Лизавета живет как будто в вечности, без определенности во времени. Эту неопределенность характеризуют слова "по зимам", "бывало", "летом" и другие. Несмотря на это, возраст Лизаветы известен "двадцатилетнее лицо ее", но упоминается он только один раз, а вообще она существует как "молодая девка" и юродивая.

Наряду с неопределенностью во времени, существует такая же неопределенность в пространстве: ночевала или в коровнике, или в сенях, или "перелезши через чей-нибудь плетень, в чьем-нибудь огороде", скиталась в одной рубашке, входила в незнакомые дома… Пространство дома и церкви для Лизаветы не ее среда "в церковь она заходила редко", но спала по церковным папертям, то есть рядом с церковью, кроме того деньги всегда жертвовала на церковь "дадут ей грошик, она возьмет и тот час снесет в какую-нибудь кружку, церковную, аль острожную". В домах вообще бывала редко и практически никогда не ночевала. Это связано с тем, что у него образ Лизаветы - это образ святой, и для нее, по мнению Касаткиной, характерна "такая положительная добродетель, не отделяющая себя от мира, а во всем отдающая себя каждому нуждающемуся". Стены церкви и домов отделяют Лизавету от мира, и потому там она появляется редко, а в основном скитается среди людей. Лизавета практически постоянно находится в открытом пространстве. Ночует под открытым небом. Это также связано со святостью Лизаветы. Небо символизирует что-то высшее и в какой-то мере Бога, поэтому ей необходимо постоянно быть под ним. Но с другой стороны, она спит на земле, и ее окружает забор. Земля - толпа грязь, и Лизавете необходима защита от этого земного мира. Забор уже сам по себе является смысловой границей между Лизаветой и людьми. Ее не обижают, но она не такая, как все и напрямую связана с Богом. Несмотря на неопределенность в общем, указано конкретное время и место - зарождение жизни и рождение сына у Лизаветы: "В одну сентябрьскую светлую ночь<…> у плетня в крапиве и лопушнике" и "в конце апреля<…> очутилась в саду Федора Павловича". Перелезая через забор, Лизавета перешла границу чужого пространства, и эта граница стала для нее смертной чертой.

Сентябрь - пора увядания всего, но именно в этот момент, в Лизавете зарождается жизнь, а в апреле, когда все возрождается, Лизавета умирает, но дает жизнь Смердякову. На мой взгляд, сентябрь символизирует начало конца Лизаветы и Федора Павловича. Лизавета свята, и потому после надругательства над ней, ее кончина неизбежна. Смердяков же становится впоследствии отцеубийцей. Пространство Лизаветы характерно для всех юродивых, таким же, в какой-то мере, является Илюшечка Снегирев. Но художественное пространство, окружающее его, совершенно не похоже на пространство Лизаветы. Он практически постоянно находится в замкнутом эвклидовом пространстве, причем это обычно душное тесное помещение с угнетающей обстановкой. "Он (Алеша) оказался в избе хоть и в просторной, но чрезвычайно загроможденной <…>Все три окна зеленые, заплесневевшие стекла были очень тусклы и наглухо заперты так, что в комнате было очень душно". Подобная обстановка не его среда, и потому не случайно его любимым местом является "камень", находящийся на пустыре под открытым небом. Если проводить параллели между пространством и жизнью Илюшечки, то видна прямая зависимость. Мальчика обижают в школе и насмехаются над ним, поэтому он вынужден, защищая себя, замыкаться, но ему необходимы общение и нормальные человеческие отношения. Когда его обкидывают камнями ("За канавой же примерно шагах в тридцати от группы стоял у забора еще один мальчик"), он стоит за канавкой. Видна условная граница, но в то же время мальчик стоит у забора, а не за ним. Ему нужна защита, но не глухо отгораживающая его от всех, и такую защиту он находит в лице Алеши Карамазова: "Он выскочил и стал навстречу летящим камням, чтобы загородить собою мальчика за канавой". Илюша не принимает поначалу это заступничество, но все же потом их судьбы тесно переплетаются, и Алеша становится связующим звеном между Илюшей и мальчикам. Связь этих героев нашла свое отражение в художественном пространстве, окружающем их. Любимое