Типы и функции вторичной художественной условности в прозе М.А. Булгакова
Принципы функционирования художественной условности в тексте. Исследование прозы М.А. Булгакова в новом аспекте - с точки зрения закономерностей функционирования вторичной художественной условности и ее эволюции на протяжении всего его творчества.
| Рубрика | Литература |
| Вид | автореферат |
| Язык | русский |
| Дата добавления | 18.08.2018 |
| Размер файла | 94,8 K |
Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже
Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.
В разделе 3.1 "Вторичная художественная условность в задаче комической интерпретации действительности" анализируются художественные средства комического разоблачения реальности, устанавливаются внешние и внутренние стимулы интеграционных процессов. В романе "Записки покойника", развивающих замысел "Тайному другу", у героя-писателя появляется имя - Сергей Леонтьевич Максудов. Восприятие Булгаковым (в романе - Максудовым) трагедии Гете и ее оперной интерпретации можно квалифицировать как своеобразный "миф о Фаусте". В "Белой гвардии" упоминание "Фауста" создает эмоциональный фон. В "Тайному другу" и "Записках покойника" гетевские реминисценции имеют уже сюжетообразующее значение. В повести дьявол появляется в квартире писателя под оперную увертюру после неудачной попытки самоубийства героя. В "Записках покойника" ария Фауста спасает Максудова от рокового выстрела, а ожидание выхода оперного Мефистофеля заканчивается его реальным появлением в лице Ильи Ивановича Рудольфи. Иронический тон, в котором описывается фантастическая сцена, разрушает ощущение достоверности, а легкость, с которой автор расстается с таинственным героем, указывает на второстепенность инфернального мотива и его подчиненность сатирическому замыслу.
В отличие от произведений 1920-х годов и романа "Записки покойника", где вторичная условность функционирует, подчиняясь правилам субординации, "Мастер и Маргарита" демонстрирует равноправное единство всех присутствующих в нем типов условности.
Катализатором синтеза вторичной художественной условности в произведении является карнавализация. Карнавальная двойственность ситуаций и образов, шутовство-скоморошество героев, амбивалентное отношение к дьяволу значимы в философской концепции романа. Эффективным средством в задаче комической интерпретации действительности является карнавализованный гротеск. События, происходящие в Варьете, проникнуты атмосферой балагана. Карнавально амбивалентна ирония Воланда. В соответствии с народными взглядами М.А. Булгаков лишает нечистую силу страшного колорита. Наиболее иллюстративны в этом смысле шутовские образы Коровьева-Фагота и Бегемота. Эти герои имеют не только буффонадные черты, но и фольклорные, составляя традиционную для народного представления о смешном контрастную пару: Коровьев - "гражданин ростом в сажень, но в плечах узок, худ неимоверно", Бегемот - громадный, "как боров", "здоровеннейший", "жутких размеров кот". Внешне противоположны "длинный, как жердь" Коровьев и "маленький, необыкновенно широкоплечий" Азазелло. В концепции зла Булгаков близок народному отношению к дьяволу, в котором естественно сочетаются и комическое восприятие черта, игровое начало, выражающееся в готовности его обхитрить, и христианская оценка - однозначно отрицательная. Амбивалентность комического плана в "Мастере и Маргарите" поддерживается взаимопроникновением веселого народного смеха и "серьезного" смеха социально обнаженной сатиры. Синкретичность комического создает дополнительные условия для центростремительной ориентации условности в романе.
В разделе 3.2 "Синтез фантастического, сатирического и мифологического типов вторичной художественной условности в романе "Мастер и Маргарита" как итог эволюционного преобразования вымысла в художественной системе М.А. Булгакова" раскрывается художественный потенциал синтеза всех форм необычайного в итоговом произведении писателя. Исходным импульсом повествования в "Мастере и Маргарите" выступает фантастическая посылка - появление в Москве Воланда и его свиты. Их похождения образуют связующие звенья двух линий сюжета: первая является художественным осмыслением библейской легенды о смерти Иисуса Христа в далеком 29-ом году, вторая - отправляет читателя в Москву 1929 года. Столь же важна роль фантастической посылки в подготовке читательского восприятия: автор с ее помощью разрушает стереотипность мышления, привычную логику, установку на известное, узнаваемое; фантастическая посылка задает тон повествованию и настраивает читателя на осмысление специфической романной реальности - сконструированной писателем новой модели бытия.
