Философия жизни

Философские размышления о жизни человека: смысл бытия и жизни, цель бытия и жизни, счастье, мужчина и женщина. Место человека в социуме: социальное обустройство, политика, судьба России, глобальные проблемы человечества в XXI веке и судьба России, семья.

Рубрика Философия
Вид книга
Язык русский
Дата добавления 24.04.2011
Размер файла 110,8 K

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Одному из умнейших людей уходящего столетия У.Черчиллю принадлежит изумительный по своей глубине афоризм: "Демократия - худшая из всех существующих форм власти. Если бы все остальные не были еще хуже".

Разгадка парадокса этого утверждения - в нас самих. Главенство личного начала в человеке всегда приводит к тому, что забота об устройстве общественного его бытия приходит лишь тогда, когда оно угрожает самой личности. Построить же общежитие, в котором были бы учтены частные интересы, можно, лишь непосредственно участвуя в его обустройстве.

Отсюда тяга человечества к постоянному расширению представительства в делах управления обществом. Отсюда же и постоянные разочарования в демократии. Любопытно, что разочарованность демократией переживается всегда сильней разочарованности другими формами общественного обустройства. Возможно, это происходит потому, что разочарование в других еще оставляет надежду на приход лучших, разочарование же в своей способности не оставляет никаких надежд.

Однако если оставить в стороне афоризмы, то следует признать, что демократия действительно вполне закономерное явление в жизни человечества, безусловное следствие его социально-экономического и нравственного развития.

Главными предпосылками утверждения демократического сознания стали прежде всего:

- экономический прогресс, обеспечивший возможность индивидуального воспроизводства жизни и обеспечивший относительную независимость этого воспроизводства от общества;

- осознание губительности идеологии классовой борьбы, которая предполагает общественное устройство, основанное на подавлении одной социальной группы другой, а не на их сосуществовании;

- нравственный прогресс, основанный на осознании величайшей ценности индивидуальной жизни и равенства всех жизней "по происхождению", т.е. избавление от химер сословной предопределенности.

В связи с разговором о доминирующей тенденции обустройства общественной жизни нам неизбежно придется затронуть один из самых принципиальных вопросов общественного развития - вопрос о сущности и природе собственно политической жизни. Тем более, что к самому понятию "политика" на уровне обыденного сознания давно уже сформировалось устойчиво негативное отношение. Традиция преподносит образ политики как непременно грязного действа, связанного с низменным, идущим еще от состояния первобытности стремлением доминировать, властвовать над сородичами.

При этом обыденное сознание упускает важнейшую тенденцию в эволюции самой природы политической жизни. Насильственный, властный элемент политики имеет прямую связь с разобщенностью социумов, будь то сословная или классовая разобщенность. Однако по мере утверждения в общественном сознании идей не классового и социального антагонизма, а равноправного представительства и органического сосуществования в обществе различных социальных групп, меняется и сама природа политической жизни.

Эта эволюция также связана с тем, что по мере развития и практической реализации идей представительства (со времен античной демократии и средневекового парламентаризма) все более широкие слои общества постепенно втягиваются в отправление власти, по крохам нарабатывая опыт участия в общественном управлении. Оно же в свою очередь по мере исторического прогресса приобретает все более черты самоуправления.

И если изначально в самом существе политики, как особой сферы общественной жизни, действительно доминировал момент классового, сословного использования власти, то сегодня политика все больше лишается социальной противопоставленности и все больше приобретает черты обыденного участия представительских элементов в делах государства на основе стремления к общественному согласию.

Мы уже отметили, что человечеству по мере своего развития пришлось решить немало проблем и пережить немало трагических моментов в поисках и развитии наиболее адекватных своему конкретно-историческому состоянию форм общественной самоорганизации. Однако в исторической перспективе мы всегда можем четко зафиксировать общую тенденцию их развития - тенденцию к идеалу, выраженному в формуле:

Политика - это искусство общежития.

Общежития в широком смысле этого слова, как особой сферы человеческой деятельности, которая независимо от структуры и уровня развития социума обеспечивает саморегуляцию и воспроизводство общественных отношений.

Отмеченные тенденции привели и к принципиальному изменению сущности понятия государства, как формы организации общественного бытия. Применительно к эпохе господства идеологии классового антагонизма можно безусловно признать правоту классиков марксизма-ленинизма, утверждавших, что государство это особый механизм подавления одного класса другим.

Что же касается века нынешнего и тем более века грядущего, то человечество все более будет исходить из того, что государство - это особый механизм, обеспечивающий регулирование межличностных отношений, отношений между личностью и общественными структурами, а также сосуществование и сотрудничество различных социальных корпораций.

10.Судьба России

Нет народов лучших или худших, есть только - разные.

В традиции русского национального самосознания придавать исторической судьбе нашего государства значение провиденциалистическое. Мы склонны считать себя народом особинным, стоящим на самых горних вершинах духовного развития и в этом смысле призванным дать миру образец какой-то иной, высокой жизни.

В основание своих претензий на Богоизбранность мы обычно кладем свою некую особенную нравственность, пронзительную философичность русской литературы и особую свою многострадальность.

Однако багровый отблеск нашей судьбы, обильной кровавыми переустройствами и пожарищами безумных бунтов мешает, порой, рассмотреть и понять главное, что составляет истинный трагизм русской доли: Мы - единственная великая нация, которая являет миру такую страшную пропасть между своей культурно-исторической потенцией и убожеством реального мира национальной жизни, такое разительное несоответствие между претензиями на общечеловеческое мессианство и беспросветной необустроенностью собственного бытия.

Пожалуй, мы - единственная нация с такой поражающей несопоставимостью духовных вершин и срединной народной жизни, с такой совестливостью души и уничижительной пренебрежительностью к достоинству человеческой свободы.

И если уж говорить об особом предназначении нашей судьбы, то оно именно в том особом примере, который мы являем другим народам. Примере, подчеркивающем несостоятельность мессианского подхода к определению роли той или иной нации в контексте общечеловеческой культуры.

Именно поэтому и представляет значительный интерес попытка найти ответ на вопрос: В чем причина того, что несмотря на все наши претензии на мировое культурное и духовное лидерство, Россия, как цельная сущность всегда поражала мир несообразной своей потенции нищетой и невежеством?

