Проблемы "массы" и "власти" в романе Э. Канетти "Ослепление"

2. Параноик (der Paranoiker). Параноик-властитель выберет себе нескольких людей для слежки. Каждому он расскажет то, чего не будет знать другой, чем вызовет зависть и конкуренцию между ними. Для того чтобы заручиться доверием и поддержкой своего властителя, каждый из них будет бережно хранить рассказанную ему тайну и следить за действиями других соратников властителя.

Помимо наличия тайны, которая в большей или меньшей степени может быть присуща любому человеку, а также властью (о)суждения, каждый из нас обладает властью прощения [5, S. 342-343]. Впрочем, по словам Канетти, действительный носитель власти никогда по-настоящему не прощает. Он делает это с целью подчинения. Человек, которого простили, начинает чувствовать себя обязанным своему «избавителю», и властитель использует это обстоятельство в свою пользу.

Помилование, в свою очередь, является еще более сильным актом подчинения. Считается, что у власти есть определенная граница, которую переступить уже невозможно: властитель не способен никаким приказом вернуть к жизни умерших. Однако при помиловании приговоренных к смерти кажется, что властитель смог переступить эту границу, так как он вернул человеку жизнь. Помилованный чувствует себя еще более обязанным освободившему его властителю и оказывается полностью ему подчинен.

Осуществление же помилования, в отличие от прощения, невозможно без одного из неотъемлемых атрибутов власти - приказа. Приказ как явление, по мысли Канетти, появился раньше языка, так как животные хорошо подвержены дрессировке, то есть с легкостью распознают и выполняют приказы. Самая древняя форма воздействия приказа - это бегство. Более слабые животные бегут от более сильных, и в этом выражается исходящее от последних побуждение к бегству. В связи с этим Канетти приходит к выводу, что изначально существовал именно приказ к бегству (der Fluchtbefehl) [5, S. 347] между животными разных видов. Приказ являлся чем-то вроде смертного приговора, который и побуждал жертву к бегству. Система приказов у людей уже не предполагает бегство от смерти, но угроза невыполнения приказа и страх непослушания, тем не менее, остались.

Как пишет Канетти в работе «Масса и власть», существуют следующие основные характеристики приказа:

· приказ всегда является побуждением к действию;

· приказ не терпит противоречий;

· приказ воспринимается как нечто чужеродное (etwas Fremdes) и превосходящее тебя по силе (etwas Stдrkeres);

· приказ состоит из побуждения (der Antrieb) и жала (der Stachel): побуждение заставляет выполнять приказ, а жало - это то, что остается в человеке после его выполнения.

Важно отметить, что с приказом связано ещё одно явление, которое Канетти именует боязнью отдавать приказ (Befehlsangst) [5, S. 353]. Человек, который отдает приказы другому на протяжении длительного времени, в какой-то момент может получить «сдачу» с его стороны (der RьckstoЯ). В таком случае у отдающего приказы может возникнуть боязнь делать это вновь, если ответный удар был достаточно сильным и представляющим опасность.

Следует различать приказ одному человеку и приказ, направленный сразу на многих людей [5, S. 354-357]. Последний вызывает страх у всех членов массы (Massenangst), так как они начинают бояться одного человека. Таким видом запугивания раньше были жертвоприношения божеству, которое, по мнению массы, должно было за это послать им хорошую погоду, урожай, прощение за грехи или что-либо иное. Приказ, предназначенный сразу для нескольких людей, служит именно для того, чтобы образовать массу, которая из боязни наказания готова беспрекословно его выполнить.

Избавление от «жала» или уклонение от его получения - это еще одна проблема, которой писатель занимается в своей работе [5, S. 369-378]. Канетти подчеркивает, что «жало» остается только от выполненного приказа. Однако получения «жала» можно избежать, не расслышав или не поняв приказ, просто не выполнив его или выполнив его полную противоположность. Такой способ поведения Канетти называет негативизмом (der Negativismus) и утверждает, что часто такое происходит с шизофрениками. Временами негативизм у шизофреников сменяется приступами раболепия (die Servilitдt), когда, наоборот, они начинают выполнять всё, что им говорят. Однако такого рода реакции на приказы можно встретить и у других людей. К примеру, солдат находится в состоянии негативизма, когда стоит на посту и ни при каких обстоятельствах не может его покинуть. Только приказ его непосредственного начальника может заставить его при необходимости на время покинуть пост. Если же вдруг этому солдату поступит приказ от вышестоящей инстанции, то он перейдет в состояние раболепия, и, несмотря на данный ему ранее строгий приказ, нарушит его и будет действовать согласно новому приказу.

Находясь в состоянии негативизма, шизофреник ведет себя как член массы, для которой разрядка является избавлением от накопленного элемента «жала». В массе все едины и никто никому не может приказывать. При разрядке в массе происходит освобождение от груза дистанции, после чего каждый начинает чувствовать себя свободным и равным другому. Исходя из этого, можно сделать вывод, что при негативизме шизофреник чувствует временное облегчение от «жала» приказов, но затем снова наступают приступы раболепия, в результате которого накапливается новая «порция» «жала».

Исходя из выделенных автором «Ослепления» атрибутов власти, можно сделать вывод, что власть действительно проникает во все сферы нашей жизни. Канетти демонстрирует, что в некоторых случаях человек может даже не намеренно, а на подсознательном уровне стремиться к власти, к возвышению себя над другими. Данное утверждение, возможно, помимо воли Канетти, сближает его с Фрейдом, который относит власть к «тёмным», разрушительным инстинктам человека, управляющих им на подсознательном уровне, но не приносящих окончательного удовлетворения.

Подытожив все представленные мнения относительно власти, можно с уверенностью сказать, что проблема исследования данного феномена не теряет актуальности и продолжает занимать философов, социологов, культурологов, писателей и любых других заинтересованных в изучении данного феномена людей. Если одни ученые связывают феномен власти непосредственно с государством, с политикой, с известными и влиятельными людьми, то уже в XIX веке, а в XX - в полной мере происходит «разгосударствление понятия власти» (Entstaatlichung des Machtbegriffs) [11, S. 106], вследствие чего, к примеру, Маркс демонстрирует зависимость власти от капитала, Ницше - от собственной воли, а Фуко говорит о стремлении к иного рода власти - власти к знанию. Так, и Канетти, по моему мнению, в своем романе «Ослепление», а затем более подробно в эссе «Масса и власть» показывает наличие власти также и на бытовом уровне, которая может оказать на человека не менее разрушительное воздействие, чем власть высшего уровня - правителя и подчиненных.

