Анализ специфики структурно-семантических типов и функций заглавий в произведениях В. Набокова

Что касается Лолиты, то здесь тоже можно увидеть скрытый смысл. Лолита от Лилит - первая женщина-демоница на земле, «созданная вредить роженицам и убивать детей»^[25] (ее мать Шарлотта - Л-о-т-т-а - Лолита). О том, что такая версия закономерна, говорят строчки: «Гумберт был вполне способен иметь сношения с Евой, но Лилит была той, о ком он мечтал»^[26]. Это соответствует смысловой задумке, так как Гумберту нравились дети, а не взрослые девушки, способные к деторождению. Зрелые женщины, по его логике соответствующие Еве, не привлекали Гумберта. Также, если учитывать восточные корни этого имени, то на тюркских языках слово лола' означает тюльпан; если учитывать ее полное имя Долорес и сокращенное Долли, то видно происхождение этого слова, т.к. dolly в переводе с английского означает куколка от англ. doll - кукла. В переводе с испанского имя Долорес означает Скорбящая Богоматерь Таким образом, Лолита получается первой женщиной для Гумберта, в смысле значимости, в то же время это и цветок царственного происхождения, очень нежный и капризный, в то же время очень несчастный, так как над ним имеют власть, это еще и куколка, то есть что-то не вполне оформившееся, как куколка бабочки.

Таким образом, мы можем увидеть, что заданная в «Машеньке» манера давать именам героев какой-то изначальный смысл, в «Лолите» приобретает более глобальный характер.

Итак, проанализировав некоторые аспекты образного строя «Лолиты», мы можем утверждать, что здесь наметились сдвиги в творческой манере В. Набокова. Повествование ведется от лица самого героя, который является творцом текста, героиня получает больше свободы, в ее описании больше конкретики, мало того, в формировании ее портрета принимает участие Шарлотта, мнение которой противоречит авторскому (в данном случае Гумберта), но которое он приводит, отсюда изображение Лолиты дано более объективно, здесь виден даже ее характер, в отличие от «Машеньки», где образ героини идеализирован, а характера совсем не видно. Заглавие, в котором звучит имя героини, подразумевает конкретную девочку-подростка, о которой идет речь в романе. Хотя этим его функция не ограничивается, потому что оно несет в себе более глубокий смысл, так как под Лолитой подразумевается целая проблема, связанная с манией Гумберта, которому нравятся маленькие девочки, а Лолита это воплощение его желаний: «Лолита, свет моей жизни, огонь моих чресел. Грех мой, душа моя» [Набоков 2007: 215].

Также бы хотелось отметить, что в романах Набокова, где в заглавии фигурирует женское имя, наметилась перспектива приближения героини к герою. Она началась еще в «Лолите». Если мы возьмем «Машеньку», то увидим, что героиня была удалена от Ганина максимально далеко, ее даже как таковой не было, в «Лолите» Гумберт Гумберт рассказывает о дорогой для себя девочке, а не о какой-то абстракции, тем самым приближая ее к себе, в «Аде» герой и героиня сблизились настолько, что составляют единое целое.

В романе «Лолита» просматривается имплицитная форма связи между заглавием и произведением - заглавие и текст, соприкасаясь друг с другом, рождают единое новое сообщение, наполненное смыслом.

Функции, которые выполняет название «Лолита» в тексте следующие:

- соединительная (заглавие устанавливает связь между читателем и текстом, замыкает текст, связывает все его элементы, между собой);

- номинативная (общая для всех произведений);

- изоляции и завершенности (отделяет текст от других произведений и обеспечивает ему самостоятельность);

- информативная (информирует читателей о содержании произведения);

- эстетическая (повышение эмоционального воздействия на читателя).

Интересно, что оба произведения «Машенька» и «Лолита» были посвящены жене В. Набокова Вере Слоним. Возможно, эта эволюция была связана с укреплением семейных уз, так как известно, что жена Набокова принимала участие в написании всех произведений писателя. Надо также отметить, что в этих романах прослеживается эволюция главных героев как писателей. В «Машеньке» Ганин является потенциальным писателем, в «Лолите» Гумберт пишет исповедь сам.