В чисто российских традициях объясняется это двояко: либо происками врагов (как внешних, так и внутренних) либо отступлением от русской самобытности, отходом от "Русского пути".

Особенно стыдным для нас видится первое объяснение. Давайте взглянем в глаза исторической правде: монголо-татарское иго, на которое "сваливают" средневековый провал нации, - результат разобщенности и самодовольного эгоизма тех, кто предал забвению блестящий опыт раннего единства Киевской Руси. И этот упрек - не "умничанье" потомков, которым, естественно, проще разглядеть ошибки своих предков. Не боль ли погибельности разобщения звучала еще за много лет до нашествия в "Слове о полку Игоревом"?

Взращенному на школьных учебниках истории среднему россиянину зачастую просто неведомо, что, скажем, многострадальный древний русский город Торжок монголо-татарами основательно разорялся один раз, в то время как из-за междоусобиц его минимум трижды напрочь выжигали свои же русские. Мы стыдливо умалчиваем, что Новгородский поход Ивана Грозного по своей собственной державе соизмерим с трагедией нашествия восточных орд.

Горечь и стыд последствий 1812 года, Крымской войны 1853 - 56 гг., Великой Отечественной - это ли не плоды нашей же беспечности, не способности никак иначе, кроме как горами своих же трупов, реками своей же крови останавливать врага, отдав ему на поругание прежде половину Отечества? Не мы побеждали врага, а он захлебывался нашей кровью.

К тому же историю наших отечественных войн честнее начинать, увы, не с официальных, записанных в учебниках дат. Прежде чем Наполеон вторгся в Россию, был еще 1793 год, когда Екатерина II заключила договор с Англией, Пруссией и Австрией против революционной Франции. Был 1798 год, когда русский флот успешно действовал против французов в Средиземном море, затем было участие еще в целом ряде антифранцузских коалиций, весьма сомнительных с точки зрения российских национальных интересов.

Так стоит ли удивляться тому, что из-за бездарной и недаль-но--видной политики наших цариц и царей, которая строилась больше на амбициях, чем на здравом смысле и национальном интересе, Наполеон решил покончить с российской назойливостью на нашей же территории?

И когда мы говорим о подвиге советского народа в годы Великой Отечественной, стоит заявить и о преступлении советского высшего политического руководства, фактически спровоцировавшего фашистские орды на "дранг нах остен". Не без нашего участия был вскормлен монстр по имени Адольф Гитлер, которого вначале пытались использовать и мы в борьбе против Запада, и Запад против нас. Но когда Молотов подписывал пакт о "не нападении", а Сталин ставил свой росчерк на карте радела сфер влияния, это именно мы фактически подписывали договор с Гитлером о начале второй мировой войны. Вскормленное с нашей помощью и поощренное нами чудовище оказалось своенравным. И мы же стали его главной жертвой.

Поэтому, отдавая искреннюю дань уважения советским солдатам, заплатившим столь высокую цену за нашу победу, надо признать и горькую правду. Долг перед погибшими был бы выполнен до конца, если бы понесло кару и советское высшее политическое руководство, спровоцировавшее самую кровавую бойню минувшего столетия и расплатившееся за свои ошибки кровью 27 миллионов советских людей.

Но есть и вторая не менее унизительная сторона объяснений нашей нищеты промыслами внешних врагов. Особенно наглядно мы видим это на примере современной истории. После второй мировой войны Германия, Япония, Южная Корея и целый ряд других стран потеряли не меньше нашего в соразмерной доле довоенного национального потенциала. Мало того, они были унижены поражением и оккупацией.

Однако пока мы упивались быстротой "возрождения" своего народного хозяйства и захлебывались пропагандистскими речами о преимуществах нашей системы (на самом деле весь секрет успехов заключался в репарациях и каторжном труде пленных и своих гулаговцев) - другие народы "молча" и лишь движением национальной инициативы и умением воспользоваться в своих интересах корыстью победителей смогли в те же сроки достичь куда большего.

Гордясь своими восстановлениями из пепелищ, не стоит забывать, что почти все европейские и многие другие народы не меньше нашего пережили за свою историю разрушений, вызванных войнами, междоусобицами и социальными потрясениями.

И хотя наивность объяснения бед наших "происками врагов наших" очевидна (в ее основе элементарная историческая необразованность или даже невежество), подобные спекуляции весьма живучи. И сегодня мы нет да нет слышим оправдания собственной бестолковости то проникновением иностранного капитала (что в цивилизованной экономике давно уже стало всеобщим мировым явлением), то отравлением нации иностранными "сникерсами".

Однако если это идет от невежества и по мере "отрезвления" нации и развития ее кругозора (прежде всего, через сравнение с жизнью других народов) имеет тенденцию "сойти на нет", то с объяснениями наших бед отступлением от "пути истинного" пока все наоборот.

Чем дальше мы пытаемся проникнуть в глубины собственно русской (даже не российской) души, тем чаще мы пытаемся привязать поиски путей преодоления нынешнего своего состояния к "особинности" чисто русского бытия. Однако искания эти в контексте общемировых законов общественного развития не только сродни попыткам создать глобус России. Сегодня они становятся еще и самым главным реакционно-консервативным элементом современной российской идеологии и философской мысли.

В чем же суть нашего чисто русского пути? Предоставим слово отцам-основателям этой теории. К.С.Аксаков. Дополнение к записке "О внутреннем состоянии России":

"I. Русский народ, не имеющий в себе политического элемента, отделил государство от себя и государствовать не хочет.

II.Не желая государствовать, народ предоставляет правительству неограниченную власть государственную.

III.Взамен того русский народ предоставляет себе нравственную свободу, свободу жизни и духа".

О том же говорит и В.Соловьев, в статье "Когда был оставлен русский путь и как на него вернуться. (По поводу "Записки о внутреннем состоянии России" К.С.Аксакова"): "...путь этот, по нашему глубокому убеждению, так хорошо выраженному К.С.Аксаковым, состоит в том, что, не ища для себя политической власти, русский народ ищет свободы нравственной, свободы духа, свободы общественной, народной жизни внутри себя. Предоставляя государству царство от мира сего, он, как народ христианский, избирает для себя иной путь, путь к внутренней свободе и духу - к Царству Христову. И действительно, веруя в это царство, которое больше и сильнее мира, он стремится осуществить его в себе как обществе христианском или церкви".

