К вопросу о многофункциональности песенно-игрового фольклора

Т.С. Канева

К вопросу о многофункциональности песенно-игрового фольклора (на материале усть-цилемской фольклорной традиции)

Песенный репертуар народных праздников, хороводов и игр достаточно обширен и включает в себя игровые, хороводные, хороводные игровые, плясовые, вечорочные, проходочные, поцелуйные и другие песни с многочисленными вариантами местных названий.

Игровые и хороводные песни Русского Севера представляют собой одно из замечательных явлений традиционной народной культуры этого края. Изучение специфических особенностей песенного -- и, в частности, песенно-игрового -- фольклора отдельных региональных традиций является наиболее перспективным направлением современной фольклористической науки.

Хороводные и игровые песни генетически восходят к древнейшим обрядам земледельческого календаря, связанным с культом солнца, стремлением человека обеспечить достаток в хозяйстве и благополучие в семье. Многие из этих песен сохранили функциональную связь с обрядовой поэзией календарного и свадебного циклов и находятся как бы на грани обрядовой и необрядовой лирики.

Песни хороводов и игр давно привлекают к себе внимание исследователей и собирателей памятников народного устно-поэтического творчества. Выделение хороводных и игровых песен под этими и другими местными названиями встречается уже в первых публикациях народных песен. Помещая их в разные разделы, собиратели и издатели песенного фольклора руководствовались каждый своим пониманием песни и принципов ее классификации. Под названием «игровая» (или «хороводная») песня в сборниках XVIII-ХХ вв. объединяются следующие группы песен: 1) песни драматизированные, то есть сопровождающиеся коллективным разыгрыванием; 2) песни без разыгрывания, исполняемые при хождении в хороводах; 3) песни, связанные с движением типа прогулочного шага с приплясом; 4) песни типа молодежных припевок любовного и величального характера, исполняемые на зимних посиделках и др.

В изданиях песенного материала и в исследованиях, посвященных проблемам жанра игровых и хороводных песен, часто под одним названием объединяются два близких, но не тождественных понятия. В этой связи Н.П. Колпакова отмечала: «Прежде всего, должны быть ясно разделены понятия песни игровой и хороводной. Ставить знак равенства между ними нельзя: не каждая игровая песня является хороводной и не каждая хороводная -- игровой».

По народной терминологии, хороводом называют «круг», «улицу», «танок», «карогод».

В широком смысле хоровод означает «весенне-летнее времяпровождение», собрание крестьянской молодежи. «Хоровод был универсальной формой игры (жизни) молодежи, в рамках которого она выполняла свои ритуальные функции в календарных трудовых обрядах коллектива и проводила собственный досуг».

В узком смысле слова, имеющем непосредственное отношение к названию песен, хороводом называют движение по кругу, «цепью», «змейкой», «рядами» и другими «фигурами», то есть он выступает как форма исполнения песен разных жанров (ритуальных, величальных, корильных, лирических, игровых).

Хороводные песни представляют собой неоднородное явление народного искусства. Так, известный собиратель Х1Хв. П.В.Шейн разделял хороводные песни на наборные, игровые и разборные. С.Гуляев выделял, кроме того, собственно круговые и круговые песни, сопровождаемые играми. Н.Е.Пальчиков отмечал еще одну разновидность хороводных песен -- «ходовые». На разнообразие хороводов обращают внимание и современные исследователи.

Иначе говоря, исполнение одних хороводных песен сопровождалось разыгрыванием сюжета (более точно их характеризует название «хороводные игровые» песни), при исполнении других не было обыгрывания сюжетной ситуации. Такой взгляд на хороводные песни нашел отражение в специальных теоретических разработках. Так, В.Е.Гусев пишет: «... те хороводные песни, в исполнении которых присутствует игровой элемент, назовем хороводными-игровыми в отличие от собственно хороводных, где исполнение песен в круговом движении или в танце не сопровождается разыгрыванием какого-нибудь сюжета».

Исследователи отмечают, что в собственно хороводных песнях текст не находит непосредственного отражения в движениях хоровода, они связаны с раскрытием основного образа, а не сюжета песни. К ним можно отнести хороводы типа «плетня», «змейки», «восьмерки», «ткацкие» и некоторые круговые хороводы. По преобладанию в них изобразительного начала хороводы такого типа иногда называют орнаментальными.

