Инквизиция действовала на основе зачастую противоречивых и туманных указаний римских пап и постановлений соборов. Как мы уже упоминали, некоторые инквизиторы составляли для своих коллег руководства, нечто подобное процессуальным кодексам. В Испании великие инквизиторы, начиная с Торквемады, издавали инструкции, регулировавшие деятельность "священного" трибунала, давали пояснения на запросы провинциальных и колониальных инквизиторов. Отсутствие четкого законодательства предоставляло большую свободу действий инквизиторам, что сказывалось и на их приговорах. В отличие от светских судов, приговоры инквизиции, если не шла речь об отлучении и, следовательно, костре, носили весьма неопределенный характер.

Инквизитор имел право смягчить, увеличить или возобновить вынесенное по приговору наказание. Такой угрозой заканчивался каждый приговор. Поэтому даже после вынесения приговора осужденный не был уверен в том, что его бедствия закончились, ведь инквизитор в любой момент мог присудить свою жертву к повторным епитимиям, к новому тюремному сроку или даже костру.

Приговоры инквизиции, как правило, отличались суровостью и жестокостью. Как отмечает Г. Ч. Ли, "ересь была столь тяжелым преступлением, что ее нельзя было загладить ни сердечным сокрушением, ни возвратом к добру. Хотя церковь объявляла, что она с радостью принимает в свои материнские объятия заблудших и раскаявшихся, но тем не менее обратный путь к ней был труден для виновного, и грех его мог быть смыт только ценою епитимий, достаточно суровых, чтобы свидетельствовать об искренности его обращения".

К каким же наказаниям присуждал своих "подопечных" трибунал инквизиции? В первую очередь к епитимиям - от "легких" до "унизительных" (confusibles), затем к тюремному заключению, обычному или строгому, к галерам и, наконец, к отлучению от церкви и передаче осужденного светским властям для сожжения на костре.

Почти всегда эти виды наказании сопровождались бичеванием осужденных и конфискацией их имущества.

Отличительной чертой инквизиторского суда было то, что для него не существовало других смягчающих вину обстоятельств, как полное подчинение обвиняемого воле его палачей. Нарбонский собор в 1244 г. указал инквизиторам, что они не должны мужа щадить ради жены, жену - ради мужа, отца - ради детей, единственным кормильцем которых он был; ни возраст, ни болезнь не должны были влиять на смягчение приговора. Ли Г. Ч. История инквизиции в средние века.

Другой чертой инквизиционного суда было то, что, кроме осужденного, несли наказание и его дети и потомки, иногда вплоть до третьего поколения, которые лишались не только наследства, но и гражданских прав.

Николае Эймерик обосновывал право инквизиции наказывать детей за преступления отцов следующими соображениями: "Жалость к детям виновного, вынужденных заниматься нищенством, не может смягчить эту строгость, ибо, согласно божественным и человеческим законам, дети несут наказание за ошибки своих родителей. Дети еретиков, даже если они католики, не являются исключением из этого правила, и им не следует ничего оставлять, даже того, что им полагается согласно естественному праву".

Обычные епитимии, накладываемые инквизицией,- чтение молитв, посещение храмов, посты, строгое исполнение церковных обрядов, хождение по "святым" местам, пожертвования на благотворительные дела - отличались от такого же рода наказаний, накладывавшихся исповедниками, тем, что инквизиция применяла их к своим жертвам в "лошадиных" дозах. Строгое соблюдение церковных обрядов, чтение молитв (иногда предписывалось повторять в присутствии свидетелей десятки раз в день одни и те же молитвы), изнурительные посты, пожертвования на богоугодные дела, многократное посещение различных "святых" мест (все эти наказания накладывались к тому же на одно и то же лицо) превращались в тяжелую обузу, длившуюся иногда годами. При этом малейшее несоблюдение епитимий грозило новым арестом и еще более суровыми наказаниями. Такие епитимии превращались в подлинные "подвиги благочестия" и не только морально терзали наказуемого, но и приводили его и его семью к полному разорению.

В XIII в. довольно популярным наказанием было принудительное участие в крестовых походах, однако инквизиторы впоследствии отказались от таких епитимий, опасаясь, что бывшие еретики "заразят" крестоносцев.

Но если столь изнурительными были "легкие" наказания, можно себе представить, каким бременем ложились на плечи жертвы инквизиции "унизительные" наказания. В таких случаях ко всем перечисленным выше епитимиям прибавлялись еще следующие наказания - ношение позорящих знаков, введенных впервые св. Домиником в 1208 г. и "усовершенствованных" позднейшими инквизиторами, в виде больших холщовых нашивок шафранового цвета, имевших форму креста. В Испании на осужденного надевали желтую рубашку без рукавов с нашитыми на ней изображениями чертей и огненных языков из красной материи; на голову его напяливали шутовской колпак.

