Размещено на http://www.allbest.ru/

Содержание

• Введение
• Глава 1. Былины как феномен русской культуры
• 1.1. Специфика русских былин
• 1.2. Характеристика образов былинных героев
• Глава 2. Изображение былинных героев в современных анимационных фильмах
• 2.1. Специфика анимационной культуры
• 2.2. Фольклорные сюжеты в анимационных фильмах
• 2.3. Образы былинных героев в современных анимационных фильмах
• Заключение
• Библиография

Введение

Испокон веков русские богатыри являлись образцом, примером для подражания, обращение к богатырским образам, воплощённым в культурном наследии России, видится не только актуальным, но и своевременным. Героический эпос изначально выполнял важную культурно-воспитательную функцию - формировать нравственно-интеллектуальные основания сознания, представления о долге перед отечеством, воинской чести, напоминать новым поколениям о подвигах предков.

На протяжении целого тысячелетия народ бережно хранил эпическую поэзию о подвигах богатырей, служившую своего рода «устным учебником истории». Основным сюжетом былины является какое-либо героическое событие, либо примечательный эпизод русской истории (отсюда народное название былины - «стамрина», «старинушка», подразумевающее, что действие, о котором идёт речь, происходило в прошлом). Ценность богатства эпоса заключается в том, что он по своему происхождению связан с народом, с теми смердами-воинами, которые и землю пахали, и воевали под киевскими знаменами с печенегами и половцами.

Воспевая русских богатырей, которые в трудную годину по зову души вставали на защиту Отечества, их удивительную силу и мужество, доброту и благородство былины укрепляли в тяжелое для страны время дух народа, воспитывали любовь к родной земле и ненависть к тем, кто пытался покорить ее огнем и мечом. Эти смелые дружинники бились с врагами «не пиваючи, не едаючи», охраняли Киевскую Русь от «силушки поганой».

Илья Муромец, Добрыня Никитич, Алеша Попович - любимые герои русского героического эпоса, каждому из которых присуща определенная, доминирующая черта характера.

Воспитание гражданина, воина, глубоко преданного своему Отечеству, должно опираться на достижения отечественной культуры. Необходимо такое целостное представление о культурном прошлом России, которое способно выявить и сплотить духовное единство между поколениями, оживить «инстинкт героизма», воспитать патриота. Не случайно актуальность дипломного исследования связывается с обращением к отечественной анимации, которая изначально стремилась к народным истокам, устойчивым представлениям о мире. Адекватная оценка замысла анимационного фильма невозможна без глубокого проникновения в породившую его культуру. Значимость аниматографа обусловлена также его местом в системе аудиовизуальных искусств. Анимация применяется в самых разнообразных областях: в науке, искусстве, педагогической сфере, в том числе в области досуга (компьютерные игры, лазерные шоу) и повседневном быту (анимация на дисплеях мобильных телефонов и бытовых приборах). В данном контексте на первый план выступают такие свойства анимации, как доступность, яркость, зрелищность.

Проблема происхождения русского героического эпоса, русской народной сказки, а также взаимодействия эпоса и мифа рассматривалась в работах В.М. Жирмунского, Е.М. Мелетинского, Т.А. Новичковой, В.Я. Проппа. Изучение образов богатырей, представленных в эпической традиции, оказалось в центре внимания таких исследователей, как А.Н. Афанасьев, А.М. Астахова, А.Н. Веселовский, Л.Н. Майков, В.Ф. Миллер, Л.Р. Прозоров. и др.

Таким образом, в XX-XXI веке анимация оказывается в числе искусств, способных серьезно воздействовать на интеллектуально-духовную составляющую сознания, являясь одним из мощнейших средств коммуникации. Все вышеизложенное подчеркивает актуальность избранной темы, обеспечивая достаточную степень продуктивности научных поисков в данном направлении.

В начале XXI века в прокате появились российские мультипликационные фильмы о русских богатырях - Илье Муромце, Алеше Поповиче, Добрыне Никитиче.

Цель нашего исследования - изучить образы былинных героев в анимационных фильмах начала XXI века.

Задачи исследования:

1. Рассмотреть былины как феномен русской культуры.

2. Изучить былинные образы богатырей.

3. Дать характеристику анимационного фильма.

4. Изучить особенности былинных героев в современных анимационных фильмов.

Объект исследования - былины и былинные герои.

Предмет исследования - былины в анимационных фильмах XXI века.

Глава 1. Былины как феномен русской культуры

1.1 Специфика русских былин

Былины - это русские народные эпические песни. Они повествуют о подвигах богатырей, сражающихся с чудовищами или вражеским войском, отправляющихся в загробный мир или еще каким-либо образом проявляющих свою силу, удаль, храбрость.

Былинный эпос - устная поэзия, воспевающая сохраняемые в народной памяти героические события или отдельные эпизоды, возведенные в разряд примеров, заслуживающих подражания.

Своими корнями героический эпос уходит в тысячелетние глубины родоплеменного, первобытнообщинного строя. До нас дошла лишь незначительная часть древних былин, сложенных впервые века русской государственности и сохранившихся благодаря определенным историческим условиям русского Севера.

Из городов часто упоминаются: Киев, Чернигов, Новгород, Муром (возможно, первоначально Моровск на Десне). В отдельных былинах упоминаются другие города, названия которых сильно искажены. Реки в былинах -- это преимущественно южнорусские: Днепр, Пучай-река (Почай-на в Киеве), река «Смородина» (Снепород, левый приток Днепра) и др.

География всех героических былин и большинства новеллистических связана с Киевом и предстепной русской полосой на юге; часть новеллистических былин связана с Новгородом.

Главным персонажем былин является богатырь. Он стал воплощением идеала жертвенного, честного, преданного Родине, народу человека. Его не страшат силы врага, не страшит смерть. Чтобы подчеркнуть силу героя, величие подвига, сказители изображают его сражающимся в одиночку против вражьих сил, которых «черным-черно, как черных воронов». Таков Илья Муромец, таковы же и другие богатыри - Добрыня Никитич, Алеша Попович, Дунай-сват, Василий Каземирович.