2.3 Интерпретация феномена власти в романе Канетти «Ослепление»

Феномены массы и власти интересовали Канетти на протяжении всей его жизни, поэтому эссе «Масса и власть» можно назвать наиболее значимым трудом в его творчестве, так как в нем отразились материалы, опыты и наблюдения, проводимые и обрабатываемые Канетти в течение более чем тридцати лет. Однако зачатки будущего теоретического труда заметны уже в его первом и единственном романе «Ослепление». Ряд ученых, занимавшихся исследованием творчества Канетти (Диссингер, Штрукен, У. Стюарт), утверждают, что в романе австрийского писателя можно обнаружить существенные положения относительно вышеназванных феноменов, которые он впоследствии оформит в «Массе и власти».

Роман «Ослепление» можно назвать гиперболизированным примером проявления различных видов власти на бытовом уровне, когда речь идет не о великих вождях и огромном количестве их приверженцев, а об обычных, на первый взгляд, ничем не примечательных людях.

Главный герой романа Петер Кин - ученый-одиночка, не требующий от жизни ничего, кроме книг и спокойствия, позволяющего ему посвящать всего себя скрупулезным научным штудиям. Он чрезвычайно замкнутый человек, относящийся к людям свысока, предпочитающий свою библиотеку их обществу, избегающий общения без какой-либо конкретной необходимости; синолог, полностью преданный своей работе; механизм, живущий по четко установленному расписанию. На первый взгляд может показаться, что перед нами уверенный в себе, авторитетный и, безусловно, властный человек. Таким и предстает ученый-синолог Петер Кин на первых страницах романа.

Уже в первой сцене романа Петер Кин представляется нам человеком незаурядного ума, авторитетным и уверенным. Он заговаривает с мальчиком, увлеченно рассматривающим витрину книжного магазина, и предлагает ему посетить свою библиотеку, одну из самых значительных в Вене, а затем жалеет об этом и приказывает экономке прогнать мальчика, потому что не хочет превращать свою дорогую библиотеку в развлечение для детей. Впоследствии этот дружелюбный диалог, состоявшийся в самом начале романа, главным героем которого является замкнутый, ненавидящий людей человек, покажется читателю очевидным проявлением иронии со стороны автора «Ослепления» [20, S. 83]. Выбор Канетти данной сцены для начала своего романа, бесспорно, интересен и вызывает споры у исследователей. К примеру, Чан Яао-Чин в своей работе утверждает, что синолог видит в мальчике конкурента, поэтому задает ему вопросы с целью проверить свои опасения [20, S. 84]. В свою очередь, немецкий социолог и культуролог Б. Виддиг уверен, что Кин испытывает к мальчику симпатию, обнаружив у него такой же интерес к книгам, какой имел место у самого профессора в детстве [75, S. 193]. По мнению Виддига, профессор чувствует в юном Франце Метцгере своего потенциального преемника, однако, уже впустив в свою библиотеку Терезу, которая вначале проявляла заботу о книгах и интерес к ним, Кин прогоняет мальчика.

В научных кругах Петер Кин является признанным и уважаемым ученым, которого неизменно приглашают на научные конгрессы, интересуются его личностью, однако в самый последний момент он, как правило, отказывается от участия в публичных мероприятиях. Опираясь на отмеченную выше важность аспекта «тайны» для феномена власти, можно предположить, что ученый, ни разу не появившийся ни на одном научном конгрессе или симпозиуме и при этом продолжающий привлекать внимание своих коллег, явно обладает некой властной силой, которая позволяет ему владеть умами научного сообщества даже на расстоянии.

Впрочем, впоследствии, по мере раскрытия характера Петера Кина с разных сторон, мы убеждаемся в том, что человек, выставляющий беззащитного мальчика за дверь, к тому же «руками» экономки, и отказывающийся от участия в работе научных конгрессов, лишь потому и сторонится любого общества, что не может найти с людьми общего языка, что вряд ли позволяет характеризовать его как властную личность. При этом желание ученых увидеть известного синолога, который, несомненно, внес весомый вклад в развитие науки, можно объяснить праздным интересом. Подлинный властитель вынужден постоянно и сознательно поддерживать интерес и уважение к своей персоне, чтобы не потерять занимаемой позиции.

Характеристика героя на первых страницах романа, несмотря на его отталкивающее поведение, все же заставляет читателей поверить в то, что перед ними пусть и сумасшедший, но, тем не менее, довольно авторитетный и даже властный человек, известный ученый, владеющий солидной библиотекой, которую он не может доверить заурядным людям. Именно поэтому синолог устраивает строгий отбор претенденток на должность экономки в его доме, затем устанавливает не менее строгие правила для отобранной им Терезы Крумбхольц, которые она не смеет нарушать, а также позволяет себе достаточно вызывающую манеру общения с другими людьми.

Иллюстрацией данной манеры является короткий диалог с прохожим во время плановой прогулки ученого. Услышав обычный вопрос «Простите, пожалуйста, не скажете ли вы мне, где здесь Мутштрассе?» [6, с. 38], Кин ничего не отвечает. Казалось бы, такая реакция вполне отвечает утверждению Канетти о вопросе как способе вторжения. Ведь человек, обладающий информацией, как известно, должен тщательно следить за тем, чтобы её не потерять. Следовательно, Кин поступает именно так не только из пренебрежения к людям, но и в целях сохранения своей властной позиции. Однако абсурдность данной ситуации заключается в том, что знание, где находится необходимая прохожему улица, не является настолько ценным, чтобы нельзя было им поделиться, ведь прохожий может узнать это у любого другого человека. К тому же информация о необходимой прохожему улице не является настолько важной, чтобы вербализация этого знания и передача его другому человеку могла сулить опасность настоящему властителю.