Таково действительно кристально чистое выражение русской идеи, умозрительного самобытного русского пути. При этом, цитируя аксаковское определение сути "Русской идеи" (говоря современным языком русского ноу-хау), стоит подчеркнуть самое главное, самый стержень этой идеи - принципиальное разделение власти правительствующей и народа, несоединимость их, практически непроницаемая разграниченность между ними.

Но ведь именно на основе этой идеи русское государство зиждилось почти на всем протяжении своей истории! Образно говоря, русский народ всегда, от основания Руси по дни сегодняшние, держит по отношению к власти кукиш в кармане.

Не сумев самоорганизовать стабильные государственные структуры, славяне призывают власть внешнюю - варягов. И здесь не суть важно, была ли у нас государственность до варягов. Важно и совершенно бесспорно то, что именно с варяжского периода устанавливается стабильность русской государственности. Привнесена ли она к нам извне или является автохтонной для развития нации не имеет существенного значения. Как нет ничего унижающего вообще в способности усваивать не только свой, но и опыт всего человечества. Скорее наоборот, динамизм развития любой нации зависит от готовности воспользоваться как трамплином для опрежающего прыжка в будущее социальными наработками других народов.

Германцы, переняв основы греко-римской цивилизации не чувствуют себя неполноценной нацией и никогда не мучались проблемой, скажем, чужеродности римского права, лежащего в основе их общественной самоорганизации.

Мы же, увлекшись "ура-патриотическим" спором о "самочинности" своей государственности, упустили главное, что дало нам призвание варягов - начало традиции чужеродности (в том числе и в национальном плане) и отчужденности государственной власти от тела народной жизни.

Традиция эта крепла и развивалась и во все последующие времена нашей истории. Но если до монголо-татарского ига на Руси в плане организации общества все же преобладали элементы демократические, то иго подготовило условия для окончательного перехода к обустройству общественной жизни, основанному на отделении "государствующих" элементов от народных. В обличии самодержавности эта система просуществовала вплоть до начала ХХ века. При этом в отдельные периоды идея эта доводилась даже до предельной буквальности и абсурда, как это было при Иване Грозном, отделившем через опричнину правительствующий слой от народной земщины.

И как это не может ни показаться парадоксальным, но именно Петр I, которого чаще всего обвиняют в отходе от исконного русского пути, как никто другой укрепил именно это самое "русское направление" организации национальной государственности.

Покончив с боярством и автономностью церкви, создав вместо представительской и земской структуры бюрократическое сословие управленцев, отделенных от народа табелью о рангах, Петр I загнал нас как раз не в европейство, а в классическую "азиатчину", восточную деспотию, которую слегка перелицевав, мы выдаем теперь за платье чисто русского покроя, за свое национальное изобретение. От Европы Петр Великий, увы, взял только внешний антураж. Все же остальное и самое существенное, создающее политико-экономическую основу процветания нации (представительский парламентаризм, буржуазную организацию производства на основе частной собственности и т.д.) отшвырнул "за ненадобностью", укрепив зато все, что еще на более чем полтора столетия стало самым тормозящим моментом в нашем развитии - крепостничество, абсолютизм, чиновничью номенклатуру, определяющую роль государства в промышленном секторе экономики.

Однако свое идеальное воплощение вплоть до создания особого правительствующего уже даже не сословия, а класса (если пользоваться ленинскими определениями) "Русская идея" получила в советское время. Разительная оторванность правящей партии от народа была настолько очевидна, что правящей номенклатуре пришлось увешать почти всю страну лозунгами-заклинаниями "Народ и партия едины", скрывая отталкивающе откровенное расчленение нации.

Увы, идея "особинного" пути в народной массе и правящих умах жива до сих пор, проявляясь в столь популярном у нас мнении: демократия не для нас и поэтому она нам вредна.

В общем, при пристальном, вдумчивом взгляде на русскую историю мы видим на всем ее протяжении не только практическое воплощение в нашей жизни "Русского пути", но и его совершенствование и развитие вплоть до наших дней. И главные его черты (здесь я позволю уточнить славянофилов) следующие:

1.Отчуждение государственного механизма от общества, его чужеродность по отношению к телу самой народной жизни.

2.Расчленение нации на элементы правительствующие и собственно народные.

3.Противопоставление духовного и материального, отрицание их онтологического единства и возможности гармонизации отношений этих двух сторон Бытия.

В этом определении существа русской идеи я сознательно не даю аксаковский третий ее элемент о предоставлении русским народом себе нравственной свободы, свободы жизни и духа.

Но именно ее, этой "свободы духа" и никогда не могло быть у нас из-за первых двух положений аксаковской формулировки "Русского пути", т.е. славянофильская идея нравственной свободы народа, отстраненного от самоорганизации собственной общественной жизни - идея порочная изначально и потому ее реализованное бытие возможно только в том виде, в котором и осуществилась она в нашей истории.

Однако в чем же "врожденный" порок этой идеи и почему вообще "Русский путь" есть по сути самое главное наше национальное зло, ведь в традиции русской общественной и философской мысли русская идея представляется как национальное спасительное достояние?

Для того, чтобы разобраться в этом, попробуем рассмотреть влияние "русской" организации государственной системы на общественную жизнь нации.

Прежде всего, стоит отметить, что "Русская идея" неизбежно ведет к вырождению государства и проявлению в нем самых гнусных его черт. Почему?

- Будучи в структуре общественной жизни элементом отделенным, лишенным естественной, неопосредованной обратной связи с подвластным ему народом, государственный аппарат неизбежно влечется к самодостаточности. Не включенный же в структуру отправления власти народ, становится элементом "лишним" и даже мешающим самодвижению государственной машины. Целью управления при этом перестает быть совершенствование организации общественной жизни, оно (управление) становится "самоцельным" и самодостаточным.

- Являясь элементом самодостаточным и чужеродным на теле народа, правительственные структуры неизбежно стремятся к иерархической самоорганизации, которая наиболее рационально обеспечивает и упрощает движение властного механизма. Отсюда неумолимая тенденция к вырождению в тиранические системы типа восточной деспотии (самодержавной монархии, либо партийно-советского государства). При этом система неизбежно стремится к завершенности в форме тоталитаризма: одна власть - одна идеология (в том числе и религия) - единый (так проще им управлять) народ.

