Артур Шопенгауэр "Афоризмы житейской мудрости"

Глава пятая. Поучения и правила

В этой главе Артур Шопенгауэр описывает свои мысли по поводу правильного образа жизни. Данные правила он делит на несколько категорий.

А. Правила общие:

1) "Мудрец должен искать не наслаждений, а отсутствия страданий"(Аристотель). Верность этого правила, по мнению Шопенгауэра, основана на том, что всякое наслаждение, всякое счастье есть понятие отрицательное, страдание же - положительно.

2) Чтобы оценить положение человека с точки зрения счастья, надо знать не то, что дает ему удовлетворение, а то, что способно опечалить его, и чем незначительнее это последнее, тем человек счастливее: чтобы быть чувствительным к мелочам, надо жить в известном довольстве: в несчастии ведь мы их вовсе не ощущаем.

3) Не следует предъявлять к жизни слишком высокие требования. Вообще, заранее строить подробный план своей жизни - одна из величайших глупостей. При этом всегда рассчитывают на долгую жизнь, а таковая редко кому суждена. Но даже если и прожить долго, то все же и этих лет не хватит для выполнения выработанного плана; оно всегда требует большего времени, чем предполагалось. К тому же эти планы, как и всякое человеческое намерение, так часто встречают разные препятствия, что очень редко удается провести их до конца. А если и удается выполнить все, то оказывается, что забыли предусмотреть те перемены, какие время совершило в нас самих.

Б. Поведение по отношению к самим себе:

4) Как рабочий, трудясь над возведением здания или не знает или не всегда отчетливо представляет себе план целого, так же и человек, отбывая отдельные дни и часы своей жизни не имеет общего представления о ходе и характере своего существования. Чем достойнее, содержательнее, планомернее и индивидуальное этот общий характер его жизни, тем необходимее и благотворнее для человека кидать иногда взгляд на его план. Когда мы поглощены своими идеями, мы действуем под влиянием неизменных свойств нашего характера, под влиянием мотивов и сообразно со способностями делая, в силу абсолютной необходимости, лишь то, что нам в данную минуту представляется правильным и должным. Лишь результаты показывают, что из этого вышло, а ретроспективный взгляд на все совершенное объяснит нам, почему и как это получилось. Все это относится и к теории, и к практике жизни, и обратное этому можно сказать о наших дурных поступках и ошибках.

5) Один из важнейших пунктов житейской мудрости заключается в том, в какой пропорции мы разделяем наше внимание между настоящим и будущим: не следует слишком уделять внимания одному в ущербному. Многие живут преимущественно настоящим, это - люди легкомысленные; другие - будущим, это - люди боязливые и беспокойные. Редко кто соблюдает должную меру. Итак, вместо того, чтобы исключительно и постоянно заниматься планами и забот ми о будущем, или предаваться сожалению о прошлом, - мы должны помнить, что лишь настоящее реально, лишь оно достоверно, будущее же, напротив, почти всегда оказывается не таким, каким мы себе его представляли; к тому же и будущее и прошлое, в сущности, далеко не так важны, как нам кажется. Одно настоящее истинно и действительно, лишь оно - время, реально текущее, и только в нем протекает наше бытие. Поэтому следовало бы всегда приветливо относиться к нему, и, следовательно, сознательно наслаждаться каждой сносной минутой, свободной от неприятностей и боли; не следует омрачать такие минуты сожалением о несбывшихся в прошлом мечтах или заботами о будущем. Крайне неразумно лишать себя светлых мгновений в настоящем или портить их досадой на минувшее или сокрушением о грядущем.

6) Всякое ограничение способствует счастью. Чем уже круг нашего зрения, наших действий и сношений, тем мы счастливее; чем шире он - тем чаще мы страдаем или тревожимся. Ведь вместе с ним растут и множатся заботы, желания и тревоги. Дело в том, что с течением лет горизонт наших целей и отношений раздвигается все шире и шире. В детстве он ограничен ближайшим окружением и самыми тесными отношениями; в юношеском возрасте он уже значительно шире; в пожилых летах он охватывает все течение нашей жизни и часто включает самые далекие отношения - государства и нации; наконец, в старости он обнимает и грядущие поколения. Всякое ограничение, "сужение" хотя бы в духовном отношении, способствует нашему счастью. Ибо, чем меньше возбуждается воля, тем меньше страданий; а мы знаем, что страдания позитивны, а счастье - отрицательное понятие.

7) Особенно важно в вопросе нашего счастья то, чем наполнено, чем занято наше сознание. В этом отношении чисто умственный труд - при условии, что мы на него способны, - даст гораздо больше, чем реальная жизнь, с постоянным чередованием удач и неудач, с разными потрясениями и горестями. Правда, для этого необходимы значительные умственные способности. Поэтому, при наступлении обстоятельств, вынуждающих нас почему-либо к энергичной практической деятельности, благоразумно прерывать на время умственную работу.

