Региональная специфика совершенствования человеческого потенциала и социального благополучия населения

Зачастую речь о любых обстоятельствах, так или иначе оказывающих влияние на социальное благополучие, его динамику или стабилизацию, обусловливается уже известными показателями. Среди них более отчетливы такие, которые связаны с вполне конкретными экономико-статистическими показателями - уровнем доходов, занятостью населения, уровнем ежемесячно получаемой заработной платы, продолжительностью отпуска и другими гарантиями трудовой деятельности и связанными с ними особенностями производственных отношений и т.д. Их адекватность верифицируется временем, особенностями функционирования государственной власти и в целом государства, складывающимися политическими и экономическими закономерностями регионального развития. Но все дело в том, что эти данные не всегда отражают социальные проблемы личностного порядка - те проблемы, которые испытывает на себе человек в повседневной жизни и предпринимает усилия для их решения постоянно, в течение всей своей жизни. С учетом развития человеческого потенциала и должны проводиться исследования социального благополучия. Важнейшими характеристиками социального благополучия, зависимыми от личностных приоритетов и ценностных ориентаций, социальных устремлений, должны стать как раз те показатели, которые отражают особенности развития человека. Среди них особого внимания заслуживают следующие: развитие культуры региона; сохранение культурных ценностей и норм, национального своеобразия культуры; духовная жизнь человека; смысложизненные ориентации личности; обеспеченность образовательными учреждениями (в том числе высшими учебными заведениями); шаговая доступность культурно-массовых мероприятий, музеев, библиотек, театров, кинозалов, художественных выставок; религиозность населения (в том числе отношение к религии и конфессиям различных социальных слоев и групп населения). Эти показатели являются необходимыми в оценке социального благополучия человека, но поскольку социальное благополучие всего населения региона не складывается из совокупности отдельно взятых системных показателей благополучия каждого жителя региона, необходимо иметь в виду и прочие системообразующие характеристики. Они в большей степени связаны со спецификой региональной экономики, распределением политических сил, состоянием законности и правопорядка на территории региона и отдельных его образований, состоянием соблюдения прав и свобод человека и гражданина и т.д. Таким образом, в определении социального благополучия человека и оценке социального благополучия населения региона существуют различия, предполагающие компаративистский анализ получаемых данных. Подобный опыт, как известно, уже наработан, например, социологией региона или экономической социологией и социологией труда, но вместе с тем необходимо отметить, что не всегда указанное различение в понимании двух «различных мер» социального благополучия в прикладном знании достигается. Это, думается, может достаточно заметно исказить получаемые сведения или сделать их более декларативными, а значит, малоубедительными либо неактуальными.

В сибирском регионе доступность благ для человека менее выражена из-за сложностей объективного характера - нелегких климатических условий труда, недостаточной развитости производства, определенного состояния трудовых ресурсов и т.д., но социальное благополучие вполне способно обрести реальные очертания при следующих условиях: 1) если человек получает открытый доступ к традиционным ценностям; 2) если человек имеет возможность посещать учреждения культуры, образовательные и просветительские мероприятия; 3) при существующих реальных возможностях сохранения исторической памяти; 4) при фиксации народного фольклора, распространенного на данной территории, его филологической обработки и изучения; 5) при сохранении семейных ценностей (уровень интенций человека, его ценностно-смысловых установок в антропосоциетальном базисе оценивания социального благополучия ); 6) возможности осуществления межпоколенной трансляции ценностей и норм, традиций и значений; 7) в условиях сохранения традиционных систем образования, здравоохранения, семейных отношений, социокультурной деятельности и т.д.; 8) создание ценностно-смысловых комплексов, способствующих духовно-нравственной консолидации населения в единый уникальный социум (уровень достижения и закрепления «эффекта культурной преемственности» в обществе» в антропосоциетальном базисе оценивания социального благополучия ); 9) когда государство на должном уровне обеспечивает охрану правопорядка и законности; 10) при разработке и внедрении эффективных программ социально-экономической поддержки населения с учетом региональной специфики; 11) при создании условий для доступности образовательных и культурных учреждений и повышении качества образовательных и медицинских услуг для населения и т.д. (уровень взаимодействия общества и государства в решении проблем, связанных с всесторонним развитием человека ).