- Являясь элементом отделенным, к тому же лишенным согласно славяноофильской концепции нравственной силы и, следовательно, нравственного авторитета, государство неизбежно осуществляет отправление своей власти через насилие.

Не менее разлагающе действует подобная система и в целом на все общество и на народ.

Она порождает двойную мораль и полную ее "аннигиляцию" в пограничном слое соприкосновения элементов правительствующих и собственно народных. Отсюда коррупция, недоверие власти, признание чуть ли не за доблесть обмануть власть, обвести ее вокруг пальца.

Однако более всего трагичен по своим последствиям стоящий в центре "Русской идеи" принцип отделения народа от политической жизни (которую мы определили как искусство общежития) и утверждение, что именно это отделение и позволяет обеспечить нравственную чистоту народа, выделяющую, якобы, нас в кругу других наций.

Можно сколько угодно спорить о достоинствах и недостатках различных типов общественно-государственных систем, но реальная жизнь давно уже показала, что долговременный динамизм и прогресс наций может быть обеспечен только там, где самоорганизационная деятельность становится стержнем общественной жизни, где сформировано гражданское общество, основанное на индивидуальной ответственности.

Альтернативный вариант неизбежно ведет к установлению тиранического, тоталитарного режима, в которых даже "святая" российская соборность превращается в элементарную стадность предназначенных на заклание агнцев. И тогда источником движения общества становится уже не внутренний, "встроенный", саморазвивающийся механизм, чутко реагирующий на малейшие изменения общественных запросов, а машина внешняя, управляющая с помощью различного рода приводных ремней, будь то партии, органы политического насилия или церковь. И этой машине очень важно, чтобы личная гражданская ответственность за все происходящее каждого "Я" была подменена безответственностью стадного "Мы".

"Русская идея" это вариант именно второго пути. Она лишает наше общество стержня гражданственности, подменяя его "псевдо-патриотизмом" служения не национальным интересам, а чуждой живому народному телу государственной машине.

Она порождает безответственность за состояние национального государства, ибо народное самосознание очень чутко и безошибочно распознает лицемерную подмену подлинно общенациональных интересов интересами правящей олигархии.

Она действует буквально разлагающе на наше национальное достоинство, предлагая всегда готовое оправдание беспросветной нищеты и необустроенности нашей жизни такой удобненькой формулой: "нами так управляют". Дескать, мы тут ни причем, сами-то мы хорошие, да вот только хронически не везет нам на правителей! Как будто мы сами не знаем, что механизм отчужденный неизбежно перерождается в механизм чуждый, равнодушный к запросам отделенного от него народа.

Организация национально-общественной жизни должна быть всегда самоорганизацией, только в этом случае она становится адекватной запросам общества и создает организационно-политические условия для свободного не только экономического, но и вообще нравственного развития общества.

Нравственное влияние самоорганизующей деятельности по обустройству национального общежития (т.е. собственно политической деятельности) стоило бы подчеркнуть не только потому, что расхожее видение русской идеи основано на несовместимости нравственной и политической жизни.

Значение этой проблемы в том, что без самоорганизации, без демократии не может быть подлинно свободной и нравственной жизни. Отчужденная власть порождает зависимость, которая неизбежно оборачивается распространенностью в массе подвластного ей народа элементарного холопства.

В расколотом обществе всегда неизбежна корпоративная мораль, которая сужает действие общечеловеческих моральных ценностей до поля интересов отдельных социальных групп, или вообще строится на противопоставлении морали правительствующей и морали народной.

Общественный же интерес целостной национальной организации, основанной на социальном партнерстве неизбежно возводит нравственные принципы в ранг всеобщих, снимает корпоративные "оправдания" отступления от общечеловеческих ценностей.

Очень часто защитники русской "святой" жизни ссылаются на примеры нравственных светочей подобных Сергию Радонежскому или московским святителям Иову, Алексию или нашему современнику А.Сахарову. Но при этом стоит осознать, что в обществе тоталитарном, духовный подвиг отдельных личностей проявляется контрастней, более трагично в силу именно своей противопоставленности конкретным общественным обстоятельствам и поэтому свет его заметней в общем мраке.

Но их одинокий блеск часто затмевает для обыденного сознания ту истину, что самоорганизующееся общество в целом более нравственно, чем общество расколотое.

Особое влияние русская идея оказывает и на состояние внутренней народной свободы. Если в демократическом обществе свобода индивидуума обеспечивается его относительной чисто жизненной независимостью на основе частной собственности, то в обществе с отчужденной правительсвующей властью всегда прослеживается тенденция ограничения и этой относительной независимости.

Это происходит или посредством государственного отчуждения собственности (мнимое обобществление) либо чрезмерным вмешательством государства в экономическую жизнь.

Поразительно, но это ограничительная роль системы разделенного общества для индивидуальной свободы не понята не только В.Соловьевым, но и даже таким действительно великим русским философом, как Н.Бердяев, все мировоззрение которого зиждилось на остром переживании необходимости обретения внутренней свободы.

Его блестящее определение свободы всеобъемлюще и просто: "Свобода есть моя независимость и определяемость моей личности изнутри, и свобода есть моя творческая сила, не выбор между поставленным передо мной добром и злом, а мое созидание добра и зла". И далее: "Свобода не есть самозамыкание и изоляция, свобода есть размыкание и творчество, путь к раскрытию во мне универсуума".

Однако в контексте "Русской идеи" даже бердяевская свобода не более чем внутренняя свобода канарейки в клетке, которая упивается своей песней, не желая видеть прутьев, делающих ее свободу совершенно иллюзорной.

Свобода в государстве, основанном на русской идее, неизбежно приобретает черты либо анархизма, либо свободы внутри самоизолированного мира чисто духовной жизни.

Свобода в государстве русской идеи предполагает не овладение обстоятельствами, а отстранение от обстоятельств.

Говоря о влиянии "Русской идеи" на жизнь народа, нельзя не отметить и еще одно немаловажное для нашей истории и ее перспективы обстоятельство. Отстраненность от самоорганизации общественного бытия обрекает нас на неразвитость конструктивного опыта коллективных действий по обеспечению социального партнерства и организации национального общежития.