В нашу задачу входило выяснить место заглавия в двух произведениях В.Набокова с именами героинь в заглавии. При анализе было выявлено следующее: в повести «Машенька» главным героем является Ганин, а Машеньки как таковой в произведении не видно, она заявлена в теме воспоминания, и является ключевой фигурой этой темы. В «Лолите» главным героем опять-таки является мужчина, но образ девочки-подростка дается более ярко и отчетливо, чем в «Машеньке», так что Лолита может считаться полноценной героиней романа.

2.2 Имена собственные в заглавии произведения «Защита Лужина» В. Набокова

набоков имя собственный заглавие

В предисловии к английскому изданию своего романа Набоков писал: «Из всех моих русских книг «Защита Лужина» содержит и излучает наибольшую теплоту» [Морозов 2004:30].

В романе о гениальном шахматисте - что совершенно невозможно для Набокова «позднего»- угадываются даже отдельные черты вполне реального прототипа, разумеется, глубоко переосмысленные в согласии с художественной методикой писателя. Друживший в эмиграции с великим Алехиным Л. Д. Любимов замечает в своих мемуарах «На чужбине»: «Лужин не знал другой жизни, кроме шахматной. Алехин же был богатой натурой - он хотел взять от жизни как можно больше, во всех областях. Но когда, уже на родине, я перелистывал роман Сирина, мне показалось, что, быть может, Алехин тоже болезненно ощущал, как уже одни шахматы были способны дать ему на чужбине иллюзию действительно полнокровной жизни» [Носик 1995: 115].

На первый взгляд кажется, что в названии произведения главное слово - «защита», т.е. логическое ударение в словосочетании «защита Лужина» падает на первое слово. Таким образом, можно предположить, что автор хочет привлечь внимание читателя именно к слову «защита». Но при прочтении романа становится ясно, что основной акцент делается все же на фамилию главного героя или, по крайней мере, оба слово названия имеют равное значение.

Здесь, как мы видим, говорится о структуре, формостроении. В содержании же «Защиты Лужина» легко открывается ее близость едва ли не всем набоковским романам. Она в безысходном, трагическом столкновении героя-одиночки, наделенного одновременно душевной «странностью» и неким возвышенным даром, с «толпой», «обывателями», грубым и тоскливо-примитивным «среднечеловеческим» миром. В столкновении, от которого защиты нет.

В романе имеется ввиду, конечно, не шахматная «защита», а «защита» психологическая: защита от грубого, пошлого, безнравственного окружения. Подобной защитой могут быть искусство, наука, спорт и т.д. У Лужина это шахматы. Так что Набоков не осуждает своего героя за его страсть к игре. В ней нет ничего безнравственного. Проблема Лужина в другом.

Многие критики отмечают наличие у Лужина некоего творческого дара. В доказательство приводятся многочисленные параллели между шахматами и музыкой, которые действительно имеют место в романе. При этом забывают, что сам Набоков видел в Лужине «бесплодность тёмного гения» [Хасин 2001: 214]. Лужин -- способный средний шахматист. Он может иногда блестяще выиграть партию, творчески продумав великолепную комбинацию. И тем не менее он не гений. Он скорее Сальери, чем Моцарт, но Сальери добродушный, милый, чудаковатый. Для читателя он привлекателен не шахматными успехами, а необычным характером, оригинальностью.

«Бесплодность тёмного гения» не мешает в то же время Лужину быть страстно влюблённым в игру. По-настоящему Лужин любит только шахматы. Кроме них для него ничего не существует. А это уже патология, которая затем и переросла в психическую болезнь.

В Лужине нет душевной широты, в отличие от его невесты, его не интересуют люди, у него примитивный взгляд на жизнь, несмотря на то, что по своим нравственным качествам он очень симпатичный персонаж.

«Лужина сама жизнь проглядела», -- обронил Набоков [Хасин 2001: 214]. Это правда. Конечно, только в том смысле, что Лужин не видит очарования жизни. Поэтому он проиграл, «выпал из игры».

