Христианские миссии в Китае

Необходимо отметить, что в процессе первоначального периода адаптации к китайскому цивилизационному контексту, несториане опирались не только на буддистский лексикон, но и на конфуцианские социально-политические ценности. В процессе усвоения политических нравов Китая и дворцовой психологии в тексте «Канона Иисуса Мессии» обозначилось влияние конфуцианского учения о почитании государя как высшего существа - Сына Неба. Неудивительно, что после указания о необходимости служения Богу - «Небесному уважаемому», на втором месте стояло служение земным властям - «мудрым верховным», которые являются «божественными порождениями».

В «Каноне Иисуса Мессии» обращают на себя внимание «три дела» - служение Богу, правителю и родителям. Нетрудно заметить, что в Заповедях Моисея не было заповедовано служение вышестоящему начальству. Подобное новшество можно достаточно уверенно истолковать как творческую адаптацию христианского вероучения к социально-политическому контексту и конфуцианскому учению о «служении Небу, служении правителю и служении отцу».

В «Каноне Иисуса Мессии» пятой заповедь о «почитании родителей» у несториан сходна с конфуцианским понятием о «сыновней почтительности» - сяо.

В «Единобожие» есть утверждение, что человеческие «дух» и «душа» созданы из «пяти сканд - атрибутов», без которых они не могут существовать. «Дух-душа» богата, а «пять сканд» бедны и потому заимствуют свое богатство у «духа-души». С точки зрения межкультурного взаимодействия примечательно утверждение, что «пять вкусов» подобны «пяти скандам», в котором соединились буддистское и конфуцианское направления в процессе соприкосновения несторианства в Китае с конфуцианством.

В этом разделе «Единобожия» для Бога также используется буддистски окрашенное имя Буши (Милостиво дающий). В тексте говорится об этике, онтологии, космологии и человеческих отношениях, что показывает отличие несториан как восточных богословов от западных. Содержание этой разницы трактуется современными китайскими авторами как отличие греческого богословия от латинского. Облачение христианства в буддистские одежды не было свидетельством отклонения несториан от веры. Оно отражало объективную сложность задач адекватного изложения иноземного вероучения в китайских понятиях.

Во многом положение миссионеров в Поднебесной определялась их взаимодействием с местными реформаторами, которые часто пытались разрешить конфликт между привнесенными элементами христианской религии и собственно китайскими традиционными институтами. Одним из них был Ма Сянбо (1840-1939 г.). Он пытался объяснить христианское учение о связи человека и Бога не через воплощение Иисуса, но через близкие конфуцианской культуре понятия о судьбе, природе, пути и образовании. Ма Сянбо хотел соединить христианскую этику с традиционными этическими понятиями китайцев, отраженными в конфуцианском учении. Он заявлял, что «никакое действие и никакая мысль человека не должны идти против совести. Поэтому никакая мысль или действие не могут быть отделены от религии». Ма полагал, что китайское понятие о совести, равно как и понятие об интуитивном знании, идентичны христианскому понятию о человеческой богоданной природе. Эта природа дает человеческим существам возможность различать добро и зло, делать добрые дела и бороться за спасение. В своем стремлении соединить проблематику христианства с конфуцианской традицией и обойти трудные для понимания темы боговоплощения и божественного откровения Ма Сянбо следовал традиции ранних иезуитских миссионеров. В то же время он сохранил основные идеи католицизма, связывая понятие о совести с доктриной первородного греха, равно наследуемого всеми людьми. Ма Сянбо подчеркивал близость духа верности убеждениям и жертвенности среди приверженцев конфуцианского ортодоксального учения и христиан. Он привел в пример жившего в начале династии мин Фан Сяожу, отрезавшего себе язык и кровью написавшего слово узурпатор для порицания, захватившего власть императора Чэн-чжу, за что он и его семья были казнены, сопоставляя этот пример из китайской истории с трагедией мученичества десятков китайских христиан во время восстания ихэтуаней. Подчеркивая, что всех их сближает принесение себя в жертву истине, Ма Сянбо призвал обратить внимание не только на ортодоксальную религию католицизма. Развивая дисскусию о том, является ли религия опиумом или же высшей устремленностью человеческого духа, Ма Сянбо сослался на конфуцианское этическое учение о «преодолении себя и восстановлении ритуальной пристойности»: «опиум, морфий и другие наркотики, конечно же, могут отравить тело. Однако религия изменяет человеческую жизнь через истину. Это заставляет человеческие сердца, подчинятся с радостью, так что они поклоняются Творцу и практикуют самоограничение для того, чтобы быть социально ответственными. Они принимают разум спасителя как свой собственный и следуют заповедям Творца».