Отсутствие такого опыта порождает взрывоопасность отношений в периоды кризисов, тенденцию к раздраю, "пойти в разнос" в случае малейшей потери контроля правительствующих элементов над народными. Отсюда все наши русские страшные в своей стихии бунты, все наши революции и проклятие гражданской войны. События последнего времени, связанные с развалом советской империи показывают это как никогда наглядно.

Конечно, многим может показаться, что написанное мной исторически давно запоздало и собственно "Русская идея" в том чистом виде, каком она виделась славянофилам века XIX, давно уже покоится на идеологическом кладбище человечества, чтобы тревожить ее надгробие свежими эпитафиями.

Увы, это далеко не так. И не только потому, что на самом деле мы стали расставаться с "Русской идеей" только на самом пороге третьего тысячелетия, в еще переживаемые нами 90-е смутные годы. Проблема заключается в том, что "нежелание государствовать" живет в нас уже генетически. Оно является благодатной почвой для взращивания национал-социализма, явления "спасителей отечества", готовых взять на себя сие тяжкое бремя. Оно выплескивается в каком-то прямо фрейдистском народном порыве отдаться сильной личности, которая должна, наконец, наставить нас, неразумных на путь истинный.

В этой "русской" патологии объяснение феномена распространения у нас коммунистической блажи, которой Россия была уже в буквальном смысле изнасилована.

Тревожный симптом живучести в нас этой болезни - патологически скептическое отношение у значительной массы народа к демократическим принципам самоорганизации, изумительная готовность отстраниться от участия в обустройстве местного и национального общежития.

Проклятие "Русского пути" прослеживается также в генетической связи с идеей государственности, которая является принципиальнейшей для национального обустройства в его "русском" варианте. Русский человек всегда представлялся человеком государственным, не различающим понятия Отечество и Государство. Нам всегда внушали непреложность альтернативы: хорошо может быть или государству или человеку.

Именно поэтому мы до сих пор "свято" уверены в невозможности того, что одинаково хорошо может быть и личному и общему. Именно поэтому так мучительно у нас приживаются ростки подлинно гражданского общества, в котором человек выступает не средством, питающим движения государственного молоха, а целью.

Иной стороной российского мессианства является противопоставление особой русской духовности и нравственности рационалистическому материализму Запада. Особенные русофилы всегда хотели представить дело так, как будто в отличие от "погрязшего в меркантильности" западного человека, мы всегда сосредотачивались на истинных ценностях и поэтому мало заботились о материальной стороне, якобы принижающей нравственную жизнь. Историческим же предназначением русского народа объявляется его миссия внесения духовности в рационалистический Запад.

Различного рода "утешители" нации почему-то всегда стараются убедить нас во взаимоисключительности выбора: или святость, или человекодостойный достаток народной жизни.

В свое время, увлекаясь чисто умозрительными, а не идущими от реалий мыслительными конструкциями, я принимал подобное объяснение. Однако чем больше я проникал в глубинные течения жизни, тем больше приходил к парадоксальному на первый взгляд выводу: именно подобный взгляд и делает особо безнравственными и само российское бытие и философические попытки сохранить незыблемость его идеологии.

Полное прозрение пришло ко мне от простого, но очень ярко высветившего истинную суть вещей события. Как-то еще на самой заре российской либерализации мне довелось побывать в составе официальной делегации оппозиционных компартии сил в небольшом финском городке.

Среди различных мероприятий, предложенных нам для знакомства с жизнью финнов, - одно меня буквально потрясло. Мы посетили профилакторий для ветеранов зимней и второй мировой войн. Комфорт, покой. Все было сделано так, чтобы старому человеку, инвалиду было удобно, чтобы он был как можно более избавлен от столь обременительных в физической немощи бытовых забот.

После ужина, который тоже немало удивил нас, вскормленных на советской перестроечной диете, мы собрались в холле вместе с ветеранами посмотреть концерт, состоящий из номеров подготовленных как самими стариками, так и жителями городка. Сидя в зале я вглядывался в старческие лица и видел каким истинным покоем были они освещены, с какой непосредственной радостью переживалось каждое бесхитростное выступление.

Признаюсь, у меня на глазах навернулись слезы. Я вспомнил своего отца, как и эти старики прошедшего войну. Именно тогда мне и подумалось впервые: как смеем мы кичиться своей высшей духовностью и нравственностью, если в основном она проявляется в болтовне о высоких материях и абсолютной беспомощности в практическом воплощении воспеваемых идеалов?

Чего стоит вся наша духовность, если мы не способны обеспечить своим ветеранам даже сотую часть того, что имеют старики страны, на которую мы снисходительно смотрим с высот своей высокой предназначенности?

Неужели мы не видим всей низкой лицемерности нашего "духоборчества"?

Неужели не Достоевский написал про единую детскую слезинку и неужели море стариковских и детских слез, слез горя и нищеты не заливало Россию на протяжении всей ее многострадальной истории? Неужели же не безнравственно мнить себя духовными светочами и подлинными гуманистами и не замечать, что почти все, что нами достигнуто, воздвигнуто на костях собственного народа? Какой еще народ, кроме нас во имя будущего счастья уничтожил лишь за годы советской власти чуть ли не пятую часть нации и чуть ли не каждого своего четвертого гноил в лагерях?

Господи, не ужели мы не понимаем, что подлинная нравственность заключается в том, чтобы накормить страждущего, а не с добрыми словами проводить его в могилу?

Именно поэтому еще более унизительным для нас кажется то обстоятельство, что сегодня мы вынуждены идти с протянутой рукой к презираемому нами Западу, чуть ли не вымогая подачку намеками на угрозу непредсказуемости страшного русского бунта.

Я говорю: все высоты личного духа, будь то Толстой, Достоевский ли, Булгаков и так далее, которыми мы можем гордиться, воздвигнуты не благодаря особой духовности нашего общества, а в противовес его бездуховности. Именно глубина этой бездуховности и порождала могучую волну русского культурного гуманизма, но как всякая волна она так и не смогла всколыхнуть самую толщу народной жизни.

Впрочем, это замечание относится далеко не только к нам. Везде мы можем проследить, что нравственные светочи зажигаются лишь когда падение нравов омрачает душу народа. Они как лучезарные маяки ведут людей к спасению и не дают совести погрузиться в вечный сон.