В былинах можно выделить несколько главных пластов:

1. Былины о старших богатырях (Святогоре, Волхве Всеславьевиче, Михаиле Потыке, Вольге Святославиче).

2. Былины о главных героях русского эпоса (Илье Муромце, Добрыне Никитиче и Алёше Поповиче).

3. Былины героического цикла («Василий Каземирович», «Суровец Суздалец», «Сухман» и др.).

4. Былины киевского цикла («Дунай», «Соловей Будимирович», «Дюк Степанович», «Чурила Плёнкович», «Ставр Годинович» и др.).

5. Былины новгородского цикла (о Садко и Василии Буслаеве).

Среди богатырей принято выделять «старших» и «младших». К «старшим» относят Святогора и Волха Всеславьича.

Значительная часть былин посвящена борьбе богатыря с чудищем или вражеской силой. Былинный богатырь, как правило, действует в одиночку, идет навстречу страшной опасности и всегда в итоге побеждает. Однако помимо желания проявить свою удаль и потешить «богатырское сердце» героями былин движет и желание постоять за людей и за веру. Их противники несут беду людям - похищают, убивают - и ведут себя нечестиво.

Впервые термин «былины» введён Иваном Сахаровым в сборнике «Песни русского народа» в 1839 году. До этого несколько десятилетий в русской науке употреблялся термин «богатырские сказки». Главными персонажами являются богатыри, достоинства которых проверяются в сражении, в неравном бою против полчищ вражеских сил. Они воплощают идеал воинской доблести, а также мужественного, преданного родине и народу человека.

Слово «богатырь» не является для славян исконным. Для обозначения удалого воина использовалось слово «храбр». Существует три объяснения такой замены. Первая отсылает ко времени татаро-монгольского нашествия и исходит из того, что русские воины не должны были уступать в храбрости татарам, и потому их назвали багатурами. Вторая связывает это слово с термином в значении «удачливый», третья напрямую выводит его от «Бог» - человек оказывается «богат» (в данном случае силой). Согласно энциклопедии Брокгауза и Эфрона, в русской традиции слово «богатырь» впервые упоминается в 1585 году.

Исследователи былин выделяют Новгородский цикл былин, которые воспевают Новгород и его богатых гостей (Садко), удалых молодцов, наделенных волшебной силой (Василий Буслаев) и Киевский, среди которых выделяется группа наиболее древних. Это так называемые былины о «старших братьях». Герои этих произведений являются олицетворением непознанных сил природы, связанные с мифологией. Таковы Святогор, Микула Селянинович и Волхв Всеславьевич, который унаследовал способность оборачиваться лютым зверем, волком или щукой во благо, защищая слабых и отстаивая добро.

В былинах Киевского цикла в первую очередь обращает на себя внимание ориентация на подвиг, причем речь всегда идет о религиозно-воинском характере этого подвига, что абсолютно нехарактерно для крестьянства, где, во-первых, нацеленность на подвиг не является каждодневным состоянием, а проявляется лишь в моменты национальной опасности, а, во-вторых, сам подвиг воспринимается лишь в воинском, а никак не в религиозном аспекте.

Изначально фольклор выполнял утилитарную функцию и прежде всего служил способом фиксации жизненного опыта как отдельного человека, так и рода, племени в целом. И в последующее время, когда к утилитарной функции добавилась эстетическая, первую никто не отменял. Следовательно, фольклор - это прежде всего (по изначальной функции) хранилище знания (народной мудрости), особым образом закодированной информации.

Ученые предполагают, что первым собирателем былин был Кирша Данилов. В своем сборнике «Древние российские стихотворения» он опубликовал 26 былин. В XIX веке политический ссыльный Павел Николаевич Рыбников открыл в Олонецкой губернии кладовую русского фольклорного творчества. Читателям стали известны былины «Илья Муромец и Идолище», «Илья Муромец и Соловей разбойник», «Добрыня и Алеша Попович». Вдохновленный открытием Рыбникова, в Олонецкую губернию отправился Александр Федорович Гильфердинг, ученый-славист. Он записал множество новых былин. Собиратели былин открыли и сохранили для нас драгоценное искусство художественного слова, величайший памятник народной духовной культуры.

Информационное поле русских богатырских былин включает в себя общеисторическую информацию, связанную с внутри - и внешнеполитической жизнью домонгольской Руси, имена исторических лиц и биографические факты из их жизни; систему этических, духовных и нравственных ориентиров богатырского (рыцарского) сословия, связанные с ним бытовые подробности, описание комплекса вооружения конного воина и тактики ведения им боевых действий; географические привязки, особенности религиозных взглядов.

Одной из составляющих информационного поля фольклорного текста являются отраженные в нем исторические сведения, относящиеся ко времени создания произведения и являющиеся частью его изначальной, первичной информации.

Говоря об историческом фоне богатырских былин, нужно отметить, что они отражают активную фазу конфликта Руси со степью, включающую в себя вражеские набеги, победы и поражения русского оружия, многочисленные полоны и их вызволение, юридические договоры с противником и их постоянное нарушение. В абсолютном большинстве текстов в роли противника выступают татары, а их ставка называется Ордой. Отсюда, казалось бы, сам собой напрашивается вывод: былины складывались не ранее второй половины XIII века и отражали реалии татаро-монгольского нашествия. Но при этом есть одна странность. Как известно, реальных военных побед Руси над татаро-монголами было очень мало: первая из них имела место в 1377 году, когда войско Дмитрия Ивановича (Донского) подошло к Казани и вынудило правящего там ставленника Мамая платить дань Москве, потом была впечатляющая победа на реке Воже в 1378 году, когда наголову были разбиты монгольские отряды во главе с мурзой Бегичем, и Куликовская битва 1380 года.

Итак, реальных военных побед было мало, все они укладываются в очень узкий хронологический коридор и имеют не менее узкую географию, тогда как в былинах мы видим огромное количество таких побед с самой широкой географией, включающей в себя степь, Киев, Чернигов, восточные и европейские страны. Есть на этот счет одно объяснение. В ряде работ, посвященных русскому героическому эпосу, изображение безусловного доминирования русского оружия над монголо-татарами объясняется историческим оптимизмом народа, верящего в неизбежную победу над врагом и реализовавшего эту убежденность (мечту) в былинах.