8) Чтобы жить вполне разумно и извлекать из собственного опыта содержащиеся в нем уроки, следует почаще припоминать прошлое и пересматривать все, что было прожито, сделано, познано и прочувствовано при этом, сравнивать свои прежние суждения с настоящими, сопоставлять свои задания и усилия с результатами и с полученным удовлетворением. В этом отношении весьма полезны дневники.

9) Довольствоваться самим собою, быть для себя всем - это бесспорно важнейшее данное для счастья.

10) Зависть в человеке естественна и все же она и порок, и несчастье. В ней мы должны видеть врага нашего счастья и всеми силами стараться задушить ее. Когда нас постигают действительные несчастья, то лучшее утешение, - хотя оно и истекает из того же источника, что и зависть - доставит нам зрелище чужих страданий, превосходящих наше горе, а после этого - общение с людьми, находящимися в том же положении что и мы - с сотоварищами по несчастью.

11) Прежде чем браться за выполнение какого-либо намерения, надо несколько раз хорошенько его обдумать и даже после того, как все нами уже подробно рассмотрено, следует принять в расчет несовершенство людского познания, из-за коего всегда возможно наступление обстоятельств, исследовать и предвидеть которых мы не смогли, - обстоятельств, способных опрокинуть все наши расчеты. Такое размышление непременно прибавит весу на сторону отрицания и скажет нам, что не следует без необходимости, трогать ничего важного, нарушать существующий покой. Но раз решение принято, раз мы уже взялисьза дело, дальнейшее направление его определено и остается только ждать результатов, - то нечего волновать себяповторными размышлениями о деле уже предпринятом и тревожиться возможными опасностями; наоборот, надо совершенно выкинуть это из головы, подавить всякую мысль о нем и утешить себя сознанием, что в свое время это дело было нами основательно обдумано.

13). Нужно сдерживать свое воображение во всем, что касается нашего счастья или несчастья; прежде всего не строить воздушных замков: они обходятся слишком дорого, так как приходится вскоре же и с грустью разрушать их. Но еще больше надо остерегаться рисовать себе возможные только несчастья. Особенно строго следует соблюдать это правило вечером, так как темнота наполняет все страшными образами, придает всему черный оттенок. Наоборот, утро не следует укорачивать ни поздним вставанием, ни тратить его на пошлые занятия или болтовню. Каждый день - жизнь в миниатюре: пробуждение и вставание - это рождение, каждое свежее утро - юность, вечер - старость и засыпание - смерть.

14) При виде того, что нам не принадлежит, у нас часто появляется мысль: "а что, если бы это было моим?" - и мысль эта дает нам чувствовать лишение. Вместо этого следовало бы почаще думать: "а что, если все это н е было моим"; - другими словами, мы должны бы стараться смотреть иногда на то, что у нас есть, так, как будто мы этого недавно лишились, ибо только после потери мы узнаем ценность чего бы то ни было - имущества, здоровья, друзей, возлюбленной, ребенка, лошади, собаки и т. д. Если усвоить себе предлагаемую точку зрения, то, во-первых, обладание этими вещами доставит нам больше непосредственной радости, чем раньше и, во-вторых, заставит нас принять все меры к тому, чтобы избежать потерь: - мы не станем рисковать имуществом, сердить друзей, подвергать искушению верность жены, будем заботиться о здоровье детей и т. д.

15) Так как все касающиеся нас дела и события наступают и текут порознь, без порядка и без взаимной связи, резко контрастируя одно с другим и не имея между собою ничего общего, кроме того, что они все касаются нас, - то и мысли и заботы о них, для того чтобы им соответствовать, должны быть столь же обрывочны. Следовательно, принимаясь за что-нибудь, мы должны отрешиться от всего остального и посвящать особое время разным заботам, наслаждениям и испытаниям. Шопенгауэр предполагает, что этим путем мы достигнем того, что нависшие тяжелые заботы не будут отравлять в настоящем наших небольших радостей, и лишать нас спокойствия; одна мысль не будет вытеснять другой, забота о каком-либо одном важном деле не заставит нас пренебрегать тысячью мелких дел и т. д

16) Направлять желания на определенную цель, сдерживать вожделения, обуздывать свой гнев, памятуя постоянно, что человеку доступна лишь бесконечно малая часть того, чего стоит желать.

17) "Жизнь состоит в движении", сказал справедливо Аристотель; как наша физическая жизнь заключается в постоянном движении, так и внутренняя, духовная жизнь требует постоянного занятия чем-нибудь - мыслями или делом; доказательством тому служит то, что праздные, ни о чем не думающие люди непременно барабанят по столу пальцами или чем-нибудь другим. Наша жизнь - безостановочное движение, и полное безделье скоро становится невыносимым, порождая отчаянную cкуку. Эту потребность в движении надо регулировать, чтобы методически - и следовательно, полнее - удовлетворить ее.

18) Путеводной звездой нашей деятельности должны быть не однообразные фантазии, а ясно усвоенные понятия

19) Предыдущее правило следует подчинить более общему: надо всегда господствовать над впечатлениями настоящего и вообще всего реально существующего. Впечатления эти несоразмерно сильнее мыслей и знаний. Женщины особенно часто подпадают влиянию впечатлений, да и у немногих мужчин окажется такой перевес разума, который охранял бы их от этого влияния. Если мы не можем вытравить впечатление путем размышления, то самое лучшее нейтрализовать одно впечатление другим - противоположным

20) необходимо беречь своё здоровье, закаляться, упражнять мышцы, не пеернапрягать себя, много времени уделять сну.