Христианские миссионеры несли в Китай различные знания в области медицины, астрономии, математики. Благодаря своим познаниям миссионеры принимались на императорскую службу, тем самым имели возможность исповедовать христианскую религию. Кроме того, они осуществляли образовательную и благотворительную деятельность.

Православным монахам и китайцам-выпускникам миссионерской Семинарии принадлежала заслуга открытия многочисленных миссионерских станов в глубинных районах Китая.

Поскольку миссия не располагала достаточными материальными средствами миссионерские, станы открывались в тех районах, где население могло обеспечить их существование. Так, например, миссионерская школа в уезде Мяньян существовала на средства православных торговцев Евгения и Капитона Чэнь. Причиной готовности населения китайских деревень поддержать православных миссионеров служила географическая близость русских православных общин. Миссионерские школы давали возможность получить бесплатное образование и впоследствии работу при Миссии. Просвещение было одной из важнейших задач Миссии - неграмотность населения мешала успешной проповеди. В Миссии делу образования отводилась особая роль, что, например, хорошо видно из деятельности шанхайской школы. Так, к февралю 1902 г. в ней учились уже 24 человека.

К 1915 г. во всех школах на миссионерских станах обучались 423 ученика. Преподавателями были в основном китайские учителя. Просветительская деятельность была сосредоточена в школах Миссии. В начальной школе в Пекине учились 47 человек, а общая численность учащихся в школах Миссии по всему Китаю достигала 3000 человек.

Преподавался русский и церковнославянский языки. Изучение Закона Божия проводилось на китайском языке - в этот курс входили молитвослов, катехизис, Священная история и изучение Священного Писания Нового Завета. Преподавали также китайский язык и географию. Многие из приходивших в эти школы лишь за изучением русского языка впоследствии принимали крещение, так как дух этих школ был православным - преподавали священники, весь ритм жизни связан был с суточным, седмичным и годовым кругами богослужения, занятия начинались и оканчивались молитвой, в дни праздников ученики должны были вместе молиться в храме.

В конце XIX века в Китае уже сложились центры компактного проживания российских подданных, занятых, в частности, на строительстве железных дорог. Их духовное окормление стало важнейшей задачей Миссии. Наряду с этим расширилась проповедь Православия среди китайцев. По данным отчета обер-прокурора Святейшего Синода К.П. Победоносцева за 1900 г., миссия имела пять церквей. Ее паства состояла из 120 русских, живших в Пекине, Тяньцзине и Калгане, и 458 китайцев. К 1916 г. численность православных китайцев достигла 5587 человек. Они проживали в 670 населенных пунктах. Было учреждено 32 миссионерских стана, в которых строились храмы, назначались священники и учителя. Миссия имела под своим управлением 19 храмов, 5 подворий (Петербург, Москва, Харбин, Маньчжурия, Далянь), 20 школ (храмы в Маньчжурии находились в ведении Владивостокской епархии). При епископе Иннокентии был полностью завершен труд по переводу на китайский язык богослужебных книг.

Кроме того, миссионеры при церквях устраивали библиотеки, где хранились, главным образом русские журналы. Библиотекам отводилась небольшой комната. В 1914 г. началась постройка нового здания - комплекса для музея, библиотеки, ризницы.

Иногда крестьяне были недовольны притеснениями со стороны католических или протестантских миссионеров. Со стороны православных они встречали совершенно иное отношение и часто просили совершить над ними таинство крещения по православному чину. Некоторые желали принять российское подданство. Если учитывать, что Миссия, крайне стесненная в средствах, не могла помочь бедным крестьянам, становится очевидным, что православие принимали в глухих китайских деревнях не из-за материальных соображений. Следует подчеркнуть ненавязчивый характер проповеди православных миссионеров. Например, в инструкции Святейшего Синода начальнику седьмой миссии (1781-1794) архимандриту Иоакиму (Шишковскому) говорится: «При обращении их принуждения к постам не делать, а достигать сего терпеливым увещанием и ожиданием, по крещении, по совести их, во обхождении гражданском отнюдь не отягощать противу обычаев их, а наиболее в пищи и во одеянии, кроме того, что Закону есть противно, и притом увещевать, чтоб они в прежние мольбища свои не ходили и идолов бы не имели и не поклонялись им».

