Россия и Китай в зеркале американской политики

Утратив паритет с США времен холодной войны, Россия вернула себе статус великой державы, использовав свое положение крупнейшего поставщика нефти и газа на мировой рынок. Пять крупных государств, а именно Великобритания, Германия, Китай, Франция и Япония, в разной степени зависят от российских поставок и вынуждены учитывать это, выстраивая свои отношения с Москвой.

По степени зависимости от импорта энергоносителей и сырья КНР, безусловно, возглавляет список. В ближайшем будущем за ней последует Индия. Требуемый объем импорта неуклонно растет, и вся экономическая стратегия Китая, столь важная для сохранения социально-политической стабильности, зависит от непрерывного притока ресурсов. Неудивительно, что задачей внешней политики Пекина во все большей степени становится получение гарантий поставок энергоносителей и сырья из Африки.

Образцовую самодостаточность в области энергоресурсов сохраняет Бразилия, в то время как Соединенные Штаты остаются крупнейшим их импортером. Но, учитывая наличие в Америке собственных ресурсов (в частности, угля) и огромный потенциал энергосбережения, США находятся в несколько более выгодном положении, нежели их европейские и азиатские союзники.

Все большее влияние на отношения между крупными державами оказывает проблема глобального потепления. В прошлом разногласия по экологической политике настроили Европу и Японию против Соединенных Штатов, которые лидируют по объемам выбросов в атмосферу вредных веществ, но отказались подписывать Киотский протокол, направленный на ограничение парникового эффекта.

Последствия глобального потепления требуют принятия безотлагательных мер, а между тем разногласия по проблемам экологической безопасности грозят обостриться. Во главу угла мировой политики становится вопрос о том, кто и в каком размере будет финансировать природоохранные мероприятия. В дискуссию вовлечены не только Европа, Япония, и отстающие от них США, но и Китай, который вскоре вытеснит Соединенные Штаты с позиции главного производителя парниковых газов, а также стремительно развивающаяся Индия.

Пекин указывает на то, что запад несет ответственность за выбросы парниковых газов в течение 150 лет. Китай же теперь, дескать, имеет право наверстать упущенное в плане индустриализации и готов пойти на дорогостоящие меры по защите окружающей среды, только если развитые страны помогут их финансировать. Индия склонна проводить аналогичную политику, и разрешить этот конфликт интересов в ближайшие десятилетия будет непросто.

КРУПНЫЕ ДЕРЖАВЫ И МИРОВОЙ ПОРЯДОК

Навстречу многополярному миру? После окончания холодной войны США остались единственной сверхдержавой. Американские неоконсерваторы поспешили назвать эту ситуацию «однополярным моментом». Его расценили как шанс, данный Богом Соединенным Штатам, чтобы перекроить мир по своим меркам, не считаясь с международными обязательствами и мнением других государств. Однако эта теория подверглась серьезной проверке на прочность в связи с непрекращающимся насилием в Ираке. Как выяснилось, даже американская мощь отнюдь не беспредельна. Справедливость претензий Вашингтона на лидерство была также поставлена под сомнение вследствие пренебрежения международным правом, правами человека в Гуантанамо и тюрьме «Абу-Грейб». Имидж США пострадал и после скандалов вокруг выдачи заключенных странам, практикующим пытки.

В 2003-м многополярный мир возродился усилиями президентов Владимира Путина и Жака Ширака, ныне большинство крупных держав представляют собой своеобразные геополитические полюсы. Благодаря энергетическим ресурсам в клуб великих держав вернулась Россия. Китай уже сейчас представляет собой крупную торговую страну и обладает рекордными золотовалютными запасами, а примерно через два десятилетия выйдет на второе после Соединенных Штатов место в мире по объему ВВП. Великобритания и Франция, подобно КНР и России, входят в число постоянных членов Совета Безопасности ООН. Германия вновь обрела статус крупнейшей европейской экономики и стала первостепенным мировым экспортером. Ее военные играют все более заметную роль за пределами Европы, равно как и дипломаты, отстаивающие свою позицию по иранскому вопросу в рамках европейской «тройки». Япония не только остается второй мировой и ведущей азиатской экономикой, но и проводит активную дипломатию как в Азии, так и за ее пределами. Бразилия, Индия и ЮАР - державы пока еще преимущественно региональные, но в будущем претендуют на статус мировых.

