Традиции русской литературы в поэме В. Ерофеева "Москва-Петушки"

Глава 3. Традиционность центрального героя поэмы

Способ повествования в поэме В. Ерофеева «Москва-Петушки» ? внутренне диалогизированный монолог, разговор героя с самим собой, перебиваемый обращениями к читателю и предполагаемыми репликами читателя, ? восходит, помимо сентименталистов, прежде всего к Достоевскому (особенно к «Запискам из подполья»). Можно обнаружить также определенные переклички с «Преступлением и наказанием», «Братьями Карамазовыми», «Скверным анекдотом», «Двойником». Не менее важны и переклички мотивов. Например, мотив «двойничества» в поэме «Москва-Петушки» реализуется следующим образом: спутники Венички разбиты на пары, при изображении которых В.Ерофеев использует принцип зеркальности. Пары персонажей воспринимаются как пародийные цитации: пара «дедушка-внучек» ? героев рассказа Виктора Некрасова «Дедушка и внучек», «умный-умный» и «тупой-тупой» ? декабристов и Герцена из статьи В.И. Ленина «Памяти Герцена», «он» («Черноусый») ? Рогожина из «Идиота» Достоевского, «она» ? Татьяны Лариной, Настасьи Филипповны, Анны Карениной. Веничка же в этом контексте оказывается пародийным князем Мышкиным.

К «двойничеству» добавляется «мерцание» персонажей: так, в Веничке сквозь современную оболочку просвечивают распятый Христос, одинокая сосна Гейне и Лермонтова, маленький принц, князь Мышкин, парадоксалист из «Записок из подполья», фольклорный Иван-дурак.

Нелепо-фантастические мотивы Веничкиного путешествия также можно найти у Достоевского: «…я иду проповедовать новые идеи и разбиваю ретроградов под Аустерлицем. Затем: папа соглашается выехать из Рима в Бразилию, затем бал: на вилле Боргезе, что на берегу озера Комо, так как озеро Комо нарочно переносится для этого случая в Рим».

В наиболее острой и яркой форме представленная у Достоевского ситуация «русский за границей» («Игрок», «Подросток», «Зимние заметки о летних впечатлениях»), также находит свое отражение в поэме В.Ерофеева: «вракам» придана форма воспоминаний о заграничных впечатлениях Венички (главы «Павлово-Посад - Назарьево», «Назарьево -Дрезна», «Дрезна - 85-й километр»).

В. Ерофеев -- один из немногих русских писателей, сумевших унаследовать от Достоевского жанр «записок из подполья» и адаптировать его к реалиям советской действительности. Если русский литературно-философский модерн некогда открылся «Записками из подполья» (1864), то закрываться он начал маленьким шедевром Ерофеева, его мини-повестью «Москва-Петушки» (1969).

Несмотря на временной разрыв в сто лет, оба произведения, при всей их внешней несхожести, удивительно близки по духу. Их сближает не только то, что оба они исповедальны, автопортретны. В обоих предстает история русского самосознания в его по-русски «заголенно-обнаженных» вариантах.

Обе чрезвычайно плотно насыщены метафизической символикой. Но самое главное -- это их жанровое сходство. В обеих присутствует и доминирует реальность подполья, позволяющая определять их жанр именно как записки из подполя, т. е. как своеобразные репортажи из темных, подвальных глубин больной души, страждущего человеческого «я» и одновременно как голоса, раздающиеся с нижних этажей того «лежащего во зле» социального мира, в который погружены авторы и герои.

Различаются же эти два художественно-философских этюда прежде всего тем, что пребывают в двух весьма несхожих пунктах пространства и времени. «Записки из подполья» Достоевского -- это репортаж из Петербурга, исповедь человека петербургской культуры. Поэма Ерофеева -- это репортаж из советской Москвы и прилегающих к ней пространств. Это исповедь человека, погруженного в иной социальный и культурный контекст, разительно отличающийся от того, который был принадлежностью России столетием раньше.

И для Достоевского, и для Ерофеева подполье -- неотъемлемый атрибут истинного русского интеллигента. Все попытки Венички порассуждать «о времени и о себе» неизменно обретают черты исполненных в разном материале -- поэтическом, романическом, живописном, музыкальном, философском и т.д. -- «записок из подполья». Эти исповеди -- репортажи либо из «подполий» собственных душ, либо же из гигантского социального «подполья» отечественной цивилизации, принявшей грубые, неправовые, бесчеловечные, тоталитарные формы.

Русского интеллигента влекут, притягивают потемки как собственной души, так и души чужой, принадлежащей соотечественнику. И Ерофеев формулирует соответствующий этому влечению творческий императив: «Надо чтить потемки чужой души, надо смотреть в них, пусть даже там и нет ничего, пусть там дрянь одна -- все равно: смотри и чти, смотри и не плюйся».