Тема вмешательства сверхъестественных сил развивается в двух аспектах: в комическом, когда преломляется сквозь призму сатирической условности, и в серьезном, попадая в поле условности мифологической. Образ дьявола-мецената, пунктиром прочерченный в повести "Тайному другу" и "Записках покойника" под именами Мефистофеля, Сатаны, Вельзевула, получил законченное воплощение в образе Воланда, объединяющего все структурные и смысловые пласты "Мастера и Маргариты". Воланд - самый многоликий персонаж в романе: он и "подозрительный" иностранец-профессор, и балаганный затейщик, и грозный повелитель тьмы (гетевский Мефистофель), и гоголевский "ревизор", и веселый Асмодей Лесажа, и суровый, беспощадный судья - посланник "высшей инстанции". В зависимости от роли Воланда в тот или иной момент повествования оценочная реакция автора меняется. В "московских" сатирических главах он надменно глумлив и пренебрежительно насмешлив. Сатирическая условность отражает в себе мифологические и фантастические элементы, преломляя их в комическом аспекте. Циничность Воланда диктуется окружающим героя суетливым и мелким мирком московских обывателей. Чудесные мистификации в Варьете, приключения буфетчика в квартире № 50, куражливые похождения Коровьева, Бегемота, Азазелло - все эти розыгрыши и насмешки сливаются в феерическую гротескно-фантастическую картину.
Мифологический план придает фигуре Воланда серьезность и масштабность. Балаганный тон сменяется многозначной сосредоточенностью, сдержанностью и степенностью. Заострение демонических деталей в образе Воланда (трость с черным набалдашником в виде головы пуделя, разный цвет глаз, способность предугадывать будущее, бриллиантовый треугольник на портсигаре) подчеркивают мистический характер совершающихся событий. Магический смысл происходящего проясняет и специальная атрибутика: волшебный крем, щетка-помело, полная луна, пятница, шабаш ведьм, клыки и копыта, черный кот, вампиры, бал у сатаны и пр. Вовлеченные в инфернальное пространство, Маргарита, Наташа, Николай Иванович обнаруживают в своем облике чудесные перемены. Столкновение с темными силами изменяет их внешность в соответствии с народными представлениями о потустороннем мире.
Актуализация мифологических принципов отчетливо проявляется в построении образной системы, отмеченной многочисленным параллелизмом мотивов, присутствием персонажей-двойников, в объективации архетипических формул человеческого сознания: "добро и зло", "вечность и бренность", "эгоцентризм и жертвенность", "преступление и наказание", "грех и возмездие", "отступничество и расплата", "вина и раскаяние". Мифологическая интерпретация современной писателю эпохи обнаруживает ее безнравственность и духовную омертвелость. Попадая в мифологическое пространство, сатирическая условность обогащается философской глубиной, а фантастика приобретает символическую многозначность. За счет синтеза вторичной художественной условности внутренний мир произведения приобретает близкую объективной реальности полифоничность, смысловые слои, аккумулируясь, создают сложный и многоплановый семантический спектр, множественную вариативность интерпретаций и концептуальную масштабность.
В разделе 3.3 "М.А. Булгаков и современная белорусская проза в контексте литературной традиции" характеризуются инновационные явления в развитии современной белорусской фантастики, анализируются такие произведения, как "Последняя пастораль" А. Адамовича, "Корабль" В. Гигевича, "Руки, крылья, бессмертие" С. Минскевича, "Корабль приближается" С. Лукашанца, "Пришелец" А. Бычковского,
Рассказ С. Лукашанца "Корабль приближается" представляет собой сочетание различных социологических концепций, связанных с перспективами развития человеческой цивилизации. Важная для уяснения идеи повести Булгакова "Собачье сердце" мысль профессора Преображенского о спасительной эволюции как единственно приемлемом для человечества пути социального совершенствования может стать ключом к пониманию сути идейного столкновения героев-оппонентов - Главного Астронома Александраса и графа Михая. Специфические для творчества М.А. Булгакова формально-содержательные принципы моделирования художественного пространства (совмещение повествовательных планов, универсализация хронотопа) обнаруживаются в хронометрической организации художественной конструкции рассказа, его смысловой полифоничности. Семантика текста определяется образной реализацией нескольких основополагающих форм человеческого сознания: позитивистское мышление олицетворяет Александрас, мистическое - Шаман, прагматическое - князь Микл, рациональное - граф Михай. В рамках каждого типа сознания осмысливается перспектива встречи с более развитой цивилизацией.