В. О нашем поведении по отношению к другим

21) Чтобы хорошо прожить свой век, полезно запастись изрядной мерой осторожности и снисходительности; первая охраняет от вреда и потерь, вторая-от споров и ссор.

22) Удивительно, как легко и скоро сказывается в разговоре людей однородность пли разнородность, их духа и характера; это сказывается во всякой мелочи. Разговор может вестись на самую безразличную неинтересную тему, но если собеседники существенно разнородны, то почти каждая фраза одного произведет на другого более или менее неприятное впечатление, а то и рассердит его. Люди же однородные тотчас и во всем почувствуют известную общность, переходящую при совершенной однородности в полную гармонию, а то и в унисон. Этим объясняется, во-первых, почему заурядные люди так общительны и так легко находят повсюду подходящее общество-"славных, добрых". С людьми незаурядными,-наоборот: чем более они выдаются, тем они необщительнее; иногда они столь одиноки, что испытывают большую радость, найдя в другом хоть одну, хотя бы ничтожную, но однородную с их характером черточку

24) Я дарю свое уважение тому человеку, готов назвать избранным того, кто, будучи незанят, ожидая чего-либо, не примется барабанить и постукивать всем, что только попадется ему в руки - палкой, ножиком, вилкой, еще чем-нибудь; это покажет мне, что он размышляет. Но, по-видимому, у многих людей зрение всецело заменило собою мышление: они стараются познать свою жизнь посредством постукивания, - если в данный момент нет сигары, отвечающей этой же цели. По той же причине они постоянно вслушиваются и вглядываются во все, что происходит вокруг.

25) Ларошфуко очень метко заметил, что трудно глубоко уважать и вместе с тем сильно любить кого-нибудь. Следовательно, остается выбирать, домогаться ли нам любви или уважения людей. Любовь их всегда корыстна, хотя и на разные лады. К тому же, способы ее приобретения не всегда таковы, чтобы ими можно было гордиться. Человека обычно любят тем больше, чем более низкие требования он предъявляет к уму и к душе других, притом серьезно, а не из лицемерия, и не силу той снисходительности, какая вытекает из презрения. Не так обстоит дело с людским уважением; его приходится завоевывать против их воли потому-то его так часто скрывают. Оно дает нам гораздо большее внутреннее удовлетворение, ибо связано с ценностью нашей личности, чего нельзя сказать про людскую любовь: любовь субъективна, уважение же - объективно. Правда, что зато любовь людей приносит нам больше пользы.

26) Большинство людей настолько субъективны, что в сущности, их не интересует никто, кроме самих себя. Жалкая субъективность людей, вследствие которой они все сводят на себя и из любой идеи прямым путем возвращаются опять-таки к себе, - великолепно подтверждается астрологией, приурочивающей движение огромных космических тел к жалкому человеческому "я", и ставящей появление комет в связь с зелеными раздорами и гнусностями.

27) Не следует приходить в отчаяние при каждой бессмыслице, сказанной в обществе и среди публики, или напечатанной и хорошо принятой, или хотя бы только неопровергнутой: не следует думать, что это навсегда так и останется; утешимся уверенностью, что впоследствии, со временем, данный вопрос будет освещен, обдуман, взвешен, обсужден и правильно решен в конце концов

28) Люди тем похожи на детей, что становятся непослушными, если их балуют: поэтому ни с кем не следует быть слишком уступчивым, слишком добрым. Точно так же как мы едва ли потеряем друга, если откажемся дать ему в долг, и весьма вероятно лишимся его, если снизойдем к этой его просьбе, - так мы не потеряем его, если отнесемся к нему свысока и несколько пренебрежительно, тогда как слишком большая дружба и предупредительность легко могут сделать его крайне дерзким и вызвать разрыв. Особенно людям трудно переваривать сознание того, что в них нуждаются: неизменным следствием этого сознания являются высокомерие и требовательность. В этом мало утешительного, но это так. Даже на собаках плохо отзывается большая дружба, - о людях и говорить нечего.

29) Что благородные, высоко одаренные натуры высказывают, особенно, в юности, поразительное отсутствие знания людей и житейского разума, и вследствие этого так легко вдаются в обман и ошибаются, тогда как низшие натуры гораздо скорее и лучше изворачиваются в жизни. Руководствуясь в суждениях о чужих мыслях и поступках собственными мыслями и поступками, они, понятно, приходят к неверным выводам. Образ мыслей и поведение людей меняются так же часто, как их интересы; намерения людей гарантированы на столь краткие сроки, что надо быть крайне близоруким, чтобы полагаться на них.