Позорящие нашивки осужденный должен был носить дома, на улице и на работе, чаще всего всю жизнь, заменяя их новыми, если они приходили в ветхость. Обладатель таких нашивок был объектом постоянных издевательств со стороны обывателей, хотя соборы лицемерно призывали верующих относиться к носителям позорных знаков с "кротостью и сожалением". Таким образом, как отмечает Г. Ч. Ли, ношение "креста, этой священной эмблемы христианства, превратилось в одно из самых тяжких наказаний".

В числе "показательных" наказаний, которым подвергались жертвы инквизиции, фигурировало публичное бичевание. Осужденного, обнаженного по пояс, бичевал священник при всем честном народе в церкви во время богослужения; его бичевали во время религиозных процессий; раз в месяц он должен был ходить после обедни полуобнаженным в дома, где "грешил", то есть встречался с еретиками, и получать там удары розгой. Весьма часто осужденный подвергался таким экзекуциям в течение всей своей жизни. Снять с него такого рода епитимию, впрочем, - как и другие, мог только один человек, тот же, кто и присудил его к этому наказанию,- инквизитор, и он делал это, как мы увидим ниже, на определенных условиях.

Следующим наказанием была тюрьма, причем пожизненное тюремное заключение считалось проявлением высшей степени милосердия. Тюремное заключение было трех видов: каторжная тюрьма (murus strictissimus), когда заключенного содержали в одиночной камере в ручных и ножных кандалах; строгое тюремное заключение (murus strictus durus arctus), когда осужденный содержался в одиночной камере в ножных кандалах, иногда прикованный к стене; простое тюремное заключение, при котором заключенные содержались в общих камерах без кандалов. Во всех случаях заключенные получали в качестве еды только хлеб и воду. Постелью им служила охапка соломы. Узникам запрещались контакты с внешним миром. Эймерик считал, что заключенных могут навещать только ревностные католики, но не женщины и простые люди, ибо осужденные склонны возвращаться к ереси и легко "заражают" ею других.

Узник инквизиции, разумеется, мог, если располагал скрытыми от нее средствами, подкупить тюремщиков и обеспечить себе таким образом некоторые поблажки и льготы. Но это сравнительно редко удавалось, так как инквизиторы, зная продажность тюремщиков, зорко наблюдали за ними и сурово наказывали уличенных в недозволенных связях с узниками.

Правда, случалось, что инквизиторы взамен за предательство или другие оказанные им услуги, а иногда просто из-за недостатка тюремного помещения выпускали на свободу некоторые свои жертвы. Но это никогда не было амнистией или реабилитацией осужденных. Следуя указаниям, данным Иннокентием IV в 1247 г., инквизиторы, освобождая заключенного, предупреждали его, что при первом подозрении он будет немедленно возвращен в тюрьму и жестоко наказан без всякого суда и следствия.

Вся жизнь такого бывшего узника инквизиции, по словам Г. Ч. Ли, "принадлежала молчаливому и таинственному судье, который мог разбить ее, не выслушав его оправданий, не объяснив причин. Он навсегда отдавался под надзор инквизиционной полиции, состоявшей из приходского священника, монахов, духовных лиц... которым приказывалось доносить о всяком упущении, сделанном им в исполнении наложенной на него епитимии, о всяком подозрительном слове и действии, за что он подвергался ужасным наказаниям как еретик-рецидивист. Ничего не было легче для личного врага, как уничтожить подобного человека, и сделать это было тем легче, что доносчик знал, что имя его будет сохранено в тайне. Мы вполне справедливо жалеем жертвы костра и тюрьмы, но было ли их положение более печально, чем участь множества мужчин и женщин, ставших рабами инквизиции после того, как она пролила на них свое лицемерное милосердие?". Ли Г. Ч. История инквизиции в средние века.

В XIII в. инквизиторы, осудив еретика, приказывали разрушить и сровнять с землей его дом. Однако со временем стремление завладеть имуществом осужденных взяло верх, и инквизиция отказалась от такого рода действий.

В испанских и португальских колониях инквизиторы, среди прочих наказаний, осуждали свои жертвы на каторжные работы, используя в качестве рабской силы в монастырях, или посылали в Испанию служить на галеры, где их приковывали к сиденьям и веслам.