место Илюшечки - камень, к которому он приводит отца и мальчиков. Именно там, под открытым небом, и потому "под Богом", он спокоен и чувствует себя хорошо. К этому же камню приводит мальчиков Алеша и там говорит свою речь. Камень является символом соединения этих героев. Их также объединяет стремление к открытому пространству и небу. Алеша часто находится на улице, и в большинстве случаев в пути, но пространство улиц обычно очень обширно, он ходил "вдоль пустынных улиц", "по пустынной дороге". Эта широта есть и вокруг Илюшечкиного камня, и под деревом… Но обширное открытое пространство, окружающее его, не является бесформенным. Оно всегда определенно, и в нем он чувствует себя защищенным. Это связано с тем, что Алексей - божий человек, будущий монах и находится под покровительством Бога. Поэтому его окружает богово пространство, которое отлично от эйнштейнова: оно также огромно, но не безгранично. Сверху его границей является небо. Кроме того, существуют условные границы - это ограничения воли человека, то есть верующий существует в определенных рамках церковных законов. Вот как характеризует окружающее его пространство сам Алеша “"зачем, зачем он выходил, зачем тот послал его в мир? Здесь тишина, здесь святыня, а там смущение там мрак, в котором сразу потеряешься и заблудишься". Его стихия - монастырь, который является наиболее ярким примером пространства Бога, в бесконечном эйнштейновом он чувствует себя растерянным. Этот божий человек должен идти в мир к людям. В романе его судьба обязательно, тем или иным образом, связана с судьбами других героев. То есть он входит в их жизнь. Этот "вход" нашел отражение и в художественном пространстве Алеши. Видно, что улицы, по которым он ходит не что иное, как связующие звенья между домами, им посещаемыми и монастырем. "Было уже семь часов и смеркалось, когда Алеша пошел к Катерине Ивановне". За глаголом "пошел" обязательно следует слово "вошел" или другое синонимичное ему слово "Так Алеша вошел в переднюю", " вот тут-то и вошел Алеша", "Алеша отворил тогда дверь и шагнул через порог и очутился тогда в избе…". Есть и более общие примеры: ходил он "вдоль пустынных улиц, перелезая через чужие плетни", таким образом, Алеша всегда пересекает границы чужого пространства, но, " минуя чужие дворы". Он никогда не ходит туда, где не нужен, ведь, когда Алеша нужен Дмитрию, тот "богатырскую рукой подхватил его под локоть и помог скачку". Подобрав подрясник Алеша перескочил плетень с ловкостью босоногого городского мальчишки. Постепенно мирское охватывает Алешу, и мы видим его уже в трактире, куда "входить в его одежде было не прилично", но "через минуту Алеша сидел рядом с братом. Это было место у окна отгороженное ширмами". В этом отгороженном от всех и от Бога месте он говорит "нелепость", но эта нелепость закономерна, ведь он все больше поддается влиянию окружающего его мира. Время Алеши конкретно, постоянно встречается слово "вчера" ("день был такой же, как вчера", "беседка более ветхая, чем вчера"), которое конкретизирует время. По мнению Бахтина, Достоевский "перескакивает через время, и сосредотачивает действие в точках кризисов, переломов и катастроф". Каждое событие в жизни Алеши является переломным или в его судьбе или в судьбе других людей, поэтому писатель останавливается на них. Очевидно, что художественное пространство и время в произведениях Достоевского играют не только не второстепенную роль, а одну из главных. В романе "Братья Карамазовы" хронотопы героев, с одной стороны, служат звеньями в системе образов, с другой - являются связующими для создания этой системы. Илюшечку, Алешу и Лизавету объединяет пространство открытого неба, но если Лизавета постоянно, а Алеша зачастую, находятся под ним, то Илюшечка очень сильно стремится к нему, из душного замкнутого пространства дома, в котором он вынужден находиться из-за болезни. Кроме того, Алеша и Илюша выводят к открытому небу других героев романа, то есть выводят их к Богу, поэтому пространство, в некоторой мере, отражает авторскую позицию Достоевского, который видит путь возрождения человека в его стремлении к Богу.