Кроме того, перед русскими миссионерами не стояла цель интенсивного обращения китайцев в Православие. Если же складывались благоприятные для проповеди обстоятельства, то осуществлять ее требовалось следующим образом: «С кротостью и учтивостью, благочинно и трезвенно и употребляя надлежащие предосторожности, смотря и применяясь тамошнему обыкновению». Примечательно, что еще до официального учреждения Миссии Петр I в 1698 году писал главе Сибирского приказа (1697-1703 гг.) А.А. Виниусу: «пишет, ваша милость, что в Пекине построили христиане церковь нашего закона, и многие из китайцев крестились. И то дело изрядно; только для Бога поступайте в том опасно и не шибко, дабы китайских начальников не привест в злобу, также и езувитов, которые там от многих времен гнездо свое имеют». По словам богатого и влиятельного китайского купца Ли-фу-чу, которые записал неизвестный русский военный, будучи у него на обеде, русские пользуются у китайцев «наибольшими симпатиями из всех европейцев, потому что не навязывают им христианства».

Таким образом, христианизация Китая была вызвана потребностью миссионеров, установить культурные связи с этой страной. Но данную задачу оказалось не так просто осуществить, одной проповеди было недостаточно. Миссионеры стали искать способы приобщения к китайской культуре и остановились на способе адаптации христианства. Этот процесс занял довольно длительный период. Знакомясь с китайской культурой, миссионеры осознали, какую большую роль играют традиционные религии - буддизм, даосизм и конфуцианство. В соответствии с этим миссионерами были выявлены общие черты христианства с данными религиями и на основе близких китайцам понятий, была сделана попытка, объяснить китайцам христианское учение. В результате, китайцы стали все больше интересоваться западной культурой. Свидетельством чего являются увеличение числа китайцев, принявших христианство.

На основании этого можно говорить, что взаимоотношения китайской и западной цивилизации были установлены, хотя и с некоторыми сложностями.

2.2 Религиозные движения в Китае как реакция китайского мира на христианство

В XIX столетии большинство из миссионеров видели в китайской культурной традиции, прежде всего в конфуцианстве, препятствие для распространения веры среди простых китайцев. Чиновники были раздражены привилегиями, предоставленные иностранным миссионерам, которые могли на равных общаться с местными властями, их защищенным неравноправными договорами особым статусом, проведением миссиями образовательных и социальных программ, направленных на укрепление авторитета иностранной религии. Противоречие усиливались. Публичная проповедь протестантов была агрессивной и затрагивала ценностно-культурные основы мировоззрения китайских джентри. Эта интонация находила отражение и в миссионерских печатных материалах. Например, в 1870-е годы американские миссионеры издали полемическую брошюру Бяньсяолунь (Рассуждения о сыновней почтительности), нападающую на культ поклонения предкам. Подобные миссионерские брошюры с осуждением идолопоклонства китайцев и их культа поклонения предкам внесли значительную лепту в отчуждение простых людей от христианства. Результат был таков, что где бы ни циркулировали эти брошюры, вспыхивали антимиссионерские беспорядки, и не из-за злобности китайцев, но из - за невежества авторов, которые не изучили в полной мере китайские идеи и обвиняли местных жителей в грехе там, где не было греха.

Миссионерам было трудно объяснить китайцам отличие науки от религии, так как они воспринимали эти два понятия как единое целое. Образованные горожане часто спрашивали о том, как же Дева может родить младенца, и могут ли сами протестантские миссионеры повторить этот опыт в своем семейном кругу. В ответ на отрицательные ответы они резонно замечали, что это нелогично и противоречит идеалам науки, провозглашаемым самими же миссионерами.

В ходе столкновения культурных традиций китайцы не принимали многие модели поведения европейцев. Например, когда мужчина и женщина проводили время в одной комнате или, когда новоприбывшие одинокие женщины жили в домах женатых пар.

Такое поведение не было аморальным для китайцев, но противоречило представлению миссионеров о семейных отношениях.

Китайцы верили, что для поддержания или восстановления благосостояния общины необходимо избегать конфликтов с местными духами и божествами. Когда миссионеры возводили новые здания, которые по высоте, расположению или ориентации пренебрегали местными геомантическими представлениями, или же когда во время засухи китайские неофиты отказывались принять участие в церемонии призывания дождя, нехристианское население испытывало огромное беспокойство.

В поиске истоков противостояния миссионеров и китайской элиты, равно как и многочисленных народных антимиссионерских выступлений XIX в., в китайской историографии XX в. принято указывать на империалистическую колониальную политику западных держав, подчинившую деятельность христианских миссий своим целям. Сопротивление западному господству превратило китайские христианские церкви и зарубежные миссии в мишени в ходе борьбы за обретение Китаем достоинства и свободы. Однако эта трактовка событий прошлого делает долгую традицию китайской враждебности к христианству незамечаемой, отрицаемой или сводимой к незначительной. Хотя миссионеры поздней Цин были главным раздражителем, фактом было то, что они столкнулись с населением, большая часть которого была предрасположена к тому, чтобы испытывать беспокойство. Традиция антихристианской мысли уходит назад, как минимум к поздней Мин. Всплеск антихристианских конфликтов сопровождался выпуском антихристианской литературы: панфлеты, плакаты и объявления. В них содержались многочисленные обвинения в адрес миссионеров. Например, в том, что они уродуют беременных женщин или выдирают глаза умершим. Кроме того, там содержались призывы к проведению антихристианских акций.

