Пьеса А.С. Грибоедова "Горе от ума"

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Паспорт

Актуальность: «Горе от ума» - произведение, которое мне очень нравится. Я считаю, что оно никогда не потеряет актуальность, ведь проблемы, на которые обращает внимание А.С. Грибоедов, актуальны и в наше время. Это пьеса, и поэтому мне как читателю гораздо легче воображать все ситуации, которые разворачиваются на страницах книги. Как человека, который интересуется театром, меня интересуют возможности в интерпретации текста драмы. Мне хочется узнать, какие есть предпосылки в тексте к тому, чтобы играть одну и ту же роль по-разному. В частности, меня заинтересовала роль Софьи.

Проблема: Насколько актер или режиссер свободны в интерпретации текста драмы? Что дает основания по-разному играть одну и ту же роль?

Цель: раскрытие интерпретации текста драмы.

Объект: пьеса А.С. Грибоедова «Горе от ума».

Предмет: сцены с Софьей.

Гипотеза: текст этой драмы дает огромную возможность для варьирования игры этой роли, для экспериментирования над ней. Одну и ту же роль можно играть совершенно по-разному, не отступая при этом от текста драмы.

Задачи: изучение сценической истории пьесы. Изучение литературоведческого материала. Создание режиссерской версии для роли Софьи.

1. Сценическая история исполнения роли Софьи

Сложной оказалась литературная и сценическая история образа Софьи. Долгие годы и даже десятки лет исполнение роли Софьи не выдвигало ни одной актрисы, и это не было случайностью. Играть семнадцатилетнюю Софью должна актриса молодая, навыков же, артистической зрелости и продуманности требуется как от самой опытной, пожилой актрисы. По преданию, некоторые актрисы первое время отказывались играть Софью. В образе Софьи, которую многие авторитетные ценители литературы находили неясной, заключено сложное и трудное сочетание трех психических рядов: глубокой, сильной, горячей натуры, внешней книжной сентиментальности и развращающего общественного воспитания. Это сочетание основательно затрудняло и критику, и постановщиков, и исполнительниц роли.

Пушкин, а затем Чехов считали изображение Софьи неудачей Грибоедова. «Софья написана дурно, это даже не лицо, а так, персонажик в викторо-крыловском вкусе», - писал А.П. Чехов А.С. Суворину. Небрежные строки приятельского письма Пушкина А.А. Бестужеву очень популярны: «Софья начертана неясно; не то…, не то московская кузина». К сожалению, недооценена в грибоедовской литературе возникшая в явной полемике с этими словами Пушкина - как их поэтическое уточнение и опровержение, как своеобразная поправка к ним, как их снятие - замечательная характеристика Софьи, принадлежащая Александру Блоку. Она содержится в строфе о Грибоедове и «Горе от ума» из черновой редакции «Возмездия»:

«…И службы пыл не помешал

Ему увидеть в сне тревожном

Бред Чацкого о невозможном,

И Фамусова шумный бал,

И Лизы пухленькие губки,

И, довершенье всех чудес,

Ты, Софья, вестница небес

Или бесенок мелкий в юбке».

Едва ли не первым Блок включил в содержание «Горя от ума» - как его важнейший компонент - непроясненность, смуту, неоднозначность коллизии Софьи и Чацкого. Рядом с символистски обобщенным противопоставлением «шумного бала» Фамусова «бреду» Чацкого «о невозможном» конфликт Софьи и Чацкого возникает в стихах Блока на грани двух нерасторжимых противоположностей: Софья может казаться «мелким бесенком», предательски опутывающим Чацкого сетью пагубных интриг, но она же остается «довершеньем всех чудес», символом высшей мудрости, с нею связано горчайшее из поражений Чацкого. В логике грибоедовского замысла «горю» Чацкого не противопоставлено благополучие Софьи. С.В. Яблоновский очень точно раскрыл крушение, которое Софья терпит в финале, отметив, в частности, что ей автором «не предоставлено даже последнего слова». Конфликт Чацкого и Софьи не может развиваться вне трагической развязки. В рисунке взаимоотношений Чацкого и Софьи, в их равенстве, в их любви и разрыве безусловно заключено начало той многозначительной темы «русского человека на rendez-vous», которая впоследствии пристально разрабатывалась русской литературой.