Дополнение 1:

Символика креста в романе Ф.М. Достоевского “Братья Карамазовы”

Выдающийся философ Семен Франк определял веру как возможность сверхчувственного опыта, однако, для большинства людей такой сверхчувственный опыт - пустой звук. Вера есть воля открывать душу навстречу истине, прислушиваться к тихому, не всегда различимому "голосу Божию". Эта воля заставляет нас пристально вглядываться в ту незримую и в этом смысле темную глубь нашей души, где тлеет "искорка", и в ней увидеть луч, исходящий от самого солнца духовного бытия. Бог - реальность незримая, открывается которая только глубинам духа, а человеку свойственно сомнение и отрицание того, во что он верит. Именно то, что вера дана далеко не всем, но человек теряет без нее свое истинное предназначение, подчеркивает Ф.М. Достоевский в своем романе "Братья Карамазовы" Духовный распад проникает и в такую глушь, городок Скотопригоньевск. Здесь ценится лишь свое эгоистическое "я", все духовные ценности жизни затаптываются ради собственного самоутверждения. Причины болезни общества, по Достоевскому, состоят в том, что человечество утратило сверхличные нравственные ценности, а цивилизация вошла в грех " самообожествления". Однако, и такое общество способно на самовозрождение, о чем говорит множество знаков, или так называемых символов веры, присутствующих в романе. Понятие символа неоднозначно. По определению Старыгиной, символ - это условный знак, опознавательная примета, слово, обозначающее предмет, наделяемый в повествовании дополнительным, исключительно важным значением. Символ поддается определенной интерпретации в условиях той или иной культуры. Индивидуальная авторская символика часто многозначна. К таким символам, определяющим веру или ее отсутствие, я отношу крест, храм либо монастырь, образ Христа, а также имя героя как знак веры или ее отрицание. Я остановлюсь на символике креста. Как было сказано ранее, интерпретация символа зависит от условий культуры. Так еще в дохристианской символике крест был символом страдания. Изначально крест - это древнейший символ. Пересекающиеся вертикальная и горизонтальная линии дают изображение четырехкратия, которое всегда означало материальный мир - вещность. В "Словаре христианского искусства" крест определен как универсальный символ единства противоположностей, символ страдания и искупления грехов. Вертикальный брус означает духовность и жизнь, а горизонтальный - смерть и привязанность к земному. Очевидно, что крест как символ древности имеет несколько другое толкование, нежели крест в христианстве. В тексте романа я рассматриваю как христианский крест и крестное знамение, так и крест в виде пересечения линий. Впервые образ креста появляется в главе "Приехали в монастырь", и как ни странно, этот символ связан с Ф.П. Карамазовым, человеком злым и развратным. "И он пустился класть большие кресты перед святыми, написанными над вратами и сбоку врат". Православно-верующие христиане осеняют себя крестным знамением перед молитвой, войдя во храм, во время богослужения. Крестное знамение свидетельствует о вере в Христа и Пресвятую Богородицу, а также о подчинении Господней воле. Однако, вера в Бога и гадкое сладострастие Федора Павловича не могут объединиться. Тут же после этого показного жеста он говорит о женщинах, оскорбляя при этом не только старца Зосиму, но и всех монахов, оскверняя тем самым святость монастыря. В следующей главе появляется образ креста как предмета, и снова подчеркивается "несвятость" этого символа через окружающую обстановку. Крест показан нам глазами Миусова, для которого, как и для Ф.