В отличие от светских судов, для которых смерть обвиняемого смывала его вину, инквизиция судила и преследовала не только живых, но и мертвых. Вообще инквизиционный трибунал не признавал каких-либо смягчающих вину обстоятельств. Ни пол, ни возраст, ни давность совершенного проступка, ни, наконец, смерть не спасали еретика от осуждения. Инквизиция поступала столь же бесцеремонно с мертвыми, как и с живыми. Она могла обвинить в ереси не только недавно, но и давно - сто или двести лет тому назад - умершего человека. Основанием для дела могло послужить заявление любого фискала или сфабрикованный с этой целью "обличительный" документ. В подобных случаях выносился приговор: останки еретика сжечь и пепел развеять по ветру, имущество же изъять у наследников и конфисковать.

Чаще всего такие процессы возбуждались с единственной целью завладеть имуществом жертвы, ибо инквизиция проявляла не меньший, а часто даже больший интерес к состоянию своих жертв, чем к "спасению их душ". Деятельность инквизиции, как образно отмечает Г. Ч. Ли, протекала в "безумном вихре хищений".

Секвестр имущества подозреваемого в ереси автоматически следовал вслед за его арестом, причем конфисковывалось все - от недвижимости до домашней утвари и личных вещей арестованного. Вследствие этого семья жертвы инквизиции оказывалась лишенной крова и средств к существованию, ее ждало нищенство или голодная смерть - ведь за помощь, оказанную ей, грозило обвинение в сочувствии ереси...

В начале массового преследования еретиков на юге Франции часть конфискованных средств использовалась на строительство тюрем, которых явно не хватало для нужд инквизиции. В этот период еретики не только сами "финансировали" строительство своих темниц, но и участвовали непосредственно в их строительстве, что считалось особым знаком преданности церкви. Впоследствии конфискованные средства делились между инквизицией, городскими властями и епископом. Французская корона и Венецианская республика со временем стали присваивать в пользу своей казны награбленные инквизицией путем конфискации средства. В папских владениях львиная доля награбленного поступала в папскую казну. Значительная часть этих средств оседала и в карманах самих инквизиторов, их помощников, фискалов и "родственников".

Массовые аресты еретиков, сопровождаемые секвестром их имущества, быстро превращали цветущие экономические районы, каким была, например, Южная Франция в начале XIII в., в руины.

"Конечно,- отмечает Г. Ч. Ли,- было бы несправедливым говорить, что скупость и жажда к грабежу были главными двигателями инквизиции, но нельзя отрицать, что эти низкие страсти играли видную роль... Все, занимавшиеся преследованием, всегда имели в виду материальную выгоду. Не заинтересованная материально, инквизиция не пережила бы первой вспышки фанатизма, породившего ее; она могла бы существовать только в течение одного поколения, а затем исчезла бы и возродилась бы снова с возрождением ереси; и катаризм, против которого не было бы систематического и долгого преследования, мог избегнуть полного уничтожения. Но в силу законов о конфискации еретики сами сделались виновниками своего падения. Алчность и фанатизм подали друг другу руку и в течение целого столетия были сильными двигателями жестокого, непрерывного и неумолимого преследования, которое выполнило свои планы и прекратилось только за отсутствием жертв".

Приговор "священного" трибунала считался окончательным и обжалованию не подлежал. Теоретически, конечно, осужденный мог обратиться к папскому престолу с просьбой о помиловании или пересмотре дела. Но такие обращения были чрезвычайно редким явлением. Сам осужденный, находившийся в руках инквизиции, был лишен физической возможности обжаловать ее действия. Его же родственники или друзья опасались делать это из-за боязни репрессий со стороны инквизиторов, считавших жалобы на их действия проявлением гордыни и чуть ли не доказательством еретических воззрений. К тому же жалобы подобного рода были совершенно бесполезны: папский престол, как правило, просто не принимал их во внимание.

"Уровень" инквизиторского террора не всегда был столь высок, как в XIII в. На протяжении своей многовековой истории инквизиция имела свои взлеты и падения, неоднократно меняла объекты террора и его формы. Но цель ее деятельности всегда оставалась неизменной: укрепление позиций церкви и господствующих эксплуататорских классов путем преследования инакомыслящих, реальных или вымышленных врагов церкви и опекаемого ею несправедливого социального порядка.