Я всегда сильно переживал, что в этих словах видят лишь пафос отрицания. Но не пафос ли это утверждения необходимости реального взгляда на состояние срединной нашей национальной жизни? Не это ли спасение от самодовольства нации, которое мешает разглядеть подлинное состояние народной души и очистится от всего, что мешает обрести жизнь действительно праведную?

Не Христос ли говорил: вынь прежде бревно из твоего глаза и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего!

Так и нам, народу российскому стоило бы пристальней вглядеться в свою жизнь, прежде чем мнить себя блюстителями истинной веры и духовной чистоты других народов.

У меня спросили

У меня спросили: но на чем же тогда должен стоять символ веры нашей, неужели наше предназначение лишь в том, чтобы являть миру пример как не надо жить?

- Я не только верю, но и знаю: у России великое будущее. Именно ей предстоит выполнить великую миссию, о которой разговор еще впереди. Мы обретем многое. В том числе и народный достаток, который освободит русского человека от проклятия нищеты, унижающей и растлевающей дух так же как и стяжательство.

- Но что для этого нужно России?

- Прежде всего обратиться к своей внутренней жизни, сосредоточив на ней весь свой созидательный потенциал, не отвлекаясь на устройство жизни других. Понять, что при всей нашей особенности, у россиян, как и у всех других народов, нет ничего того, что возвышало бы нас над остальными. Нет народов худших или лучших, святых или греховных, есть только - разные.

- Освободиться от оков государственности и сделаться народом гражданским, свободным в созидании и ответственным за содеянное. Не мы во имя процветания государства, а государство для нашего процветания. Заняться обустройством своего собственного национального общежития, научиться самоуправлению.

- Положить в основание национальных этических норм КаУм и в основу национального обустройства формулу

Бог=Человек=Семья=Отечество

Реформировать православие, избавив его от претензий на всемирную исключительность. В церкви священник должен быть прежде всего духовником, а не маклером в посреднической конторе по предоставлению божьей благодати.

11.Глобальные проблемы человечества в XXI веке и судьба России

Особая роль России это не наше достоинство, это наш Рок.

Во мне живет ощущение какой-то особой значимости уходящего столетия. Мне представляется, что именно в XX веке человечество в своем пути уже поднялось на ту высоту, с которой достаточно ясно можно увидеть не только цельный смысл уже пройденного, но и земной горизонт, за которым открывается пока еще таинственное для нас инобытие.

И если ранее, поднимаясь с вершины на вершину осмысления жизни человек мог видеть ее лишь фрагментарно, не имея достаточно данных, чтобы соединить в целое, то теперь перед нашим взором открывается величественная панорамаво всей своей перспективе.

То, что произошло в минувшем веке в некотором роде напоминает колоссальный переворот в человеческом сознании, связанный с представлениями о географии Земли. Веками копившиеся знания об отдельных участках ее поверхности вдруг соединились в единое и пред изумленным мысленным взором человека его родная планета предстала в своей завершенной целостности.

Для нас немаловажно то, что первоначально Земля была "схвачена" цельно именно мысленным взором и лишь затем человек рискнул охватить ее буквально, расправив над океаном паруса своих дерзновений. И пусть первый, мысленный вид Земли еще не соответствовал полностью реальности, но в принципе он был правильным!

То же мне представляется происходит и сейчас, но уже применительно к восприятию смысла земного человеческого бытия, его истории, предназначенности и путей взлета к Трансцендентальности. Мы стоим сейчас на пороге нового озарения и я уверен, что именно в XXI веке человеческое сознание сможет целостно охватить, то, что еще сегодня мы видим лишь как отдельные сцены величественной Божественной комедии.

Но именно в минувшем столетии мы подошли к этому рубежу и общие контуры картины бытия уже все явственней проступают в нашем сознании.

Особенность же познания дальней исторической перспективы заключается в том, что чем дальше имеет возможность заглянуть вперед человек, тем яснее видится ему смысл процессов, происходящих в ближних временных горизонтах, тем глубже он может проникнуть в предстоящие проблемы.

Особый же интерес у людей всегда вызывало то, что мы называем глобальными проблемами человечества, что составляет основной стержень противоречий переживаемой эпохи. Мне представляется, что на рубеже третьего тысячелетия мы имеем возможность по новому осмыслить не только уже преодоленное нами, но и увидеть истинные глобальные проблемы ближайшего будущего.

Я думаю, что одной из первых по настоящему глобальных проблем, с которой пришлось столкнуться человечеству как объективированной сущности, была проблема преодоления полной зависимости от природы, преодоление отчужденности от процесса производства всего необходимого для своего существования.

Но именно разрешение этой проблемы и привело к тому, что человек вынужден теперь постоянно разрешать порожденные этим шагом новые проблемы, в основе которых общее глобальное противоречие между первой и второй (человекосотворенной) природами.

Вплоть до XX столетия это противоречие не осознавалось в полной мере. Слишком незначительными были масштабы человеческой деятельности, результаты которой первая природа еще могла как-то растворять в потоке своей колоссальной животворящей энергии. И тем ценнее для нас опыт минувшего века, который не только увеличил производящие силы человека до соизмеримости с природными, но заставил нас трезво взглянуть на результаты своих преобразующих усилий.

Я думаю, что именно произошедшее осознание соизмеримости человеческих и природных сил позволит в XXI веке избежать серьезной конфликтности между ними и в основу созидающей деятельности человека положить тенденцию к их гармонизации. И то, что сделано уже в этом направлении человеком в последние годы века минувшего позволяет с уверенным оптимизмом смотреть вперед. А также избавиться от истерического взгляда на эту проблему и понять, что она вполне разрешима. Во всяком случае уже сегодня во всем цивилизованном мире действует достаточно эффективный механизм как общественного, так и государственного контроля за состоянием природной среды.

Куда более серьезными на мой взгляд являются проблемы, порожденные единством и борьбой личного и общественного начала. Мы уже заметили, что именно эти проблемы пока нанесли человечеству куда больший ущерб, чем все природные катаклизмы (включая эпидемии) вместе взятые. Практически вся история человечества шла именно под знаком этого, как казалось практически неразрешимого противоречия между личным началом и потребностями обустройства общественного бытия, а также между различными корпоративными объединениями, порожденными борьбой этих начал: племенами, народами, государствами, сословиями, классами.