«Г-жа Семенова, - писала в 1831 г. газета «Русский инвалид», - решительно не поняла характера Софьи Павловны. Она представила жеманную форменную любовницу из старопечатной какой-нибудь комедии».

Ценны также замечания В. Александрова о постановке некоторых групповых сцен, например последнего явления третьего акта: «Сцена эта должна быть сыграна так: после первых слов монолога Софья садится, и Чацкий подле нее. Монолог говорит он сперва спокойно, как простую передачу факта, нагнавшего тоску, и, по мере речи, все более разгорячаясь. Гости также должны оставаться на сцене».

И в театре и в критике Софья имела множество адвокатов и обвинителей. В ней видели то сторонницу Чацкого, то его опаснейшего врага. Еще во второй половине XIX века раздавались голоса, что эту роль следует играть как характерную, разоблачительно. «Второстепенно то, что Софья Павловна молода и хороша; существенно - что она дочь Фамусова», - писал в 1874 году Л.Н. Антропов. Другие, напротив, упорно сближали Софью с Чацким. Если в середине XIX века поэтесса Е.П. Ростопчина в своем продолжении «Горя от ума» выдала Софью замуж за Скалозуба, то в начале XX века поэтесса И.А. Гриневская доказывала, что Софья никогда не любила Молчалина, что она остается непонятой, и посвятила ей сочувственный мадригал. В.А. Мичурина-Самойлова не только проницательно отметила, что Софья «создана Чацким», «говорит буквально языком Чацкого», но и по-актерски энергично готова была выдвинуть версию, что Софья - «вовсе не дочь Фамусова», «во всяком случае не дочь по духу». С этими наблюдениями актрисы считалась даже М.В. Нечкина. Но ни защитительное, ни разоблачительное истолкование роли не стало общепринятым - оба обедняют рисунок взаимоотношений Софьи и Чацкого.

Московский Малый театр, непрерывно ставивший «Горе от ума» и в предшествующие годы, в 1902 г. осуществил новую постановку А.И. Южина. Фамусова играл А.П. Ленский, Софью - А.А. Яблочкина, показавшая в молодой героине черты будущей Хлестовой.

Верную трактовку образа Софьи, исходящую из суждений Гончарова, находим у П.М. Садовского: «Умный Чацкий любит пустую Софью, влюбленную в ничтожного Молчалина. В таком упрощенном толковании грибоедовских образов, свойственном большому числу постановок, коренится причина ряда нелепостей. Если Софья пустая и глупая, манерная и злая девушка, невольно возникает сомнение в уме Чацкого… Любовь его становится естественной, если перестать видеть в Софье холодную и пустую кокетку. Мы сознательно убираем, поэтому черты жестокости и сухости в образе Софьи, мы очеловечиваем ее».

Рисунок роли Софьи и ее место в возникавшей композиции определялись «сложным переплетением своенравных чувств» - «игры по отношению к Молчалину и жажды глубокого чувства, романтического налета и некоторой развращенности». Последний эпизод спектакля Мейерхольд строил как дважды трагический финал, разработав «трагическое прозрение Чацкого в отношении Софьи и Софьи относительно Молчалина». Н.Д. Волков считал, что «в конце пьесы, когда истина встает перед глазами Софьи, сквозь французское пустое воспитание проступают черты страдающей девушки, быть может, единственный раз во всей пьесе близкой по-настоящему Чацкому». Софья завершала спектакль - в одиночестве остававшаяся на сцене, она медленно двигалась к рампе, читая по-французски трагическую тираду Расина.