В исполнительской традиции, зафиксированной еще первыми собирателями и исследователями эпоса, эта былина воспринималась как своеобразный эпилог, венчающий историю жизни и подвигов русских богатырей.

В этом контексте есть все основания считать, что победы, о которых говорится в былинах, направлены не в будущее, а отражают прошлое, то есть реальные победы русского оружия над степью, имевшие место до 1237 г. На это указывает и то, что поражения в былинах представлены не как национальная трагедия, а как явления временные - следствие княжеских ошибок и княжеского высокомерия, за которыми последуют новые победы, поскольку живы богатыри, способные дать врагу должный отпор.

Монголо - татары относились к русскому духовенству достаточно лояльно, а массовое разрушение и разграбление церквей имело место лишь в годы самого нашествия (1237-1240). В дальнейшем же церковь не только сохраняла свои ценности, но и пользовалась рядом привилегий, делегированных и постоянно подтверждаемых Золотой Ордой. Это было связано с тем, что монголы рассматривали свое господство на Руси в долгосрочной временной перспективе, и церковь воспринималась ими как одно из средств удержания населения в повиновении. Другое дело - печенеги и половцы, которые не могли и помечтать о господстве над русскими землями и для которых все сводилось к простейшей схеме: набег - добыча. Им не нужна были лояльность или терпимость церковных иерархов, а аккумулированные в церквях и монастырях богатства представляли собой лакомый кусок, который к тому же было легче взять. Это было проще, чем рыскать по домам горожан и выгребать из них все ценное. Все это позволяет четко очертить временной отрезок, в рамках которого формировался Киевский цикл былин: конец X - первая треть XIII века.

В пользу этого предположения выступает и тот факт, что в абсолютном большинстве богатырских былин Киев выступает в качестве реального политического центра русских земель. Перед нами, действительно, стольный город, а киевский князь - носитель реальной власти. Эта деталь позволяет еще больше конкретизировать временные рамки действия былинных сюжетов. Известно, что падение роли Киева как столицы Русского государства начинается с 1169 года, когда владимирский князь Андрей Боголюбский перенес великокняжеский стол во Владимир-на-Клязьме, а окончательная утрата Киевом своего статуса приходится на вторую половину XIII века и связана с его разорением монголо-татарами.

В течение всей второй половины XIII века княжеский стол здесь был вакантен, на него просто не находилось охотников, в то время как между русскими князьями разгорелась нешуточная борьба за ярлык на Великое княжество Владимирское. Таким образом, если брать в расчет информацию о статусе Киева, можно сделать вывод, что в основной своей массе богатырские былины ограничены верхней хронологической планкой середины XIII века. В этой связи вряд ли можно принять утверждение ряда исследователей, что изображение Киева в качестве политического центра русских земель могло иметь место и в более поздние эпохи и было связано с некими историческими воспоминаниями. При существовании новых мощных центров политического притяжения у народа нет никаких оснований постоянно вспоминать старый. Эту тенденцию подтверждает и древнерусская литература, где последний пример изображения Киева в качестве политического и духовного центра русских земель - «Киево-Печерский патерик», созданный в конце XIII столетия. В более поздних произведениях все внимание сосредотачивается уже на новых столицах - Владимире, Твери и Москве. Та же тенденция видна и в лиро-эпическом фольклоре. Имея пример Москвы, объединившей русских князей для борьбы с монголо-татарами, во главе общерусского войска выигравшей Куликовскую битву и ставшей признанным центром собирания русских земель, кто бы стал вспоминать на тот момент уже далекую окраину русских земель и делать в своих произведениях Киев центром событий.

Таким образом, богатырские былины создавались в ту эпоху, когда Киев был действительной столицей Русского государства, и их информационное поле связано с реалиями домонгольской христианской Руси. Оно включает в себя информацию внешнеполитического характера, касающуюся взаимоотношений с Хазарским каганатом, Византийской империей, Восточной Европой (прежде всего с Польшей), Степью - печенегами, половцами, о междинастических браках русских князей. Внутриполитическая ситуация, отраженная в героическом эпосе, связана с процессом распространения христианства на Руси (причем здесь отражена активная фаза первых двух столетий), укрепления роли Киева как центра русских земель и борьбой между киевским и черниговским княжескими домами.

В результате произошло смешение и искажение исторических фактов, деформация и подмена имен, фольклоризация первоначально историчного текста, хотя использование историко-типологического метода в сочетании с информационными подходами позволяет и здесь достаточно уверенно устанавливать прототипы многих эпических событий и героев.

В силу сказанного можно сделать вывод, что в первую очередь русские богатырские былины были нацелены не на сохранение информации исторического характера, а на фиксацию воинского опыта, причем связанного исключительно с конным боем. Именно эта информация обнаруживается в каждом тексте Киевского цикла. Она включает в себя подробное описание вооружения (более двадцати видов оружия) и особенностей его применения в разных боевых ситуациях, тактику конного боя, этический свод рыцаря. При этом создатели былин демонстрируют не просто хорошее знание данных аспектов жизни воина - в этих вопросах они выступают высокими профессионалами, для которых война и все, что с ней связано, и есть смысл существования.

Былины описывают два боевых комплекта - для боя с тяжеловооруженным рыцарем и подвижным, маневренным кочевником. Такой арсенал сформировался в силу геополитического положения Древней Руси, оказавшейся буфером между Востоком и Западом и в итоге вынужденной сражаться как с тяжелой конницей Хазарского каганата, защищенной шлемами, кольчугами, ламеллярными панцирями (а иногда и обоими доспехами одновременно); византийской армией, унаследовавшей римскую военную организацию; «бронированными» европейскими рыцарями, так и с чрезвычайно маневренными, защищенными легкими кожаными доспехами и вооруженными луками и саблями кочевниками. В былинных текстах эта специфика видна в описаниях подготовки богатыря к походу:

А й берет-то ведь Добрыня да свой тугой лук,

А й берет-то ведь Добрыня калены стрелы,

А й берет-то ведь Добрыня саблю вострую,

А й берет копье да долгомерное,

А й берет-то он ведь палицу военную…

Берет-то с собой [Потап Артамонович] да саблю вострую,

Да берет-то палицу боёвую,

Берет-то лук со стрелами калеными,

Да берет-то копейце бурзамецкое…

В первом случае в качестве потенциального противника русского богатыря будет выступать тяжеловооруженный воин (рыцарский тип боя), во втором - кочевник (степной тип боя). Поэтому один богатырь берет с собой «копье долгомерное», а второй - «копейце бурзамецкое». В этой детали проявляется профессиональная принадлежность авторов данных былин, имевших не только представление о типах копий, но и знавших, где и когда каждый тип использовался.