30) Нет такого характера, который можно было бы предоставить всецело самому себе, дав ему полную свободу; каждая личность нуждается в руководстве понятий и правил. Но если слишком далеко зайти по этому пути, вплоть до создания искусственного, всецело выработанного собственными силами характера, который, следовательно, будет вытекать не из врожденных свойств, а из обдуманного расчета, - то мы вскоре убедимся в справедливости латинской пословицы: "прогоняйте природу - она все равно вернется

31)Мы не замечаем собственных ошибок и пороков, а видим чужие. Зато каждый имеет в лице другого зеркало, в котором ясно видны его собственные пороки, ошибки и недостатки разного рода. Тот, кто критикует других, работает над собственным совершенствованием

32) Благородный человек в юности верит, что важнейшие отношения и вытекающие из них сношения людей между собой - идейны, т. е. основаны на единстве характера, образа мыслей, вкуса, духовных сил и т. д.; уже позже он узнает, что отношения эти реальны, т. е. опираются на те или иные материальные интересы, лежащие в основе почти всех сношений, большинство людей и представить себе иных отношений не может Порядок этот обусловлен тем, что в этом свете средства избежать нужды и горя являются самым существенным, самым важным в жизни.

33) Истинная, подлинная дружба предполагает горячее, чисто объективное, совершенно незаинтересованное участие в радостях и горе друга, а это участие - полное отождествление себя с ним. Этому настолько противится эгоизм человеческой натуры, что истинная дружба принадлежит к числу вещей, о которых, как о морских змеях, мы не знаем, вымышлены ли они или существуют на самом деле.

34) Как наивен тот, кто мнит, будто выказать ум и предрассудок - это хорошее средство к тому, чтобы нравиться в обществе. Напротив, в подавляющем большинстве людей эти свойства возбуждают только ненависть и злобу, тем более горькую, что они не дерзают открыто указать на ее причину, которую они стараются скрыть даже от самих себя. Точно такую же роль играет у женщин красота: очень красивые девушки не находят себе не только подруг, но и приятельниц. Места компаньонки им и искать не стоит: при первом же их появлении лицо хозяйки дома хмурится: ей нет никакого расчета оттенять чужою красотою безобразие своих дочерей или собственное. - Совершенно иначе обстоит дело с преимуществами в чине, ибо они, в отличие от личных достоинств влияют не в силу контраста, а подобно тому, как цвет окружающего влияет на лицо, т. е. путем отражения.

35) В нашем доверии к людям главную роль весьма часто играют леность, себялюбие и тщеславие; леность - тогда, когда,не желая собственными силами исследовать, следить или делать что-либо, - мы предпочитаем верить другому; себялюбие - когда потребность говорить о наших личных делах вынуждает нас исповедаться; тщеславие - когда дела наши таковы, что мы ими гордимся. - И тем не менее мы требуем, чтобы наше доверие ценили! Наоборот - не следовало бы сердиться на недоверие: ведь недоверие - это апофеоз честности, искреннее признание ее чрезвычайной редкости, вследствие коей она принадлежит к числу вещей; в существовании которых люди сомневаются.

36) Вежливость - это молчаливое соглашение игнорировать и не подчеркивать друг в друге моральную и умственную нищету, благодаря чему эти свойства к обоюдной выгоде несколько стушевываются. Вежливость - это благоразумие; следовательно, невежливость - глупость; без нужды, из одной удали наживать себе ею врагов - это такое же безумие, как поджечь собственный дом. Вежливость - подобно жетонам в игре - заведомо фальшивая монета; скупиться на нее - значит выказать свою глупость, щедро раздавать ее - вполне разумно.

37) Не следует брать во всех своих действиях примеры с других, так как положение, обстоятельства и отношения никогда не бывают тождественны, и различия в характере придают разный оттенок поступкам; потому, "когда двое поступают одинаково - получается все-таки не одно и то же". Следует по зрелом размышлении и основательном обсуждении, действовать сообразно со своим характером. Оригинальность необходима даже в практической жизни: иначе наши действия не будут отвечать тому, чем мы являемся на самом деле.

38) Не следует оспаривать чужих мнений: надо помнить, что, если бы мы захотели опровергнуть все абсурды, в какие люди верят, то на это не хватило бы и Мафусаилова века. Следует воздерживаться в беседе от всяких критических, хотя бы и доброжелательных замечаний: обидеть человека - легко, исправить же его - трудно, если не невозможно.

39) Кто хочет, чтобы его мнение было принято, должен высказывать его спокойно и беспристрастно. Ибо всякая страстность вытекает из воли и ей именно, а не разуму, холодному по своей природе, припишут это мнение. Так как главное в человеке - воля, разум же - вторичен, произволен, то скорее подумают, что данное суждение вытекло из возбуждения воли, чем то, что это возбуждение обусловлено данным суждением.

40) Не следует хвалить самого себя, даже если имеешь на это полное право.

41) Если подозреваешь кого-либо во лжи, притворись, что веришь ему; тогда он наглеет, лжет грубее и попадается. Если в его словах проскользнула истина, которую он хотел бы скрыть, - притворись неверящим; подстрекаемый противоречием, он выскажет и остальную часть скрываемой истины.