2. Полярные исполнения роли Софьи

В учебнике В.Г. Маранцмана я прочитала о трех совершенно разных исполнениях роли Софьи: «А.А. Яблочкина в спектакле Малого театра играла Софью самовлюбленной, кокетливой и холодной. Изящество, умение владеть собой, насмешливый ум сочетались в ней с жестокостью крепостницы, с барским своенравием.

В.А. Мичурина-Самойлова, игравшая в Александрийском театре, объясняла действия Софьи против Чацкого парадоксально. Ее Софья не только любила раньше, но и продолжала любить Чацкого. Раненное отъездом Чацкого самолюбие заставило ее из гордости быть холодной с Чацким, стараться полюбить Молчалина.

Т.В. Доронина в спектакле ленинградского Большого драматического театра имени М. Горького открыла в Софье сильный характер и глубокие чувства. Она не менее Чацкого чувствовала низость и глупость фамусовской Москвы. Но способы сопротивления этому обществу она избрала иные, чем Чацкий. Не возмущение, а уверенное презрение жило в Софье - Дорониной. Самостоятельность ее выражалось во властности. Это желание власти диктовало ее любовь к Молчалину: он не мешал ей чувствовать то, что она хочет, испытывать те чувства, которыми он полна. Молчалин был послушной тенью ее любви. С Чацким этого быть не могло, и Софья не верила его любви. Заблуждение Софьи в спектакле БДТ вело к трагедии разъединенности лучших людей».

Примерно о тех же типах исполнения я прочитала в статье «Магия слова»:

1. Софья отравлена миром фамусовской Москвы, вненациональным воспитанием. Со времени расставания с Чацким она приблизилась к тому воплощению московской барышни, какой должна была стать как истинная дочь своего отца. Софья внутренне выше общего мнения и двоевластия лжи, она стремится к иному идеалу счастья: неспроста же так отрицательно относится к возможности стать женой завиднейшего московского жениха Скалозуба; ее не пугает, что избранник «в бедности рожден» - она верит, что любовь и добродетель есть во всяком человеке и они выше ценимых в обществе богатства и знатности. Однако Софья попадает в ловушку общепринятых представлений именно тогда, когда она, казалось бы, наиболее далеко отошла от них: ведь ее избранник на самом деле - воплощение иной стороны «высокого идеала московских всех мужей». Молчалинская покладистость, готовность принят тот «сюжет» любовного романа, который ему предлагает Софья, становится для нее воплощением идеала счастья.

2. Софья все еще любит Чацкого. Но это не примитивное желание отомстить «неверному» возлюбленному, который оставил ее ради каких-то эфемерных мечтаний. С отъездом Чацкого Софья действительно испытала душевную боль и хочет защититься от нее в будущем. Для этого нужно, чтобы новых «герой» ее романа был совсем не похож на Чацкого, не мог «об себе задумать так высоко», не был бы «остер, умен, красноречив» - «этакий ли ум семейство осчастливит?». Молчалин избирается Софьей именно как «не Чацкий». Софья слишком смущена появлением действительного Чацкого в доме, слишком зла на его выходки против Молчалина, слишком активно отталкивается от личности Чацкого, характеризуя своего нового «возлюбленного», наконец, слишком страшно мстит Чацкому, чтобы быть к нему безразличной. Так, любя и сама разрушая свое чувство, сознательно пытаясь защитить себя от душевных страданий и трагически обманываясь, героиня создает себе собственный «мильон терзаний».

3. Идеал любви Софьи создан на основе любовных романов. В отличие от пушкинской Татьяны Лариной, которую любовь делает необыкновенно прозорливой, Софья в отношении Молчалина слепнет, словно не делая видеть слишком очевидного, делая рассудочный выбор: не «выгодного» по общим меркам, но «удобного» возлюбленного. Сама бессловесность их свиданий с Молчалиным - своего рода предупреждение о том, что им и не о чем говорить. Избранник, который сознательно «вычислен» в отношениях, предполагающих, что в них звучит не голос разума, а в первую очередь сердца, должен обмануть - и поиск любви героиней становится бессмысленной попыткой обмануть судьбу, наполнить жизнью пустоту, утрачивая при этом возможности найти действительно живое чувство.