Одним из интересных сюжетов истории XIX в. является антихристианская кампания, развернувшаяся в годы правления Цзяцин (1796-1820 г.).

Несмотря на формальный запрет миссионерской деятельности на территории Китая, известно, что в начале своего правления император Цзяцин относился к христианам достаточно благосклонно. Ситуация, однако, изменилась в 1805 г., когда была обнаружена карта одного из районов Китая, на которой было отмечено месторасположение приходов различных христианских орденов. Как выяснилось, карта была тайно отправлена Адеодато, главой Западного (Итальянского) Храма в Пекине, Папе Римскому для вынесения решения о спорной территории и перехвачена по дороге губернатором провинции Цзянси. Этот инцидент заставил императора Цзяцина пересмотреть политику в отношении христиан; за ним последовал запрет на печатание и хранение христианских книг, запрет для жителей страны на переход в католичество и введение жесткого контроля за иностранцами (1805 г.)

Постепенно правительство принимает ряд мер, направленных на дальнейшее искоренение христианства в Китае, ужесточение мер по искоренению христианства, был вызван арестом китайца-священника (1811 г.), признавшегося на допросе в том, что в Китае существует церковная иерархия, контролировавшаяся миссионерами в Пекине. Это заставило императора заподозрить в обращенных китайцах своего рода «пятую колонну», агентов иностранных государств, и подвигло его на объявление христианства вне закона, а активной миссионерской деятельности - преступлением, карающимся не высылкой, а смертной казнью. Большая часть европейцев была выслана из страны. В Пекине осталось всего семь миссионеров, состоявших при Палате Астрономии, работавших при Императорском секретариате переводчиками или бывших слишком преклонного возраста, чтобы пускаться в дальние путешествия. В 1811 году было официально объявлено о вреде католицизма для общественной морали. Например, цензор провинции Шэньси Гань Цзяпинь в своем послании императору выделил четыре основных преступления христиан: 1) они не почитают Небо и Землю; 2) не приносят жертв предкам; 3) не обладают сыновней почтительностью; 4) не боятся государственных наказаний. Тем самым цензор четко выявил основные черты христианства, противоречащие конфуцианской морали. Рассмотрев это послание, император издал указ, предписывающий начать розыск тайных христиан на всей территории страны.

Миссионерская деятельность в провинции Сычуань контролировалась членами Парижской Иностранной миссии, значительно преуспевшими в своих проповедях. Один из иностранных путешественников, бывших в Сычуани, отмечал, что сычуаньские христиане обладают храбростью и верой более чем жители иных провинции. Такое положение вещей не могло не привлечь внимание властей, которым эдиктом от 1811 г. предписывалось под страхом наказания искоренить католицизм в подконтрольных районах. Так, с 1810 по 1812 г. в провинции было привлечено к суду 2 тысяч семей католиков.

В газете «Таймс» упоминаются два наиболее громких, связанных с миссионерами, события, казнь француза-иезуита Г. Дюфреса в Сычуани и итальянца-францисканца Дж. Лантруа де Триора в Хунани.

Сообщение в «Таймс» о казни Дюфреса наполнено оптимистическими прогнозами на будущее христианской Сычуани. Дюфрес стал почитаться как святой мученик. Его ученики-китайцы, собрав его кровь и разделив ее между верующими провинции; продолжили благое начинание, и добились новых успехов в своей проповеди, заучивая Священное Писание наизусть, чтобы обойти запрет на печатные тексты. В качестве примера успешной деятельности приводится случай с женщиной, известной распущенным нравом, которая после обращения к истинной вере стала вести исключительно добродетельный образ жизни, поразив тем самым своего сына и заставив его отказаться от мысли донести на местную общину властям. Нужно отметить, что христианское движение в Сычуани действительно продолжало жить на протяжении всего XIX века, особенно после разрешения миссионерской деятельности по условиям Пекинского договора 1860 г. К концу 1870-х гг. в провинции насчитывалось 40 тысяч христиан. Однако негативное отношение местных властей и населения оставались проблемой в течение всего этого периода. К концу века численность христиан упала с 40 тысяч до 25 тысяч.