Особенностью хороводных игровых песен является их сюжетность. Драматизированное разыгрывание, в основе которого лежит последовательно развивающееся действие, сочетается с различными движениями участников хоровода (по кругу, рядами, иногда с выделением главных действующих лиц). Игра в них «занимает подчиненное положение, существует как иллюстрация текстов».

Игровые песни могут исполняться и вне хоровода, хотя, по мнению В.Я. Проппа: «границы между хороводными и игровыми песнями не всегда можно установить достаточно точно, так как самое ведение хоровода есть род игры». Возможно, поэтому некоторые исследователи объединяют их в рамках жанра хороводных песен.

Тем не менее, песни игровые, разыгрывающиеся вне хоровода, обладают своей спецификой, существуя только в тесной связи с игрой. Драматическая игра, «где действие ограничивается словесно-пластической формой», в отличие от хороводной игры, в которой «действо приобретает словесно-музыкально-хореографическую форму», выполняет по отношению к тексту определяющую роль. Тексты игровых песен не имеют самостоятельного смыслового значения, они ограничиваются перечислением ряда действий, «комментируют» игру. По сравнению с ними тексты игровых хороводных песен полнее, композиционно сложнее.

При определении игры как «действия, разыгрывания той или иной сюжетной ситуации» или как «средства воплощения драматизированного образа» и «формы народного драматического творчества» имеется в виду, скорее всего, более узкий аспект этого понятия, необходимый для характеристики видов игры. В широком смысле, игра -- это «любой вид народного развлечения, не относящийся к драматическому творчеству», сфера игровой культуры вообще.

Последняя характеристика понятия игры имеет непосредственную связь с функционально-бытовым критерием определения жанра игровых песен. Поэтому игровые песни следует рассматривать вместе с другими песнями, бытующими в данном игровом контексте. Из этого следует, что кроме уже рассмотренных, к этому жанру относятся песни молодежных вечорок и других праздничных собраний, специально приуроченных к ним: это так называемые «беседные», «вечорочные», «игрищечные», «припевки» и т.п. песни.

Различаясь игровой природой, формами исполнения, половозрастной принадлежностью, художественными особенностями, названные группы песен объединяются рамками одного жанрового комплекса по функциональной приуроченности к типологически сходным пространственно-временным сферам бытования. Это главным образом осенне-зимние (в избе) и весенне-летние (уличные) собрания молодежи и гуляния, связанные с календарными праздниками.

В отдельных локальных традициях, в контексте исторически сложившегося фольклорно-этнографического комплекса песенно-игровой фольклор может выполнять специфические функции, выводящие его за пределы сферы так называемых «развлечений» к границам собственно обрядовых форм народной культуры. Подобная полифункциональность характерна для усть-цилемских игровых и хороводных песен.

Формирование усть-цилемской фольклорной традиции происходило в процессе культурного освоения средней Печоры выходцами из северных и центральных районов России на протяжении XVI-XVIII вв. Важнейшим фактором формирования устьцилемов как особой группы северных русских явилось старообрядческое движение. Свое влияние оно оказало на весь уклад жизни устъцилемов, способствуя устойчивости традиций предков, следованию средневековым мировоззренческим канонам.

Промыслово-посезонный характер жизнедеятельности печорцев обусловил специфику песенно-игрового фольклора, тесно связанного со свадебным обрядом и народным календарем.

Традиционный календарь устьцилемов, как и некоторых других групп северорусского населения, характеризуется значительно редуцированной аграрно-магической основой. Обрядовые формы, свойственные крестьянам-земледельцам центральной России, в силу специфических природных и хозяйственных условий предстают на Севере в трансформированном виде. В календарной обрядности на Печоре преобладают празднично-игровые формы, жестко контролируемые старообрядческой моралью.

Одной из таких форм является весенне-летнее хороводное гуляние «горка». Она устраивалась главным образом в праздники Николина, Троицина, Иванова и Петрова дня, а также во время весенних ярмарок. Горочное действо строилось по своим законам, определяющим место и время проведения, деление на отдельные части, порядок следования хороводов, ролевое поведение заводил и участников «горки».