Лужин не в состоянии совместить в своём сознании два мира. Для него это непосильная задача: с одной стороны, игра, с другой -- семейная жизнь обыкновенного человека, каким он, в сущности, и является. Нормальный, психически здоровый человек легко может совмещать множество интересов, увлечений, страстей в своей душе. Сам Набоков признавался, что в его сознании «живут» сразу несколько «реальностей»: искусство, любовь, энтомология, спорт, шахматы. Все они только способствовали физическому и душевному здоровью писателя. У Лужина же нездоровая психика, причины заболевания которой нужно искать в детстве (главная часть романа), когда его отец, глупый, недалёкий персонаж, решил во что бы то ни стало сделать из мальчика вундеркинда. С этой целью он называл сына только по фамилии, даже не задумываясь о том, что тем самым он способствует развитию замкнутости и угрюмости в мальчике.

После Лужиным стала называть его и невеста, весёлая, ироничная девушка. Шахматистов принято называть по фамилии, вот она, любя, и подсмеивается над ним.

Перед героем возникает вопрос, что выбрать: шахматный мир или мир тихой семейной жизни? Беда Лужина в том, что оба этих мира и притягательны, и неприемлемы для него одновременно. Возможно, в этом скрывается мотив самоубийства, с точки зрения здравого смысла, разумеется, слабый. Для здорового человека это вообще не проблема, но только для здорового.

Мир шахмат притягателен тем, что в нём Лужин ощущает себя творческой личностью. Он испытывает радость игрока, придумывающего новые комбинации, хитрые манёвры и опасные ловушки. Неприемлемы же шахматы для него тем, что они не только отдаляют его от непосредственной жизни, но и причиняют вред здоровью Лужина.

Мир семейной жизни притягателен для шахматиста прежде всего спокойствием, которое обеспечивает Лужину невеста. Гроссмейстеру в этом мире хорошо, но и он оказывается неприемлем для него потому, что в этом мире Лужин лишён возможности заниматься шахматами.

Он так навсегда и остался для всех Лужиным, что и подчёркивает Набоков в последнем абзаце своей повести: «Но никакого Александра Ивановича не было». Конечно, в первую очередь он не откликается на впервые прозвучавшее собственное имя потому, что выбросился из окна -- покончил жизнь самоубийством. А вторая причина -- он так и не стал Александром Ивановичем -- обычным человеком, не обделённым житейскими радостями. Не смог им стать.

Противоречия, в которых запутался герой, и приводят его к трагической гибели. Лужин не смог обрести гармонию в своей душе. Жизнь поставила ему мат.

В романе удачно совместился предмет изображения с его методом: «Защита Лужина» в значительной степени выросла из увлечения молодого Набокова шахматами и, главным образом,- шахматной композицией (род строительства из невидимого материала, очень близкий пониманию им задач строительства словесного) «В этом творчестве,- говорит он об искусстве составления шахматных задач,- есть точки сопряжения с сочинительством» Особенностью сюжетных сплетений в «Защите Лужина» есть обратный мат, поставленный самому себе героем - гением шахмат и изгоем обыденности. Все это, впрочем, изложено в предисловии, которое написал в 1964 году сам Набоков для американского и английского изданий: «Русское заглавие этого романа «Защита Лужина»: оно относится к шахматной защите, будто бы придуманной моим героем. Сочинять книгу было нелегко, но мне доставляло большое удовольствие пользоваться теми или другими образами и положениями, дабы ввести роковое предначертание в жизнь Лужина и придать очертанию сада, поездки, череды обиходных событий подобие тонко-замысловатой игры, а в конечных главах настоящей шахматной атаки, разрушающей до основания душевное здоровье моего бедного героя».

В романах Набокова, мы сталкиваемся с одной и той же, просвечивающей сквозь изощренный стиль схемой. Тип «непонятого обывателями гения», гонимого, одинокого, страдающего (а на деле зачастую жестоко глумящегося над «толпой»), стал очень популярным - и уже не только в западной литературе, театре и т. д. Так, Лужин-школьник чувствовал «вокруг себя такую ненависть, такое глумливое любопытство, что глаза сами собой наливались горячей мутью». Именно в «Лолите» происходит как бы разрушение дара, обладание которым у других, более ранних героев, скажем, у Лужина, носило подлинно трагический характер. Зачем он явился в «этот» мир со своим бескорыстным и самопожирающим шахматным гением, под обломками которого и гибнет герой? Кстати, одного Лужина Набоков уже успел «убить» в забытом им (не потому ли, что фамилия понадобилась для повторного, но куда более крупного «умерщвления») рассказе 1924 года «Случайность», где лакей в столовой германского экспресса, он же одинокий отчаявшийся наркоман Алексей Львович Лужин, бросается под паровоз, не подозревая, что выбравшаяся из России жена едет в том же поезде, чтобы спасти его. Вообще, надо сказать, счастливые концовки - редкость для набоковских произведений, и, безусловно, в этом отражается - пусть очень далеким и порою искаженным образом - трагедия и обреченность русской эмиграции.