Тенденция монополизации духовной жизни людей, тотального обобществления всего и вся, отмеченная в русской литературе М.А. Булгаковым еще на заре Советской Утопии, воплотилась в рассказе А. Бычковского "Пришелец", в котором автор отметил одну из основных тенденций тоталитарной системы: замену индивидуальных лиц "масками" служебных функций и мировоззрений. В засекреченных лабораториях космического судна-государства Ёх, главный герой постсоветской антиутопии В. Гигевича "Корабль", видит ученых, которые заняты опытами по клонированию живых клеток. Результаты опытов приводят его в замешательство: "…і ўвесь час, калі я глядзеў на пражорлівых злых істот, якія гатовы былі зжэрці адна адну, мяне ніяк не пакідала адчуванне, што ўсё гэта недзе некалі бачыў" Гігевіч, В. Карабель: Аповесці, раман / В. Гігевіч. - Мн.: Маст. літ., 1989. - С. 260.
. Читатель ассоциативно восстанавливает недостающий элемент, мысленно обращаясь к хорошо знакомому булгаковскому тексту: профессор Персиков, приблизив "свой гениальный глаз к окуляру", замечает оживших в красном луче амеб: "Вновь рожденные яростно набрасывались друг на друга и рвали в клочья и глотали. Среди рожденных лежали трупы погибших в борьбе за существование. Побеждали лучшие и сильные. И эти лучшие были ужасны" Булгаков, М.А. Собрание сочинений. В 5 т. / М.А. Булгаков; Редкол.: Г. Гоц, А. Караганов, В. Лакшин и др.; Подгот. текста и коммент. В Гудковой и Л. Фиалковой. - М.: Худож. лит., 1992. - Т. 2: Дьяволиада; Роковые яйца; Собачье сердце; Рассказы; Фельетоны. - С. 82. .
Тема бессмертия - сквозная для жанра антиутопии. В рассказе С. Минскевича "Руки, крылья, бессмертие" рисуются последствия открытия учеными генетических часов человека. Возникающие аллюзии невольно отсылают читателя к написанным М. А Булгаковым еще в середине 1920-х годов повестям-предупреждениям "Роковые яйца" и "Собачье сердце". Катастрофа в Концовке зарождается в кабинете занятого проблемами эмбриологии Персикова, идеей омоложения человеческого организма увлечен и профессор Преображенский.
В "Последней пасторали" А.М. Адамович творчески воспринимает и развивает некоторые модернистские элементы художественной системы М.А. Булгакова. Писатель использует в повести характерный для М.А. Булгакова принцип структурирования текста - стилистический контрапункт: сталкивает разнородные по своей природе импрессионистическую и экспрессионистическую художественные стихии. Импрессионистическая фиксация мгновений, тонкая нюансировка чувств, звукописная музыкальность ("Возьмешь в руку шляпку цветка-гриба, сожмешь - клейкое, липкое, белое польется по пальцам" Адамович, А. Три повести: Хатынская повесть. Каратели. Последняя пастораль / А. Адамович. - М.: ДОСААФ, 1988. - С. 461. (выделено нами. - Н. Г.), "пленэрность" повествования, его живописная мозаичность и красочность подчеркивают ценность и хрупкость мира. Импрессионистическая пульсация и живописность создаются за счет активной цитации, ассоциативности, декламационной интонации, усложненного синтаксиса. Смена глав подчинена не логике, а развивающейся в героине - Еве-Венере - чувственности. Композиция будто стремится восстановить из обломков погибшей в ядерной войне цивилизации былую гармонию мира через пробуждение в Ней женственности, любви как источника новой жизни. Начиная с восьмой главы доминирует экспрессионистическое начало. Совершенно иной, по сравнению с "пасторальными" главами, становится концепция художественного времени. Импрессионистическая самоценность отдельно взятого мгновения сменяется вневременной, бытийной протяженностью. Идея повести отрывается от импрессионистической ориентации на переживаемое мгновение, абстрагируется от сюжетной ситуации и помещается в онтологический хронотоп.