42) На все наши личные дела следует смотреть, как на тайны; надо оставаться совершенно неизвестным для своих знакомых за пределами того, что они сами видят. Вообще, лучше обнаруживать свой ум в молчании, нежели в разговорах.

43) Лучше всего помещены те деньги, которые у нас украдены: ведь мы за них непосредственно приобрели благоразумие.

44) Не следует по возможности ни к кому питать неприязни, но зато хорошенько примечать и хранить в памяти поступки каждого, чтобы сообразно с ними определить его ценность. "Ни любить, ни ненавидеть" - такова первая половина житейской мудрости; вторая ее половина: "ничего не говорить и никому не верить".

45) Обнаруживать злобу или ненависть словами или выражением лица - бесполезно, опасно, неразумно, смешно и, наконец, пошло. Злобу или ненависть нельзя обнаружить иначе, как действием. Это удастся тем лучше, чем основательнее мы воздерживались от первого. Ядовитыми бывают лишь животные, имеющие холодную кровь.

46) Старинное правило светских людей "говорить без выражения" означает, что следует предоставлять уму собеседников разбирать то, что мы сказали: ум их медлителен, и пока он справится с нашими словами, мы успеем уйти далеко. Напротив, "говорить с выражением" - значит, обращаться к чувству - и тогда происходит обратное. Иному можно без непосредственной опасности наговорить поразительной ерунды, лишь бы все было сказано вежливо и дружеским тоном.

Г. Наше отношение к общему ходу мировых событий и к судьбе.

47) В какие бы формы не облекалась человеческая жизнь, элементы ее всегда одни и те же, и потому сама она в существенных чертах всюду одинакова, протекает ли она в лачуге, при дворе, в монастыре или в полку. Как бы разнообразны ни были события, происшествия, удачи и неудачи жизни, все же они напоминают кондитерские печения: им приданы разнообразнейшие замысловатые формы, но все они сделаны из одного теста; так же и события, происшедшие с одним, похожи на происшествия в жизни другого гораздо более, чем это нам кажется во время рассказа о них. События нашей жизни похожи на картины в калейдоскопе, где при каждом обороте мы видим нечто новое; на самом же деле - это все одно и то же.

48) Древний мудрец заметил совершенно справедливо, что есть три мировых силы: разум, сила и счастье. Артур Шопенгауэр полагает, что последняя сила - самая могущественная.

49) Следовало бы всегда иметь в виду влияние времени, и изменчивость вещей, и потому, переживая что-либо в настоящем, тотчас же воображать противоположное этому - т. е. в счастье вспоминать о беде, в дружбе - о вражде, в хорошую погоду - о дурной, в любви - о ненависти, при доверчивости - об измене и раскаянии, - и наоборот. В этом заключается неиссякаемый источник житейской мудрости.

51) Ни при каком событии не следует слишком ликовать или горько плакаться, - отчасти вследствие изменчивости всех вещей, могущей каждую минуту изменить свое положение, отчасти вследствие возможности ошибки в наших суждениях о том, что вредно и что полезно: почти каждому случалось горевать о том, что оказывалось впоследствии его истинным счастьем, и радоваться тому, что становилось для него источником величайших страданий. Вообще, человек, остающийся спокойным при всех несчастьях доказывает, что ему известно, насколько многочисленны и огромны возможные в жизни беды, почему он и видит в данном, наступившем несчастии лишь незначительную часть тех, какие могли бы стрястись.

52) То, что людьми принято называть судьбою, является, в сущности, лишь совокупностью учиненных ими глупостей.

53) Наряду с умом, весьма существенным данным к нашему счастию является мужество. Правда, нельзя своими силами добыть ум или мужество: первое наследуется от матери, второе - от отца; однако, при желании и при упражнении можно увеличить в себе оба эти свойства. Между прочим, характерная черта панического страха еще и в том, что он не сознает ясно своих собственных причин; он их скорее предполагает, нежели знает, и в крайнем случае за причину страха выдает самый страх.

Глава шестая. О различии возрастов

В этой главе Артур Шопенгауэр излагает своё понимание возрастных проблем каждого человека, его взгляды на окружающий мир и мир внутри себя. В течение всей жизни мы обладаем только настоящим и ничем более. Но в начале жизни мы видим длинное будущее впереди нас, к концу ее - длинное прошедшее позади. Темперамент, но не характер, подвергается изменениям, благодаря чему настоящему каждый раз сообщается различный оттенок.

В детстве мы более склонны к познанию, нежели к проявлению воли, и впоследствии эти годы нам кажутся потерянным раем. Жизнь представляется новою. Дни детства настолько полны счастья, что воспоминание о них всегда связано с сожалением.

Счастью детского возраста способствует и то, что как в начале весны все листья одного цвета и почти одинаковой формы, так и мы в раннем детстве чрезвычайно похожи друг на друга и потому великолепно гармонируем между собою. С возмужалостью расходимость увеличивается подобно радиусам расширяющейся окружности.

Остальная часть первой половины жизни - юношеский возраст - омрачается благодаря погоне за счастьем, вытекающей из предположения, что его можно добыть. Юноша обычно недоволен положением и окружающим, каковы бы они ни были.