В.Ерофеев, делая обзор творчества Набокова, обнаруживает начатую писателем еще в «Машеньке» игру «в имена и их значимое отсутствие», а в дифференциации имени и фамилии персонажа В. Ерофеев увидел дополнительный внутренний смысл, выведя, таким образом, инвариант темы «утраченного рая детства» [Ерофеев 1988: 135]. На примере романа «Защита Лужина» исследователь показывает, что разведение имени и фамилии образует мотив «реальность - нереальность» и таким образом реализует главный принцип романов В. Набокова - «двоемирие». Близкая мысль высказывалась Ю. Левиным, Э. Найманом [Ерофеев 1988: 139].

Заключение

В ходе работы была изучена литература на тему исследования и представлен ее теоретический разбор. Выявлены структурно-семантические типы заглавий рассказов в творчестве В.Набокова. Определены их функции.

Из проделанной работы можно сделать следующие выводы:

- Объединяющими моментами трех, взятых нами для анализа, произведений являются заглавия, в которых использованы имена собственные (два женских имени и фамилия мужчины).

- Заглавие - традиционный объект стилистики. Этому явлению посвящено множество работ таких авторов, как Васильева Т.В., Арнольд И.В., Веселова Н.А., Кожина Н.А., Хазагеров Г.Г., Колеватых Г.М., Лютая А.А., Гальперин И.Р., Галкина-Федорук Е.М., Кожевникова Н.А., Петрат Т.Р., Фатеева Н.А. и др.

- Специфика заглавия произведения заключается в том, что оно является составной частью именуемого объекта, элементом его структуры, и, занимая сильную позицию в тексте, относится к тем композиционным элементам, которые привлекают повышенное внимание при первом знакомстве с текстом.

- Заглавная конструкция воспринимается как минимальная модель содержания контекста, как основной регулятор распределения смысловых акцентов, как результат вторичного, свернутого кодирования

- Поэтика набоковских заголовков отражает его эстетику, своеобразие видения мира.

- Спецификой заглавий рассказов В.Набокова является их лаконичность. Краткость набоковских заглавий говорит о стремлении автора к максимальной точности, ясности формы, к сжатому, плотному повествованию.

Литература

Учебники и учебные пособия

1. Белова, Н.А. Филологический анализ художественного текста: реализация интеграции лингвистического и литературоведческого подходов в школе./Н.А. Белова. - М.: Аспект, 2008. - 205 с.

2. Бойко, Л.Б. Особенности функционирования названий в текстах с различными коммуникативными заданиями/Л.Б. Бойко. Автореф. дис. ... канд. филол. наук. - Одесса: Черноморка, 1989. - 189 с.

3. Бонч-Осмоловская, Т.Б. Заглавие как инструмент мета-языка в литературе формальных ограничений/Т.Б. Бонч-Осмоловская. Доклад на конференции «Феномен заглавия». - СПБ.: РГГУ, 2005.

4. Веселова, Н.А. Заглавие литературно-художественного текста (Антология и поэтика)/Н.А. Веселова. Автореф. дис. канд. филол. наук. - М.: ПРЕСС, 2005. - 237 с.

5. Домашнев, А.И., Шишкина, И.П., Гончарова Е.А. Интерпретация художественного текста/А.И. Домашнев, И.П. Шишкина, Е.А. Гончарова. - М.: Наука, 1989. - 245 с.