Примерное аутодафе

Заключительным актом инквизиционного процесса являлось аутодафе, достигшее в Испании поистине грандиозных по своим размерам, пышности и театральности форм. Испанское аутодафе было одновременно и судебным заседанием, и казнью, и религиозной церемонией, и зрелищем. Оно приурочивалось к большим церковным праздникам или торжественным государственным актам - восхождению на престол нового монарха, его женитьбе, именинам или рождению королевского сына. В нем участвовали инквизиторы, королевский двор, высшие церковные, военные и гражданские чины, а также население столицы или города, в котором оно имело место. Как правило, на аутодафе объявлялись приговоры осужденным по многочисленным процессам.

Подобного рода "праздничные" аутодафе в честь особ королевского дома стали традицией испанской инквизиции. В 1560 г. в Толедо было проведено аутодафе, посвященное королеве Елизавете Валуа, а в 1632 г. в Мадриде таким образом было отпраздновано рождение принца, сына Елизаветы Бурбон.

В 1680 г. в Мадриде состоялось аутодафе в честь женитьбы Карла II на французской принцессе Марии-Луизе Бурбон, дочери герцога Орлеанского и племяннице Людовика XIV. X. А. Льоренте отмечает по этому поводу, что "суровость инквизиторов была так велика и народное чувство было так испорчено, что думали угодить новой королеве и оказать ей достойную ее почесть, присоединив к брачным торжествам зрелище большого аутодафе из ста восемнадцати жертв, значительное число коих должно было погибнуть в огне и осветить последние моменты этих торжеств". Льоренте X. А. Критическая история испанской инквизиции.

Вот как аутодафе 1680 г. описывается в официальном отчете, точно передающем изуверскую атмосферу этого "богоугодного" спектакля:

"Все великолепие сие выступило в достойном восхищения порядке, так что не дрогнул ни один человек, не образовалось ни одного пустого места, не выделился никто в толпе. И, казалось, небо и земля сговорились способствовать тому, чтобы шествие сие появилось во всем своем блеске, небо - даруя ясный день, без оскорбительной пыли, без изнурительной жары, а земля - почтительно предоставляя пространство столь великому стечению народа; итак, безо всяких препятствий шествие следовало по своему пути, а поклонение и благочестие находили себе достойнейшее применение в созерцании всего величия Испании, считая для себя честью служить св. трибуналу и сопровождая хоругвь с достоинством и уважением, подобающим высокому званию столь важных особ и вместе с тем столь великому и столь согласованному множеству монахов и лиц духовных и светских, каковые, в количестве семисот, проходили со свечами в руках, со сдержанностью, в коей отражалась умеренность, соблюдаемая св. трибуналом во всех его действиях.

Венцом всей славы сей и в чем собственно заключается торжество генерального аутодафе, являлась величественная пышность, с коей выступил трибунал, появившись пред обвиняемыми, дабы судить их у светлейшего трона, на великолепнейшем театре, и сумев привлечь к себе людские взоры, дабы заставить бояться и почитать себя, ибо зрелище сие можно было сравнить с тем, каковое предстанет в великий день всеобщего страшного суда: если, с одной стороны, оно будет внушать ужас - мерзость виновных, запечатленная в отличительных знаках их преступлений и наказаний, то с другой, будет веселить сердца - слава праведных и верховное величие Христа и апостолов, кои, следуя за хоругвью, в сопровождении ангельских хоров, направятся к долине Иосафата, где верховный судия воссядет на свой высокий трон, а те, кто за ним следовал,- на обетованные места, и пред лицом всего мира прочтены будут улики и дела, и, лишая силы всякое ходатайство и заступничество, приговоры будут приведены в исполнение.

Для соблюдения столь великого порядка необходимо было, чтобы ночью стража была весьма бдительной, и посему преступники, кои раньше были размещены по домам добровольных помощников инквизиции, были уведены в тайные застенки, ввиду большого скопления их при трибунале, а равно, дабы держать каждого из них в отдельности, так, чтобы они не могли сообщаться и переговариваться; и, собрав всех их к десяти часам вечера, дав им сначала поужинать, сеньор дон Антонио Сам-брана де Боланьос, старейший инквизитор двора, в сопровождении дона Фернандо Альвареса де Вальдеса, секретаря сицилийского трибунала, вошел в затворы, где содержались отпущенные преступники, и каждому в отдельности объявил приговор в следующей форме:

"Брат, ваше дело было рассмотрено лицами весьма учеными и великих познаний; ваши преступления являются столь тяжкими и столь дурного свойства, что, в видах примерного наказания, решено и постановлено, что завтра вы должны умереть: вы предупреждены и приготовлены и, дабы вы могли исполнить сие, как подобает, здесь останутся два духовника". И, объяснив каждому сии слова, приказал он войти двум монахам и поставил двух служителей на страже, у дверей каждого застенка, и в сем порядке и последовательности выслушали двадцать три осужденных свои смертные приговоры; принимая же во внимание бессонницу и скорбь осужденных, а равно работу и усталость духовников и служителей, предусмотрительность трибунала приготовила запасы печений, шоколада, пирожных и прохладительных напитков для подкрепления и ободрения тех, кои в сем нуждались.