Европейский союз с тройкой лидеров во главе (Великобритания, Германия, Франция) взял на себя функции одного из главных действующих лиц на дохийских переговорах по свободе торговле стран - участниц ВТО. На долю единой Европы приходится до половины официально предусмотренного объема оказания помощи развивающимся странам. В области внешней политики и политики безопасности ЕС неоднократно претворял в жизнь свою общую стратегию - в частности, в составе «квартета» коспонсоров израильско-палестинского урегулирования.

С расширением Евросоюза до 27 членов усугубилась его внутренняя разнородность. Возможность проводить согласованную политику будет зависеть от того, удастся ли принять Договор о реформах, который должен заменить отвергнутый Конституционный договор и возродить институциональную основу для эффективной деятельности. Как бы то ни было, Брюсселю понадобятся годы, чтобы выработать реальную и всеобъемлющую внешнюю политику, а также общую политику в области безопасности. Вместе с тем деятельность европейской «тройки», проводящей консультации с другими странами - членами Европейского союза при участии его верховного представителя по общей внешней политике и политике безопасности Хавьера Соланы, поможет выработать жизнеспособный подход к решению различных вопросов, что наглядно показали переговоры с Ираном.

В многополярном мире Соединенные Штаты остаются самой могущественной державой: американские расходы на оборону примерно равны оборонному бюджету всех остальных стран, вместе взятых. Колоссальное влияние Америки бесспорно, но она больше не может навязывать свою волю. Чтобы убедиться в этом, администрация Буша заплатила слишком высокую цену. Защищая свои интересы в ряде регионов, некоторые державы проводят так называемую «мягкую балансировку», направленную против господства США. Но, несмотря на явное неприятие политики Буша, реальных попыток чем-то уравновесить ее - в соответствии с традициями XIX и XX веков - не предпринималось.

Крупные державы сотрудничают в разных областях на двусторонней и многосторонней основе, в том числе с Соединенными Штатами, особенно теперь, когда Вашингтон стал прислушиваться к мнению партнеров и более охотно идет на взаимодействие с ними. В Белом доме обнаружили, что большинство, если не все стратегические проблемы необходимо решать коллективно. Остальной мир в свою очередь пришел к пониманию того, что решение любой глобальной проблемы требует участия и одобрения США. При этом вовсе необязательно полностью поддерживать курс Америки либо считать, что она, по выражению Майкла Манделбаума, является «лучшим источником всемирного устройства и управления».

Будущее многополярного мира. Маловероятно, чтобы в XXI столетии между крупными державами произошел раскол или чтобы между ними возникло замешанное на шовинизме идеологическое противостояние, которое привело к великим войнам и катастрофам прошлого века. Конфликт интересов неизбежен, но войны между великими державами практически исключены, и уж, конечно, они совершенно невозможны между такими странами, как Великобритания, Германия и Франция. Также трудно представить себе вооруженные конфликты между Европой, США и Японией, которые связаны союзническими обязательствами, основанными на экономической интеграции и политическом сотрудничестве.

Сегодня великие демократии образуют своего рода мировую ось - несколько неожиданный итог необычайно жестокого XX века.

Однако это не гарантирует того, что развязывать войны и применять насилие не будут другие страны либо негосударственные образования. Наднациональные институты и международное право часто не способны предотвратить вооруженные конфликты, этнические чистки и другие формы насилия. Но сегодня, когда мир стал более уязвим для таких угроз, как терроризм, международная преступность или пандемии, потребность в институтах и праве больше, чем когда-либо. Влияния отдельных западных держав недостаточно, чтобы поддерживать в мире даже элементарный порядок. Это относится и к Соединенным Штатам, которые в этом смысле никогда не жалели усилий и служили последней инстанцией в разрешении конфликтов.