Возможно не для всех очевидно каким образом противоречие между Я и Мы порождает различные корпоративные объединения. Однако если взглянуть в суть, то мы увидим, что во основе всякой корпорации лежит именно стремление каждого "Я" обрести среду своего непротиворечивого с "Мы" обитания. При этом именно малое корпоративное "Мы" в противовес другим "Мы" более высоких общественных структур использовалось "Я" для реализации своего личностного начала.

Я думаю, что в грядущем веке все прежние формы, в которых разрешалась эта линия противоречий Я - Мы: национальные, идеологические, классовые или совсем отживут, или отойдут на второй план.

И в этом отношении примечательна роль века минувшего: именно социальные катаклизмы XX столетия позволили осознать преходящий характер национального и бессмысленность классового антагонизмов. Я думаю, что духовные лидеры нового столетия осознают в полной мере, что национальное бытие свойственно лишь детству человечества и то, что люди уже сделали гигантский шаг к преодолению этого одного из последних барьеров на пути к жизни во всечеловеческом братстве, которое свойственно более высокой ступени развития.

Однако как бы мы ни считали национальное бытие ограниченным, оно есть непреложный этап в развитии человечества, который может быть пережиттолько через полную национальную реализованность. Именно поэтому пока национальное "Я" не реализуется хотя бы в основных своих началах, не разовьется до того, что человеку станет тесно в национальном платье, осознание главенства общечеловеческих начал не может стать ведущей тенденцией развития.

Сегодня Европа уже начала переживать национальную ограниченность, Северная Америка еще в новое время стала котлом, переваривающим национальное в некую иную субстанцию из которой все более проступают черты нового существа - Человека всемирного. Подобные процессы начинают мало помалу проявлять себя и в других регионах планеты.

Это не означает, что XXI век пройдет бесконфликтно в плане самоутверждения отдельных наций. На нашей планете еще много народов, которые только формируются как нации или развитие которых было подавлено более передовой (в смысле темпов развития) нацией.

Пожалуй наиболее ярким примером такого "подросткового" (когда доминирует тенденция самоутверждения) состояния сегодня могут быть палестинцы, чеченцы и ряд этот можно продолжить. Как это ни парадоксально, но примерно в таком положении находится и Россия. Дело в том, что развитие русского национального самосознания было прервано примерно в середине XIX века, когда оно находилось на мощном подъеме. Я уверен, что совершенно не случайно именно на этот период пришелся золотой век русской культуры.

Становление русской нации было прервано буквально в тот момент, когда мы приближались к своей зрелости. Оно было прервано Империей. Именно в XIX веке имперское начало стало преобладающим над национальным, и вместо самосовершенствования нации мы пошли по пути экспансии своего еще недозревшего менталитета на окружающие нас народы.

Сегодня мы расплачиваемся за это тем, что европейский христианский мир смотрит на нас как на трудных подростков еще не созревших полностью к равноправному вхождению в их семью, а народы, подвергшиеся русской экспансии, подозрительно относятся к нашему новому состоянию.

Сегодня нам предстоит продолжить прерванное и вновь устремиться к предначертанной высоте. Подлинный взлет нашей нации еще впереди. И все же наше будущее как и будущее всех народов не в национальном, а общечеловеческом. И в полной мере мы осознаем это именно в XXI веке, когда интеграционные процессы станут общечеловеческой доминантой.

Столь же преходящий характер имеют и классовые антагонизмы. Однако в отличие от национальных они обнаружили свою историческую исчерпанность уже в прошедшем столетии. Сегодня человечество уже в полной мере осознало неизбежное ролевое распределение на организаторов и исполнителей и невозможность его преодоления до тех пор, пока человечество не освободится от непосредственного участия в общественном воспроизводстве.

Кстати, немалая заслуга в этом принадлежит именно России, которая первой в массовом масштабе попыталась реализовать умозрительную идею уничтожения классов. Однако законы общественного развития неумолимы: мы смогли добиться лишь того, что на месте уничтоженного вырос монстр советской номенклатуры, эксплуататорская сила которого превзошла все, что знало до этого человечество. Но в чем же тогда будут состоять действительно определяющие лицо XXI века глобальные проблемы и противоречия?

Я говорю, что главной проблемой нового века станет противоречие между культурно-историческими типами нашей цивилизации.

Именно это противоречие и приобретет глобальный характер и может вновь поставить человечество на грань самоуничтожения.

Что же представляют из себя эти культурно-исторические типы?

В основе культурно-исторической типологии лежат отношения квадратуры круга Я-Мы-Мир-Трансцендентальность. Эти отношения позволяют выделить три основных типа человеческих общностей, названия которых носят чисто условный характер.

1.Европеидный культурно-исторический тип. К нему кроме большинства европейских народов безусловно принадлежат североамериканцы. Близки к этому типу японцы, некоторые южноамериканские и азиатские нации. Доминантой этого типа является начало личной свободы, освобождение от сковывающего динамизм развития Мы. Ведущая идеология этого культурно-исторического типа - христианство, в котором как нигде сильно именно личностное начало. Основная тенденция общественного обустройства - демократия.

2. Азиатский тип. Ядро его образования - древневосточные цивилизации и их потомки. В значительной степени тяготеет к этому типу Китай. Доминантой этого культурно-исторического типа является господство Мы, подчинение Я общему началу. Ведущая идеология - ислам, но не противоречат этому типу и религии с обезличенным божественным началом (конфуцианство, даосизм и т.д.). Основная тенденция в обустройстве общественного бытия - тяготение к деспотии или теократическому режиму.

3. Афро тип. Следы его в можно найти в среде обитания реликтовых, аборигенных народов Африки, Австралии, Крайнего Севера, островного мира. Доминанта этого типа - включенность в природную жизнь без преобразующего человеческого начала. Цивилизация такого типа строится на попытке сохранения изначальной гармонии с природной средой, на стремлении не преобразовывать Природу (и тем более не создавать вторую), а просто жить в ней. Общественное устройство склонно к консервации первобытных типов отношений. Ведущие идеологии - язычество, идолопоклонничество, пантеизм. Особенностью этого типа является его реликтовый характер и связанная с этим неспособность противостоять влиянию более зрелых цивилизаций.

