Искусство как вид познания

На наш взгляд, идея онтологически толкуемой уникальности подлинного «я» в концепции искусства А. Белого родственна мыслям «раннего» М. Бахтина о тождестве двух «я» («я - бытия» и «я - сознания»). Структурный анализ «я», переживающего бытие, рождающего «здесь-и-теперь» новые «миры», приводит автора трактата «К философии поступка» к фактическому отождествлению «я - бытия» и «я - сознания», сливающихся воедино в пере-, про-, и из-живании «жизни». При этом второе «я» расшифровывается им как «я - переживание». Ответственно поступающее «я» оказывается, таким образом, одновременно и творением, и со-творцом бытия (напомним умозаключение А. Белого о «видимой природе» как о природе «я» Художника и, соответственно, художественном сознании, творящем дифференцированные образы (опознанные - не опознанные в «законах содержания», то есть подлинности жизни), плеяда которых выступает в ипостаси «творческих», приобретенной вследствие эманации подлинного «я»)). «Ответственный поступок» же предстает основой «действительной нудительной данности - заданности жизни». «Жизнь, которая одновременно и «дана» мне как эмпирически наличный «факт» моего присутствия в ней, и «задана» как задача: осуществить ее… в качестве «события бытия»» Бахтин М.М. К философии поступка// Философия и социология науки и техники. Ежегодник. 1984-1985. - М., 1986. - С. 112, 113..

Но сколь бы ни приближалась эстетическая архитектоника к архитектонике действительного мира («мира ответственного поступка», по Бахтину - Е.Л.), коренная противоположность между ними не сглаживается, а, напротив, обнажается во всей непреодолимости. Счастливая возможность зажить жизнью «другого», «других» (целый сонм «потусторонних» и «посторонних» персонажей в «бытии-для-себя» и «бытии-в-себе» в философии Бахтина), открывшаяся перед творцом, была предоставлена ему за слишком дорогую плату: ценой отказа от собственной жизни, понятой как «единый и единственный» ответственный поступок. Ибо «мир в соотнесении со мной принципиально не может войти в эстетическую архитектонику» Бахтин М.М. К философии поступка, С. 137.: «… эстетическая архитектоника есть архитектоника продуцированного в эстетическом поступке созерцания мира (разрядка моя - Е.Л.), сам же поступок и я - поступающий - лежат вне ее…. Это мир утвержденного бытия других людей, но меня - утверждающего - в нем нет…. Эстетическая деятельность есть специальная, объективированная причастность, изнутри эстетической архитектоники нет выхода в мир поступающего, он лежит вне поля объективированного эстетического видения» Там же, С. 136..

Там, где присутствует «объективация», характеризующаяся, на наш взгляд, кантовской «общезначимостью», нет и не может быть онтологически значимого - «ответственного» индивида. Отсюда - «вненаходимость субъекта», что «делает возможной эстетическую активность оформления» Там же, С. 132., то есть является «условием возможности» как художественного творчества, так и творческого восприятия. Дабы состоялся подлинный акт эстетического творчества или созерцания, его субъект должен исключить из него самого себя именно в своей «подлинности» как онтологически реального, уникального индивида.

Дорисуем картину «силлогистики» М. Бахтина: созерцание должно переживаться его субъектом как «действенная активная внеположность созерцателя предмету созерцания» Бахтин М.М. К философии поступка, С. 136.. Таким образом, трансформировалась в концепции «вненаходимости субъекта художественного творчества» молодого философа кантовская идея «незаинтересованности», отстраненности эстетического созерцания. Автор трактата доказывает этим, достаточно близким к кантовскому, ходом своего рассуждения, что момент «объективации» органически присущ архитектонике эстетического созерцания и является одним из условий творческого акта. Феномен «вненаходимости» художника Бахтина свидетельствует о более высоком - не эстетическом, не феноменологическом, но именно онтологическом «статусе» изначального творческого акта. Это и есть то место в бытии, какое уже занимал художник в качестве его ответственного «местоблюстителя» (напомним об «ответственности индивида» как об исходном тезисе трактата, лексика которого «грешит» судебной терминологией) еще до того, как он приступил к созданию своего «творческого дитя» в онтологический момент творения. Здесь таится действительный «исток» художественного творчества.