Дело в том, что в домонгольский период на вооружении русских конников находились копья двух типов. Во-первых, это длинные тяжелые копья с пером ланцевидной формы (в былинах они часто называются «копье долгомерное»), предназначенные для пробивания мощных доспехов тяжеловооруженного и хорошо защищенного противника (рыцаря). В X веке у Руси появляется новый враг - кочевники, в борьбе с которыми прежнее копье, ориентированное на не очень поворотливого противника, оказалось неэффективным. Будучи чрезвычайно подвижными, печенеги и половцы без труда уходили от тяжелого европейского копья. Поэтому для борьбы со степняками на Руси было взято на вооружение легкое копье, имевшее пустотелое укороченное древко, очень узкое лезвие, предназначенное для прокалывания кожаных доспехов кочевников, и как следствие этого гораздо меньший вес. Такое копье известно под несколькими названиями: копьецо, копье басурманское (в былинах - «бурзамецкое», «бросумецкое», «бросуменское»).

Приведенные выше фрагменты былинных текстов эту особенность учитывают. И в подавляющем большинстве богатырских эпических песен, информационное поле которых сохранилось относительно хорошо, эта точность сохраняется. Всегда, когда русский богатырь собирается на равного ему по статусу противника (другого богатыря, рыцаря), он берт «копье долгомерное», если же его путь лежит в степь, то оружием служит копьецо, копье басурманское.

Отмечают былины и тот факт, что новый тип копья заставил выработать и новую тактику его применения, а вслед за этим изменил и тактический рисунок конного боя. Для таранного удара, которым рыцари вышибали друг друга из седла, облегченное копье, естественно, не годилось: оно легко ломалось даже о кожаный доспех, не говоря уже о металлической защите. Поэтому в бою со степняком первый удар наносился не копьем, а булавой (палицей) с целью или «ошеломить» противника (то есть нанести удар по голове, по шлему), или пробить (если металлический) или прорвать (если кожаный) его доспех, а затем в образовавшееся отверстие воткнуть копьецо, узкое длинное лезвие которого и было предназначено для таких целей. Былины, за редким исключением, которое можно списать на некомпетентность их хранителей и исполнителей из крестьянской среды, эту последовательность развития событий сохраняют: два богатыря (рыцаря) начинают бой с таранного удара копьями, бой со степняком начинается с удара палицей.

Описывая сражение, былины учитывают не только характер встретившихся противников, но и место их встречи. Так, в былинах «Бой Добрыни с Дунаем», «Бой Добрыни с Ильей Муромцем» стычка происходит между двумя русскими богатырями и начинается с обмена паличными ударами.

Этот бой происходил в степи, куда Добрыня отправился на поиски поединщика и в качестве такового, конечно же, собирался найти кочевника. Поэтому и вооружение у русского богатыря соответствующее, то есть отвечающее требованиям боя по схеме «богатырь - степняк»:

Распростился Добрыня с матушкой…

Он брал с собой палицу тяжелую…

Он брал копейце беструменское…

Но в качестве противника Добрыня нашел себе Илью Муромца, который тоже был экипирован для боя в степи. Поэтому-то двум русским богатырям ничего и не оставалось, как разворачивать бой по «степной» схеме, поскольку их легкие копья для таранного удара просто не годились. По той же причине бой между Добрыней и Дунаем начинается с обмена ударами палицами.

Создатели былин имели четкое представление о том, что отличает общую картину боя русской дружины против степняков от боя, в котором с обеих сторон принимали участие рыцарские (богатырские) отряды. В первом случае сражение всегда приобретало характер побоища:

И поехал Илья по роздольицу чисту полю

Во тую во силушку великую,

Стал конем топтать да и копьем колоть,

И он бьет-то силу, как траву косит…

Во втором - после первой атаки оба рыцарских войска распадались на противоборствующие пары, и сражение трансформировалось в ряд параллельно протекающих поединков:

Они [богатыри] стали в бою да среди армии,

Они первые съехались и розъехались,

Они кажный один и на один.

Подобное различие было связано с тем, что средневековое рыцарство XI-XIII веков исповедовало две концепции войны. Первой была война «mortelle» (смертельная война, война огня и крови), в которой все жестокости, убийства и бесчеловечности были терпимы и даже систематически предписывались. В такой войне разрешалось использовать против противника любые приемы, в сражении надлежало не брать пленных, добивать раненых, догонять и избивать бегущих. Целью такой войны провозглашалось максимально возможное истребление язычников или еретиков. Именно поэтому былина, например, не только не осуждает, но и с восхищением говорит о хитрости, которую использовал Алеша Попович в поединке с Тугарином, заставив последнего обернуться и ударив его в спину. С точки зрения рыцарской чести такой поступок недопустим (именно поэтому Алеша никогда и не применяет свою хитрость против другого богатыря или рыцаря), но на поганого рыцарская этика и не распространяется.

Второй концепцией была война «guerroyable» (рыцарственная), «guerre loyale» (честная война), ведущаяся между «добрыми воинами», которую подобало вести в соответствии с «прямым правом оружия» и рыцарской наукой. В такой войне рыцари мерялись силой только между собой, без помех со стороны оруженосцев и вспомогательных отрядов, с соблюдением всех правил и условностей. Целью подобного сражения было не физическое уничтожение противника, а выяснение силы сторон. Пленить или обратить в бегство рыцаря-противника считалось более почетным и благородным, чем убить его. Поэтому в былинах русские богатыри никогда не убивают противников-христиан, ограничиваясь их пленением.