Всю ночь трибунал готов был допустить к себе тех осужденных, кои испросят аудиенцию, и когда две женщины, осужденные, как отпущенные, испросили ее, трибунал, по обычному своему милосердию, допустил их к себе, причем принимал их заявления сеньор дон Антонио Самбрана, занятый этим большую часть ночи и утра.

Настал столь желанный для народа день 30 июня, и в три часа ночи осужденным начали раздавать одежду, с таким расчетом, чтобы до пяти часов утра закончить распределение завтраков. Тем временем алькальдам трибунала дону Педро Сантосу и дону Хосе дель Ольмо вручили каждому два двойных пакета с именами осужденных. Первый заключал указание о порядке, в коем надо было вывести осужденных из их затворов и построить их для шествия, второй - список, по коему надо было вызывать их на помост, когда они должны будут выслушать приговор. Приказ, по коему шествие должно было начаться в шесть часов утра, был оглашен, и с того часа начали прибывать бесчисленные толпы как живущих при дворе, так и приезжих, привлеченных сюда сим известием; однако сей приказ не мог быть выполнен столь точно, как того хотели, ибо аудиенции продолжались так долго, что замедлили предустановленную быстроту.

Промедление сие дало возможность народу разместиться на помостах и запастись едой на столь длинный день, и в семь часов утра начали выходить солдаты веры, а за ними вынесли крест приходской церкви св. Мартина, одетый в черный покров, и вышли двенадцать священнослужителей в стихарях и вслед за ними сто двадцать осужденных, каждый - между двух служителей.

Тридцать четыре первых следовали в изображении, и мертвые и бежавшие, из коих тридцать два были отпущены и как таковые шли с коронами на голове, отмеченными пламенем... Другие две статуи шли в санбенито, и у всех на груди начертаны были большими буквами имена тех, кого они представляли. Алькальдам трибунала надлежало идти во главе осужденных, порученных их присмотру, но, работая в тайных застенках, они не могли занять свои места вовремя.

Из осужденных, представших во плоти, следовали одиннадцать покаявшихся и отрекшихся; одни - осужденные за двоеженство, другие - за суеверия, третьи - за лицемерие и ложь: все с потушенными желтыми свечами в руках. Лжецы и двоеженцы - с колпаками на голове, некоторые с веревками на шее и столькими узлами, сколько сотен плетей они должны были получить по приговору, дабы лучше можно было дать отчет о каждом осужденном в отдельности.

За ними следовало пятьдесят четыре еретика, примиренные, все в санбенито с полукрестами св. Андрея, а другие с целыми крестами и со свечами, как предшествующие.

Немедленно следовали двадцать один отпущенный, все с коронами на голове, в коротких плащах с пламенем, а упорствующие - с драконами среди пламени, и двенадцать из них с кляпами во рту и связанными руками. Все они шли в сопровождении монахов, увещевавших их, ободряя одних и приводя к вере других. Шествие осужденных замыкал толедский старший альгвасиль дон Себастьян де Лара...

Костер был шестидесяти футов в окружности и высотой - семи, и поднимались к нему по лестнице шириной в семь футов, сооруженной с таким расчетом, чтобы на соответственном расстоянии друг от друга можно было водрузить столбы и в то же время беспрепятственно отправлять правосудие, оставив соответственное место, дабы служители и священнослужители могли без затруднения пребывать при всех осужденных.

Костер увенчивали солдаты веры, коих часть стояла на лестнице, на страже, дабы не поднималось больше определенного необходимого числа лиц; но скопление народа столь увеличилось, что порядок не мог быть соблюден во всем и, таким образом, выполнено было если не то, что надлежало, то хотя бы то, что возможно было выполнить...

Засим приступлено было к казням: сначала удушены были гарротой возвращенные, засим преданы огню упорствующие, кои были сожжены заживо, с немалыми признаками нетерпения, досады и отчаяния. И, бросив все трупы в огонь, палачи поддерживали его дровами, пока окончательно не обратили трупы в пепел, что совершилось часам к девяти утра".