Заключение
Основные научные результаты диссертации
1. Прогрессивное усложнение и универсализация создаваемых писателем художественных моделей реальности за счет интеграции вторичной условности - следствие постепенного изменения характера связей между сатирическим, фантастическим и мифологическим типами - от отношений субординации к синтезу. Вторичная условность в булгаковской прозе - уникальная функциональная эстетическая система, обладающая динамичной полиморфической структурой, эволюция которой отражает усиление центростремительных тенденций в творчестве писателя [5; 6].
2. Структурообразующую роль в организации художественного пространства ранних фельетонов и рассказов "Похождения Чичикова", "Воспоминания", "Сапоги-невидимки", "Приключения стенгазеты", "Приключение покойника", "Крысиный разговор", "Багровый остров", повести "Дьяволиада" играет сатирическая условность, которая демонстрирует несоблюдение последовательности и логики действительного течения событий, нарушение причинно-следственных связей и любых физических, психологических, природных законов. Сатирическое иносказание создается средствами первичной и вторичной условности при помощи реализованной метафоры, алогизма, буквализованного фразеологизма, гиперболы, символа, гротеска, фантастики.
Преобладание сатирической условности объясняется установкой писателя на социальную критику. Фантастику в этих произведениях автор использует как продуктивный прием для изображения парадоксов современной ему жизни.
В повестях "Роковые яйца" и "Собачье сердце" вторичная условность отчетливо эволюционирует, представляя собой более сложное структурно-семантическое единство: функциональное сочетание двух типов художественной условности - сатирического и фантастического. Усложнение касается, прежде всего, характера фантастического: если ранее фантастика служила одним из приемов сатирического обнажения, то теперь приобрела сюжетообразующее значение, став одним из смысловыражающих факторов. Однако сатирическое начало продолжает оставаться ведущим. На это указывает открытое пародирование писателем научно-фантастических клише. Так, в отличие от научной фантастики, стремящейся к иллюзии предельной достоверности, психологическому и фактическому "оправданию" нереального в повествовании, фантастика у М.А. Булгакова, напротив, максимально обнажается постоянным соотнесением с действительностью, что подтверждает первостепенность сатирической цели.
Ирония актуализирует еще один скрытый смысловой план повестей - философский. Авторская ирония в повестях является своеобразным этическим камертоном. Внешне уравнивающая ценность всех точек зрения и, казалось бы, допускающая возможность их равноправного существования, она смысловым подтекстом разрушает кажущуюся стабильность, обнажает скрытый смысл происходящего, демонстрируя диссонансную природу новой социальной системы [2; 5; 6; 8; 10; 12; 13].
3. В романе "Белая гвардия" средствами вторичной художественной условности создан символический образ рая. Мифологический и фантастический типы являются здесь главенствующими. Эсхатологические мифомотивы тесно переплетаются со структурными элементами фантастической условности, в результате чего происходит их взаимное проникновение и переосмысление. Постоянные отсылки читателя к реалиям современной жизни и их намеренное снижение за счет гротескного соотнесения "сиюминутного" и "вечного", десакрализация образов создают сатирический подтекст. Сатирическая условность проявляется в узнаваемости описываемого исторического момента, в ироничности повествовательного тона, комическом подчеркивании относительности классовых правд, укрупнении и комической подаче бытовых реалий. Иносказательная картина происходящей трагедии, поданная в сатирическом преломлении, приобретает дополнительное социальное звучание. Взаимное проникновение и переосмысление фантастики, мифологических и реалистических мотивов проясняет суть символического иносказания, углубляет основной конфликт романа. Сатирическая нота увеличивает смысловую емкость произведения. Усложнение фактуры вторичной художественной условности в "Белой гвардии" связано с постепенной универсализацией художественного мышления писателя [5; 6; 9].