В процессе развития былинного жанра на смену древнейшим богатырям - Святогору, Волхву Всеславьевичу, Дунаю, Михайлу Потыке - пришли герои нового времени - Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алеша Попович. Это герои былин так называемого киевского цикла. Каждому богатырю присуща определенная, доминирующая черта характера. Интересующий нас герой, Алеша Попович, отличается смекалкой и хитростью.

Таким образом, в былинах центр мира - Киевская Русь. В её столицу, Киев, едут богатыри на службу князю Владимиру, его защищают они от врагов. Но мир, изображенный в былинах, - это и вся Русская земля. «Илья Муромец с заставы богатырской видит высокие горы, луга зеленые, леса темные. Былинный мир «светел» и «солнечен», но ему угрожают вражеские силы: надвигаются темные тучи, туман, гроза, меркнут солнце и звезды от несметных вражеских полчищ. Это мир противопоставления добра и зла, светлых и темных сил. В нем борются богатыри с проявлением зла, насилия. Без этой борьбы невозможен былинный мир».

Итак, информационное поле русских богатырских былин включает в себя комплекс информации, связанной с внутри и внешнеполитическими проблемами домонгольской Руси, помещенной в военный контекст. Несомненно, что подобные сведения не только не могут отражать информационные запросы крестьянства, творчеству которого традиционного приписывается национальный героический эпос, но и в принципе не могут быть ему доступны. Следовательно, создатели богатырских былин были связаны с верхушкой русского домонгольского общества, а их первоочередное внимание ко всему, что касается военного дела, явно указывает на принадлежность к профессиональной воинской среде.

1.2 Характеристика образов былинных героев

Одной из важных и характерных особенностей киевского цикла служат образы трех богатырей, действия и судьба которых тесно связаны. В образах этих богатырей воплощаются основные особенности богатырства. Это образы Ильи Муромца, Добрыни Никитича и Алеши Поповича. В народном представлении старший из них, самый могучий, богатырь Илья; за ним идет Добрыня, уступающий в некоторых качествах Илье; Алеша, также отважный защитник Русской земли, однако по ряду особенностей уступающий первым двум богатырям. У всех трех богатырей много общего, однако, каждый из них представляет собой особую личность и имеет определенные индивидуальные черты. В образах этих богатырей ясно видна индивидуализация, которая развивается уже в былинах, а получает значительное проявление в исторических песнях, где надо было изображать уже не обобщенные образы богатырей, а определенных исторических лиц.

В печальную эпоху феодальной раздробленности эпический Киев служил знаменем единства, к которому стремился народ. Это объясняет нам многие особенности былин. Становится понятным, почему герои самых различных областей тяготеют к Киеву, хотя ни один из основных киевских богатырей не родился в Киеве. Они киевские не по своему происхождению, а по своей идейной направленности, точно отражая этим характер эпоса, киевского по сосредоточению устремлений, общерусского по своему происхождению и содержанию. Так, Илья Муромец родом из города Мурома или села Карачарова, Добрыня -- из Рязани, родина Алеши Поповича -- Ростов, Дюка -- Галич и т. д. Но все они неизменно приезжают в Киев. Только с этого момента они становятся героями эпоса, и только с выезда в Киев начинается путь героя. Киев притягивает их к себе. Они служат не своим местным князьям, о которых эпос никогда не упоминает.

Далее рассмотрим каждого из богатырей.

Илья Муромец

В образе Ильи Муромца наиболее ярко и выразительно воплощена основная идея былин - идея защиты родной земли. Именно он чаще других богатырей выступает как отважный и сознающий свой долг страж Русской земли. Он чаще других стоит на заставе богатырской, чаще других вступает в бой с врагами, одерживая победу.

Илья Муромец - идеальный образ богатыря, самый любимый герой русских былин. Это богатырь могучей силы, что дает ему уверенность и выдержку. Ему свойственно чувство собственного достоинства, которым он не поступится даже перед князем. Он защитник Русской земли, защитник вдов и сирот. Он ненавидит «бояр кособрюхих», говорит всем правду в лицо. Обиду он забывает, когда речь идет о беде, нависшей над родной землей, призывает других богатырей встать на защиту не князя Владимира или княгини Опраксы, а «ради матушки-свято-Русь земли».

Лучшее свидетельство огромной популярности в народной среде образа Ильи Муромца - количество былин и былинных сюжетов о нем. Именно этому образу суждено было стать центральным в русском эпосе, воплотить в себе лучшие идеалы и чаяния народа, его понятия о добре и зле, о бескорыстии, о верности родной земле, о богатырской удали и чести. Никто из богатырей - ни Добрыня Никитич, ни тем более Алеша Попович - не могут сравниться в этом отношении с Ильей Муромцем.

Все герои героического эпоса без исключения сражаются с конкретными Батыгами и Батеями Батеевичами, подступившими или захватившими стольный Киев - град . Все былины героического эпоса проникнуты патриотической идеей защиты родной земли . А главным героем в них является конечно же не Добрыня Никитич , не Алёша Попович , а Илья Муромец. Хотя и Добрыня, и Алёша тоже присутствуют, но уже как бы на «вторых» ролях . На богатырской заставе Добрыня в писарях, Алёша - в конюхах, ни Добрыне, ни Алёше не удаётся одержать победу в бою с богатырём - нахвальщиком Сокольником (или Жидовином), это оказывается под силу только Илье Муромцу. Из многих сюжетов об Илье Муромце известно, что ему дарована высшими силами особая судьба - богатырю не писана смерть в бою. И хотя это не играет никакой роли в действии самих былин, подобная судьба служит признанием особого положения Ильи Муромца среди русских богатырей как самого величественного и идеального защитника родины , показателем его особого предназначения.

Идеальная природа богатыря проявляется не только в нравственном чувстве, руководящем его поступками, но и в чертах его внешнего облика: Илья старый и седой, что служит признаком его мудрости и опытности.

Цикл былин об Илье Муромце внес в эпос много и развил некоторые его тенденции, заложенные в предшествующее время. Былины о богатыре, родившемся в самой глубине народной Руси, и сразу поставленном выше всех других героев истории Киевской Руси, говорили о возросшем сознании народа. Народная масса поняла себя как силу, без опоры на которую невозможна никакая успешная деятельность на благо Руси.