Реформа Организации Объединенных Наций назрела давно. За последние годы удалось добиться больших успехов на концептуальном уровне. Например, разработаны важные понятия: «обязанность защищать» и «человеческая безопасность», определяющие ответственность международного сообщества за облегчение людских страданий. По сути, эти понятия вступают в противоречие с безраздельно господствовавшей ранее концепцией государственного суверенитета, который исключал возможность вмешательства международного сообщества. Пути реформирования ООН намечены в рекомендациях Группы высокого уровня по угрозам, вызовам и изменениям и вытекающих из них предложений Генерального секретаря. На реализацию этих инициатив уйдет немало времени и сил, но даже если их примут, прогресс не будет достигнут до тех пор, пока страны - члены ООН не выразят готовность к сотрудничеству и не предоставят часть полномочий органу международного сообщества. Решающую роль в этом будет играть поведение крупных держав.

Даже в случае неудачи реформирования ООН многостороннее взаимодействие возможно, необходимо и весьма вероятно. Такие производные современных трансграничных контактов и глобализации, как открытость, взаимозависимость и уязвимость, вынуждают правительства объединять усилия для решения проблем, с которыми им не справиться в одиночку. Это борьба с терроризмом, международной преступностью, проблема нераспространения ядерного оружия, не говоря уже о необходимости управления таким важным инструментом процветания, как социально-экономическое взаимодействие между странами.

Установление эффективных многосторонних отношений - одна из главных целей стратегии Европейского союза в области обеспечения безопасности, разработанной в 2003-м. Но такие отношения не могут ограничиваться высокопарными и малоэффективными декларациями вроде тех, что ООН принимала по вопросу о разоружении Ирака до декабря 2002 года. Они должны вести к конкретным результатам.

Экономическая взаимозависимость крупных держав - это еще один фактор, создающий благоприятные условия для установления эффективных многосторонних отношений и способствующий духу сотрудничества и консультаций. Отношения между КНР, с одной стороны, и США и Японией - с другой, характеризуются большой зависимостью от взаимного доступа к рынкам и инвестициям, от поставок комплектующих, от дефицитного финансирования или управления валютными резервами. Экономическая взаимосвязанность Пекина и Вашингтона - мощный стимул для того, чтобы положить конец политическим трениям и разногласиям и не позволить им накалиться до опасного уровня. То же справедливо и для экономических отношений между Китаем и Японией, хотя неспособность обеих стран адекватно относиться к общей истории, а также особое восприятие национализма делают их весьма хрупкими.

Европейцы, воспитанные на горьком историческом опыте, отлично знают, что национализм имеет свойство превращаться в шовинизм, конечным результатом которого нередко становятся военные конфликты. Это в полной мере относится и к Китаю, если он, например, попытается прибегнуть к националистическим лозунгам для преодоления внутреннего кризиса. Споры из-за Тайваня чреваты вооруженным противоборством. Сохранение мира в большой степени зависит от того, продолжит ли Пекин усваивать нормы поведения, подобающие великой державе, которая является одним из гарантов стабильности международной системы. (Подробнее на эту тему см.: Карл Кайзер. Уроки Европы и примирение в Азии // Россия в глобальной политике. 2006. № 4.)

Возрастает роль многосторонних контактов и переговоров с участием великих держав в решении конкретных проблем. Это и шестисторонние переговоры по ядерной программе Северной Кореи, и заседания «четверки» международных посредников (ООН, Россия, США, ЕС) по ближневосточному урегулированию, и «иранские» переговоры европейской «тройки» (Великобритания, Германия, Франция), которые идут при поддержке Вашингтона и с участием Москвы в качестве консультанта. В работе всех трех форумов, помимо великих держав, принимают участие и другие страны, и в каждом случае Соединенным Штатам принадлежит решающая роль (она могла бы быть еще более весомой в разрешении иранской проблемы, если бы Вашингтон не упорствовал в нежелании идти на прямой контакт с Тегераном).

Союзы или альянсы - это конкретные проявления многосторонних отношений, когда крупные державы связывают себя обязательствами по взаимопомощи. Из 26 стран - членов НАТО четыре - крупные державы. В Евросоюз входят Великобритания, Германия и Франция. Россия вступила в оборонный альянс с Арменией, Белоруссией, Казахстаном, Киргизией, Таджикистаном и Узбекистаном (хотя его реальная эффективность довольно сомнительна). США заключили двусторонние договоры о гарантиях безопасности с Японией и Южной Кореей, а также подписали трехсторонний пакт (АНЗЮС) с Австралией и Новой Зеландией (впрочем, в 1996 году Вашингтон приостановил свои обязательства в отношении Веллингтона).