Главной же темой, связанной с образом главного героя, является пьянство. Но в данном произведении его интерпретация своя. Исследователь О. В. Богданова характеризует пьянство по критериям. По сути своей, оно не является проявлением слабости характера, но «мученичеством и страданием». В этой связи не случайны параллели с темой «маленького человека», с образом Христа. По своей форме пьянство облекается в известную пословицу «Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке». И снова в этой связи вспоминаются такие герои, как Мармеладов и подпольный человек Достоевского. Несмотря на то, что мы понимаем, что Веничка страдает, он изображен в балаганно-шутовской обстановке и представляет собой «культурный архетип юродства».

Он одновременно и протагонист, и повествователь, и двойник автора-творца. Проясняется в данном случае художественный смысл пьянства. Это не что иное, как типичный символический жест юродства, призванного обновить вечные истины с помощью кричащих парадоксов поведения. Это присущее юродивому самопроизвольное мученичество - вроде бы и не нужное, но желанное: «Ну, раз желанно, Веничка, так и пей».

В то же время в пьянстве Венички проступают черты «священного безумия» юродивого, позволяющего напрямую и фамильярно беседовать с ангелами и даже обращаться к богу с приглашением на выпивку «Раздели со мною трапезу, Господи!». Именно в силу этих причин пьянство с таким постоянством описывается Ерофеевым в терминах религиозных, божественных: «Что мне выпить во Имя Твое?» не случайно также, что коктейли носят библейские названия: ханаанский бальзам, иорданские струи, звезда Вифлеема. Приобретенная после выпивания коктейля «одухотворенность» сродни «гиперболизированной кротости юродивого». Тяготы и страдания юродивого напоминают муки Спасителя.

С «юродивой» точки зрения понятно, почему поэма не укладывается в рамки карнавально-праздничной смеховой культуры. Дело в том, что юродивый баланструет на грани между смешным и серьезным, олицетворяя собой трагический вариант смехотворного мира.

Характерно, что сам Веничка, называя себя дураком, блаженным (традиционные синонимы юродства), мотивирует эти самоопределения прежде всего «мировой скорбью» и «неутешным горем». Средневековое юродство было чем то в роде постмодернизма для своей эпохи. Жизнь юродивого - сознательное отрицание красоты, опровержение общепринятого идеала прекрасного. Юродивый, как и писатель-постмодернист вступает в диалог с хаосом, «стремясь среди грязи найти истину».

Юродивый - пьяница в поэме Ерофеева становится «современным воплощением русского фольклорного дурака», который дурачит окружающих и дурачится сам. Для Ерофеева чрезвычайно важен такой подход к образу героя, так как без него не раскрылся бы идейный замысел поэмы: отказаться от привычных схем и шаблонов, усомниться в Советской идеологии. Назвав героя своим именем, писатель поставил между ним и собой знак равенства.

Таким образом, выбор Ерофеевым героя-пьяницы стал определяющим для философии и поэтики постмодернизма: «Другой» герой задал «другое» направление в развитии «другой» литературы».

Заключение

На основании поэтапного исследования мы сделали вывод, что Веничка является типичным героем постмодернистской литературы. Такие понятия, как интертекстуальность, пастиш, эпистемологическая неуверенность раскрываются через его образ, который в себе поразительным образом соединил черты классических героев (Иван-дурак, Онегин, Печорин, Башмачкин, Мармеладов, Раскольников, подпольный человек) и предстал перед читателем новым героем, открывающим новые возможности для интерпретации произведения.

В соответствии с поставленной целью и задачами выпускной квалификационной работы выводы по результатам исследования могут выглядеть следующим образом.

1.В. Ерофеев в «Москве-Петушках» как бы продолжает жанровые традиции произведений предшествующих эпох. Компоновка различных по своей природе и происхождению литературных жанров связана с возможностью оригинального прочтения текста. Смешения различных жанров создают особую разновидность произведения, подтверждая принадлежность его к новому течению - к постмодернизму.

2.Интертекстуальность, выражающаяся в литературных традициях, используемая как одно из основных средств создания поэмы «Москва - Петушки», создает:

?возможность множественного прочтения текста (как произведения развлекательного, шуточно - юмористического, реалистического ? с «лишним человеком» 70-х в качестве главного героя, или как произведения постмодернистского с отсутствием в идеологии героя ценностного стержня);

?стилевое многоголосие, насыщенность цитатами, аллюзиями и реминисценциями, выраженными в ярких интертекстуальных рядах;

В. Ерофеев стремится воскресить слово, вернуть ему силу воздействия, наделить множеством значений, которые невозможно исчерпать. К этой цели он и идет путем создания нового языка, пародируя язык Библии, средневековых романов, фольклорных произведений, классические сочинения, принадлежащие писателям XIX века, а также современные ему, В. Ерофееву, «штампы» Советской эпохи.