В 1869 году вышло фундаментальное исследование «Илья Муромец и богатырство киевское» Ореста Миллера. Об Илье Муромце писали Ф.И. Буслаев, А.Н. Веселовский, В.Ф. Миллер, А.И. Соболевский, А.В. Марков и многие другие крупнейшие дореволюционные исследователи русского эпоса. А из работ советского времени следует назвать известную книгу В.Я. Проппа «Русский героический эпос» (1958), несколько глав которой полностью посвящено Илье Муромцу, статью и комментарии А.М .Астаховой к изданию «Илья Муромец» в серии «Литературные памятники» (1958).

Интересен сюжет о чудесном исцелении Ильи Муромца. Он широко распространён в народных сказках и легендах, известных в фольклоре почти всех стран и народов.

Одна из трактовок этого былинного сюжета принадлежит историку В.Г. Мирзоеву. «Вряд ли этот образ богатыря ,- отличает он ,- силы которого были окованы , случайный художественный приём былины . Вероятно , было бы предположить , что он метафорически отобразил историческую действительность , тем более что типизация и образность изображения жизни эпоса ещё ни кем , кажется , не подвергалась сомнению . Не воплощён ли в образе Ильи русский народ , скованный по рукам и ногам страшной татарской силой? Конечно тридцать лет - эпическое время , не соответствующее действительно хронологии . Однако надо допустить время , когда Русская земля, залитая кровью и обезможившая после татарского нашествия , должна была пройти известный период для того , чтобы опомниться после ужасного разгрома и приступить к собиранию сил для борьбы . Вот этот период - совершенно понятный и закономерный - и могли изобразить былины в образе богатыря , воплотившего в себе главные черты русского народа. Если это действительно так, то «Исцеление Ильи Муромца» представляет собой один из самых ярких примеров трансформации действительности в былине, былинное отображение исторического прошлого, подчас проявляющегося в сложной форме олицетворения, казалось бы далёкого от своего исторического источника, но тем не менее объяснимого.

В. Миллер обратил внимание, что Илья Муромец выезжая из родного села Карачарова и родного Мурома, «делает значительный крюк, чтобы по пути в Киев освободить Чернигов». Отсюда исследователь сделал вывод, что Илья Муромец - богатырь не Муромский, а Черниговский. «Я предполагаю, - писал он, - что древнейший Илья раньше своего прикрепления к Мурому, был прикреплён другой местности и, именно к Черниговщине. Он мог быть связан с городом Черниговом, как со своим стольным городом и потому совершает для его освобождения свой первый подвиг, как богатырь северянский. Этим объясняется и ласковое отношение к нему черниговцев, и то обстоятельство, что в большинстве былин заставы помещены именно на пути из Чернигова к Киеву, а не из Мурома в Киев и что о них он узнаёт от жителей Чернигова. Совершая первый подвиг по выезде из дома у Чернигова, древний Илья , вероятно , выезжал не из такого отдалённого родного места , каков суздальский Муром , а откуда - нибудь ближе к Чернигову. Таким местом мог быть древний город Моровск (Моровийск), принадлежавший к городам Черниговского княжества в XI и XII веков и нередко упоминавшийся в летописях в описании событий, разыгравшихся под Черниговом или в Черниговской области. Точно такую же звуковую аналогию В. Мюллер нашёл и селу Карачарову. «Село Карачароево или Карачарово, - утверждает он, - явилось в эпосе как замена более южного города Карачева, древнего города черниговских князей, упоминаемого летописью, начиная с XII века».

Итак, не Илья Муромец из муромского села Карачарова, а Илья (Моровец) из моровского города Карачева. При этом исследователь точно также приводит чисто местные карачевские легенды: «К окрестности города приурочивается местопребывание былинного Соловья - Разбойника. В двадцати пяти верстах от Карачева протекает река Смородинная и на берегу её находится древнее село Девятидубье. Местные старожилы указывают на то место, где будто бы было расположено гнездо Соловья - разбойника. И теперь на берегу Смородинной находится огромных размеров пень, который по преданию, сохранился от девяти дубов».

Многие исследователи эпоса задавались вопросом: кто же был прототипом русского богатыря? Поиски исторических «прототипов» былинного Ильи Муромца не дали каких-либо результатов. А причина одна: в летописях и других исторических источниках нет похожего, хотя бы по созвучию, имени, как, допустим Тугор-хан -Тугарин, Ставр Гордятинич-Ставр Годинович и т.п. Поэтому в данном случае исследователи оказались лишёнными возможностей для сближений, сопоставлений, гипотез. Единственная же параллель с громовержцем Ильёй Пророком была использована мифологами в их трактовках образа Ильи Муромца, как двойного «замещения» в народном сознании языческого бога грома Перуна : Перун - Илья Пророк - Илья Муромец.

В историческом материале исследователи пока не обнаружили даже таких параллелей. Хотя в зарубежных источниках это имя известно. Например, в германских эпических поэмах, записанных в ХIII веке, но основанных на еще более ранних эпических сказаниях, упоминается Илья Русский. В поэме «Ортнит» рассказывается о царствующем в Гарде короле Ортните и о его дяде по материнской линии Илье Русском. Но все это отдаленные и весьма условные параллели. В русских летописных и литературных источниках не сохранилось сведений об Илье Муромце.

И, тем не менее, Илья Муромец - единственный герой русского эпоса, причисленный к лику святых (князь Владимир Святославович тоже был канонизирован, но не как былинный герой). В православных календарях до сего дня 19 декабря отмечается как «память преподобного нашего Ильи Муромца, в двенадцатом веке бывшего». Более того, существует одно из самых неопровержимых доказательств реальности Ильи Муромца - его гробница в знаменитой Антониевой пещере Киево- Печерского монастыря, находящаяся рядом с гробницами первого русского летописца Нестора, первого русского иконописца Алимпия и многих других вполне реальных исторических деятелей Киевской Руси, ее подвижников и великомучеников.