В постановке Олега Меньшикова Ольга Кузина играла Софью как девушку, которая любила и любит Чацкого, но ранена его отъездом. Она хочет ему досадить, изображая любовь к Молчалину, она хочет вызвать в Чацком ревность, но губит себя своей игрой. Именно это прочтение роли Софьи близко мне как читателю. Но стоит иметь в виду, что современные режиссеры, обращаясь к классике, стараются изменить ее, сделать неузнаваемой. Поэтому у меня возник вопрос: можно ли играть Софью именно так не противореча авторскому тексту и ремаркам?

3. Создание режиссерских комментариев к роли Софьи

горе ум софья роль

То, что Софья «начертана неясно», безусловно, дает огромную свободу в исполнении этой роли. Но учитывая то, что современные режиссеры, обращаясь к классике, порой меняют ее до неузнаваемости, отвергая и текст, и ремарки, следует проверить, не противоречит ли именно это прочтение роли Софьи тексту и другим замечаниям автора. Я попыталась создать рекомендации для актрисы, которая исполняет роль Софьи, включив в них и указания к конкретным действиям, и те чувства, которые она должна испытывать в том или ином моменте.

Так как Чацкий имел основание сказать, что она не уважает Молчалина, то Софье нужно хоть немного дать ему на это невольный намек, голосом или действием. Скорее всего, она избегает смотреть Чацкому в глаза, ведь когда говорят неправду, взгляд стараются устремить куда угодно, но только не на собеседника. Говорит она прерывисто, ведь она почти на ходу придумывает, что ему сказать. Она старается казаться убедительной, сама понимает, что у нее это получается не очень хорошо и поэтому еще больше волнуется. Она может теребить оборки на платье, вертеть что-нибудь в руках, ломать пальцы, кусать губы.

Софья достаточно умна, а поэтому понимает, что Чацкий ей не верит, хоть он и не говорит этого. Но у нее нет другого выхода, она будет выглядеть очень глупо, если сейчас раскроет себя. Конечно, она не хочет, чтобы это произошло, а поэтому еще больше волнуется. По мере того, как нарастает ее волнение, ее голос становится все громче и громче, ведь когда люди стараются кого-либо в чем-нибудь убедить, они стараются говорить громко и уверенно.

Финал - личная драма Софьи. Софья обманута Молчалиным: она искренне полагала, что Молчалин глуп, что это она ведет игру над ним. Софья не может понять, как она, с ее умом и сообразительностью, не смогла разглядеть истинного лица Молчалина. Когда она гонит Молчалина, вся ее энергия направлена против себя: игру вели над ней, а она об этом не подозревала.

Чацкий называет ее притворщицей. Получилось так, что Софья «притворщица вдвойне»: она притворялась перед Молчалиным, который воспринимал ее игру как любовь, и перед Чацким, тем самым стремясь вызвать у него ревность. Теперь Чацкий разочарован в ней. Он соотносит ее с фамусовским обществом, что является неприемлемым для Софьи. Она оказывается в слезах: та характеристика, которую она слышит из уст Чацкого, для нее обидна, даже оскорбительна. Но самое страшное во всей этой ситуации для Софьи то, что это она во всем виновата. Вся ее игра обернулась против нее самой.

Итак, по прочтении пьесы Софья предстает перед нами как:

· умная;

· любящая;

· страдающая;

· повзрослевшая;

· уставшая от фамусовского общества;

· проницательная;

· хитрая;

· изобретательная;

· верная своему чувству любви;

· девушка с очень глубоким внутренним миром.

Заключение

Текст роли Софьи дает возможность играть ее по-разному, не меняя авторского текста. В недрах художественного слова Грибоедова заложена колоссальная свобода для развития читательского воображения и актерской игры. Эта пьеса, да и классика в общем, никогда не утратит актуальности, ведь, обращаясь к классике, актеры и режиссеры всегда смогут находить для себя что-то новое и интересное.

Размещено на Allbest.ru