Таким образом, диалог Кина с прохожим, а точнее его отсутствие, можно только с формальной точки зрения назвать проявлением властного характера героя. Как, впрочем, и наличие тайны, которая для Канетти является неотъемлемым атрибутом власти. Вначале Кин действительно вызывает неподдельный интерес у своей экономки. В его четком расписании она ищет какую-то тайну, а именно: она не понимает, к примеру, что он делает в период с четверти седьмого до семи утра в своей комнате; его поведение в кабинете также вызывает недоумение у экономки: почему, расхаживая по комнате, он никогда не пересекает ее [6, с. 57]. Впрочем, этот интерес вполне легко объясним: Тереза - это алчная натура, которую в жизни привлекают, прежде всего, деньги. Именно поэтому человек, живущий один и владеющий огромной библиотекой, так занимает её мысли: откуда у Кина деньги? Неужели книги могут позволить человеку заработать приличное состояние?

Именно непроясненность (с точки зрения Терезы) ситуации и позволяет Кину на какое-то время сохранить позицию скорее собственника, но никак не властителя. Впоследствии же оказывается, что Тереза только временно пребывает в состоянии потерянности и непонимания, ведь она - хороший стратег, который умеет выжидать и наблюдать за «жертвой». Героиня пытается завладеть доверием Кина, ведет себя сдержанно и спокойно, не дает себя в чем-либо упрекнуть. Читатель определенно замечает в Терезе властные амбиции и интенции.

Во-первых, её выдержка и терпение, с какими она ждет подходящего момента, чтобы разоблачить профессора и напасть на него. Можно даже сказать, что в некоторой мере Тереза совмещает в себе и das Ereilen (попытку догнать), и das Ergreifen (попытку схватить). Ведь сначала она действует медленно и осторожно, а затем внезапно и стремительно, что в конце концов позволяет ей совершить разоблачение (die Entlarvung), однако она не находит под маской того, кого ожидала там увидеть: в действительности её муж не обладает несметным богатством, он на самом деле увлекается только лишь книгами, а, следовательно, не сможет стать источником её материального процветания.

Во-вторых, в её речах, которые можно назвать скорее монологичными, так как довольно часто они не обращены ни к кому из собеседников, прослеживается стремление к осуждению людей и тем самым разделению их на массы (что уже упоминалось во втором разделе при рассмотрении власти осуждения). Так, во многих монологах Терезы можно заметить оппозицию Я - Другие.

И, наконец, в-третьих очевидно, что не только профессор представляет некую тайну для Терезы, но и экономка, в свою очередь, также загадочна для синолога: «её сверлящий, вечный интерес к деньгам, напротив задавал ему загадки. Деньги были самым безличным, самым незначительным, самым бесцветным, что он мог представить себе» [6, с. 146]. Кин не может найти объяснение алчности Терезы, её интереса к деньгам, потому что он сам не видит в деньгах никакой ценности. Однако, в отличие от Терезы, он не пытается разгадать эту тайну, найти ей объяснение, которое либо удовлетворит его любопытство, либо разочарует. Всему необъяснимому в своей жизни, тому, что не попадает в установленные им рамки приличия, правильности, он отводит определенное место: синолог называет свою экономку сумасшедшей и тем остается удовлетворен.

С одной стороны, можно сказать, что Кин в данной ситуации ведет себя даже более властно, не обращая внимания на то, что ему не нужно, но с другой стороны, как окажется впоследствии, эта невнимательность будет стоить ему потери библиотеки, дома, а затем и собственной жизни.

Несмотря на то, что на первых страницах романа Тереза кажется нам, пусть и довольно ограниченной, однако при этом целеустремленной личностью, затем оказывается, что она все же уязвима. У экономки также есть Ахиллесова пята, которую даже легче обнаружить, чем слабое место профессора. В данном случае речь идет даже не о разочаровании по поводу богатства Кина, которое затем заставит её совершать опрометчивые, необдуманные поступки и приведет к пренебрежению стратегическим планом, что выльется в хаотичное поведение и применение насилия. Помимо денег, Терезу может покорить мужское внимание. Во время покупки новой мебели для квартиры Терезе начинает казаться, что ей оказывает особое внимание продавец этого магазина по фамилии Груб (нем. Grob - грубый). Тот же, в свою очередь, замечает, что при помощи комплиментов сможет удержать клиентку и заставить её купить мебель именно у них в магазине, к тому же еще и подороже. Поэтому Груб намеренно соблюдает правила игры до тех пор, пока она не закончится его победой. Он осыпает малоприятную ему женщину комплиментами относительно её молодости и красоты (во что Тереза начинает искренне верить), делает ей недвусмысленные намеки и дает обещания, которые не собирается исполнять. Тереза же, несмотря на то, что верит в свою красоту и способность покорить молодого мужчину, использует единственный метод удержания Груба - деньги. Она выражает готовность оплатить свой выбор в мебельном магазине в обмен на предварительный поход в ресторан с Грубом, на что он и соглашается. Однако экономка не догадывается, что после покупки мебели учтивое поведение Груба кардинально изменится, и продолжает верить в возможное существование в будущем магазина «Груб и Жена».

Данная ситуация доказывает, что бдительность Терезы можно усыпить как деньгами, так и учтивыми комплиментами, однако Кин придерживается своего привычного поведения даже при возникновении опасности с её стороны. Впрочем, взаимоотношения Терезы и Петера можно охарактеризовать как постоянно меняющиеся, представляющие в некотором смысле перетягивание каната. Как Кин, так и Тереза имеют слабые места, которые в некоторых случаях не дают им сохранять завоеванные позиции.

Так, к примеру, Тереза даже после раскрытия тайны своего мужа и «захвата» его территории частично продолжает находиться в его власти, когда дело касается денег: «иногда он говорил какую-нибудь фразу, его фразы были редки. Она боялась каждой, как смертного приговора. Если бы он говорил больше, ее страх распался бы на тысячи маленьких страхов» [6, с. 169].