П. Карамазова, этот предмет и все, что с ним связано, не является святым. "Иконы в сияющих ризах, затем около них деланные херувимчики, фарфоровые яички, католический крест из слоновой кости с обнимающей его скорбящей богоматерью". Миусов слишком аристократичен, чтобы быть верующим человеком. Обстановка монастыря его не удовлетворяет, для него все это - "казенщина". Миусову не понравился и сам старец Зосима, может быть, именно своей святостью. Вера старца в Христа очевидна, как и то, что крест для Зосимы - святыня. И все, что связано так или иначе с Богом, Зосима воспринимает как частицу себя. Бог - это смысл его жизни, и веру в него старец нес в себе до последнего дня. Даже келья в монастыре целиком обозначала его веру: " в уголку, у икон стоял налой, а на нем лежали крест и Евангелие". Старец Зосима - это первый герой романа, для которого крест действительно является символом веры, а не знаком ее отрицания. В третьей части романа, главе "Тлетворный дух", образ креста снова связан с личностью старца Зосимы. Смерть старца принесла не горе и скорбь близким людям, а вселила в их души сомнение. Тлетворный дух все больше убеждал людей, что старец - обычный человек; уже почти никто не верил в его святость. Тем не менее, в этом эпизоде с Зосимой связано три упоминания креста. Отец Паисий готовит Зосиму к погребению: " отирает тело его теплой водой, творя прежде губою (то есть греческой губкой) крест на челе скончавшегося, на персях, на руках и ногах". Далее: " после отирания одел его в монашеское одеяние и обвил мантией, для чего, по правилу, разрезал ее, чтобы обвить крестообразно. На голову надел ему куколь с осьмиконечным крестом". Здесь противопоставляется тлетворный дух, как знак " несвятости" старца, христианскому кресту. Упоминаемый в этом эпизоде “"осьмиконечный крест" имеет отдельную символику. Восьмиконечный крест - это один из видов латинского креста. Считалось, что именно этот крест был орудием казни Иисуса, символизируя Страсти Господни. Образ креста имеет большое значение и для понимания духовной культуры Дмитрия Федоровича. С одной стороны, его горячность, пылкость являются преградами на пути к вере. Однако, именно благодаря этим качествам, Митя делает шаг навстречу Богу. Вера Мити определена стихией бесконечной любви, порывистой и беспокойной. В своем разговоре с Алешей Митя клянется, совершая крестное знамение: " и вот я крест кладу: я на эту глядел тогда секунды три или пять со страшной ненавистью, с той самой ненавистью, от которой до любви, до безумнейшей любви один волосок". Вера Мити особенна, она не является, по сути, выражением слепого доверия. Его вера - это когда сердце горит, объятое силой, которая по своей значительности и ценности воспринимается как нечто высшее, чем "Я" сам. После убийства Федора Павловича вера Мити нарастает, он не в силах сдерживать душевный порыв. Митя осознает, что грешен, но теперь и он уверен в силе молитвы: " Да, да, это по молитве моей, я молился всю ночь" - и он три раза перекрестился". Осеняя себя крестным знамением, он подтверждает тем свою веру и подчинение Божьей воле. Дмитрий возродил в себе Бога, вселяя веру и в свою возлюбленную. Грушенька рассказывет Алеше: " Я заплакала, он меня вдруг поцеловал и рукой перекрестил". В главе "Бред" сама Грушенька признается: " Зверь я, вот что. А молиться хочу. Злодейке такой, как я, молиться хочется!" Неожиданно то, что Достоевский не связывает образ креста с личностью Алеши. Возможно, потому, что вера Алеши и так очевидна и не требует доказательств. Противоположная ситуация с Иваном. Его ученость, или скорее бунтарство не могут позволить, чтобы в его душу вошла вера или хотя бы желание верить.

Заключение