Самым масштабным и активно расширяющимся альянсом является НАТО. Североатлантический союз эволюционировал из оборонного блока по сдерживанию агрессивных устремлений и защите от них в организацию, обеспечивающую безопасность в приграничных областях и стабильность в тех регионах, откуда может исходить угроза, а также всюду, где местное население подвергается опасности насилия. НАТО выполняет стабилизирующую функцию прежде всего на Балканах и в Афганистане.

Действуя по мандату международного сообщества, страны - члены этого блока, среди которых главенствующую роль играют крупные державы, могут на практике применить новаторский и, будем надеяться, успешный подход к решению одной из наиболее острых проблем современности. Речь идет о странах-изгоях - средоточии человеческих страданий и потенциального источника терроризма и преступности. Знаменательно, что более 30 государств стали участниками кампании в Афганистане, и среди них одна крупная держава, не входящая в НАТО, а именно Япония.

Пример Североатлантического альянса иногда приводят в контексте более фундаментального вопроса: как многосторонние отношения могут содействовать предотвращению гуманитарной катастрофы и ее последствий? Ведь современный мир отчаянно нуждается во вмешательстве международных сил в тех случаях, когда ООН не может оказать необходимую помощь. Так, в 1999-м НАТО без санкции Организации Объединенных Наций осуществила военную интервенцию, чтобы положить конец непрекращавшимся этническим чисткам в Косово. Тогда Россия и Китай отказались одобрить применение силы, хотя они сотрудничали с Советом Безопасности ООН и присоединились к требованию прекратить этнические чистки. Формально НАТО действовала незаконно, но ее операция была признана легитимной большинством стран, поскольку соответствовала нормам ряда других международных конвенций.

Косовская кампания положила начало дискуссии о том, следует ли демократическим государствам вмешиваться в случае очевидных гуманитарных катастроф, когда вето (которое обычно накладывают Россия и Китай, принципиально возражающие против любой интервенции) парализует работу СБ ООН. Было выдвинуто предложение расширить роль евро-атлантической организации до «глобальной НАТО», выполняющей вышеупомянутые функции совместно с другими демократиями и при их непосредственном участии. В расширенной трактовке эта концепция требует «согласия демократических стран». Оно объединило бы их в новую всемирную организацию, способную внести неоценимый вклад в совершенствование мирового порядка.

Идея создания организации, объединяющей все демократии мира, вряд ли получит достаточную поддержку. К тому же она может иметь роковые последствия для попыток реформировать ООН. Однако привлекательной альтернативой может стать подход, при котором демократии берут на себя ответственность в случае неспособности ООН предпринять решительные действия при очевидных и недвусмысленных обстоятельствах, будь то гуманитарные катастрофы или террористические угрозы. Подобная практика в рамках альянса и при сотрудничестве с другими странами обретает большую легитимность и становится более эффективной.

ПО ДОРОГАМ КРИЗИСА: США И РОССИЯ

СЛОВО, 20 февраля 2009 года

Станислав Меньшиков, Амстердам

В последнее время никаких заметных признаков ослабления мирового экономического и финансового кризиса не просматривается. Статистика говорит скорее о противоположном. Валовой продукт и промышленное производство продолжают падать во всех индустриальных центрах - Северной Америке, Западной Европе, Японии, причём даже в ускоренном темпе. Похожая картина наблюдается во многих развивающихся странах. Такой синхронности и глубины в кризисных проявлениях не отмечалось уже несколько десятилетий, пожалуй, со времени «нефтяного шока» 70-х годов прошлого столетия.

Но тогда размеры финансового потрясения были намного меньше. Теперь же к падению производства добавляется всеобщий крах фондовых бирж, а также близкое к параличу состояние банковской системы. Это ещё не Великая депрессия 1930-х годов, но если развитие кризиса в скором времени не остановить, то повторение той депрессии может стать неотвратимым.

В ходе нынешнего кризиса было высказано немало горьких слов в адрес США, положившим ему начало и заразившим кризисным вирусом всю планету. Можно сказать определённо, что не достигни финансовые спекуляции в США такого невиданного размаха, мир не испытал бы подобных общих экономических конвульсий.