3. Испанская инквизиция

Испанская инквизиция была духовным судилищем, в обязанности которого входили сыск и искоренение в Церкви некоторых - в действительности же всех - неортодоксальных учений. Это началось в 1223 году. Испанская инквизиция привела к гибели тысяч испанских евреев и мусульман. В то время как многие люди способствовали этому зверству, Томас де Торквемада стал одним из ключевых персонажей. В результате формы изобретенных инквизиторами наказаний были многочисленны и очень сложны. Испанская инквизиция оказала влияние на многих людей во всем мире. Будем надеяться, что ее уроки никогда не забудутся.

Томас де Торквемада жил с 1420 по 1498 год. Родился он в Вальядолиде, и там же вступил в Орден Проповедников в очень молодом возрасте. Позднее он стал доминиканцем, теологом, каноником, а затем кардиналом. В 1474 году Торквемада был назначен духовником к королеве Изабелле. В своем теперешнем положении он мог оказывать влияние на двор, чтобы распространять идеи и взгляды, обосновывающие введение инквизиции.

В 1478 году король Фердинанд Арагонский и королева Изабелла Кастильская заключили соглашение с папой Сикстом IV, положившее начало испанской инквизиции. Это было сделано для того, чтобы очистить церковь от еретиков в Испании и за ее пределами. Король и королева весьма неохотно приступили к исполнению этого замысла, с тех пор как церковь вынуждена была забрать некоторую часть независимости монархов ради того, чтобы инквизиция начала работать.

Кроу в 1963 году писал:" Инквизиция была всегда под контролем короны, и это обстоятельство эффективно использовалось, чтобы усилить королевскую власть путем лишения подозреваемых отступников их земель, богатств и влияния на политику." Инквизиция началась как акт преследования иудеев и мусульман, но затем ее карающий меч обратился против политических противников короны, дабы попытаться достичь национального единства за счет их доменов. Расследование было организовано так, что высокий совет пяти инквизиторов ассистировал Великому Инквизитору, на посту которого с самого начала находился Томас де Торквемада.

Этот совет олицетворял собой Главный Инквизиционный суд в стране.

Было также девятнадцать меньших судов, которые действовали в Испании, и три других, которые функционировали в колониях. Совет администрации, прозванный La Suprema, был дополнен, и этот орган имел юрисдикцию над всеми мероприятиями, касающимися христианской веры.

Совет, подобный высшему суду, управлялся инквизитором-генералом. "Инквизитор-генерал имел прямой доступ к государям и упражнялся в абсолютной и ничем не ограниченной власти над всем населением, а также был превыше законов человеческих. Не было титула, даже очень высокого, либо закона, избежавшего его юрисдикции." (Кроу, 1963 год). В феврале 1482 года еще семь инквизиторов были рукоположены папой. Первый инквизиторский генерал был назначен папой и уже задним числом - Изабеллой, и этот человек был Томас де Торквемада. В 1492 он поддержал изгнание евреев из только что объединенной Испании.

Основной причиной, породившей инквизицию, была зависть и ненависть к евреям в Испании. Антисемитизм возник в Испании по многим причинам. Во-первых, евреи были весьма заметны в их сообществах и очень богаты. Также отметим, что правители мавров выказывали расположение к ним, чего обычные испанцы никогда не видели по отношению к себе. Вдобавок, евреи пользовались известностью как маги-практики, что помогло воспламенить пламя инквизиции.

Томас де Торквемада умер задолго до прекращения инквизиционных процессов. Однако после него были и другие генералы-инквизиторы, которые толкали инквизицию далее по пути антисемитизма. Эти люди усиливали жестокость инквизиции, чтобы доказать свою лояльность христианству и Испании. Инквизиция была введена прежде всего как орган защиты народа, но очень скоро стала фактором национальной угрозы.