6. Ерофеев, В. В. Русская проза Владимира Набокова // Набоков В. Собр. соч.: В 4-х т. Т. 1. С. 3-32;

7. Ерофеев, В. Русский метароман Владимира Набокова, или В поисках потерянного рая./ В.Ерофеев // Вопросы литературы, 1988. № 10. С. 125-160.

8. Заградка, М. Поэтика заглавий русской литературы XX века/М. Заградка. - М.: Владос, 2002. - 420 с.

9. Кедров, К. Защита Набокова./ К.Кедров // Московский вестник, 1990, № 2. 287 с.

10. Кожина, Н.А. Заглавие художественного произведения: структура, функции, типология (на материале русской прозы 19 века)/Н. А. Кожина. Автореф. дис. ... канд. филол. наук. - М., 1986. - 288 с

11. Кошевая, И.Г. Название как координированная идея текста/И.Г. Кошевая//Иностранные языки в школе. - М., 1992. - №2. - С. 66-79.

12. Курницкая, В.А. Семантика заглавия русского романа-комментария/В.А. Курницкая//Вестник Томского государственного педагогического университета. - №4. - 2009. - С. 6.

13. Ламзина, А.В. Заглавие литературного произведения/А.В. Ламзина//Русская словесность. - 1997. - №3. - С. 75-80.

14. Лотман, Ю.М. Структура художественного текста.// Об искусстве. / Ю.М. Лотман. - СПб, 1998. - С. 14 - 285.

15. Матвеев, Б.И. Первое слово автора, обращенное к читателю/Б.И. Матвеев//РЯШ. - 1996. - №2. - С. 63-71.

16. Морозов, Р. Лужин, не ставший Александром Ивановичем./ Р.Морозов // Литература. - 2004, № 9, С. 30-31

17. Николина, Н.А. Филологический анализ текста/Н.А. Николина. - М.: Эскмо, 2003. - 178 с.

18. Ноздрина, Л.А. Заглавие текста/Л.А. Ноздрина//Грамматика и смысловые категории текста. Сб. науч. трудов МГПИИЯ им. М. Тореза. - М., 1985. - С. 176-185.

19. Носик, Б. Мир и дар Владимира Набокова: первая русская биография писателя./ Б.Носик. - М.: АСТ, 1995. - 320 с.

20. Основина, Г.А. О взаимодействии заглавия и текста (на материале рассказа А.П. Чехова «Устрицы»)/Г.А. Основина//РЯШ. - 2000. - №4. - С. 62-66.

21. Фатеева, Н.А. О лингвопоэтическом и лингвосемиотическом статусе заглавий стихотворных произведений (на материале русской поэзии ХХ в.)/Н.А. Фатеева. - М.: Астрель, 1991. - 280 с.

22. Фоменко, И.В. Заглавие литературно-художественного текста как филологическая проблема/И.В. Фоменко//Русистика сегодня. - 194. - №2. - С. 98-112.

23. Фролова, О.Е. Заглавие - автор - тексты - литературный процесс/О.Е. Фролова//Русский язык за рубежом. - №3. - 2001. - С.94-98.

24. Чурлик, Н. Самый русский роман Набокова./ Н.Чурлик// Литература. - 2002, № 21, С. 4-10

25. Домашнев, А.И., Шишкина, И.П., Гончарова, Е.А. Интерпретация художественного текста/А.И. Домашнев, И.П. Шишкина, Е.А. Гончарова. - М., 1989. - 435 с.

26. Хасин, Г. Театр личной тайны. Русские романы В.Набокова. / Г.Хасин. - СПб: Летний сад, 2001. 325 с.

27. Шаховская, З.А. В поисках Набокова./ З.А. Шаховская М.: Владос. - 1991 - 340 с.

28. Шраер, Д. Набоков В.В. Темы и вариации./ Д.Шраер. - СПб: Академический проект, 2000. 375 с.

Источники

29. Набоков, В.В. Защита Лужина./ В.В.Набоков. - М.: РОСМЭН, 2010. - 378 с.

30. Набоков, В.В. Лолита. /В.В. Набоков. - М.: РОСМЭН. - 2007. - 458 с.

31. Набоков, В.В. Повести и рассказы./В.В.Набоков. - М.: Книга, 2009. - 459 с.

Размещено на Allbest.ru