Отец Джованни Лантруа де Триора, миссионер из ордена Святого Франциска, был арестован 28 июля 1815 г. в провинции Хунань. Арест был произведен по доносу одного из местных жителей, принявшего архимандрита Лантруа за члена Байляньцзяо (Учения Белого лотоса) из-за его необычного одеяния. Последователи Учения Белого лотоса считались организаторами масштабного протестного движения (1796-1804), с трудом подавленного за десять лет до описываемых событий. В газетной статье упоминается об относительно новой для Китая практике выявления христиан, заимствованной из Японии - «фумиэ»: подозреваемым предлагалось топтать крест, отказавшихся изобличали как преступников. Известно, что в Китае такая практика не применялась до 1805 г., то есть до начала антихристианской кампании при Цзяцине. Архимандрита Лантруа, как отмечается в газетной публикации, силой заставили пройти по распятию, и тот, хотя и был очень слаб, яростно сопротивлялся такому святотатству.

В донесении губернатора Хунани от 22 октября 1815 г. говорится: «В пятом году правления Цзяцин (1800) Лантруа прибыл в Китай… Он проповедовал в Гуандуне, Хубэе и Шаньси и обратил несколько китайцев. Обращенные были наказаны согласно имеющимся установлениям и казнены через удушение». Сам Лантруа был приговорен к тому же наказанию и казнен 13 февраля 1816 г.

Оба рассмотренных случая интересны, прежде всего, тем что, несмотря на суровость антихристианских эдиктов Цзяцина, Дюфрес и Лантруа были, судя по всему, единственными европейцами, казненными в этот период за миссионерскую деятельность. Существует, правда, упоминание о смерти иезуита Августина Фохара, 73 лет, однако тот не был казнен, а скончался во время допроса в силу преклонного возраста и сурового обращения. Другой интересной возможностью здесь является наличие описания событий, как с западной, так и с китайской точки зрения: нигде так четко не проявляются культурные различия, как при столкновении религиозных представлений и правовых систем.

Во второй половине XIX века активизируется деятельность различных религиозных тайных обществ в Китае, направленная на ограничение влияние европейских миссионеров в стране. Однако некоторые из участников данных движений, считали возможным заимствовать из христианства отдельные догмы. В качестве примера можно привести восстание тайпинов. Идеолог движения тайпинов Хун Сю-цюань, в начале 40-х годов ездил в Гуанчжоу (Кантоне), где сблизился с христианскими миссионерами. Западные христианские идеи сыграли значительную роль в формировании идейной доктрины тайпинов.

В основе тайпинского учения лежали идеалы равенства и борьбы всех угнетенных против эксплуататоров за построение небесного царства на земле. Тайпины заявили об уникальности полученных в 1837 г. и 1843 г. Хун Сю-цюанем «откровений», введя понятия о трех «заветах»: Старом «Ветхом», Предыдущем «Новом» и Настоящем «откровения Тайпин-вана». В 1850 году Хун Сю-Цюань объявил себя младшим братом Иисуса и наместником бога Шанди на Земле. Трактат начинается с изложения библейских событий, но после краткого упоминания о Творении сразу же обращается к Моисею и исходу из Египта. История Воплощения, Распятия и Воскресения Иисуса Христа занимает малое место по сравнению с историей ветхозаветного Исхода. В текст были включены истории о небесных битвах «младшего брата», «небесной матери» и даже о «небесной жене» Христа.

По поводу ветхозаветного рассказа о сотворении мира Хун писал о своем равенстве с Богом-Отцом и Иисусом Христом. Смысл этого сравнения поясняется через евангельский текст, где Хун указывает, что Бог есть солнце. А значит, и он тоже есть солнце. Здесь Хун Сю-цюань ссылается на собственное «откровение» 1837 г.: он видел не только Небесного Отца и отдельного от него Иисуса Христа, но и жену Небесного Отца - Небесную Мать. Слова же Откровения Иоанна Богослова использовались Тайпин-ваном для обоснования власти его собственных потомков.

Хун основал новое «Общество поклонения Богу» с традиционной для китайцев внутренней сплоченностью, железной дисциплиной, полным повиновением младших и низших высшим и старшим. Он резко выступил против привычных для восставшего китайского крестьянства даосско-буддийских лозунгов и изображений, заменив их почитанием высшего христианского Бога, идентифицированного в какой-то мере с конфуцианским Небом. На практике это вполне сочеталось как с традиционным конфуцианским культом морального совершенства, самодисциплины, ритуального церемониала, так и со столь же традиционными даосско-буддийскими требованиями равенства в его наиболее примитивной уравнительной форме. Эта смесь оказалась достаточно жизнеспособной для того, чтобы увлечь миллионы ставших тайпинами китайских крестьян.