Инквизиция следила за всеми: богатыми и бедными, преступниками и ссыльными, чтобы обвинить лишь некоторых в исповедании еретических учений. Согласно Бару (1993), " Информаторы осмеливались строить обвинения по первому подозрению, но обвиненные никогда не виделись потом с доносчиками, а осужденные не имели права аппелировать к Папе." Было много способов уличения в еретичестве. По некоторым из них почти любого можно было представить виновным. Ллойд комментирует это так: "Скороспелые доказательства вины четко определяли, к какому сословию или нации принадлежал обвиняемый. Достаточно было, чтобы обвиняемый одевал свое лучшее платье в еврейскую субботу, чтобы он ел вместе с евреями, чтобы он мылся в теплой воде, как это делали по привычке бесчисленные обращенные, искренние или притворные." Кроу (1963) добавляет: "Поскольку мавританские бани истолковывались как первейшее свидетельство вероотступничества... фраза "обвиняемый был замечен принимающим баню..." была обычной в отчетах инквизиции." Если предки кого-либо имели хоть немного еврейской крови, этот кто-то вполне мог быть арестован как еретик. Вайвс (1967) отмечает: "... если человек хотел избежать инквизиционного расследования и общественного осуждения, он не только должен был доказать, что сам он искренний католик, но также - что он не выкрест, и что его предки все были католиками. Этот процесс был известен под названием "Чистота крови". С ним связана цитата из Лопе де Вега: "Я человек, хотя и скромного происхождения, кровью чист и никогда не пятнал себя гебраизмом или исламом."

Парадокс состоял в том, что большинство знатных фамилий Испании происходили от смешанных с евреями браков и потому больше подходили для инквизиции, чем простой люд. Даже король Фердинанд был наполовину еврей по материнской линии, и сам Торквемада происходил из рода евреев-выкрестов.

Камен (1965) писал: " Самыми обычными приговорами были: примирение с церковью, конфискация имущества, заключение в тюрьму, изгнание с мест прежнего проживания, галеры, нередко оправдание, с немедленным либо отсроченным предоставлением свободы, или санбенито."

Галеры - изобретение короля Фердинанда. Они были учреждены как экономическое наказание, и превратились в дешевый ресурс рабочей силы, в условиях, когда рабский труд уже не использовался.

Когда еретика приговаривали к галерам или бичеванию, его вели через весь город. Во время этой процессии люди бросали камни и обстреливали нечистотами еретиков. С женщинами обращались в инквизиции еще хуже, чем с мужчинами. Во время бичевания и тех, и других проводили полуголыми по городу и наносили в среднем 100-200 ударов.

"Примирение" означало очень многое: от отречения и лишения гражданских прав до пожизненного заключения. Обычно это сопровождалось конфискацией имущества. Случалось, что пытки не применялись до тех пор, пока другие способы получения показаний не терпели фиаско.

Тюрьма была не многим лучше, чем пытка. Многих заключенных часто содержали голыми и беспомощными, одевали их обычно в рубища. В камере-одиночке сидело много арестантов, и часто показания поставлялись инквизиторам путем доносов и провокаций во время разговоров в камере, так как каждый надеялся облегчить свое наказание за счет соседа.

4. Особенности воздействия инквизиции на систему европейского права

Для начала следует сказать о существовавшей в то время в Европе правовой системе. После разгрома Западной римской империи варварами знаменитая и самая передовая правовая система, известная как “Римское право” на время прекратила свое существование на территории Европы, по крайней мере Западной Европы. И уступила место весьма загадочной правовой системе, характерной для империи Каролингов. Коренным отличием империи Каролингов, от римской империи являлось, практически полное отсутствие городов и постоянного местоположения монарха и правительства, в отличии от жесткой системы наместничества характерной для Рима. Императорский двор кочевал по замкам, крепостям и поселениям в течении почти круглого года, а большая часть населения все еще тяготела к клановому устройству. Как следствие подобной раздробленности не возникало попыток сколько-нибудь кодифицировать разрозненные племенные нормы. Каждый человек носил с собой нормы характерные для его племенной группы.

Следующий этап формирования европейского права начался с момента активного градостроительства. новые коммунальные формы диктовали новый тип права. Это время характеризуется также началом свержения католической церковью власти крупных феодалов и государей. Наиболее образованная часть тогдашних людей - духовенство было призвано сформировать новое право, оно получило название “канонического”. Источниками такового послужили: местные обычаи, повеления феодалов, постановления соборов по конкретному поводу и пр. С течением времени подобная система привела к невообразимой путанице в каноническом праве и это совпало с началом возрождения римского права (имеются в виду кодификации Юстиниана).

Судебное производство Инквизиции предполагавшее в своей основе таинственность и строжайшую секретность информации, целиком основывалось на каноническом праве что добавляло тайны и усугубляло и без того тяжелое положение жертв. Инквизиция показала насколько несоответствие законов реально существующим общественным отношения может быть опасно для общества. Имей подданные тогдашних монархов правовые гарантии прав личности они бы не стали такой легкой жертвой в руках отцов-инквизиторов. Это отвратило сердца людей от системы канонического права и она не рассматривалась как реальная альтернатива Римскому праву. Также ужасы Инквизиции отвели от Европы “опасность” стать единым теократическим государством. С моей точки зрения это оказало сильное влияние на то что в Англии получила распространение система прецедента. Как известно в Англии Инквизиция не получила сильного распространения, следовательно и каноническое и обычное право не внушало населению сильного отвращения и это определенно сыграло свою роль формировании правовой системы на островах.