Человеческий потенциал и социальное благополучие населения

Социальное благополучие может рассматриваться как утопическая характеристика человеческого существования ^[27]. Действительно, оно практически недостижимо - человеку, государству и обществу всегда есть о чем беспокоиться, к чему стремиться и всегда существует выбор (лучший или худший), каким курсом этого достичь. Социальное благополучие, таким образом, не имеет своей «конечной» точки. Но вместе с тем социальное благополучие остается, пожалуй, едва ли не основным фактором стабилизации общественных отношений - по его состоянию (но, по-видимому, не абсолютному, а все-таки относительному) можно судить о жизнеспособности региона, власти, населения, человека и в целом всего общества и всей страны. Кроме того, из всех допустимых показателей или характеристик человеческого бытия, по нашему мнению, именно категория социального благополучия как нельзя лучше демонстрирует, с одной стороны, желание и возможность органов власти сделать жизнь населения заметно лучше, но с другой стороны, показывает имеющуюся пропасть между различными слоями населения. Иногда, по-видимому, социальное благополучие выражает меру притязаний государственных органов в сферах экономического, социокультурного развития региона.

Социальная безопасность достигается посредством выполнения органами власти определенных обязательств перед населением, проживающим на конкретной территории, и перед народом в целом. Особенный характер социальной безопасности связан с тем, насколько выдержанной окажется политика государства в вопросах прежде всего экономического развития. Как известно, наличие бездефицитного государственного бюджета, финансовая самодостаточность регионов, строгая система бюджетного планирования, четкие позиции инвестиционных программ и т.д. - все это в совокупности предопределяет социальную безопасность в стране. Однако эти системные показатели, являясь объективными, зависят от антропосоциетального базиса, в центре которого -- человеческий потенциал. Социальная безопасность -- это способ или система мер по защите человека, социальное благополучие -- это конкретный результат реализации такого способа или таких мер защиты человека. Но в любом случае именно человеческий потенциал является важнейшим фактором в оценке социального благополучия населения. По мысли А.М. Красницкого, «если обращаться в исследовании социальных проблем на уровне конкретного субъекта Российской Федерации к установлению только лишь социально значимых приоритетов, подкрепляемых результативностью реализуемых всероссийских национальных проектов или, к примеру, слаженной работой государственных или муниципальных органов, то в этом случае может возникнуть иллюзия положительной динамики социального развития такого региона» ^{[28, с. 80]}. Действительно, по-видимому, недостаток такого односторонне социально-экономического обоснования социального благополучия населения видится в утрате связей с особенностями человеческого потенциала, развиваемого в условиях конкретного региона России. Очевидно, что в сибирском регионе человеческий потенциал определяется и сравнительно невеликой средней заработной платой, и тяжелыми климатическими обстоятельствами, и отдаленностью от европейской части страны и т.д. Между тем человеческий потенциал - это более широкий комплекс, позволяющий человеку реализовать свои потребности «сверх» политических и экономических: хорошее образование, интеллектуальное общение, занятия физкультурой и спортом, путешествия и др. Следует учитывать и важный мировоззренческий момент: интегративное развитие мировых цивилизаций, изменение масштаба общественных связей и отношений и изменение самого человека, его характера и психики предопределяют и ресурсы, обеспечивающие социальное благополучие - это комфорт, коммуникации, досуг, потребление и т.д. Очевидно, что человеческий потенциал позволяет личности достичь того, к чему она стремится, но в то же время социальные маркеры, обуздывающие личностные доминанты, становятся в некотором роде барьерами на пути обретения человеком своего социального благополучия. Так, в оценках провинциального среднего класса России, приводимых некоторыми исследователями ^[29], по-прежнему превалирующими являются экономикоцентричные показатели, среди которых -- личный доход человека, совокупный доход семьи, место жительства и др. Исходя из этого анализируется конкретная профессионально-трудовая ситуация, которая зависит от уровня образования среднего класса, возможностей получения второго профессионального образования, оценок престижности своей профессии и т.д. Очевидно, что так или иначе социальное благополучие человека формируется из различных источников, но при этом акцентируются те источники, которые связаны с обеспечением социальной безопасности населения и государства в целом.