Сейчас уже вряд ли можно установить, как, каким образом произошла канонизация былинного героя. Что это - еще одна «материализованная» легенда, каких возникало немало во все времена и у всех народов, случайное совпадение имен или же рядом с Нестором и Алимпием, преподобными мучениками Феодором и Василием, Авраамием Трудолюбивым и Онуфрием Молчаливым, златарем Евстафием, старцем Ефремом, в историческом бытие которых никто не усомнится, действительно был погребен в ХII веке богатырь Илья Муромец? Ничего невероятного, а тем более сверхъестественного, в таком предположении нет. Многие из погребенных рядом с Ильей Муромцем тоже не попали в летописи, память о них сохраняла только устная молва, и тем не менее он и были канонизированы. А в том, что богатырь Илья Муромец оказался рядом с великомучениками и праведниками Древней Руси, тоже есть своя закономерность, свое глубоко символическое значение, вне зависимости от того, когда и как это произошло, исторический это факт или легенда.

В исторических документах ХI- ХI веков мы не найдём ответа на эти вопросы, но сам фольклор - тоже документ истории, одна из самых неопровержимых и достоверных летописей внутренней жизни народа, его идеалов и идей. И в этой летописи Илья Муромец не просто существует, в ней он главный герой.

Илья Муромец вышел за пределы народного былинного эпоса, многочисленные сказки о нем, легенды, побывальщины, как созданные на основе былинных сюжетов, так и вполне самостоятельные, - все это тоже продолжение «биографии» былинного героя, его жизнь во времени.

Добрыня Никитич

Добрыня Никитич - былинный богатырь. Вместе с Ильей Муромцем и Алешей Поповичем он является одним из наиболее любимых в народе героев. Былины рисуют нам образ образованного мужа, наделенного разнообразными талантами - Добрыня и воин, и гусляр, и дипломат, способный и дань собрать и невесту засватать. Он в первую очередь носитель культуры своего народа.

Былинная «биография» Добрыни Никитича разработана в русском народном эпосе не менее тщательно, чем Ильи Муромца. Есть былины о рождении и детстве Добрыни, его женитьбе на богатырше - полянице, его знакомстве с Ильей Муромцем, конфликте с Алешей Поповичем. Известно имя Добрыниной матери - Амельфа Тимофеевна, отца - Никита Романович; жены - Настасья Микулична; тетушки крестовой - Авдотья Ивановна.

Образ Добрыни Никитича - один из самых обаятельных и глубоких в русском эпосе. Это подлинный герой, всегда готовый к подвигу. Он там, где нужна помощь, смекалка, ум и такт, борьба с ересью и коварством, верность и смелость.

Добрыня всюду верен своему цельному, определенному характеру. Бесконечно преданный Руси, богатырь ревниво оберегает свое достоинство как русского воина. Человеческие качества Добрыни определяются тем свойством, которое в былинах именуется «вежеством». Добрыня разумен в речах, сдержан, тактичен. Его вежество «роженное», то есть врожденное, а не внешне приобретенное и потому нередко утрачиваемое. Добрыня - заботливый сын и любящий супруг. В былине иногда кратко, иногда довольно подробно рассказывается о детстве героя, о его росте, возмужании, воспитании в доме матери.

Существует и другая версия, согласно которой былинный Добрыня-собирательный образ, вобравший черты многих древнерусских Добрынь.

Исследователь Ю.И.Смирнов отмечает, что летописи связывают, по крайней мере, семь Добрынь:

- в сведениях по Х век упоминается несколько раз Добрыня, дядя Владимира I Святославовича;

- по ХI век - Добрыня Рагуилович, воевода Новгородский;

- по ХII век - новгородский посадник Добрыня, киевский боярин Добрынка и суздальский боярин Добрыня Долгий;

- по ХII - век Добрыня Галичанин и Добрыня Ядрейкович, епископ новгородский.

Выбор достаточно велик - почти четыре столетия, и теоретически нельзя исключить никого из этих «прототипов» или сводить всех Добрынь к первому из них. О каждом из этих исторических Добрынь сохранились летописные известия, а о некоторых - литературные произведения. Ю.И. Смирнов говорит о временах домонгольской Руси, но и позже, в ХV - ХVII веках это имя оставалось в числе самых распространенных древнерусских имен. Надо учитывать, что оно относилось к числу «некалендарных» имен, его не могли дать при крещении. А это значит, что для всех перечисленных выше Добрынь, оно было или вторым - языческим именем, полученным за определенные качества: доброту, красоту, величие. Все это вкладывалось в древнерусское имя Добрыня. Так что в данном случае действительно трудно судить, что именно привлекло в историческом Добрыне: его ли заслуги, а они и впрямь были немалыми, или же само это прекрасное имя Добрыня, тем более и по отчеству он Никитин, то есть в переводе с греческого, - славный, блестящий, победитель.

Популярна версия, высказанная В. Миллером, согласно которой прототипом былинного богатыря Добрыни Никитича стал дядя князя Владимира, Добрыня.

Наиболее известная былина о подвигах Добрыни Никитича - «Добрыня и Змей». В произведении сталкиваются два противоположных начала - темное, выраженное в образе Змея Горыныча, и светлое, олицетворяемое русским богатырем Добрыней.

Убийство чудовища, воплощавшего хаос и первозданные стихии - типичный подвиг богов-демиургов в мифах разных народов. Все эти боги так или иначе были связанны с Солнцем, их победу над Змеем можно рассматривать как символическую победу света над тьмой, порядка над хаосом. Драконоборческий мотив присущ не только богам, но и героям (Беллерофонт, Геракл, Сигурд, Св. Георгий и др.)

Были на «Добрыня и Змей» - наиболее известное произведение такого рода в русском фольклоре.

Сюжет «Добрыни и Змея» в его наиболее полной форме (вообще, как указывает В. Пропп, существует более 60 записей этой былины) выглядит следующим образом:

Добрыня, нарушая запрет матери, купается в Пучай-реке. В этот момент его атакует змей. Безоружный Добрыня побеждает чудовище «колпаком земли», но не убивает, а «кладет заповедь великую» - договор, согласно которому Змей отныне не разоряет русские земли, а богатырь не ездит «Во чисто поле, на тую на гору сорочинскую». Однако змей нарушает заповедь и похищает Забаву Потятичну, племянницу князя Владимира. Князь поручает Добрыне вызволить пленницу, поскольку «у него ведь со Змеею заповедь положена». Богатырь топчет конем змеенышей, побеждает Змея и освобождает Забаву.