Тут дело не какой-то особой злонамеренности американских финансистов, а в том объективном положении, которое капитализм США занимает в мировой экономике, международной торговле и валютно-финансовой системе. Это накладывает на американские власти особую ответственность за глобальную экономическую стабильность - ответственность, которую они нередко трактуют как право на мировое лидерство и потому пренебрегают ею в ущерб как своей, так и чужой стабильности.

Но это означает также, что без решительных целенаправленных мер администрацией США преодоление мирового кризиса невозможно. В этом деле весь мир, хочет того или нет, является в какой-то мере заложником США.

Усилия других стран, конечно, тоже важны, но без решений из Вашингтона им не обойтись. Парадокс же заключается в том, что, принимая антикризисные решения, Барак Обама и его правительство руководствуются почти исключительно собственными интересами и не спрашивают мнения других правительств. На большой двадцатке в Вашингтоне в ноябре прошлого года их об этом не спрашивали, а в апреле в Лондоне сообщат уже пост фактум, когда поправить что либо серьёзно будет невозможно. Такова, к сожалению, печальная действительность наших дней.

Куда идёт экономика США

Остановимся прежде всего на последних статистических данных динамики экономики США.

Падение валового продукта США и его компонентов в 4-м квартале 2008 года (годовой темп в процентах)

Из таблицы видно, что в конце прошлого года валовой продукт США значительно сократился. Официально считается, что кризис начался ещё в конце 2007 года, но потом в течение трех кварталов производство топталось на одном уровне. Развитию спада на время воспрепятствовала антикризисная программа Буша размером в 170 миллиардов долларов. Но с осени финансовый кризис обострился, а спад производства возобновился, а затем ускорился.

В январе спад ещё более усилился. За месяц было потеряно 600 тысяч рабочих мест, больше на 100 тысяч, чем в каждом из предыдущих четырех месяцев. Всего за год с января по январь занятость сократилась на 3,6 миллиона, а безработица в начале февраля достигла 7,9 процента рабочей силы (9 процентов, если считать постоянно выбывших с рынка труда).

О том, как пойдёт развитие дальше, можно судить по нескольким цифрам в таблице. ВВП в 4-м квартале снизился на 3,8 процента, а продажи конечного продукта на 5,1 процента. Стало быть, продажи падали быстрее производства. Не менее двух процентов ВВП, а скорее всего больше, осталось не реализованными. Масштабы перепроизводства увеличились, и, следовательно, в дальнейшем продукция должна падать ещё быстрее, чтобы накопившиеся товарные запасы могли рассосаться.

Другая цифра, предвещающая нелёгкое будущее, это резкое падение капитальных вложений - на 19,1 процента. Этот показатель говорит, как минимум, о двух важных процессах.

Во-первых, значительно сократилась прибыльность американских корпораций. Прибыль, наряду с денежным рынком - два главных источника финансирования вложений в основной капитал. Денежный рынок в США, в том, что касается корпоративных заимствований, практически не работает. Теперь к этому добавилась высыхающая прибыль. Источники частного финансирования лимитированы и притом надолго.

Во-вторых, корпорации не видят перспектив восстановления, а тем более роста производства. Это значит, что сейчас доделываются лишь те инвестиционные проекты, которые нельзя приостановить, а новые проекты не начинаются вовсе. Такая стагнация не может закончиться сама собой, без мощного стимулирующего толчка извне.

Наконец, третья показательная цифра - падение экспорта за квартал почти на 20 процентов. Оно отражает ещё два кризисных процесса: сокращение международной торговли и неожиданное повышение курса доллара к другим валютам, что неблагоприятно сказалось на конкурентоспособности американских товаров. Сжатие мировой торговли -

прямой результат сокращения рыночного спроса в Западной Европе и Канаде, которые являются главными покупателями американской продукции. К этому добавилась волна протекционизма, поднявшаяся несмотря на противоположные заверения многих правительств. Эта волна вполне закономерна, и не следует ожидать, что она скоро отхлынет.

Что касается доллара, то он упал до своей низшей точки - 1,6 за евро - весной и летом 2008 года. Затем-то и начался его неожиданный резкий рост до 1,3 к евро в начале февраля 2009 года на 20 с лишним процента. Это автоматически удорожило американские товары, подорвав экспорт США.