Характерная черта первой половины жизни - неутолимая жажда счастья; второй половины - боязнь несчастья. К этой поре вырастает более или менее ясное сознание, что всякое счастье - призрачно, а страдание - реально. Если в юности одинокие люди чувствуют себя покинутыми людьми, то в позднейшие годы они чувствуют, что убежали от людей.

Зрелый человек приобретает непосредственность, он научается смотреть просто на вещи и принимать их за то, что они есть на самом деле, тогда как в юности они заменяются фантазиями. Следовало бы запрещать чтение романов и заменять их толковыми биографиями.

Пока мы молоды, то воображаем, что события и лица, которым предстоит сыграть важную роль в нашей жизни, будут происходить под звуки труб и барабанов; в зрелые годы оказывается, что все они прокрадывались тихонько, через задние двери и остались почти незамеченными нами.

Жизнь подобна вышитому куску материи, лицевую сторону коего человек видит в первую половину своей жизни, а изнанку - во второй. Изнанка не так красива, зато поучительна, так как на ней можно проследить сплетение нитей.

Ни один хоть сколько-нибудь выдающийся человек, не принадлежащий к 5/6 скудно одаренного природой человечества, не может остаться после сорока лет свободным от некоторого мизантропического налета, ибо он разочаровывается в людях, которые никогда не сравняются с ним в отношении ума или сердца, а чаще всего и того и другого.

Для молодого человека служит дурным признаком, ели он рано начинает хорошо разбираться в суете человеческой жизни - это указывает на пошлость. О более благородной натуре говорит неуверенное, неловкое поведение.

Веселье и жизнерадостность юности обусловлены и тем, что идя наверх в гору жизни, мы не видим смерти, находящейся у подножия горы с другой стороны. Но взобравшись на вершину горы, мы уже собственными глазами видим ее.

С точки зрения молодости жизнь есть бесконечно долгое будущее, с точки зрения старости - очень короткое прошлое. В юности даже само время течет гораздо медленнее.

Поскольку мы не любим вспоминать неприятное, наша память теряет все больше и больше событий, чем дольше мы живем, тем меньше событий кажутся нам важными или достаточно значительными для того, чтобы стоило впоследствии вспоминать о них - поэтому события юности стоят перед глазами старика яснее, чем события вчерашнего дня. Время, которое отделяет его от этого события, вычеркивается, и вся жизнь кажется непонятно короткою.

В юности жизнь кажется бесконечно длинной, так как требуется простор для беспредельных надежд, и масштабом всей жизни мы берем те немногие годы, которые пока прожили: они дают богатый материал воспоминаниям, ибо решительно все, благодаря новизне, кажется нам значительным.

Иногда мы тоскуем по какому-то месте, тогда как на самом деле тоскуем о том времени, которое там провели, будучи моложе и бодрее, чем теперь. Время обманывает нас под маской пространства; если бы мы поехали туда, поняли бы наше заблуждение.

Глубокой старости можно достичь двумя путями, при том, что наш организм здоров и крепок. Пример горящих ламп: одна горит долго потому, что, имея маленький запас масла, снабжена весьма тонким фитилем, другая потом, что, имея толстый фитиль, имеет много и масла. Мало - это жизненная сила, фитиль - способ ее расходования.

В отношении жизненной силы до 36 лет мы живем рентой, причем до совершеннолетия и еще некоторое время спустя присоединяем часть процентов к капиталу; но затем уподобляемся рантье, начинающему затрачивать свой капитал. Вначале на небольшой дефицит мы не обращаем внимания, но затем он возрастает, сам рост его становится быстрее, дела начинают запутываться, и с каждым днем мы становимся беднее без надежды на улучшение. Особенно печально, если одновременно тают жизненная сила и наше состояние.

Тем не менее следует беречь юношеские силы. Аристотель говорит, что из числа победителей на олимпийских играх лишь несколько одерживали победы и мальчикам, и зрелыми мужами. Ранние гении - вундеркинды, возбуждающие удивлением в детском возрасте, становятся впоследствии весьма заурядными по уму.

Характер обычно приноровлен к какому-либо возрасту: одни милы юношами, другие сильны и деятельны в зрелом возрасте, третьи привлекательны в старости благодаря опыту и уравновешенности.

Подобно находящимся на корабле, замечающим ход по отдалению предметов на берегу, так и мы замечаем, что стареем, потому, что нам кажутся молодыми люди все более великовозрастные.

Чем старше мы становимся, тем меньше сознательного в нашей жизни: все мелькает мимо, не производя впечатления, а потому ускоряется и течение времени. В детстве каждое событие в силу новизны проникает в сознание, и день кажется бесконечно долгим. Так и в путешествии один месяц кажется дольше четырех месяцев, проведенных дома.

Но скука в детстве сильнее, чем в юности, а в зрелом возрасте скука постепенно исчезает; для старца время слишком коротко и дни летят, как стрела. Разумеется, я говорю о людях, а не о состарившихся скотах.