В своей основе это язык цитации, но все привычные связи в нем разорваны и заменены новыми, и, в сущности, все соединяется со всем, приобретает пародийно-ироническую трактовку. Это нарушает автоматизм ожидания, дает непривычный взгляд на привычное, перестраивает сознание читателя.

Не довольствуясь обогащения языка в рамках уже существующих традиций, В. Ерофеев совершил прорыв в новую постмодернистскую эстетическую реальность. Место привычного, незыблемого, строго иерархизированного, окаменевшего в сознании многих заняли новые подвижные значения, никак не поддающиеся однолинейному истолкованию. Деидеологизация, раскрепощение сознания - вот к чему прежде всего служил ерофеевский пастиш.

Загадка поэмы в том, что различное ее понимание убедительно и не противоречит другим. Она опровергает привычные представления об интерпретациях как вариантах некоего инварианта, потому что в ней нет (или пока невозможно найти) доминанты.

В истории русской литературы второй половины XX века Венедикту Ерофееву по праву принадлежит видное место. Он открыл новый язык, новую реальность, нового героя и новый слой в словесности брежневской эпохи.

Поэма Венедикта Ерофеева «Москва-Петушки» в силу своей актуальности еще не скоро потеряет интерес читателей. В ней осталось еще немало аспектов ? в том числе и намеченной проблемы, которые могут попасть под взгляд ученых-филологов, а также всех интересующихся советской литературой.

Список использованной литературы

1. Алкогольные напитки -- Алкогольные напитки: Популярная энциклопедия / Самуэль С. П. Знак Е. К. - Минск: МЕТ, 1994. - 284 с.

2. Арсланов В.Г. Постмодернизм и русский «третий путь»: tertium datur российской культуры XX века. - М.: Культурная революция, 2007. - 656 с.

3. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского / М.М. Бахтин. ? М.: Советский писатель,1963. ? 507 с.

4. Благовещенский Н. А. По ту сторону Москвы-- к Петушкам: Исследование поэмы В. Ерофеева «Москва-- Петушки», ее героя и автора с точки зрения различных глубинно-психологических подходов / Н. А. Благовещенский // Russian Imago, 2001: Исследования по психоанализу культуры.-- СПб.: Алетейя, 2002.-- С. 428--454.

5. Благовещенский Н.А.Случай Вени Е.: Психоаналитическое исследование поэмы «Москва-- Петушки» / Н.А. Благовещенский // СПб.: Гуманитарная академия, 2006.-- 256 с.

6. Блок А. А. Стихотворения, поэмы, драмы, проза./М. Слово, 1999. - 603 с.

7. Богданова О.В. «Москва-Петушки» В. Ерофеева как пратекст русского постмодернизма / О.В. Богданова. - СПб.: Филол.ф-т С.-Петерб. гос. ун-та, 2001. - 54 с.

8. Введение в литературоведение: учебное пособие / Под ред. Л. В. Чернец. ? М.: Высшая школа, 2004. ? 680 с.

9. Верховцева-Друбек Н. «Москва - Петушки» как parodia sacra // Соло. ? 1991. ? №8. ? С.16?24.

10. Власов Э. Бессмертная поэма Венедикта Ерофеева «Москва-Петушки» / Э. Власов //Ерофеев В. Москва-Петушки. - М.: Вагриус, 2000

11. Достоевский Ф.М. Записки из подполья / Ф. М. Достоевский. - М.: Вагриус, 2009. - С.83.

12. Ерофеев В. Из записных книжек. ? Записки психопата / В. Ерофеев. ? М.: 2000. ? С.349.

13. Ерофеев В. Москва-Петушки / В. Ерофеев. - М.: Вагриус, 2000

14. Ивлева Т.Г. Соносфера поэмы В.Ерофеева «Москва-Петушки» / Т.Г. Ивлева // http://ktl.nm.ru/ivleva_28.htm.

15. Ильин И.П. Постмодернизм. Словарь терминов / И.П. Ильин. - М.: ИНИОН РАН (отдел литературоведения), - 2001. - 384с.

16. История русской литературы XIX века, 1800?1830-е гг. Учебное пособие для студентов педагогических вузов / Под ред. В.Н. Антошкиной. ? М.: Просвещение, 1989. ? 448 с.

17. История русской литературы XIX века, 1800?1830-е гг. Учебное пособие для студентов педагогических вузов / под ред. Н.Н. Скатова, Ю. В. Лебедева и др. ? М.: Просвещение, 1987. ? 608 с.