4. Художественные модели повести "Тайному другу" и романа "Записки покойника" организованы с помощью сатирической, мифологической и фантастической условности. Доминирование какого-либо типа в этих произведениях зависит от авторской задачи на конкретном этапе сюжетного развития. Фантастическое превращение оперного Мефистофеля в реального гостя служит отправным пунктом необычайной истории. Фантастическое и мифологическое естественно вплетено в реалистическое описание неустроенного быта героя, обрастает массой житейских подробностей эпохи первых пятилеток. Опрощение инфернального героя за счет придания ему черт функционера среднего звена настраивает читателя на комически сниженное восприятие происходящего. Смеховая интерпретация мифа является объективацией сатирической условности и указывает на ее системообразующее значение в обоих произведениях. Интертекстуальный мотив, использованный в качестве сюжетной посылки, не разворачивается в самостоятельную повествовательную линию, а после "превращения" дьявола в редактора Рудольфа растворяется в сатирически заостренном, но не выходящем за рамки первичной условности описании мытарств героя. Иронический тон, в котором описывается сцена, разрушает иллюзию достоверности, указывая тем самым на подчиненность инфернального эпизода сатирическому замыслу. Не реализованный полностью, но прозвучавший в этих произведениях мотив заключения договора с дьяволом получит наиболее полное выражение в итоговом романе М.А. Булгакова "Мастер и Маргарита".
Центростремительная тенденция в эволюции вторичной художественной условности в булгаковской прозе поддерживается интеграцией импрессионистической орнаментальности и экспрессионистической гротескности. Тонкий лиризм повествовательной интонации, "мерцающее" настроение героя-рассказчика, фиксирование деталей и оттенков быта и бытия в "Тайному другу" и "Записках покойника" ? эти элементы импрессионистической эстетики в сочетании с подчеркнутой ирреальностью, фантастичностью отдельных сцен, с условно-символической обобщенностью лирических и гротесковых образов создают специфический "импрессио-экспрессионистический" рисунок художественной ткани булгаковских произведений, производя эффект полифонического звучания [4; 5; 6].
5. Апробированные М.А. Булгаковым в предшествующих произведениях формально-содержательные принципы моделирования художественной реальности легли в основание синтетизма структурно-семантической концепции "Мастера и Маргариты". В романе наблюдается равновесие трех типов вторичной художественной условности: мифологического, сатирического и фантастического. Фантастическая сюжетная линия скрепляет воедино два других повествовательных пласта: "московские" и "евангельские" главы. Внутреннее содержание и значение фантастики в романе обусловлены ее связью с сатирической и мифологической условностью: тема вмешательства сверхъестественных сил, преломляясь сквозь сатирическую призму, развивается в комическом плане; в свете мифа фантастическое в романе получает серьезные, глубокомысленные обертоны. Наполненный фантастикой, сатирический план усиливает свою обличительную функцию. Мифологическая условность подчеркивает вневременной характер и незыблемость нравственного императива. Попадая в ее пространство, сатирическая условность приобретает символическую многозначность. Синтез сатирической, фантастической и мифологической условности, органичное сочетание акцентированной условности и реалистической достоверности, стилистическая какофония повествовательных планов рождают богатство смысловых оттенков, стимулируют образную ассоциативность, создают многоуровневый семантический спектр, множественную вариативность интерпретаций [1; 2; 4; 5; 6; 9; 10; 11].
6. Сопоставление современной белорусской антиутопии с булгаковскими текстами обнаруживает ряд структурно-семантических параллелей. Возникающие в результате ассоциативных сближений аллюзии выполняют функцию генерирования смысла, способствуют перемещению фокуса читательского внимания с занимательной фабулы на нравственные и философские вопросы бытия. Подтекстовое взаимодействие авторской концепции с булгаковскими образами, идеями и идеалами универсализуют локальные ситуации в произведениях белорусских писателей, переводя их в общечеловеческую систему координат [7].