Таким образом, можно предположить, что христианство в середине XIX в. не воспринимались как нечто чуждое, угрожающее, одиозное. Это было что-то новое, необычное и даже в чем-то близкое своему, привычному - именно эти близкие к китайской традиции моменты и были заимствованы из христианства Хун Сю-цюанем. Иными словами, тайпинское восстание не было реакцией традиционной китайской структуры на колониализм. Оно было реакцией на кризис, хотя сам кризис был спровоцирован колониализмом. Что же касается христианства, то о католической его версии, связанной с пребыванием в Китае в XVI-XVII вв. иезуитов, страна уже успела забыть за долгие века ее изоляции от европейцев. Протестантская же версия, с которой и познакомился Хун после открытия Китая для колониальной экспансии, еще не успела стать символом чуждого влияния. Просто то, что было в этом учении созвучным с традицией, оказалось воспринятым идеологами.

Значительный ущерб миссионерскому движению нанесло восстание ихэтуаней. Оно было направлено против иностранцев, чье влияние на жизнь Китайской империи во многом усилилось с проникновением западных миссионеров. Идеологией этого восстания было антихристианство. Когда в начале июня 1900 г. отряды повстанцев стали приближаться к Пекину, китайские власти, заверив членов Миссии, что им нечего опасаться, взяли охрану территории подворья на себя, выделив для этого десять вооруженных копьями стражников. Но по настоянию российского посланника М.Н. Гирса, все члены Миссии 9 июня (27 мая) покинули Северное подворье и перебрались в Посольский квартал, взяв с собой только самое ценное из церковной утвари и главную реликвию Миссии - икону Святителя Николая Мирликийского из албазинской церкви, принесенную в 1685 г. пленными казаками с собою в Китай. Вечером 1 июня Северное подворье Российской Православной Миссии Бэйгуань было дотла сожжено ихэтуанами. Тогда никто из членов Миссии не пострадал. Но, укрывшись за высокими стенами Посольского квартала, они вместе с дипломатическим корпусом и другими иностранцами подверглись 56-дневной осаде.

Главным днем мученической смерти православных китайцев в Пекине было 11 июня 1900 г. Еще накануне по всем улицам были расклеены прокламации, призывавшие язычников к избиению христиан и угрожавшие смертью каждому, кто осмелится их укрывать. В ночь с 11 на 12 июня боксеры с горящими факелами, появившись во всех частях Пекина, нападали на христианские жилища, хватали несчастных христиан и истязали их, заставляя отречься от Христа. Многие, в ужасе перед истязаниями и смертью, отрекались от православия, чтобы спасти свою жизнь, и воскуряли фимиам перед идолами. Но другие, не страшась мучений, мужественно исповедовали Христа. Страшна была их участь. Им распарывали животы, отрубали головы, сжигали в жилищах. Розыски и истребление христиан продолжались и все последующие дни восстания. По истреблении жилищ христиан, их самих выводили за городские ворота в языческие кумирни боксеров, где производили им допрос и сжигали на кострах. По свидетельству самих язычников-очевидцев, некоторые из православных китайцев встречали смерть с изумительным самоотвержением. Боксеры обвиняли европейцев в том, что они отравляли воду в колодцах, следствием чего были многочисленные болезни и громадная смертность. Воздействие этого слуха было значительным. Люди отказывались, есть что-либо приготовленное с использованием рисовой или пшеничной муки, что отражалось на обороте забегаловок и мелких торговцев.

Миссионеры стремились истолковать движение ихэтуаней не как патриотическое или антииностранное, но как по преимуществу религиозное и направленное на утверждение некоей китайской «великой религии», образованной из смешения буддизма, конфуцианства и даосизма для искоренения «еретического» христианства. Движение ихэтуаней называли совместным походом трех китайских религий против христианства, ссылаясь на существенную поддержку этому движению со стороны буддистского духовенства, а потом и главой даосской секты, склонявшим вдовствующую императрицу к уничтожению иностранцев. В свою очередь, официальный антихристианский указ имел конфуцианскую форму, призывая гражданских и военных чиновников следовать 16 священным этикетам императора Канси и учению императора Юнчженя против ереси. Издаваемые ими указы провозглашались от имени самих божеств и пламенели всем жаром религиозного фанатизма.

Существует точка зрения, по которой главным врагом китайского христианства считается даосизм. Представления даоссов лежат в основе безумия боксеров, хотя и нет реальных доказательств, что они или буддисткие идеи сыграли в движении, какую-то важную роль. В результате религиозного учения даоссов в сознании китайцев укоренилось представление о сверхъестественных силах. Китайцы верили, что рассыпанные черные бобы могут превратиться в армию, что бумажные фигурки, брошенные на ветер или сожженные, могут быть настоящими войнами, что мечи могут стать всепобеждающими посредством заклинаний, что защита духов мертвых может сделать живущих неуязвимыми для пуль маузеров. Следствием этого и явилось не принятие китайцами некоторых догм христианского учения. «Восстании ихэтуаней» является примером конфликта христианства с основанной на конфуцианстве китайской традиционной культурой: Например, истоком движения ихэтуаней был Шаньдун, являющийся также родиной основателя конфуцианства Кун-цы и местом развития конфуцианской мысли, шаньдунские чиновники были противниками разрешения проповеди внутри страны.