В молодости преобладает созерцание, в старости - размышление; первая половина поэзии, вторая - философии.

Наибольшая энергия и высшее напряжение духовных сил бывает в молодости, не позже 35 лет, затем они слабеют. Но убыли возмещается иными духовными данными: опытом, знания. Лишь старый человек может иметь полное и правильное представление о жизни. Юность - корень древа познания, а плоды даются вершиной его.

Интеллект, чья основа - физическая, хотя материал - эмпирический, не является столь же неизменным, как характер. Интеллектуальные силы равномерно растут, доходят до апогея, после чего начинают постепенно падать, вплоть до идиотизма. Но материал, которым орудует ум, растет - впрочем, только до расслабления ума, все это исчезает

Первые 40 лет жизни составляют текст, а дальнейшие 30 лет - комментарии к этому тексту.

Конец жизни напоминает конец маскарада, когда все маски снимаются. К этому времени характеры обнаружились, деяния принесли свои плоды, иллюзии исчезли. Мы сами можем вполне уяснить самих себя наши цели и средства, отношение к миру, к другим.

Обыкновенно молодость называют счастливым, а старость - печальным периодом жизни. Это было бы верно, если б страсти делали нас счастливыми. Оно они-то и заставляют юность метаться, прося мало радости и много горя. Платон совершенно правильно считает старость счастливою, поскольку она свободна от полового влечения, не дающего нам до тех пор ни минуты покоя.

Юность есть время треволнений, старость - эпоха покоя. В старости химеры исчезли, что дает особое спокойствие духа, позволяющее с усмешкой взирать на земную суету.

Обычно полагают, что удел старости - болезни и скука. Но болезни вовсе не необходимый ее признак, что же касается скуки, выше уже было указано, почем старость ей подвержена меньше, чем юность. Великое несчастье в старости - бедность, но если ее удалось избежать и здоровье сохранение, то старость может быть весьма сносной порой жизни, ее главные потребности - удобство и обеспеченность. Поэтому в старости мы больше любим деньги, чем раньше: они возмещают отсутствующие силы.

Покинутые Верой, мы ищем радостей у Вакха; потребность видеть, путешествовать учиться заменяется потребностью говорить и учить других. Счастье для старика, если в нем осталась любовь к науке, музыке, театру, вообще известная восприимчивость к внешнему миру. Но большинство, тупое, как всегда, превращается в старости в автоматы, ничто в них не может пробудить новую мысль.

Прогрессивная убыль сил с приближением старости - явление печальное, но необходимое, иначе смерть была бы слишком тяжела.

Ветхий Завет и Геродот определяют продолжительность жизни в 70 - 80 лет. Но если бы естественная продолжительность жизни была 70 - 80 лет, люди умирали от старости, они же умирают в этом возрасте от болезней. Только в 90 - 100 лет люди умирают обыкновенно только от старости, собственно, просто перестают жить.

Человеческую жизнь нельзя назвать ни длинной, ни короткой, так как, в сущности, именно она и служит масштабом, которым мы измеряем все остальные сроки. Как бы долго мы ни жили, мы обладаем только настоящим, ибо воспоминания наши больше теряются вследствие забывчивости, нежели обогащаются накоплением новых материалов.

Различие юности и старости в том, что у первой в перспективе жизнь, у второй - смерть, но еще вопрос, что привлекательнее. Ведь сказано же в Экклезиасте: «День смерти лучше дня рождения».

Каждому возрасту соответствует какая-нибудь планета. В 10 лет нами управляет восприимчивый бог хитрости и красноречия, легко обучающийся Меркурий, 20 - любвеобильная Венера, 30 - воинственный, сильный и гордый Марс, 40 - планетоиды Церера (служим полезному), Веста (имеем собственный очаг), Паллада (научились тому, что следовало знать), Юнона (в доме царит супруга), а о остальных открытых планетоидах я и слышать не желаю, поступая как профессора философии со мною: я игнорирую их потому, что с моими рассуждениями они не согласуются. В 50 лет над нами владычествует Юпитер, он не хочет повиноваться, а хочет сам повелевать. Это апогей человека. 60 лет - власть Сатурна, является свинцовая тяжесть, медлительность и инертность.

Наконец является Уран - как говорят, пора идти на небо. Нептуна так назвали по недомыслию, его надо было назвать Эросом, не то я бы показал, как Эрос оказывается в тайной связи со смертью, и как смерть оказывается творцом жизни. Если бы нам удалось понять фокус, как это происходит, тогда все стало бы ясным.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Народы, рабы и победители всегда признавали, что высшее благо человека - его личность.

2. Как в день, подаривший тебя миру, солнце приветствовало светила, так и ты рос по тем же законам, какие вызвали тебя к жизни. Таким ты всегда останешься; нельзя уйти от самого себя;- так говорили сибиллы и пророки; никакая власть, никакое время не могут разбить раз созданной и развивающейся формы жизни.

3. Имеешь одно - будешь иметь и другое.