Рекомендации по практическому использованию результатов
Результаты диссертации могут быть использованы в лекционных курсах по истории русской и белорусской литератур ХХ века, в спецкурсах и спецсеминарах по творчеству М.А. Булгакова в высших учебных заведениях, в школьной практике, а также для дальнейшего научного исследования вторичной художественной условности в белорусской литературе ХХ-ХХI веков.
Список публикаций по теме диссертации
Статьи в научных журналах, рекомендованных ВАК
1. Голубович, Н.В. О природе символа в художественной системе романа М.А. Булгакова "Мастер и Маргарита" / Н.В. Голубович // Веснiк Вiцебскага дзярж. ун-та. - 1998. - № 4 (10). - С.40-43.
2. Голубович, Н.В. Место и роль традиции в художественной системе М.А. Булгакова / Н.В. Голубович // Веснiк Вiцебскага дзярж. ун-та. - 2000. - № 4. - С.64-69.
3. Голубович, Н.В. Сатирическая условность в прозе М.А. Булгакова 1920-х годов / Н.В. Голубович // Веснiк Вiцебскага дзярж. ун-та. - 2004. - № 2 (32). - С.83-90.
4. Голубович, Н.В. Мифологизация как ведущий художественный принцип в М.А. Булгакова в "Театральном романе" и "Мастере и Маргарите" / Н.В. Голубович // Веснiк Вiцебскага дзярж. ун-та. - 2005. - № 2 (36). - С.85-91.
Статьи в научных сборниках
5. Голубович, Н.В. Синтез вторичной художественной условности в прозе М.А. Булгакова / Н.В. Голубович // Беларуска-руска-польскае супастаўляльнае мовазнаўства, лiтаратуразнаўства, культуралогiя: зборнiк навуковых артыкулаў /Пад агульнай ред.А.М. Мезенкi. - Вiцебск: Выдавецтва УА "ВДУ імя П.М. Машэрава", 2006. - С.392-394.
6. Голубович Н.В. Эволюция вторичной художественной условности в прозе М.А. Булгакова / Н.В. Голубович // Профессиональное образование / Приложение "Новые педагогические исследования", № 1, 2007. - Москва: АПО, 2006. - С.40 - 42.
7. Голубович, Н.В. "Адам и Ева" М. Булгакова и "Последняя пастораль" А. Адамовича как антиутопии / Н.В. Голубович // Славянскiя лiтаратуры ў кантэксце сусветнай: Мiжнар. навук. канф., прысвеч.125-годдзю з дня нарадж. Янкi Купалы і Якуба Коласа, Мiнск, 1-3 лiстап. 2007 г. / БДУ: зб. навук. арт.; рэдкал.: Т.I. Шамякiна (адк. рэд.); пад агул. рэд. I.С. Роўды. - Мiнск: Выд. цэнтр БДУ, 2008. - С. 195-198.
Материалы научных конференций
8. Голубович, Н.В. К вопросу о специфике символообразования в условно-метафорической прозе М.А. Булгакова / Н.В. Голубович // Риторика в свете современной лингвистики: тез. докл. межвуз. научн. конф., Смоленск, 13 - 14 мая 1999 г. / Смол. гос. пед. ун-т; Под ред.Э.М. Береговской. - Смоленск, 1999. - С.21-22.
9. Голубович, Н.В. Пушкинский лейтмотив в творчестве М.А. Булгакова / Н.В. Голубович // Творчество А.С. Пушкина и русская культурная традиция: материалы международн. науч. конф., Липецк, 18-19 мая 1999 г. / Липецкий гос. пед. ун-т; Под ред.В.А. Сарычева. - Липецк, 2000. - С.106-108.
10. Голубович, Н.В. Методологическая ориентация М.А. Булгакова в свете сопоставительного литературоведения / Н.В. Голубович // Беларуска-руска-польскае супастаўляльнае мовазнаўства, лiтаратуразнаўства, культуралогiя: матэрыялы V Мiжнар. навук. канф., Вiцебск, 25-27 мая 2000 г. / Вiцебскi дзярж. ун-т. iмя П.М. Машэрава; Пад ред.Л.М. Вардамацкага, А.М. Мезенкi - Вiцебск, 2000. - С.140-141.