Тереза хочет получить от своего мужа завещание, поэтому внимательно прислушивается к его речам (хоть на самом деле и не слышит их) и выполняет то, что он говорит. Кин же, в свою очередь, не замечает этого и не пользуется данной ситуацией намеренно, надеясь, наоборот, получить от Терезы её завещание для расширения своей библиотеки. В то же время он сохраняет уверенность в том, что только он обладает властью над Терезой, поэтому превратно понимает поступки своей экономки как попытки заполучить его любовь: «В его власти одна человеческая жизнь. Он может отравить и сократить последние годы жизни этому жалкому существу, чахнувшему от любви к нему.... Он ценит её верность. Она делает всё, что в её ограниченной власти» [6, с. 161].

Кин считает себя властителем даже тогда, когда его унижают, бьют и выгоняют из дома. Профессор задумывается не над тем, как он мог такое допустить, а над тем, как Тереза могла позволить себе ударить известного синолога: «Она осмелилась дотронуться до него, словно он обыкновенный человек» [6, с. 205].

Не только недвусмысленное поведение Терезы могло натолкнуть профессора на попытки действовать против нее, чтобы избежать опасности, но также и его сон, который, на мой взгляд, является сценой, символически релевантной для всего романа: «около шести часов утра он задремал; в то время, когда он обычно вставал, ему снилось гигантское библиотечное здание, построенное вместо обсерватории у кратера Везувия. Дрожа от страха, он ходил по этому зданию и ждал извержения вулкана, которое должно было произойти через восемь минут» [6, с. 186].

Во-первых, он впервые нарушает свой привычный распорядок дня и засыпает «около шести часов утра» вместо того, чтобы в это время встать, умыться, совершить прогулку и приступить к работе. Во-вторых, расположение библиотеки у кратера Везувия, которое сулит ей уничтожение в любой момент, является прямой отсылкой к завершающему роман событию - сжиганию библиотеки синологом. Извержение вулкана должно произойти через восемь минут, и ровно восемь лет экономка работала у профессора, прежде чем начать «атакующие» действия. Впрочем, и со своим братом синолог не общается уже восемь лет. Наконец, поведение синолога во сне, который дрожа от страха ходит по этому зданию и ждёт своей участи, свидетельствует о его покорности и примирении с уготовленной ему судьбой.

Казалось бы, будучи в конце концов изгнанным из своего собственного дома, Кин начнет предпринимать решительные действия для того, чтобы отвоевать свою библиотеку у Терезы и выгнать врага из дома. Впрочем, по мере развития сюжета перед нами открываются различные степени бессилия главного героя. Более того, его собственные детские воспоминания указывают на то, что он привык падать и нисколько не переживает по этому поводу: «на уроках гимнастики он регулярно падал с турника…. Ему без конца ставили подножки, и он добросовестно спотыкался... Вся его жизнь была непрерывной цепью падений. От них он оправлялся, от личной боли он не страдал» [6, с. 149].

Каждый, кто встречается у него на пути, использует профессора в своих целях. К тому же, удивительно, что известный ученый, который раньше сторонился любого общества и смотрел на «обычных» людей свысока, находит, как ему кажется, родственную душу в одном из посетителей забегаловки под названием «У идеального неба». Родственной душой оказывается неприятный горбун Фишерле, одержимый идеей обыграть чемпиона мира по шахматам, уехать в Америку и жить, ни в чем себе не отказывая. Уже при первой встрече с карликом Кин позволяет обращаться с собой неучтиво, бить себя, что он примечательным образом терпеливо сносит [6, с. 224].

В Кине Фишерле видит источник средств, который мог бы способствовать осуществлению его идеи. В этом смысле интерес его к Кину вполне меркантилен и сродни интересу Терезы. Однако можно с уверенностью сказать, что Фишерле, в отличие от Терезы, представляет собой носителя власти, а не насилия, ведь, сумев получить доверие и благосклонность Кина, он продолжает действовать осторожно, чтобы в итоге добиться желаемого.

Несмотря на своё отношение к профессору, он понимает, что имеет значение для Кина, и использует данное знание себе на пользу. Так, к примеру, Фишерле приводит Кина в ломбард Терезианум, куда, помимо всего прочего, сдают и книги, для того чтобы одержимый профессор отдал все свои сбережения на спасение книг. На самом же деле, он сам поставляет Кину людей, собирающихся сдавать книги: «Фишерле не упускал его из виду… Он боялся появления незнакомых закладчиков и подгонял Кина движением рук и носа. В его медлительности он видел гарантию собственной будущности» [6, с. 302].

Несомненно, в Фишерле также присутствуют формальные задатки властителя, которые в некоторой степени роднят его даже с главным героем. Так же, как и профессор, Фишерле одержим любимым делом - игрой в шахматы. Он посвящает этому почти все свое время, а в остальное - мечтает о том, как станет лучшим шахматистом в мире, добьется успеха и победит чемпиона мира. Карлик совсем не похож на Терезу, он не живет постоянными мыслями о деньгах, ведь деньги для него - это средство для достижения цели, но не сама цель. Можно возразить, что он, как и Тереза, использует несчастного ученого, чтобы получить желаемое, однако Фишерле все же более деликатно подходит к проблемам Кина и, в отличие от экономки, понимает, что для профессора важно.

Как уже было сказано, Фишерле в некотором роде напоминает профессора, и это проявляется в его образе жизни, одержимости своей «профессией» и степени отдачи, с какой он посвящает себя шахматам. Фишерле мечтает «о такой жизни, когда с едой и сном можно будет управляться во время ходов противника» [6, с. 226], что невольно напоминает нам отношение Кина к еде и сну как вещам необходимым, но отнимающим у него время, которое можно было бы потратить на работу. Как и профессор, Фишерле женат на женщине, которую не любит. Жена карлика является единственным источником дохода в их семье, поэтому она для него важна. Можно сказать, что и Петер Кин женится по необходимости: он думает, что таким образом сможет отблагодарить женщину, которая, как ему казалось, уже восемь лет с такой любовью заботится о его книгах. К слову сказать, таинственный клиент, который навещает жену Фишерле и от которого они получают основной доход, приходит к ней также на протяжении восьми лет, по истечении которых он убивает Фишерле как раз перед самым его «освобождением» и осуществлением мечты.