Рост доллара объясняется сугубо спекулятивным притоком капитала в США. Но его продолжение отнюдь не гарантировано и может в любой момент смениться оттоком. Однако рассчитывать в этом случае на то, что экспортные позиции США быстро восстановятся, не приходится.

В целом же американский кризис ещё только развёртывается и набирает силу. Изменить такой прогноз сможет только более масштабное вмешательство в реальную экономику американского государства. Способно ли оно на это?

План Обамы

Сразу после инаугурации президент Обама взялся за осуществление своего массивного плана восстановления экономики. Он быстро прошёл через палату представителей конгресса, где за него голосовало большинство от демократической партии, но ни одного республиканца. Сенат его тоже утвердил, хотя и с некоторыми поправками.

В своём нынешнем виде это наиболее крупная стимулирующая экономическая программа в истории страны и намного превышающая всё, что предполагается в Западной Европе, взятой в целом. Её стоимость достигает почти 800 миллиардов долларов.

По своему содержанию это смесь бюджетных расходов на строительство и модернизацию инфраструктуры и социальных объектов, на развитие альтернативных энергоносителей, ассигнований на расширение медицинского страхования и пособий по безработице, и, наконец, программ снижения налогов, главным образом на население с низкими и средними доходами.

Предполагается, что на расходную часть придётся больше половины общей стоимости - 507 млрд. долларов, на налоговую меньше половины - 282 млрд. долларов. На общественные работы выделяется 150 млрд. долларов. Такое распределение породило споры, т.к. не вполне ясно, насколько эффективно каждая мера в стимулировании рыночного спроса, инвестиций, создания новых рабочих мест. По словам администрации, этот план в целом должен создать 4 миллиона рабочих мест в течение двух лет. Но пока это только декларация о намерениях, т.к. никаких, хотя бы приблизительных расчётов не представлено. Не ясно так же, как быстро начнётся конкретное осуществление каждой из частей намеченной программы, а от этого зависит, удастся ли остановить кризис и когда.

Допустим наилучший сценарий -- все 800 миллиардов долларов будут доведены до точки назначения в течение текущего года. Это означало бы вливание в экономику агрегатного спроса, равного не менее 5,5 процентов валового продукта. Думается, при прочих равных условиях этого было бы достаточно, чтобы остановить общее падение и положить начало восстановлению.

Но это идеальный случай, какие в жизни встречаются редко. Что более важно, мы не учли такое важное обстоятельство, как финансовый кризис, который ещё далеко не преодолён и решение которого данный план Обамы не охватывает.

Правда, на борьбу с финансовой неурядицей осталось 350 миллиардов от старой администрации. Но дело в том, что как тратить эти средства и на что, не было ясности у республиканцев, нет её и у демократов.

Прежняя администрация металась между двумя подходами - скупка государством плохих, зараженных активов банков и других кредитных учреждений, вливание дополнительного денежного капитала в те же банки. Первоначально в помощь банкам было выделено 700 миллиардов долларов исключительно на первый способ. Но вскоре правительство Буша отказалось от этого подхода и стало раздавать многомиллиардные субсидии группе крупнейших банков. Было истрачено 350 миллиардов, но положение в банковской сфере не стало менее критическим.

Новая администрация ещё не решив, как поступить с оставшимися 350 миллиардами, выдвигает идею создания смешанной государственно-частной инвестиционной компании, которая должна выкупать плохие долги банков на сумму от 1 до 2 триллионов долларов. Однако неизвестно, по какой цене скупать заражённые активы. Министр финансов собирается послать в банки государственных контролеров для оценки этих плохих активов. Кроме того, Обама настоял, чтобы верхушку проштрафившихся банков лишили привычных миллионных премий и Уолл-стрит на это, хотя и нехотя, согласился. Главное же, что не ясно из каких источников будет финансироваться программа выкупа и управления банковскими долгами.

Обозреватель «Интернэшнл геральд-трибюн» Томас Фридмен сравнил субсидии банкам с бросанием денег в бездонный колодец, где даже всплеска воды не слышно. А между тем, не разрешив неурядиц в банковской сфере, общеэкономический кризис преодолеть нельзя.