11. Мифологическая условность в прозе М.А. Булгакова / Н.В. Голубович // Культура и письменность славянского мира: сборник материалов международн. науч. конф., Смоленск, 24 мая 2004 г. / Изд-во СГПУ, 2004. - Т. IV. - С. 193-198.
Учебно-методические пособия
12. Голубович, Н.В. Онтологические ценности в прозе М.А. Булгакова 20-30-х годов: Пособие для студ. и учит. / Н.В. Голубович. - Витебск, 2000. - 25 с.
13. Голубович, Н.В. Проза М.А. Булгакова 20-30-х годов в контексте культурных традиций: Методическое пособие для студ. филол. / Н.В. Голубович. - Витебск, Изд-во ВГУ им.П.М. Машерова, 2001. - 37 с.
Размещено на Allbest.ru
Подобные документы
Черты сходства и отличия юмора и сатиры в художественной литературе. Влияние сатирического творчества Н.В. Гоголя на сатиру М.А. Булгакова. Сатира Булгакова 1920-х годов: фельетон 1922-1924 гг., ранняя сатирическая проза, специфика предупреждающей сатиры.
контрольная работа [48,7 K], добавлен 20.01.2010Теоретические основы сатиры как жанра. Черты сходства и отличия юмора и сатиры в художественной литературе. Юмор и сатира в произведениях Гоголя. Влияние сатирического творчества Гоголя на сатиру Булгакова. Гоголевские корни в творчестве Булгакова.
курсовая работа [56,3 K], добавлен 14.12.2006Сущность фантастики как жанра художественной литературы. Приемы, способы создания фантастического в тексте. Элементы фантастики на примерах произведений Э.Т.А. Гофмана, Г. Уэллса, Мэри Шелли "Франкенштейн", М.А. Булгакова "Дьяволиада" и "Собачье сердце".
дипломная работа [105,0 K], добавлен 09.11.2012Образ тела как составляющая часть образа персонажа в литературном произведении. Развитие портретной характеристики персонажа в художественной литературе. Особенности представления внешности героев и образа тела в рассказах и повестях М.А. Булгакова.
дипломная работа [110,4 K], добавлен 17.02.2015Сон, как физическое состояние человека. Исследование снов в художественной литературе как способ художественно-психологического анализа. Сны в произведениях М.В. Булгакова: "Белая гвардия", "Дни Турбиных". Эффект ирреальной онироидной реальности.
курсовая работа [53,2 K], добавлен 28.08.2009Теоретические основы сатиры как жанра. Черты сходства и отличия юмора и сатиры в художественной литературе. Юмор и сатира в произведениях Н.В.Гоголя. Н.В. Гоголь как образец для творческого подражания М.А.Булгакова.
дипломная работа [78,7 K], добавлен 30.07.2007Крупнейшее явление русской художественной литературы XX века. Творчество Булгакова: поэтика и мистика. "Евангельские" и "демонологические" линии романа. Воланд как художественно переосмысленный автором образ Сатаны. Историзм и психологизм романа.
дипломная работа [51,0 K], добавлен 25.10.2006Мотив смерти как парадокс художественной философии русской прозы первых двух десятилетий послереволюционной эпохи. Художественные модели прозы А.П. Платонова. Примеры воплощения эсхатологического мотива в романе М.А. Булгакова "Мастер и Маргарита".
статья [23,9 K], добавлен 11.09.2013Своеобразие ритмической организации тургеневского повествования. Структурно-семантический подход к исследованию особенностей поэтического и прозаического типов художественной структуры. Переходные формы между стихом и прозой. Ритм художественной прозы.
статья [24,7 K], добавлен 29.07.2013Фантастика как жанр художественной литературы. Виды, приемы создания фантастического. Сравнительный анализ произведений М.А. Булгакова "Собачье сердце", "Дьяволиада" и Э.Т.А. Гофмана, С.М. Шелли "Франкенштейн". Элементы фантастики в этих произведениях.
курсовая работа [99,2 K], добавлен 22.10.2012