Значения социального благополучия и уровня жизни населения взаимодополняют друг друга, но если социальное благополучие в общих чертах представляет собой тот идеал, к которому общество и государство должны стремиться, то уровень жизни демонстрирует положение человека в экономическом пространстве. В оценках социального благополучия, как нам кажется, решающее значение имеет антропосоциетальный базис, отражающий неразрывную связь человека, общества и культуры ^{[30, с. 23-45]}, в то время как уровень жизни населения, по мысли Л.А. Беляевой, концептуально и реально зависим от таких социально значимых систем как бедность и богатство ^[31]. Вместе с тем нельзя проводить строгую линию, дифференцирующую состояния социального благополучия и уровня жизни человека. Строго говоря и социальное благополучие, и уровень жизни населения -- это мифологизирующие категории, провоцирующие определенные недостижимые «хотения», желания или состояния человека и общества в целом. Так, к примеру, органы государственной статистики России регулярно публикуют материалы, сравнивающие все российские регионы по многочисленным критериям по сути с единственной целью -- показать, какой субъект Российской Федерации наиболее комфортен для проживания, а какой регион подобный комфорт вовсе не гарантирует. Значит ли это, что население неблагополучных регионов должно сняться с насиженных мест и как можно быстрее переехать в то место, где оно, по-видимому, станет жить значительно лучше? Конечно, нет. Однако, создавая подобную картину состязания российских регионов за социальное благополучие и за высокий уровень жизни своего населения, органы власти создают очередной миф, что где-то на острове живется много лучше, чем на просторах российских степей или в тайге.

На самом деле индекс уровня жизни населения в России, как известно, существенно ниже, чем в европейских странах, а следовательно, уже по определению не может гарантировать должный уровень человеческого благополучия. Именно поэтому до сих пор в России не избавились от так называемых мифов-маркеров, подчеркивающих социальную оставленность человека, -- это прожиточный минимум, потребительская корзина, минимальный размер оплаты труда, базовая пенсия и др. Сам факт длительного обращения в повседневной жизни или многократной эксплуатации в коммуникативных практиках этих социокультурных кодов, остающихся при этом значимыми экономическими системами, не позволяет идеализировать благополучие населения; понятно, что в условиях специально оговариваемого прожиточного минимума или минимального размера оплаты труда надеяться на социальное благополучие населения в целом вряд ли приходится. Очевидно, что использование подобных конструктов скорее предназначается для оправдания бессилия некоторых предпринимаемых государством социальных мер, поскольку такие надуманные фантомы как МРОТ, базовая пенсия и другие воспринимаются повсеместно населением негативно. Вместе с тем подобным мифологизированным понятиям противопоставлены другие социокультурные коды, которые на первое место выдвигают смыслы достижительности, стремления к лучшему и, по-видимому, идеализации социальной реальности. Одним из таких кодов, к примеру, является жизнестратегия. Согласно концепции А.Н. Бурыкина, «жизнестратегия -- это стремление и желание людей жить достойно, формировать крепкие и большие семьи, творчески и физически развиваться, образовывать новые производства и строить новые города» ^{[32, с. 148]}. На самом деле строить новые города -- это, конечно, очередной миф-маркер, соединяющий два временных пласта: век двадцать первый и век советский («строить город-сад»), и, как всякий миф, отдаляет достижимость социального благополучия, поскольку город-сад -- это скорее метафора прошлой жизни, чем социальная реальность. По нашему мнению, жизнестратегия -- это не иллюзии и мечты, а ценностно-нормативная система, подчиняющаяся прежде всего стратегии выживания человека и общества в новом тысячелетии. И в этой ценностно-нормативной системе, как справедливо полагает А.Н. Бурыкин, особое место занимают человеческий потенциал и человеческий капитал: «Человеческий капитал становится главной ценностью общества и главным фактором социально-экономического развития: только конкурентоспособное население может создавать конкурентоспособные преимущества для экономики страны» ^{[32, с. 156]}. В этой связи следует особо подчеркнуть, что для обретения социального благополучия не менее важным, если не основным является «контекст» социальной безопасности.

Жизнестратегии людей не могут быть адекватными в ситуациях, когда государству или обществу в целом угрожают серьезные экономические, политические или иные угрозы. Закрепление статуса демократического и правового государства в Российской Федерации еще не дает ощущения полной социальной безопасности -- современный человек не может надеяться на благополучную жизнь без поддержки со стороны государства и общества и поддержки прежде всего именно социальной.