Однако, ни в этом «истоке», ни в самой архитектонической структуре эстетического феномена мы не находим взыскуемого Бахтиным прорыва «я-для-меня» к «я другого». Ведь суть эстетического созерцания, как будет подробно показано в следующей работе философа, заключается в том, что это видение извне - так как мы видим «другого» и как никогда не можем увидеть самих себя, всегда остающихся внутри наших собственных «я» См.: Бахтин М.М. Автор и герой в эстетической деятельности// Эстетика словесного творчества. - М.: Искусство, 1979. - С. 18, 23-26, 29, 30, 34-38 и др.. Здесь Бахтин уже вплотную подходит к метафизической сути проблемы «диалога» как феномена культуры. Он использует и сам термин «диалог», уточняя его культурологический «оттенок». Но и такое употребление понятия еще не исчерпывает всей категориальной (онтологической и культурфилософской) полноты его смысла, какой оно приобретает в книге о Достоевском Музыкальный термин «полифония» становится тематической доминантой и расшифровывает сложную природу человеческих поступков, страстей, духовно-душевных субстанций, судеб..

На наш взгляд, для этого необходимо было осознать не только всю глубину противоположности между «я-для-меня» и «я другого», но и неизбежность «другого» для «моего я», эстетически созерцающего других и экзистенциально переживающего себя. Поскольку исходным пунктом «онтологии человека» (Художника, Творца в контексте наших рассуждений о природе художественного творчества в рамках культуры) должно быть не только «я-для-меня», но и «мое» отношение к «другому», взятое не только как «внешнее» (эстетическое), но, прежде всего, как «внутреннее» (экзистенциальное). Таким образом, не «я-для-меня», а «я-и-другой» - исходный критерий философско-онтологического анализа архитектонического расположения мира эстетического видения вокруг ценностного центра - Художника, творчество которого есть некая психофизическая реалия - «действительно переживаемое бытие».

Эволюцию от утверждения всеобъемлющего бытия «эго» до рождения «двоицы» - отношения двух «единиц», в котором преодолевается безысходная «единственность» каждой из них, можно проследить и в полифоничном мире творчества Художников. В начале XX века слышалось «эгоцентрическое», проповедующее эстетику экзистенции персонифицированного «я»: «Все бытие и Сущее согласно - // В великой, Непрестанной тишине, // Смотри туда - участно, безучастно, // Мне все равно - Вселенная во мне…» (А. Блок). Мы обращаемся к поэзии «серебряного века», характеризующейся-эго и космологической направленностью: творчеству А. Блока, М. Цветаевой, И. Северянина, В. Хлебникова, лирические строфы которых «сопровождаем» литературоведческим анализом и культурфилософскими комментариями.

Как контрапункт полижанровой, но все же гармоничной музыки символизма, акмеизма, да и просто благоуханной изящной словесности, которая вне жанровых канонов, звучит симфоническая «золотая середина» литературы XX века, камертон которой - «музыкальная философия» Б. Пастернака:

Жизнь ведь тоже только миг,

Только растворенье

Нас самих во всех других

Как бы им в даренье Пастернак Б. Цветущий лик. Стихи. - М.: Терра, 1994. - С. 75.

Поэтическая иллюстрация философии «единичного, самостного», воплощающегося в природе «множественного», довершает наше онтологическое исследование художественного творчества как «действительно переживаемого бытия» (Г. Зиммель), актуализирующего также комплекс силлогизмов - «гипотез» М. Бахтина и А. Белого, установивших лексико-семантическое тождество субъектно-объектных отношений через определение логических и ассоциативных связей между «бытийственными пластами» и их «эго-созидателем».

Финальный параграф диссертационной работы «Гегелевский «вечный дух» как поэтический миф о душе и философские грани образа души в творчестве А. Блока» «открывает» возможность прямого сопоставления двух фигур - Гегеля и Блока; сопоставления, обретающегося вне ореола принципа, констатирующего природу и границы научного метода. Мотивационный импульс взаимообращенности и таинственного «притяжения» двух философско-художественных миров - в феноменах индивидуализации и метаантропоморфизма бесконечного духа как воплощения субъективированности вечной природы искусства и сокровенного выражения неколебимости его духовного смысла.

