Молодежь XXI века: образ будущего. 2019. С. 202-203.

27. Масоров С. Д., Кузьминчук А. А. Политическое волонтерство как инструмент политической социализации и способ достижения политической власти //XXII Уральские социологические чтения. Национальные проекты и социально-экономическое развитие Уральского региона.--Екатеринбург, 2020. 2020. №. 22. С. 53-56.

28. Н. Ю. Масленцева Cоциологические основания концепции стиля жизни // Вестник Челябинского государственного университета. 2010. № 31 (212). Философия. Социология. Культурология. Вып. 19. С. 147-150

29. Оберемко О. А. Волонтер или доброволец: элементарные объяснения для самоопределения //Социологические исследования. 2016. №. 6. С. 94-101.

30. Омельченко Е. Л. Молодежь: открытый вопрос. Симбирская книга, 2004.

31. Осипова Л. Б., Энвери Л. А. Жизненные стратегии молодежи: опыт социологического исследования //Экономические и социальные перемены: факты, тенденции, прогноз. 2016. №. 4 (46).

32. Ошехина, О.В. Волонтерство как технология воспитания студенческой молодежи О.В. Ошехина // СОЦИС.-2017.- №5.- С.57-64.

33. Патрушев С. В. Гражданская активность: институциональный подход (перспективы исследования) //Полис. 2009. Т. 6. С. 25.

34. Певная М. В. Волонтерство как социальный феномен: управленческий подход: диссертация на соискание ученой степени доктора социологических наук: 22.00. 08: дис. б. и., 2016.

35. Певная М. В. Волонтерство как социологическая проблема //Социологические исследования. 2013. №. 2. С. 110-119.

36. Певная М. В. Студенческое волонтерство: особенности деятельности и мотивации //Высшее образование в России. 2015. №. 6.

37. Полутин С. В., Самойлова Е. А. Социологический портрет российского зоозащитного движения //Регионология. 2020. Т. 28. №. 1 (110).

38. Попова Е.Г., Певная М.В. Российские волонтеры в зеркале общественного мнения // Современные проблемы науки и образования. 2015. № 1. С. 14-23

39. Пушкарёва Т. В., Мельникова В. Н. Волонтерство как добровольная благотворительная деятельность //Вестник Костромского государственного университета. 2013. Т. 19. №. 1.

40. Пьер Б. Структура, габитус, практика //Журнал социологии и социальной антропологии. 1998. Т. 1. №. 2.

41. Резник Т. Е., Резник Ю. М. Жизненные стратегии личности //Социологические исследования. 1995. №. 12. С. 100-105.

42. Репешко Е. Е. Волонтерство в России: основные проблемы и способы их решения //Ученые записки Российского государственного социального университета. 2012. №. 10. С. 106-109.

43. Рублева Е. В. Культурное волонтерство как приоритетное направление развития социально-культурной деятельности //«Культурологические чтения-2016».--Екатеринбург, 2016. 2016. С. 244-248.

44. Самойлов С. Ф. Жизненная стратегия человека как предмет социально-онтологического исследования //поиск: Политика. Обществоведение. Искусство. Социология. Культура. 2017. №. 2. С. 119-129.

45. Самойлов С. Ф., Тимофеева Н. И., Шеуджен Н. А. К анализу специфики социологического подхода к пониманию жизненной стратегии //Общество и право. 2016. №. 3 (57).

46. Смирнова К.И. Волонтерство в приютах для бездомных собак как форма гражданской активности в сфере зоозащиты: Курсовая работа по направлению подготовки 39.04.01 «Социология» - 2019. 42с.

47. Тощенко Ж. Т. Парадигмы как методологические стратегии в социологии //Гуманитарий Юга России. 2016. Т. 17. №1

48. Федеральный Закон от 11 августа 1995 г. N 135-ФЗ "О благотворительной деятельности и добровольчестве (волонтерстве)" (с изменениями и дополнениями)(https://base.garant.ru/104232/647d4968ec9e8c50117e6f188a02fe56/)

49. Хворостьянова Н.И. Волонтерство в российском обществе и в российской социологии: взгляд из-за рубежа // Социологический журнал. 2017. Том. 23. № 2. C. 136-152.

50. Чередниченко Г. А. Молодежь России: социальные ориентации и жизненные пути (Опыт социологического исследования). 2004.

51. Чуйков О. Е., Смирнова Д. О. Волонтёрство как социокультурное явление: практика реализации и мотивы участия // Известия Юго-Западного государственного университета. Серия: Экономика. Социология. Менеджмент. 2019. Т. 9, № 1 (30). С. 183-186.