Категория социальной безопасности -- явление многоуровневое. Оно обнаруживает связь с различными другими категориями, которые так или иначе отражают социальные трансформации в стране; среди них -- социальное благополучие, смысл жизни, жизнестратегия, благо, благосостояние, человеческий капитал и т.д. В концептуализации социальной безопасности в современном социогуманитарном знании на первое место выходят процессуальные характеристики, отражающие реальные действия государства, общества и каждого человека, направленные на сохранение социального единства и социальной независимости. Итак, «как определенный аспект деятельности и поведения людей, государственных и общественных институтов социальная безопасность есть выявление, предупреждение, нейтрализация, ослабление, устранение или отражение социальных угроз. Под последними понимаются возможные или реальные общественные явления, события и процессы, способные уничтожать или вызывать деградацию тех или иных социальных субъектов (личности, семьи, этноса, народа, государства и т.п.), важных для людей отношений, институтов, созданных трудом богатств или природных ценностей...» ^{[33, с. 450]}. В данном определении, как нетрудно заметить, именно процессуальным значениям отдается преимущество: социальная безопасность -- выявление, предупреждение, нейтрализация, ослабление, устранение или отражение социальных угроз. Перечисленные значения действия, имеющие отношение к социальной безопасности, довольно сложно соотнести с категорией социального благополучия, характеризуемого в социокультурных значениях блага, гармонии, традиций, ценностей, жизненных стратегий и т.д. Однако мера социальной угрозы, возникающей объективно в жестких экономических условиях развития государств мира и тем более в странах с огромной численностью населения, с бескрайними географическими пространствами, со сложным положением на карте мира социальная угроза существует всегда и продолжает существовать даже в обстоятельствах значительного прироста экономического благосостояния; но при этом, как известно, смертность населения может превышать рождаемость, а правовой нигилизм или отсутствие привитой правовой культуры не позволяют гражданам в полной мере ощущать себя защищенными от социальных угроз. Социальное благополучие с этой точки зрения может быть сравнимо как раз с ощущениями такой защищенности, складывающимися у населения под воздействием различных факторов.

Таким образом, если социальная безопасность представляет собой государственную стратегию или национальную программу по защите населения от возможных и возникающих в повседневной жизни социальных угроз, то социальное благополучие, по-видимому, есть социокультурная стратегия, направленная на закрепление в обществе согласуемых с национальной спецификой культурного развития ценностно-смысловых систем и норм, позволяющих каждому человеку чувствовать себя защищенным от социальных угроз.

Библиография

1. Социальное благополучие населения современной Сибири: монография / под общ. ред. О.Н. Колесниковой. Барнаул, 2010.

2. Человек и экономика: прогнозы и ожидания: Материалы и аналитика Международной организации труда по итогам конца 20 - начала 21 столетий / пер. со словац. СПб., 2007.

3. Сидорина Т.Ю. Феномен благотворительности и моральное самосознание // Вопросы философии. 2011. № 2.

4. Берендеева А.Б. Предмет исследования -- социальное благополучие населения // Социол. исследования. 2006. №

5. Беляева Л.А. Уровень и качество жизни. Проблемы измерения и интерпретации // Социол. исследования. 2009. № 1.

6. Ричард С. Положение человека и безопасный мир / Пер. с англ. // Социальная безопасность и глобализирующийся мир: Сб. научн. материалов. Киев, 2008.

7. Переславский В.Т. Ценностные характеристики жизни человека: благополучие и благо: Монография. СПб., 2007.

8. Социокультурные факторы развития человека и общества в ХХI веке: Сб. статей. М., 2004.

9. Рейц Ф. Декадентские настроения в мире отчуждаемых ценностей. Этика и эстетика человеческого и социально-экономического. Рига, 2009.

10. Хайруллин Д.И. Государство в решении социально значимых проблем // Государство и мир. 2008. Том 3.

11. Ястребов Г.А. Инвестиции в человеческий капитал (Эффект культурной преемственности vs эффект дохода) // Экономическая система в России и за рубежом. 2009. Вып. 13.

12. Удальцов Н.Н. Потребности человека и его ценностные ориентации // Ценностный мир семьи и семьянина в России. М., 2008.