В качестве гармоничного завершения концептуально-композиционного целого автореферата - вывод, знаменующий методологическую ценность основных положений гегелевской философии для диссертации и соединяющий заключительную часть работы с ее теоретическим «первоначалом». В ракурсе онтологического анализа художественного творчества в ипостаси «действительно переживаемого бытия» мы определили феномен субъектно-объектных отношений, олицетворяющий одну из «родовых» идей в истории мировой философии, представленной классической немецкой философией; являющий также импульс конституирования теории искусства как вида познания. Шеллингианская концепция «Абсолюта» - Творца, Художника Вселенной родственна философским построениям Гегеля об «абсолютном духе», порождающим мир, являющийся одновременно его воплощением - «всеобщей субстанцией всего единичного», но не в плане номинативного тождества и имманентных черт механизма действования данных субстанций, а в аспекте обоснования художественного творчества в их стихиях. Подобно тому, как «форма знания» и «форма красоты» в философии Гегеля соединяются в «форме непосредственности» чувственной внешности в прекрасном - предварение идеи искусства, так и «образ Вселенной», порожденный Абсолютом, происходит из тождества абсолютного организма и абсолютного произведения искусства. Итак, переход «Духа» и «Абсолюта» из формы субстанции в форму субъекта в спекулятивной философии абсолютного идеализма Гегеля и эстетическом пантеизме Шеллинга означает не только пресуществление метафизики объектов в метафизику абсолютного Субъекта - подтверждение теории субъекта-как-сознания, субъекта как творца культуры, но и определение художественного творчества «содержанием» идеи, переходящей во всеобщность, тождественную с бесконечной формой, что отразилось в «провозглашении» философии «единичного», воплощающегося в природе «множественного», в границах лексико-семантического тождества субъектно-объектных отношений, раскрывающих существо феномена художественного творчества в его неизменной диалектической связи «бытийственных пластов» и их «эго-созидателя» (Е.Л.).

И именно в многообразной символике блоковского творчества мы обретаем убедительное подтверждение возможности существования «чистого понятия» Гегеля - не спекулятивного, не умозрительного, не гипотетически изыскуемого, но достоверного: дух как персонифицированное «я» - достоверность себя самого есть бесконечная всеобщность художественного сознания, протяженность которого - Вселенная:

Все бытие и сущее согласно

В великой, непрестанной тишине.

Смотри туда участно, безучастно, -

Мне все равно - вселенная во мне. Блок А. «Все бытие и сущее согласно…»// А. Блок. Собр. соч.: в 6-ти тт. - М.: Правда, 1971. - Т. 1. - С. 90.

Бесконечно-сущее художественное сознание доказуемо онтологизацией «я» - сознания как Вселенной»: не «я - бытие» и «я - знание» в «я - сознании», и самосознание как бытие и сущность, а «я - сознание» как противообраз самосознания, в сознании «другого». Многообразие «я», таким образом, есть действительная соприродность двух «я» в единой духовной тональности созвучных «сознаний», как дискурс всеобщности природы интеллекта и духа. Следовательно, дух как «я», вбирающий потоки художественных сознаний, выступает грациозным символом художественного творчества, провозвестником бесконечно многообразных эманаций «эго-созидателя» и его произведений.

В «Заключении» диссертации подводятся итоги исследования, формулируются основные выводы, определяются перспективы дальнейшего изучения феномена художественного творчества, в онтогерменевтическом и аксиологическом ракурсах.

Публикации автора

художественный творчество познание экстраполяция

1. Левченко Е.В. Онтология и гносеология искусства/ Монография. - Саратов: СГУ, 2007. - 152 с.

2. Левченко Е.В. Художественное творчество как переживаемое бытие // Вопросы философии.- 2004. - № 10. - С. 145-150.

3. Левченко Е.В. Г. Гегель и А. Блок// Вопросы философии. - 2007. - № 2. - С. 174-177.

4. Левченко Е.В. Проблема субъекта художественного творчества: онтологический аспект// Культурология: Дайджест № 2 (41) / РАН. ИНИОН. - М., 2007. - С. 121-128.

5. Левченко Е.В. Россия как лирическая мифологема в творчестве И.А. Бунина// Россия и современный мир/ РАН.ИНИОН. - М., 2007. - № 4 (57). - С. 204-210.

6. Левченко Е.В. Философия круга, или Мистика круговращения в философско-художественном мире А. Блока// Вопросы философии. - 2008. - № 11. - С. 164-167.

7. Левченко Е.В. Провиденциальные мотивы философско-художественного творчества Н.В. Гоголя// Философские науки. - 2008. - № 9. - С. 30-38.

8. Левченко Е.В. Тайный смысл литературного направления как феномен “явного” в эзотерике// Вестник Санкт-Петербургского государственного университета. - Санкт-Петербург: СПбГУ, 2008. - Вып. 4 (Серия 6). - С. 18-23.

9. Левченко Е.В. Стихотворение А. Блока «Есть демон утра…» // Исследования по художественному тексту. Ч. 2. - Саратов: СГПИ, 1994. - С. 51-53.

10. Левченко Е.В. Цыганские мотивы двух стихотворений Ап. Григорьева// Филология/ Науч. сб., посв. памяти А.М. Богомолова. - Саратов: СГУ, 1996. - С. 162-165.