Так или иначе, выход из кризиса потребует огромного дефицита федерального бюджета, финансирование которого не обойдётся без привлечения заёмного капитала других стран, Но этим странам самим понадобятся большие финансовые ресурсы для решения собственных проблем. Жёсткая конкуренция на денежном рынке осложнит и замедлит общее восстановление.

Российские лабиринты

В последнее время произошли некоторые изменения в позиции российских лидеров по проблемам кризиса. Поначалу они относились к нему, как чему-то внешнему, что обойдёт Россию стороной. Протрезвление началось только осенью прошлого года, когда сразу обвалились экспортные цены на нефть и денежный рынок. Но и после того какое-то время царило убеждение, что кризис в России удастся ограничить и смягчить. Эта надежда не оправдалась, когда в конце прошлого года и начале нынешнего резко упало промышленное производство. Казалось, это должно было послужить сигналом к дальнейшей активизации антикризисной деятельности государства.

Но дело ограничилось декларациями общего порядка и полумерами. Более того, в заявлениях лидеров появились явные признаки отступления и подчёркнутой пассивности.

Эта новая тональность отчётливо обнаружилась впервые в выступлении Владимира Путина на Мировом экономическом форуме в Давосе в конце января. Там, анализируя главные причины кризиса, он отметил, в частности, «чрезмерную роль государства» в экономике. Это вызвало удивление даже среди присутствовавших западных бизнесменов, которые отметили, что российский премьер противоречит собственным прежним высказываниям.

Но главное - его анализ был неверен и по существу. Дело в том, что именно недостаток государственного регулирования спекулятивной активности банков и других финансовых учреждений проложил дорогу жестокому финансовому потрясению. Это теперь признано повсеместно, а преобладающей тенденцией даже на Западе стала частичная национализация банков и другие формы чрезвычайного вмешательства государства. Без этого кризис неизбежно превратился бы в общую катастрофу, практически непоправимую.

Считать, что премьер просто оговорился, было бы наивно. Путин случайных оговорок не делает, тем более на таком важном форуме, как Давос. Сказано для внешнего потребления, чтобы понравиться западным сторонникам свободного рынка? Возможно, что тактические соображения тоже присутствовали. Но наши министры экономического блока поняли своего премьера иначе - как сигнал не торопиться далеко идущими антикризисными мерами. Это становится ясно из их выступлений в начале февраля.

Главной сенсацией речи первого зампремьера Игоря Шувалова в Думе было его заявление, что кризис продлится три года. Это означает, что правительство ожидает начало восстановления экономики не раньше 2011 года. Соответственно, массированных мер по стимулированию реальной экономики ни в нынешнем году, ни в будущем, ждать не приходится. Почти всю свою речь Шувалов посвятил банкам, которые де были на грани разрушения и нуждались в особой помощи государства. Что касается производственных предприятий, то, по его словам, правительство не собирается спасать все, терпящие бедствие, причём даже ранее внесённые в специальный список для оказания помощи. Кризис, говорит зампремьера, удобный случай избавиться от неэффективных предприятий.

Не порадовал своими прогнозами и министр финансов Алексей Кудрин. В 2009 году он предвещает нулевой прирост ВВП, а возможно или даже сокращение. По его словам, министерство резко корректирует государственный бюджет на 2009 год в сторону понижения. Так, бюджетные доходы сокращены с 10,9 до 6,5 триллионов рублей, т.е. на 40 процентов. О расходах государства Кудрин умолчал, но там картина не менее безрадостная. Ясно, что расходы на экономику будут урезаны, и далеко не факт, что обещание соблюсти все социальные программы будет исполнено.

Высказывания министров на этот счёт противоречивы. Шувалов признаёт, что расходы на инфраструктурные проекты будут сокращены. Но он же оценивает бюджетный дефицит в нынешнем году в 6,1 процента к ВВП, или 2,5 триллиона рублей, что соответствует ранее намеченному уровню расходов. Экономический советник президента Дворкович прогнозирует еще более крупный бюджетный дефицит - 8 процентов к ВВП или порядка 3,2 триллиона рублей. Создаётся впечатление, что эта путаница возникает сознательно от желания неолиберальных министров потихоньку секвестрировать бюджет настолько, насколько окажется возможным.