18. Казанцева И.А. Традиция / И.А. Казанцева

19. Кзотов А. Симметрия и круг в структуре текста «Москва-Петушки» Вен. Ерофеева / А. Кзотов

20. Корниенко Н.Г. Проблемы развития русской прозы конца XX века. Литература «новой волны» / Н.Г. Корниенко. - Воронеж, ВГПУ,2000. - 92 с.

21. Курицын В. Мы поедем с тобою на «А» и на «Ю» / В. Курицын // Новое литературное обозрение. ? 1992. ? № 1. - С.13?27.

22. Лебедева О.Б. История русской литературы XVIII века / О.Б. Лебедева. - М.: Высшая школа, 2003. - 473 с.

23. Лейдерман Н.Л., Липовецкий М.Н. Современная русская литература. 1950-1990-е гг. Том 2. М: Академия, 2006. - 688 с.

24. Липовецкий М. Апофеоз частиц, или Диалоги с Хаосом / М. Липовецкий // Знамя. ?1992. ? №8. - С.33?39.

25. Липовецкий М. Кто убил веничку Ерофеева? Трансцендентальное как проблема / М. Липовецкий // Паралогии: Трансформации (пост)модернистского дискурса в русской культуре 1920-2000-х годов. - М.: НЛО, 2008. ? С. 285?325.

26. Литературная энциклопедия терминов и понятий / Под ред М.Л. Гаспарова, С. И. Кормилова и др., М: НПК «Интелвак», 2001. - 1596 с.

27. Мандельштам О. Э. Собрание произведений / О.Э. Мандельштам. ? М.: Республика, 1992. - 576 с.

28. Плуцер-Сарно А. Некодифицированные спиртные напитки в поэме В. В. Ерофеева «Москва-Петушки» / А. Плуцер-Сарно

29. Померанц Г. Разрушительные тенденции в русской культуре / Г. Померанц // Новый мир. ? 1995. ? №8. ? С. 129?138.

30. Померанц Г. Тень Венички Ерофеева: Мода на вопли отчаяния -- гибельная мода / Г. Померанц // Литературная газета. ?1995. ? 22 февраля. ? С. 5.

31. Померанц Г. На пути из Петушков в Москву / Г. Померанц // Новое время. ?1995. ? № 28. ? С.2.

32. Поэтический словарь / М.: Луч, 2008. ? 348 с.

33. Пушкин А. С. Моцарт и Сальери / А.С. Пушкин

34. Ревякин А.И. История русской литературы XIX века. Первая половина. Учебник для студентов педагогических институтов / А.И. Ревякин. ? М.: Просвещение, 1985. ? 543 с.

35. Седакова О. Венедикт Ерофеев. «Москва - Петушки» / О. Седакова // http://kirovsk.narod.ru/culture/ludi/erofeev/articles/sedakova.htm

36. Седакова О. О Вен. Ерофееве / О. Седакова // Театр. ? 1991. ? №9. - С.18?22.

37. Скоропанова И.С. Русская постмодернистская литература: Учеб. Пособие / И.С. Скоропанова. - М.: Флинта: Наука, 2001. - 608с.

38. Советский энциклопедический словарь / Под ред. А.М. Прохорова. - М.:Советская энциклопедия, 1984. - С.1600.

39. Тюпа В.И., Ляхова Е.И. Эстетическая модальность прозаической поэмы Вен.Ерофеева «Москва-Петушки» / В.И. Тюпа, Е.И. Ляхова

40. Фоменко И. В. О феномене «Москвы-Петушков». Вместо предисловия / И. В. Фоменко

41. Шрейдер Ю. Постмодернистское барокко / Ю. Шрейдер // Время и мы. ? 1993. ? № 121. - С. 26?27.

42. Элиот Т. С. Традиция и индивидуальный талант / Т.С. Элиот // Зарубежная эстетика и теория литературы XIX - XX вв. - М.: МГУ, 1987. - С. 169?176.

43. Энциклопедия литературных героев / Под ред. С.В. Стаховского. ? М.: Аграф, 1999. ? 496 с.

44. Энциклопедия литературных произведений / Под ред. С. В. Стаховского. ? М.: Вагриус, 1998. ? 656 с.

45. Энциклопедия мировой литературы / Под ред. С. В. Стаховского. ? М.: Вагриус, 2001. ? 656 с.

46. Эпштейн М. Истоки и смысл русского постмодернизма // Эпштейн М. Постмодерн в России. М.: Изд-во Р. Элинина, 2000. С. 85--104.

47. Эпштейн М. После карнавала, или Вечный Веничка // Ерофеев В.В. Оставьте мою душу в покое. - М.: Изд-во АХО «Х.Г.С», 1995. - С.102?105.

Размещено на Allbest.ru