В былине присутствует ряд моментов, которые следует особенно выделить. Прежде всего, это наиболее древние, архаичные элементы.

Мотив купания Добрыни не случаен. В большинстве аналогичных сюжетов фигурирует река, море и т.д. Точно так же, кровь из поверженного Добрыней Змея течет, не останавливаясь, трое суток.

В этом случае понятно, почему Змей нападает на богатыря именно во время купания. Не послушавшись советов матери (Не куплись, Добрыня, во Пучай-реке, Но Пучай-река очень свирепая, Но срединяя-то струйка как огонь сечет!), Добрыня Никитич сам отдает себя во власть чудовища. Также, река - символ границы между «этим» и «тем» светом, миром живых и миром мертвых (греческая река Стикс, русская Смородина).

Следует заметить, что в некоторых вариантах Пучай-река рисуется огненной, как и Смородина:

Из-за первой же струйки как огонь сечет,

Из-за другой же струйки искра сыплется,

Из-за третьей же струйки дым столбом валит,

Дым столбом валит да сам со пламенью.

В. Миллер усматривал в акте купания намек на крещение Руси. В этом случае Змей представляется не более чем обобщением, символом язычества, поверженного христианством, а предостережение, полученное Добрыней от матери, - намек на запрет купаться нагим в Иордане (так как там принял крещение Христос).

Истоки происхождения самого названия «Почай» следует искать в русском языке: «помча - лужа, болото, старое русло реки», олонецк.». Другой вариант написания, Пучай-река, возможно произошел от существительного «пучина» и глагола «пучить», вспучиваться, вздуваться. То есть Пучай-река - опасная для купания, бурливая речка. Вовсе не обязательно, что Пучай-река - это Почайна, действительно протекавшая подле Киева. Тем более, историки так и не пришли к единому мнению, где именно совершалось крещение Руси - в Почайне или Днепре.

Неудивительно, что богатырь побеждает Змея именно «колпаком земли»:

А нет у Добрынюшки добра коня,

Да и нету у Добрыни платьев цветных -

Только-то лежит один пухов колпак,

Да насыпан тот колпак да земли греческой;

По весу тот колпак да в целых три пуда.

Как ухватит он колпак земли греческой,

Он шибнет во Змею да во проклятую -

Он отшиб Змеи двенадцать да всех хоботов.

Таким образом, Добрыня обращается за помощью к земле (которая в этом случае выступает оппозицией водной стихии) и получает эту помощь. Добрынин «колпак земли» заставляет нас вспомнить «сумочку переметную с тягой земною», которую не может сдвинуть другой былинный богатырь - Святогор. Получение силы от земли - известный мифологический мотив (греческий великан Антей).

В. Пропп, в остальном отрицавший христианский подтекст былины, под «шапкой земли греческой» понимает «монашеский головной убор, имевший форму капюшона или колокола», завезенный в Россию из Византии. То есть никакой земли (грунта) в шапке богатыря нет, а змея он побивает не оружием, а символом христианства. Однако в тексте недвусмысленно указывается, что «да насыпан тот колпак да земли греческой» (именно насыпан), и далее: «по весу тот колпак да в целых три пуда». В былине «Добрыня купался - змей унес» из сборника Кирши Данилова вообще фигурирует «шляпа песку желтова». В связи с этим В. Пропп пишет: «Забывается то, что уже не актуально. Отношения с Византией, как передатчицей к нам христианства, для слагателей былин были актуальны лишь очень короткое время. Так объясняется забвение «шапки земли греческой» и некогда придаваемого ей значения».

Сюжет былины «Добрыня и Змей» архаичен и, значит, сложена она была задолго до крещения Руси и каких-либо дипломатических отношений с Византией. «Греческой» шапка, очевидно, стала именно в указанный период, но до этого имела совсем иной смысл, понятный представителям дохристианской культуры.

В течение повествования Добрыня обращается за помощью к земле не один, а два раза.

Когда «та Змея, она кровью пошла», Добрыня стоял трое суток, но не мог «крови переждать».

Богатырь готов отступить, но в этот момент ему является знамение, небесный глас. Послушавшись гласа, Добрыня бьет копьем «о сыру землю»:

«Расступись-ка, матушка сыра земля,

На четыре расступись да ты на четверти!

Ты пожри-ка эту кровь да всю змеиную!»

Мать-земля и в этот раз помогает герою. Можно предположить, что таинственный «глас» принадлежал Перуну, покровителю княжеской дружины и воинского искусства в целом.

Тем более, «глас» советует Добрыне бить «копьем да о сыру землю», в чем легко усмотреть намек на перуново копье - молнию, бьющую в землю.

В конце былины богатырь спускается за девицей в нору, что также является распространенным сказочным и мифологическим мотивом. Любой спуск (в недра горы, колодец, пещеру и т.д.) символизирует путешествие в царство мертвых (например, путешествие Орфея а царство Аида).

Стремление отыскать в фольклорных источниках намеки на крещение Руси понятны.

Кажется странным, что наиболее значимое деяние Владимира, подробно описанное в монастырской «Повести временных лет», не получило отражения в народном эпосе. Это стало причиной ряда попыток «наложить» сюжет «Добрыни и Змея» на летописные события.

Можно предположить, что христианские мотивы в былине «Добрыня и Змей» являются не фундаментом, на котором и ради которого создавалось произведение, а более поздней «надстройкой», наслоением. Изменения, по всей видимости, коснулись в большей степени терминов, названий; суть же истории осталась исконно-языческой.

Алеша Попович

Считается, что историческим прототипом Алёши Поповича послужил ростовский боярин Александр (Олеша) Попович. Согласно летописям, это был знаменитый «храбр» (отборный воин), служивший сначала Всеволоду Большое Гнездо, а затем его сыну Константину Всеволодовичу против его брата и претендента на владимирский стол Юрия Всеволодовича, причём Александр Попович сразил в поединках нескольких лучших воинов Юрия. Со смертью Константина и вокняжением Юрия (1218) он отъехал к киевскому великому князю Мстиславу Старому и вместе с ним погиб в битве при Калке в 1223 году.