11. Левченко Е.В. Феномен художественного творчества в спекулятивной философии абсолютного идеализма Гегеля. - Саратов: Слово, 1999. - 34 с.

12. Левченко Е.В. Субъект художественного творчества как творец культуры. - Саратов: Слово, 2000. - 26 с.

13. Левченко Е.В. Художественное творчество как действительно переживаемое бытие //Философия. История. Культура/ Межвуз. сб. науч. трудов. - Саратов: Изд-во Поволж. межрегион. учеб. центра, 2001.-Вып. 1. - С. 4-8.

14. Левченко Е.В. Искусство как гносеологический компонент коммуникации: к проблеме коммуникативных свойств художественной культуры// Проблема текста в гуманитарных исследованиях. - М.: Издатель Савин С.А., 2006. - С. 233-235.

15. Левченко Е.В. Феноменология сознания Гегеля как гносеологическая интенциональность художественного творчества// Философия сознания: классика и современность. - М.: Издатель Савин С.А., 2006. - Вып. 2. - С. 339-348.

16. Левченко Е.В. Феноменология сознания Гегеля как гносеологическая перспектива искусства// Научное и постнаучное в современной эстетике. - М.: Книга и бизнес, 2006. - С. 37-51.

17. Левченко Е.В. Концептуализация бытия в философии Гегеля как схема философско-онтологического понимания искусства// Парадигма: очерки философии и теории культуры. - СПб.: СПб ГУ, 2006. - Вып.6. - С. 385-392.

18. Левченко Е.В. Культурологические приоритеты национального образования: к проблеме методологии гуманитарного знания// Мир студенческой и молодежной науки: приоритетные национальные проекты - инновации - молодежь. - М.: ИНИОН РАН, 2007. - С. 36-37.

19. Левченко Е.В. Дон Жуан, или “Всеведущее сознание”// Только уникальное глобально. Личность и менеджмент. Культура и образование: сб. статей в честь 60-летия проф. Г.Л. Тульчинского. - СПб.: СПбГУКИ, 2007. - С. 132-142.

20. Левченко Е.В. Религиозные воззрения Н.В. Гоголя в контексте богословия русской художественной культуры: к проблеме самоидентификации России в XXI веке// Православие и власть: традиция и современность. - СПб.: СПбГУТД, 2007. - С. 275-278.

21. Левченко Е.В. Этический код “Махабхараты”: феноменология духа как феноменология сознания// Образ человека и мира в “Махабхарате” и “Бхагавад-гите”. - Владимир: ВлГУ, 2007. - С. 94-98.

22. Левченко Е.В. Тождественность и бесконечное как эстетико-философский дискурс феномена толерантности Платона// AKADHMEIA: Мат-лы и исслед. по истории платонизма. Вып. 15: Сб. статей. - СПб.: СПбГУ, 2007. - С. 137-146.

23. Левченко Е.В. Онтология искусства в контексте интерпретации классической гегелевской формулы// Современная онтология II. - СПб: Изд. Дом СПбГУ, 2007. - С. 305-308.

24. Левченко Е.В. Традиции русской художественно-философской культуры как олицетворение принципа цивилизационной идентичности России// Традиция. Духовность. Правопорядок. - Тюмень: Тюм. юрид. ин-т МВД России, 2008. - С. 120-122.

25. Левченко Е.В. “Форма территоризации” Шпенглера как доминантный принцип мотивации духовного колорита русской художественной культуры// Культура: Россия и современный мир. - Йошкар-Ола: МарГТУ, 2008. - С. 30-34.

26. Левченко Е.В. Иррациональное как доминантный способ постижения смысла бытия: эстетические концепции западноевропейской философии 19-середины 20 веков// Вестник истории и философии КГУ. Серия “Философия”. - 2008. - 1(1). - С. 174-185.

27. Левченко Е.В. Феномен рецепции в “Феноменологии духа” Гегеля как критерий свободы творчества// Свобода личности: правовые, исторические, философские аспекты. - СПб.: СПбГУП, 2008. - С. 337-339.

28. Левченко Е.В. Ренессанс гуманитарных наук рубежа XX-XXI веков как предвестие императивной роли философско-художественного знания// Россия: тенденции и перспективы развития. - Вып.3. - Часть 2. - М.: ИНИОН РАН, 2008. - С. 453-454.

29. Левченко Е.В. “Интеллектуальная эстетика” как генерирующий вектор гуманизации образования: к вопросу о верификации научных идей И.С. Ладенко// Интеллект. Культура. Образование. - Новосибирск: НГТУ, 2008. - С. 123-125.

Размещено на Allbest.ru