Горбун, как и профессор, считает себя довольно властным человеком, однако вся его власть и уверенность проявляется в основном в его фантазиях, снах и представлениях: «Противником он сажает перед собой чемпиона мира. Ему он гордо диктует ходы. Немного удивившись покорности, которую он встречает, он заменяет старого чемпиона мира новым; тот тоже терпеливо сносит его помыкания» [6, с. 249]. Конечно, сама игра в шахматы, где он управляет фигурами, дает ему почувствовать себя командиром, который повелевает своей «армией»: «Стоит ему только повести бровью, и его рабы движутся туда, куда он хочет поставить их» [6, с. 254].

Как и профессор, карлик считает остальных людей глупыми, но сказать им об этом ему хватает духу опять же только в своих фантазиях: «Затем он все-таки поспешил, этот тип мог, чего доброго, не понять шутки. В ближайшем переулке он всласть посмеялся над тем, что все люди такие глупые» [6, с. 413-414]. В какой-то момент Фишерле начинает чувствовать себя и в реальности властителем, когда ставит себя на место работодателя (каким был также и Кин, когда выбирал для себя экономку) и берет на работу «слепого», лоточника, ассенизатора и Фишершу для осуществления своего плана [58, S. 124].

Немецкий литературовед Н. Риднер в своей работе, посвященной анализу фигуры Фишерле, говорит о том, что еще при знакомстве с профессором карлик, обыгрывая семиотику своей фамилии, сам инстинктивно характеризует их взаимоотношения как взаимоотношения охотника и пойманной жертвы: «Я рыболов, он -- моя рыбка!» [6, с. 224] (нем. Fischer und Fisch) [58, S. 123].

Кроме этого, Риднер подчеркивает, что стремление Фишерле завладеть деньгами профессора, то есть его алчность связана скорее с поисками своей новой индивидуальности, которую он напрямую связывает с национальной принадлежностью шахматиста и историей его народа. Раньше для евреев наличие денег значило спасение или как минимум надежду на него. Обладание имуществом было равносильно для них существованию [58, S. 57-58]. Храня в памяти историю бедности своего народа, в которой еврейство пребывало на протяжении долгого периода времени, евреи до сих пор ищут защиту для своих семей посредством достижения экономического успеха [60, S. 144]. Именно поэтому, по мнению Риднера, Фишерле стремится от общения с Кином получить деньги, которые вселят ему уверенность в завтрашнем дне.

Таким образом, Фишерле, в отличие от Терезы, действует осторожно и продуманно и, в конце концов, добивается своей цели, то есть получает от Кина необходимую сумму на фальшивые документы, билет до Америки и представительный костюм, однако нелепая смерть горбуна не даёт его планам реализоваться. К тому же нельзя сказать, что Фишерле совсем безразличен к судьбе Кина: после проведенных в свою пользу махинаций он отправляет брату профессора телеграмму, чтобы тот приехал и спас Кина от нападок Терезы и Пфаффа.

Абсолютно иначе ведет себя привратник дома номер 24 на Ерлихштрассе Бенедикт Пфафф. Он представляет исключительно сторону насилия в романе, потому что оно, в первую очередь, доставляет ему удовольствие, а потом уже, как ему кажется, является гарантом власти в его руках. По сути, Пфафф применяет насилие к людям, которые являются слабее него и потому не могут предпринять ответные шаги. Если Тереза, к примеру, бьёт своего мужа в случае отчаяния и безысходности, то для привратника избиение - это и есть цель, для него не существует других методов осуществления власти: «Бить -- это, скажу я, искусство. Этому надо учиться. Один мой коллега, знаете, бьет сразу в живот. Человек падает без сознания и ничего уже не чувствует… Ну, говорю я, а что мне за радость, если тот ничего не чувствует» [6, с. 148]. В случае Терезы рукоприкладство по отношению к мужу - это скорее временные вспышки насилия, связанные с «перманентным недовольством, которое иногда бесконтрольно вырывалось из неё, если был превышен какой-то определенный предел» [49, S. 65].

На протяжении всей своей жизни привратник мучает и регулярно избивает сначала свою жену, затем дочь. Несмотря на то, что все жильцы дома ненавидят Пфаффа, в одном они все же сочувствуют ему: в том, что он живет со старой женой, которая, однако, на восемь лет моложе его, о чем они и не догадываются [6, с. 457].

Жена привратника является своего рода барьером между ним и дочерью, и, когда она умирает, он получает возможность беспрепятственно вымещать свой пыл на Анне, своей дочери. Для Пфаффа Анна - это объект применения его взглядов на жизнь, его методики «ведения борьбы» с нежелательными посетителями дома, его боец и одновременно жертва. Привратник даже даёт ей другое имя, потому что имя Анна не значит для него ничего, а Поли, как он её называет, является сокращением от слова «полиция», которая имеет для него уже весомое значение.

Счастливыми для Анны становятся те сорок минут, которые отец ей выделяет для похода в магазин. Именно там она знакомится с продавцом, подарившим ей сигарету на память, которую она заворачивает в пакет и носит «на том единственном месте своего тела, которым никогда не интересовался отец, - у сердца, под левой грудью» [6, с. 459].

Сам привратник дает себе наиболее подходящую характеристику: «Рыжий кот! Во-первых, потому что я отличаюсь этой редкой мастью, а кроме того, я все вижу в темноте! У хищников-кошек это обычное дело!» [6, с. 473]. В связи с этим следует вспомнить пример Канетти из эссе «Масса и власть», который он использует для демонстрации различия власти и насилия. Кошка может с легкостью, молниеносно поймать мышь и держать её в своих лапах, сколько захочет. Она также может мучить свою добычу, терзать, играть с ней и не отпускать. Даже в том случае, если кошка отпустит мышь, но будет держать её на необходимом расстоянии, достаточном для контроля, жертва будет продолжать находиться в её власти.

На первый взгляд может показаться, что в ситуации с привратником и его дочерью всё так и есть: он - кошка, Анна - его жертва, с которой он делает всё, что захочет. Однако оставаясь до самой своей смерти рядом с отцом, Анна, тем не менее, в определенный момент перестает быть его жертвой, в некоторой степени даже подчинив его себе. Этим моментом является побег её возлюбленного Франца, который скрывается после совершения кражи в магазине. Узнав об этом, Анна падает в обморок, когда возвращается обратно из магазина. Тогда её отец, испугавшись вероятности потерять свою жертву, начинает её обыскивать: «впервые он прикасался к ней пальцами, а не кулаками» [6, с. 467]. Очнувшись, дочь отталкивает его и кричит, что её зовут Анна, а не Поли.