Это движение было направлено, главным образом, чтобы противодействовать католической пропаганде, которая все глубже внедряется в китайский народ и вносит вражду, раздоры, несогласия в население, подрывает самые устои народной жизни, вмешивается в политические интриги и интригами создает китайскому правительству много замешательств. Вообще же христианство противно духу китайского народа, а миссионеры являются врагом народа: против миссионеров возбуждены все слои китайского общества, их одинаково все ненавидят: и сановники, и чиновники, и войско, и народ.

В ходе кровожадных расправ ихэтуаней над христианами всех конфессий православные китайцы проявили необыкновенную стойкость, которая поразила русских пастырей-миссионеров. Начальник Российской Духовной Миссии владыка Иннокентий 11 октября 1901 г. представил в Святейший Синод поименный список 222 православных китайцев, убиенных за веру. Одновременно с этим, он ходатайствовал о разрешении в их память, во-первых, устроить на месте разоренной церкви в Пекине храм в честь Всех Святых Мучеников, а во-вторых, установить для православной общины в Китае празднование в честь погибших 10 и 11 июня. Проявившаяся во время гонений способность православных китайских христиан к подвигу мученичества доказала их искренность в исповедании веры, в чем сомневались некоторые миссионеры.

В те дни приняли мученичество и инославные христиане. Погибло до 30 тысяч католиков и 2 тысячи протестантов; из 2500 протестантских миссионеров было убито 134, то есть около 5 процентов. Среди пострадавших за Иисуса Христа были албазинцы, потомки тех славных албазинцев, которые понесли свет Христовой Православной веры в 1685 г. в столицу Китая - Пекин. За преданность Православию Господь наградил их потомков славою исповедничества и мученичества. Последствия этого восстания были грандиозны. Были уничтожены школы, богадельня, метеорологическая станция, располагавшаяся на территории Бэйгуаня. Сгорела уникальнейшая библиотека, собранная стараниями и энтузиазмом членов 18-ти миссий. Она состояла из книг на тибетском, маньчжурском и китайском языках, святоотеческих сочинений, богослужебных книг и многих словарей. Часть книг была ранее оставлена на сохранение католическими миссионерами, когда они искали защиты на православном подворье. Сгорел ценнейший архив, хранивший свидетельства почти 200-летней деятельности Миссии. Погибла новая типография с уже готовыми к напечатанию книгами, среди которых было немало трудов начальника 13-й и 15-й миссий архимандрита Палладия Кафарова. Сгорели сотни икон, полученных из Москвы. Эти данные показывают, что на протяжении многих предшествующих лет не одно поколение русских православных пастырей и богословов плодотворно трудилось на благо своей китайской паствы.

Таким образом, антихристианские восстания показали конфликтность взаимоотношений различных культурных традиций, а именно европейской и китайской цивилизаций на рубеже XIX-XX веков. Основная причина антихристианских движений коренилась в накопившейся ненависти китайцев к европейцам, которые со второй половины XIX века планомерно осуществляли экономическую и территориальную экспансию в Китае. Эта ненависть выразилась в резком неприятии всего, что носило на себе следы европейской цивилизации. Европеизация китайских христиан и, как следствие, придание христианству идеологического «прозападного» оттенка способствовала искажению его облика в глазах многих китайцев, вызвав, с одной стороны, отторжение и открытую враждебность, а с другой - церковный сепаратизм.

Заключение

На протяжении многих десятилетий исследователи рассматривали в основном социально - экономическую и политическую природу контактов европейцев с другими народами, а также методы и формы колониальной экспансии западных держав. В настоящее время основное внимание ученых приковано к изучению контактов цивилизаций и культур. Многие проблемы колониализма рассматриваются теперь в рамках трансляции культур и взаимодействия цивилизаций.

Начало проникновения христианских миссий в Китай было сложным и обуславливалось внутренними особенностями этой страны. Языческая религия, состоявшая из трех направлений традиционной китайской мысли конфуцианства, даосизма и буддизма, прочно утвердилась в сознании китайского народа и приобрела высокую устойчивость и сопротивляемость к внешним воздействиям. Китайцы всегда относились с осторожностью и недоверием к элементам чужеродной культуры: это позволило им сохранить свою цивилизацию на протяжении многих веков, в бесчисленных войнах с кочевниками и соседями. Традиционный уклад жизни, основанный на понятии о правильной вере, таковы были основы китайского общества и государства. Из-за пренебрежения этими основами (или полного их незнания) попытки установить контакт между Западом и Китаем, включая проповедь христианства, оказывались безуспешными.