4. "Один покидает свой роскошный дворец, чтобы прогнать скуку, но тотчас возвращается назад, не чувствуя себя счастливее в другом месте. Другой спешно бежит в свое имение, словно там надо тушить пожар; но едва достигнув границ имения, он начинает скучать и или предается сонливости и старается забыться, или же спешно возвращается в город".

5. Природа постоянно совершенствуется, переходя от механикохимического процесса в неорганическом мире к растительности с ее глухим самоощущением и далее к животному царству, где уже заметны разум и сознание; эти слабые ростки развиваются постепенно дальше, и последним, величайшим усилием достигается человек; его интеллект - апогей и цель творений природы, самое совершенное и трудное, что она смогла произвести. Однако и в пределах человеческого рода разум представляет многочисленные и заметные градации и крайне редко достигает высшего развития - действительно высокой интеллигентности. Понимаемая в узком, строгом смысле, она является труднейшим и высшим творением природы и вместе с тем самым редким и ценным, что есть на свете. При такой интеллигентности появляется вполне ясное сознание, а следовательно - отчетливое и полное представление о мире. Одаренный ею человек обладает величайшим земным сокровищем - тем источником наслаждений, по сравнению с которым все другие - ничтожны. Извне ему не требуется ничего, кроме возможности без помех наслаждаться этим даром, хранить этот алмаз. Ведь все другие - не духовные - наслаждения суть низшего рода; все они сводятся к движениям воли, т. е. к желаниям, надеждам, опасениям, усилиям, - направленным на первый попавшийся объект. Без страданий при этом не обойтись; в частности, достижение цели обычно вызывает в нас разочарование. Наслаждения духовные приводят лишь к уяснению истины. В царстве разума нет страданий, есть лишь познание. - Духовные наслаждения доступны, однако, человеку лишь чрез посредство, а следовательно, и в границах его собственного разума: "весь имеющийся в мире разум бесполезен для того, у кого его нет".

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В заключение хочу отметить, что внимание к творчеству Шопенгауэра снова заметно усилилось, и не только в Германии. Непреходящей является всегда поучительная критика Шопенгауэром пороков и недостатков современного человека индустриального общества, полезная для всех тех, кто искрение стремится к их преодолению и исправлению в новых поколениях, используя уроки ушедших в прошлое столетий и созданного ими культурного наследия. Не все представители иррациональной философии декларировали свою приверженность пессимизму, поскольку вкладывали различный смысл в это понятие. В жизни так много зла и страданий, что, даже не видя злоподле себя, но зная о его существовании, невозможно человеку нравственному быть счастливым. Осознавая это, он может различно проживать жизнь: деятельно - преобразуя внешний мир или наоборот, отказавшись от него, углубиться в себя. Последнее наиболее привлекательно для философов - иррационалистов, которые точку духовной опоры всегда искали не вне, а внутри себя. Что же касается внешнего мира, то он в их представлениях выступал в качестве зависимой от Я субстанцией. Следовательно, путь преобразований мира внешнего лежал через внутренний мир человека. А.Шопенгауэр был последним немецким философом, предпринявшим попытку создать всеобъемлющую систему, способную разрешить основополагающие проблемы бытия, разгадать его тайну. Он был мыслителем, которого недолюбливали не только современники, но и потомки, обвиняя его во многих смертных грехах. Шопенгауэр мечтал о культуре, целью которой был бы человек, ему он и адресовал свои книги. Современная культура выталкивает человека гуманного из социокультурной среды. Мир по Шопенгауэру, есть «моe ощущение и существует постольку, поскольку есть Я. Всe, что стало мне известно, тоже есть часть меня, будь-то история культуры человечества или собственный повседневный опыт». Отличительными чертами творчества А. Шопенгауэра являются многогранность его представлений, начиная с его взглядов на общие проблемы бытия и кончая этикой и эстетикой, большое внимание к проблематике личности, морали и жизни гражданского общества. Сегодняшний интерес к Шопенгауэру связан, прежде всего, с актуализацией проблем антропоцентризма и гуманизма в целом. Кризисное состояние человечества, с повсеместным распространением насилия, выступающего в качестве показателя духовной деградации человека, приводит к генерации идеи отвращения к насилию. Однако, реализация этой идеи невозможна в рамках современной демократической культуры. Это всего лишь декларация желаемого. Суть культуры, её ядро заключено в главной, стержневой ценности, на которую нанизываются все остальные, подчиненные идеалы, нормы, правила, создающие в совокупности систему, где без замены главной ценности все попытки возродить высокую духовность обречены. Техногенное общество приводит к уничтожению внутренней свободы человека, данной ему от рождения.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. Б.Э. Быховский, «Мыслители прошлого. Шопенгауэр», изд-во «Мысль», Москва, 1975г.

2. Л.В. Блинников «Краткий словарь философских персоналий»

3. А.А. Чанышев «Человек и мир в философии Шопенгауэра»

4. А. Шопенгауэр «Афоризмы житейской мудрости», изд-во «Азбука-классика», Санкт-Петербург, 2004 г

5.Википедия (Wikipedia) свободная энциклопедия

http://ru.wikipedia.org/wiki/Заглавная_страница