Данная сцена является в некотором роде переломной в судьбе Анны, так как она в первый раз за много лет оказывает сопротивление отцу и высказывает своё собственное мнение. Следовательно, выпустив жертву даже на небольшое расстояние, Пфафф не сумел сохранить свою власть.

В организации их образа жизни после этого мало что меняется: Анна продолжает готовить для своего отца, выполнять хозяйственные работы, Пфафф продолжает её избивать. Однако она больше не боится отца, его побои не значат для нее ничего. Можно даже сказать, что своим безразличием она в большей степени подчиняет себе отца, потому что он каждый раз предпринимает попытки привлечь её внимание какими-либо другими способами, так как насилие теперь не является гарантом его власти: «ему недоставало её ужаса» [6, с. 469]. Анна же относится с презрением и к своему отцу, и к его изобретению, к которому он безрезультатно стремится вернуть её интерес. Даже после покупки канареек, благодаря или скорее посредством щебетанья которых Пфафф пытается повлиять на свою дочь, Анна остаётся невозмутимой.

Потеряв свою жертву, Пфафф вскоре переключается на Кина и под предлогом оказания ему помощи, приводит его в свой дом: «поскольку она [Анна] умерла, профессор должен был заменить её» [6, с. 471]. Испугавшись, что профессор расскажет полиции (что он вовсе не намеревался делать) о насильственной смерти жены и дочери, привратник забирает его из полицейского участка к себе домой. Сначала он показывает ученому своё изобретение - дверной замок, в который можно увидеть только ноги прохожих, а затем, будучи оскорбленным дерзкими ответами увлеченного необычным изобретением профессора, Пфафф начинает бить Кина. Всегда, когда он не получает от Кина того, чего хочет, Пфафф применяет силу. Так продолжается до тех пор, пока профессора не спасает откликнувшийся на телеграмму Фишерле Георг Кин.

Таким образом, если распределить героев романа по шкале «властности», то Бенедикт Пфафф будет находиться скорее на низшей ступени. Человека, погубившего жену и дочь и демонстрирующего свою власть только перед слабыми людьми, едва ли можно назвать властным. Кроме того, в конце романа привратник показывает себя откровенно трусливым человеком, когда Георг приказывает ему покинуть дом 24 на Эрлихштрассе в обмен на зоологический магазин или цирк, где он сможет ежедневно приказывать и направлять свои властные устремления на животных: «Рожденный атлетом, он ежедневно создавал себе цирк» [6, с. 354].

Особняком в романе стоит брат главного героя, владелец психиатрической клиники, в прошлом преуспевающий врач в области гинекологии Георг Кин. Впрочем, довольно часто фигуры Георга Кина и Фишерле объединяют в одну группу [49, S. 64], утверждая, что они оба являются представителями власти в романе, однако, по моему мнению, Георг оказывается наиболее опасной личностью для брата.

Между двумя братьями с детства имеет место противостояние, причем именно Георг поддерживает его и испытывает зависть или даже презрение по отношению к брату, Петер же скорее относится к нему с безразличием. Так, в детстве маленький Петер страдает от кори, вследствие чего на какое-то время он теряет способность видеть и потому боится ослепнуть: «тут страшный голос в соседней комнате застонал и закричал: «Я слепой! Я слепой!» [6, с. 514]. Однако Георг не признаёт в этом человеке брата, считает его чужим и не хочет делить с ним мать. Уже эта сцена указывает на какую-то странную отчужденность двух братьев друг от друга, так как имеется в виду не столько здоровая борьба за первенство, какая бывает между братьями, а скорее неприязнь.

Противостояние между Кинами довольно ярко характеризует сон Георга о двух петухах [6, с. 517] - большом, «красном и слабом», и маленьком, «холеном и хитром». Между петухами происходит бой, в результате которого маленький побеждает большого и улетает. Сны в романе «Ослепление» в большинстве случаев имеют пророческое значение, как это было, к примеру, со сном Петера Кина. Так и этот сон - проекция будущих событий: Георг победит Петера и улетит в Париж, а Петер затем сожжет свою библиотеку вместе с самим собой: «Красный петух остался. Он становился все больше. Его яркость увеличивалась вместе с ним» [6, с. 518].

Георг презирает брата за его одержимость и верность выбранной профессии, за то, что Петер стал знаменитым и признанным ученым, вовсе не добиваясь этого. Петер же презирает брата за слабость его характера, за то, что он изменил своей профессии и «открыто переметнулся к психиатрии. Там он будто бы чего-то достиг» [6, с. 77].

В долгом разговоре двух братьев, который является наиболее релевантным для анализа противостояния Кинов и последующей развязки романа, Георг напрямую заявляет, что его брат достоин зависти. Однако он делает это скорее из своего стремления к властвованию: как психиатр, Георг чувствует, что нужно сказать безумцу, чтобы расположить его к себе. Впрочем, Петер до последнего противостоит этим уловкам и вовсе не считает себя сумасшедшим: «ты же видишь, что я не сумасшедший, у меня нет даже заскоков» [6, с. 549].

Впрочем, именно в этой сцене синолог позволяет себе долгие и длинные речи, чего раньше всячески избегал. Петер пытается что-то объяснить, доказать брату, в некоторых случаях даже как-то оправдаться, а Георг, в свою очередь, провоцирует его на поддержание диалога с ним. Таким образом, почувствовав, наконец, в себе власть повлиять на брата, отомстить ему, Георг пытается восстановить свое задетое самолюбие.

Георг уже давно находится в тени брата, в тени знаменитого ученого, добившегося успеха в своей специальности: «Ты должен признать, что натуры с подобной силой воли встречаются редко, до печального редко. Откуда взяться двум сразу в одной семье?» [6, с. 528]. Возможно, всю свою жизнь Георг пытается найти ту сферу, в которой он смог бы ощущать себя так же, как Петер в своей, где он будет «таким же абсолютным властителем, как Петер в своей библиотеке» [6, с. 562]. Можно предположить, что именно в попытке составить Петеру конкуренцию он меняет профессию, после чего пациенты в психиатрической клинике становятся для него «началом его интеллектуальной жизни и источником его самоуважения» [20, S. 181].