Ведущей глобальной проблемой нового столетия станет противоречие именно двух первых культурно-исторических типов. Признаки этого мы видим повсеместно. В первую очередь они проявляются в попытке исламского фундаментализма утвердиться в качестве ведущего консолидирующего начала в так называемом третьем мире, в растущем противостоянии его христианской ветви цивилизации.

Я не исключаю того, что человечеству предстоит пережить и третью мировую войну, вызванную именно этим противостоянием. Ее искры уже вспыхивают то на Балканах, то в Афганистане, то в Чечне. И вновь как и в предыдущих мировых столкновениях России здесь уготована особая роль. Однако я не склонен считать, что пессимистический сценарий наиболее реален. Уже само осознание этой опасности может привести к тому, что будут предприняты все необходимые шаги, чтобы избежать горячего развития событий.

И если мы знаем диагноз (а болезнь, порождающая эти противоречия - борьба личного и общего начала), то ведомо и лекарство от нее: утверждение в качестве главной этической нормы КаУм и обустройство общественного бытия на основе гармонической формулы, которую мы вывели в разделе, посвященном социальному обустройству:

человек бытие жизнь социум

Бог=Человек=Отечество =Социальная группа= Семья

Смысл прозрения, которое должно осенить человечество, чтобы предотвратить новые глобальные потрясения, заключается в том, что нельзя строить бытие на принцах подчинения ни личного общему, ни общего личному. Путь к гармоническому развитию нашей цивилизации в установлении равноправия общего и личного. А это предполагает равное, но как бы с противоположных сторон, движение к общему знаку как Европеидного так и Азиатского культурно-исторических типов.

В этом глобальном противостоянии, как я уже говорил, особая роль принадлежит России. В течении длительного исторического периода мы пытались обособиться как от Востока, так и Запада, хотя наша культура тяготела именно к христианской Европе. Пока Запад был разобщен, такая линия поведения была неизбежной. Однако сейчас ситуация изменилась. Европеидный и Азиатский культурно-исторические типы стремительно консолидируются и нам настала пора более ясно определить свою позицию, осознавая, что от этого зависит глобальная расстановка сил.

События последнего времени показывают, что мы вновь пытаемся занять позицию обособления, разыгрывая карту противоречий между северо-атлантическим альянсом, наиболее реакционными режимами азиатской культуры и Китаем. Такая позиция представляется мне глубоко порочной. Она во многом предполагает повторение сценария, который уже был воплощен накануне второй мировой войны. Тогда мы делали свою игру на противоречиях между тоталитарной Германией и западными демократиями. В итоге мы фактически способствовали взращиванию германского милитаризма, снабжая его стратегическими ресурсами, готовя военные кадры и т.д. И как это чаще всего бывает с Россией (вспомнить хотя бы как отблагодарила нас Австрия за помощь в 1848 году во время Крымской войны), тот, кому мы больше всего помогали, стал нашим же врагом.


Подобные документы

  • Понятие судьбы и смысла жизни человека. Осознание неизбежности смерти. Понятие судьбы, как промысла, провидения. Элементы уникальной духовной жизни человека. Созерцание и воплощение божественного начала в человеке. Судьба и жизненный путь человека.

    реферат [29,5 K], добавлен 07.04.2017

  • Смысл жизни и ее ценность: многообразие понимания. "Идеальные типы" философского самовосприятия человека. Судьба и поиски смысла жизни. Свобода и творчество как экзистенциальные ориентации. Судьба и жизненный путь. Истина и ценность в античной философии.

    курсовая работа [38,1 K], добавлен 16.09.2010

  • Смысл жизни - содержательно-ценностная ориентация человека в его самоопределении, самоутверждении и самореализации; стратегическая жизненная перспектива в его понимании подлинного существования и бытия; смыслообразующие доминанты: труд, любовь, счастье.

    доклад [29,9 K], добавлен 29.05.2012

  • Влияющие факторы на судьбу. Представления о смысле жизни в процессе деятельности людей и их социального положения, образа жизни, миропонимания, конкретной исторической ситуации. Философское видение проблемы. Начальная, реализуемая и реализованная судьба.

    реферат [35,7 K], добавлен 06.08.2013

  • Что такое жизнь, смерть, способен ли человек предотвратить смерть и стать бессмертным. Смысл человеческого существования. Счастье - смысл жизни человека. Отрицательная сторона жизни ради удовольствий. Истинный смысл жизни.

    контрольная работа [29,3 K], добавлен 05.04.2007

  • Вопрос о смысле жизни как предназначении человека. Совесть как орган смысла субъекта, секуляризованная религиозная идея и самореализация человеческой сущности, марксистский подход и счастье в жизни человека. Неповторимость индивидуального опыта.

    контрольная работа [22,6 K], добавлен 14.09.2009

  • Вопрос о смысле жизни как предназначении человека. Совесть как орган смысла субъекта, секуляризованная религиозная идея и самореализация человеческой сущности, марксистский подход и счастье в жизни человека. Неповторимость индивидуального опыта.

    реферат [16,2 K], добавлен 09.01.2010

  • Понятие смысла жизни (поиска в жизни смысла), его место в различных мировоззренческих системах. Представления массового сознания о смысле жизни. Развитие парадигм о смысле жизни вне жизни человека в эпоху Средневековья и в самореализации - в XX веке.

    реферат [38,2 K], добавлен 18.06.2013

  • Необходимость особого философского осмысления проблемы бытия. Смысл жизни и смысл бытия. Формы бытия (всеобщее и единичное) и диалектика их взаимодействия. Специфика социального (общественного) бытия. Философские вопросы про идеальное и материальное.

    реферат [30,5 K], добавлен 01.05.2012

  • Изучение истории поисков смысла жизни. Эволюция формулы смысла жизни античного и средневекового человека, во времена Возрождения и Просвещения. Смысл и бессмысленность, самоочевидность истинного бытия. Основные положения сократовской формулы смысла жизни.

    реферат [35,7 K], добавлен 10.11.2010

Работы в архивах красиво оформлены согласно требованиям ВУЗов и содержат рисунки, диаграммы, формулы и т.д.
PPT, PPTX и PDF-файлы представлены только в архивах.
Рекомендуем скачать работу.