Что вызвало внезапный поворот в политике правительства? Судя по всему, он был продиктован неожиданным ускорением падения официальных валютных резервов. В декабре казалось, что они стабилизировались на уровне 430 миллиардов долларов, сократившись на 160 миллиардов по сравнению с высшей точкой 596 миллиардов в начале августа прошлого года. Но в январе валютные резервы вновь сократились на 50 миллиардов. При таких темпах сокращения резерва хватило бы на полгода с небольшим. При текущих выплатах по внешнему долгу в 100 миллиардов в 2009 году это пахло валютной катастрофой.

Ситуация сложилась своеобразная. В России после повального осеннего бегства практически не осталось иностранных спекулятивных инвесторов. Поэтому весь новый отток приходиться на конвертацию рублёвых банковских депозитов в доллары или евро отечественными спекулянтами и просто частными гражданами.

Чтобы ослабить давление на валютный рынок, Центральный банк с осени проводил медленную девальвацию рубля. К концу года его курс упал к доллару с 24 до 32 рублей за доллар и с 34 до 42 рубля за евро, или соответственно на 25 и на 20 процентов. Хотя девальвация осуществлялась малыми порциями, в целом она ударила по доходам компаний в рублях. Расчёт же на рост конкурентоспособности отечественных товаров и замещение импорта оправдывается слишком медленно.

Так или иначе, в январе Центробанк пустил рубль в относительно свободное плавание, взявшись поддерживать на уровне, привязанном к цене нефти. При цене 41 доллар за баррель предельный поддерживаемый курс составляет 36 рублей за доллар.

В последние дни Кудрин заявил, что девальвация рубля закончена. Но трудно сказать, насколько оправдана такая стратегия, и удастся ли удержать курс рубля в указанных рамках. Ясно другое: после объявления курс рубля сразу скатился к низшей точке, а валютный резерв резко сократился.

Последовала жёсткая отповедь Путина банкам за валютные спекуляции. Но послушаются ли они премьера? Казалось бы, должны. Ведь больше 70 процентов российской банковской сферы принадлежит государству, оно же контролирует три крупнейших банка страны. Неужели они не подчиняются государственной дисциплине, и правительство не в состоянии навести порядок в собственном доме? Или же спекулируют исключительно частные банки, и тогда имеет место заговор олигархов против правительства. Если так, то не пора ли его подавить?

Политическая подоплёка

Обострение экономической ситуации сопровождается усилением критики в адрес правительства. Атаки идут и справа, и слева. Справа главным объектом является Путин, чью ориентацию на промышленную политику и государственные корпорации считают основной причиной неподготовленности страны к кризису. Слева Шувалова и других неолибералов в правительстве критикуют за то, что те все усилия тратят на спасение от кризиса крупного бизнеса и банковских спекулянтов, тогда как широкие круги населения страдают от растущей инфляции, безработицы и задержек заработной платы.

Есть и центристская критика, которая к аргументам левого свойства добавляет упрёки в некомпетентности при проведении антикризисных мероприятий. Здесь следует отметить резкие по тону, но обстоятельные по содержанию статьи Юрия Лужкова в «Российской газете» и Гаврилы Попова в «Московском комсомольце». Со многим в этой критике можно согласиться. Но при этом следует проводить отчётливую разграничительную черту между линией Путина и его неолиберальных министров. Отступая под давлением обстоятельств и идя на уступки неолибералам, Путин не соглашается на сжатие социальных программ и напротив, настаивает на их расширении - например, увеличение пенсий в 2009 году на 30 процентов.

Различие принципиальное. По существу, в нынешнем российском правительстве противоестественным образом сошлись две противоположные по направлению группы, которые мешают друг другу, усиливая неразбериху и хаос в экономике. Будучи последовательным, Путин должен был бы избавиться от своих неолиберальных министров, заменив их специалистами кейнсианского направления, т.е. активной поддержки реальной экономики. Премьер не решается на такой разрыв и всё ещё надеется на компромисс с политическими противниками.

А напрасно, потому что углубление кризиса бьёт прежде всего по репутации самого премьера и ведёт к социальным последствиям, грозящим ему крупными политическими неприятностями. Именно на это сейчас делают ставку правые, прозападные круги. Этих замыслов они не скрывают, открыто поговаривая о якобы грядущей отставке Путина. Такова политическая логика российского кризиса.

Размещено на Allbest.ru