Однако, важно учитывать и то обстоятельство, что прежде чем стать психиатром, Георг увлекается изучением выдуманного языка деверя одной своей пациентки. После этого у будущего владельца психиатрической клиники возникает теория о том, что человек на протяжении всей своей истории стремится достигнуть высшего «разряда животного мира» - массы, чтобы в ней раствориться, как будто его никогда вовсе и не существовало [6, с. 508]. Возможно, в своей работе Георг добивается того, чтобы масса в каждом человеке победила. Такой массой Георгу было бы легче управлять, так как, освоив талант перевоплощений, он с легкостью научился подстраиваться под каждого своего пациента и переноситься в их иллюзорный мир. С другой стороны, единственной заботой Георга Кина после смены сферы деятельности являются, по его словам, попытки «непрестанно терять себя» [6, с. 509], в чем ему помогают его пациенты. Переносясь в их мир, врач действительно на время теряет себя и становится героем их заблуждений и иллюзий.

Характерную для Георга установку на перманентный отказ от собственной идентичности можно сравнить с ощущениями человека в массе, когда никто не является личностью и все друг другу равны. Следовательно, временные потери идентичности Георга могут являться его желанием оказаться членом массы, где он мог бы освободиться от жала приказов или же (в его случае) жала унижений от старшего брата.

Старший брат, несомненно, оказывает влияние на Георга и его попытки найти себя и доказать, что он ничуть не хуже Петера, однако при этом все же нельзя сказать, что Петер является для младшего брата примером с детства, желание подражать которому заставляет Георга немедленно бросить свои дела и отправиться к брату ради своего рода самотерапии (Selbsttherapie) [20, S. 179]. Скорее наоборот, когда Петер попадает в беду и к тому же еще начинает считать себя убийцей своей жены, его младший брат решает воспользоваться этим и вернуть ему привычное пространство, дать возможность вновь спокойно работать, тем самым поместив его под свой контроль с целью в будущем отомстить великому ученому в полной мере. Самотерапией для него стали бы временные посещения брата после одержанной победы, которые продемонстрировали бы ему слабость в прошлом великого ученого и отсутствие у него былого превосходства. Однако Георг не смог предугадать, что «смятение в колонии термитов», «триумф бессмысленного» [6, с. 535] произойдет намного раньше, чем он того ожидал. Целью психиатра было возвратить брата обратно в его библиотеку, засадить за работу и оставить «этого сухаря в его унылой стихии, которую он находит веселой» [6, с. 551].

После отъезда брата Петеру начинают мерещиться пятна крови на ковре, которые он пытается вывести, трупный запах в библиотеке, идущий по лестнице Фишерле, привычные реплики Терезы вроде «доложу я вам», нашествие полиции, которая хочет его арестовать, а также постоянные намеки на огонь, красный цвет и пожар. И во спасение своей библиотеки, которую, как ему казалось, Георг собирается у него отнять, он решается на поджог себя вместе с ней.

Однажды в диалоге с Георгом Петер говорит о том, что, если бы ему пришлось поменяться с братом местами и ничего уже нельзя было бы сделать, он бы все же нашел спасение: «Я поджег бы твой сумасшедший дом, чтобы он запылал ярким пламенем, вместе со всеми своими обитателями, вместе со мной, а не моя библиотека!» [6, с. 550]. Профессор не мог себе представить, что когда-нибудь он сожжет свои книги, даже мысль об этом «жгла Петера сильней, чем огонь» [6, с. 550]. Для самого Петера смерть была не так страшна, это лишь «прекращение функций, отрицание, ничто» [6, с. 540], но уничтожение библиотеки, того, что он по-настоящему любил, было немыслимо для синолога.

Несомненно, Петера Кина губит не столько его брат, сколько всё, что с ним произошло до этого. Георг лишь решает воспользоваться временной слабостью брата. Профессора постепенно губит та масса, которую на протяжении всей своей жизни он избегал и всячески отгонял от себя. Как только он впускает в свое пространство кого-то «извне», а именно Терезу, и не только впускает, но и позволяет ей занять это пространство, диктовать в нем свои правила, ученый запускает этот впоследствии бесконтрольный процесс своего уничтожения, которому он не в силах противостоять.

Причиной его нежелания появляться на научных симпозиумах и вступать с какими бы то ни было людьми в контакт является не его презрение к ним и возвышение тем самым самого себя (это лишь самовнушение), а неумение поддержать элементарную коммуникацию, общаться с другими людьми, своего рода асоциальность. «Людьми» для него были только книги и потому он мог коммуницировать исключительно с ними. В отношении остального мира он был ослеплен, не видел его и не хотел видеть. Ведь, когда Тереза начинает заставлять квартиру новой мебелью и устанавливать свои правила, Кин решает закрыть глаза и использовать слепоту как средство борьбы с Терезой, руководствуясь принципом «чего я не воспринимаю, того не существует» [6, с. 101].

Петер дает себя бить, управлять собой и манипулировать, потому что не знает, как следует себя вести в мире людей. Внезапно оказавшись в нем, он играет по тем правилам, которые ему устанавливают другие, он накапливает «жала» приказов, которые в какой-то момент приводят к взрыву, и масса начинает заполнять все пространство в его доме, она вокруг него (как ему кажется) и в нем самом. Ведь, как утверждает Георг, «бесчисленное множество людей сходит с ума, потому что в них особенно сильна и не находит удовлетворения масса» [6, с. 508]. Петер пытается бороться с массой в самом себе, но она побеждает.

В эссе «Масса и власть» Канетти пишет, что шизофреник, перегруженный жалом от приказов, освобождается от них посредством того, что начинает чувствовать себя находящимся в массе. Ведь человек в массе ощущает себя свободным от приказов, потому что он находится в единении с другими. Однако шизофреник не находит массу вовне и потому предается ей внутри себя [5, S. 372]. Так, и Петер, оставшись наконец наедине с самим собой, не может жить так, как прежде. Георг лишает его той массы, которая могла бы вернуть ему освобождение, решив сделать его одним из пациентов своей клиники. Тогда эта масса начинает сформировываться у профессора в голове, и ему кажется, что она повсюду, поэтому единственным спасением для него является уничтожение самого дорогого - библиотеки.