Самими ранними миссиями в Китае были несторианская и католическая. Несмотря на успехи, несторианство в Китае не получило своего распространения и на том этапе своей деятельности прекратило существование. Чего нельзя сказать о католичестве, которое характеризуется периодами упадка и возрождение. Запрещенное неоднократно, оно сохранилось и по сей день. Следует отметить особое положение православной миссии в Китае, в отличие от миссионеров других стран. Данное обстоятельство определялось близостью территориальных границ, развитием торгово-экономических, политических и религиозных связей, что позволяло избежать православным миссионерам гонений со стороны императорской власти. Созерцательность православного сознания имело преимущество в глазах китайцев и легче вписывалось в систему традиционных китайских ценностей. Кроме того, христианские миссии рассматривались местными народами с практической точки зрения. Миссионеры обучали китайцев основам сельского хозяйства, западной медицины, создавали школы, в которых обучение велось главным образом на местном языке, занимались благотворительностью, разрабатывали словари.

За весь период своего существования христианские миссии во многом способствовали установлению политических, научных, культурных и религиозных связей между Европой и Китаем, миссия стала центром научного изучения этой страны, школой подготовки первых специалистов по изучению Китая.

Попытки христианизации китайцев положили начало процессу взаимного обмена духовными ценностями, что в свою очередь вело к объективным изменениям в миссионерской практике. Эти изменения были обусловлены попыткой миссионерских деятелей, приспособиться к особенностям традиционного китайского общества.

В начале XX века наблюдается кризис миссионерского движения, обусловленный мировым миссионерским кризисом и ростом национального самосознания. Христианские проповеди и деятельность европейских миссий вновь были запрещены, а большая часть миссионеров выслана заграницу. Однако некоторые элементы западной цивилизации и христианской религии прочно укоренились в сознании и жизни китайцев.

Список литературы

1. Иеромонах Николай (Адоратский) // www rambler.ru

2. Алексей Виноградов: Отшельник - китаевед из оптинной пустыни.  // www.rambler.ru.

3. Проф. А.И. Макаровский. Архимандрит Иакинф Бичурин-Православный миссионер и русский синолог // www.rambler.ru.

4. Священник Дионисий Поздняев. Православие в Китае // www.yandex.ru

5. Статья из газеты «община». История православия в Китае //www.yandex.ru 6. Андрей Игнатьев. Восстание тайпинов // www.rambler.ru

7. Антихристианская кампания императора Цзяцина китайский и европейский взгляд // www.yandex.ru 1980 г.

8. Христианство тайпинов // www.yandex.ru. М.1995 г.

9. Слухи о боксерах // www.rambler.ru.

10. Богословская энциклопедия / Под ред. Н.Н. Глубоковского. Том10. Спб.1909 г.

11. Ломанов А.В. Раннехистианская проповедь в Китае. // Китайский благовестник. №1.1999 г.

12. Ломанов А.В. Христианство и китайская культура. М. 2002 г.

13. Автономов А.С. Дипломатическая деятельность русской православной миссии в Пекине в 18-19в. // Вопросы истории. 2005 г. №7.

14. Скачков П.Е. Очерки истории русского китаеведения. М. 1977.

15. Боголюбов М.Н. Православие на дальнем востоке. Спб. 1993 г.

16. Архимандрит Палладий (Кафаров). Некоторые соображения по поводу предполагаемого учреждения православной проповеднической Миссии в Китае // Китайский благовестник. 1915. Вып. 9-12.

17. Коростовец И.Я. Китайцы и их цивилизация, СПб. 1896 г.

18. Архимандрит Симон. Отчет о миссионерской поездке с 26 по 30 декабря 1907 г. // Китайский благовестник. Вып. 18-19,1908.

19. Православный собеседник, 1886, часть 1.

20. Бармаев П.А. Россия и Китай. Спб. 1905 г.

21. Щербеньков В.Г. Русско-китайские отношения в 17 в. М. 1960 г.

22. Китайская культура 20-40-х гг. и современность. М. 1993 г.

23. Пейруз С. Христианство в современной Центральной Азии // Вестник Европы. 2003 г. №2.

24. Практикум по новой истории стран Азии и Африки. М., 1989 г.

25. Чуйков В.И. Миссия в Китай. М., 1983 г.

26. Тайпинское восстание 1850-1864. Сб. документов, М., 1960 г.

27. Илюшечкин В.П., Крестьянская война тайпинов, М., 1967 г.

28. Такер Р. От Иерусалима до края земли. СПб. 1998.

Размещено на Allbest.ru