5. Деятельность Инквизиции в области дипломатии

Эпоха средних веков характеризовалась, среди прочих принципов мерной гордостью дворянства и стремлением вывести свою родословную от как можно более славных предков. В подобных условиях дипломатия развивалась очень медленными темпами, до тех пор пока почти вся дипломатия не перешла в руки церкви. В рамках церкви люди избавлялись от некоторого количества предрассудков. Общение стало легче, а с учреждением монашеских орденов и вовсе приобрело нормальный характер. Нищенствующие монахи не признавали государственных границ вообще. Вся Европа была разделена на провинции, во главе с провинциалом. Границы этих провинций зачастую не совпадали с государственными границами. Организация таких сложных межгосударственных мероприятий, как крестовые походы, была полностью возложена на церковные структуры.

Инквизиция сразу стала международной организацией, а нищенствующие монахи уже на протяжении ряда лет выполняли роль неофициальных посланников от имени Святейшего престола. Обратив монахов в инквизиторов Папа решил несколько проблем сразу: организовал огромную шпионскую сеть и обеспечил безопасность со стороны реформаторов и еретиков. Монахи, свободные от исполнения инквизиторских обязанностей, обеспечивали связь между разными территориальными организациями инквизиторов. Перенося из государства в государство известия о новых ересях и способах борьбы с ними они играли видную роль в развитии и функционировании Инквизиции. Нищенствующие монахи имели очень высокий авторитет, по крайней мере на начальном этапе своего существования и это помогало им решать мирным путем назревавшие конфликты между крупными сеньорами и прочие опасные разногласия.

6. Вывод

Роль инквизиции в истории Европы и всего человечества огромна и двояка. Не будь этого института неизвестно по какому пути пошло бы развитие европейской цивилизации, но то что в техническом отношении она не была бы похожа на имеющийся образец - это точно. Не известно, имели бы место религиозные войны сотрясавшие Европу столь долгое время, возможно эта цивилизация была бы в большей степени терпима к другим верованиям. Возможно, наука получила бы более раннее развитие, не имея за плечами соглядатаев инквизиции. Католическая церковь подверглась бы более ранней реформации и не сыграла бы такой огромной роли в жизни человечества. Произошла бы более ранняя рецепция римского права и греческих идей о свободе человека. Но наставления написанные самыми авторитетными отцами-инквизиторами для своих молодых коллег является одним из ярчайших примеров организации сыскной работы.

Общеевропейская сыскная сеть организованная инквизицией была еще одной попыткой Святейшего Престола создать всемирное католическое государство. Подобные попытки, после падения империи Каролингов имели место неоднократно, но с переменным успехом. К примеру, польских королей на протяжении долгого времени назначал Папа римский. Учреждение инквизиции позволило Папе на протяжении долгого времени довольно основательно контролировать плоскость идеологии практически по всей Европе. Контролируя идеологию возможно и держать под контролем и прочие сферы жизни приводя их так сказать к единому знаменателю. Очень активно папская дипломатия работала и на организацию крестовых походов как внутри Европы так и вовне, на отвоевывание Гроба Господня. Походы организовывались в основном за счет наемников привлеченных официальным обещанием полного отпущения грехов, на самом же деле надеявшихся пограбить богатые по слухам государства. Крупные же феодалы и государи преследовали своей целью захват новых земель, количество которых в Европе, к тому времени сократилось до предела. Ярким примером подобного похода являлся крестовый поход против альбигойцев. Владения одного из самых могущественных сеньоров Европы графа Раймунда Тулузского были поделены между Монфором, Людовиком и Петром Арагонским.

На протяжении практически всей истории инквизиции мы можем наблюдать подобное явление: после декларации богоугодных идей и под их прикрытием творятся ужасные преступления, а по выражению дореволюционных авторов: "Перо опускается не в силах вынести описание подобных зверств и ужасов".

7. Список литературы

· И. Р. Григулевич, “История инквизиции (13 - 20 вв.)”. М; 1970 г.

· Е. Ф. Грекулов, “ Православная инквизиция в России”. М; 1964 г.

· С. Г. Лозинский, “ Святая инквизиция”. М; 1927 г.

· Х. А. Льоренте, “Критическая история испанской инквизиции”. М; 1936 г. (том 1и 2)

·