Огонь в качестве средства уничтожения библиотеки был выбран Канетти не случайно, ведь огонь для писателя, как было выявлено в первой главе, - это непосредственный символ уничтожающей силы массы.

С другой стороны, упоминание Георга о «смятении в колонии термитов» неслучайно. Врач констатирует отсутствие у термитов пола, что является предпосылкой для их совместного существования. Отсутствие пола можно сравнить с отсутствием индивидуальных черт у человека, что позволяет ему быть полноправным членом массы. Внезапное возникновение у термитов признаков пола и любовного влечения друг к другу приводит к взрыву в колонии термитов. Из этого можно сделать вывод, что возвращение одного из членов массы к процессу его индивидуации и артикулированию собственного Я приведет к его разрушению. Именно это происходит с профессором, когда брат возвращает его к привычному образу жизни. Однако Петер не успевает осознать тот факт, что массы вокруг него уже нет, и не признаёт, что она находится внутри него. Это и приводит к «превращению самого осмысленного в самое бессмысленное» [6, с. 534].

Исходя из вышесказанного, нельзя не согласиться, что Георг Кин является «одной из опаснейших фигур в романе» [73, S. 223]. Он так же, как и Пфафф, Тереза и Фишерле стремится к власти, однако превосходит их в этом стремлении своим огромным потенциалом. В отличие от них, Георг действует более осторожно и тактично, добиваясь своей цели. Однако при этом именно цель Георга до конца не ясна читателям: победить брата и стать более известным, чем он? Или же продолжать развивать свою теорию и «помогать» людям выпускать массу внутри себя, для того чтобы он мог ими управлять? Или же «непрестанно терять себя», утратить свою идентичность и забыться в той самой массе? Для каждой из этих версий в романе предложено достаточно оснований и вместе с тем не дано конкретного ответа на вопрос, что позволяет назвать Георга Кина не только самой опасной фигурой романа, но и самой таинственной, а наличие тайны, как известно, является одним из атрибутов власти. Впрочем, этот факт не дает нам полную свободу отнесения фигуры Георга к абсолютным властителям в романе, так как эта тайна не волнует ни одного из героев романа (но они, тем не менее, выполняют его приказы), а также эта тайна, возможно, является загадочной для самого Георга.

Таким образом, проделанный анализ феномена власти в романе Канетти «Ослепление» позволяет сделать следующий вывод: с одной стороны, власть в романе представлена достаточно полно, с другой стороны, её в романе фактически нет.

Главный герой романа Петер Кин властвует только в своей библиотеке и только над книгами (яркий пример тому - глава «Мобилизация» [6, с. 116], в которой профессор призывает армию книг бороться с Терезой), что позволяет назвать его власть довольно сомнительной, так как перед остальным миром он оказывается абсолютно бессильным.

Тереза проявляет властные манеры в квартире своего мужа после восьми лет наблюдений за ним, однако экономка не получает того, чего хочет, и теряет свою власть над профессором, как только выгоняет его из дома.

Пфафф способен лишь избивать слабых людей, что и будет в его случае проявлением власти. Впрочем, как известно, власть, основанная на насилии, является недолговечной и довольно хрупкой, что и происходит после того, как жертвы привратника умирают. Для Пфаффа единственная цель - это насилие, которое он будет бездумно направлять на всех тех, кто не сможет ему ответить.

Фишерле оказывается хорошим манипулятором, который смог получить от синолога то, что ему требовалось для осуществления своей мечты, однако глупый поступок в конце второй части романа (а именно: внезапное желание наведаться напоследок к себе домой) приводит его к смерти. К тому же, возникает вопрос: если Фишерле обладал таким потенциалом властителя, почему не смог раньше найти нужного человека для реализации своих планов? И почему он всю жизнь находился под контролем своей жены? Выходит, что талант манипулятора проявился у Фишерле только в отношении слабого и ничего, кроме книг, не принимающего во внимание профессора.

И, наконец, Георга Кина, как уже было сказано, с его возможностью перевоплощений и подбора особого подхода к каждому человеку, несомненно, можно назвать наиболее властной фигурой в романе, однако, с другой стороны, его стремление к потере идентичности и в дальнейшем, возможно, растворению в массе, «как будто человека никогда вовсе и не существовало», не дает нам все же право назвать его фигурой, наделенной властью. Из этого следует, что феномен власти в романе «Ослепление» представлен достаточно амбивалентно: власть в романе одновременно присутствует и отсутствует вовсе.

На мой взгляд, вся суть властных отношений в романе изображена в сцене в полицейском участке [6, с. 369-403]. Представитель закона, полицейский, человек, бесспорно наделенный властью, оказывается глупой и комичной фигурой, которая постоянно смотрит в зеркало на свой маленький нос, забывает о совершенных им поступках и вследствие этого обвиняет в этом своих подчиненных, абсолютно не умеет слушать и объективно оценивать ситуацию. При этом у него есть тайна (его тайный карман для зеркальца), подчиненные, которые его боятся, а также возможность судить и осуждать людей, чем он открыто и пользуется. На самом деле единственное, чем он владеет, - это подушка с надписью «частная собственность» [6, с. 385], которая всегда должна лежать на его стуле и напоминать подчиненным о его несомненном превосходстве над ними. Само же расположение подушки, надпись и правило, согласно которому на неё следует садиться (надпись должна ложиться параллельно глазам полицейского, пока он садится на подушку, для того чтобы он смог «подкрепиться таким обозначением»), являются квинтэссенцией ослепления властью и отсутствия в связи с этим здравого смысла.

Заключение

Цель диссертационного исследования заключалась в идентификации признаков «массы» и «власти» в художественном произведении Канетти, а также анализе их взаимодействия в романе. Понятия «массы» и «власти» играли ключевую роль в литературной и исследовательской деятельности австрийского писателя, поэтому, как было указано во введении, данные феномены не раз становились в литературоведении объектом особого внимания.