13. Тихонова Н.Е. Малообеспеченность в современной России. Причины и перспективы // Социол. исследования. 2010. № 1

14. Лежнина Ю.П. Социально-демографические факторы, определяющие риск бедности и малообеспеченности // Социол. исследования. 2010. № 3.

15. Михайлова Л.И. Социальное самочувствие и восприятие будущего россиянами // Социол. исследования. 2010. № 3.

16. Лапин Н.И. Функционально-ориентирующие кластеры базовых ценностей населения России и ее регионов // Социол. исследования. 2010. № 1.

17. Платонов Г.В., Новикова Е.Ю. Духовность русского народа и наши реформы // Социально-гуманитарные знания. 2008. № 6.

18. Кочетков В.В., Кочеткова Л.Н. К вопросу о генезисе постиндустриального общества // Вопросы философии. 2010. № 2.

19. Худяков С.И. Культура как фактор консолидации народов России // Социально-гуманитарные знания. 2008. № 6.

20. Особенности культуросохраняющих социальных процессов и изменений: реальность нового тысячелетия: Колл. монография. М., 2007.

21. Худяков С.И. Новая роль культуры в трансформирующемся обществе: от экономоцентризма к культуроцентризму // Социально-гуманитарные знания. 2009. № 2.

22. Ахиезер А.С. Об особенностях современного философствования (Взгляд из России) // Вопросы философии. 1998. № 2.

23. Мусхелишвили Н.Л., Сергеев В.М., Шрейдер Ю.А. Ценностная рефлексия и конфликты в разделенном обществе // Вопросы философии. 1996. № 11.

24. Кравченко И.И. Политические и другие социальные ценности // Вопросы философии. 2005. № 2.

25. Актуальные проблемы социального взаимодействия: материалы конференции. Вып. 3 / под ред. С.М. Клокова. Пермь, 2009.

26. Руткевич М. Социальная адаптация к новым экономическим и политическим условиям жизни: новая жизнь - новая Россия. М., 2009.

27. Кулиш М.Н. Константы человеческого бытия. Львов, 2009.

28. Красницкий А.М. Факторы благополучия и риски в их оценивании: социально-экономический анализ: Дисс. на соиск. уч. степен. д. эконом. н. СПб., 2007.

29. Анурин В. Контуры провинциального среднего класса России // Социол. исследования. 2006. № 10.

30. Попов Е.А. Антропосоциетальный базис в оценке социального благополучия человека // Социальное благополучие населения современной Сибири: монография / под общ. ред. О.Н. Колесниковой. Барнаул, 2010.

31. Беляева Л.А. Материальное неравенство в России. Реальность и тенденции // Социол. исследования. 2007. № 11.

32. Бурыкин А.Н. Формирование жизнестратегии региона в переходный период (на примере Сахалинской области) // Вестник Моск. ун-та. Серия 18. Социология и политология. 2009. № 4.

33. Социологическая энциклопедия: В 2 т. Т. 2 / Национальный общественно-научн. фонд / Руководитель научного проекта Г.Ю. Семигин; Главный редактор В.Н. Иванов. М., 2003.

34. Н.Н. Федорова, А. А. Гусев -- Политические факторы формирования социальной ответственности в контексте концепции устойчивого развития//Право и политика, №2-2010.

35. Разин А. С., Белов А. В. Формы, виды и правовое поле социальной ответственности//Политика и Общество, №3-2012

36. Лукьянов Г. И., Чередниченко И. А. Разработка теоретических аспектов определения социальной трансформации//Политика и Общество, №12-2011

37. Лукьянов Г.И. Концептуальное обоснование риска в контексте социальной реальности//Философия и культура, №11-2011

38. Любимов Д. С. Социальная и позитивная юридическая ответственность//Политика и Общество, №8-2011

39. Деклерк И.В. Натуралистические концепци социально-коммуникативной общности //Философия и культура, №7-2011

40. Тинякова Е. А. Взаимосвязь социального и культурного развития общества через лингвистическую коммуникацию//Культура и искусство, №5-2011

41. Любимов Д. С. Социальная ответственность бизнеса в российском законодательстве и некоторые проблемы ее субъектов (Политика и Общество, №4-2011

Размещено на Allbest.ru