Многолетние записи фольклорно-этнографического материала «горки» дают основание вполне определенно установить блок хороводов и репертуар песен, закрепленных за ними:

ѕ хоровод «столбы», или «из-за стенки», открывающий горочное гуляние и выполняющий своего рода организационную роль собирания и «смотра» горочников, сопровождался исполнением протяжных лирических песен, которые не считались собственно горочными;

ѕ в хороводе «круг» разыгрывалось 7 песен («По-за городу гуляет царев сын», «Винный наш колодец», «Я капустеньку полола; и др.);

ѕ в хороводе «ряд на ряд» или «сторона на сторону» исполнялось 4 хороводных игровых песни («Вдоль было спо травоньке», «Не в саду девки гуляли», «Пошла в тонец тонцевать», "Спо сеням хожу");

ѕ сюжет песни «Иванов монастырь становился» обыгрывался в хороводе «на 4 стороны»;

ѕ набор в хороводы дневной «горки» сопровождало исполнение песни «Вы бояра, вы зачем пришли», к наборной же можно отнести и песню «Я горю, горю на камешке»;

ѕ с орнаментальными хороводами «вожжа», или «долга», и «плетень» связаны соответственно песни «Я по реченьке потеку» и «Тут и ходила, гуляла».

Тематика большинства горочных песен определяется мотивами любовно-брачных, семейных отношений. В этом контексте определенную функцию выполняют мотивы прядения-ткачества и аграрные образы. Соотносимый с данной тематикой свадебный характер имеет и порядок набора и расстановки в хороводе его участников (мужчина -- женщина, парень -- девушка), а также сама суть почти всех горочных игр -- выбор или образование пары.

В период с Покрова до Масленицы среди печорской молодежи популярными были «посидки», в праздничные дни соединяемые с «игрищами». Особую торжественность, ритуальность они приобретали во время святок, когда устраивались гадания и представления «машкированных». Песенные сюжеты, приуроченные к этим собраниям, выделяются исполнителями из круга остальных песенных жанров и называются ими по месту бытования «посидочными» и «игрищечными».

Исполнение посидочных песен сопровождало припевание парня к девушке и иногда оканчивалось поцелуями. Учитывая факт отсутствия у устьцилемов свадебных песен, а также то, что в качестве припевок часто выступают величания, в других районах России исполнявшиеся на свадьбах («Во горенке новой», «Что на стуле, на бархате» и др.), необходимо отметить особую значимость посидочных песен в усть-цилемской народно-поэтической традиции, выполняющих некоторые функции свадебной поэзии.

С Рождества до Крещения на посидках в качестве припевок исполнялись виноградья: включенные в комплекс молодежных вечерних собраний, которые являлись ведущей формой предсвадебного общения молодых людей, виноградье выступало как знак возможного или свершившегося брачного соединения, как пожелание благополучия, заключенного в описании идеализированного мира.

Главное внимание в сюжетах посидочных припевок сосредоточивается на изображении парня и девушки, являющихся объектами и адресатами величания. Их образы предстают на фоне некоего идеального пространства, хозяйского «двора-терема», «сада», «пограничного пространства». В описаниях внешности, богатства, «молодецкого выезда на коне» заключены черты идеального -- с точки зрения народных представлений -- жениха или невесты.

«Игрищечные» песни организовывали особого рода круговые движения пар (диалект -- «кружание»), составляющие основу игрища, которые устраивались не только на посидках, но и на девичнике и на свадьбе во время пира в доме жениха.

Приуроченность усть-цилемских игрищ к вечоркам, а также существование свадебных игрищ указывают на определяющую их характер идею выбора пары, любовно-брачного соединения. Этой идее подчинены также образы и мотивы «игрищечных» песен (встреча девушки и парня, девушка, вышивающая ковер, невеста-лебедь, расчесывающая волосы, варение пива, приезд парня к девушке на корабле и др.).

Таким образом, усть-цилемские игровые и хороводные песни иллюстрируют существование этой жанровой группы на грани обрядового и необрядового фольклора; такое положение обусловлено их изначальной полифункциональностью, синкретичностью. Утраченные в местной культурной ситуации элементы свадебной и календарной поэзии отчасти восполнялись в усть-цилемской фольклорной традиции жанрами песенно-игрового фольклора. За внешней игрой, воплощенной в драматизированной форме или в «игровом поведении» исполнителей, стоял глубокий обрядовый смысл, и песня служила главным средством его выражения.